Братство

Глава 25 Журналистское озарение

Сознание вернулось рывком.

В голове у Степана шумело, словно с похмелья. Превозмогая пульсирующую боль в висках, он открыл глаза. Дернулся. Но ни руками, ни ногами пошевелить не смог.

Положение, в котором находился журналист, нельзя было назвать стратегически выгодным. Он висел в воздухе, опутанный тонкими светящимися нитями.

Степан еще раз попробовал вырваться из пут, но тщетно. Нити оказались неожиданно крепкими, и любое резкое движение отзывалось режущей болью в запястьях и лодыжках. Самому не высвободиться.

Кулио висел неподалеку.

Степан огляделся. Он без труда узнал мрачный зал, в котором они недавно подписывали договор. Колонны, поднимающиеся из багрового месива к незримым сводам, сгустки огня, полыхающие возле шершавых стен…

— Кулио, я понял, куда мы попали!

— Серьезно?

Степан перехватил его хмурый взгляд и не стал продолжать.

Смерть в окружении семи темных магов сидела на спрессованных костях и болтала ножкой.

А позади ее трона колыхалось море сгинувших человеческих душ. Багряные волны неторопливо накатывались одна на другую. Сотни, тысячи, миллионы полупрозрачных силуэтов всплывали на миг и снова тонули в пучине. Тонкие бесплотные руки тянулись из глубины.

— Это погибшие? — вырвалось у журналиста.

— Ага, — откликнулась девочка. — Те, кто пострадал после того, как я выбралась из-под печатей. Назвать точное число?

— Не утруждай себя, — процедил Кулио.

— Достойный финал, — проговорила Смерть, и голос ее, усиленный эхом, разнесся по всему залу. — Не считаешь?

— Я считаю, что пора бы тебе ремня дать, — огрызнулся Кулио.

— Конечно-конечно, — с готовностью поддакнула она. — Совладать с маленькой беззащитной девочкой ты можешь запросто. В школе, поди, всех одноклассниц за космы перетаскал. Но я не обижаюсь, не думай. Страданий, которые припасены персонально для тебя, хватит навечно.

— Я, в отличие от некоторых, хотя бы школу закончил, — съязвил Кулио.

Смерть встала и через спинку трона обратилась к душам усопших:

— Посмотрите на него. Хорошенько запомните его лицо. Запомнили? Именно этот человек виновен в вашей гибели! Именно он заставил вас страдать! Из-за своего самодурства! Из-за нарциссизма и гордыни!

Море безмолвно колыхалось, омывая костяные ножки трона. Руки тянулись вверх, но безжалостные багряные волны возвращали их на дно. Тысячи мимолетных взоров вспыхивали, укоризненно тлели и вновь гасли.

Степан заметил, как шеф побледнел.

— Я просто хотел вернуться домой! — закричал Кулио. Отчаянно, жутко. — Я никому не хотел причинять зла! Я не виновен!

— Как интересно, — сухо промолвила Смерть и повернулась к Кулио: — Тогда позволь тебя спросить, дурила, кто же виновен? По чьей вине я вышла из-под печатей и погрузила Землю в хаос? На меня перекинуть стрелки не получится: мне по должности положено причинять боль и ввергать в забвение. А вот ты, хороший парень, ты ответь! И постарайся убедить в этом всех, кто нас сейчас слышит!

— Я не виновен! — срываясь на хрип, проорал Кулио и рванул светящиеся нити так, что они впились в запястья.

По жилистым рукам потекла кровь.

Степан готов был от отчаяния рвать на себе волосы.

— Он действительно не виноват! — выкрикнул он. — Вам не за что упрекать Кулио! Этот человек хотел как лучше! У него была возможность улететь к себе в Просторы, но он вернулся! Пожертвовал самым дорогим, что у него было, тем, ради чего в течение долгих лет пытался совершить невозможное: спасти негибнущий мир! Он пожертвовал возвращением на родину, чтобы искупить вину! Он не отвернулся, когда Земле по-настоящему понадобилась помощь! Да неужели вы до сих пор не поняли, что для этого человека наша планета тоже стала родным домом?

Журналист выдохся.

Море безмолствовало.

— Фигассе телега, — хмыкнул Кулио. — Если выживем, поступай на курсы адвокатов. Положительная характеристика — с меня.

Смерть мелко, по-девчоночьи, захихикала. Это добило Степана.

Он уперся подбородком в грудь. Он не хотел больше ничего видеть. Он проиграл.

Они проиграли.

Братство проиграло.

Всё бесполезно…

— То, что сейчас сказал мой друг — неправда, — с горькой усмешкой произнес Кулио. — На самом деле… я виновен в ваших муках. И никаких оправданий этому нет.

Степан исподлобья глянул на Смерть и увидел, как торжествующе заблестели ее ясные глаза.

— Но я знаю, — продолжил Кулио, — я верю, что мою ошибку можно исправить. Потому что иначе не может быть… Потому что наши сердца еще бьются. Ваши сердца еще не остыли. И никому не под силу остановить все человеческие сердца до единого. Никому! Хотя бы одно из них все равно будет продолжать биться!

Степану показалось, что багровое море еле слышно вздохнуло.

— Какая трогательная речь, — раздался насмешливый голос. — Если убрать пафос, получится вполне драматично.

Степан вздрогнул. Это аристократическое произношение он не мог спутать ни с чьим на свете.

— Кто это? — Смерть приподнялась на троне, оглядываясь. — Вообще-то, мы никого не звали.

— К вашим услугам, морской волк Маньякюр, — издевательски отрекомендовался пират, стоя у открытого портала. — Давно не виделись, сударыня. Извините, что не спешу облобызать вашу ручку. Брезгую.

Камзол Маньюякюра был идеально выстиран и выглажен, а воротник с манжетами накрахмалены. Обнаженная фамильная шпага зловеще поблескивала в багряном свете. Шелковая повязка на глазу чернела как тьма Марианского желоба.

Темные маги немедленно встали стенкой, прикрывая Смерть от возможного нападения. Степан обратил внимание на то, что Маг Шу слегка пошатывается.

— Маньякюр! — воскликнул Кулио. — Ты что, решил пощеголять гардеробом в такой неподходящий момент?

— Не совсем, дружище! — Маньякюр отсалютовал ему шпагой.

— А чего приперся в таком случае? — не понял Кулио.

— Известно чего: покуражиться немного над тобой. Потом уже спасти, конечно. А как речь твою услышал, вообще растрогался!

Кулио скривился:

— Это я в состоянии аффекта говорил. Стёпа вот перед этим — завернул так завернул!

— Верю, креветку мне в глазницу! — расхохотался Маньякюр. — Журналист, привет!

— Здравствуй, Маньякюр! — радостно улыбнулся Степан. — Как сам?

— Терпимо. Вот только геморрой стал мучить в последнее время. Главное, сам не пойму, с чего такая напасть? Вроде образ жизни не сидячий, да и морской воздух на пользу…

— Геморрой?

Маньякюр молниеносно обернулся. Кулио со Степаном вывернули шеи, чтобы увидеть появившихся из нового портала Киборга и Викинга.

— Маньякюр! — пророкотал Викинг. — Неужто эти сетевые слухи про тебя — правда? Неужто, блин, ты все же подхватил триппер?

— Геморрой — не триппер, — фыркнул морской волк. — Опять ты все напутал…

Викинг почесал дрыном в затылке. Озадаченно произнес:

— Там два «р», тут два «п» — какая разница…

— Что это вы тут делаете?

— Как чего? — Викинг недоуменно оглянулся на Киборга, который приветственно махал бластером Степану. — Мир спасаем. Ну и корефанов… того… заодно…

— Это я их спасаю, — ревниво возразил Маньякюр.

— Ребята, не ссорьтесь, — примиряюще крикнул Степан. — Спасайте нас вместе. Мы так рады, что вы вернулись!

— Я бы не утверждала наверняка, — грубо вмешалась Смерть. — Перед тем, как я всех уничтожу, не мог бы кто-нибудь объяснить, откуда здесь взялись эти комики?

— Можно я растолкую? — прозвучал тихий, внушающий уважение голос.

Все обернулись. Из третьего портала вышел Самурай.

— Понимаете, — издалека начал он, — всё дело в цепи неизбежных случайностей и зачастую флюктуативного поведения материи в точках полифуркаций. Ух ты… впервые я сам не понял, что сказал! Но не в этом суть. Вот ты, негодная проказница, например, совершила классический промах. Все, конечно, подчас ошибаются… кстати, здравствуй, Кулио… Но ты, глубоко неуважаемая Смерть, ошиблась глупо: недооценила противника и переоценила союзника. Кстати, тебе известно, где сейчас наш общий знакомый Мох?

— Конечно! — гневно всплеснула руками девочка. — В отсеке Г-34 с температурой семьсот градусов по Цельсию!

— Да если бы он был там, нас бы не было тут! — захохотал Викинг.

Маг Шу тихонько икнул. Смерть скользнула по нему морозным взглядом и, повернув голову к Самураю, вкрадчиво поинтересовалась:

— И где же Мох?

— Слинял он из пекла.

— Как так?

— Они недавно с заведующим Г-34 в сауну вместе ходили, ну вот тот его и отпустил по старой дружбе. И в настоящий момент при помощи знакомых из числа высокопоставленной нечисти Мох открывает порталы всем Братьям. Лысый сильно на тебя обиделся… Даже мерзавцев предавать — плохо.

— Он не мог смотаться из ада! — вскричала Смерть, ее лицо пошло пятнами. — Порталы в мир живых могу открывать либо я, либо один из семи магов… Ты лжешь!

Шу снова икнул. На этот раз неожиданно громко.

— Боюсь, — мягко сказал Самурай, — ты все же не права. Да, сам Мох не мог открыть порталы. Но он мог вынудить кого-то из магов сделать это. Ведь, насколько мне известно, именно лысый помог тебе завладеть сознанием нашего общего друга Шу. Быть может, Мох в силах обратить вспять этот процесс?

Море за костяным троном снова вздохнуло. А девочка с косичками истошно завопила:

— Обломи-и-иста-а-а!

— Ик… Ой-ё… — Шу достал из складок своей мантии початую бутылку портвейна и залпом выпил остатки пойла. — Ништяк.

— Шу! — весело сказал Кулио. — Милая моя бухая скотина!

— Хаца хая, — вяло согласился Маг. Скосил глаза на свой балахон. — Кто это меня так вырядил? Где косуха и драный плащ?

— Забудь! — крикнул Кулио. — Мы тебе новый прикид соорудим. Реальный, от кутюр. И насчет плаща не волнуйся: специально в клочья расфигачим, чтоб подобающе смотрелся!

Шу обвел мутным взглядом всех присутствующих, сфокусировался на Смерти и с неподдельным удивлением спросил:

— А как мы вообще здесь оказались? Кажется… ик!.. я где-то видел эту блоху с косичками…

— Долгая история, — быстро ответил Кулио. — Все равно ты сейчас в таком виде, что не вдуплишь с первого раза. Там очень много прелюдий и экскурсов. Сейчас нужно не это. Слушай, Шу…

— Ты кого блохой назвал? — запоздало возмутилась Смерть.

— Ну не себя же, — заявил Шу, пьянея на глазах. — Я вон какой большой, а ты… вша.

Все замерли.

Девочка зверела медленно, но от этого становилось только страшнее.

— Вша, значит, да? — уточнила она.

— Угу, — подтвердил Маг. — Конопатая.

Взбешенная до белого каления Смерть уже подняла руки, чтобы наложить на Шу проклятие…

И Степана осенило. Догадка давно крутилась где-то рядом, но он никак не мог ее ухватить, И вот, наконец, удалось!

Раздумывать, прав ли он, было некогда. Журналист заорал:

— Косички! Шу, косички!

— Чего? — покосился Маг.

— Косички — это ее слабое место!

— Чего? — тупо повторил Шу.

Степан отметил, как в глазах Смерти мелькнул испуг. Кулио тоже это просек и мгновенно гаркнул:

— Шу! Хватай девчонку за косы и приматывай к трону!

Маг поймал взвизгнувшую Смерть за волосы и туго прикрутил их к одной из толстых костей в спинке престола.

Девочка завизжала.

Степан хотел было прикрыть уши, но сделать этого не смог: световые нити продолжали удерживать его руки.

Девочка вопила не своим голосом, сыпала проклятьями и пыталась вырваться. Она даже умудрилась извернуться и дотянулась до косичек… Но силы в детских руках не хватило, чтобы справиться с тугим узлом.

— Сработало, — все еще не веря в успех, прошептал Кулио. После чего громко рассмеялся и воскликнул: — Сработало! Слышишь, Стёпа? Сработало! Когда ее за косы тягаешь, она и впрямь теряет волю! Ай молодца, журналист ты мой ненаглядный! Настоящее озарение!

Степан почувствовал, как уши горят, а щеки краснеют.

Тем временем Кулио обратился к Шу:

— Эй, алказельтцер! Тут такой расклад…

— Дай полтаху, а? — тут же перебил его Маг.

— Сделай доброе дело, примени обратное заклинание и закупорь эту девчонку в ту дыру, где она до недавнего времени была! А я тебе не полтаху, а стольник потом выделю в качестве матпомощи…

Шу уже не слушал Кулио. Он удивленно разглядывал стоящих рядом магов, не узнавая их. Видимо, портвейн хорошо долбанул по мозгам и окончательно выбил его из седла.

— Калиостиус! — в конце концов, провозгласил Шу. — Здаровки! Давно тебя не видел, валенок с ушами! Похудел, что ль?.. А ладно! Слушай… трубы горят… Займи немного денег до вторника!

— Ч… чего… чего? Кого?.. — сбиваясь, переспросил Калиостиус. — Артемиус… Ты о чем? Артемиус…

Маг Шу насупился и вытянул руки ладонями вперед.

— Мне всегда не нравилось, когда меня называют Артемиусом. Думаешь, я настолько пьян, что забыл, как ты поколотил меня линейкой в первом классе?

— Не, — мотнул головой Калиостиус, отступая. — Я тогда не…

— Да-а-а… — противно передразнил его Шу. — Могу поспорить, ты не знаешь, что я мутант и генетически видоизмененный организм.

Калиостиус сделал еще шаг назад, таращась на Шу. На помощь товарищу пришел другой темный маг — Лаврентиус:

— Но у мутанта должна быть какая-то сверхспособность…

— Есть у него одна сверхспособность, — ехидно подтвердил Бюргер, появившись из очередного портала. — Независимо от фаз Луны превращаться в пьяного идиота.

— Я мутант, — с нажимом повторил Шу.

— Вот, пожалуйста, — пожал плечами ариец.

Следом за Бюргером из портала вышли тетя Эмма и Куклюмбер с Генагогом. Бес с сочувствием посмотрел на Степана, висящего в светящейся паутине, а бобер тут же вскочил на плечо к Киборгу.

Маг Шу тем временем нахмурился, повел взглядом, выбирая жертву, взмахнул рукой, и в следующую секунду Калиостиус превратился в огромного ленивца цвета индиго с шестью конечностями.

— Йоу… — озадаченно промямлил Шу. — Я ведь только хотел ему второй нос изобразить… Придется расколдовать.

— Шу!

— Аюшки?

Шу обернулся, придерживаясь за трон, чтоб не потерять равновесие. Смерть попыталась укусить его за руку, но не дотянулась.

Обломиста выглядела потрясающе. Рыжеволосая красавица, принявшая человеческий облик, стояла в наисексуальнейшей позе. Одну ножку выставила чуть вперед, руку уперла в бедро. Юбкой ее набедренную повязку можно было назвать с большой натяжкой. А объемная грудь под топиком могла кого угодно привести в восторг.

Кого угодно, кроме Шу…

— Опаньки! Супруга, — хмыкнул он. — Вот кто спонсирует мне сегодняшний вечер!

— Я подарю тебе двести! — выкрикнул Кулио.

Но Шу не услышал шефа. Маг уже полностью сфокусировал остатки внимания на жене. Обворожительная Обломиста смотрела на него с плохо скрываемым пренебрежением.

— Хорошо, Артеми… — она осеклась, тут же поправилась: — Хорошо, Маг Шу, я дам тебе столько денег, сколько ты хочешь. Только позволь обнять? Я так соскучилась!

— Никогда тебя не любил, — без обиняков признался Маг Шу. — И вообще, у нас все завязалось из-за того, что я бабки на контрацептивы пропил.

Обломиста, уже готовая обнять Мага, округлила глаза.

— Полтаху-то хоть займешь? — с сомнением уточнил Шу. — Или, как обычно: сначала сто душ загубить? Если так… то иди-ка ты лесом! В Братстве я гораздо лучше устроился.

Он наконец вспомнил о просьбе Кулио и обернулся:

— В какую сторону колдовать?

— Печати! Печати! — наперебой закричали ему все Братья, в том числе, появившиеся из портала Эльф и Фантик. — Печа-а-ати!

— Чего напечатать? — не понял Маг Шу, ковырнув мизинцем в ухе. — Расшумелись тут… Вы опять прикалываетесь? Имейте в виду, я сейчас жутко не в духе…

— Да что вы встали, как истуканы? — прикрикнула Смерть на колдунов. — Прибейте, наконец, этих шутов гороховых!

Темные маги опасливо посмотрели на Шу и не повиновались приказу.

— Ах вы поганцы! — разозлилась Смерть. — Думаете, если меня примотали к этой костяной табуретке, то и слушаться больше не надо, да?

Девочка вновь рефлекторно попыталась вскочить с трона, однако узел крепко ее держал.

Маг Шу беспорядочно закрутил руками, словно сумасшедший дирижер. Воздух в зале сгустился. Огни потускнели, волны на море душ замедлили бег. Перед колдующим Шу возникли контуры волшебных печатей. Сыпанули разноцветные искры, на миг яркий свет резанул по глазам, привыкшим к полумраку.

Степан зажмурился и почувствовал, как лицо обдало жаром.

Всё стихло.

— Не-е-ет! — дико завопила девочка, выгибаясь дугой.

Когда дым от колдовства рассеялся, братья бросились обнимать Мага Шу.

— Да ну вы чего! — Шу слегка протрезвел от всеобщего внимания. — Ой, Эльф, даже не знаю, я подумаю… Кстати, насчет деньжат — как там? А, спасибки, Маньякюр! Сдачу потом отдам! Что, не нужно? Да что с тобой сегодня? Ой, кто это? Приветики, Киборг… И тетушка Эмма здесь!

Степан ощутил, как слабеют нити, сковывающие его руки. Он дернулся, и еще раз. И еще! Наконец светящиеся путы поблекли и исчезли.

Он грохнулся на пол, едва успев сгруппироваться.

Кулио упал рядом.

Шеф обтер кровь с запястий, размялся, встал на ноги и подошел к Братьям.

На остолбеневших магов, отвергнутую Обломисту и трясущуюся в бессильной ярости Смерть никто не обращал внимания.

— Смотри-ка, кто к нам с небес спустился, — желчно прогудел Викинг. — Уж не тот ли, блин, засранец, который любит хамить друзьям?

— Тот-тот, — проворчал Бюргер.

— Может, его разок садануть дрыном? — предложил Викинг, поправив шлем.

— Надо бы для профилактики, — согласился ариец. — И компенсацию пусть за моральный ущерб выплачивает.

— Ну. Это, — высказался Киборг. — Кулио. Не бейте.

— Зря вы так, — обронил шеф.

— Возможно, — Самурай привычным движением намотал бородку на палец. — Но сейчас меня больше интересует моральное состояние нашего коллеги Мага Шу.

— А чё? Все нормально, — испуганно вскинулся Маг, пряча свеженаколдованную бутылку ликера за спину. — Шпынять без толку: не помню ничегошеньки. Если я каких глупостей и натворил, то не со зла, а с похмела…

— Ну, с похмела — это вряд ли, — покачал головой Самурай и слегка посторонился.

В круг Братьев, потупив взор, вошел румяный толстяк. Промокнул лысину платком и сокрушенно вздохнул.

— Мох? — моментально вскипел Кулио. — Жив, анализатор! Ах ты ж хряк брюхатый! Да я тебе сейчас щеки наизнанку выверну! И нечего тут вздыхать, типа, раскаялся…

Кулио вдруг осекся. Все Братья смотрели на него укоризненно.

— Ну, я это… — шеф не выдержал. Махнул рукой и разулыбался: — Тьфу на вас, разгильдяи!

— Вот так, — удрученно пожаловался Мох Самураю. — Я же говорил, что он меня не простит.

— Мох помог нам прийти сюда и спасти вас с журналистом, — сказал Маньякюр, поправив повязку. — Конечно, с ним надо будет провести разъяснительную беседу о вреде предательства. Но пока давайте не будем его сильно бить.

— Если бы его Смерть не кинула, никогда бы нам не помог, — проворчал Фантик. — Предлагаю лишить его халявного месячного пайка и тринадцатой зарплаты.

— Вам крышка, дурилы! — вновь активизировалась Смерть. — Я всех превращу в… в… я сама боюсь подумать, в кого я вас всех превращу!

Кулио, мерзко ухмыляясь, подошел к примотанной девочке и потрепал ее за щеку.

— Ути-пути, рыбка. Моя над твоя долго ржать.

Самурай поправил очки и повернулся к магам.

— Как вы уже поняли, равновесие, поискам которого я отдаю столько времени, опять не найдено. Чаши весов на этот раз порядочно перекосились в нашу сторону. Однако Женевской конвенции мы, в отличие от вас, придерживаемся и поэтому готовы заключить… э-э… некое перемирие.

— Условия? — глухо спросил Лаврентиус.

— Гы, — не вытерпел Бюргер, — даже не торгуются. Ну не простофили?

— В качестве контрибуции предлагаю вот что, — сказал Самурай. — Во-первых, вы срочно отзываете все адовы легионы. Война окончена. И это не обсуждается. Во-вторых, людей, которые умерли в течение последних двух тысяч лет, возвращаете к жизни. Как вам такие условия?

Брови Лаврентиуса полезли вверх.

— Ладно, пошутил я, — хихикнул Самурай, убирая саблю в ножны. — Воскрешаем только жмуриков, которые от вашего нашествия померли. И, как ты там, Стёп, говорил, твоего старика зовут? Дядя Толя? Вот, и его еще. Пойдет?

Лаврентиус кивнул и выдал длиннющую тираду на неизвестном языке.

Темные маги исчезли…

Вместе с морем человеческих душ.

Вмиг.

Волны рассеялись. От них осталась только легкая дымка, из которой больше никто не тянул полупрозрачных рук в надежде спастись…

— Клево, — крякнул Шу, пораженный эффектом. — Надо будет на досуге поупражняться на эту тему. Главное — не спутать вектор магии.

— Ах да, чуть не забыл, — обернулся Самурай к Обломисте. — Шу мы забираем с собой.

— Прости, красавица, — отсалютовал шпагой морской волк Маньякюр, — но у меня создалось впечатление, что ваша семейная лодка села на мель. Крепко впечаталась килем в песок.

Обломиста промолчала. Только странно посмотрела на Шу. Степан не сумел точно уловить, чего в ее взгляде было больше: злости, досады или растерянности?

Наверное, всего понемногу.

А Кулио подошел к девочке, крепко привязанной к трону. Подумал секунду, цыкнул зубом и с садистским наслаждением отвесил ей звонкий щелбан.

— Береги косички, малявка, — посоветовал он, глядя в лучистые глаза, полные обыкновенных детских слез.