Братство

Глава 10 Лажатэль и Обломиста

После неудачи с орками Кулио капитально приуныл. Командарм Безро указал шефу на его место и этим здорово ударил по самолюбию.

По возвращении в особняк Кулио заперся у себя, взгромоздился на диван и велел всем убираться к черту. Оптимистичный настрой сменился раздражительностью и вспышками гнева. Из кабинета то и дело доносились короткие, но емкие фразы, звон расколачиваемой о стенку посуды.

Первым утешать Кулио пришел Степан. Постучал, дождался, пока шеф соизволит отпереть дверь, и осторожно вошел в кабинет.

— Не отчаивайся… — начал было Степан и осекся.

Кулио хмуро посмотрел на него и с притворной беспечностью ответил:

— Ну что ты, что ты! Что ты, что ты! Разве в этом кабинете кто-то отчаивается?

Степан растерянно пожал плечами. А Кулио вкрадчиво сказал:

— А теперь притухни, умоляю. Боюсь, как бы я от счастья тебе руки не переломал.

Глаза Кулио были холодны, как самые отдаленные глубины Вселенной. Степан сокрушенно вздохнул и положил на столик очищенные апельсины, которыми хотел угостить шефа. Сам отошел в угол и скромно присел на пуфик.

Спустя минуту приперся Фантик. От волнения так ничего сказать и не смог, хотя целый час готовил и заучивал целую ободрительную речь. Изгнанный король потеребил мантию, поставил на столик тарелку с вареными сосисками и удалился, машинально прихватив самый крупный апельсин.

— Утешители, блин, нашлись, — проворчал Кулио, проводив Фантика взглядом. — Э, ты куда цитрус потащил!

Но король не услышал, дверь уже закрылась.

Некоторое время в коридоре стояла тишина, потом послышались шаги и шушуканье. Заявились сразу трое: Бюргер, Самурай и Маньякюр.

— Привет, Кулио! — бодро начал Самурай, входя.

— Отставить любезности, — донеслось с дивана. — Кладите все, что притащили, и ну-ка вон отсюда. Дармоеды! И чего я вас только кормлю?

— Вообще-то, сейчас мы тебя кормим, — хмыкнул Бюргер.

— Слышь, капитан, — подмигнул Маньякюр, выкладывая из необъятных карманов камзола редкие ракушки. — Не дрейфь, тысяча акул в духовке! Спасем еще мир, век мне женщин не видать!

— Не зарекайся, Маньякюр, — шепнул Бюргер. Степан навострил уши. — Мы же сегодня вечерком в гости собирались вроде?

— Гости не отменяются, — понизив голос, ответил морской волк. И добавил громко: — Все нормально, Кулио. А космические эскадры — фиг бы с ними. Что они, без тебя не полетают пока?

Маньякюр сообразил, что выдал не шибко ободряющую фразу, и поспешил прочь из кабинета. И вовремя: в его сторону полетел апельсин.

Самурай сказал:

— Кулио, а ты и правда — не горюй.

— А я и не горюю, — язвительно буркнул Кулио с дивана. — Сосисками бы кинул, но жрать хочу. Хотя, честно говоря, стоит на вас поглядеть, и аппетит отшибает. Особенно на тебя, Бюргер.

— Вообще отшибает? — уточнил ариец.

— Напрочь, — отрезал Кулио.

И в воздухе замелькали мясные полуфабрикаты.

— Если б такое увидел Фантик, — шепнул Бюргер Самураю, выставляя того за дверь, — он бы повесился на своей любимой скатерти…

Зашли Эльф с Магом. Шу покосился на Кулио и спросил у Степана:

— Как начальство?

— Неважно.

Кулио посмотрел на визитеров с нехорошей улыбкой. В руке он сжимал последнюю сосиску.

— Питаешься? — участливо поинтересовался Эльф.

— Ну, мы попозже зайдем, — засуетился Шу. Он хотел выйти, но поскользнулся на апельсиновой дольке и грохнулся на пол.

Эльф засеменил к выходу, но моментально получил сосиской в затылок. Остановился, обиженно присел на корточки и собрался зареветь.

— Эльф, — вздохнул Кулио, ворочаясь на диване, — что за детские выходки? Это что ж получается — кишки на турбину за человечество можешь намотать, а дружескую сосиску в башню огрести — слабо? Не ной, не огорчай старину Кулио.

— Кулио! — проворчал Маг Шу, поднимаясь на ноги. — Мы ж по делу пришли. Даже по двум. Только я забыл, по каким именно…

— Знаю я твои дела, — фыркнул Кулио. — Полтаху не получишь.

Дверь снова распахнулась: пожаловали Киборг и Викинг.

— Кулио, блин! — с порога заявил бородатый детина. — Хватит, блин, фигней страдать! Ну-ка, блин, встал, блин, упал-отжался сорок раз!

— Отставить любезности, — в очередной раз донеслось с дивана.

Но в голосе шефа уже прорезались живые нотки.

— Дело. Есть, — сказал Киборг. — Кулио. Тебе. Звонили.

— Кто?

— Из Ордена.

— Они. До сих пор. На. Проводе.

— Я давно жду звоночка, — зловеще улыбнувшись, сказал Кулио и наконец слез с дивана. — На каком аппарате?

— В столовой, — мотнул головой Викинг.

Кулио нацепил тапочки и вышел из кабинета.

— Э? А как же наше дело? — нахмурился Шу. — Я же почти вспомнил.

Степан бросился за шефом в залу, чтобы не пропускать ни одного важного события. Кулио подошел к старинному телефонному аппарату, висевшему на стене, и взял трубку.

— Алло.

— Хай, мистер Кулио! — раздалось из динамика. — Ай джаст вонтед…

— Моха позови. Ты меня тут своими варваризмами не грузи. Вонт Мох онли.

— Кулио, ты?

— Я, Мох, я. Как жена твоя поживает? Ребятишки растут, поди?

— Кулио, перестань паясничать. Ты прекрасно знаешь, что многочисленные обеты запрещают мне плотские игрища, вакханалии и прочие прелюбодеяния… Орден хотел бы узнать, как обстоят дела с вашим заданием? По возможности…

Кулио продемонстрировал трубке средний палец и ответил:

— Задание выполнено. Три часа назад вернулись. Кислотно-щелочной баланс восстанавливаем.

— То есть в этой ветке будущего опасность потомкам больше не грозит?

— Выживут. Мы им подсказали, как с помощью… э-э… нетрадиционной стратегии можно выигрывать сражения. Слышь, Мох…

— Да, Кулио?

— Подыщи-ка нам новое задание. И посуровей. Нужно еще разок мир спасти.

— А что же с этим?

— Эту попытку мне не засчитали.

Из динамика некоторое время доносилось сопение. Затем Мох ехидно поинтересовался:

— Может, персонально для тебя развязать Третью мировую? Атомные бомбы, локальные землетрясения, лазерные удары с орбиты?

— О! — оживился Кулио. — Валяй! Только бомбы и лазеры помощней. И индусам бомбы дайте, и папуасам — пусть все воюют. И нигерийцам…

— Кулио, ты забываешься, — уже без сарказма сказал Мох. У Степана перед глазами сразу возникла картинка, как лысый пухляк промокает платочком череп. — Это уже не смешная шутка.

— А кто шутит? — удивился Кулио.

— Что, опять твой инспектор-командарм показал кукиш?

Кулио побагровел и медленно повесил трубку на рычаг. Щелкнуло.

— Эксплуататор, — сквозь зубы сказал он.

— Это уже переходит все границы, — поддержал шефа Самурай.

— Нужно найти способ, как самим спасти мир, — кивнул Эльф. — Без наводок Моха.

Фантик подошел к Кулио и похлопал того по плечу: мол, не расстраивайся, придумаем что-нибудь.

Степан заметил, как Бюргер с Маньякюром перемигнулись и выскользнули из залы. Он вспомнил, что ариец еще в кабинете у Кулио намекал морскому волку о какой-то встрече, и решил проследить, что же затеяли эти двое.

Оказавшись во дворе, Степан шмыгнул за поленницу и дождался, пока Бюргер с Маньякюром выйдут через главные ворота на дорогу. После чего, озираясь, пошел следом. Стараясь держаться на расстоянии, но при этом не упускать их из виду, Степан прошлепал за парочкой добрый пяток километров, прежде чем показалась цель их похода — дом на отшибе.

Степан проследил, как Маньякюр и Бюргер вошли внутрь, обогнул дом с обратной стороны и осторожно забрался в пристройку. Нужно было найти способ увидеть, что произойдет в комнате. Степан разгреб хлам, пробрался к стене и за старой сушилкой для белья обнаружил окошко. Он протер в слое пыли крошечную дырочку пальцем и, затаив дыхание, прильнул к стеклу.

Помещение удалось разглядеть не сразу: внутри дома царил полумрак. Но постепенно глаза журналиста привыкли, слух обострился, и он стал наблюдать за событиями, сам при этом оставаясь в тени…

Бюргер и Маньякюр замешкались на пороге комнаты. Одновременно сунулись в дверной проем, застряли и пихнули друг друга локтями. Зашушукались.

— Проходите, открыто, — раздался бархатный женский голос из будуара.

— Ладно, ты первый, — сдался Бюргер.

Маньякюр долго церемониться не стал. Поправил повязку на глазу, грациозно переступил через порог и вальяжной походкой зашел в небольшую, но опрятную комнату.

— О! — воскликнул он, вглядываясь в полумрак будуара. — Прелестно!

Бюргер тоже перестал сдерживать инстинкты и заскочил следом.

— О! — как попугай, повторил ариец за морским волком. — Добавьте света! Жажду видеть и наслаждаться!

Из будуара раздалось игривое хихиканье, и загорелись настенные бра.

Создания, ждавшие Бюргера и Маньякюра, в мягком свете выглядели очаровательно, и Степан еще сильнее прильнул к стеклу. Под ногой скрипнула половица, журналист испуганно застыл. Но предательского звука вроде бы никто не услышал.

Барышни были одеты в легкие короткие платьица. Зеленоватые глаза кокетливо поблескивали, а чудные рыжие головки при этом были слегка опущены. А какие изящные коленки белели ниже халатиков…

Степан сглотнул.

— На рынке, признаюсь, я не смог по достоинству оценить вашу красоту, — произнес Маньякюр. — Но теперь… вы просто…

— Божественны! — ввинтил Бюргер. — Я никогда не видел еще столь утонченных дам.

Барышни залились звонким смехом, хлопая ресницами и потрясая огненными кудрями. Бюргер приосанился, а Маньякюр галантно поклонился. Хозяйки пошептались и пригласили гостей к уже накрытому столу.

Сервировка была изысканна, а представленные блюда — разнообразны. Бюргер с Маньякюром уже успели отвыкнуть от приличного меню, живя в Тибете и питаясь изрядно надоевшими яками, рисовой кашей и разносолами из погребов.

— Бургундское, — отметил Маньякюр, подхватывая бутылку. — Красавицы, у вас превосходный вкус, тысяча осьминогов! Но я не вижу штопора… Может быть, в серванте?

— Дай сюда! — нетерпеливо повернулся Бюргер. — Я зубами открою!

— Дуралей, — шепнул ему морской волк. — Покори их своими манерами. То, что они в таких коротких халатиках, — всего лишь аванс для нас, глупый немец. Мы должны оправдать их одежды… тьфу! Надежды.

— Оправдаем! — схватился за ремень Бюргер. — Волк, я чувствую небывалый прилив сил!

Спустя минуту все четверо удобно расположились за столом. Барышни так и не соизволили прикрыть коленки. Бюргер с Маньякюром не вытерпели и стали скидывать с себя одежду, бездарно притворившись, что им душно. Вскоре праздничный гардероб Маньякюра состоял лишь из фамильной шпаги, а чресла Бюргера прикрывал только палантин.

После пары неуклюжих комплиментов и лирического отступления о погоде разговор зашел о философии.

— Что такое жизнь? — начал Маньякюр. — Хрупкая ветвь засохшего древа бытия, корни которого погребены между острыми камнями бездушия и безысходности. Жизнь — пена на самом гребне морской волны, которая бурлит и сверкает в солнечных лучах совсем недолго, лишь пока волна не разобьется о скалистый берег. Жизнь — спектр радуги, взлетающей над океаном в закатный час, коралл мне в ребро!

Степан хмыкнул от изумления. Все-таки не зря морской волк взял несколько уроков красноречия у Самурая.

— А вы, судя по всему, не местные? — поинтересовался у красавиц Бюргер. — Знаете, тибетские женщины… Не хочу, конечно, никого обидеть, но малость они недоразвитые как бы. И низенькие. А вы, вы явно из другого теста!

— Теста? — вскинула брови одна из рыжеволосых барышень. — Вы сказали «теста»? Оно такое морщинистое, а у нас вроде бы нет целлюлита.

Маньякюр укоризненно посмотрел на своего непутевого спутника.

— Выбирай слова, Бюргер. Мы все-таки не у себя дома, где после бутылки дешевого портвейна тебе простят все нахальные речи.

Бюргер кивнул. Он решил загладить свою вину, а заодно блеснуть эрудицией.

— По-моему, нет ничего обидного в словах, сказанных под впечатлением. Просто я хотел уточнить: забудьте слово «тесто». Вы, конечно же, не из этой липкой суспензии сделаны. Это была анафема…

— Метафора, — быстро поправил его Маньякюр.

— Метафора! Да, именно метафора! Если меня до сих пор кто-то не понял — местные девчонки и рядом с вами не валялись…

— Бюргер!

— Вы такой остроумный! — зарделись рыжие бестии, отчего стали еще соблазнительней. — Как вы ловко шутите! Вас зовут Бюргер?

— Да, я Бюргер — национально чист и генетически не модифицирован. А это покоритель морей, парусных дел мастер Маньякюр.

Степан подумал, что Бюргер все-таки не так красноречив, как морской волк.

— Я Лажатэль, — сказала барышня, сидящая рядом с арийцем. И представила свою подругу: — Она Обломиста.

Бюргер и Маньякюр вновь рассыпались в комплиментах, а барышни украдкой переглянулись. Степан вздрогнул, заметив, как их зрачки блеснули алым. По симпатичным лицам скользнула зыбь, будто что-то слегка изменилось на долю секунды в прекрасных чертах. Степану стало жутко до дрожи.

Когда Бюргер с Маньякюром, наконец, умолкли, возникла неловкая пауза. Маньякюр подхватил вилкой креветку, хотел было сунуть ее в рот, но вдруг остановился. С кривой усмешкой пошутил:

— Да что вы нас всё кормите и кормите, милые хозяйки? На убой, что ли, готовите?

Бюргер наморщил лоб, вникая в юмор.

— Может быть, существует способ, с помощью которого я могу отблагодарить вас? — вежливо привстал Маньякюр. — Ужин был великолепен.

Он хотел еще что-то добавить, но Бюргер ухватил его за руку, притянул к себе и громким шепотом спросил:

— Ты уже прямо сейчас им предложишь?

— Что? — поинтересовался Маньякюр. От выпитого вина он начал слегка притормаживать.

— Ну это… заняться любовью. Этим, как его по-научному? Промискуитетом. Во!

Слово крайне развеселило барышень. Они повалились на кровать и картинно задрыгали прелестными ножками.

— Нет, — зло сказал морской волк. — Сначала я сделаю тройное сальто назад.

— Зачем? — искренне удивился Бюргер, переставая улыбаться.

Неизвестно, что бы ответил непонятливому арийцу Маньякюр, но тут с грохотом распахнулась входная дверь и в дом влетел взлохмаченный Эльф.

— Вам грозит опасность, друзья! — крикнул он. — Уходим!

Повисла гнетущая тишина. Степан, боясь пошевелиться, смотрел сквозь протертую дырочку на обескураженных красавиц. У той, которую звали Обломистой, задергался глаз, а Лажатэль откровенно не совладала с эмоциями и сплюнула на пол.

— Слышь ты, спаситель, — вкрадчиво проговорил Маньякюр и повернулся к Эльфу как был, в перевязи с фамильной шпагой на бедре. — Считаю, на фиг, до трех. Если ты за это время успеешь добежать до постельки, уснуть и посмотреть широкоэкранный цветной сон с квадрозвуком, я, может быть, забуду эту попытку саботажа моего досуга. Раз.

— Эльф, — сказал Бюргер, выискивая глазами, во что бы завернуться, кроме своего палантина. — Нам не то чтоб жалко, но два на три не делится.

— Два! — прорычал сатанеющий от выброса гормонов Маньякюр. — Два с чертовой четвертью!

— Вы не понимаете! — всплеснул руками Эльф. — Меня послал Шу. Эти существа из ада. Они были вызваны…

— Хи-хи, — выдавила Обломиста, прикрывая пальцами дергающееся веко. — Этот недоумок — ваш коллега, мистер Маньякюр?

— Практически мертвый коллега, — заверил ее морской волк. Зыркнул единственным глазом на Эльфа. — Два с огромной половиной!

— Их послала Смерть, — трясясь от страха, прогундосил Эльф. — Я всё знаю. Шу по просьбе Кулио еще месяц назад должен был договориться о дружественной встрече с силами тьмы. В день переговоров Шу напился до белой горячки и вместо встречи без галстуков потребовал прислать тамошних девиц легкого поведения. Заявил: иначе, мол, Кулио рассердится! Ну, сами знаете бесцеремонность нашего алконавта, когда он подшофе… А теперь вас собираются убить. За подобное оскорбление Смерть, как правило, убивает.

— Что? — переспросил Бюргер. — Как это… убить?

— Уничтожить физически, — пояснил Эльф. После чего обернулся к барышням и робко попросил: — Давайте всё забудем, ладно? Шу был пьян, и шутка оказалась неудачной. Он через меня шлет искренние извинения. Просит не обижаться. Вы ведь сжалитесь над нами?

— Эльф, тебе крышка! — выдохнул Маньякюр и изящным пинком отправил того на улицу.

Однако Эльф устоял на ногах и, прежде чем морской волк захлопнул за ним дверь, успел выкрикнуть очередные соображения:

— Вас, скорее всего, съедят! Маг сказал, обычно они так и поступают! Сначала кормят, а потом…

— Дамы, извините за причиненные неудобства. Эльф неопытен по части женщин, — поклонился Маньякюр, щелкая замком.

Преображение произошло очень быстро. Степан даже не успел в подробностях разглядеть, как барышни перекинулись в монстров. Когда Маньякюр распрямился после поклона, то перед ним уже стояли два свирепых чудища с уродливыми харями.

— Дамы? — обалдел морской волк.

— Да, — ухмыльнулось нечто, отдаленно напоминающее миловидную Лажатэль, — это мы…

Степан опомниться не успел, как вылетел из пристройки, врезавшись с перепугу в ржавый велосипед и загремев тазами. Он стремглав выскочил на дорогу, собираясь перехватить там Эльфа, но впопыхах едва не угодил под колеса.

Здоровенный мотоцикл с громыхающей коляской затормозил в метре от выставившего руки журналиста. Мотор с урканьем заглох.

— И где враги? — поинтересовался Викинг, ворочаясь на своем железном коне. — Кому тут в глаз дать?

Из коляски вывалился Шу и, цепляясь за спицы бокового колеса, принял вертикальное положение.

— Глянь-ка, это ж гонец наш — Эльф, — сказал он. — В отключке, что ль?

Эльф действительно лежал на обочине без сознания, раскинув руки. Степан хотел подойти и помочь, но Викинг опередил его. Гремя доспехами, бородатый детина слез с мотоцикла и легонько пнул Эльфа. Тот застонал, но глаза так и не открыл.

— Шу, ты и впрямь балда. Нашел кого с уведомлением о беде посылать.

— Да ладно, — махнул рукой Маг. — Живой вроде, только грязный — видать, уже побывал в неравном бою с нечистью.

Викинг не стал больше досаждать приходящему в себя Эльфу. Он вернулся к мотоциклу и нежно погладил по бензобаку.

— Звать зверя «Плавный», — поделился он со Степаном. — Скоро еще движок расточу, фильтр с нулевым сопротивлением поставлю, катафотов понавешаю… Эх и погоняем!

— А на рыбалку на нем тогда можно будет? — насторожившись, спросил Маг.

— Спрашиваешь!

Шу быстро прикинул что-то в уме.

— Так. Значит, берем три… нет… четыре по ноль-пять наливки, закусона, запивчика, пару монашек и на берег Нам-Цо. Ты до завтра успеешь расточить мотор и катафоты привинтить?

Викинг посмотрел на Мага, почесал в затылке и ответил:

— Ну-у, если сегодня весь вечер в гараже проторчать… и Кибби поможет…

— Отлично! — обрадовался Шу. — Когда выступаем?

— А удочки нам не пригодятся? — озадаченно нахмурился Викинг. — Вон, Фантик сетки ставит на озере и еще какие-то снасти у него есть. А ты говоришь, блин, только выпивон и девчонок брать надо.

— Значит, выступаем в пять утра, — твердо сказал Маг. — Поехали скорее в гараж катафоты вешать!

Викинг с сомнением поднял бровь, но в чем подвох, так и не понял. Поправил шлем и согласился:

— Поехали.

Степан уже хотел остановить его, объяснить, что здесь происходит и в какую заваруху втравил всех Шу, как из дома донесся душераздирающий шипящий звук.

Бюргер глухо возвестил из комнаты:

— Не смейте прикасаться к блокноту! Там марки, коллекция!

Викинг с Шу замерли и переглянулись. Эльф наконец открыл глаза и встряхнул головой. Степан поспешил помочь ему подняться.

— А ну-ка лапы прочь от шпаги! Погнете же, изверги! Она фамильная! — донеслось из дома. — Эй-ей! Кашалота мне в трахею! Вы что собираетесь делать?

Шу пошелестел плащом и задумчиво стукнул указательным пальцем Викингу по кирасе.

— Слушай, а ты не помнишь, какого фига мы вообще здесь делаем?

Викинг подвигал челюстью, огляделся и уставился на дверной проем. Его правая рука на ощупь извлекла из-под брезента коляски дрын.

— Зачем же мы сюда приперлись? — наморщил лоб Маг. — Дом какой-то страшный, голоса оттуда до боли знакомые…

Викинг тяжело задышал, сдвинул брови и перехватил дрын поудобнее.

— Ты чего? — вскинулся Шу. — Мы же не собираемся с кем-то драться? Ты имей в виду, у меня мана на нуле.

Викинг молча пошел к крыльцу.

— Эй, груда мозга, ты куда?

Викинг уверенно, словно крейсер, двигался к дому. Степан, убедившись, что Эльф пришел в себя, побежал следом.

— Я здесь… — вдруг Маг осекся. Видно, вспомнил, что они прибыли сюда вызволять друзей из лап чудищ, которых он сам по пьяному делу вызвал из ада. — Ёлки-моталки…

Викинг скрылся в полумраке прихожей. Степан нырнул за ним.

— Я пока мотоцикл осмотрю: сцепление гляну, зазор свечей проверю, уровень масла в картере, — донесся сзади дребезжащий голос Шу. — Эльф, ты туда не суйся, там большие дяди бум-бум. Лучше мне помоги вот эту гайку…

Дальнейшее бормотание Мага Степан уже не слышал.

Викинг, гремя латами, переступил порог, оглядел комнату и осклабился.

— Чему радуешься? — озабоченно спросил Степан, выглядывая из-за его плеча.

— Как чему? — хмыкнул бородатый детина. — Теперь, блин, Кулио точно не отругает старика Викинга за то, что он попусту распускает руки. Сам погляди: придется здесь кое-кого шарахнуть как следует!

Бюргер лежал на столе лицом вверх, сервированный по периметру печеными яблоками и зеленью. Все четыре его конечности были приклепаны к доскам металлическими скобами, изо рта торчали кустики салата, а на причинном месте красовался вареный краб. Глаза арийца выражали крайнюю степень неприязни к кулинарии.

Положение кудрявого ловеласа Маньякюра оказалось еще более пикантным. Он был распят на стене, а между ног стояла фамильная шпага острием вверх. Морской волк вел себя очень смирно: сознавал, что, если веревки вдруг не выдержат и он соскользнет вниз на шпагу… интерес к противоположному полу у него может пропасть навсегда.

А в центре комнаты извивались два исчадия ада. Рослые, жилистые, с мощными бедрами и вислыми сиськами. Из-за спины у них торчали изогнутые рога, ноги заканчивались копытами, а на уродливых головах вместо шипов шевелились пальцы. С каждым выдохом из зубастых ртов вылетали языки пламени и копоть.

— Викинг, — прошептал Маньякюр, увидев друга. — Ты как раз вовремя. Начинай их бить. Только смотрите меня во время драки не заденьте, а то… сам видишь.

Бюргер скосил глаза на Степана, закивал, и кустики салата в его губах задвигались.

— Муа-ха-ха-ха! — зашлось одно из порождений ада, полыхая огнем. — Еще жратва! Хороший будет банкет!

Викинг оценил обстановку, издал боевой клич и со свистом швырнул дрыном в чудище с чертами Обломисты. Оно небрежно поймало дубину зубищами и брезгливо выплюнуло. Прорычало:

— Смешно. А еще оружие есть?

— Я и без оружия сильный, — прогремел Викинг. — Эй, шипастая, а ну-ка живо отпусти моих друзей!

— Ее зовут Обломиста, — подсказал Маньякюр, скосив глаза вниз, на кончик клинка.

— А меня зовут Викинг. Гордый Викинг, — представился бородатый детина и напряг мышцы.

Доспехи загремели на нем, как металлическая чешуя.

— Консерва, — обидно сказала подруга Обломисты, выпуская огромные когти.

— Это Лажатэль, — обронил Маньякюр. — Викинг, когда ты начнешь их бить?

В это время Бюргеру все же удалось выплюнуть зеленые шматки салата. Ариец завертелся на столе и выкрикнул:

— Я подписывался кишки на турбину наматывать, а не на съеденье их отдавать этим суккубам с пальцами на башке! Викинг, сейчас же отклепай меня!

Обломиста и Лажатэль шагнули вперед. Степан выхватил мухобойку и прижался спиной к дверному косяку. А Викинг вышел в центр комнаты и залихватски присвистнул. Видимо, драться он умел только по-деревенски…

Бородатый детина сорвал с головы шлем, жахнул его об пол и с закрытыми глазами понесся на врагов, размахивая ручищами словно мельница.

Обломиста и Лажатэль в первый момент даже слегка растерялись. Лобовая атака могла стать для них роковой, если бы кулаки Викинга достигли цели. Но исчадия ада быстро сориентировались: повернулись боком и разошлись в стороны.

Викинг прогромыхал между ними с грацией локомотива на длинном перегоне. Он с громовым лязгом врезался в стену будуара, едва ее не проломив.

От чудовищного удара пошатнулся весь дом.

Веревки, удерживающие Маньякюра, провисли, и он чуть не сел на шпагу. Единственный глаз морского волка в ужасе расширился.

Степан хотел было помочь, но дорогу загородила Лажатэль.

— Нам хана, — констатировал Бюргер, глядя, как от столкновения со стеной штормит Викинга.

— Вам хана, — кивнула Обломиста, приближаясь к арийцу. — С морды или с пуза?

— Не п-понял… — сглотнул он.

— Разделывать тебя начинать с морды или с пуза?

Степан уже замахнулся, чтобы врезать проклятому чудищу мухобойкой, но тут на бледном лице Бюргера появилась зловещая улыбка.

— Бу-бух, — прошептал он.

Чудища непонимающе переглянулись, Степан проследил за взглядом Бюргера и в последний момент успел различить стремительную атаку Викинга. Бородатый детина, оказывается, и не думал терять концетрацию. Он со всей дури вломил кулаком Обломисте в бок. Она медленно развернулась, ощерилась:

— Муа-ха-х…

Второй удар Викинга сшиб чудище с ног. А напоследок он обрушил на поверженного противника стул. Раздался треск, и обломанный шип отлетел в сторону.

— Ты не мог пораньше начать их дубасить? — сварливо спросил Бюргер, двигая бедрами и пытаясь скинуть с чресел вареного краба. — Обязательно нужно было нервы трепать?

Но радоваться было рано, схватка еще не закончилась.

Лажатэль шагнула в сторону с ловкостью искушенного боксера и приняла защитную позицию. Викинг сначала хотел было повторить атаку в стиле мельницы, но, вспомнив предыдущую неудачу, решил слегка изменить тактику. Он бросился на порождение тьмы, замахав руками в обратную сторону. Такого маневра Лажатэль не ожидала, поэтому пропустила сразу три удара и отлетела в угол, пошатнув дом.

Маньякюр в очередной раз забормотал молитвы.

— Я же предупреждал, что весьма сильный, — сказал Викинг, подбирая шлем и победоносно водружая его на голову.

— Ты самый сильный на свете, — быстро согласился Бюргер, дрыгаясь всем телом. — Отклепай меня, силач.

— Срам-то, блин, какой, — хмыкнул Викинг, глядя, как краб таки свалился с причинного места арийца. — Степан, помогай.

Вместе с бородатым детиной они быстро отковыряли заклепки и освободили Бюргера. Тот вскочил со стола, со злостью расшвырял печеные яблоки и подобрал с пола любимый блокнот с марками.

Погрозил нокаутированным чудищам кулаком.

— Ну что, спекулянт похотливый, — похлопал его по плечу Викинг, — пора домой?

— Мог бы подоспеть и пораньше, телохранитель фигов. Пошли.

Они двинулись к выходу.

— Вы ничего не забыли, двести весел вам в ухо?

Викинг с Бюргером резко обернулись. Но Степан опередил их: он уже спешил к распятому над шпагой Маньякюру. Журналист убрал клинок и, путаясь в узлах, кое-как отвязал морского волка.

В углу заворочалась Обломиста. Пальцы на ее голове зашевелились.

— Уходим! — скомандовал Маньякюр, подбирая камзол и накидывая его на голый торс. — Свидание вслепую провалилось!

Братья выскочили из дома. Степану сейчас хотелось как можно скорее убраться отсюда и рассказать обо всем Кулио. Уж шеф-то придумает что-нибудь!

Шу возился с мотоциклом, а рядом нарезал круги встревоженный Эльф.

— Наконец-то! — захлопал он в ладоши, завидев потрепанных в бою друзей. — Я так за вас волновался!

— О, приветики! — кивнул Маг. — Я смотрю, кое-кому неслабо досталось. А я тут подкрутил кое-что, свечи проверил…

Маньякюр зыркнул на Шу единственным глазом. Буркнул:

— Я сейчас тебе эти свечи знаешь куда ввинчу?

— Ты сначала камзол застегни, — посоветовал Маг. — Палишься.

Морской волк фыркнул и стыдливо запахнулся.

— Нужно мотать отсюда, и побыстрее! — сообщил Викинг, забираясь на водительское место. — Там две такие крали. Смертельно очаровательные.

— Погоня будет? — со знанием дела спросил Маг.

— Будет, — пообещал Викинг, потуже застегивая шлем.

— А этот мотоцикл достаточно мощный? — взволнованно спросил Степан.

— Достаточно. Только места тут мало, — ответил Бюргер и нагло отпихнул журналиста от коляски.

Пока Викинг бацал ногой по рычагу, заводя свой драндулет, Маньякюр вскочил на заднее сиденье, а Степан с арийцем устроили небольшую потасовку за право забраться в коляску поверх Шу.

Мотор завелся, и одновременно раздался оглушительный треск. Степан обернулся: дверь разлетелась в щепу, на крыльце стояли разъяренные Лажатэль и Обломиста. Огненное дыхание чудищ хлобыстало по деревянным обломкам, поджигая их.

Викинг пригнулся к рулю и дал газу.

Эльф завизжал, цепляясь за Маньякюра. Степан и Бюргер успели запрыгнуть в коляску перегруженного мотоцикла в последний момент. Железный конь взревел и сорвался с места, набирая скорость…

Мотор надрывно ревел, Викинг сквернословил, Эльф жался к хромированному багажнику. Маньякюр щурил от ветра глаз. А трое в коляске трамбовали друг друга, пихаясь локтями.

Мотоцикл шел тяжело, но уверенно. Сзади вздымался столб пыли. Дорога извивалась между горными массивами Тибета, лишь изредка выскакивая на относительно ровную местность, в прохладные долины. Викинг поехал по объездной, потому что прозевал съезд на короткую дорогу к особняку.

Исчадия ада не отставали. Лажатэль и Обломиста держались метрах в пятидесяти позади мотоцикла. Они будто не знали усталости. Отталкивались мощными ногами, ритмично покачиваясь на прямых участках и плавно вписываясь в повороты. Перекинувшиеся барышни то и дело зловеще шипели вслед улепетывающим Братьям.

— Викинг! — позвал Маньякюр, стараясь перекричать шум мотора. Степан навострил уши. — Э, Викинг!

— Ну?

— Можно интимный вопрос?

— Ну валяй! Только если что — я тебя шарахну.

— Я давно хотел спросить: тебе удобно в доспехах на мотоцикле кататься? Ну, в смысле… нигде не натирает?

Викинг задумался на некоторое время, сосредоточившись на опасном вираже. Через минуту ответил:

— Да нет, вроде. У меня стегач хороший.

— Вон оно что, — понимающе крикнул морской волк. — Тогда другое дело. А у меня раньше такой щекотливый момент был — эфес жутко задницу тёр. И главное, я его и так и сяк поверну, и на бок откину, а он, абордажный крюк мне в печень, все равно сползает. И, главное, если б мне кто рассказал, не поверил бы — ну в самом деле: как эфес может натирать задницу? Но так и было. Съезжал каким-то чудным образом и тёр, зараза! Клянусь глазом, Викинг! Никакого терпения не хватало. Хоть шпагу выкидывай! А я ж не могу, она ж фамильная!

Сзади раздалось шипение, и Лажатэль, прибавив ходу, попыталась уцепиться когтями за багажник. Ситуацию спас Шу: высунулся из коляски и принялся колотить по уродливой лапе разводным ключом. Чудище крепко выругалось, вновь отстало. Шу осклабился, показал язык и спрятался за спасительный борт.

Викинг глянул в зеркало заднего вида, понял, что опасность миновала и поддал газу. Крикнул Маньякюру:

— И что, блин, ты придумал?

— Подгузник, — несколько смущенно проорал морской волк.

Викинг приподнял брови и загыгыкал.

— Зря ржешь! — осадил его Маньякюр. — Очень даже практично. Ни капли больше не трёт! Да и вообще — приспособление повышенной утилитарности. Сам подумай, вот приспичило тебе, скажем, где-нибудь в людном месте…

Договорить Маньякюр не успел. Мелькнул знакомый забор, Викинг крутанул руль и протаранил приоткрытые ворота. Одну створку снесло с петель и отбросило на лужайку. Мотоцикл неуправляемым болидом понесся по двору, сшибая утварь и разбросанный крокетный инвентарь.

Метров через двадцать Викинг все же сумел остановить тяжелую машину. Шу и Бюргера выкинуло из коляски как из катапульты. В полете они сдернули с веревки тщательно развешенные трусы Фантика и шлепнулись наземь. Прямо к ногам Кулио.

Двигатель заглох.

Первым опомнился Бюргер. Путаясь в гигантских семейниках изгнанного короля, он поднялся и сбивчиво доложил шефу:

— Там… Знаешь, что там? Мы вместе уже через многое прошли, Кулио! Но такого я никогда не видел. Срочно заделываем ворота, весь арсенал наизготовку! Пехоту на позиции, авиацию в небо! Флот, бластерные пушки, силовой щит, агентуру, систему наблюдения… Минные поля… всеобщую мобилизацию…

Кулио молча выслушивал истерику арийца.

— И вот еще что, — продолжил Бюргер. — Ты давно на нашей планете ошиваешься, у тебя наверняка полно знакомых. Срочно позвони им всем, пусть едут сюда, пусть сообщат своим знакомым, чтоб сарафанное радио заработало. Чтобы целую армию собрать, а то можем не выстоять против этих исчадий ада! Это… это… я не знаю, что это было… Готов помочь финансово, если в разумных пределах…

Кулио внезапно перестал слушать Бюргера и изменился в лице.

— Адова жара, — прошептал он, глядя за спину арийцу.

— Точно! — кивнул Бюргер. — Точно ты подметил! Адова жара.

Кулио ошарашенно поморгал.

— Никогда такого не видел.

— А я тебе о чем толкую! — согласился Бюргер, осторожно оборачиваясь. — Я же не… вру… То есть… Что это значит?

В проломленных воротах стояли Лажатэль и Обломиста. Барышни вновь были в человеческом обличье, и от их полунагой красоты у Кулио аж дыханье сперло. Признаться, и сам Степан при свете дня обалдел от совершенных женских форм. В полутемном доме они казались ему не настолько соблазнительными, зато теперь…

Эльф упал в обморок из ревности. Самурай закрыл глаза: он не мог смотреть, как Инь торжествует над Янем, нарушая равновесие. Киборг запустил программу поиска соответствия фигур по всем имеющимся в его памяти базам данных. Фантик поправил мантию и стыдливо заслонил собой сорванные Бюргером трусы. Даже бобер Куклюмбер непроизвольно застучал по гравию хвостом от волнения.

— Полундра! — обрел дар речи Маньякюр, доставая шпагу. — Свистать всех наверх!

— Ну зачем так шуметь, милый Маньякюр, — проворковала Обломиста, встряхивая копной рыжих волос. Хитро прищурилась. — Вы такой галантный, настоящий благородный флибустьер. А ведь пытались соблазнить невинных созданий?

Самурай открыл глаза и строго посмотрел на Маньякюра.

— Это оборотни! — гаркнул Бюргер.

Лажатэль разочарованно вздохнула. Ее сногсшибательный бюст покачнулся в такт движению. Викинга так пробрало это зрелище, что он закатил глаза и с жестяным грохотом рухнул набок с мотоцикла.

— Ребята, — сказала Лажатэль, — мы слышали про Братство столько загадочных историй. Про небывалые подвиги, приключения, опасности и все такое. Но даже не могли предположить, что у вас так туго с чувством юмора.

Повисла гробовая тишина.

Лажатэль вновь со вздохом развратно качнула бюстом. Пояснила:

— Это же была шутка.

Бюргер долго смотрел на нее, прежде чем еле слышно промолвил:

— Шутка?

— Ну конечно! Конечно, шутка! — воскликнули красавицы. — Неужели вы и впрямь подумали, что мы собрались вас съесть?

Настала очередь Маньякюра закатить глаз.

— Вы руководитель? — спросила Лажатэль, глядя на Кулио.

Тот, немного подумав, кивнул.

— Мы прибыли к Братству как парламентеры. Вы же хотели встретиться со Смертью?

Кулио снова кивнул.

— Собирайтесь. Вас ждут.

— Опачки, — обронил Маг Шу, — сработало.

Лажатэль приосанилась и сверкнула глазами.

— Готовы к аудиенции?

Кулио медленно поднял взгляд с ее лодыжек до лица и хрипло сказал:

— Готовы. Но халатик всё ж запахни.