Братство

Глава 12 Мягкая посадка

Сперва пилоты напрочь отказались не только поднимать самолет в воздух, но и открывать кабину. Киборг был упрям и непреклонен. Выбив дверь, он лаконично им объяснил, что лайнер вовсе не захвачен террористами. Просто на таможне возникли трудности перевода.

Командир экипажа улыбался, кивал и бойко тараторил с диспетчером по рации до тех пор, пока Киборг не вздохнул и не расплавил приемник выстрелом из пистолета-бластера.

Экипаж моментально стал сговорчивей. Командир вывел машину на взлетную полосу и уже готов был врубить форсаж, как в кабину вломился Шу и без предисловий облевал второго пилота с головы до ног.

— Перегрузочная отрыжка, — пожаловался он, утомленно облокотившись на приборную панель.

— Мы пока на месте стоим, — хмыкнул Бюргер.

— У меня организм чуткий, — пояснил Маг. — Всё заранее планирует.

— Взлетайте, — сказал Киборг.

— Флай эз зе бёрд, — перевел Эльф и помахал руками на манер крыльев.

Командир экипажа затравленно кивнул и жестом попросил всех вернуться на свои места. Шу долго упирался, доказывал, что в пристегнутом состоянии его еще мощней укачивает, но Киборг впихнул Мага в кресло и щелкнул пряжкой ремня.

— Я предупреждал, — сглотнул Шу и побледнел как простыня.

Самолет набрал скорость и, наконец, оторвался от тибетской земли. Не успел пилот толком набрать высоту, как по бокам пристроились два истребителя, но никаких активных действий они не предпринимали. Просто эскортировали лайнер.

Степан сунул в рот барбариску.

На соседнем ряду Кулио отвалил спинку кресла, нацепил на глаза специальную повязку и собрался было вздремнуть, но рядом плюхнулся Викинг. Воинственно громыхнул доспехами, провозгласил:

— А знаешь, надо было задержаться. И вломить этим зазнайкам по первое число. Видал, блин, сколько они джипов нагнали? Не, я ничего не имею против китайцев лично, но уж больно они шустрые и обидчивые. Невоспитанные… Кулио! Да не спи ты!

Кулио демонстративно захрапел, пассажиры, которые не побоялись остаться в салоне бизнес-класса, с интересом уставились на бородатого детину. Китаец, поделившийся с Фантиком сэндвичем, достал крошечный фотоаппарат и сделал кадр на память.

— Зря ты звездишься, Кулио, — обиженно заявил Викинг, надвинув шлем на лоб. — Вон народ как прётся, а ты морду воротишь.

Кулио захрапел громче.

— Ах так? Ну ладно, блин! Ты у меня все равно фиг поспишь, — заверил Викинг и начал снимать видавшую виды кожаную обувь.

Запахло так, что Степан сначала решил, что кто-то брызнул из перцового баллончика. Журналист культурно прикрыл нос платком.

Маньякюр зажмурил единственный глаз, чтобы тот не слезился. Кулио сморщился. Попытался отвесить Викингу подзатыльник, но попал рукой по шлему и чертыхнулся от боли. Киборг выдвинул заслонки в ноздрях и прикрыл обонятельные рецепторы. Сидевший неподалеку Эльф зажал нос двумя пальцами и как бы невзначай кинулся на колени симпатичному тинейджеру, забормотав: «А вот ты не бойся, а это бывает… Главное без паники! Пока я с тобой, Викинга можешь не страшиться».

— Позвольте, — возмутилась мамаша тинейджера. — Что это за вша болотная? Безобразие!

Куклюмбер высунул голову из-за плеча Степана и объяснил:

— Что вы, дамочка, это не вша, это натуральный эльфийский ненатурал. И вообще, в жизни надо попробовать всё, поэтому, если они оба внезапно попросятся в сортир, — смиритесь.

Женщина обалдело уставилась на бобра, потеряв дар речи.

— Впрочем, не парьтесь, мамаша, — успокоил Куклюмбер. — Сортир все равно толстый король занял. Это надолго.

Из-за двери туалета раздался оглушительный звук, похожий на треск парашютной ткани. Одновременно с этим лайнер ушел вниз и качнулся в глубокой воздушной яме. Мага с оттяжкой вывернуло в бумажный пакет, он непроизвольно взмахнул рукой, спровоцировав магический выброс. Сиреневая нить сорвалась с кончика его пальца и полоснула по обшивке. Возле иллюминатора образовалась крошечная трещина. В салон задула несильная, но холодная струйка воздуха.

Фантик вывалился из сортира и проворчал:

— Дурацкие бутеры.

Степан повернулся к Самураю, который сидел рядом с ним и мечтательно смотрел сквозь двойное стекло в голубую даль неба над облаками. Ножны его парадной сабли торчали между креслами и утыкались в грудь пассажиру, сидящему сзади.

— Тебе страшно? — спросил Степан.

— Не боюсь высоты, — покачал головой Самурай.

— Я не про высоту. Я говорю о цели нашего путешествия.

Самурай отвел взгляд от белоснежных нагромождений облаков.

— В аэропорту ты довольно смело втюхал бобра в окошко справочной и разрулил ситуацию. Я стал гордиться тобой. А сейчас чувствую на твоем сердце печать страха.

— Мы летим в гости к самой Смерти, — передернул плечами Степан. — Мне как-то не по себе.

— Все двойственно, друг мой, — поучительно заметил Самурай, вновь отворачиваясь к иллюминатору. — Если есть жизнь, почему бы не быть смерти? И кто знает, может быть, на том свете не так уж плохо.

— Оттуда же никто не возвращался, — прошептал Степан, чувствуя, как по спине поползли мурашки.

— Вот именно, — вздохнул Самурай. — Задумайся.

Степан задумался.

— И вообще, — продолжил Самурай минутой позже. — Скажи, Стёп, что, по-твоему, жизнь, раз уж мы затронули эту скользкую тему?

— М-м-м, — протянул журналист. — Э-э… Это когда ты живешь, воспроизводишь себе подобных, людям радость приносишь — и так далее.

— Людям радость, людям радость, — беззлобно передразнил его Самурай. — Тебя что, не учили образами мыслить? Почитай хотя бы научные труды Бодуэна де Куртенэ. Журналист, ёлки-моталки.

— Ну…

— Вот тебе и «ну». А я считаю, что жизнь похожа на кинопленку, — грустно улыбнулся Самурай. — Когда кончается фильм, механик достает ее из аппарата, кладет бобину в сейф, а затем выключает свет во всем кинотеатре и идет домой, где жена ему приготовила вкусный ужин.

Самурай пристально посмотрел на Степана. Тот сообразил, что нужно высказать какое-то мнение. Однако придумать ничего не смог и виновато пожал плечами.

— М-да, — огорчился Самурай. — Духовно ты, несомненно, растешь, Стёп, но темпы оставляют желать лучшего.

— Я не понял сравнения с кино, — признался Степан.

— Ешкин кот, да чего ж тут непонятного? — в разговор вмешался Куклюмбер. Он намотал на лапу поводок и сообщил: — Самураю нравятся пустые и темные кинотеатры. Возможно, именно там он впервые познал прелесть плотских утех.

— У меня обед, вообще-то, — Самурай поправил очки и уставился в окно, теребя клинышек бородки.

— А у меня ужин, — воскликнул Фантик, толком не расслышав сути беседы. — Стюардесса, милочка, велите подавать к столу.

Небо за иллюминатором между тем нахмурилось. Вдалеке на фоне безобидных молочных облаков проглянули темные тучи. По всей видимости, самолет входил в грозовой фронт.

Степан забрался в кресло с ногами и попытался задремать, чтобы отогнать нахлынувшие эмоции. Но сон не шел.

Куклюмбер распустил поводок и ушел помогать Магу латать иллюминатор. Сам бобер, как заметил Степан, ни шиша не делал, зато давал чрезвычайно много ценных советов.

В соседнем ряду храпел Кулио. Бюргеру досталось место рядом с раввином в шляпе, из-под которой свисали гигантские пейсы. Маньякюр играл с Лажатэль в карты на раздевание, уже успев скинуть шпагу, перевязь и сапоги. Эльф сидел рядом с молчаливым тинейджером и его мамашей, которая более-менее оклемалась от встречи с говорящим бобром…

Степан проворочался в удобном кресле четверть часа, но уснуть так и не удалось. Тогда он сунул в рот еще одну барбариску и принялся наблюдать за тем, что происходит вокруг.

Шу, как выяснилось, времени даром не терял. Под предлогом борьбы с перегрузочной тошнотой он наколдовал несколько бутылей с брагой и в короткие сроки споил пол-экипажа, включая командира и облеванного второго пилота.

— Лайф из лайф, — завел песню Шу, прищелкивая пальцами, — лала-лалала! Лайф из лайф…

Ситуация стремительно выходила из-под контроля.

Уже никто не защищал стюардесс, отчаянно отбивавшихся от притязаний раздухарившегося Маньякюра и циничного Куклюмбера. Никто не управлял самолетом, который медленно, но верно сбивался с курса и шел в самый эпицентр грозы, закладывая плавные виражи под испуганные всхлипы пассажиров.

Степан решил, что пора будить шефа.

— Кулио, вставай, — потряс он его за плечо. — Тут внештатное, так сказать, положение возникло.

— Ох-ё, — проворчал Кулио спросонья, — ты лучше вспомни, когда с этими охламонами что-то штатное было… Ну, чего опять натворили?

Степан развел руками: мол, вот, сам полюбуйся. Самолет кидало из стороны в сторону, как щепку в бурном потоке. По проходам катались тележки с напитками, перепуганные пассажиры вжимали головы в плечи.

— Товарищи иудеи! — попытался спасти ситуацию Бюргер. — Вы — великая нация…

— Я тут, в общем-то, один, — сглотнув, сказал раввин.

— Да, но ты настолько велик, что не помещаешься в нашем скромном дирижабле, — с этими словами Бюргер ловко вытащил еврея из кресла и подтолкнул его к выходу. — Я уверен, бог не оставит тебя в любую погоду. Нужно просто верить. А я не сомневаюсь, что ты этим занимаешься регулярно, не то что я.

В салоне поднялся страшный ор. Выходка Бюргера сработала как спусковой механизм в будильнике с натянутой пружиной. Пассажиры вскочили, замахали руками и зазвенели на разных языках. С огромным трудом Кулио и Викингу удалось рассадить всех по местам.

— Коллеги по несчастью! Компадрес! Я — Кулио длан Легласик. Даю вам гарантию: никто не пострадает. Мои люди — это самое настоящее передвижное МЧС. Сидите спокойно и хватит так верещать, а то уши закладывает!

Пассажиры немного угомонились и прислушались к ободрительной речи Кулио, но в этот момент из тамбура раздался скрежет и завывание. Потянуло холодным воздухом, из панелей по всему салону автоматически вывалились кислородные маски. Шторку отмахнуло сквозняком, и перед всеми предстала довольная физиономия Бюргера, запирающего аварийный люк.

Кулио велел Викингу последить за салоном, а сам двинулся в тамбур. Степан выбрался из кресла и юркнул следом, чтобы не пропустить сцену.

Кулио подошел к Бюргеру, взял того за отвороты и сурово спросил:

— Ты что, совсем свихнулся, шовинюга?

Бюргер насупился, но промолчал.

— Не, ты вконец одурел! — взорвался Кулио. — Все-таки вышвырнул бедного еврея?

Ариец засопел и попытался высвободиться из сильных рук Кулио, но тот еще крепче встряхнул его и рявкнул:

— Уволю!

— Я «по собственному» не подпишу, имей в виду…

— Поговори мне еще, поганец.

Кулио подволок брыкающегося Бюргера к люку, откупорил засов и подставил арийца под тугой поток воздуха, бешено ворвавшийся внутрь самолета. Степан на всякий случай ухватился за поручень.

— Признаёшься, балласт? — угрожающе прошипел Кулио.

Бюргер совершил последнюю попытку вырваться, покосился на ревущий мрак за шлюзом и проорал:

— Да не выбрасывал я никого! Этот… с пейсами… в эконом-класс слинял. А я несколько огнетушителей за борт пошвырял… Хорошо хоть в турбины не угодили.

Кулио поднял брови и удивленно посмотрел на Бюргера. Захлопнул люк.

— А чего ж ты мне сразу не сказал?

Бюргер шмыгнул носом. Вздохнул:

— Стыдно мне.

— За что? — Кулио глядел на него с искренним непониманием. — Что-то я не вдупляю.

— Пожалел я этого раввина… Все собственные принципы угробил! Чтоб ему пусто было.

Кулио буравил взглядом Бюргера в течение доброй минуты, пытаясь высмотреть издевку на его лице. Но тот лишь сопел и отводил глаза.

— Ну ты и придурок, — оскалился наконец Кулио. — Стыдно ему, надо же…

За иллюминатором сверкнуло.

Бдыщ!

Самолет упал на левое крыло, и Степан поблагодарил судьбу, что догадался зацепиться за поручень. Кулио с Бюргером грохнулись на пол. Пассажиры истошно завопили, стараясь удержаться на своих местах. Куклюмбер со страху врезал хвостом по ляжке Фантику. Король ойкнул и, потеряв равновесие, завалился в проход.

Степан, придерживаясь за спинки кресел, вернулся в салон.

— С курса, похоже, основательно сбились, — бодро доложил Самурай, вглядываясь во мглу за иллюминатором. — Приближаемся к поверхности океана. Кибби, какая у нас скорость?

— Семьсот. Пятьдесят. Четыре. Километра. В час.

— Шустро идем. — Самурай на всякий случай проверил ремень ножен. — Я начинаю немного беспокоиться за сохранность наших бренных тел.

— Вот и выпей с пацанами, пока цел, — почти в рифму предложил Шу, перешагивая через Фантика.

— Всё, достал, — сурово выдохнул Викинг.

Он схватил Мага за шиворот и затолкал в сортир, предварительно вытащив оттуда Куклюмбера и какую-то пышногрудую негритянку. Бобер растерянно зажмурился от света и спросил:

— А что, вечеринка уже кончилась?

— Милые дамы, — обратился вернувшийся из тамбура Кулио к Лажатэль и Обломисте. — Насколько я понимаю, встреча с вашим боссом произойдет чуть раньше, чем планировалось. Объясняю. Сейчас как жахнемся брюхом о воду, и хана нам.

— Это нехорошо, — Лажатэль зевнула. — Братство внесли в рабочий график лишь на среду: очередь плотная. К тому же вас ждут со служебного входа, но никак не с парадного. Как же быть? Подождите-ка, попробую связаться с нашим секретариатом.

Смартфон долго выплевывал монотонные гудки, на том конце никто не отвечал. Когда Эльф уже скуксил физиономию и собрался капитально разреветься, вызов, наконец, прошел. Лажатэль принялась балаболить в трубку на непонятном языке. Потом она умолкла, выслушала невидимого собеседника и властно прикрикнула на него. Дала отбой.

— Сейчас подоспеют ребята из хозотдела. Обещали помочь с самолетом. Сначала ни в какую не соглашались: мол, работы у них там невпроворот. Пришлось надавить. По должности им не положено мне перечить. К сожалению, только среда, как и планировалось. У босса очень жесткий график.

— Ой, да вы знаете, мы и не торопимся, — заверил ее Фантик. — Среда так среда, куда нам раньше-то.

— Триста. Метров. До. Столкновения, — доложил Киборг. — Критическая. Опасность.

Несчастные пассажиры еще сильнее вжались в спинки кресел и запричитали. Лажатэль нервно посмотрела на часы и сказала:

— Вечно задерживаются. Эти бездельники из хозо только за получкой раньше других приходят. А как делом заняться, так тормозят.

Из сортира донеслась невнятная брань Шу. Кулио закурил сигару. Степан прильнул к иллюминатору и постарался разглядеть темные контуры поверхности. Кажется, океан остался позади, а внизу потянулись густые джунгли.

Лайнер чиркнул брюхом по верхушкам деревьев.

— Не понос, так золотуха, — подмигнул Маньякюр стюардессе. — У нас еще есть время, милаха.

Стюардесса хлопнула ресницами, а стоявшая рядом Лажатэль ревниво поджала губы и влепила морскому волку звонкую пощечину.

— Спасаем мы спасаем эту планету, — обиделся Маньякюр, потирая щеку. — И никакого уважения.

— Нам-то как раз ваше спасение во вред, — гневно сказала Лажатэль, отворачиваясь. Вдруг она прищурилась и воскликнула: — Вот они! Приперлись, лентяи!

За бортом замелькали призрачно-черные тени. Они двигались все быстрее и быстрее, окружая лайнер со всех сторон, обволакивая сплошным коконом мрака. Несколько пассажиров при виде этой душераздирающей картины потеряли сознание. Киборг проверил энергозапас пистолета, Эльф прижался к тинейджеру, а Викинг крепче перехватил дрын.

Но беспокоились Братья зря: не произошло ничего страшного. Когда тени окутали самолет объемной сферой, он плавно замедлил ход, замер на мгновение и медленно опустился на землю.

Лажатэль снова набрала номер на смартфоне. По-деловому коротко сказала, на этот раз по-русски:

— Да, опять опоздали. Нет, ничего страшного, но еще несколько секунд, и полторы сотни смертных пришлось бы брать вне графика. Что? Ну да, конечно, кому нужны накладки. Я не злюсь, просто дайте втык, наряд вбабахайте внеочередной. Что? Нет-нет, сильно гнобить не стоит: ребята свою работу знают.

— Веа ви а? — сдавленным голосом спросил кто-то из пассажиров по-английски. — Ай нид май эмбассадор.

— Какой тебе посол, — похлопал его по плечу Кулио. — Мы живы, и это главное! Эх, Безро, видел бы ты меня сейчас… Почёт, уважение и надежда! Когда столько глаз смотрят на тебя как на спасителя, ощущения круче, чем на американских горках.

— Ишь как распелся, — ввинтил Куклюмбер. — Ты тут никого не спасал, между прочим.

— Жало вырву, — обронил Кулио.

Бобер пренебрежительно фыркнул и потрепал смущенную негритянку лапой по лодыжке.

Кулио раздраил аварийный люк, выбросил надувной трап и съехал по нему вниз. Степан прыгнул в мягкий желоб следом за ним, сошел на песок и стал помогать остальным. Краем глаза он заметил, как Кулио вдохнул воздух тропической ночи и улыбнулся проглянувшим сквозь уходящие тучи звездам.

— Что-то начинает получаться, — прошептал Кулио, думая, что его никто не слышит. После чего громко скомандовал: — Бюргер, Викинг, живо за дровами!