Брат из царства ночи

Глава двадцать вторая МЕЖДУ ВОРОТАМИ

Пока Реймон отлеживался, залечивая рану, Лал и Нари собирали дрова для погребального костра. Древесины вокруг было навалом. Буря занесла сюда тяжелые ветки и полусгнившие бревна, и когда вода отступала, они оставались в дверных и оконных проемах домов. Лал починил лодку Солмака, и на ней друзья сплавляли дрова по улицам к морской стене. Весь груз складывался на ней. Лал без устали таскал тяжеленные бревна вверх по винтовой лестнице. Работа помогала ему отвлечься от скорбных мыслей. Именно там, высоко над городом и морем, был устроен огромный костер.

Нари постановила, чтобы в костер были положены только останки Луана и Пилар. Тело же Солмака она хотела просто сбросить в море. Сначала Реймон соглашался с ней, но затем вспомнил, что Луан умер со словом «брат» на немеющих устах. Лал положил конец их спору, сказав, что Луану и Солмаку должны быть возданы равные почести. Два мертвых брата и женщина, которую оба любили, вместе лежали на приготовленном костре.

Они не зажигали огня до наступления второго вечера после смерти Луана. На небе взошла неполная луна и, дождавшись, когда лица мертвецов осветились ее мягким серебряным светом, Лал поднес огонь к костру. В течение первого часа мокрое дерево горело неохотно, шипя и дымясь, но затем пламя поднялось выше, и искры полетели высоко в воздух, так высоко, что, казалось, они достигали самой луны.

Костер горел почти до утра. Реймон, Нари и Лал молча сидели вокруг него, с грустью глядя на огонь, навсегда прощаясь с дорогими существами. Перед самым рассветом пламя угасло.

Убирать пепел не пришлось. Когда солнце поднялось над синими горами, с моря прилетел свежий ветерок. Набирая силу, он понес легкий прах через весь город и развеял крошечные частицы в лазурном свете раннего утра.

– Дом!.. – провозгласил Лал. – Для Пилар… для Луана… – Голос его звучал грустно, но успокоенно.

Реймону тоже хотелось сказать что-нибудь, особенно о Дорфе и Солмаке, двух людях, сыгравших такие разные роли в его судьбе. Но ему было трудно примирить противоречивые чувства.

– Может быть… может быть, есть только двое великих ворот, – произнес он наконец, глядя, как ветер играет с пеплом, – ворота, которые каждый должен пройти, независимо от того, кто он есть и что любит или не любит. Ворота, которые, никто не хранит, только ты сам.

– Солмак пытался хранить их, – напомнила ему Нари, – не забывай об этом. Он думал, что может решать сам, кому можно родиться, а кому надо умереть.

– Какая чудовищная ошибка, – произнес Реймон.

Нари пристально взглянула ему в лицо.

– А ты не боишься однажды допустить подобную ошибку? – спросила она.

Реймон придвинулся поближе к Лалу, ему было уютно сидеть рядом с великаном.

– Нет, не боюсь. Особенно если Лал останется со мной и поможет мне не забыть, что Солнечные ворота – лишь ворота, и ничего больше. Мы вообще можем убрать их, чтобы оба города снова соединились.

Предложение это понравилось, и меньше чем через час, горя нетерпением поскорее начать действовать, спутники снова двинулись в поход. Реймон и Нари сидели в лодке, а Лал тащил ее за веревку.

Амулет Пилар пропал у Лунных ворот несколько дней назад вместе с их собственной лодкой, но это абсолютно не беспокоило Лала. Единожды пройдя путь через лабиринт, он, видимо, прекрасно запомнил дорогу. На каждом перекрестке он уверенно поворачивал в нужную сторону. Лал пел на ходу, и его высокий пронзительный голос несся по улицам, зачаровывая не только змей и крокодилов, а также Реймона и Нари. В отличие от Лала, идущего по грудь в прохладной воде, они сидел на самом солнцепеке. Да и бессонная ночь не прошла даром. Постепенно обоих разморило, и они глубоко заснули.

Лал разбудил их ближе к вечеру, когда в поле зрения показались Солнечные ворота. Они были подняты. Вооруженные стражники стояли повсюду с копьями наготове. Их было множество – строй вдоль ворот, наверху на стене. Увидев Лала, солдаты подняли копья, прицеливаясь. Реймон со сна подумал, что это знак приветствия. Но иллюзия пропала, когда по команде какого-то офицера первая партия копий взметнулась высоко в воздух и полетела в их направлении. Атмосфера наполнилась страхом и ненавистью. Послышались истерические выкрики: «чудовище», «дьявол», «спасайся», и тому подобные.

Предчувствуя, что произойдет в следующий момент, Реймон крикнул Лалу, чтобы тот поторопился, но не успели они приблизиться к воротам, как те с грохотом упали, и большинство стражников убежало. Остальные с остервенением побросали свои копья в сторону Лала и тоже исчезли.

Ряды жутких шипов не позволяли поднять ворота со стороны Запрещенного города. Тогда спутники решили просто сидеть в лодке и ждать, окликая кого-нибудь в надежде, что их услышат. Но никто не приходил до самого заката. Когда длинные тени зданий протянулись по воде, послышались какие-то звуки, и ворота медленно поднялись.

В свете заходящего солнца они увидели Зану и маленькую группу старых седых жрецов.

– Ну, – сказала Зана, счастливо улыбаясь, – все целы? Помог вам Луан?

При упоминании имени Луана Лал испустил горестный вздох, и Реймон подхватил его.

– Да, он защитил нас от шторма. И от Солмака.

– Солмака! – Зана понизила голос до шепота, опасливо оглянувшись по сторонам. – Он покинул Тереу несколько дней назад и отправился в Запрещенный город с двумя лодками солдат.

– Все кончено, – успокоил ее Реймон, – он не вернется. Он умер.

– Как умер?

– Они все умерли. Луан, Солмак и люди, которых он взял с собой. Они погибли…

Реймон умолк, заметив, что несколько жрецов вдруг опустились на колени. Даже Зана опустила глаза и наклонила голову.

– Отныне ты – Солнечный Лорд, – произнесла она с почтением в голосе.

– Нет, – решительно ответил он, – больше не будет никаких Солнечных Лордов. С этого момента ворота останутся открытыми. Люди смогут заходить в Запрещенный город, когда захотят. В конце концов, мы можем осушить улицы, чтобы в домах можно было жить. И надо будет дать городу другое имя.

– А как же Лал? – вдруг спросила она. – Где он будет жить?

– Здесь, со мной, – страстно проговорил Реймон. Перед его глазами возникла сцена разговора Луана и Солмака перед смертью, – мы братья. Близнецы. Мы должны быть вместе. Между нами не будет никаких стен или ворот.

Зана задумчиво покачала головой.

– Я боюсь, ты хочешь слишком многого, – сказала она. – Ты же сам видел, как на Лала реагировали стражники. Люди никогда не позволят ему остаться здесь. Для них он всегда будет чудовищем из ночных кошмаров. Как только они поймут, что он остается в Тереу, они со страху перестанут выходить из дома.

Реймон вспыхнули от гнева.

– Я продолжаю настаивать на том, чтобы Лал остался, – упрямо сказал он и взял Лала за руку. – Если надо будет, я заставлю людей изменить мнение.

– Как? – саркастически переспросила Зана. – Ты им прикажешь, может быть? Каким же это образом, если ты даже не Солнечный Лорд?

Реймон понял, что попался.

– Тогда я их уговорю, – упавшим голосом проговорил он.

– Что ты им скажешь? – недоверчиво спросила Нари.

– Я скажу им, какой он на самом деле. Что он заботился обо мне и много раз спасал мне жизнь. Как только я это объясню, люди начнут смотреть на Лала иначе.

– А сколько времени потребовалось тебе, чтобы посмотреть на него иначе? – спросила она тем же полным сомнения голосом.

Он поморщился, будто она притронулась к его ране.

– Да это же совсем другое! – воскликнул он и стремительно взбежал по лестнице.

Над ним, в полной темноте, в тени стены что-то промелькнуло. Неясные фигуры, видимо, наблюдали за его движениями, едва различимыми в последних лучах заходящего солнца.

– Послушайте, люди! – закричал он. – Я привел к вам нового Ночного Лорда, который отныне будет жить в Тереу. Он никому не причинит зла. Он…

Продолжить он уже не успел: несколько копий просвистело мимо него в опасной близости. Реймон отпрянул.

Но он еще не сдавался. Схватив Лала за руку, он сделал шаг вперед.

– Посмотрите сами! – кричал он. – Он друг. Он мой…

На этот раз копья пролетели еще ближе. Одно из них зацепило шею Лала. Закапала кровь.

– Что ты делаешь? – завопила Нари. – Хочешь, чтобы его убили? Ты этого хочешь?

Она оттащила Лала в безопасное место. Реймон не отставал. Споря и ругаясь, они тянули его каждый в свою сторону.

– Дай им время, – умолял Реймон.

– Время для чего? – кричала она в ответ. – Чтобы убить его?

Лал сам прекратил этот спор. Стряхнув с себя обоих, он отступил назад, к воротам.

– Лал… уходит… – проревел он.

Внезапно все замолчали. Вдруг стало заметно, что солнце давно село и во дворе стоит кромешная тьма.

– Уходишь? – переспросил Реймон тихим, внезапно ослабевшим голосом.

Лал с сожалением кивнул:

– Покидаю… это… место…

– Это обязательно? Не мог бы… не мог бы ты?.. Великан повернулся и прижался лбом ко лбу Реймона.

– Брат… должен… идти… – прошептал он едва слышно. – Охранять… Лунные ворота…

– Тебе будет там так одиноко, – чуть не плача проговорил Реймон, – там же никого с тобой не будет!

– Я буду, – вмешалась Нари.

Она произнесла это с такой убежденностью, с такой беззаветной преданностью Лалу, что Реймона словно окатили холодной водой. Он тоже захотел провозгласить, что вновь покидает Тереу, чтобы сопровождать Лала и Нари обратно в Запрещенный город и провести всю оставшуюся жизнь в добровольном изгнании. Но увидев, с какой любовью эти двое смотрят друг на друга, он так ничего и не сказал. В нем они больше не нуждались, с чувством горькой обиды подумал Реймон. Если бы он пошел с ними, сам оказался бы в одиночестве.

– Не уходи, останься, – по-дурацки сказал он, с трудом дыша из-за стоявших в горле слез, – останься со мной, Нари!

– Ты хочешь поступить как Солмак? – спросила она.

Это сравнение больно уязвило Реймона, потому что в данный момент он был уверен лишь в одном: будь что будет, но он никогда не сделает ничего, что могло причинить Лалу боль.

– Да нет, я хотел сказать… – в отчаянии произнес он. – Я имел в виду не то…

Лал, как всегда все понимая, наклонился и стер горькие слезы со щек Реймона.

– Тереу… не дом… для Лала, – просто сказал он. – Дом… для Реймона…

Это был не отказ, а лишь констатация факта, которого Реймон не мог отрицать. Действительно, все, что связывало его со старой жизнью в деревне и с Дорфом, ушло навсегда. Его место рядом с Лалом заняла Нари. Стало быть, единственным домом для него остался Тереу.

– Тогда идите, – сказал он сдавленным голосом. – Идите, если хотите.

Произнеся эти слова, он не смог стоять и наблюдать, как Лал и Нари уходят из его жизни. Это было уже слишком. Из его глаз катились слезы, и он вырвался из прощального объятия Лала и зашагал прочь. Из темноты вылетели копья, со стороны Запрещенного города раздавалась прощальная песня Лала, но, ослепший и оглохший ко всему происходящему вокруг, Реймон побежал вверх по лестнице.

Его действия не выражали безрассудную храбрость и презрение к опасности. Если бы одно из копий ранило или убило его, он бы только обрадовался. Не потому, что он сознательно искал смерти. Все его существо превратилось в комок боли и обиды. В каком-то оцепенении он видел, как Зана ринулась вперед и своим телом прикрыла его от летящих копий, на ходу выкрикивая его имя. Спустя некоторое время он смутно осознал, что стражники бросили оружие, подняли его на плечи и несут по улицам Тереу в триумфальном шествии, а люди приветственно выкрикивают его имя, и какой-то дымный свет заволакивает море счастливых лиц. Но что все это значило, Реймон не понимал.

Когда он пришел в себя, оказалось, что он один стоит на ступенях высокого здания. Город был снова тих, улицы темны и пустынны. Вместо туники, запачканной кровью, на нем было длинное желтое одеяние, на шее висела цепь с золотым ключом. Правая рука была какой-то странной: она была тяжелее, чем обычно, и, взглянув на нее, Реймон обнаружил обвивавшую его локоть гадюку.

– Ой! – воскликнул он в ужасе. Он отодрал от руки змею и бросил на ступени.

Знакомая фигура тут же появилась откуда-то из темноты.

– Не бойся, Солнечный Лорд, – успокоила его

Зана, поднимая змею и прилаживая на место. – Этот змееныш еще совсем малыш. Его ядовитость и любовь к тебе будут расти вместе. Он снова отбросил гадину прочь.

– Я не хочу его любви, – все еще дрожа, воскликнул он.

– А чего ты хочешь? – смиренно спросила она, говоря это не как друг, а как слуга, обязанный повиноваться.

Реймон оглянулся, словно ища ответ на вопрос. Неподалеку он увидел стену, силуэты зубцов которой отчетливо вырисовывались на фоне лунного света.

– Солнечные ворота, – тихо сказал он, – вот чего я хочу. Отведи меня туда.

– Но Лал и Нари уже ушли, – мягко напомнила она ему. – Они ушли много часов назад. На закате.

Ее слова, сказанные чтобы разубедить его, лишь пробудили его тоску.

– Немедленно отведи меня туда, – потребовал он.

Зана послушно пошла по тихим улицам, по которым уже некогда вела его. Они пришли к каменной лестнице, затем оказались во дворе.

Ворота были опущены и заперты, и первым побуждением Реймона было открыть их своим ключом, исчезнуть в воротах и навечно покинуть Тереу, забыв об обязанностях и делах. Он стоял и теребил пальцами золотую цепь. Противоречивые чувства раздирали его.

– Они принадлежат друг другу, Солнечный Лорд, как Луан и Пилар когда-то, – решительно произнесла Зана. – Им больше никто не нужен. Все, что мы можем сделать, это оставить их в покое. Это наш долг.

Он знал, что она права, хотя это и причиняло ему невыносимую боль. И, выпустив ключ, он вцепился обеими руками в холодные металлические перекладины.

Перед ним расстилался Запрещенный город. Он был не темный и грозный, а таинственный, залитый лунным светом. Воздух стоял неподвижно, вода была зеркально чиста, на ее поверхности лежало прекрасное отражение луны. Полная и круглая, она глядела на него как широко открытый глаз, неуловимо чем-то напоминающая Лала, которого он так долго искал, наконец узнал и полюбил, но сразу же потерял. Пока он стоял, глядя на луну, подул легкий бриз и покрыл рябью поверхность воды. Замелькали неясные тени, и одна из них, самая большая, начала расти и, словно живое существо, покатилась к Реймону, приветственно поднимая руку. Вдруг тень обрушилась на ворота с такой силой, что металл загудел, а удар отозвался во всем теле Реймона. Но бриз стих, и, когда вода успокоилась, тени исчезли, и ночь стала вновь такой же тихой, как и раньше.

Зана, стоявшая рядом, прикоснулась к руке мальчика, словно пытаясь смягчить горечь терзавшего его разочарования.

– У людей солнца есть пословица, – тихо сказала она. – Когда кто-нибудь хочет невозможного, мы говорим, что он хочет луну с неба.

Неужели то, чего он хотел, было так уж невозможно, подумалось ему. А может, именно это и было реальнее всего? То, что у него когда-то было, потом ставшее безмерно дорогим и внезапно утраченное…

Не в состоянии более сдерживаться, он заплакал. Слезы скатывались по щекам и падали на желтую ткань. Сквозь слезы он увидел ряд незабываемых образов: Лал, спасающий его из болота, Лал, несущий его через пустыню, а затем стоящий один в овраге; катящиеся огромные валуны, гигантская тень Лала, когда он спасал его в пещере от топора Борана; Лал, защищающий его от жуткого холода горных ущелий… И они мелькали, одно воспоминание за другим. Но лучше всего он помнил самого Лала. Его лицо. Чтобы увидеть это лицо еще хотя бы раз, Реймон готов был на многое.

Прижавшись лбом к воротам, он глядел на мирную красоту луны.

– Прощай, брат из царства Ночи, – печально прошептал он. – Прощай.