Брат из царства ночи

Глава семнадцатая ДОРОГА ПО ЛАБИРИНТУ

Дорога, которой они шли, была узкая, по сторонам ее стояли высокие здания, так что путешествие по Запрещенному городу походило на продвижение по поросшему зеленой бахромой туннелю. Солнце тускло светило сквозь переплетенные ветви. В самых сумрачных местах тучи крошечных насекомых клубились над синей водой, малиновые стрекозы уносились прочь при их приближении, ящерицы и водяные змеи высовывались и наблюдали за ними своими глазами-бусинками, прячась за качающимися листьями. И на каждом повороте, греясь в редких пятнах солнечного света, сидели крокодилы. Огромные мрачные создания шлепались в воду и подплывали к ним, но всегда, как только песня Лала начинала звучать в жаркой тишине, они резко поворачивали обратно к своим нагретым выступам.

Нари, удобно расположившаяся на плечах Лала, была заворожена всем происходящим вокруг. Реймон же со страхом поглядывал на крокодилов, все еще сомневаясь в том, что Лал способен уберечь от них путников. Кроме того, Реймон часто вслух беспокоился о том, в правильном ли направлении они двигались.

– Ты уверен, что мы идем, куда надо? – спрашивал он каждый раз, когда они хоть немного меняли направление.

И снова его страхи оказывались напрасными, потому что на каждом четвертом или пятом переулке они встречали очередную карту города – линии, сверкающие в солнечном свете. И когда Лал подносил к ним амулет, тень непременно показывала, что они не сбились с пути, следуя единственной золотой линии, вьющейся через лабиринт улиц.

После каждой подобной проверки Лал терпеливо успокаивал Реймона:

– Лал… помнит…

И он действительно помнил, потому что вскоре поднялся ветер и нагнал облака, закрывшие солнце. Полагаясь теперь только на свою память, Лал шел навстречу усиливающемуся ветру.

К полудню вода покрылась рябью, и брызги от маленьких волн летели им в лицо, с обеих сторон улицы свисающие завесы ползучих растений под порывами ветра колыхались и спутывались в нечто невразумительное.

Промокший с ног до головы Реймон взмолился первый.

– Мы что, не можем остановиться хоть ненадолго? – воскликнул он, растирая глаза, саднящие из-за соленой воды.

Лал уже свернул, чтобы поискать место для отдыха, но вдруг заметил что-то впереди. Тут же его лоб тревожно нахмурился, и он принялся грести руками по воде, чтобы продвигаться быстрее.

– Что случилось? – спросила его Нари.

– Луан… – прохрипел он, изо всех сил пробираясь к скрытому убежищу.

Луан! Реймон инстинктивно пригнулся, разглядывая убежище, ожидая, что какое-нибудь чудовищное лицо выглянет сейчас из-за свисающих виноградных лоз.

Но когда Лал, подскальзываясь, выкарабкался из воды, мальчик увидел лишь несколько красно-коричневых пятен на мшистом камне. В середине самого большого пятна виднелся отпечаток огромной ноги.

– Что это? – спросила Нари.

– Кровь, судя по виду, – хладнокровно ответил Реймон, вспомнив, как он бросил копье и услышал звук удара по живому телу где-то за воротами. – Вероятно, кровь Луана, – добавил он, – больше ей неоткуда взяться.

Лал, спустив своих спутников на землю, в отчаянии опустился на колени посреди кровавых пятен. Он снова запел, но на этот раз очень грустно, издавая плач, который был отчетливо слышен в реве ветра. Прозвучали несколько первых нот, когда среди листвы появилась водяная змея. До того как Реймон и Нари успели издать предупреждающий возглас, змея скользнула вверх по руке Лала и обернулась вокруг его шеи. Но это не было нападением. Ее прикосновение было столь же мягким и уверенным, как и собственно Лала, ее чеканная головка мягко прижалась к его щеке, словно утешая.

Нари, напуганная появлением змеи, придвинулась ближе к Реймону. Он был этому рад: рад тому, что она была рядом с ним, что ее пальцы вцепились в его руку, а не в руку Лала.

– А она не… не сделает ему больно? – неуверенно спросила она.

Он потряс головой:

– Я не думаю. Он привык к ним, и они, кажется, его любят.

Тут же, к его досаде, она выпустила его руку, сделала шаг, затем другой по направлению к Лалу.

– Кажется, он здесь свой, да? – спросила она удивленно.

– Это потому что он вырос в болоте, – объяснил Реймон, – он понимает такие места.

– Значит, это и впрямь для него как дом родной, – задумчиво сказала девушка.

– Пока Луан правит в Запрещенном городе, – напомнил он ей, – он никому не может быть домом. Зана говорит, что город опустел так давно, что никто уже об этом не помнит.

– Лал утверждает, что это был дом твоей матери, – возразила ему Нари, – в любом случае Лал не боится Луана, это точно.

Она сделала еще один шаг, и Реймон быстро проговорил:

– Это потому что он глупый. – Это прозвучало грубо и недобро даже в его собственных ушах, и он добавил:

– То есть я хочу сказать… он не… не очень умный.

– Да разве? – переспросила Нари с вызовом в голосе. – Тогда почему мы от него все время зависим? И почему только он один в состоянии запомнить маршрут, по которому мы идем?

Реймону нечего было ответить, и она оставила его, подошла к Лалу и пристроилась рядом с ним, даже не вздрогнув, когда змея скользнула и по ее шее, своими кольцами притянув ее и Лала ближе друг к другу.

Несмотря на постоянно усиливающийся ветер они недолго оставались в своем убежище. Как Реймону, так и Лалу не терпелось поскорей отправиться в путь. И, выпив по глотку воды из бурдюков, они двинулись, следуя тем же извилистым маршрутом, что и раньше.

Через некоторое время они уже значительно ушли вперед, точнее, Лал решительно шел вперед, не сгибаясь под постоянными ударами ветра и волн. Но ближе к середине дня возникла опасность. Уровень воды, в большинстве улиц доходивший Лалу до пояса, поднялся на дюйм выше. Через некоторое время вода дошла до его груди, потом до шеи, так что подгоняемые ветром волны заливались ему в рот, и брызги летели в глаза и ослепляли его.

Ветер все усиливался. Завывая вдоль протоков между домами, он срывал целые колонии виноградных лоз и сбрасывал их вниз, где они становились опасностью для путешественников: плывущие островки живой зелени неслись вниз по течению, грозя отбросить Лала назад.

В разгар всего этого хаоса они увидели лодку. Сначала они приняли ее за один из островов – клубок виноградных лоз, увенчанный разноцветными цветами. Затем, когда это сооружение поравнялось с ними, они смогли лучше его разглядеть: длинное низкое судно, нагруженное рядами плетеных корзин, каждая из корзин была наполнена фруктами и зерном.

– Дань! – воскликнула Нари.

До того как лодка успела проплыть мимо, она нагнулась и потянулась за веревочным тросом. Ей удалось его ухватить, но тут же течение засосало Нари под лодку – ее крик о помощи сразу затих, но лодка замедлила ход, так как Нари продолжала ее держать.

С изумительной скоростью Лал прыгнул за ней, его голова и плечи исчезли под водой. Реймон тут же забарахтался в глубокой воде. Он неистово выныривал и погружался снова, в отчаянии пытаясь выбраться наверх, к грозовому воздуху. Совсем рядом краем глаза он увидел борт лодки и. вцепился в него, потерял и снова вцепился. Из его рта вырывались пузыри, булькая перед его обезумевшими глазами, исчезая в небытие там, где заканчивался этот безжизненный зелено-голубой мир. В течение доли секунды, когда он боролся за то, чтобы уцепиться за край лодки, он подумал: «Лал меня предал». Почему-то это показалось ему самым ужасным из всего, что происходило в данный момент. Даже хуже, чем паника и ужас. «Бра..! – начал он кричать. – Бра… » – Слова застревали в горле, литры соленой воды вливались потоком вслед за ними, заставляя его все глубже уходить под воду. Все, подумал Реймон безнадежно, все, – и холодная зеленая темнота накрыла его, затуманивая одновременно зрение и сознание. Затем, на самом пороге тьмы, он увидел над собой что-то, где-то сверху в синем просвете. Рука! Похожая на клешню и огромная. Опустившись вниз, она схватила его за волосы, потащила выше и выше, туда, где он смог, наконец, закончить свой крик, начатый раньше: «Брат! Брат! » Слова вперемешку с рвущимся дыханием вырывались из него, когда он лежал, растянувшись поперек лодки.

Долгий крик боли был ему ответом. Такого звука он не слышал с той ночи, когда умерла Пилар. Он поспешно оглянулся, испугавшись, что Нари утонула, но она также лежала в лодке, и вода струилась с ее волос и одежды. Тот же скорбный крик послышался снова, еще более грустный, чем раньше. На этот раз Реймон увидел лицо Лала: великан с трудом продвигался к носу лодки, а затем начал тянуть ее за веревку. Черты его лица были искажены горем, слезы и соль смешивались и катились вниз по его щекам.

Реймон приблизил лицо к Нари, привлекая ее внимание.

– Почему он такой грустный? – Ему приходилось почти кричать.

Она указала на красно-коричневое пятно на борту лодки, где кто-то недавно сидел, будто прислонившись, отчего кровь просочилась на грубую обшивку.

– Должно быть… думает, Луан… умер… – закричала она в ответ, но он едва слышал ее из-за рева ветра.

– Умер? – отозвался он в шоке. Она кивнула:

– Кровь… лодка по течению… что же еще… думаешь?

– Тогда он плачет из-за Луана? – сказал Реймон изумленно, разговаривая больше с собой, чем с Нари.

– Что? – закричала она в ответ.

Но в этот момент лодка скользнула в укрытие: это была веранда, на которую вели несколько ступеней. В этом закрытом пространстве стоны Лала звучали громче, чем раньше, и Нари подбежала к концу лодки и заставила его посмотреть ей в глаза.

– Все хорошо, – сказала она успокаивающе, – шторм, наверное, просто сорвал лодку с якоря, вот и все. Луан, наверное, только ранен. Он…

– Ты так говоришь, будто хочешь, чтобы он был жив, – взорвался Реймон.

– А почему нет? – ответила она.

– Потому что мы в большей безопасности, если он мертв. Ты это знаешь так же хорошо, как и я. Он – самая большая опасность для нас в этом городе.

– А Лалу так не кажется.

– А мне кажется! Я надеюсь на то, что Луан мертв. Я…

Это был единственный раз, когда Лал рассердился на него. Взявшись за нос лодки, он тряхнул ее так, что Реймон кувырком полетел за борт. К счастью, вода на ступенях, была не очень глубокой, и мальчику удалось взобраться обратно.

– Не умер?.. – услышал он обнадеженный шепот Лала. – Живой?

– А почему бы и нет? – ответила Нари. – Если он зашел так далеко, значит, он не может быть сильно ранен.

– Живой!.. – нетерпеливо повторил он. – Лал… найдет… поможет… – прибавил он, неуверенно входя в воду.

– Ты не можешь идти сейчас, – запротестовала она, – уже поздно. Скоро совсем стемнеет.

Он не обратил внимания на ее слова, остановившись лишь для того, чтобы откинуть волосы со лба Реймона и вытереть воду с его глаз.

– Лал… извиняется… – прошептал он, прижимая свои жесткие губы к его щеке.

– Послушай меня, Лал, – не сдавалась Нари, умоляюще глядя на него, – ты просто не сможешь найти кого-либо в этой темноте. Ты только сам потеряешься. Почему ты не хочешь отдохнуть здесь? Съесть что-нибудь? Тебе надо подкрепиться и набраться сил перед встречей с Луаном.

Он поколебался и голодным взглядом окинул корзины с едой.

– Лал… кушать… – согласился он наконец и принялся наполнять свой рот фруктами и пригоршнями зерна.

Думая, что Лал изменил мнение относительно ночных поисков Луана, Нари и Реймон тоже начали есть. После долгого голодания множество разных видов фруктов и недавно сорванных орехов казались особенно вкусными. Но у них оказалось слишком мало времени, чтобы насладиться едой. Не успели они закончить, как Лал снова поднял своих спутников и приготовился идти.

– Идем… – прошелестел он – Найти… Луана… сейчас…

Реймон попытался вырваться.

– Ты не потащишь меня к Луану! – заорал он. – Сам ищи его, если хочешь, без меня, пожалуйста!

Но спора не получилось.

– Реймон… не останется… это место… опасно… Реймону безопасно… с Лалом. – И без дальнейших дискуссий он вышел навстречу ветру и дождю.

За то короткое время, что они провели на закрытой веранде, вода поднялась еще выше, и даже Лал, чтобы хоть как-то продвигаться вперед, должен был придерживаться домов. Там, частично защищенный от ветра, цепляясь за виноградные лозы и каменные выступы, он наполовину плыл, наполовину тащил сам себя.

Для Нари и Реймона хуже всего было преодолевать перекрестки, когда Лал вынужден был пересекать открытое водное пространство. Намертво вцепившись в его волосы, полузадушенные пеной и брызгами, они тянулись за ним, как два буксира. После каждого такого перехода Реймон умолял Лала остановиться, но так как становилось все темнее, тот лишь упорнее устремлялся вперед.

В опускающихся сумерках все ощущение от города начало изменяться. Утром он выглядел как райский уголок. С началом шторма он стал более хмурым и серым, местом, где было неуютно, даже опасно. Сейчас, когда тени удлинились, сгустились, превратились в бассейны черноты, город снова поменял свой облик: он медленно стал зловещим миром кошмаров, о котором им рассказывали, когда они были детьми. Это был уже не просто город, в приближающейся ночи он обратился в царство неизвестной опасности, где страх и смерть, наблюдая за ними, скрывались во мраке.

Вскоре Реймон уже держался за волосы Лала не только для того, чтобы держаться на плаву, но также и для удобства. И когда он бросал взгляд в сторону Нари, он видел, что ее лицо было бледно и напряженно в угасающем свете и что она была испугана не меньше него самого. Один Лал, казалось, не утратил присутствия духа, несмотря на творящееся вокруг. Единственной его заботой было не заблудиться, и на каждом перекрестке он вылезал из воды, подтягиваясь на пучке виноградных лоз, и изо всех сил вглядываясь в темноту перед собой.

Но вскоре смутился даже Лал. С трудом продвигаясь против ветра, он резко свернул за поворот в тот момент, когда внезапно вся ночь наполнилась ритмичным бухающим звуком. Звук был такой громкий, словно билось некое гигантское сердце, и он отчетливо слышался сквозь завывание ветра. Непрерывное «бух… бух… бух… » исходило не от какого-либо из зданий, казалось, оно шло из ниоткуда. В путанице улиц сейчас была лишь пустота: темное пространство ветра и воды, окруженное огромной кляксой абсолютной черноты. Именно из этой черноты исходил жуткий звук: барабанный грохот, наполняющий воздух.

Лал выдрал громадный камень из какого-то ближайшего фундамента и поднял его над головой, готовый защищаться. Раскрыв рот, он взревел, бросая вызов. Но никто ему не ответил. Равномерное «бух… бух… » продолжалось, как и раньше, до странности монотонное, так что они постепенно притерпелись к нему.

Нари первая догадалась, что это такое.

– Морской колодец! – закричала она, указывая рукой на темную линию, видневшуюся впереди.

И тут же лучик желтого света промелькнул высоко над ними, где-то рядом с вершиной колодца.

Лал, подняв лицо к ветру, отшвырнул тяжелую каменную глыбу. Он схватился за мешок, висевший на его поясе, и поднял его высоко, будто бы показывая свой груз невидимым глазам. Затем, глубоко вдохнув, он выкрикнул одно единственное слово: «Луан! »

– Нет, Лал! Пожалуйста! – взмолился Реймон, пытаясь вскарабкаться повыше к его уху.

Но Лал уже бросился в пространство глубокой, терзаемой штормовым ветром воды, которая лежала между ними и башенной стеной.