Брачные игры чародеев

30

Грустные мысли приходили мне в голову во время исторического забега. И самая грустная из их числа заронила в меня подозрение, что это никогда не кончится. Я имею в виду оперетту с крэнделями. Они так и будут гоняться за мной. В какое бы измерение Браул Невергор ни попал, кровожадные коротышки и там продолжат охоту, потрясая копьями и перечницами, словно голодные воспитанники дома призрения. И единственным способом поставить точку в этом гастрономическом деле станет моя добровольная сдача в руки лесных кулинаров. Приготовив меня на ужин, крэндели довольно крякнут и отправятся наконец восвояси.

В общем, от всего такого-этакого мозги вполне могут повернуться не в ту сторону. А учитывая высказывания некоторых личностей, что у меня они и так… В общем, вы поняли.

Работая руками и ногами, я несся вдоль старой каменной стены и старался не упустить из виду Гермиону. Ну, впереди все было более-менее понятно. Зато непонятное творилось позади меня. Оглядываясь назад, я видел, как Сляден Исирод колдует над своей расческой. Старый дуралей не отказался от планов насчет нее и, как я мог убедиться, воплощал их прямо на бегу.

Оказалось, отшельник не шутил, когда собирался тряхнуть стариной. Он тряс, да еще как. С магией, что открывалась мне в те мгновения, когда я оборачивался, Браул Невергор сталкивался впервые. Было в ней что-то сказочно-легендарное, из тех времен, когда драконы населяли наше измерение в громадных количествах и пожирали все, что движется, включая друг друга.

Проорав нужные заклинания, Сляден швырнул расческу через плечо. Та упала в заросли, вспыхнула голубыми искрами, и на ее месте выросло то, что должно было быть частоколом из могучих деревьев, преграждающих путь преследователям. «А-а! Вот, оказывается, в чем дело!» — возликовал я в глубине души. Это же гениально и просто и, главное, эффективно. Не будь я так измотан перипетиями последних дней, я бы и сам до этого дошел. Наверное.

Перескочив через очередную яму, я снова посмотрел назад. К моему разочарованию, крэнделей расческа не остановила — вместо непреодолимой преграды на их пути появился всего лишь молодой лесок, состоящий из сосенок максимум пятнадцати сантиметров в обхвате. Разве это могло остановить голодную толпу собакомордых? Нет. Единственным результатом была фора примерно в минуту, которая у крэнделей ушла на то, чтобы протиснуться орущей толпой в зазоры между стволами и снова броситься в погоню.

Оглянувшись, я увидел, что Сляден готовит что-то новенькое. На этот раз из глубин своей кофты чародей вытащил бутылку с водой. В принципе, самое время было освежить глотку чем-нибудь холодненьким, но коротышка и не думал освежаться. Вместо этого он бросил бутылку таким же способом, как до этого расческу. То есть через плечо.

Бутылка сверкнула на солнце, переворачиваясь всеми боками, а после брякнулась на землю и разбилась. На этот раз, кажется, фокус удался. Заклинание разорвало емкость с водой с таким грохотом, словно на брег морской обрушилась волна высотой с дом. И именно такая волна, возникнув из ниоткуда, взревела и разлилась во все стороны, затопляя ближайший участок местности, пенясь и закручиваясь спиралями. Узрев плоды своих трудов, Сляден издал испуганный вопль и прибавил ходу. Я поступил точно так же, сообразив, что вода вот-вот настигнет нас обоих и даст возможность почувствовать себя в роли селедки, попавшей в шторм.

Как вы понимаете, сравнение с недавними мокрыми событиями в Мигонии не могло не прийти мне на ум. Давешнее наводнение, устроенное Вольфрамом, конечно, было гораздо более массированным, но тогда в моем распоряжении имелся стол, нареченный «Мудростью Браула». А сейчас? Лишь собственные усталые ноги составляли мое нынешнее богатство. Ну, еще изнуренное бесконечной беготней тело, если уж на то пошло. В общем, поняв, что противостоять стихии на должном уровне не сумею, я завопил еще громче. Тут Гермиона впервые оглянулась назад, и на ее личике отразилось, мягко говоря, смятение. Она ведь понятия не имела, чем занимается отшельник в арьергарде. Происходящее оказалось выше ее разумения.

Тем временем море продолжало разливаться. Двигаясь с увеличивающейся скоростью, оно не только смыло крэнделей, но и уже наступало Слядену на пятки. Коротышка непрерывно голосил, пока пенистый гребень не подхватил его и не завертел, словно щепку. Переливаясь через старую стену, воды с довольным грохотом нагоняли вашего покорного слугу, неся с собой не только Слядена, но и вырванные с корнем небольшие деревья, кусты и мелкую живность.

Перед тем как волна подсекла мои ноги и подняла меня вверх, я успел попрощаться с жизнью, которая, что и говорить, была сумбурней, чем хотелось бы, но в то же время горячо мною любима. Жаль, завещание составить не успел, и отправить письмо родительнице — тоже. Эльфрида будет недовольна. Скажет: «Браул даже помереть не сумел, как все порядочные люди. — И, промокая глаза платочком, добавит: — Такова судьба».

И я с ней полностью соглашусь, ибо что еще остается делать, когда тебя несет на гребне волны в западном направлении, а впереди черная неизвестность?

Гермиону смыло и понесло туда же, так что теперь большая часть нашей экспедиции была похожа на стаю пингвинов, решивших окунуться в ледяную водичку на сон грядущий.

Как вы понимаете, я не мастак плавать и вовсе не отношусь к той категории молодых аристократов-волшебников, которые дни напролет проводят время за подвижными игрищами. Я не ношусь верхом, перепрыгивая через препятствия, я не занимаюсь заплывами на короткие дистанции (на длинные — тем более) и не падаю с вышки, выделывая акробатические фигуры. К подобным увеселениям я равнодушен. В критических ситуациях меня выручает смекалка и счастливый случай, а вовсе не спартанская выучка и стальные мускулы. Вот пример: не догадайся я во время наводнения в Мигонии сделать из стола быстроходную каравеллу, сейчас бы я с вами не разговаривал.

Это я к тому, что на пингвина, ловко прыгающего по волнам, я походил меньше всего. Меня переворачивало по часовой стрелке (иногда и против), бросало то вверх, то вниз и периодически обо что-то ударяло. Подобного способа передвижения еще совсем недавно я и вообразить не мог, и теперь, признаюсь, не знал, как быть. Попытки за что-нибудь зацепиться ни к чему не приводили, да и за что цепляться, если ландшафт, который ты пересекаешь на немыслимой скорости, постоянно ускользает? И вообще, думать было трудно, учитывая, что вода, залившая нос, рот, глаза и уши, сделала меня почти утопленником.

Что-то приземлилось мне на голову. Я предположил, что это Гермиона или Сляден, находящиеся не в лучшем положении.

«Ну что ж, — подумал я, переворачиваясь вверх тормашками, — если такова моя участь… С другой стороны, — добавил я, пересчитывая ребрами гребень каменной стены, — довольно-таки обидно…»

Ай! Волна все-таки перекинула нас через стену и швырнула вниз. Я бухнулся на что-то твердое, похожее на каменные плиты, заскользил по ним, словно улитка по дну лужи, и остановился.

«Хорошо Тристану, — подумал я. — Со своими крыльями он, наверное, даже ног не замочил».

Ну почему всегда везет тем, кто является опасностью для общества, а не его украшением? Почему торжествуют злодеи? Вольфрам небось сидит сейчас в своей библиотеке, укрыв ноги пледом, а я?

Да что там говорить! Жизнь несправедлива!