Брачные игры чародеев

22

— Апчхи! — сказал я.

— Очухался… — произнес Леопольд, стоя на почтительном отдалении. — Продрых до самого утра, это же надо!..

Глаза я еще не открыл и вообще был слаб, точно младенец. Туман неопределенности окутывал мой мозг, и я блуждал в нем, такой невесомый и легкий, словно привидение.

— Последние сутки для него выдались тяжелыми. Бедняга носился взад-вперед, отягощенный заботами о всеобщем счастье. Чересчур много на него свалилось, — сказала Гермиона. — Самый выносливый организм потерял бы, в конце концов, форму.

— Форму… — проворчал Леопольд. — Если он был не в форме, когда собирался прибить меня кочергой, то я уж и не знаю…

— Перестань, Леопольд. Ты талдычишь одно и то же с тех самых пор! — строго сказала юная волшебница. — Нельзя же так — ты же мужчина!

Леопольд придержал при себе последнюю реплику, а потом Гермионина рука погладила меня по щеке. Еще через минуту зажурчала вода, и на мой лоб опустился холодный компресс.

Я проснулся окончательно и увидел, что лежу в собственной кровати, в собственной спальне и таращусь на собственную троюродную или еще какую-то там сестру. Гермиона — снова в роли родной матери — ухаживала за мной с полной самоотдачей.

Краем глаза я заметил Леопольда. Коварный искуситель маячил у окна и посматривал в мою сторону, теребя край своего потрепанного сюртука.

Я не забыл, что случилось, но детали вчерашних событий как-то смазались.

На вопрос Гермионы, лучше ли мне, я ответил, что, конечно, лучше. И не врал. Вот что значит целительная сила сна! Стоило урвать несколько часов сладостной дремы, как в мышцы вернулась сила, а дух многократно окреп и уже был готов ринуться навстречу опасностям.

Несмотря на протесты сестры, я сел. Как мило — меня переодели в ночную рубашку.

— Сейчас восемь часов утра, — сообщила Гермиона. — Скоро нам выступать в поход. У нас все готово.

— Что именно?

— Мы с Леопольдом время зря не теряли. Все, что было в нашем распоряжении, мы так или иначе употребили для дела.

— Звучит пугающе, дорогая.

— Мы идем в толком неизведанные земли, Браул. Я предпочитаю быть во всеоружии. Впрочем, вновь открывшиеся обстоятельства… предполагают иной вариант развития событий.

— Это какой? — спросил я, высверливая взглядом дыру в моем друге детства. Удивительно, что он не дезертировал после вчерашней бурной сцены, а ведь любой другой на его месте давно бы эмигрировал в соседнее королевство.

— Все случилось очень быстро, Браул. Видя, что ты впал в неописуемое и необъяснимое буйство, мне ничего не оставалось, кроме как шарахнуть тебя по башке парализующим заклинанием.

— Это я уже понял. Спасибо, что шарахнула.

— Другого выхода не было. Мы с Селиной не смогли бы скрутить тебя в этом состоянии, нечего и думать, а Леопольд тут не помощник, ибо был занят тем, что уворачивался от кочерги. — Гермиона вытерла ручки полотенцем, хмуро кусая губу. Она походила на свою и на мою мамашу одновременно. Ей не нравилось, когда что-то в ее владениях идет не по плану и просто выходит из-под контроля. — Браул, ну скажи, что на тебя нашло?

— А Леопольд не сказал?

Мне почти удалось нокаутировать соблазнителя служанок свирепым взором, и Леопольд, белый, как облако, прислонился к стене, обитой темно-зелеными обоями, и выдохнул скопившийся воздух.

— Нет. Поэтому я до сих пор ничего не могу понять, что за тайна? Что между вами произошло? Зато вот его стоны не прекращаются ни на минуту. Даже когда мы легли спать, чтобы набраться сил к сегодняшнему дню, я слышала его голос из дальнего конца дома.

— Леопольд, — сказал я, — почему ты мешал спать Гермионе?

— Браул, сейчас не время.

— Ладно, сестрица. Насчет инцидента с кочергой… хм… предлагаю поговорить об этом чуть позже. А пока объясни мне насчет вновь открывшихся обстоятельств.

— Ага… В общем, в тот момент когда ты бесился, словно макака в клетке, я как раз беседовала с Тристаном Профитролем…

— Где это проклятие нашего королевства? — прорычал я, пытаясь встать.

— Подожди, речь не о нем, — сказала Гермиона, надавливая руками мне на грудь. — Он, конечно, совершил плохой поступок, однако его объяснение, думаю, может служить причиной оправдательного приговора!

— Ты свихнулась! Этот двуличный тип обвел тебя вокруг пальца! Что наплел тебе этот истребитель спокойствия и нарушитель клятв?

— Погоди! Не то применю свое заклинание снова! — сказала волшебница, глядя на меня как можно более пронзительно. Я зашипел и лег на подушку. — Послушай меня, а потом самого Тристана. Нам не нужны скоропалительные выводы.

— Валяйте! Продолжайте кошмарить мою жизнь! — сказал я и гордо отвернулся, словно король, умирающий во цвете лет на мягком ложе, вместо того чтобы умереть во цвете лет на поле боя. Дураку понятно, что второй вариант отхода в мир иной для мужчины и владыки предпочтительнее.

— Тристан добыл книгу Слядена Исирода, — сказала Гермиона. — И принес ее сюда. Если бы не твое вчерашнее странное поведение, ты бы знал об этом…

— Что? Повтори!

Она повторила.

— По его словам, он проник в дом Вольфрама и, подкупив Гамба, людоеда, свистнул книгу. У мальчишки был четкий план, и вылазка увенчалась полным успехом.

Я открывал и закрывал рот.

— Тристан сказал, что выдвинул идею тайного проникновения в дом злодея, но ты ее не поддержал, — добавила Гермиона, — и поэтому юный герцог решил действовать самостоятельно. Ему удалось с блеском противостоять водной стихии, которую наслал на Мигонию Вольфрам, и добраться до особняка. А так как Тристан знал дом как свои пять пальцев, дальнейшее было делом техники. Браул, почему ты молчишь?

— А что я должен сказать? Маленький монстр отколол очередной фокус и…

— Он достал книгу — до тебя не дошло? — спросила волшебница, щупая мой лоб, на котором только что лежала мокрая тряпка.

В том-то и дело, что дошло. Поэтому я и выглядел, точно это меня пытались прибить кочергой, и не только пытались, но и прибили.

Гермиона ждала комментариев с моей стороны. Тем же самым занимался и Леопольд, нервно накручивая на палец цепочку от жилетных часов. По всему видно, гнусного изменщика мучает совесть и пока он не в состоянии что-либо предпринять, чтобы разогнать кошек, скребущихся в душе.

— Но это же все меняет, господа, — наконец выдавил я. За несколько мгновений целый табун мыслей пронесся в моей голове. — Теперь не надо тащиться в Волшебную Страну, понимаете?! Ура!

— Не совсем ура, — покачала головой Гермиона.

— Это как?

— Ты дал слово Вольфраму и не можешь позволить себе его нарушить.

— Еще как могу… слово, данное воплощению зла, необходимо нарушить при первой возможности!

— Эх ты, благородный рыцарь и защитник страждущих! — с укоризной произнесла девица. — Не узнаю своего брата! Леопольд, ты узнаешь моего брата?

— Нет, — отделался перебежчик коротким ответом.

Гермиона встала, прямая и полная достоинства.

— Когда я говорила о других возможностях, я не имела в виду, что ты мгновенно откажешься от экспедиции. Я надеялась на другой ответ. Думала, ты скажешь, что мы пойдем сквозь бури и тернии, даже если бы Тристан притащил не одну книгу, а целое собрание сочинений Слядена Исирода в ста томах…

— Но зачем? — спросил я.

— Мы должны лишить Вольфрама любой возможности творить злодеяния.

— Не понимаю. Видимо, ты переборщила со своим заклинанием. Мои мозги напоминают гоголь-моголь.

— У нас теперь есть книга. А когда мы добудем Жаворонка, старик и вовсе будет у нас в руках, — сказала волшебница, глядя на меня, точно на умственно отсталое дитя.

Я моргал.

— Браул, неужели до тебя не доходит? — простонал Леопольд.

— Нет.

Гермиона подошла к кровати и ткнула в меня указательным пальцем. Словно шпагой.

— Вольфрам тебя обманул. Он уже заключил сделку с Бруно Зиппом, иначе как книга оказалась у него? Ты стал участником идиотского спектакля в качестве первостатейного дурака, мой возлюбленный брат.

— А! — сказал я. — Выходит, все его доброжелательство — фикция?

— Еще какая! — отозвался Леопольд. — Я же говорил — нельзя ему доверять!

— К чему такие сложности?

— Этого мы не знаем, — проворчала Гермиона. — И чтобы подстраховаться, мы непременно должны заполучить Жаворонка. Какие коварные планы вынашивает Вольфрам, остается лишь гадать, и у меня волосы дыбом встают, как подумаю, что было бы, не укради Тристан эту проклятую книжонку! Мы должны носить этого мальчишку на руках. Вот что бывает, когда демоническая энергия направляется на благие цели. Даже такие, как воровство.

Не скажу, что мне стало яснее хоть на йоту. Но возникло желание сделать именно то, о чем говорила сестрица: взять Тристана на руки, а потом вышвырнуть в окно и стереть его образ из памяти.

— Зачем тогда старикан отпустил Леопольда со мной?

— Отвлекающий маневр, — сказал бывший фокстерьер. — Я его знаю. Он мастер на подо…

— Стоп! — Я поднял обе руки, объявляя капитуляцию. — Хорошо. Вольфрам обвел нас всех вокруг пальца. Каким-то образом он надавил на Бруно Зиппа, и тот выложил перед ним книжку как миленький! Это я понимаю. Но что мы теперь будем делать с Жаворонком? Если украдем его из Замка-на-горе?

— Шантажировать, — сказала Гермиона.

Это слово прозвучало, как приговор «двадцать лет каторжных работ».

— Вольфрам и Бруно Зипп сляпали свое дельце, а мы сляпаем свое. Вряд ли банкир, папаша Фероции, захочет все отменить, если узнает, что у чародея книгу попросту сперли. Старикан может сколько угодно брызгать слюной ярости, но ничего не изменится. Бруно получит свое, а он, как говорят низшие классы, в пролете… Ведь ему надо излечиться от болезни, так? Что он сделает? Конечно, обнаружив пропажу, он будет некоторое время недоумевать, но потом, если окончательно не рехнется, стремглав помчится в нашу сторону. Понимаешь, Браул? И вот тут-то мы должны быть во всеоружии. И если мы будем, то этой вздорной личности не останется ничего иного, кроме как со всего маху налететь на стену нашей непоколебимой уверенности в собственных силах. Мы будем помахивать перед ним книгой и Жаворонком и отдавать команды — «сидеть», «лежать», «служи»!

— И тогда я покажу ему, что значит быть собакой! — воинственно крякнул Леопольд.

Я горестно вздохнул.

— Гермиона, ты ли это? Что я слышу? Ты строишь планы мести? Ты хочешь, повергнув врага, станцевать на его старых ребрах джигу?

— Только об этом и мечтаю!

— Что ты говоришь…

— Ради Ирмы и Фероции я пойду на все! — топнула ножкой волшебница. — И если ты, Браул, отказываешься идти в Волшебную Страну, я пойду одна!

— Я не отказываюсь…

— Развенчание злодеев и наставление их на путь истинный — разве не в этом задача нас, старой аристократии? — спросила Гермиона, выдув в пространство столько пафоса, что я вздрогнул от ужаса. — Мы вносим свой вклад в общественное благополучие, разве тебе неизвестно? Наш долг и обязанность, наша ответственность…

Речь ее прервал Тристан Профитроль. Мальчишка влетел в мою спальню такой счастливый, словно выиграл в лотерею миллион золотых. В руке его был бессмертный шедевр Слядена Исирода, старая уродливая инкунабула, похожая на большой кусок залежалого сыра.

— Смотри! — воскликнул юный герцог, со всего маху опуская книгу мне на живот. — Здорово? Это я. Я ее стащил.

И без вас, один. Пока там взрослые повернутся и решат что-то сделать — а я уже совершил подвиг! Я ведь совершил? Да?

Тристан обвел сияющим взглядом представителей старой аристократии, видимо, ждал громогласного одобрения и аплодисментов. Юный волшебник выглядел, что называется, на все сто. Прилизанный, аккуратный, чистый, словно его только что притащили с выставки, где демонстрируют самых приличных детей королевства. До чего же двуличный тип!

Аплодисментов не было, но Гермиона и Леопольд смотрели на юного монстра с таким умилением, что я почувствовал холодную дрожь в районе солнечного сплетения. Подумать только, это чудо-юдо, похожее на бритого хорька, пользуется в их кругах немалой популярностью. Особенно рейтинг Тристана взлетел после его букинистической эскапады. Не буду отрицать, я не мог не испытывать восхищения перед смелостью Профитроля-младшего, но в то же время понимал, что смелость эта идет исключительно от дурости и желания покрасоваться. Я не верил в благородные порывы Тристана, ибо слишком хорошо знал, на что он способен.

Но как открыть глаза этим двум балбесам?

Балбесы продолжали умиляться.

— Тристан, расскажи, как ты поступил с Гамбом, — промурлыкала Гермиона.

— Как ты поступил с Гамбом? — спросил я, покрываясь холодным потом.

Тристан подбоченился и поправил галстучек.

— Всем известно, что людоеды неравнодушны к стеклянным шарикам, — сказал юный герцог. — Особенно к красным. Идя надело, я обзавелся некоторым количеством оных и спрятал в карман. Мы с Гамбом знакомы по прошлому году, однако я не был уверен, что он позволит мне добраться до книги. Хозяин-то наверняка дал ему инструкцию никого не подпускать к своему сокровищу.

— А вот мне ничего неизвестно про людоедов и шарики, — вставил я, однако меня проигнорировали.

— Так вот. Я проник через ограду…

— Как? — возопил я.

— Просто. Спер лестницу у маляров, которые красили особняк неподалеку. Их смыло наводнением, а лестница осталась, вот я ее и прихватил.

— Какой умный мальчик! — вздохнула Гермиона.

— А как ты избежал бушующих вод?

— Я наколдовал воздушный шар и назвал его «Мудрость Тристана». — Профитроль-младший выпятил грудь колесом.

— Что? — У меня отвалилась челюсть.

— На нем я и долетел до нужного места. Это пустяки.

Я подавил вопль и не стал спрашивать его о горгульях и прочих существах, которых в особняке Вольфрама, наверное, целый гарнизон. Либо мальчишка демонически везуч, либо одно из трех.

«Мудрость Тристана» — только подумайте…

— Мне известны все норы в Вольфрамовом гнезде, — вел дальше свою сагу юный чародей. — Поэтому я без труда пролез через окно в подвал. Там решетка давным-давно вывалилась из цемента и держится на честном слове.

— Настоящий следопыт, — восхитился Леопольд.

Я ничего не ответил. Испытавший настоящее потрясение (очередное), Браул Невергор развесил уши и внимал бесконечной героической истории, коя повествовала об отважном мальчугане, в одиночку пробравшемся в цитадель к самому повелителю тьмы и выкравшем оттуда самое ценное, что у этого повелителя было, — его смерть. Этот мальчуган смеялся в лицо опасностям, а когда встретил хранителя смерти повелителя, и вовсе дружески похлопал бдительного стража по плечу, одарил его стеклянными шариками (красными, шесть штук) и, пока тот пускал слюни и лопотал, словно младенец, стащил искомый предмет. После этого, что довольно логично, наш герой дунул с вражеской территории так, что ветер засвистел у него в ушах.

— Это все? — спросил я.

Тристан посмотрел на меня с заносчивостью, на какую способны лишь герцоги, вращающиеся в высших королевских эшелонах.

— Я здесь и готов принять лавры, — сказал мальчишка. — Я жду.

Гермиона подплыла к нему, точно лебедушка.

— Дорогой Тристан, мы обязательно возложим на тебя лавры…

— И тому подобное, — вставил Леопольд, не в силах выдумать ничего подходящего, но раздираемый желанием внести свою лепту.

— Мы придумаем что-нибудь сногсшибательное, — добавила волшебница, — но сделаем это чуть погодя… а сейчас нам надо усиленно готовиться к походу…

— Не забывайте, я иду с вами! — напомнил похититель книг Слядена Исирода. — И чтобы в последний момент никаких отмазок!..

Я схватился за голову. Совершенно ясно, что, пока я валялся в отключке, как сурок, прихлопнутый шваброй, в этом доме вершились судьбы мира, в числе которых была и моя. Браулу Невергору отвели подходящее место, и пищать было совершенно бессмысленно — это я понял по тому гранитоподобному взгляду, который адресовала мне Гермиона. По всему видно, мое мышиное нытье ее не только не вдохновляет, но и начинает раздражать.

Но как жестока судьба, только посмотрите! Мало того, что мне тащиться в Волшебную Страну в компании Леопольда и Гермионы, так еще и Тристан прилипнет ко мне, как банный лист. Ничего себе, прогулочка будет! Да кто поручится, что при первой же возможности малолетний паршивец не сделает ноги, скрываясь в клубах пыли за поворотом? Никто, правильно. А теперь вообразите, каково будет искать его на волшебных просторах, когда мы даже в Мигонии не пытались это делать, осознавая всю трудность задачи?

Я не сразу заметил, что Гермиона тащит меня за левую руку. Сестрица намеревалась вырвать меня из кровати, как репку вырывают из земли, и не скрывала разочарования. По ее словам, я окончательно обленился и закостенел, и, если все обойдется, она намерена задать мне жару. По ее разумению, меня надо заставить заниматься спортом. Я ответил, что таким красивым и румяным девушкам неприлично так выражаться в присутствии мужчин, и заработал щелчок по носу. Гермиона сообщила мне, насколько сильно я отстал от жизни.

На помощь ей пришел Леопольд. Убедившись, что под рукой у меня нет кочерги, друг детства вцепился в меня своими клешнями с другой стороны. Вместе эти изверги начали тянуть Браула к двери. Что делал в это время Тристан, спросите вы? Он поступал сообразно своей пакостной природе — стоял у стены и надрывал живот от смеха. Впервые я подумал, что из Тристана вырастет превосходный Вольфрам номер два. Не таким ли был зловредный старикан в нежном возрасте? Может быть, страдания одомашненных волшебников ему тоже доставляли удовольствие?

Меня стащили на пол, где я лежал, словно куриная тушка без головы. Гермиона пригрозила мне разрядом электричества и даже выставила в моем направлении пальцы, между которыми с треском проскакивала голубая дуга.

— Хорошо, хорошо, если вы настаиваете, чтобы я отдал жизнь в борьбе со злом, так и быть, — проворчал я. — Сейчас же приступлю.

Гермиона подобрала книгу Слядена Исирода (на редкость уродливая вещица), сунула ее под мышку и строго-настрого наказала мне немедленно собираться в дорогу. Леопольд ободряюще подмигнул и вышел из комнаты вместе с Тристаном. Выглядели они как закадычные друзья, не меньше.

Когда мои соратники скрылись в глубине дома, я приступил к сборам. Жаль, что у меня нет камердинера, действительно жаль. Сейчас я бы отдался в его умелые руки и все прочее, а сам продолжал пребывать в тумане, окутавшем мое сознание. Меня бы одевали, словно куклу, и тем самым я был бы избавлен от необходимости стаскивать с себя одни тряпки и напяливать другие. Отвратительное занятие, и отвратительность его повышается раз в двадцать, если над вами висит Долг. Именно Долг — с большой буквы. Помогая страждущим, я ступил прямо-таки на героическую стезю. Я стал похож на горячих парней из старых времен, которые только и делали, что мутузили друг друга на поединках дубинами и топорами, плавали за тридевять морей, чтобы заполучить в жены северную королеву, и пускали драконам кровь. Хотя нет… не слишком я похож на того, кто побеждает зловещих подземных карликов и прикарманивает их золотишко. Если посмотреть в зеркало, сразу будет видно, что этот тощий (хотя и стройный) тип годится разве что на модель для изготовления огородного пугала, но никак не для головокружительных подвигов. Что бы там ни думали всякие гермионы, леопольды и тристаны, я — чародей домашней выпечки, и им останусь. Да у меня коленки подламываются, как только я вспоминаю о речных драконах!.. О каких свершениях вы говорите?

Облачившись в некое походное одеяние: длинный плащ, высокие сапоги и шляпу — я бросил взгляд на свое отражение в зеркале. Чтобы попрощаться. Похоже, это мое последнее приключение.

Единственное, о чем жалею, будучи представителем старой аристократии, коя должна противостоять злу, так это о том, что вышеозначенное зло, видимо, останется безнаказанным.

Гермиона забарабанила в дверь. Дескать, если я не выйду, она за себя не ручается.

Вперед, Браул, навстречу… Ай, да ладно… Прощайте все…

Выскочив за дверь, я сказал, что готов, хотя готов не был. Гермиона, разбрызгивая горячий энтузиазм, ткнула меня под ребра и сообщила, что можем выступать. Времени она даром не теряла и уже открыла в Волшебную Страну аккуратный портальчик, через который нам оставалось только пройти.

— Где Арни? — спросила Гермиона голосом рассерженного таможенника.

Я отдал ей фарфорового песика, который без проволочек был препровожден в ее карман.

Девица проверила, задействовали ли мы нужные заклинания, нацепили ли амулеты, талисманы и обереги, а потом надела перчатки. Такие подошли бы для фехтования, ну или чтобы отвешивать неслабые оплеухи. В общем, Гермиона не подкачала и подошла к вопросу своего внешнего вида со свойственной ей практичностью. На ней был костюм для верховой езды — никаких юбок, жакетиков, шляпок, всего того, что стесняет движения молодой особы на природе. Сестрица моя уже была готова лазить по деревьям, прыгать через пропасти, бегать по бревнышкам, перекинутым через болота, и раскачиваться, вопя во все горло, на тарзанке. Стоило посмотреть в ее глаза, как всякие сомнения на этот счет улетучивались.

По моей спине пронеслось холодное цунами, а члены сковало льдом. Я чувствовал себя примерно так же, как кот, сидящий зимой на крыше. Зад примерз к чему-то металлическому — и ни туда и ни сюда.

— Что это за звук? — спросила Гермиона, беря курс на гостиную.

Там уже мерцал, готовый принять нашу штурмовую колонну, портал в Волшебную Страну.

— По-моему, это Браул, — сказал Леопольд, торжественно вышагивающий позади меня.

— Конечно, — подтвердил Тристан. Он шел впереди всех, наверное, очень сожалея, что у него нет знамени, за древко которого можно было героически держаться, пока ветер расправляет тяжелые складки. — Он всегда стонет, когда предстоит важное дело.

Я застонал, иллюстрируя это меткое наблюдение. Настанет ли день, когда все оставят меня в покое?