Богатыристика Кости Жихарева

Сам себе адвокат

Время никуда не летело.

Возможно, оно вообще стояло на месте.

Было бы в тюрьме окошечко косящато, отличался бы белый день от черной ночи, а так…

Про солнышко и месяц ясный можно было услышать только в песнях Ставра Годиновича. Складывать слова и петь он умел, так что концерты его не надоедали.

Беседовали о многом – о правде и неправде, о скудости и богатстве, о животе и смерти… О разных чудовищах и заморских диковинах…

Костя уже растолковал кузнецу, что часы надо было просто завести, и даже объяснил, как именно.

– Ух ты, – подивился Людота. – Проще простого! Хорошо, что я свое орудие применить не успел – князь вовремя руку перехватил… Я-то решил – подстучу кувалдочкой легонечко, оно вдруг и затикает, как ему нужно!

Костя впервые подумал о Красном Солнышке с симпатией. Сообразил, тиран тупорылый!

– Ничего, – сказал Людота. – Вот отдохну я на казенных харчах как следует, и объявлю – знаю, мол, как твой часовой камень наладить. А потом скажу, что без помощника мне не справиться…

– На меня криминал вешают, – вздохнул Костя. – Часиками тут не отмажешься…

Иногда появлялся тюремщик Томило с факелом, приносил сухие корки, недоглоданные князем кости да ключевую воду. Выносил поганое ведро.

Тюремщик был мужичок невредный и говорил так:

– С нашим Владимиром не соскучишься! Сегодня ты у него тюремный заточник, а завтра станешь мил-любезен друг. Это уж какая вожжа ему под хвост попадет. Потому ссориться с вами, страдальцами, мне пользы нет, а вред вполне возможен…

Приносил он и вести с воли. Совсем нерадостные.

– Богатыри твои, парнишка, тебе не помогут. Ушли они от князя.

– Как ушли?

– А так. Сперва-то они каждый день бывали, хлопотали за тебя. А потом обиделись. Обидел он их. И даже не он их обидел, а та харя, что у князя на цареградской хламиде намалевана. Люди-то думали, что там чудотворный лик Андрея, апостола первозванного, запечатлен, только зря думали…

Костя ахнул.

– Показала та харя им язык мерзостно, да еще лапу высунула и «козу» пальцами изобразила. Кто же такой срам потерпит! Вот они и повернулись да прочь пошли… Князь удивился, снял хламиду – там снова лик апостола, да такой ли благостный! Только ухмыльнувшись. Так мне слуги рассказывали!

Это был удар. Окаянная футболочка, окаянный футболист! Вот Че Гевара так никогда бы не поступил!

…Отныне Костя был сам себе подсудимый и сам себе адвокат.

Но ведь и сам себе следователь!

Выйти отсюда он не сможет. Весточку на волю передать некому. Только ведь в былинах должно же что-то быть написано про гибель щапливого молодца, просто Костя до этих страниц пока не добрался…

Он торопливо добыл огонь и затеплил огарок свечи.

– Поберег бы, – сказал Ставр Годинович. – Не последний день сидим…

Костя открыл сборник на оглавлении.

– Мне себя надо поберечь, – ответил он.

Так, «Чурила и князь Владимир», «Дюк Степанович и Чурила Пленкович», «Чурила и Катерина»… Целых три былины занял покойничек.

Успеть бы, покуда свеча горит!

Строчки в неверном дрожащем свете прыгали, пришлось придерживать их пальцем и читать почти что вслух, шевеля губами, как маленький.

Та-ак. Про прикиды его отпадные знать необязательно. Надо читать последние строки – чем все кончилось!

Первая былина. Зря ты не казнил Чурилу, князь Владимир Красное Солнышко. Слабину проявил.

Вторая былина. Зря ты ему башку не оторвал, Дюк Степанович. Нельзя таких гадов жалеть! Проспорил – отвечай!

Третья… Это что еще за Катерина? Откуда взялась? Чья жена? Дальше, дальше… Ага! Так вот кто в это дело замешан!

Костя – явно не старый пес. И никакой бороды у него еще нет.

Вот только эта правда никому не нужна. А судье Бермяте Васильевичу меньше всего…

Значит, придется выходить на самого князя Владимира. Тут и кузнец поможет с часиками. Надо только написать заявление. Прямо на книжной корке, где бумага чистая…

Только огарок не стал ждать, взял и догорел.

Тогда Костя принялся составлять заявление в уме:

«Требуеться искпертиза кровати. Простынью, конечьно выкинули, а вдерево впиталас. Узнать про Чурилы групу крови. Сказать девушки судомойки что посодят заложные показания. Катерина сама сознаеться. Ей Чурилы жалко. И убийцу привлеч взали суда. Ая за чужой крименал сидеть несобираюс. Я ищо по мало летке. Константин Ивановичь Жихарев. Впрозьбы моей прошу неотказать».