Блюз черной вдовы

Глава тринадцатая

Когда вы оставите хитрости и уловки, это будет вашей самой хитроумной уловкой.

Джалал ад-Дин Руми

Утро оказалось непредсказуемо ужасным.

То есть, я хочу сказать, если вечером напился, то утро предсказуемо будет ужасным. Это ясно уже накануне вечером, в тот момент, когда первый глоток орошает горло. И потому относишься к предстоящей расплате философски. Но это утро с самого моего пробуждения не задалось.

Похмелья не было. Не то, чтобы мне оно было сильно надо, просто у меня закралось подозрение, что вчера — получив в свое распоряжение мое бесчувственное тело — Хайша проделала с ним некие манипуляции, плоды которых я и пожинал. Что это могло быть, я не представлял, и меня это слегка беспокоило. Хайша же решила выжать из ситуации все возможное удовольствие и откровенно издевалась, отпуская туманные и жутковатые намеки.

Но это, разумеется, был всего лишь неприятный пустяк.

Куда хуже было осознание того, что завтра истекает отсрочка, выторгованная у Ивора, а у меня все еще нет никаких фактов, способных доказать невиновность Отбоя.

"Вот-вот! Вместо того, что бы напиваться и оплакивать нелепую мечту, куда полезнее было бы заняться делом!"

"Проклятье, Хайша! Если бы я знал, что делать!"

Рысь отсутствовала, и это меня тоже беспокоило. Хайша смилостивилась и успокоила меня — когда мы с Женькой ввалились в контору, девушки здесь не было. По крайней мере, я мог не переживать, что она видела, как я "расследую" дело!

Хотя совесть все равно грызла.

Алекса тоже не было, но как раз это меня не удивляло. А вот где Рысь? Или она вчера так обиделась на меня, что не хочет теперь и видеть? Некая циничная часть меня возразила, что в ситуации, когда я — единственная надежда ее бывшего парня — такое решение она не примет. Это было несправедливо по отношению к Рыси, и совесть принялась грызть меня с новыми силами.

Когда этот неутомимый грызун окончательно распоясался, пришла Рысь, появлением своим выведшая мои нравственные муки на новый виток. Без ложной скромности скажу — я далеко не трус. И перед женщинами давно не робею. Странно было бы робеть, разделяя тело пусть и с божественной, но вполне женской душой. Но в животе все равно предательски похолодело.

К тому же все мои рыцарские инстинкты, взращенные беспорядочным чтением романтической литературы в детские годы, требовали броситься на помощь попавшей в беду девушке. Оберечь это нежное хрупкое создание от жестких ветров этого беспощадного мира…

— Предлагаю отложить все эти розовые сопли на потом, — с порога заявило хрупкое и нежное создание, скрестив руки на груди и глядя мне в глаза. — Ты мне нравишься, Вик. Но прыгнуть к тебе в кровать сейчас, когда Отбоя собираются прикончить… ну… это как-то неправильно, по-моему.

— Без проблем, — развел я руками. — Тогда в моих интересах как можно быстрее вытащить его из каталажки.

— Ну что, друзья?

— Друзья, — кивнул я. — Если хочешь, на плите в турке есть только что сваренный кофе. Я сейчас побреюсь и поедем…

— Ничего себе! Это к кому же мы собираемся, что ты решил побриться? К королеве эльфов?

— Не угадала. Правда, тип, с которым нам предстоит встреча, не менее пафосный и манерный. Хотя и мужчина.

Вряд ли найдется хоть один обитатель Тени (за исключением совсем уж мелкого безмозглого теневого "планктона"), не знающий этот магазинчик. В среде обычных коллекционеров антиквариата он тоже пользуется определенной известностью, но основной доход хозяевам приносит торговля магическими амулетами и артефактами. В первом, открытом для всех, зале торгуют антикварными безделушками, во втором — пройти в который можно, лишь обладая теневым зрением — магическими артефактами, а в задних комнатах эти артефакты изготавливают.

С хозяином этого магазина — магом Олифаном — я познакомился как раз на почве антиквариата, хоть потом иногда покупал здесь и всякие магические причиндалы. Если находился заказчик, готовый оплачивать безумные счета, конечно. А если вспомнить совсем уж точно, познакомил нас Харлампий. Сатир частенько покупал у антикваров предметы, не представляющие особой цены для обычных людей, но обладающие теневой историей. Например, банальный фарфоровый чайник для заварки, произведенный в середине двадцатого века, долгое время служивший знаменитому друиду Кендрику. Этот друид прославился тем, что пять раз подряд точно предсказывал результаты Чемпионата мира по футболу. Когда Совет официально запретил ему портить людям удовольствие, Кендрик в расстройстве окрестился и ушел в монастырь, но его фанаты существуют до сих пор. Харлампий выкупил чайник, пылившийся в магазине, за смешную цену, нашел такого фаната и продал находку совсем за другие деньги. Собственно, это и есть основная статья доходов сатира.

"Думаешь, тут есть связь?"

"Не уверен, — ответил я Хайше, входя в магазин. — Хотя сатир что-то уж слишком часто попадается нам в этом деле".

— Может, мне лучше подождать здесь? — пробормотала Рысь, с некоторой опаской поглядывая на дверь во второй зал. — Этот Олифан… судя по имени, он из старых магов. Если ты заявишься к нему с оборотнем, то сильно упадешь в его глазах.

— А если я начну прогибаться под заскоки всяких трухлявых пней, то упаду в своих собственных глазах, — возразил я. — Это куда больнее. Идем! Не бойся, не убьет же он тебя!

Впрочем, сомневаюсь, что мэтр Олифан вообще способен убить существо крупнее комара. Да и комара постарается сначала изгнать из комнаты, не учиняя кровопролития. Всякий раз, когда я разговариваю с Олифаном, меня так и подмывает вызвать бригаду "скорой помощи" — слишком уж сильно впечатление, что маг вот-вот испустит дух. Останавливает только мысль, что маг "испускает дух", наверное, последние лет сто.

Мы с Рысью прошли во второй зал, я переговорил с помощником Олифана и после недолгого ожидания нас допустили к мэтру.

Сколько раз я здесь бывал, и все равно мне захотелось пройтись вдоль стен, посмотреть и — если разрешит хозяин — потрогать сотни удивительных предметов, назначение которых трудно было даже представить. На верстаках, установленных вдоль трех стен кабинета и на закрепленных над ними полках лежали, стояли и даже двигались конструкции из металлов, камней, дерева и магии. В узких и высоких, под самый потолок, шкафах тускло лоснились кожаные корешки старинных книг. Напротив двери, у окна с настоящим витражом вместо обычного стекла, сочную зелень ковра попирал массивный письменный стол, увенчанный старомодной лампой с молочным плафоном-грибом. Столь же массивное кресло было развернуто к двери, в нем полулежал сверток бархата, в лоскутах прорвавшихся сквозь витраж цветных солнечных зайчиков. Венчала сверток длинная голова, похожая на дыню, покрытую клочками пегих волос.

— Виктор… Виктор Фокс… — прошелестело чуть слышно. — Давненько ты не заходил… кхе-кхе… А это что за девочка с тобой?.. кхе-кхе…

— Зовите меня Рысь, — девушка шагнула вперед и слегка поклонилась. — Мэтр.

Старик зашелся дребезжащим кашлем, протянул тонкую, словно свитую из соломы, руку к чайному столику. Покопавшись в целой батарее пузырьков и флаконов, выудил один, с чем-то оранжевым и вязким, знатно из него отхлебнул и некоторое время сидел молча, тщательно прислушиваясь к ощущениям. Меня это представление нисколько не тронуло, поскольку исполнялось каждый мой визит сюда. Только что флаконы менялись произвольно.

— Виктор… неужели ты перестал доверять мне… кхе-кхе… чем я — старый, больной человек… кхе-кхе… могу угрожать тебе?

— Ты о чем?

— Зачем ты привел с собой телохранителя?.. Оборотень могла бы подождать… кхе-кхе… в зале…

Рысь покосилась на меня, и сделал движение к двери, но я придержал ее за талию и твердо посмотрел в прозрачные слезящиеся глаза мага.

— Рысь — не телохранитель.

— Вот как…

"Сейчас он тебя выгонит, — констатировала Хайша. — Вик, ты никогда не слышал о такой штуке, как дипломатия?"

Но маг не спешил нас выгонять. Он некоторое время сидел, покашливая, отхлебывая оранжевый бальзам и задумчиво жуя тонкими бесцветными губами. Повторил со странной интонацией:

— Вот как…

Потом, встрепенувшись, уставился на опустевший флакон, кашлянул и спросил:

— Так… Ты что-то ищешь?.. Особый антиквариат?.. Или амулет заказать решил?..

— Ну-у-у, амулет от мастера артефактов мне не по карману, — развел я руками. — Приходиться довольствоваться товаром от Амания.

— Амания?! — неожиданно густым баритоном рявкнул Олифан, вполне бодро вскакивая с кресла и сжимая в гневе кулаки. Но тут же опомнился и, кряхтя, опустился в кресло. — Эта паршивец не достоин, что бы его имя звучало в этом доме… кхе-кхе… к тому же он умер.

— Убит, — поправил я, стараясь ненавязчиво направить разговор в нужное русло.

Но маг уставился на меня проницательным взглядом, кивнул и слегка приподнял уголки губ в понимающей улыбке.

— Это ведь из-за Тетропулоса?.. Ну-ну, не делай такие глаза… Я все-таки старейшина мастеров артефактов. Мне доложили, что Тетропулос позавчера в "Лемурии" слишком… кхе-кхе… близко к сердцу принял новость о смерти известного лица. И что с ним разговаривал твой напарник… Уверяю, Тетропулос не при чем.

Ну что ж, я тоже предпочитаю играть в открытую.

— А остальные мастера артефактов?

— Никто из нас не был заинтересован в его смерти.

— Верится с трудом.

— Я понимаю… — Олифан в задумчивости приложился к другому флакону, с синей жидкостью. — Мы его действительно ненавидели… и было за что! Он опошлил великое искусство создания артефактов. Но убивать… это уже не имеет смысла. Прогресс не остановить. Не пройдет года, и какой-нибудь предприимчивый маг возобновит конвейер. А как его будут звать — какая разница?

— Месть часто бывает бескорыстна.

— Да… но мы… кхе-кхе… — Олифан даже слегка порозовел от смущения. — Мы были заинтересованы, что бы Аманий был жив.

Я непонимающе посмотрел на старика.

Помявшись и осушив флакон, Олифан все-таки раскололся. Правда была не то что бы неприглядной, но в ее свете оскорбленная поза мастеров артефактов в отношении Амания выглядела несколько лицемерно.

Когда Аманий поставил изготовление артефактов на поток, это жестоко ударило по мастерам артефактов. Конечно, за особыми — сложными, могущественными, надежными — артефактами заказчики по-прежнему шли к ним. Но множество простых заказов ушло, изрядно облегчив кошельки магов. Потому, когда Аманий неожиданно предложил работать вместе, мастера артефактов, поломавшись для виду, согласились.

— Но… но что он мог вам предложить? Встать к конвейеру?!

Олифан вздохнул и взялся за третий флакон.

Что Аманий был слабым магом — знали все. Выбор у таких магов, если они все-таки хотят заниматься именно магией, не велик. Либо так досконально изучить магические приемы, что бы компенсировать слабость безукоризненной техникой, умением использовать каждую каплю силы, либо податься в мастера артефактов. Аманий стал мастером артефактов, но вскоре выяснилось, что и в этом деле он бездарен. Если нужно было изготовить амулет по известному образцу, для Амания это не составляло труда. Он мог даже придумать, как выполнить необходимые манипуляции проще и дешевле. Но вот создать что-то новое — это было ему совершенно недоступно. Конечно, без работы он все равно не сидел, большая часть заказов мастера артефактов как раз и состоит в повторении нескольких популярных образцов, но Аманию нужны были слава и деньги.

И то и другое он в итоге получил. Но что бы бизнес развивался, нужно было запускать в производство новые модели, а вот их-то Аманий разработать не мог. Таланта не хватало. Тогда он и пришел с предложением к Олифану. Мастера артефактов разрабатывают для Амания новые артефакты, а он ставит их на поток и платит долю от прибыли. Хорошую долю.

— Как видишь… его смерть была не в наших интересах…

— Понятно… а я-то грешным делом счел Амания гением. Уж больно ваша последняя разработка понравилась. Реально крутая штука.

Олифан вздрогнул.

— Последняя… ты его испытывал?! На себе?!

— А что? — забеспокоился я. — Там какие-то побочные эффекты есть? Аманий сказал, что это совершенно безвредно. Обычная иллюзия, хотя и очень качественная.

— Погоди… Ты о чем говоришь? О "Черной вдове"?!

— Ну… такое типа ожерелье из пластин. Что бы внешность менять…

— Уф-ф-ф… — Олифан обмяк в кресле. — Ты меня напугал! Это был предпоследний заказ Амания. А последний…

Последний заказ мага порядком встревожил мастера артефактов. Нет, сначала-то он взялся за него с восторгом! Даже немного обидно было, что такая идея не пришла ему самому в голову. Олифан закончил разработку, передал опытный образец Аманию и… только тут осознал, к чему может привести появление такого амулета. Да еще в массовом производстве!

Амулет передавал теневую кровь от одного существа другому. Обычное переливание крови для этого, разумеется, не подходит. Теневая кровь — понятие метафизическое, отражение принадлежности существа к Тени. Никому раньше в голову не приходило, что такое возможно. Доля теневой крови воспринималась как окончательный приговор.

И вот оказалось, что его можно изменить. Олифан, сам обладавший небольшой долей теневой крови, за долгие годы привык к этому, и даже изготовив "Черную вдову", не сразу сообразил, что мог бы, например, сделать великим магом себя. А когда сообразил — пришел в ужас. Он вспомнил себя в юности, когда впервые осознал, что никогда со своими каплями теневой крови не станет настоящим магом. Вспомнил, как готов был на все, лишь бы иметь хотя бы половину, хотя бы треть теневой крови в жилах! Сейчас-то чувства остыли, да и положения он добился не хуже иных великих магов, но сколько на свете еще честолюбивых слабых магов?!

Олифан бросился звонить Аманию, тот выслушал старика и пообещал никому не говорить об амулете. Вернуть опытный образец отказался, хотя амулет работал немного не так, как ожидалось. Доля теневой крови повышалась, но не навсегда. Через некоторое время уровень начинал падать, пока не опускался до отмеренного природой. К тому же донор мог вернуть себе кровь, просто пожелав этого, если находился рядом с реципиентом.

Олифан уничтожил чертежи и продолжал звонить Аманию, требуя назад опытный образец. Тот отказывался наотрез, а потом умер. Мастер артефактов поговорил с Ивором и, осторожно прощупав почву, пришел к выводу, что амулет пропал. В целом, его это устраивало. Разобраться в устройстве без чертежей и записей невозможно, а сам опытный образец — он потому и называется образец, что собран "на живую нитку". Несколько раз им еще удастся воспользоваться, а потом он неизбежно развалится.

— Ясно. Только боюсь, рано ты эту штуковину похоронил. Чую, мы о ней еще услышим. Как хоть этот амулет выглядит.

— Это два обруча… шириной пять сантиметров. Основа из серебра, рунный узор гравирован медью. Камни для удержания и распределения магической силы. От оправы к голове тянутся несколько щупов, из-за чего амулет немного похож на паука. Там еще характерная часть узора в виде песочных часов. Вот мне такое название в голову и пришло… Надо один обруч надеть на голову донора, а другой — на голову реципиента. И все.

— Все? А заклинание?

— Я не стал ставить ограничитель — это же был образец. Активируется само.

— Ясно, — повторил я. — Это, конечно, тебе решать, но я бы на твоем месте предупредил Ивора. Если амулет потом всплывет в какой-нибудь неприятной истории, а Ивор узнает, что это твоих рук дело…

— Я не хочу, что бы кто-то знал, что такой амулет возможно изготовить. И что я могу это сделать. Соблазн слишком велик. Это ведь огромная власть. И не только магическая. Владелец амулета сможет подкупать других магов, обещая дать им могущество… я… я никому не могу доверять. Даже Ивору, хоть он, кажется, равнодушен к власти. Люди меняются.

— Ну, мне же рассказал. А меня ты знаешь куда хуже, чем Ивора.

— Я могу ошибаться. Но они никогда не ошибаются.

— Кто?

Старик встал, подошел к одному из шкафов и достал книгу. Вынул из нее какой-то листок и показал мне. Это был старый снимок, хорошо сохранившийся — толстый картон лишь слегка пожелтел, внизу тянулось витиевато выписанное латиницей название фотоателье и год — тысяча девятьсот двадцать четвертый. Я узнал Олифана, хоть он и сильно изменился с тех пор. На фото пожилой, но еще крепкий мужчина с профессорской бородкой, в хорошем костюме и при пенсне, держал под руку высокую молодую женщину в летнем платье. Женщина была красивой, хотя и немного жесткой, хищной красотой. Даже на фотографии, стоя в спокойной позе, она выглядела готовой к прыжку. Надпись выцветшими чернилами бежала наискосок в углу фотографии: "Оли, запомни меня такой. Твоя Тигрица".

Старик некоторое время смотрел на фото, потом спрятал его в книгу и убрал том на место. Опустился в кресло и, не обращая больше на нас внимания, потянулся к столику с флаконами. Я попрощался, но он, по-моему, не услышал.

"Вот о чем говорил Лион. С помощью амулета он и собирается накачать своих учеников теневой кровью. Тогда они смогут применять магию, не сжигая собственных сил. Хуже того, он может всех их накачать теневой кровью под завязку!"

"Да уж… — протянула Хайша. — Сколько их может быть уже обращено? Десяток? Два? Пусть они не учились магии, но это будут два десятка магов, силой превосходящих даже Ивора! Может этот безумный пророк… забыла, как его звали… и верно предсказал скорый Апокалипсис?"

"Музыкального вступления пока не было, — успокоил я богиню. — А значит, время у нас еще есть".

Словно насмехаясь над моей самонадеянностью, в телефоне тут же зазвучали Die Apokalyptischen Reiter. Я осторожно поднес трубку к уху, но Женька вопреки моим опасениям не стала вопить, что я опять ее обманул и не разбудил. То ли усвоила урок, то ли из-за вчерашнего пива не могла громко говорить.

— Вик, спасибо, что доставил меня вчера домой!

— Не за что, — хмыкнул я. — Забота о пьяных напарниках входит в типовой контракт. Пока похмелье тебя не отпустило, помучаю нравоучениями. Не связывайся с Харлампием. Нет ничего хуже для девушки, чем довериться сатиру.

— Он настолько плохой?

— Он даже хуже Алекса.

— Вау! Кулл!

Я обреченно застонал.

— Да брось ты, Вик, — рассмеялась Женька. — Не парься. Я просто обдумала последние события и заметила такую фичу — этот твой Харлампий постоянно путается под ногами. Вроде он всегда статист, но в детективах именно такие статисты и оказываются главными гадами.

— Так ты его собиралась напоить и раскрутить на откровенность? Господи, Женька! Он играет в такие игры на три-четыре тысячи лет дольше тебя! Ты для него просто еще одна наивная пташка, которую он использует и даже имя не запомнит!

— Спасибо, папочка! — ядовито ответила Женька. — Только у него была вчера возможность воспользоваться мной. А он сбежал! Вик, неужели я такая страшная?!

— Не выдумывай! Хотя…

— Что-о-о?!

— Погоди ты… Я говорю, хотя действительно, поступок для сатира очень странный. Что ты ему наговорила?

— Думаешь, я помню? — вздохнула девчонка. — И телефон его с самого утра не отвечает.

— Ладно, не страдай. У всех бывают проколы. Харлампий никуда от нас не денется. Алекс звонил?

— Угу. Сказал, что поехал в Совет брать за горло Дюволла.

— Надеюсь, Дюволл ему не вышибет мозги, — проворчал я. — Он у нас нынче крутой стал.

— Алекс сказал, что уговорит Агату помочь. Против них двоих у Дюволла кишка тонка!

— Понятно… — не скажу, что эта новость сильно меня успокоила. Что за цели у Агаты? Ведьма может говорить что угодно, но мне не верится в ее бескорыстие. Да она, собственно, и не утверждала, что ее интерес бескорыстен. Она просто не пожелала отвечать. — Хорошо, какие героические деяния у тебя запланированы на сегодня? Ну так просто — что бы я не паниковал зря, увидев тебя в обществе вампиров, например?

— Ты становишься злым! — укорила меня Женька. — Пока планов никаких. Не придумала. Да и мутит меня что-то. Буду доставать Харлампия звонками, может, сдастся. Так что если нужно будет информацию какую-нибудь собрать — звони.

— Договорились.

Я спрятал телефон и взглянул на Рысь. Девушка выглядела необычно задумчивой и печальной.

— Ты чего?

— Думаю, что стало с этой Тигрицей. Она ведь встречалась с настоящим магом! Да еще в те годы — просто невероятно. И все равно ушла.

— Ну… может, полюбила другого…

— Ты не понял? — девушка покачала головой. — Она написала "запомни меня такой". Значит, собиралась уйти совсем, отказаться от человеческой личности… Не понимаю.

— М-да… и старика это здорово подкосило. На лекарствах живет.

Рысь неожиданно захихикала.

— У него во флаконах ликеры, Вик! Уж мой-то нос не обмануть! Он сначала апельсиновый выпил — тот оранжевый. А потом за мятный принялся!

— Ты еще молодая и глупая, — важно ответил я. — Для мужчины выпивка тоже может быть лекарством. От сердечных ран, например!

— Да? То-то я смотрю, ты каждый вечер лечишься. Наверное, ты весь израненный!

— Точно. Внешне-то я целый, но внутри просто истекаю кровью… Ладно, шутки шутками, но времени мы на Олифана потратили слишком много. Давай-ка наведаемся на завод Амания — может, там что-нибудь интересное узнаем.

Я нашел адрес завода на карте и приуныл. Фабрика располагалась у черта на куличках. И ехать туда, увы, было нужно опять на метро!

Мы вышли на конечной станции. Если верить карте, до фабрики Амания отсюда было километра два. Если не верить, могло получиться и пять. Нам повезло — вышло компромиссных три с половиной. Лишними оказались полтора километра блуждания по замерзшей промзоне в поисках самого здания фабрики.

На мой стук в воротах открылось окошечко и на нас с Рысью неодобрительно шевеля похожим на спелую сливу носом, уставился охранник.

— Чего надо?

— А чо так грубо-то? — я сплюнул сквозь зубы на снег и продемонстрировал охраннику визитку, позаимствованную у фокусника-неудачника. — Нам типа вот этот перец сказал сюда приехать. Типа, для нас тут работа найдется.

— А… — протянул охранник и протяжно зевнул. — Маги. Ну, проходите, раз приспичило поработать.

Продолжая неудержимо зевать, охранник пропустил нас внутрь и, заперев калитку, махнул рукой в глубь фабричного здания.

— Дуйте вон туда, видите у левой стены лестница? На втором этаже контора. Спросите господина Попловца. Это управляющий. Он с вами договор заключит и скажет что делать.

— Слышь, братан, — я изобразил на лице недоумение. — А чо ты вот так спокойно к этому? Ну… типа, мы же маги!

Охранник покрутил в руках сигарету, сунул ее под вислые, рыжие от табака усы, щелчком пальцев вызвал огонек, прикурил от него и неторопливо затянулся.

— Да мы здесь все маги. Ну и фигли толку?

С прошлого моего посещения рабочих в цеху поубавилось. Большинство из них теперь составляли теневые существа — из тех, которые владели какой-то минимальной магией. Впрочем, я все-таки заметил и парочку новообращенных магов. Рысь указала мне на них взглядом.

— Видимо, пришли уже после того, как команда Ивора забрала всех остальных, — пожал я плечами. — Странно, что фабрику вообще не прикрыли…

— Это как раз не странно, — возразила девушка. — Никаких запретов Совета они не нарушают. Если бы Аманий был жив, он бы и работников не позволил забрать. Уболтал бы весь Совет во главе с Ивором. Видать, этот управляющий послабее в коленках будет — побоялся бодаться с магами.

— А зачем ему? Фабрика-то не его.

Мы поднялись по лестнице на второй этаж, прошли через что-то вроде складского помещения, где на стеллажах из некрашеного дерева стояли алюминиевые короба, набитые разнообразными амулетами и оказались в маленькой полутемной каморке. За ободранной школьной партой сидел невысокий человек в рыже-черной меховой жилетке и фланелевой рубашке. Непропорционально длинные и тощие ноги, торчащие из-под парты, казались еще длиннее и тоньше из-за узких джинсов. Такими же непропорциональными были и руки. Человек что-то писал в толстой тетради, опираясь локтями о стол, из-за чего плечи выпирали вверх на уровне ушей. Уши эти украшали абсолютно лысую яйцевидную голову. Растительности на голове не было вообще — даже бровей и ресниц. Когда мы вошли, человек поднял на нас выпуклые как у лягушки глаза и недовольно скривился. Я перешел на теневое зрение и мои предположения подтвердились. Управляющий был гоблином.

— Опять?! — гоблин захлопнул тетрадь и воинственно уставился на нас. — Да сколько же можно?! Ведь убедились же — я честный предприниматель! Хоть кого спросите! Нет-нет, вот вы возьмите и спросите хоть кого, и вам скажут — Попловец честнейший предприниматель! А если кто и не скажет — так это исключительно из зависти. Завистливые ничтожные лжецы!

— А что ты здесь вообще делаешь? — прервал я словесный поток. Больших нытиков, чем гоблины в Тени не существует. Если его не прервать, он будет жаловаться хоть до ночи. — Фабрика ведь закрывается…

— Как это — закрыта?! — всполошился гоблин. — С чего бы ей закрываться?!

— Ну как? Хозяина-то убили.

— Ох, ну вы меня напугали! — облегченно захихикал гоблин. — Подумаешь! Ну убили и убили. Уверяю вас — недели не пройдет, как новый объявится.

Я кивнул.

— Понимаю. Нам, в общем, судьба фабрики-то и не интересна. Расскажи лучше, где нам искать Лиона?

— О ком это вы? — весьма натурально удивился гоблин. Если бы не на мгновение метнувшийся в сторону взгляд, я бы ему даже поверил. — У нас много работников, я по именам всех и не помню…

Я подошел и оперся кулаками о парту, нависнув над Поплавцом. Гоблины вообще не отличаются могучим сложением, так что это у меня получилось вполне угрожающе. Ну, мне так казалось.

— Не ври. Будешь врать…

— И что? — нагло оскалился Поплавец. — Побьешь меня?

— Не исключено.

— Так давай! Надеюсь, у тебя есть лишних двести-триста тысяч?

Я бросил на Рысь недоуменный взгляд, она состроила гримасу полнейшего отвращения и развела руками.

— Вот, твоя подружка понимает, что обижать гоблинов не следует! — рассмеялся Поплавец с довольным видом. — В современном мире не нужно быть сильным, нужно иметь хорошие мозги! А у нас они есть! Мне нужно будет только снять побои. Каждый пятый гоблин имеет юридическую практику. Ко мне очередь из моих родственников выстроится, что бы вести это дело. Сто тысяч пойдет мне в качестве компенсации, а остальное — гонораром моему кузену или двоюродному дедушке.

Он откинулся на стуле с победным видом.

Я поднял левую руку.

"Хайша, пожалуйста, только аккуратно!"

С пальцев сорвался небольшой клочок теневой паутины и оплел ножку стула. В следующее мгновение ножка рассыпалась в тончайшую пыль, и стул под гоблином рухнул. Поплавец мгновенно вскочил и непонимающе уставился на искалеченный стул.

— Значит, говоришь, побои снять? — ласково поинтересовался я. — Ну, это ведь решается просто. Ты словно и не в Тени родился. Нет тела — нет побоев.

— Вы не посмеете! — слабо вякнул Поплавец.

— Хочешь проверить?

— Это… это… бесчеловечно!

— Можно и так сказать, — подпустив в голос меланхолии, ответил я. — А можно назвать это милосердием. Этот мир жесток и несправедлив. В нем столько страданий и скорби! А я могу сразу решить все твои проблемы, избавить от всех страхов. Мгновенно и безболезненно. Разве это не милосердие?

Гоблин испуганно икнул и принялся выкладывать все, что знал.

Знал он, впрочем, не много. Лион действительно появлялся на фабрике. Некоторое время он даже проводил здесь свои лекции-медитации, но потом отказался от этой идеи — вид магов, работающих на конвейере, производил на учеников удручающее впечатление. Лион перенес место лекций в более вдохновляющие интерьеры и стал присылать на завод тех новообращенных магов, что не годились для его целей. Для каких? Поплавец не интересовался.

— Ой, да ну наверняка же очередной Темный Властелин! — фыркнул разговорившийся гоблин. — Мировое господство путем покраски луны в голубой цвет и все такое. Лично мне некогда вникать в подобную чушь — у меня бизнес.

— Но о чем-то вы ведь разговаривали? Вот он пришел, ждет, пока соберутся ученики. Ждет, я уверен, именно здесь, в этой комнате. Я с Лионом встречался — он не из тех, кто будет молча сидеть. О чем он говорил?

— Да о ерунде о всякой, — развел руками гоблин. — Это и разговором-то нельзя назвать, он все время трещал за двоих. Как при старых богах жил, как по миру путешествовал, как был любимым учеником… э-э-э… не помню, какого-то вашего святого, что ли. У меня счета не сверены, а он мне про свои гениальные скульптуры рассказывает! Совершенно беспардонная личность!

— Он скульптор? Известный?

— Мне — нет! — отрезал гоблин. — Но говорил с таким апломбом, будто самолично ваял это чудовище, что посреди реки возле Крымского моста стоит.

— А какие-нибудь скульптуры свои описывал? Не говорил — сейчас он тоже ваяет или все в прошлом?

— Да вроде как лепит что-то. А что — я не слушал. Говорю же, мне он до болотной кикиморы был. Прогнать я его не мог, потому как он же друг хозяина был. Но вслушиваться в его болтовню я не вслушивался.

Я задал еще несколько вопросов, но ничего интересного больше выжать из гоблина не удалось. По дороге к метро я созвонился с Женькой и попросил собрать информацию по всем скульпторам, каких только сумеет найти. Это был слабый, но шанс. Во-первых, творческому человеку необходима аудитория. Конечно, есть среди них и отшельники, которым хватает общества музы, но Лион явно к таковым не относился. А значит, должен был где-то засветиться. Во-вторых, скульптору нужна мастерская. Если скульптор не миниатюрист, вряд ли он решится работать с мрамором или глиной в собственной квартире. То есть, такое возможно, но тяжело — все равно, что жить на стройплощадке. Скорее всего, Лион пошел традиционным путем. А значит, его мастерская должна быть в базе данных…

— Будет исполнено мой генерал! — отрапортовала Женька.

Пока мы раскручивали на откровенность Поплавца, порядком стемнело. Я бросил взгляд на часы. Уже почти половина пятого. Украдкой покосившись на Рысь, я увидел, что она тоже смотрит на часы. Время уходило с пугающей скоростью.

— Мы потратили целый день, но ничего не выяснили, — вздохнула Рысь.

— Кое-что все-таки выяснили, — без особой уверенности произнес я.

— Но не то, что могло бы спасти Отбоя, — покачала головой Рысь.

— Если получиться схватить Лиона, у нас появится шанс, — возразил я. — Рысь, не отчаивайся. В крайнем случае, нападем на Совет, скрутим магов и освободим Отбоя силой.

Девушка грустно улыбнулась.

— А еще жалуешься, что тебе твой теневой облик не подходит.

— Наверное, это потому, что в детстве все мечтают быть благородными рыцарями, но почему-то во мне всегда видели только шута. Вот, даже Тень…

— Шуты иногда нужнее рыцарей. Там, где рыцарь ломается под давлением обстоятельств и впадает в депрессию, шут говорит какую-нибудь глупость и появляется надежда. Пойдем, Вик. Я не знаю, что делать, но я готова выполнять все, что ты скажешь.

— Тогда у меня для начала одно важное и опасное дело, — состроил я серьезную мину. — Мы отправляемся в бар "У кота".

— В бар?!

— Да. Лион назначил мне свидание на пять вечера, сегодня в баре. Я не очень-то верю, что он придет после того, как я его пытался выследить, но сходить все равно нужно.

Я недооценил самоуверенность Лиона.

Он все-таки явился.

Когда мы с Рысью вошли в бар, Лион уже ждал нас за одним из столиков, попивая сок и кивая в такт музыке в наушниках. Увидев мою спутницу, он нахмурился, но ничего не сказал. Признаться, я не очень-то понимал, что теперь делать. Звонить Ивору, что бы выслал кавалерию? Но Лион сразу догадается и сбежит раньше, чем те появятся. Попытаться взять его самим? Это вообще нелепо. Если в свое время с ним не могли справиться сильнейшие маги Совета, то нам вообще ничего не светит.

"Ты можешь его убить, — сообщила Хайша. — Вернее, я. Только скажи, и я обрежу нить его жизни. Он могущественный маг, но он — не теневой маг. Его могущество пожирает его силы. Даже если он сможет защититься от первого удара, сама защита убьет его".

"Ты забыла про амулет, — возразил я, переключаясь на теневое зрение. — Смотри, он по самые уши накачан теневой кровью. Не факт, что ты его одолеешь… К тому же, нам-то нужно доставить его в Совет живым и более-менее невредимым. Иначе это то же самое, что прикончить Отбоя своими руками. Так что твой выход — в крайнем случае".

"Как всегда", — проворчала Хайша.

— Значит, ты решил сдать меня этим… из Совета?

Я вздернул бровь, постаравшись изобразить на лице недоумение с долей возмущения.

— Ну-ну, ты же не считаешь меня наивным дурачком? — ухмыльнулся Лион. — Ты выслеживал меня, я изучал тебя. Признаюсь, я ошибся, когда счел тебя обычным наемником, работающим на тех, кто больше предложит. Оказалось — ты верный пес, готовый рисковать жизнью за нечисть даже бесплатно… или почти бесплатно.

Он бросил многозначительный взгляд на покрасневшую Рысь.

— Да нет, ты не ошибся, — равнодушно ответил я. — На самом деле я действительно работаю на того, кто больше предложит. Просто тебе нечего мне предложить. Тот маленький спектакль, который ты для меня устроил… это на меня, конечно, произвело некоторое впечатление…

— Некоторое?! — возмутился Лион.

— Угу, — кивнул я. — Да и то в основном, потому что неприятно было чувствовать, что кто-то покопался в моих мозгах. Это, знаешь ли, не лучший способ завоевать доверие компаньонов.

— У большинства людей там ничего интересного и нет, — возразил Лион. — Было бы из-за чего переживать!

— У нас разный взгляд на такие вещи. Но это я так — просто к слову пришлось. На самом деле мне просто не понравилось твое предложение. Да и сам ты мне не нравишься, уж извини. Не люблю пламенных борцов за идеи, готовых ради этих идей положить тысячи чужих жизней. Если тебя так все не устраивает в окружающем мире — сделай реально доброе дело, убейся сам и оставь мир в покое.

— Я надеялся, что ты умнее, — разочарованно протянул Лион. — Видишь, даже пришел на встречу, хоть ты и нарушил уговор, пытаясь меня выследить. И все равно я надеялся, что смогу тебя переубедить. Неужели тебе нравится, что людьми управляет горстка магов, а рядом с нами живут всякие твари? Живут рядом с тобой, ходят по улицам рядом с тобой, рядом с твоими детьми?

— Да у меня вроде нет детей, — хмыкнул я. — Опять ты пытаешься давить на эмоции. Не забывай, я не экзальтированная дамочка и не обиженный на весь мир тинейджер. Меня истеричными лозунгами не проймешь.

— Ты хвастаешься тем, что неспособен к сочувствию. Мне жалко тебя.

— А мне тебя — нет.

— Значит, ты будешь мне мешать?

— Да нет, — пожал я плечами. — Если ты не сдашься Совету сам, я вынужден буду убить тебя. Отбоя это, конечно, не спасет, но восстание я тебе устроить не позволю.

— Но почему?! Ты же человек! Что тебе до них?!

— Ну, у меня есть тому несколько причин, но ты их не поймешь. Считай, что просто из вредности.

— Значит так? Что ж, мне жаль но…

В голосе Лиона по-прежнему не было и намека на угрозу, и все же Рысь напряглась и тихо зашипела. Но и она не успела ничего сделать.

— Мне жаль, но ничем не могу вас порадовать. Улучшений нет, впрочем — ухудшений тоже. Надейтесь. Можете помолиться.

Что… кто это говорит? О чем? Темно… ночь наверное… Зачем они разговаривают ночью? Ночью спать нужно…

— Молиться? Все настолько плохо?

Этот второй голос почему-то вызывает у меня тревогу и… неловкость?

— Не буду вас обманывать — хорошего мало. Так мало, что множественные переломы следует отнести к хорошему, они хотя бы не опасны для жизни. Хуже всего с трещиной в черепе. Мозг для нас до сих пор черный ящик. Иногда человек получает пулевое ранение в голову и через пару месяцев бодро скачет, как козлик. А иногда умирает, поскользнувшись на арбузной корке и ударившись затылком о стену. Умереть ваш друг не умрет, но…

Профессионально-равнодушный голос пугает. О чем он говорит? С кем? И почему… я… я понял, что чувствую какую-то противоестественную пустоту в голове…

С пятой или шестой попытки удалось открыть глаза. Яркий свет ожег, выбил слезы. Я хотел вытереть их, пока никто не заметил — настоящие мачо не плачут, ведь так? — но руки почему-то не желали повиноваться.

— И вам следует учитывать, что даже если он оправится от других травм, то все равно останется навсегда парализованным.

— Вы уверены?

— Чудеса, конечно, иногда случаются. Потому я и сказал — молитесь, если можете.

Да что здесь происходит?! Меня охватило какое-то жуткое ощущение непоправимой беды. Случилось нечто, чего я боялся больше всего на свете. Но что это? Я никак не мог сосредоточиться. Надо спросить этих… которые тут болтают. Я не видел ничего, кроме желтоватого потолка в трещинах и пятнах от протечек в углу, прямо над моей головой. Если опять протечет, мне будет капать прямо на лицо! А я не могу даже голову повернуть!

— Эй… какого хрена?!

Раздался испуганный возглас, чье-то ворчание и надо мной возникло два лица. Одно — с острыми оценивающими глазами за стеклами модных очков. На голове — белая шапочка. Второе — парень лет тридцати, с явно азиатскими чертами, усталым взглядом раскосых глаз. Обычный. И, тем не менее, этот парень вызвал во мне приступ ужаса. Словно я увидел восставшего из могилы покойника.

— Он что-то сказал!

— Какого хрена?! — повторил я более внятно.

Человек в белом зачем-то посветил мне в глаза ручкой-фонариком, измерил пульс и спросил:

— Вы знаете, кто вы?

— Я… я…

— Плохо, — нахмурился белый. Пояснил для азиата: — Вчера он мог назвать себя, помнил обстоятельства своей жизни… хотя и весьма странно интерпретировал их.

— Что вы хотите этим сказать?

— Галлюцинации. Весьма необычные и красочные, кстати. Вашему другу казалось, что он здоров, работает частным детективом по… э-э-э… всяким странным делам. Призраки, вампиры, зомби. По его словам, мир населен всякой нечистью и он с ними сражается. Вас он, кстати, убил.

— Что?

— Как я понимаю, вы совершили какое-то преступление, и он вас убил в перестрелке. Очень из-за этого переживал. Я не психоаналитик, мне трудно судить откуда у него такие фантазии…

— Да… — в голосе азиата мне послышались грустные нотки. — Быть убитым собственным другом, это невесело. Но я давно знаю Виктора. Значит, были веские причины.

— О чем вы?! — возмутился доктор. — Я один тут здоровый, что ли? Говорят же вам — это были галлюцинации! Никого он не убивал! Разве что водителя того грузовика, в который он врезался. У бедняги чуть сердечный приступ не случился, когда он увидел, что от вашего друга осталось. Хорошо, хватило мужества вызвать скорую. А мог бы оттащить мотоцикл подальше в тайгу и все — с концами. Места у нас глухие.

Виктор… Меня зовут Виктор… Фокс.

Воспоминания начали стремительно заполнять белые пятна в моей памяти. Но только… это были странные воспоминания. Прекрасная призрачная богиня, склонившаяся надо мной, тени и Тень, новый мир, открывшийся за изнанкой нашего, обыденного. Совет магов и Ивор — чудаковатый маг, самый могущественный из ныне живущих. Агата — прекрасная стерва, здорово испортившая мне целый год жизни. Алекс. Женька… Игорь! Я уставился на азиата. Это был Игорь Дэнбеев — потомок хранителей библиотеки Якова Брюса. И я его действительно убил!

Осознание происходящего обрушилось, словно ледяная волна.

Значит, ничего этого не было?! Просто бред, галлюцинации поврежденного мозга?

Я перевел взгляд на доктора. Высокий спортивный красавчик-блондин. Медсестры наверняка с ума по нему сходят. Он пробрался в мои галлюцинации под видом Алекса — полудемона, сына инкуба. Кто-то прикоснулся к моей щеке. Медсестра вытерла салфеткой выступившие у меня слезы. Молодая тощая девчонка с разноцветными прядками в растрепанных волосах и веснушками по всей смешной курносой мордашке.

Проклятье! Проклятье… я застонал, не справляясь с нахлынувшим ужасом.

Значит, ничего этого не было. Только полумертвое мясо, искалеченный футляр с мечущимся в горячечном бреду мозгом.

— Сестра, добавьте обезболивающего…

— Нет…

Доктор внимательно посмотрел на меня.

— Вы уверены? Вам станет не так больно.

— Мне… не больно…

Москва. 2004 год.

Отступать всегда тяжело. Оставлять захваченные позиции врагу, уклоняться от боя, прятаться… Даже опытные воины чувствуют растерянность и страх, с трудом отгоняют мысли о том, что все кончено, сопротивляться бессмысленно.

А у него ведь и нет опытных воинов.

Сейчас вообще трудно найти настоящих воинов. Люди отвыкли сражаться лицом к лицу, стоять и держать строй щитов, когда на тебя летят конные варвары или персидские колесницы. Рубиться насмерть, нанося и получая удары, не обращая внимания на раны — лишь бы вцепиться врагу в глотку. Огнестрельное оружие сделало войну обезличенной. Даже те, кто воевал, чаще всего не видел глаза своего противника. Просто силуэты, в сторону которых нужно стрелять — авось в кого и попадешь.

Но даже таких бойцов он не мог набрать. Против магов нужны маги, а магическая сила капризна и просыпается в том, в ком сама пожелает, а не в том, кто нужен ему. Как назло, подбирались люди все больше слабые, трусоватые и глупые.

"Сам виноват! — беспощадно оборвал он сам себя. — Сам выбрал знамена, под которые собирал союзников. Вот и получи — какие знамена, такие и союзники!"

С самого начала Лион решил, что проще всего будет собрать недовольных теневыми магами, если потрафить свойственной в большей или меньшей степени каждому человеку ксенофобии. Тем более что для обычного человека, внезапно обретшего теневое зрение, почти все теневые существа выглядели пугающе. А уж он постарался, что бы его неофиты "прозрели" когда рядом находились наиболее уродливые монстры. После таких демонстраций мозги новообращенным магам промывать было куда проще. Да и обретенная магия кружила им головы призрачным могуществом. Лион, разумеется, не собирался предупреждать своих последователей о цене, которую придется платить за каждое чудо. Тем более — делиться способом восстановления сил. Многочисленные жертвоприношения могли привлечь к ним совершенно не нужное внимание. Но главной причиной было то, что он совершенно не желал, что бы все эти неудачники по окончании войны принялись утверждать свою власть на обломках Совета магов. Такой ошибки он не совершит. Рекрутам предстояло выполнить свою часть работы и тихо скончаться от истощения. Искренне считая себя погибшими ради великой цели.

Лион усмехнулся. Даже маги Совета до сих пор оставались в убеждении, что "новых инквизиторов" ведет в бой желание освободить мир от теневых тварей. К ним и относились соответственно — как к опасным, но не очень умным фанатикам. И основные силы тратили на то, что бы защитить свои жизни, не интересовавшие Лиона. Нет, он, конечно, собирался убить как можно больше магов — что ни говори, месть доставит ему радость даже спустя столько времени. И все же главным было вернуть часть статуи, которую хранил у себя Ивор. Сколько Лион ни искал, остальных хранителей статуи он не нашел — возможно, жили в какой-то глуши, никак себя не проявляя, или даже успели поменяться. Это не обескуражило Лиона. Ивор должен знать, где остальные хранители, а уж развязать старику язык — дело техники.

Но он проиграл. Несколько ошибок — в оценке сил противника, в прогнозе его действий, в собственных силах, наконец — по отдельности не таких уж и значимых, вкупе привели к фатальному результату. И теперь уже маги наступали, уничтожали его базы, убивали или захватывали в плен оставшихся в живых "инквизиторов". Лион собрал оставшихся соратников и произнес перед ними пламенную речь. Наврал, что отступление было им спланировано, что бы выманить магов из здания Совета. Что отправляется за оставленными в резерве бойцами. И что до его возвращения необходимо любой ценой удержать эту последнюю базу. И сбежал.

Конечно, маги будут его искать. Но попробуй найти в огромном мегаполисе одного — самого обычного — человека. Сам он предусмотрительно не участвовал в стычках, так что маги только примерно знали, как он выглядит. Небольшое изменение внешности и можно спокойно жить дальше.

Готовиться.

Проигранная битва — это еще не проигранная война. А пока он жив и на свободе, война не проиграна.