Ближе, чем ты думаешь (СИ)

Глава 4: Алчность

Вас проснулся, когда Женя уходила на работу. Его мучила ужасная жажда. Он взял одну из ряда предусмотрительно выставленных рядом с кроватью бутылок с минералкой и стал жадно пить. Экстренный выпуск новостей от тела был неутешительным: он ощущал себя так, словно неделю не выходил из запоя. Каждая мышца болела, мучительно ныли зубы, голова пульсировала тупой болью. Кроме мерзких ощущений, не радовал и факт, что зелье вчера закончилось.

Когда Женя заглянула к нему, перед тем как уйти, он притворился спящим. Она с полминуты разглядывала его и сказала:

— Завтрак на столе, а вот в холодильнике ничего нет, не забудь в магазин сходить. И давай, не болей, пока!

— Пока, — ответил Василий. Хлопнула входная дверь и он сел. Глаза чесались и слезились, снова напомнила о себе жажда, будто он только что не ополовинил бутылку. Зелье кончилось, а значит, придется снова идти к тому человеку.

***

— Это такое вещество, которое заставляет твое тело задействовать рецессивные гены, которые обычно подавляются, но не какие попало, а именно те, которые отвечают за паранормальные способности. — говорил Вас Жене несколько дней назад, когда она потребовала от него объяснений. И Никто и Н дали ей достаточно намеков и было бы слишком неразумно надеяться, что она о них забудет.

— От этой дряни ты выглядишь еще более больным. — нахмурилась она.

— Потому что тело перестраивается, это неприятно, но у всех случается, так мне объяснил парень, у которого я зелье покупаю.

— А кто он сам такой?

— Ну… не знаю, чем он конкретно занимается, наверное травник какой-нибудь, раз зельями торгует. Хотя и не похож он на них. — сказал Вас неуверенно. Не раз и не два он замечал, что все, о чем он рассказывает Жене, мигом пропитывается сомнениями, как бы железно Вас не был уверен в предмете до разговора. Но там, где Василий был готов поверить безоговорочно, Женя всегда находила что уточнить, к чему присмотреться и, под иллюзией беспроигрышной затеи, всегда отыскивала подводные камни.

Женя называла это "прикосновением здравого смысла".

— Неважно в общем, он точно не продает мне какую-то отраву, я уверен. Я знаю парня, который принимал тоже самое, так он теперь двигает предметы взглядом, я сам это видел, и все с ним нормально. У него не только я зелья покупаю — и другие тоже к нему ходят!

Женя немного помолчала, но Вас знал это молчание. Оно означало, что ей не нравится происходящее.

— Я тебе верю. Возможно все, мы с тобой оба недавно в этом убедились. Но ты выглядишь больным и тебе все хуже, Вас, к тому же Н говорил, что тебе лучше полегче с этим, помнишь?

— Помню, — ответил он. Почему-то не очень приятно было, что она приводила Н. в качестве авторитета.

— Мне не нравится как безответственно ты относишься к своему здоровью. Мы только-только достигли какой-то стабильности, и ты вдруг рискуешь всем, из-за каких-то сомнительных перспектив? Выясняется, что ты не знаешь этого человека, не уверен как действует его зелье, а что если он тебя вообще какой-то отравой поит? Это тебе не волшебные бобы, Вас!

Он ничего не ответил на ее тираду, только весь сжался и пробормотал какие-то извинения. Было очень стыдно, и сестра будет на него сердится, но, рано или поздно, она отойдет.

— Выбрось все что осталось. — велела она, — Наверняка есть менее экстремальные способы изменить себя.

Он кивнул. Конечно, способы были, но они занимали месяцы и годы, так долго. Тот парень сулил ему полную трансформацию за какие-то три недели. Но Васу пришлось пообещать Жене больше не покупать этого зелья, понадеявшись про себя, что порции, которую он уже принял, должно хватить.

Вот только три недели уже прошли, а ему становилось все хуже, и зелье, облегчавшее состояние хотя бы на день, кончилось, и конца края страданиям видно не было. А если Женя заметит как на самом деле ему было плохо, она несомненно снова рассердится.

А он ведь даже не знал во что превращается.

***

Выход на улицу дался Василию тяжело. Он надел толстовку с капюшоном и длинными рукавами, закрыл глаза темными очками, но солнечный свет жег кожу и через ткань. Чувство было такое, будто кожа заживо плавится. Жестокий зуд и жар прекратился только в метро, где Вас с некоторым опасением посмотрел на мутное отражение своего лица, ожидая увидеть ожоги и лицо сползающее с костей. Но внешне все было в порядке.

Вас поплутал по переулкам, пока не отыскал здание, в котором встречался с тем парнем. Дом не видел ремонта уже лет пятьдесят, здесь и ступеньки были точно такие же как в начальной школе, в которую Вас когда-то ходил, а уж ее построили не раньше прошлого века. Свет в темных коридорах без окон то ли отключили, то ли лампочки все перегорели. Он поднялся на третий этаж, светя себе телефоном, отыскал вторую дверь и нажал на ручку. Заперто. Он дернул еще раз, но дверь не поддавалась. Его охватило отчаяние. Терпеть боль было настолько невыносимо, что он заставлял себя двигаться на одной только надежде принять порцию сразу на месте, а теперь неизвестно где искать этого парня. Хоть ложись и умирай.

Вас выключил фонарик и сел на пол, прислонившись к стене. В темноте глаза почти перестало саднить, но тело все так же мучительно ныло от боли, каждая кость, каждая мышца и сухожилие. Голова гудела, во рту было сухо, язык как комок ваты. Говорила ему сестра…

От звука поворачивающегося в замке ключа Вас вздрогнул. На него пролился свет и в дверном проеме он увидел знакомое лицо.

— Здрасьте, Василий, неужели ты, заходи, на стуле-то сидеть удобней.

— Спасибо, — пробормотал Вас, поднимаясь. Он вошел в кабинет, а хозяин закрыл за ними дверь. Вас знал о нем только то, что его зовут Май, он странно одевается и торгует зельями.

В первый раз, когда Вас его только встретил, он был одет в ядовито-бирюзовую рубашку и красный жилет, а во второй раз — в канареечно-желтую куртку с изумрудной футболкой. Сегодня нарядился более или менее терпимо для глаз: травянисто-зеленая рубашка с коротким рукавом и фиолетовые брюки в черную клетку. Соломенные волосы он зачесывал назад и ему это шло, в ухо вставлена серьга-гвоздик в виде игральной кости. Неизменные очки с желтыми стеклами делали его зеленые глаза еще зеленее.

В кабинете царил бардак: дверцы шкафов открыты, полки пусты, на полу стоят коробки. В голову Васу закралась неприятная мысль.

— Ты переезжаешь?

— Типа того, не могу все время на одном месте сидеть, заниматься одним и тем же, скукотища, так что тебе повезло, что ты сегодня пришел, еще час и меня бы тут не было, люблю везучих, желай чего желаешь.

Он закинул ноги на стол и широко улыбнулся. Во всех его жестах и тоне было что-то избыточное, от чего Вас не всегда понимал, когда он шутит, а когда говорит серьезно, и говорит ли он серьезно вообще когда-нибудь.

— Дело тут в том что…Помнишь, ты говорил что трансформация пройдет за три недели? А она все идет, и лучше мне совсем не становится.

Май сочувственно покивал:

— Вася… — от звука своего сокращенного имени, Вас поморщился, как от зубной боли. — Ты ведь понимаешь, все эти сроки, кто их составлял, у меня нет никакой статистики, я не фармацевтическая фирма, да, в принципе около трех недель, но и дольше бывает, ничего удивительного в этом нет, пей себе и пей, потом сам увидишь как легче становится и ты сможешь без него обходится, да недолго наверное осталось-то, да?

На столе зазвонил телефон. Май бросил взгляд на экран и сбросил звонок.

— Оно у меня кончилось, зелье. У тебя есть еще? — Вас почувствовал себя наркоманом у наркодилера и снова вспомнил сестру. Да, он обещал больше не покупать, но ведь осталось-то, наверное, совсем недолго, а мысль, что домой придется ехать в том же состоянии, вызывала дурноту.

— Ох, дай-ка подумать! — к ужасу Васа, Май нахмурился, постучал по столу и прошелся по кабинету заглядывая в коробки, — И не уверен я, что с той партии что-то осталось, так быстро разошлась, удачно! Не уверен…. Ай, нет, ты погляди какой ты везунчик!

Он победно помахал в воздухе крепко запаянным флаконом.

— Это тебе, герой дня, подзаправиться, на тебе лица, право дело, нет.

Снова зазвонил телефон и Май снова отключил его.

— Спасибо! — сказал Вас, торопливо хватая флакон и отсчитывая в недвусмысленно протянутую ладонь деньги, — слушай, а где я тебя смогу найти, если мне понадобится еще? У тебя ведь будет?

— Хороший вопрос где, я то тут, то там, сам знаешь, а зелье у меня кончилось, но для тебя я-то постараюсь и достану, не беспокойся. Вот что, дам я тебе свой телефон, пиши, звони, если что, ладно? Как твоя сестра поживает?

— Спасибо, все хорошо.

— Ну вот видишь жизнь налаживается, и у тебя наладится, ты только лекарство вовремя пей, и пробуй свои силы, со дня на день можешь почувствовать что-то новое!

Май снова отвлекся на пришедшее сообщение.

— Ох, рвут буквально на лоскутки, да ничего, пустяки, потом поговорю с ними, ну вот, ты только веры не теряй, звони если что!

— Хорошо, спасибо! — сказал Вас, помахал ему рукой и вышел из кабинета. По правде сказать, он почувствовал облегчение: общество Мая было довольно утомительным.

Едва за Василием закрылась дверь, добродушная улыбка исчезла с лица Мая и он уставился на сообщение в телефоне. Сердце у него забилось быстрее от предвкушения, рот скривился в шальной улыбке, в глазах зажегся сумасшедший огонек. Что-то наклевывалось.

В коридоре Вас торопливо открыл флакон и остановился, взвешивая за и против. Доза определяла меру, с которой тело будет корежить, но чем быстрее его покорежит, тем, возможно, ближе будет конец этого всего. Обычно он пил по глотку, но теперь ведь есть опасность, что Женя заметит флакон, а он не хотел ее расстраивать и снова ссориться, да и осталось совсем немного до конца. Ему так не терпелось увидеть, что будет тогда.

"Перетерплю" — решил он и залпом выпил все. Вкус был гадостный и резкий, будто бы протухший на солнце отвар семечек, перед этим настоенных на нефти, но Вас проглотил это, подавив последовавший за глотком рвотный позыв.

На улице он смог снять очки и какое-то время шел медленно наслаждаясь тем, как боль и ломота волнами сходят с его тела и приходит блаженная эйфория. Затем он вспомнил что Женя просила его зайти в магазин и пошел вприпрыжку, чтобы успеть накупить вкусностей к приходу сестры.

***

В захламленной квартире, затерянной в спальном районе Южного Бутово раздалась птичья трель старого звонка. Пахло псиной, кошачьей мочой и лекарствами. Долговязый парень в очках оторвался от экрана телефона, где играл в "пузырьки" и переглянулся со своим приятелем, дожевывающим бутерброд в магазинной упаковке.

— Это он, наверное, — сказал второй, затолкал в рот бутерброд обеими руками, спеша дожевать и пробубнил с набитым ртом, — чего сидишь, открывай давай!

Долговязый поднялся со скрипучего стула на колесиках, и пошел открывать, перешагивая через пакеты с мусором и какую-то ветошь на полу.

Глазка в двери не было, и это его нервировало. Он все ждал, когда заявится полиция или кто похуже, ему и кошмары об этом снились.

Он приоткрыл щелку, чтобы спросить кто там, но гость толкнул дверь, торопясь войти.

— Боря, голубчик, ты из Австралии шел открывать, а, или тапками своими прилип, вы бы пол хоть мыли иногда, или проветривали, ну и вонь.

— Ну, мы это… — начал Боря, но гостя он больше не интересовал. Он стремительно прошел мимо него в комнату, снимая на ходу желтые очки.

— Привет, Артур, что за дела, ты что, стал путать на буквы клавиатуре, очень надеюсь что нет, а я ведь спрашивал, закончил ли ты школу?

— Ничего я не путал, Май! — ответил Артур, хмурясь и краснея, — что этот выдал, то я тебе и написал, может у него вон шарики за ролики заехали, сам смотри!

Он указал Маю на монитор компьютера и тот вгляделся в строки на экране. Глаза у него с каждой секундой все ярче светились возбуждением. Сомнений больше не было никаких — он сорвал ва-банк.

— Блеск, ребятки, ну, как и договаривались, оплата двойная.

Май обошел компьютерный стол и отдернул занавеску, отделяющую угол комнаты от посторонних глаз.

Артур поморщился и отвернулся, он не любил туда заглядывать. Борис опустил глаза.

За занавеской в кресле неподвижно сидел парень лет шестнадцати. Грязные волосы падали ему на лицо, веки подергивались, иногда приоткрывая белки, покрытые сеточкой воспаленных сосудов. Его голова и правая рука были опутаны проводами, подключенными к компьютеру.

— Привет, мой милый Мотылек, — сказал Май, присаживаясь на корточки перед креслом и хмурясь, — Вы совсем его так запустите, сколько он уже веса потерял, вообще его что ли не кормите? И в душ его давно пора сводить, не то заведется в нем что.

— Мы не няньки, — буркнул Артур.

Май бросил на него такой взгляд, что он скорчился, как от удара.

— Сводите его помыться, и проследите, чтоб у него отовсюду розами пахло, ясно, вы взяли ответственность за живого человека, значит и относиться к нему нужно по-человечески, разбудите, помоете и покормите как следует.

— Ладно, тебе, ладно, — поморщился Артур, но едва Май отвел взгляд, буркнул, — Ты нам не хозяин вообще, мы тут сами по себе, и решать сами станем, чего делать нам и кому информацию сливать. Пыжится будешь, мы другого покупателя найдем.

— А, я понял, понял. Хотите чтобы Н об этом узнал, да?

По душной комнате явственно прошел холодок. Боря затравленно посмотрел на Артура и замотал головой, призывая его не нарываться.

— Ну, может, не он вас первым найдет, а полиция, но он вас и в отделении достанет, неясно вам что ли? Вы двое содержите медиума, гоняете его круглыми сутками, подсаживаете на наркоту и качаете из него информацию, думаете это законно, дурачки, что думаете с вами сделают, если узнают? Да вам сказочно повезло, если бы не я вас тогда первым нашел, вы бы уже давным давно спалились со своими лихими экспериментами, долбодятлы, я вас прикрыть пытаюсь шкурой своей рискую, а ты давай, если хочешь, выкобенивайся, довыкобениваешься!

— Да не имел я ничего ввиду. Ладно помоем мы его, чего ты сразу начинаешь, и вообще он сам согласен был.

— Его мама с ментами ищет, — тихо сказал Боря, — второй месяц.

— То-то же. Ничего, Мотылек, все хорошо будет, отдохнешь, будешь хорошо пахнуть и поешь как следует, а потом найди мне ее, ищи как следует, и отыщи мне эту девочку, вместе с этой штукой, а я вытрясу из нее все, что нужно, хорошо? И тогда ты будешь свободен, уж я тебе обещаю.

Тело в кресле никак не отреагировало на его слова, но жилка на шее, пересекавшая татуировку в виде мотылька, забилась быстрее.

— Вот и молодец, — сказал Май.

— А если кто-то другой раньше нас узнает, что артефакт появился? — спросил Боря.

— Это невозможно, Мотылек самый сильный медиум в городе, — ответил Май, — Да и с такой экранировкой, как у этой вещи, кто-то другой ее сможет обнаружить разве что если носом в нее уткнется, что маловероятно, бывайте ребята, как будут новости, сразу звоните.

Май ушел, прикрыв за собой дверь. За стеной раскашлялась во сне бабушка Бори и он весь сжался, боясь, что она проснется. Старушка уже два года не вставала с кровати и чуть что звала внука.

Но обошлось. Артур с Борей переглянулись.

— Ну, чего смотришь? — зло спросил Артур, — поднимай этого, я пошел ванну набирать.

Он вышел.

— Его Саша зовут, — тихо сказал Боря и стал отцеплять от Мотылька провода.

***

— Мир сходит с ума, Генри. Безумие, что творится.

— Я Н, Дед, — привычно поправил Н старика. Он вечно путал его имена, и Н был уверен что делает он это специально, дразнится и хитрит. Об Н он знал куда больше него самого и за его историей следил с неподдельным интересом — все-таки Дед его больше года выхаживал, когда Н еще не был Н.

— Прости я вечно забываю, ты ведь знаешь, как я стар.

— Ври больше, Дед, — закатил глаза Н, прекрасно понимая что все старый хитрец помнит, слишком уж хорошо они были знакомы, — давай чуточку ближе к делу, у меня уже задница затекла сидеть.

— Снова шутишь, Андрей. А был такой скромный мальчик.

— Меня зовут Н. Переместись лет на пятьдесят вперед, Дед.

Музыка окружала их как плотный кокону. Попытайся кто подслушать их разговор, у него ничего бы не вышло, но не только из-за музыки. Телохранитель Н был не заметен, но очень внимателен.

Дед был так стар, что в его ушах и носу виднелись крохотные листочки клевера, а щеки заросли густым мхом. Узловатые пальцы скрипели, когда он набивал себе трубку, но глаза под низкими бровями сияли живым темно-зеленым огоньком.

— Магия переживает не лучшие времена. Подросло поколение, которое может больше, но технологий для них нет совсем. И едва всплывает что-то из Иномирья или древности, и молодежь сразу превращается в обезумевшую свору голодных псов. Бардак, Н, просто бардак.

— Если они уже начали демонов друг на друга травить, это финиш уже, а не бардак, Дед.

— Но ты не стал предъявлять обвинений, — хитро заметил старик.

— А смысл? Не она демона в наш мир протащила, только подцепила и использовала подвернувшийся ресурс. Нет смысла рыть под неё, — ответил Н., - и потому, как умный мальчик, я придержу обвинение, пока мне от неё что-то не понадобится. Меня больше заинтересовала жертва, он ведь был сновидцем.

— Вещь, которую все так ищут, могла быть раздобыта только через Иномирье, а туда пропуск имеют ходоки да сновидцы, — сказал Дед, — Ты ведь это хотел узнать, не правда ли?

Ходоки были магами, избравшими своим основным занятием путешествия между мирами — параллельными нашему или совершенно отличными от него. Редкая профессия, для освоения которой нужно до очень высокого уровня дорасти. Но еще реже встречались сновидцы, и потому информации про них было совсем мало. Однако, считалось, что даже средний маг, обладая талантом сновидца, может уйти дальше и прихватить больше, чем профессиональный ходок.

— Нет, не только. Мне нужен твой совет. Без мудрости твоей, величайший целитель всех времен, моя жизнь проходит бессмысленно.

— Не начинай только, ох и наболтает! — сказал Дед отхлебывая темного пива, и пряча в бокале усмешку. — Задавай давай свой вопрос!

— Возможно ли извлечь такой артефакт из носителя, так чтобы он остался жив?

Дед посмотрел на Н блестящими глазами, обдумывая его вопрос.

— Волшебная вещь такого уровня… боюсь не так много умельцев в принципе способных его извлечь, не повредив, и никто из них не станет возится ради жизни одного сновидца. Если того, кого они все так ищут, найдут, его судьба незавидна, его разорвут на части, уничтожат.

— Но в принципе это возможно? — настаивал Н.

— Я бы вынул его, и еще двоим или троим это по силам, ты их знаешь, они самые известные из целителей. И еще ты, разумеется, ведь это я тебя учил.

Дед отпил еще пива и заметил, глядя на задумчивое лицо Н:

— Ты что-то знаешь, верно?

— Ничто от тебя не укроется, — усмехнулся Н, в подробности вдаваться не стал, но Деду они и не нужны были, ему участвовать в гонке за артефактом было ни к чему.

— Расскажи, чем все кончится, — попросил Дед и поставил на стол пустой бокал, — Только, на этот раз, приезжай ко мне сам. Стар я стал для этого города.

Н встал, чтобы проводить его до выхода, но Дед только махнул рукой.

— Не возись. Будь здоров!

— Как и всегда, — Н коротко поклонился и проследил взглядом, как Дед растворяется в толпе.

В голове роились мысли, одна тревожнее другой. Он привык к тому, что вокруг никогда не бывает спокойно, но текущая ситуация с артефактом изрядно его нервировала, а нервничать и бездействовать он не любил.

— Свято место, пусто не бывает, все-таки я слишком хорош, чтобы сидеть тут один, — сказал он, — Прогуляемся, Уль?