Безликий (СИ)

Глава 17

— Вы же понимаете, что вам за это грозит смертная казнь?

Фраза, слышанная мной за последние минут десять уже в третий раз, заставляла неприятно колоть в сердце. В себя я пришёл, пробыв без сознания пару часов. Очнулся, лёжа на койке в местном изоляторе. Однако медицинскую помощь мне всё-таки оказали, поэтому сейчас был изрядно перебинтован, но не сказать, что чувствовал себя лучше, чем ночью.

Практически сразу после пробуждения меня потащили на допрос, ибо я был одновременно и главным подозреваемым, и крайне важным, единственным свидетелем. Как оказалось, поджог складов мне не вменяют, ибо есть показания прибывшей стражи, что на месте были замечены участники некоего культа, которые попытались сжечь склад с довольно большой партией незаконно полученной «алой пыли» — сильнодействующего наркотика, позволяющего с необычайной лёгкостью воздействовать на разум человека. Пожар на других складах, я так думаю, был нужен для отвлечения внимания.

Но если к пожару в доках я был непричастен, то в чём меня обвиняли? Я вам отвечу: в нападении на священнослужителя.

В моей голове это совершенно не отложилось. Последнее, что я помню из ночных событий — смазливую, чересчур правильную рожу, глядящую на меня со злобной усмешкой. Дальше — туман и тьма. Что удивительно, человек из стражи, что проводил допрос, моим словам поверил, однако поведал мне также историю о том, что ночью в нескольких десятках метрах от пожара я с показаний потерпевшего и двух свидетелей, вероломно напал на святого отца.

— Рискну предположить, что вы могли перепутать пастора и послушников с пытающимися сбежать с места преступления культистами, однако… — он продолжал вещать, — Однако это не слишком вам поможет, ибо Отец Бурдон — крайне принципиальный человек, который в вас увидел человека, что оскверняет саму суть веры, раз нападает на того, кто эту самую веру несёт, а, значит, он попытается добиться для вас максимального наказания по всей строгости закона.

— И нет никакого другого исхода кроме моей смерти? — тень на лице была темнее ночи. Сидел после его слов я поникши настолько, что вряд ли бы хоть что-то могло бы ободрить меня.

— В вашей ситуации, господин маг, я крайне не уверен, — стражник отвёл взгляд. Несмотря на то, что я для него являлся преступником, моё положение в обществе заставляло его проявлять уважение, — Зачастую нападения подвергаются жесточайшей каре. Конечно, никто не станет отдавать вас на растерзание конкретно церкви, заковывать в кандалы и оставлять гнить в темнице, но лучший исход для вас, который может быть, — Фолпорт. Оставлять вас тут под залог никто не будет — преступление слишком тяжёлое.

После допроса — вновь камера. Почти четыре часа полного одиночества, безделья и только лишь своих мыслей, которые всё больше накручивали моё состояние и убеждали в неизбежности злого рока. А затем ко мне пришёл посетитель и открыл замок.

Внутрь зашёл достаточно высокий худощавый парень, облачённый в тёмно-синий фрак и белые брюки. Натёртые до блеска туфли отчеканивали каждый шаг по каменному полу. Лицо его выражало определённую неприязнь к этому месту, на меня же он смотрел, скорее снисходительно. И, тем не менее, взгляд его необычайно голубых глаз, глядящих из-за чересчур больших круглых очков, был весьма цепок. Он аккуратно прикрыл решётчатую дверь, а затем присел на стул, брезгливо стряхнув с него слой пыли.

— Итак, господин Делакс, поговорим? — о его прибытии мне никто и ничего не говорил, поэтому я с некоторым удивлением посмотрел на него, — Дабы между нами не было непонимания, — он приподнял рукав, и на запястии я увидел знак в виде серебряного глаза с жёлтой радужкой и белым зрачком, — Когда в гильдию приходит весть о том, что кого-то из наших членов задержали по подозрению в противозаконной деятельности, то ему предоставляется в некотором роде адвокат, который помогает решить проблему наиболее тихо и не доводя до суда.

— И я так полагаю, что услуги ваши чего-то, да стоят? — он утвердительно кивнул

— Стоят, но не так, чтобы вы не могли себе этого позволить. Тем более, что мне за каждую решенную проблему платит сама гильдия. Однако, с вас я также попрошу за помощь. Тысяча лон за спасение вашей жизни — приемлемая сумма? — настала очередь кивнуть мне, — Прекрасно. Рассчитаемся уже после того, как я закончу с вашим делам.

— Что я уже сейчас могу сказать, — продолжил он, — Так это то, что я изучил то, что на вас вешают, и могу сказать, что вытащить вас с концами я не смогу. Дело не в том, что это дело — неразрешимое, а в том что слишком много факторов сошлось очень некстати. За жизнь свою, в целом, можете не беспокоиться, ибо навесить на вас казнь практически невозможно. Причинение лёгкого вреда, пусть и священнику, по неосторожности — не то, за что человека можно повесить. Столба позора тоже не ждите. Я так предположу, что для вас уготовано некоторое время в изоляторе, а затем переезд в Фолпорт, но не могу сказать, на какой срок.

Он ещё некоторое время говорил о моих мрачных, хоть и немного воодушевляющих, перспективах, ибо теперь у меня появлялся весьма весомый шанс сохранить свою жизнь. Затем спросил, есть ли что-то кому-то передать, сказал, что попытается решить всё в ближайшие дни, а после удалился, закрыв за собой камеру.

И вновь потянулись часы одиночества, безделья и раздумий. Одновременно столь короткие и буквально бесконечные…

Благо, что во второй раз он явился уже два дня спустя. И в этот раз в сопровождении надзирателя.

Выглядел он не сказать, что обнадеживающе. Взгляд цепких глаз скрывался за зловеще светящимися стёклами очков. Но я был уверен — он смотрел прямо на меня. Смотритель же, наоборот, будто специально старался отводить взор.

— Есть новости, — спокойно выдал маг, — С какой начать? — после вопроса я забеспокоился, однако ответить мне не дали, — Смертная казнь тебе не грозит.

— Так, это, я так полагаю, была хорошая новость? — надо признать, как услышал — сразу испытал определенное облегчение. Маг кивнул.

— Да, но, боюсь, больше хороших новостей у меня, можно сказать, что нет, — раздосадовано цыкнул языком он, а затем продолжил, — Скажем так, приговор тебе вынесли не самые честные прокурор и судья, поэтому они требовали взамен невозможной казни отправить тебя на каторжные работы, но к великому счастью, — на лице возникла улыбка, граничащая с оскалом. Взгляд тут же пал на надзирателя, который вмиг лицом стал чернее ночи, — Коррупция пронизывает все щели этого жалкого муравейника.

— Тебя ждёт Фолпорт, — продолжил он, — Под залог ввиду… определённых обстоятельств — последние два слова были сказаны буквально сквозь зубы. Маг явно был раздражён, — тебя нельзя отпустить. Караван до Фолпорта отправится только через две недели, а это время тебе придётся провести в изоляторе. С этим я уже помочь не могу. Выбил для тебя наиболее мягкое и безболезненное крыло. В Фолпорте тебе придётся пробыть два года по сроку, но, рискну предположить, что срок тебе сократят, ибо ты всё-таки маг. Однако есть накладка, ибо на тебя на этот срок без права снятия нацепят ошейник, который изымет у тебя примерно… Можно сказать, что все силы. Если в кратце, то это запрет на использование любого вида магии сроком на два года. Так что ровно на столько, насколько тебе могло повезти, настолько же тебе и не повезло.

В груди щемило гадкое чувство. С одной стороны искренне рад, что избежал смерти, но с другой это сфабрикованное дело, неверие в то, что на месте «святого отца» находился проклятый культист. Хотя, я сам уже начинал верить в то, что там действительно каким-то образом оказался священник. Я был одновременно раздосадован и зол. Ничего нельзя сделать, ибо всё повернуто против тебя, да и никаких доказательств кроме моего слова, да и то неуверенного, у меня нет.

А дальше — конфискация вещей, расплата, браслеты антимагии, наручники и изолятор. Он находился практически здесь же. Достаточно большое каменное здание расположилось в пятидесяти метрах. Отгороженное забором и охраняемое стражей с арбалетами.

Внутри — мрачное и холодное, пропахшее затхлостью и безнадёгой. Уже облачённого в старую серую робу меня провели по узкому коридору, а затем остановили возле железной решётчатой двери, бесцеремонно приперев к стене.

Затем один из сопровождающих меня стражей открыл эту самую дверь и отошёл чуть в сторону, освобождая проход. Второй подтолкнул меня, и мы прошли за стену. Не успев пройти и нескольких шагов, как услышал радостный голос, доносящийся из одной из камер.

— О-о-о, да неужели снизошло-то на вас благословение наконец-таки скрасить наше существование ещё хоть кем-то. А то с этим уже и поговорить не о чем.

К решётке одной из камер прильнул мужчина возрастом около пятидесяти лет. Глаза его выражали неподдельный интерес, а улыбка только подтверждала это. Человек весьма тучного телосложения в такой же серой робе буквально буравил меня своим взглядом.

— За что вы его сюда? По пьяне подрался с кем-то важным или что, магией баловался?

— Не твоё дело, Ксавьер! — злобно рявкнул на него стражник.

— Ой, хорош уже старика пугать, — театрально вздохнул заключенный, — Если бы ты действительно мог это сделать, меня бы тут не было, — стражник после его слов стал выглядеть ещё более раздраженно. Он завёл меня в камеру напротив, затем вышел, закрыл решётчатую дверь и только после этого снял наручники.

— Удачного времяпровождения, — буркнул он и направился к выходу.

— Эй-ей, ты скажи своим, чтоб харчи в этот раз получше принесли, — ответа на эти слова уже не последовало. Лишь металлическая дверь со скрипом закрылась, оставив теперь троих заключённых томиться в собственно обществе.

— Ну что же, — нарочито громко произнёс Ксавьер и неизвестно откуда выудил связку ключей, а затем открыл дверь своей камеры, — Раз уж ты теперь с нами, то давай рассказывай, какими судьбами тут оказался, — он подошёл к моей и с такой же лёгкостью отпёр и её, — Подрался с кем-то или что похуже?

— Священника ударил, — глаза Ксавьера наполнились нескрываемым удивлением после моего спокойного ответа.

— Тогда что ты тут делаешь, я понять не могу. Тебя по-хорошему по всем законам должны были уже гноить в восточном крыле минимум, — а затем его взгляд упал на мою левую руку, — А, вон оно как. То-то я думаю, что за ошейник на тебя нацепили… Ну-с, с прибытием, господин маг. Звать меня Калькас Ксавьер, но в здешних условиях просто «Гробовоз». Там в камере ещё то ли дрыхнет, то ли просто лежит Чарли «Бездух», — старик протянул мне руку.

— Угу… — сонно донеслось из камеры Гробовоза.

— Сол Делакс, — пожал я её без особого энтузиазма.

— Ну, думаю-с, величать тут тебя станут окороком.

— Из-за ноги?

— Верно судишь. Личико у тебя поприметней будет, но судьбу твою никто не знает и трогать не станут. Тем более, барского гнева побоятся.

— Слушай, а за выход из клетки ничего не будет? — действия Гробовоза вызвали во мне некоторое беспокойство.

— Пф-ф-ф, — сразу же усмехнулся он, — Мы ж в спокойном крыле. К нам заходят только чтоб еду принести, чтоб мы тут не окочурились. Ну и проверить, что живы ещё э-хе-хе.

— Яс-сно.

— Ну, тебя тут до поездки в Фолпорт будут держать? — я кивнул.

— Ну, тогда-с придётся ещё пару неделек помаяться.

— Переживу.

— Да, это-то понятно. Вам-то с Чарли что, трогать не станут, подержат, а потом из спокойного крыла на спокойную работёнку на зиму. Потом отпустят скорее всего. Ты ж… Наверное, с ночи, как пожар в доках был, здесь, — и вновь кивок, — Тогда по городу вроде каких-то сектантов поймали. Я думаю, ты кого-то из них в ночи пи****ул, иначе бы тебя уже повесили без вариантов.

— Ты вот так спокойно об этом рассуждаешь. Сам-то за что здесь оказался?

— О-о-о, это долгая история, — расплылся Гробовоз в улыбке, — Неужели захочешь слушать старика?

— Ну так, а чего не послушать бы.

— Тогда секундочку, — он вышел из камеры, а затем вернулся, держа в руках старую, потрёпанную, пожелтевшую колоду карт и уселся на скамью, — чтоб не скучно было.

— Так вот, случилось это уж с десяток лет назад. Водил я в то время катафалк, жил, не тужил да с мертвяками пиво пил. И как-то сказали мне с одного из пригородных поселений доставить вот сюда как раз в Катрас тело на похороны. Мне тогда заплатили, я вопросов не задавал. А потом оказалось, что везу я недавно убитого аристократа… — Гробовоз горько вздохнул, придавшись воспоминаниям, а затем вновь заговорил бодрее, раздавая карты — А родственнички у него оказались мстительные, и был я поставлен перед выбором: или гнить в земле или гнить в тюрьме. Я выбрал второе, а начальник тут оказался из тех, кто все эти высшие сословия не слишком любит, поэтому, ознакомившись, так сказать, с делом, определил меня сюда, подальше от всех тех, кто там за дело срок отбывает. Так что я тут, можно сказать, живу и лишними руками служу. Починить что-то, прибраться где-то, перетащить — это вот то, чем я здесь и занимаюсь. По теплу, конечно, в Фолпорт отправляют, ибо работники нужны, а я и не жалуюсь. Денежки-то понемногу платят, я хоть семье помочь могу. Так, ты ходишь.

— А сокамерник твой? — спросил я, взяв карты.

— Чарли? У него трагичная история случилась, — чуть помрачнел Гробовоз, — Жёнушка у него умерла, а он от отчаяния и попытался ритуал возвращения к жизни провести. А это ж тёмная магия, — замахал он картой передо мной, — Пас. Ну так его за этим делом застали и тут же в каталажку. Под запретом ведь. Он препираться не стал, вину признал, что мол да, ритуал проводил, но что его к тёмным относят, не знал. Комиссар с ни поговорил и по милости, наверное, решил старику жизнь скрасить. Ну а теперь мы тут втроём. О своей судьбе рассказывать будешь иль молчуном прослывёшь?

— О чём именно?

— Как жизнь тебя так потрепала-то? — он выложил на скамью каре из королей, — Четвёрка королей. Не каждый день, знаешь ли, видишь живого мага в таком состоянии.

— Нестабильные земли.

— На тварь какую-то нарвались? — спокойно, но с явным любопытством спросил сокамерник. Я отрицательно покачал головой.

— Проклятие. Пошли за схроном, а вещи там оказались с сюрпризом.

— И стоило оно того?

— Нет, — мрачно ответил я после недолгих раздумий.

— Знаешь, что я тебе скажу? Дурак ты. Самый настоящий, — Гробовоз посмотрел на меня, помолчал с десять секунд, а затем поучительно процедил, — Только самые законченные дураки ходят в нестабильные земли. Хоть подготовленные будут, хоть нет — результат всё равно один. Всем в земле гнить.

— Я, честно, даже знать не хочу, была ли цель какая-то у вас, или вы как большинство наслушались сказочек про артефакты и попёрлись туда, но… — он хрипло вздохнул и продолжил, — Вот прутся же бесконечно туда всякие эти… как их… тьфу-ты, авантюристы. Которые возомнили себя первоклассными наёмниками, которые всех готовы в капусту изрубить, а спрашивается, ради чего? Да только ради того, чтоб зайти в приграничье и там же полечь. Не-е-е, есть конечно и охотники, искатели, которые целенаправленно к центру идут ради какой-нибудь древности с эпохи Империй, — я непонимающе посмотрел на него, — Не в курсе? — отрицательно покачал головой, — Вот щас какая эра у нас?

— Четвёртая.

— Во-о-от, а это, — он вновь взмахнул картой в руке, — Это была середина третьей. Как раз перед великими войнами и пустошью. Тогда всё, говорят, было лучше. Города красивее, жизнь легче, но это уже никто не подтвердит. Мож, конечно, где-то с тех времён и остался какой-нибудь престарелый колдун, но, если и так, то наверняка он отшельничает где-то в своей башне на юге и уже явно не в здравом уме. Так вот, о чём это я. Ах, да, о центре нестабильных земель. Там же, как в конце войны ё**уло что-то, так жизнь и закончилась. Говорят, поначалу туда вообще невозможно было зайти, мол люди просто кх-х, и гибли. Потом уже полегче стало. Знавал я даже одного мужика, который дошёл до центра, по городам полазил, которые там остались. Даже добро вроде вынес некоторое. Правда, по возвращению долго не прожил… Повесился, царствие ему Господне. Так вот, к чему это я. А это я к тому, что вся эта дрянь в центре материка — одна сплошная срань и зло. Но это к твоему глазу, а с ногой что случилось, где оставил?

— Под Оквудом.

— Оквуд… Оквуд… Какая-то лесопилка где-то на востоке? Название Энгширское.

— Километров двести от границы.

— Так, ну и, на бандитов нарвался?

— На лису.

— Подожди, на какую лису?

— На синюю, — в глазах Гробовоза одновременно возникли удивление и какой-то испуг.

— Не может быть. Ты врёшь.

— А смысл мне перед тобой врать? — я откинулся чуть ближе к стенке и выложил последнюю пару семёрок, — Выделываться мне не за чем. Говорю, как есть, — Гробовоз смотрел на меня несколько секунд, а затем сказал.

— Вижу, не врёшь. Как это случилось.

— Направлялся из Оквуда в соседнее поселение до извозчика. Шёл через лес и нарвался. Уйти целым не получилось.

— Но ты живой. Обычно говорят, что после встречи с Лисой не выживает никто.

— Местный шуганул, — сказал я полуправду, умолчав о том, что знаю о сущности этой легенды чуть больше, чем остальные, — Он же и помог потом.

— Да уж, не позавидуешь судьбе твоей. Ничья, — он покрыл семёрки двумя тузами, — Ещё партейку?