Бездушный 2

Глава 26

Мне досталось место в фургоне, который на две трети оказался завален ящиками и мешками с товаром. Кроме меня внутри сидели ещё пятеро. И двое возниц снаружи, защищённые клеткой. Из пятёрки один был купцом, владельцем товара, второй его помощник-компаньон или охранник, или близкий родич, или всё в одном лице.

Народец в попутчики подобрался тот ещё. Торговцы на всех глазели волком и дёргались каждый раз, если кто-то касался их груза. Трое других пассажиров достали бутылки и кувшины с каким-то крепким пойлом и принялись планомерно их опустошать. У одного в большом кувшине с высоким узким горлышком плескалась гадкая сивуха, чей запах очень быстро забил атмосферу внутри фургона. Меня так и подмывало сказать ему пару ласковых, но я сдержался, чтобы не создавать конфликт на ровном месте и не остаться в чужой памяти. Выпивоха мои взгляды растолковал неправильно.

— Хочется? — подмигнул он и протянул кувшин, где по звуку и по углу наклона, когда его пьяница подносил к губам, ещё оставалось примерно треть. — Держи, у меня ещё есть. Выпивка отличная, пробирает до пяток.

— Не нужно, в дороге не пью, — я отрицательно мотнул головой.

— Брезгуешь? — набычился тот.

— А если и так? — вернул я ему его же тон и гримасу.

— Оставь его, Рой. Мальчишка же, что с него взять, — на плечо выпивохи положил руку один из его собутыльников.

Поняв, что конфликта не будет, я вновь расслабился и погрузился в раздумья. В частности, я думал, что мне делать дальше. Прошедшие события показали, что как бы я ни поднимал ступени, всё равно найдётся кто-то сильнее. Не отдельный человек, так отряд, не отряд, так род или клан. Чтобы в значительной степени нивелировать в дальнейшем подобные неприятности мне потребуется или войти в чем-то сильный клан, или создать такой самостоятельно. По степени сложности оба варианта одинаковые. Например, в чужом клане я не хочу быть мальчиком на побегушках, бесправным работником или рядовым пушечным мясом. Не факт, что вообще смогу подняться на высокий уровень, когда со мной станут считаться. Высока вероятность, что меня прикончат в спину, осознав всю опасность, которую я стану представлять интриганам и завистникам из-за своих способностей. Самостоятельно создать клан не менее сложно. Это не просто сколотить группу соратников и сказать: «теперь мы клан!». Во-первых, все кланы начинаются с рода, а тот с семьи, которой у меня нет. Во-вторых, нужны сильные способности, без которых род быстро сотрут в порошок другие такие же семьи. В-третьих, для рода-клана потребуются земли, а нормальные территории давным-давно уже поделены. Тот же Пояс появился из-за того, что по ту сторону горного хребта кланам стало тесно и ресурсы подошли к концу. И тогда самые сильные из слабых, которых там быстро помножили бы на ноль остальные кланы, решили перебраться через горы. Мне, если решу идти по этому пути, придётся повторить подвиг тех пионеров.

«Мне нужна способность, которая даст мне возможность привязывать к себе людей, что-то вроде фэнтезийной клятвы верности на крови. Так удастся снизить риски предательства или провала из-за чьего-то слабого духа. И ещё одна, с помощью которой смогу наделять соратников определёнными талантами без риска отказа или с минимальной вероятностью, что жетон со способностью окажется испорчен, — пришла в голову мысль. И следом ещё одна. — Или найти слабый род, но, если так можно сказать, честный и благородный, который примет меня и с моими способностями быстро увеличит свои силы. Как там в книгах дома писали?.. Хм… семья без наследника, которым внезапно становится главный герой, или с единственной дочкой, на которой женится гэгэ. Эх, жаль, что вокруг меня не книга и тем более не та, чей сюжет я знаю от и до».

Кстати, насчёт способности по наделению спецталантами других людей… Готов зуб отдать, что такая вещь просто обязана быть! Просто нужно её найти. Помнится, Лаго вскользь упомянул возможность увеличить шансы на благополучное изучение таланта с жетона при помощи эликсиров с амброй. То есть в самом крайнем случае я могу стать алхимиком или найти рецепт амулета-способности для подобной операции.

Похожие и другие не менее важные мысли одолевали меня всю дорогу, пока мы не встали на ночлег. Так как своего спального мешка или войлочного коврика у меня не было, то пришлось спать на ворохе травы и веток, накрывшись плащом. После подъёма пробежался по каравану в поисках этих полезных вещей. Когда набирал продуктов, то упустил этот момент. К счастью, никаких трудностей кроме финансовых на моём пути не появилось. Спальный мешок удалось найти очень хороший, стёганный в два слоя, хоть и очень тяжёлый из-за толстого слоя шерсти. Впрочем, мне его не на своём горбу таскать, а в инвентаре. К нему приобрёл ещё выделанную тонкую кожаную накидку, которую можно превратить в палатку «по лежачему». Такой вот аналог советской плащ-палатки, только без вырезов для руки.

На следующий день я опять только и делал, что думал, думал и думал. Строил планы на своё будущее с учётом того, по какому варианту оно пойдёт. Даже набросал начерно несколько вариантов устава для будущего рода (а в дальнейшем и клана). А ещё прогнал в голове несколько вариантов бесед с будущими сюзеренами, которые примут меня в клан.

От мыслей оторвал резкий манёвр фургона, совпавший с громким треском и хрустом, похожий на тот с каким лопается скорлупа грецкого ореха, попавшего между дверью и косяком. Через секунду фургон накренился на левую сторону, а потом медленно повалился на бок. Весь груз рассыпался, чуть не переломав нам кости.

«А нет, не чуть», — отметил я мысленно вывернутую ногу одного из троицы выпивох. Сегодня они тоже были навеселе, начав борьбу с зелёным змием уже через час после отправления каравана. Мужчина сам-то не сразу заметил травму. В попытке встать на ноги, он наступил на травмированную конечность, отчего та согнулась больше…

— А-а-а! — заорал он, когда до пьяного мозга добралась боль. Она отключила последний разум в его голове. Мужчина замахал руками, будто пытался бить невидимку, которая — по его мнению — сейчас грызла его ногу. Несколько небольших ящиков и узлов он бросил в нас. Собутыльники и один из торговцев принялись материть его и угрожать оторвать голову. Неразбериха царила пару минут, пока вдруг бывшая крыша, сейчас ставшая боковой стеной, не лопнула от мощнейшего удара снаружи. В прорехе появилась огромная морда, которой позавидовал бы и бегемот. Только в отличие от земного «морского коня» у этого хищника имелся явный переизбыток зубов. Не обращая внимания на острые края досок в проломе, зверь полез в фургон. Через пару мгновений он ухватил за плечо одного из выпивох, на которого напал ступор от всего происходящего. Я успел создать одну кровавую пулю и послать её в шею хищнику. Но та оставила едва заметную ссадину — и только. Хищник, кажется, больше внимания обратил на размочаленные края досок, царапающие его морду.

Резкий рывок — и только ноги человека промелькнули в дыре в стене фургона. Одна из них зацепилась за гвоздь, вылезший из развороченного потолка. Вот только зверя это ни на миг не задержало. Гвоздь просто распорол штанину вместе с плотью и сорвал сапог. Окровавленная обувь так и осталась болтаться на железяке, напоминая о только что случившейся трагедии.

Все выжившие в фургоне замерли и притихли, как мыши под веником. В том числе и поломанный. Только с улицы доносился непонятный звук, будто там, то поднимали, то роняли ящик или нечто похожее. Так прошло несколько минут.

Первым выбраться наружу решил я.

— Стой! Да стой ты! Вдруг эта гадина ещё там сидит. Привлечёшь её внимание к нам, — прошептал собутыльник выпивохи со сломанной ногой. Их третий товарищ оказался тем, кто попался зверю.

Я отвечать не стал. Зачем? Только зря время терять на объяснения.

На улице всё было хорошо и одновременно плохо. Зверь пропал. Только капли крови на дороге показали направление, куда он ушёл. Странный шум шёл от одного из иитов. Он неподвижно лежал на боку и дёргал нижней лапой, лупя ей по спине второй ездовой скотинке. А та была мертвее мёртвого, лишившись головы. Последняя валялась рядом, выглядя как котлета, которую слегка пожевали, а потом выплюнули. У первого явно была агония. У него рядом с лопаткой зияла огромная дыра, и были содраны с мясом бронированные пластины почти на всём боку. Но чем-то мясо скотины зверю не понравилось, и он решил попробовать человечины. Меня аж передёрнуло от этого зрелища и тяжёлого запаха внутренностей и крови. Клетка с возницами была разорвана в клочья. Внутри лежало месиво, в котором человека было невозможно опознать. Одежда, обувь, плоть и кровь были перемешаны в единый страшный ком. При всё при этом — это хорошая новость. Плохая же заключалась в том, что кроме нашего раскуроченного фургона на грунтовке больше не было ни одной повозки. Вроде бы и нападение заняло меньше пяти минут, а на дороге до ближайшего поворота в двухстах метрах уже не видно ни единого фургона из каравана.

— Здесь никого нет, выходите! — крикнул я. — Только живее, нам нужно догонять караван.

Да только куда там. Я чуть не махнул рукой и не решил в одиночку догонять караван. Но человеческое во мне победило эгоизм. А потом уже и смысла не стало. Всё равно ведь не догоню. Караван сейчас несётся с максимальной скоростью, которую могут развить ииты. За пять минут они отмахали километра четыре, если верить словам моих товарищей по несчастью. И сбавят прыть не ранее, чем через полчаса.

После нападения чудовища нас осталось четверо. Одного из выпивох утащил хищник. А второй купец или компаньон купца умер по-глупому: при падении фургона ему в висок прилетел окованный металлом уголок сундука и проломил кость как яичную скорлупу. Смерть реально глупая в мире, где даже удар ножом в сердце не всегда приводит к гибели и после него раненый может полностью восстановиться через несколько дней. Видать, погибший вкладывался не в те таланты, которые требуются для выживания в местной среде.

«И зачем тогда вообще в Пояс попёрся, да ещё стал кататься с караванами?», — подумал я про него.

На этом глупости не закончились. Купец отказался покидать разрушенный фургон. Вернее, свой груз.

— Это всё, что у меня есть! — затрясся как припадочный он, когда я сказал, что нужно уходить как можно скорее с дороги, где всё пропитано свежей кровью и смертью, и догонять караван. — Без товара проще самому себе глотку перерезать! Нет! Я буду сидеть здесь и ждать, когда кто-то ещё здесь проедет.

— Да когда тут кто-то будет⁈ — ответил ему сломавший себе ногу. — Сегодня точно не дождёшься. Завтра тоже может никого не быть. Послезавтра если только кто-то из лесорубов проскочит, и то неизвестно будет ли?

— Я не брошу товар.

— Да и катись ты с ним. Давайте уходить отсюда, — он поочередно посмотрел на меня и своего собутыльника. — Влард, парень?

— Не слушайте этого калеку. Ну, куда вы с ним пойдёте? Оставайтесь здесь, я вам заплачу по триста марок, — торопливо сказал купец.

— Ты по тысяче взял с каждого, чтобы запустить в свой фургон. Катись-ка ты, знаешь куда, со своими тремястами?

— Полторы, полторы каждому, кроме тебя.

— Тихо, в кустах кто-то есть, — прикрикнул я на него. Всё это время я смотрел по сторонам. Аурное зрение при ярком солнечном свете не работало. Но и без него я сумел рассмотреть несколько пёстрых шкур, принадлежащих в меру крупным, примерно как лисы, зверям. Зашли они с противоположной стороны дороги относительно того, куда ушёл зверь с добычей.

Лица у попутчиков побледнели.

— Дыру можно заколотить и спрятаться внутри. А в лесу вас мигом разорвут, — тихо, почти шёпотом сказал купец.

— Тот, кто сделал дыру, вечером вернётся за добавкой. Как ты от него хочешь закрыться? — прошипел ему раненый.

— А как ты куда-то пойдёшь? Хочешь, чтобы они тебя тащили? — с каким-то, что ли, злорадством сказал ему торгаш. — А они захотят с тобой возиться, а? Парень, ты хочешь рискнуть? А ты? — он поочередно посмотрел на меня и выпивоху.

— Да мы спрямим до лесорубов. Тут недалеко. До вечера даже хромая можно дойти до них. И шансов больше выжить, чем здесь.

— Я также считаю, — встал я на сторону раненого. Даже по ту сторону гор хищники и падальщики торопятся поскорее оказаться на месте чьей-то охоты, чтобы поживиться требухой, шкурой или выклевать содержимое костей. А здесь такие твари на их роли обретаются, что грозовой барс покажется домашним котиком. — На кровь обязательно придут хищники. Вон уже пришли.

— Да их запах того монстра отпугнёт, — привёл слабый аргумент торговец.

— Вон тех не отпугнул же.

Он со злостью, нет — ненавистью посмотрел на меня и сказал, как выплюнул:

— Да и иди, беги. Чтоб твои кости падальщики глодали. Они в лесу только этого и ждут.

Внезапно второй пьянчужка вмешался в наш разговор:

— За четыре тысячи останусь и помогу заколотить дыру. Только марки вперёд.

По лицу купца проскочила недовольная гримаса. Но оставаться одному ему хотелось меньше, чем сохранить в целостности содержимое кошелька.

— Годится. А ты не передумал? — он посмотрел на меня. Вероятно, на фоне выпивох я выгляжу куда надёжнее. Или у купца есть Интуиция в качестве таланта либо нечто похожее. Он ему подсказывал, что один я стою больше, чем он с выжившими забулдыгами вместе взятые. И в чём-то он прав. — Парень, оставайся! Переждём ночь, и всё.

— Нет, — я отрицательно мотнул головой. — В лесу риска меньше, чем здесь. Даже с ним, — я кивнул на раненого.

— Тогда проваливайте.

— Хорошо, только сначала верни половину суммы, которую ты взял с нас за проезд.

— Чего⁈ — искренне удивился торгаш.

— Половину суммы, которую ты взял с меня за проезд. Сейчас, — я пристально посмотрел ему в глаза. — Или я спалю твой фургон.

Купец увидел в моём взгляде, что я не шучу. Но жадность всё же возобладала над осторожностью. Мне пришлось активировать кровавый серп. Только после того, как боевой талант выбил кучу щепок из стенки фургона, торгаш дрогнул.

— Подавись, — он бросил горсть марок на дорогу.

— Эти ты себе оставь, а мне подай так же, как я тебе вручил.

Честно признаюсь, но я ощутил некоторое удовольствие от процесса давления над купцом. Может, всё дело в том, что в последнее время слишком часто надо мной глумились и унижали? Вот я подсознательно и захотел сатисфакции? Хорошо, чтобы так и было. Куда неприятнее, окажись, что я превращаюсь в сволочь под давлением мира, ставшего мне новым домом. Стоит добавить, что марки я потребовал с торгаша из желания досадить ему за все его оскорбления. Для подобных ему потеря денег куда обиднее и страшнее, чем угрозы с трёхэтажным матом.