Без обмана 8

Глава 11

Хошино Хикару-но-Ёри, она же «красивые глазки» сделала глубокий вдох, как будто бы набиралась храбрости перед тем, как шагнуть на канат, натянутый над пропастью, а затем и попросту плюхнулась на землю, усевшись спиной к бетонной опоре и испачкав белоснежные одеяния жрицы в пыли. Видимо, решила, что сидя ей рассказывать будет удобнее.

Я сел напротив, поджав ноги под себя. Совершенно естественная поза у нас в стране. Иные часами так сидят. Длинный непромокаемый плащ-колокол надежно скрыл мою фигуру.

— Я родилась еще в эпоху Эдо, — начала жрица. — Мы с вами, наверное, примерно ровесники, если вы специально не старались создать впечатление того, что вы моложе, чем кажетесь. Это было бы хорошей хитростью.

— Речь не обо мне, — вернул я ее рассказ в требуемое русло. Какие-то подробности о себе я ей точно выдавать не собираюсь. По крайней мере, не сразу. Пусть сначала делом докажет свои намерения. Где-то далеко продолжали рычать машины, гонка продолжалась. Я узнавал характерное порыкивание двигателя Марка-сана. Один из автомобилей Штормовых Сирен звучит похоже, но не настолько, чтобы я не узнал собственную машину.

— Простите, продолжаю. Я родилась в эпоху Эдо в Хэйан, тот, что сейчас Киото. У моей мамы, как рассказывали, было три хвоста, но роды прошли слишком тяжело и она не выжила. Обычное дело для тех времен, даже для одной из нас. Я воспитывалась при храме Хорицу Инари и не видела никакой жизни за его пределами. Простые времена, детские шалости. Помню, я как-то подсыпала в чай другой мико сушеный лук. И она, как оказалось, заваривала его для госпожи настоятельницы. Сидеть мы долго не могли обе. Я за шалость, моя подруга за то, что не почуяла подвоха.

Сейчас я слышу однозначно не заранее отрепетированный рассказ с подобранными интонациями и тщательно расставленными паузами. Природным талантом оратора лисица не обделена, но при этом не пытается его активно применять, просто говорит, выдает не очень связный поток сознания.

Может ли это быть очередной игрой? Конечно, да. Кицунэ те еще хитрецы, но шансы на то, что женщина настолько хороша в искусстве обмана, что сейчас обманывает меня, не очень велики. Возможно, во мне говорит эгоцентризм прошлой личности. Предыдущий Макото был искренне уверен в своей непогрешимости. В том, что не осталось в Японии тех, кто может его обмануть, а также в том, что он сам способен заставить поверить кого угодно и во что угодно. Отчасти это даже было справедливо.

— Жизнь храмовой служки очень скучная. Я знаю, что вам пришлось немного в нее погрузиться в храме Каннон, где вас оставила девятихвостая. Представьте тоже самое на пятьдесят лет. Молитвы, ритуалы, работы по хозяйству, примитивные интриги и никакой свободы. Когда Хорицу Инари вдруг сгорел дотла, был сожжен вашей наставницей, стало чуточку получше. Меня перевели в другой храм, на севере, где старшие жрицы были не так суровы. Тот пожар — я была там в ту ночь. Не буду врать, что видела своими глазами легендарную Амацу-но-Маэ, но ощущала ее ауру. Так страшно, как в тот день, мне не было никогда. И даже она, последняя великая девятихвостая, не устояла против совместного отряда онмёдзи, охотников на лис из кланов Ёсида и Нарусава. Ёсида позже пытались и вас выследить. Они провели расследование и выяснили, что старуха явилась в Хэйан вместе с мальчишкой. Но вы оказались достаточно хитры, чтобы от них ускользнуть. Подросток против матёрых профессионалов, ловящих малейшее проявление лисьей магии. Как? Как вы смогли обвести их вокруг пальца?

Ответ прост. «Как человек». Пока онмёдзи и жрицы Инари искали именно что кицунэ, лиса с магическими трюками, с легкостью управляющего огнем, от них скрывался обычный человеческий мальчишка, а потом уже мужчина, который, следуя завету наставницы, даже слово «кицунэ» вслух не произносил и облик не менял десятилетиями, если только не возникало по-настоящему весомого повода.

— Не желаете раскрывать? — продолжала Хикару-тян. — Это разумно, я понимаю, я же пока еще не заслужила вашего доверия. Всех мико из Хорицу Инари передали в услужение по другим храмам и на новом месте мне посчастливилось попасть в обучение к Морите-сенсей. Она была одной из старших, целых семь хвостов, сила, до которой мне пока далеко. Невероятно строгая, Морита-сама тянулась к знаниям, собирала новости со всей Японии и не оставляла их себе, — что-то похожее на тепло появилось в интонациях последовательницы лицемерной богини. — От меня требовалось быть исполнительной и законопослушной, уже не подметать двор храма, а помогать каталогизировать информацию. Так я и узнала о вас. Рано или поздно все новости доходили до моей наставницы, а значит, и до меня.

Хикару сделал паузу, складывалось впечатление, что во рту у нее пересохло. О лицемерная Инари! На вертолетной площадке прямо над головой жрицы промелькнул белый лисий хвост. Амацу-сенсей или ее сестрица? Кто нас слушает? И кто специально дал мне знак?

— Храмы и онмёдзи десятилетиями пытались встать на ваш след, а вы были на шаг, а то и три впереди, — продолжила наконец-то Хошино-тян. — Неуловимый плут, ученик той самой Амацу-но-Маэ, что спалила храм — такая у вас сложилась репутация и совершенно заслуженная. Ох, как я вами всегда восхищалась. У меня даже есть коллекция газетных вырезок о ваших авантюрах. Хотела быть такой как вы, над правилами. Но получалось наоборот. Меня начали постепенно продвигать в храмовой иерархии за совсем иные качества. За педантичность, исполнительность, нетерпимость к любым нарушениям. Я на самом деле не такая, это роль, маска. Каждый раз, когда надо проявить строгость, я думаю «а что бы сказала Морита-сенсей?» и говорю ее словами. Моя наставница предпочла стать камнем еще при правлении Мейдзи, но в каком-то смысле она всегда со мной.

— Амацу-но-Маэ. Что ты знаешь о ней? — спросил я.

— Говорят, что она племянница или дочь той самой Тамамо-но-Маэ. Белая кицунэ, тысяча лет мудрости, девять хвостов могущества, которых оказалось недостаточно. Много раз прогоняя в памяти ту ночь, я понимаю, что она могла бы спалить храм Хорицу вместе со всеми нами, послушницами, но специально подожгла его так, чтобы мы не пострадали. Я считаю, что ваша наставница не чужда милосердию, но не знаю ее мотивов, зачем она вообще на нас напала. Она веками странствовала по стране Ямато и совершала преступления, вот как вы, и была столь же неуловима. Говорят, что Император просил её руки, а один из сёгунов обещал за ее голову золота по весу. Это не более, чем слухи, конечно же. Она была настолько прекрасна, что могла влюбить в себя одним поворотом головы, причем без магии или афродизиаков.

— А Тамамо-но-Маэ? Что знаешь о ней? — какая бы белая лисица не находилась там, сверху, стоит дать Хикару-тян сказать что-то хорошее и о ней. Ставки в этой игре изменились. Возможно, жизнь жрицы Инари уже поставлена на кон и на выходе с автодрома ее собьет грузовик, если своевольные старухи посчитают ее угрозой. Хотя, скорее всего, нет. Очень хочется верить, что моя наставница и ее сестра не такие, не жестокие. Наивно? Да! Но если я утрачу эту свою наивность и веру в лучшие качества, то сделаю большой шаг в сторону от того хорошего, смею надеяться, человека, каким сейчас являюсь.

— О ней мне сказать нечего. Слишком старая история. Знаю только то, что ее камень раскололся несколько лет назад и в храме была паника среди младших. Возможное возвращение легендарной злодейки взбудоражило послушниц. Но те, кто постарше, как я, понимают, что камень — это путь в одну сторону. Ни одна кицунэ до сих пор не возвращалась из каменной формы. Ну и легенды о ее преступлениях в китайских царствах и индийских княжествах. Все эти оргии с последующим умерщвлением участников, ванны из крови девственниц, суп из младенцев. То, чем запомнилась Амацу-но-Маэ в Японии — лишь бледная тень жутких историй о жизни Тамамо-но-Маэ на континенте. Невинные шалости против неподдельного кошмара.

Мне почудилось, что я слышу сверху сдавленное хихиканье. Но, безусловно, его нет, так как у Хошино-тян слух обязан быть столь же острым, как и у меня. Ну или «древние девятихвостые монстры» умеют хихикать адресно, так, чтобы слышали их избирательно.

— Позвольте, я расскажу о себе далее, закрою вопрос. Шли годы, менялись эпохи, я становилась сильнее и прогрессировала быстрее прочих, — в речи жрицы появились оттенки гордости и даже самодовольства. — Второй хвост, третий, пятый и вот, двадцать лет назад — шестой. Я на данный момент вхожу в десятку самых сильных кицунэ Японии и буду в числе кандидатов на роль верховной жрицы, когда та решит, что настала ее очередь упокоиться в камне.

— Зачем? — не удержался я от вопроса. Момент, каковой оставался мне непонятным.

— Я тоже не понимаю, по какой причине старшие это делают. Среди нас об этом не принято говорить. Основная версия — Инари-сама призывает к себе лучших, но это очень глупый вариант. Нет никакой подлинной информации о мире духов или божественных планах. Всё, что у нас есть — этот материальный мир и некоторые легенды. И вы опять меня сбили! Хотя основное я уже рассказала. Скучная и тихая жизнь, посты в храмах Инари по всей Японии. Повышение до настоятельницы одного из важнейших, Инари-но-Сэйсин но Сэйфу, занимающегося перевоспитанием преступников. По соглашению, заключённому еще с сёгуном Токугава, светские власти не могут наказывать кицунэ, это прерогатива храмов Инари. Я тюремщик, Фудзита-сама, — слезинка появилась в уголке ее левого глаза. — Именно к такой роли привело меня доскональное следование правил.

— Кагами-тян… — назвал я имя собственной матери, уже зная, какой будет ответ.

— Да, мать ваших правнуков. Она дважды по пятнадцать лет находилась в заключении в нашем храме под моей ответственностью. С определенной точки зрения я ей завидую. Есть ощущение, что это я настоящая заключенная в Инари-но-Сэйсин и храм существует только для одной лишь меня. Поверьте, я старалась создать лучшие условия из возможных.

Жрица спрятала взгляд в пол, скрывая собственный стыд. Хотя как человек, уважающий правила, я могу ее понять. С другой стороны, нарушение Кагами совсем не соразмерно наказанию.

— Если бы эту работу не делала я, назначили бы кого-то другого, и не факт, что девушки получили бы столь же хорошие условия. Я бы пригласила вас побывать в Инари-но-Сэйсин и убедиться, но вы посчитаете это ловушкой.

— Девушки… — сказал я многозначительно. — А что насчет мужчин?

— Мужчин статистически мало. Не больше двадцати процентов от общей численности. Сто шестьдесят три из тысячи и все они… не настоящие мужчины.

Видимо, выражение моих глаз было достаточно разгневанным, чтобы Хикару-тян тут же начала давать пояснения. В голове у меня нарисовалось несколько откровенно ужасных и бесчеловечных вариантов.

— Нет-нет! Никакой принудительной кастрации! Никто не делает из мальчиков-кицунэ евнухов, — зачастила жрица. — Всё плохо, но не до такой степени! Настолько радикальное соглашение с сегунатом наши предки никогда бы не приняли. Просто современные мужчины кицунэ… вот такие, как ваш правнук Ниида. Плывут по течению, не способны на настоящий поступок. Некоторые даже ни разу не оборачивались! Не желают рисковать. Я бы сказала, что Ниида-кун в последнее время, видимо, под вашим влиянием, буквально расцвел и обошел любого из них. Уважаю вас за то, что не бросаете потомков, несмотря на весь риск. Вот если бы вы подали пример и остальным…

Мой план на ближайшие годы был как раз в том, чтобы плыть по течению и не рисковать. Да и мошенника, отнимавшего у людей их деньги, Хикару-но-Ёри излишне идеализирует. И, пожалуй, я собираюсь придерживаться избранной стратегии. Скучная и спокойная жизнь без приключений мне куда милее альтернативы, которую я помню. Однако… Кто сказал, что живя скучной жизнью обычного бухгалтера, нельзя попытаться сделать хоть что-то для своего народа? Как минимум, поднять лимит в тысячу до более разумного соотношения с остальным населением. Как? У меня есть ответ, вроде бы очевидный, но, видимо, нужно быть бухгалтером, чтобы до него дойти.

— Ты же понимаешь, что проблема столь велика, что быстрого решения не существует? — уточнил у жрицы.

— Понимаю! Но у оборотней долгая жизнь. Для нас с вами десять, двадцать, даже сто лет вполне приемлемый срок. Хидео-сан, вы ведь не зря выбрали именно такое имя? Называясь им, вы уже намекали, что нацелены на великие свершения?

Имя «Хидео» означает в зависимости от того, какими кандзи его записать, «Великий герой» или «Выдающийся мужчина». Надо же, куда вывернулось мое обозначение прежнего Макото, выбранное из-за созвучности с гайдзинским «мистером Хайдом».

— В таком случае, я принимаю твою потенциальную помощь, — сказал я все еще голосом прежнего Макото. — Догадываешься, в чем она будет заключаться?

Хикару замялась, не находя ответа.

— Деньги — вот то, что движет миром, — произнес я грубым хриплым голосом нукенина Какузу, в образе которого все еще находился. — Они дают тебе власть, силу, ресурсы. Без них ты ничто, никто не будет тебя уважать. Всё, что имеет значение — это сколько ты способен заработать и как долго можешь удерживать эту силу. Всё остальное — пустая трата времени.

Почти дословно скомпилировал разные цитаты этого персонажа из манги. Какузу помешан на деньгах. Я — нет. Но решение проблемы видится мне именно в них. И другой Макото, скорее всего, думал в том же ключе, отдавая всего себя заработку всеми способами, как правило, нечестными и аморальными. Что-то такое жрица сама с самого начала и предлагала до того, как перешла на судьбы всего нашего народа.

Семья Робинсонов в своё время купила целый остров на гавайском архипелаге, где сейчас проживает несколько сотен человек. Тот самый, вертолетную экскурсию на который мы совершали. Где несколько сотен, там и тысяча. Свой дом для кицунэ и их семей, в котором никакие замшелые эдикты давно мертвого сёгуна не обязательны к исполнению. Страшно даже представить, сколько аналогичный остров может стоить, но Робинсоны ведь нашли подходящую сумму.

Другой вариант — попросту купить отмену лимита. Все ограничения устанавливают политики, а они без исключений продажны. Неужели премьер-министр будет возражать против многомиллиардных инвестиций в его страну и его карман? Да что там, место самого премьера тоже покупается и продается. Я мог бы продвинуть на эту должность хоть своего тестя Субару-сана, если бы у меня был достаточный капитал. Какузу полностью прав.

С вертолетной площадки снова раздался слышимый одному лишь мне смешок, на этот раз одобрительный. Уж кто-кто, а долгоживущие девятихвостые понимают, как что работает.

— Деньги? — переспросила Хикару.

— Да. Идеологии рушатся, правительства обращаются в прах, даже вера со временем иссякает. Лишь звон монет остаётся вечным гимном этого мира. Всё, что имеет цену, можно купить и будет нашим по праву.

— Я поняла, деньги, — склонилась Хикару-тян. — Ваш косплей безупречен, но я хотела бы говорить не с Какузу, а с Хидео-саном.

— Ответ не изменится. Помоги Нииде-куну наполнить благотворительный фонд, сама ведь с этого предложения и начала. Придумай, как именно. Прояви изобретательность, — уже нормальным голосом произнес я. Где-то далеко восторженно взвыли трибуны. Похоже, в гонке Богинь Скорости и Штормовых Сирен настал переломный момент.

— А вы, Хидео-сан?

— А я всегда буду в тени. Но можешь писать мне. Я отвечу.

Аудиенция окончена. Пришло время обернуться лисом, переодеться и поздравить либо утешить моих прекрасных гонщиц. Думаю, что все же поздравить.