Без имени

Глава 5. Обещания, которые что-то значат

Они вносят Лейба в дом и перетаскивают с платформы на тахту в прихожей. Мабья суетится над ранами, а Есто просто устало садится на пол у стены. За Лейба не очень переживает. Со стороны Есто сделка выполнена, теперь Лейбов черёд. Значит, сделка обеспечит Лейбу выздоровление. Он, наверное, имел в виду город, но кому не всё равно? Эти земли тоже относятся к Карно и на карте отмечены так же. Формально всё честно.

Хотя, может, было б лучше действительно оттащить Лейба в город. Есто прокручивает в голове бойню на Кровавом перевале снова и снова, и всё больше кажется, что кто-то из людей Герзе мог успеть считать сигнал с браслета. Была у них с собой какая-то техника. Горы искажают, конечно, но они были уже на границе аномальной зоны, и кто знает…

Хоть бы Сейга приехала. Хоть бы всё-таки приехала. Есто просто не знает места в Карно, где можно надёжно припрятать Лейба. И до которого ещё удалось бы дойти. В условия не входило защищать или укрывать, поэтому Есто и не видит толком пути.

— Есто!

От радостного окрика Рисны приходится открыть глаза. Но она тут же осекается, замирает, уже выскочив в прихожую. Испуганно переводит взгляд с Есто на Лейба и обратно.

— Ты чего… Кто это?

— Это Лейб, — успевает послушно ответить Есто.

А Мабья одёргивает:

— Не донимай его! Лучше помоги доползти до ванной, весь в грязи.

— Не надо. Я потом.

Да и какой толк от помощи Рисны, если она Есто и до плеча пока не достаёт.

— Лейбу твоему едва ли станет лучше от того, что сидишь рядышком, — едко поддевает Мабья.

Есто отмахивается.

— Лейб связан сделкой, поправится. Я боюсь, что к нам кто-нибудь нагрянет.

Мабья щурится сосредоточенно и цепко.

— За вами хвост?

— Не знаю точно. — Есто дёргает плечом. — Мы пересеклись на Кровавом перевале. Недолго, но, может, они успели считать сигнал. Потом летали над нами, не видели. Но там могли горы сбивать.

Рисна приподнимается и опускается на носках, держась обеими руками за косяк. Не может без движения. Двенадцать лет…

Мабья цокает языком.

— И кто они?

— Банда Герзе.

Отложив аптечку, Мабья витиевато матерится.

— А мне запрещаешь! — завистливо тянет Рисна.

— А ты пока сопля мелкая, — отрезает Мабья, даже не глядя на неё. — Лучше принеси ему чистой одежды.

Рисна дует губы, но убегает — быстро-быстро, и наверняка вернётся, схватив первую попавшуюся.

— А что Сейга? — негромко спрашивает Мабья, когда шлепки босых ног удаляются. — Она ведь тоже в это вмешана?

Есто хмурится и проводит рукой по лицу.

— Она… не вмешана. Мы созванивались где-то сутки назад. Она сказала, что не сможет помочь на перевале, что будут проблемы с Вайно. Мы вроде бы договорились, что она приедет сюда. Лейб знает кое-что, ей будет интересно. Но связь оборвалась, и я не знаю… Может, на самом деле она отказалась или ещё что. …Мне не стоило сюда идти.

В углу вместо старой вазы теперь стоит надколотый горшок с искусственным — из проволоки и стекляшек — деревом, скрученным Рисной. А журналы она растащила на вырезки и фигурки из бумаги.

— Уже пришёл. Думаешь, они нападут? На Сейгиной земле-то.

— Могут. Не знаю. — Есто встряхивает головой и зарывается рукой в волосы. — Ничего не знаю, Мабья. Мы с Лейбом договаривались только на путь до Карно. Дальше я не вижу. Я могу посчитать, будто мы говорили о городе. Буду видеть ещё немного, но Лейб не выживет.

Да и плевать бы на Лейба, только тогда выходит, что все усилия зря, и лекарства потрачены зря, а за них ещё платить. И Мабья с Рисной в опасности зря. И если разработки Лейба не окажутся вправду такими важными, чтоб окупить всё это — честное слово, Есто убьёт его без всяких ритуалов и помощи Герзе.

— А если я заключу с тобой сделку на защиту? — спрашивает Мабья после короткого раздумья.

— Тебе нельзя. Мы много раз говорили, я не буду.

— А если я? — Рисна стоит в дверях с охапкой неаккуратно подхваченных вещей.

Есто раздражённо поднимается с места, выхватывает одежду и идёт в ванную. Открывает холодную воду, умывается, фыркая. В раковине остаются грязно-розовые потёки.

А Сейга недоступна.

Есто поднимает голову и видит в зеркале мутный смазанный силуэт. Вроде бы всё на месте, а какое лицо — не понять. Вроде бы есть волосы. А может, нет. Плечи то ли широкие, то ли узкие. Кожа не то светлая, не то тёмная.

Скорее тёмная, но это потому что здесь, в Тайко, люди чаще представляют её смуглой — привычно. И даже Рури у Лейба загорелая. Вроде как след остался.

С Мабьей небезопасно заключать сделку, даже если она не будет называть именем сына. Неизвестно, как среагирует новое. Есто всё равно чувствует образ, который накладывает Мабья: мужчину лет тридцати со смесью тайчанских и меканских черт. В отличие от Дайно, у него совершенно седые волосы, крупная родинка на щеке, на носу горбинка, как от неверно сросшегося перелома, глаза более раскосые и кожа немного темней — может быть, так Мабья представляет жителей Альх-Атахе. Она очень старалась сделать Есто менее похожим на Дайно.

Рисна видит иначе. Младше лет на десять-пятнадцать, волосы чёрные, черты лица совсем другие. Похож на саму Рисну. Она никогда не называла имени, но Есто знает, что это её старший брат. Они росли вместе в полуразрушенном доме в Карно, брат подрабатывал где-то, а однажды вечером не пришёл. И к утру, и к следующему вечеру тоже. Это Рисна рассказывала сама.

Мабье много лет для человека, у неё проблемы с давлением и неважный запас сил. У Рисны ещё всё впереди, но дети — нестабильные источники, хрупкие, даже если полные. А ещё внушаемые. Очень легко лепят образы, попробуй отдери.

Ладно, в сторону это.

Может, дети не настолько уж и хрупкие. Особенно если подвести к правильным вопросам, научить заключать сделки безопасно. Есто не может выложить всё вот так без повода, но Мабья умная, сообразит, спросит.

Кажется, будто мутное отражение хмурится. Есто раздражённо проводит по нему мокрой ладонью, ещё сильней размывая.

Чего терять время? Если Сейга не приедет, а вместо неё здесь появятся люди Герзе, так ни для кого точно не будет лучше.

Есто всё-таки быстро залезает в душ, потом одевается в чистое.

— Эй, там этот твой проснулся и что-то лопочет! — звучит из-за двери звонкий голос Рисны.

— Ты бы понимала его, если б исправила тройку по меканскому, — откликается Есто и поспешно выходит.

Если заключить с Лейбом новую сделку, на защиту, потянет ли он? Он лучше всех знает, с чем можно столкнуться, сделка с ним была бы полезней всего.

— А он мог бы выучить тайчанский, раз уж ехал в Тайко. — Рисна с независимым видом пожимает плечами.

И с ней трудно поспорить.

Когда Есто возвращается в прихожую, Мабья как раз пытается объяснить на ломаном меканском что-то про безопасность, явно не помня этого слова.

— Лейб, — окликает Есто.

Они встречаются взглядами, и Лейб заметно расслабляется.

Снова чешутся руки. Есто прячет ладони в глубокие карманы.

— Где мы? Что это за люди? — У Лейба хриплый и растерянный голос.

Есто поводит плечами.

— Я здесь живу. Это Мабья. Это Рисна, — указывает подбородком.

— Значит, мы уже в Карно? Оторвались, получается?

Есто не успевает ответить. Тихий низкий гул сообщает о приближении машин.

Одним прыжком Есто добирается до панели управления и гасит свет во всём доме.

— В подвал. Вырубите браслеты. Пригнитесь, держитесь дальше от окон.

— Этот не дойдёт.

Есто стискивает зубы.

— С этим мы останемся тут.

Чувствует тяжёлый взгляд Мабьи. Но она не спорит, тащит Рисну за собой, на ходу выключая свой и её браслет.

Можно было бы отправить их бежать через заднюю дверь, но, даже если темнота скроет в полях, простейший поисковик найдёт. Старый внедорожник вряд ли сможет потягаться с транспортом Герзе, да и едет не тихо. Плиты подвала здесь могут и помешать поисковым схемам, но не забьют фон браслетов, а от включённых будет мало проку в руках Мабьи и Рисны, хоть там и стоят нестандартные схемы на всякий случай. Эти люди ищут двоих, значит, Есто вполне может увести их.

Подвинув к Лейбу его пистолет, Есто готовит несколько схем для быстрого реагирования.

Если б было побольше сил — как в лучшие годы, — можно было бы просто вырубить чужую технику одним мощным всплеском. Было бы весело. Если удачно перегрузить схему, она взрывается, как хлопушка.

Машины замедляют ход у ворот.

— Кайва, чтоб тебя, я не хочу бегать за вами по полям! — доносится раздражённый крик с улицы. — Открывай!

Есто выдыхает.

Всё-таки приехала.

— Это Сейга. Жди, — тихо бросает Есто и, проведя браслетом, выскальзывает в приоткрытую дверь.

На всякий случай сразу ныряет вниз и вбок.

Четыре машины — Есто угадывает их, несмотря на выключенные фары.

В свежем ночном воздухе отчётливо чувствуется знакомая табачная нотка.

— Ты же бросила, — полувопросительно замечает Есто, отпирая ворота.

— С тобой бросишь, — бурчит Сейга, закусив мундштук.

Её спутников Есто знает в лицо — самый близкий круг, костяк.

Они Есто тоже знают — и все по-разному. Хорошо, что темно. Не так тяжко.

— Тот парень с тобой? Живой? — Сейга дожидается кивка. — Хорошо. Собирайтесь, едем. Пошустрей. И своих бери.

Есто снова коротко кивает. Уже зайдя во двор, останавливается, оборачивается.

— Он обещал мне генератор починить. Мы можем взять с собой?

Сейга выдыхает вишнёвый дым и выразительно поднимает голову к небу.

— Кайва, я тебя умоляю… Ладно, возьмите её грёбаный генератор. Дольше спорить будем.

Двое мужчин проходят во двор следом.

— Не надо, я вынесу, — поспешно останавливает Есто.

Сами ведь не найдут. А в доме Лейб с пистолетом. Всё равно что обезьяна с гранатой. Не стоило оставлять ему.

На тахте Лейба не оказывается, как и вообще в прихожей. Есто находит его в коридоре, держащегося за стену и упорно ковыляющего к задней двери.

— Значит, ты уже можешь ходить. Хорошо.

Лейб вздрагивает и оборачивается, едва не потеряв равновесие. Тяжело поднимает пистолет одной рукой, направляет в грудь Есто. Медленно. При желании можно было бы сработать на опережение. Метнуться и выбить из рук, хорошо приложив о стену. Или снести волной силы — правда, Есто не очень верит в свой самоконтроль, так можно Лейба и без руки оставить. Если б в дом зашли люди Сейги, могли бы выстрелить первыми.

Есто равнодушно смотрит в дуло пистолета. Так сделки не разрывают. Лейб не выстрелит. Не в Есто. В кого-то другого — может.

— Рури, — Лейб выдыхает, но руку так и не опускает. — Слушай, дай мне уйти. Знаю, мы договаривались кое на что, но я найду, как расплатиться с тобой. Потом. Отправлю деньги.

Глупый Лейб, нельзя отыграть назад, если безымянный уже выполнил свою часть сделки. Даже если был в чём-то не очень честен.

— Куда ты собираешься идти? Тебя ищет Герзе и будет искать Сейга, — Есто не убеждает и не запугивает, просто констатирует факты. — Ты не знаешь эту землю. Тебе не к кому обратиться.

Лейб сглатывает.

— Если я предложу вывести меня отсюда, ты согласишься? Я найду, чем отплатить.

Есто качает головой.

— Нет. Я не хочу портить отношения с Сейгой.

Они строились слишком долго. Пусть и только по людским меркам.

— Так ты с самого начала меня к ней вела, ха? С того разговора в гроте? Или, может, ещё раньше? Это она тебя послала?

Есто морщится. Как Лейбу удаётся кидаться вопросами с такой скоростью?

— Меня никто не посылал к тебе. Ты попросил отвести тебя в Карно — и мы в Карно. Теперь у меня проблемы из-за тебя. Я вижу только один хороший способ с этим разобраться — обратиться к Сейге.

Лейб молчит. У него заметно дрожит рука. Есто шагает вперёд.

— Стой! Рури, ты ведь понимаешь, что это ничуть не лучше? Не лучше, чем сдаться Герзе. Эта Сейга всё сделает точно так же: использует меня, а потом уберёт. И тебя уберёт, потому что ты знаешь лишнее.

Есто снова качает головой.

— Нет, Лейб. Мы с ней обещали друг другу. Я ей достаточно верю.

Снова шаг вперёд. Лейб неловко отступает. Упирается спиной в закрытую дверь.

— Да ты помешалась, что ли? Разочарую, но обещания ничего не значат, дорогая моя!

Для кого как, Лейб. Смотря кому обещать.

Ещё шаг. Пистолет упирается Есто в грудь. Лейб напрягает руку, но не может спустить курок. Есто медленно кладёт ладони на его запястье. Легко, почти нежно. Как будто гладя.

Рури должна позволить Лейбу уйти, Рури любит его и обязательно поможет.

Рури сделает всё, чтоб Лейбу стало хуже, Рури должна ненавидеть его.

Есто резко сжимает пальцы, выворачивая Лейбу руку. Он вскрикивает, с шумом роняет пистолет. Есто с силой закусывает губу, чтоб удержаться на плаву, не погружаться в очередной пласт воспоминаний Лейба. Как же невовремя.

Кто-то из людей Сейги вбегает на крик, и Есто судорожно вцепляется в новый образ. Не Рури. Не Рури.

Есто отталкивает Лейба от себя, не заботясь, что тот упадёт. Поднимает с пола пистолет и каким-то особенным, резким движением откидывает волосы с лица. Чувствует смятение охранника. К счастью, он не называет по имени.

— Отведите его в машину. Осторожно, он ранен.

Не глядя на Лейба, Есто поспешно уходит на кухню, к люку в подпол. От ногтей на предплечьях остаются красные борозды.

Стоит взять с собой что-нибудь с длинным рукавом. И шарф.

Мордовороты вроде тех, что Лейб привык видеть у Герзе, только посмуглей, запихивают его в одну из машин. Видимо, слушаясь Рури — и вправду довольно аккуратно. Выкрученное ей запястье горит.

Сама Рури выходит из дома нескоро. С ней идут старуха и девочка, как там Рури их назвала? Лейб не запомнил. Неважно. А в руках у Рури что-то большое и тяжёлое, что тут же выхватывает кто-то из охраны. Они садятся в другую машину, и у Лейба больше нет возможности поговорить, переубедить.

Рури права, Лейбу не к кому обратиться тут. Некому довериться, вот и пришлось верить случайной девчонке-курьеру.

На что Лейб надеялся? Что сможет пройти незамеченным несколько регионов, подальше от связей Герзе. Что сможет затеряться и начать сначала, снова — с каких-нибудь дешёвых разработок, только чтоб кое-как перебиться. И больше не станет подниматься так высоко. Быть другом Герзе было весело. Только, как оказалось, недолго. А Сейга дольше ли с ним «продружит» и станет ли «дружить» вообще? Хах… Если б не эта девчонка…

Забавно: каждый раз встреча с Рури в итоге приводит к тому, что Лейб оказывается у кого-то на поводке.

Она, наверное, мстит ему.

От мерной тряски мутит, и, на беду, не получается даже отключиться. Дорога кажется тошнотворно бесконечной. Лейб пытается заговорить с охранниками пару раз, но успеха не достигает. Возможно, они даже не знают меканского.

Лейб прикрывает глаза, но вместо сна под веками мелькают случайные сцены.

…Рури лежит на кровати, вытянув над головой руки и разглядывая дурацкий неоновый лак на ногтях. Тёмные волосы волной разметались по подушке, спадают вниз, к полу — Лейб, кажется, и не встречал девчонок с настолько длинными, особенно с последней модой на короткие стрижки кислотных цветов. Удивительно, что Рури не следует ей. В комнате душно — Лейб пытался собрать кондиционер, но пока не раздобыл ещё кое-каких деталей. Кажется, что жарче может быть только в жерле вулкана, поэтому из одежды на Рури только тонкий, едва не прозрачный топик и трусы с каким-то глупым принтом. Кажется, котики. Рури говорит о всякой пустой ерунде, а Лейб любуется её загорелыми ногами, хотя должен возиться со схемой. Как можно возиться со схемой в такую жару и рядом с полуголой Рури? Её браслет — плетёный, не со схемами, — тоже валяется где-то, и ничего не скрывает шрам на предплечье. На прошлой неделе на свалке нашли труп с таким же шрамом…

…Лейб путано объясняет принцип работы излучателя, который придирчиво крутит в руках южанин с огромным носом, и старается не показывать раздражения. Набел обещал привести кого-то из «дикарей», но, похоже, говорил слишком буквально: татуировки банды Герзе Лейб нигде не видит. Только непрозрачные признаки иммиграции. Лейб надеется, что гость хотя бы понимает всё, что он говорит. Во всяком случае, носатый остаётся доволен. Когда Лейб спрашивает о нём у Набела позже, тот смеётся. Ну конечно, говорит, у него нет татуировки. Герзе очень щепетильно относится к своему телу…

…Рури стреляет в ногу незадачливому грабителю с такой же лёгкостью, с какой делает всё в своей жизни. Розовые тапки с заячьими ушами и футболка с ананасами прибавляют ситуации сюра, и Лейб думает, что, возможно, ещё спит. Он зачем-то говорит, что это всё наверняка из-за последней закупки тарвия. Всё-таки не показалось, что какой-то мутный тип крутился рядом, наверное, он проследил, и… Что теперь с ним делать, сдать патрулю? С Рури не спросят за эту пушку? Рури улыбается. Лейб не знает, куда она утаскивает скулящего матом грабителя, и не спрашивает у неё после. Через неделю Рури так же улыбается, когда просит перевязать ей простреленное плечо…

…Лейб хочет сказать, что Герзе знает толк в винах, но в последний момент сконфуженно останавливается, потому что сам не знает в них толк. Мягко освещённый кабинет, где они сидят, выглядит дороже, чем какая-либо квартира, где жил Лейб. Аккуратная цифровая панель последней модели странно смотрится на тяжёлом резном столе непонятно какого века, наверняка ведь подлинном. Этот стол, напоминающий о камернийских документальных фильмах, не менее странно выглядит с огромным южным — как это называется? — гобеленом и яркими подушками с бахромой, а они — со статуэтками северных народов на полке. Раньше Лейб видел такие в музее. Всё вместе это создаёт ощущение хаоса и одновременно какой-то гармонии. А ещё полной неуместности здесь Лейба. Герзе смеётся, заметив его стеснение, на удивление — не обидно, а как-то располагающе, и доверительным тоном принимается травить байки о кривых человечках с гобелена. Лейб здесь, чтоб договориться о поставке схем на поисковики, но, вопреки ожиданиям, это ни капли не похоже на мафиозные сделки, которые он себе представлял, скорее на визит к старому приятелю. Удивительно, как при настолько нескладной, хищной, пожалуй, даже отталкивающей внешности Герзе оказывается таким приятным, душевным собеседником…

…Рури проходит в комнату так быстро, что едва не сбивает Лейба с ног, и, не ответив на приветствие, начинает судорожно собирать вещи. Выгребает из тумбочки какую-то мелочёвку, достаёт из-под кровати чемодан со всяким хламом, тащит из шкафа куртку. Лейб даже не сразу находится, что сказать, только…

— Эй, парень, подъём.

Кто-то пихает в плечо — в больную руку, твари, — и Лейб с трудом разлепляет веки. Голова гудит. Наверное, снова жар. Сейгиным охранникам приходится страховать Лейба, когда он выбирается из машины то ли в каком-то ангаре, то ли, может, на подземной парковке.

Рядом переговариваются на меканском. Проклятье, Лейб не понимает ни слова. Может, стоило поучить языки, когда ещё была возможность. Когда он сыто и беззаботно жил под крылом у Герзе… Много чего можно было б сделать, если б знать заранее.

На какой-то момент Лейб различает голос Рури среди других и тревожно ищет её взглядом. Угадывает только по тому, что никто больше здесь не замотан так, как она. Раньше Рури не так одевалась. Более ярко, открыто. Сейчас — тонкий шарф на лице, низко надвинутый капюшон, всё серое, как будто идёт грабить кого, ну правда. Лейб угадывает взгляд в свою сторону по повороту головы, но Рури сразу отворачивается. Говорит ещё что-то и уходит, как кажется, торопясь. С ней уходят и её домашние.

Женщина, с которой говорила Рури, напротив, цепко оглядывает Лейба и подходит широким, быстрым шагом. Она, наверное, лет на пятнадцать старше Лейба, в коротко стриженных тёмных волосах уже блестит седина.

— Ну что, беглец? Я Сейга, будем знакомы. — Она говорит с сильным акцентом, но, кажется, свободнее той старухи.

— Лейб. — Он выдавливает улыбку.

Как бы там ни было, лучше показать себя обаятельным. Хотя бы приветливым.

— Знаю. Сейчас тебя отведут к доктору, так что не трясись так. Поговорим, когда придёшь в себя.

Лейб хочет сказать, что трясётся совсем не от страха, а от грёбаного озноба и не то чтобы это контролирует. Но Сейга так же стремительно отходит, отдавая распоряжения на меканском. У неё гортанный, резкий и шершавый голос.

Лейб тяжело выдыхает и позволяет вверить себя заботам доктора.

Неизвестно уж, что за лютые смеси колят Лейбу и как они скажутся на организме позже, но оправляется он куда быстрее, чем ожидал. Может, он просто недооценивал тайчанскую медицину.

Сейга, тем не менее, пока не приходит. Рури тоже. Лейб не пересекается с ней даже во время коротких прогулок по коридору. Не уверен, что она вообще где-то поблизости, что осталась здесь. И где сам находится, Лейб тоже не очень понимает. Тут нет окон — кажется, это всё-таки где-то под землёй, и все попытки уйти дальше от палаты натыкаются на вежливые рекомендации вернуться в постель. Словарный запас охранников на меканском не блещет. Обстановка не то чтоб бедная, но безликая и функциональная. Помимо сурового вида мужчин в коридоре — Лейб даже начинает различать их по лицам! — он встречается только с сухощавой молчаливой женщиной-доктором лет пятидесяти-шестидесяти и кучерявым молодым медбратом. Он болтлив, но, тем не менее, не имеет и шанса на коммуникацию с Лейбом: по-мекански понимает только «спасибо» и белозубо улыбается в ответ. Браслет успевают снять во время очередного забытья Лейба, так что остаётся только пялиться в потолок. Путём сложной пантомимы Лейб пытается добиться, чтоб ему принесли бумагу и карандаш — хоть набросать кое-что от скуки. Но, видимо, никаких острых предметов доверять Лейбу не хотят. Докторша, имя которой Лейб так и забывает спросить, притаскивает древнего вида книгу на меканском. Это оказывается паршивый любовный роман. Что ж, он хотя бы смешон. Лейб читает его по нескольку абзацев — насколько хватает сил во всех смыслах. Докторша наблюдает за потугами, как кажется, с насмешкой.

Наконец Лейба, видимо, признают готовым к диалогу.

— Я думал, меня станут допрашивать, едва продеру глаза, — хмыкает Лейб, когда Сейга входит в комнату.

— Жаль разочаровывать, но ты — не единственная моя забота, парень. — Сейга устало усмехается и устраивается в кресле.

Против ожиданий, вместо верной охраны в комнату за ней прошмыгивает только Рури. Впрочем, чему удивляться? Рури — магичка, и едва ли её впечатлил боевой потенциал Лейба. Почти наверняка после её рассказов Сейга не побоялась бы его и в полном одиночестве.

— Тебе не жарко? — не удержавшись, кивает Лейб Рури.

Здесь довольно душно, а она вновь закутана по самое не могу.

— Не жарко, — скупо отвечает, пряча руки в карманы. — Расскажи мне про проект, над которым ты работал. Из-за которого тебя ищет Герзе.

Лейб хочет сказать, что ей неплохо бы для начала сказать, что он получит взамен. Или, на худой конец, чего с ним не сделают.

Но горло внезапно сдавливает так, что даже дышать становится трудно. Лейб хватается за ворот выданной здесь футболки и беспомощно открывает рот.

— Лучше говори, Лейб. Станет легче, — вкрадчиво советует Рури.

Подходит ближе и опускается на корточки, чтоб заглянуть в лицо.

Как, Храт её побери, Лейб должен говорить в таком состоянии?!

Но выходит правда неожиданно легко:

— Я нашёл… способ создавать… тарвий. Не хуже настоящего.

Лейб судорожно вдыхает полной грудью. Больше ничего не мешает.

Рури и Сейга переглядываются.

Да, чтоб вас! Материал для схем, на которых работает большая часть техники. Которыми пользуются даже такие, как Рури, вроде как превосходящие обычных людей. Только никто из них не смог бы своей грёбаной магией создать хоть пластинку тарвия, никто, только Лейб! Он всех их превосходит!

— Нужны ещё… кое-какие пробы. И оборудование стоит недёшево. Но основные тесты пройдены, и это всё ещё гораздо экономнее текущей добычи. И ресурсы… в сущности, простые, считай, из говна и палок.

Тот, у кого окажутся эти разработки в их полном виде, фактически взломает рынок.

— Проклятье, Рури, что мне вкололи? — не выдерживает Лейб. — Какая-то сраная сыворотка правды?

Рури дёргает плечом.

— Насколько я знаю, тебе кололи только необходимые лекарства. Не могу сказать точнее.

Какой у неё сухой, равнодушный голос.

Лейб горько смеётся.

— Это всё ты, да? Ты. Что ты со мной сделала, намагичила что-то? Откуда у тебя вообще эта хренова магия? Не помню, чтоб ты раньше что-то такое могла.

Рури оглядывается на Сейгу как-то неловко. Та следит за беседой с интересом. Лукаво хмыкает.

— Да не парься ты, Кайва. Я не дура, кое-что про тебя уж поняла за столько лет.

— Мы заключили сделку, Лейб. Моя часть выполнена, ты не можешь не исполнить свою, — сухо отвечает Рури. После паузы всё-таки добавляет: — Магия у меня всегда была.

Значит, скрывала? Зачем?

— Не отвлекайся, пожалуйста. Расскажи мне подробности проекта. Все подробности. Вот бумага.

И Лейб рассказывает. Даже то, чем не делился с Герзе. Рисует чертежи, потому что не может не рисовать. В лице Рури, кажется, то и дело мелькает мрачное, злорадное удовлетворение. Даже удовольствие.

Когда они наконец уходят, Лейб чувствует себя опустошённым. Больше он не может дать за свою жизнь и монетки.