Без имени

Эпилог

В отражении на металлической панели проступают встрёпанные седые волосы, пятно лица цвета кофе с молоком. Слишком размыто. Но Есто и так уже знает, что очень сильно похож на Дайно. С поправкой на те отличия, что Мабья сама когда-то внесла. И ещё с поправкой на Рисну — теперь Есто, пожалуй, и правда можно принять за её брата. Так, какое-то смутное сходство, сразу и не скажешь, но что-то есть. А глаза очень тёмные, чёрные.

— Смотрю, ты склонен к самолюбованию, — замечает Герзе с беззлобной иронией. — Здорово, когда повезло с лицом.

Он лежит на больничной кровати, небрежно закинув ногу на ногу и читая принесённый кем-то меканский любовный роман. Герзе находит его очень весёлым. Иногда зачитывает вслух отрывки, красиво, с выражением.

Есто уже не нужно сидеть в палате. Сюда он приходит просто так, потому что во всех остальных местах либо слишком много суетящихся людей, либо просто не очень-то приятно находиться. Никто не просит у Есто помощи, а сам он, как обычно, не предлагает. Рисна сказала, он просто ленивый.

— Непривычно, — откликается Есто после паузы. Отворачивается от отражения и, подумав, добавляет: — Как вообще так получилось, что тебе с лицом не повезло?

Герзе откидывается на подушку и морщится.

— Тебе вкратце? Нет? В общем, я же тогда правда пошёл на север, вот как ты. Но меня остановил один человек. Дал имя по всем правилам. Он был неплохим, и его жена… милые. Не сказать, что мне было худо с ними. Наверное, надолго бы остался. Потом… — Он бездумно чертит на одеяле какие-то узоры единственной рукой. — Потом появился ещё человек. И, в общем, как-то не получилось ему сказать, что мне нравится имя.

Узловатые пальцы Герзе резко проводят по одеялу, будто перечёркивая нарисованное.

Он молчит какое-то время.

— А она, ну, жена того, первого, застала меня над телом. Сказала, что я дикарь. «Герзе». Она до этого меня совсем не так видела, а тут как будто сдвинулось что-то… Знаешь, никогда раньше такого у меня не было. Чтобы люди сами меняли образ, который накладывают.

Герзе задумчиво потирает страницу книги.

— А потом я как-то психанул. Когда тот, который второй, спросил, есть ли у меня имя, ляпнул, что я Герзе. Пробрало, сам так про себя думал. Ну вот, а потом было очень весело оттуда выбираться почти без сил. Кто ж знал…

Есто кивает. Кто ж знал.

— Жалеешь? — спрашивает осторожно.

— О чём? О лице, о тех двоих или о том, что получил имя?

Есто пожимает плечами.

— В основном интересно третье.

Герзе фыркает.

— Нет. Я думаю, оно того стоило. А лицо — вообще ерунда, захотел бы — сделал пластику. Но мне нравится смотреть, как всем приходится привыкать и подстраиваться. — Он посмеивается, но сам глядит неожиданно серьёзно и цепко. — А ты? Жалеешь?

Есто снова рассеянно поворачивается к отражению.

— Ещё не знаю? Посмотрим. Пока нет.

Позади с мягким шорохом разъезжаются двери. Есто оглядывается было, но, увидев Лейба, вздыхает и запрокидывает голову к белым квадратам потолка.

— Что за реакция? — хмуро спрашивает Лейб. — Сидите тут, треплетесь, ко мне даже не заглядывает никто. Рехнуться можно, все вокруг по-мекански нихрена не понимают, никуда не пускают — вот, еле до них донёс, что хочу, дескать, проведать Герзе. Сдались.

— Ну прости, ты так психовал на меня в наш последний разговор — я и не догадался, что ты ждёшь моего визита, — миролюбиво пожимает плечами Герзе.

На самом деле, ему досталось куда крепче Лейба, и ожидать, что Герзе пойдёт кого-то проведывать… впрочем, это же Лейб. Есто понятия не имеет, как Герзе терпит его столько лет. Выдержка Есто кончилась гораздо раньше.

Лейб как будто читает мысли:

— Я, между прочим, вызвал вам помощь тогда. Считай, спас. А мог бы просто уйти. Так что хватит на меня так пялиться.

Видимо, Есто как-то очень выразительно сейчас смотрит.

Герзе лениво потягивается и заглядывает в оставленную на тумбочке кружку. Разочарованно цокает языком.

— Лейб, я тебя умоляю. Ты собирался сбежать, но вылез наружу и испугался — ну скажи, а? Просто признай. Вероятность внезапного появления совести у тебя такая, что я б её даже в рассчётах учитывать не стал. Что-то из разряда чудес. …Но вот если ты принесёшь мне чая, я, возможно, поверю в твоё добросердечие.

— Иди-ка ты в задницу, — угрюмо бурчит Лейб. — Вон, лучше этого своего попроси. Может, метнётся кабанчиком.

— Я не его, — аккуратно замечает Есто. — Я сам по себе. И вообще уже ухожу. Но я скажу, чтоб принесли чай.

Герзе вздыхает.

— Одновременно благородно и подло…

А Лейб перебивает:

— Погоди. Ты же общаешься с Сейгой. Что теперь будет?

Есто, уже почти дойдя до двери, поднимает на него глаза:

— С кем?

— Со мной. С этим вот. — Лейб кивает на Герзе. — И вообще. Сам сказал, что это и есть война. Так что, теперь так и будет? Нападения, взрывы, всё такое.

— Зависит от того, как поведёт себя наша дорогая госпожа Сейга, — с усмешкой отвечает Герзе вместо Есто. — Силы у них с Вайно сейчас примерно равны. Но он лезет кусаться, потому что думает, что сможет заручиться поддержкой других тайчанских банд. «В целях антимонопольной политики». Если Сейга убедит их, что это не она, а Вайно представляет угрозу, ему волей-неволей придётся дать заднюю.

— Ты поможешь ей? — прямо спрашивает Есто, глядя ему в глаза, охристые, словно у зверя.

Герзе продолжает криво улыбаться.

— Смотря что мне предложат. Впрочем, я ведь фактически в плену сейчас.

Он выглядит расслабленным — вовсе не таким, будто находится в безвыходном положении. И отчего-то кажется, что у Герзе всё ещё есть чем торговаться.

— А потом?

— О, ну ты-то не будь как Лейб. Много вариантов. Не стоит загадывать.

Есто кивает.

— Ладно, замечательно, — не выдерживает Лейб. — Вернёмся к животрепещущему вопросу. Со мной-то что?

— А что с тобой? — Герзе фыркает.

— Не знаю, Лейб. Всё как и до этого, думаю.

Но по настоятельной просьбе Есто теперь его должны обыскивать внимательней. Ну нахрен эти гениальные изобретения на коленке.

Есто всё-таки выскальзывает за дверь. Успевает услышать, как Герзе, коротко хохотнув, зачитывает очередную цитату. На всякий случай Есто кивает одному из охранников, чтоб зашёл в комнату. Те двое слишком непредсказуемы, чтоб так спокойно оставлять их наедине даже при схемах слежения и прослушки.

Сейга перехватывает где-то на середине пути к комнате Мабьи и Рисны.

— Эй, Кайва! Хорошо, что встретила. Раз ты у нас больше не многоликая сущность, неплохо бы как следует оформить тебя в базе.

Есто совсем не разделяет энтузиазма. Вопросительно поднимает брови.

— Это обязательно?

Сейга походя набирает что-то на браслете, и перед Есто расплывается квадрат какого-то бланка.

— Во-первых, ты всё ещё говоришь с представителем власти. Во-вторых, как я понимаю, теперь тебе всё-таки придётся познакомиться с больницами. Давай-давай, заполняй. О, только не пиши, что ты иммигрант с юга и родился с тысячу лет назад. Если что-то непонятно, обратись к секретарю.

Есто растерянно поводит пальцами над пустыми графами.

— Но у меня только имя… Здесь нужно указать фамилию.

Сейга закатывает глаза.

— Ох и Кайва. Тебе религия не позволяет взять любую понравившуюся?

Неловко потерев шею, Есто аккуратно, по букве вводит слово. Кажется, что в любую минуту должна последовать кара — за ложь, за присвоение имени. Вот сейчас, когда Есто допишет и щёлкнет по следующей строке…

Ничего, конечно же, не происходит. Никому больше нет дела, лжёт Есто или говорит правду, как называет себя.

Он улыбается в неуместной радости.

Сейга хмыкает.

— Точно хочешь, чтоб тебя звали так?

— Говорят, раньше часто брали фамилии с прозвищ. И мне привычно это.

— Как хочешь. Но Есто Кайва — глупо же звучит…

Есто упрямо склоняет голову, и Сейге остаётся только махнуть рукой.

— Ладно. В общем-то, я польщена.

— Подожди, — спонтанно окликает Есто, хоть знает, что Сейга, должно быть, спешит куда-то. — Можно узнать? Кого ты видела во мне.

Она мешкает, запнувшись, и Есто жалеет о вопросе.

— У меня была сестра, двойняшка, — наконец говорит Сейга спокойно. — Вместе росли, вместе вверх карабкались… Но я сразу знала, что ты не можешь ей быть. Она погибла в перестрелке за восемь лет до нашей встречи. Я сама её и похоронила. Когда тебя увидела, просто подумала: надо же. Бывают такие двойники…

— Прости.

— Да за что? Это всё давно было. — Сейга поводит плечами, глядя, как по панели на стене проносится сноп каких-то сигналов. — Ладно, Кайва. Не затягивай с бланками.

Сейга коротко взмахивает рукой и быстро идёт прочь, прямая, как стальной прут. Есто смотрит на анкету ещё немного и сворачивает окно. Не хочется этим заниматься. И врать он пока совсем не умеет. Может, лучше попросить Рисну сочинить что-нибудь.

Её Есто застаёт увлечённо копающейся в новом браслете — гораздо лучшем, чем был. Наверняка станет хвастать в школе. Если будет в ближайшее время достаточно мирно, чтоб туда ходить. Пока Мабье пришлось подать заявление о временном переводе на домашнее обучение. Сама она сидит рядом и, невнятно ругаясь под нос, что-то плетёт. Пальцы левой руки потеряли ловкость. Нужно разрабатывать.

Когда Есто входит в комнату, на лице Рисны появляется растерянность неузнавания, как и всегда последнее время. Мелкая быстро берёт себя в руки, впрочем.

— Что, надоело шарахаться, да? — спрашивает с затаённой завистью.

Ей бродить без присмотра не разрешают.

Есто не отвечает. Устраивается на своём месте в углу.

— Сейга велела заполнить бланки, чтоб внести меня в базу. Понятия не имею, что писать, — делится негромко.

— Только не правду, — отзывается Мабья.

Речь её тоже стала менее разборчивой. Но Месна говорит, что Мабья в целом легко отделалась.

— Он же не дурак, — фыркает Рисна.

— Это твоя версия.

Много всего Мабья ему сказала, когда пришла в себя. Даже проблемы с речью ей не помешали.

Рисна поглядывает украдкой, будто изучая, запоминая — теперь Есто часто ловит её на этом.

— А скажи, как оно… ощущается? — спрашивает Рисна вдруг, смутившись. — Ну, что ты другой совсем.

Есто медлит.

— Трудно сказать. Многое в новинку.

И кажется, что случилось что-то невероятное, переломное. Он хорошо ощущает это в нюансах, каждый день, постоянно.

И в то же время, если смотреть глобально… что изменилось? Есто благодарен, что за всеми вопросами о будущем никто не спрашивает, что теперь собирается делать он. Потому что он не знает, что ответить. Это смешно и глупо на фоне всех перемен. Есто собирается просто жить. Как раньше. Дома наверняка бедлам, Мабье нужны лекарства — не всё же сидеть на шее у Сейги. А Рисна через несколько лет поступит в университет, на это тоже понадобятся деньги. Интересно, возьмёт ли Мейто обратно курьером? Есто даже не успел передать ему весточку — не говоря уж о потраченом грузе. Но до этого Есто выполнял задания исправно. Может, старик покипит немного — да отойдёт.

Это так обыденно. Есто очень нравится эта жизнь. И дом в глуши. Они нравились ему даже тогда, когда каждый называл Есто по-своему, а зеркало показывало мешанину из разных людей.

— Иногда чувство, что ничего не изменилось. Будто у меня уже давным-давно было имя. Надо было просто перестать брать чужие.

Мабья фыркает и смотрит снисходительно.

— И что же, нужно было вот это вот всё, чтобы понять?

Есто рассеянно трогает рельефное, состоящее из узелков полотно. Слабо улыбается.

— Видимо, нужно.

Больше книг на сайте — Knigoed.net