Без имени

Интермедия. Бездна

Что ж такое, эта треклятая колымага никак не хочет работать. Лейб уже трижды всё перебрал, на всякий случай аккуратно протёр схему. Неужели он всё-таки ошибся где-то? Неверно начертил контур? Или пластинка тарвия, которую удалось добыть у какого-то мутного типа за подозрительно не кусачую цену, всё-таки оказалась негодной? Что ж, следовало ожидать.

Лейб в сердцах бросает тряпку и устало облокачивается о решётку забора.

— Хочешь, помогу? — раздаётся с другой стороны спокойный, чуть ироничный голос.

Лейб едва не подпрыгивает.

Девчонка стоит, прислонившись к замызганной бетонной стене аккурат между целым фонарём и разбитым. Тёмные волосы, стянутые в высокий хвост, широкие бедра, а груди почти нет. Девушка-груша. Над головой — кричаще-яркое глупое граффити. Одного из друзей Лейба на днях повязали за такое. С тех пор Лейб старается никак не показывать, что был с ним связан, и не отвечает на звонки Мол.

— Ты разбираешься в схемах? — Лейб скептически усмехается.

Девчонка легко пожимает плечами. Широкая лямка комбинезона скользит по синтетически-гладкой футболке, спадает до локтя.

— Нет, но могу сказать, почему не работает.

— Ну валяй. — Лейб хмыкает и отходит на шаг, приглашающе взмахивает рукой.

Девчонка небрежно поправляет лямку и подходит вальяжным, мягким шагом, как у кошки. Сквозь запах нагретого бетона, смазки и ближней свалки пробивается резкой волной клубничный ароматизатор. От него сводит пустой желудок. Девчонка просовывает руку между прутьев. Широкий плетёный браслет, зацепившись за них, задирается почти до локтя, открывает шрамик крестом на предплечье. Резала себя, что ли?

— Видишь во-о-он тот рычажок? — обманчиво равнодушно спрашивает девчонка, но Лейб угадывает за этим вопросом смешок.

Выругавшись, Лейб щёлкает предохранителем. Колымага, над которой он бился три месяца, — невзрачного вида, с корпусом от пущенного в утиль авто-уборщика с центральных улиц, — довольно заурчав, моргает лампочками, словно со сна. Теперь это скорее авто-охранник.

Лейб неловко оглядывается на девчонку. На её полных губах едва намечена улыбка, но тёмные-тёмные глаза смотрят скорее спокойно, чем насмешливо. Лейб как-то стоял у открытой шахты лифта в заброшенной многоэтажке на окраинах. Распахнутый чёрный зев вызывал смутное ощущение опасности и в то же время завораживал. Вот такие глаза у этой девчонки.

За поворотом слышится невнятный шум, и девчонка не суетится, но как-то вся подбирается и разом оказывается дальше, чем была. Лейб угадывает: сейчас уйдёт.

— Эй, погоди. Как тебя зовут?

Он не успевает узнать, где её можно найти, или спросить номер браслета. Но, уже отвернувшись и отойдя на несколько шагов, девчонка всё-таки бросает:

— Рури.