Бесконечная война

53

Утро на Востоке-8616289.

Вслед за Юэ-Сай Роберта с наблюдательным прибором на плече осторожно шагнула на землю, покрытую чем-то вроде зеленого мха. Они пересекли открытую равнину под пасмурным небом. Китайские корабли беззвучно висели над ними. Высокие деревья здесь не росли, только папоротники, не более чем по пояс, с широкими листьями, почти касавшимися земли. Утро стояло ясное, хотя и холодное. Роберта была одета в стеганый сплошной комбинезон и сапоги, подбитые шерстью, но морозный воздух леденил открытые участки кожи — щеки и лоб. И Юэ-Сай вдобавок чуть не подвернула лодыжку, когда провалилась в норку какого-то подземного зверька. Животное походило на белку, хотя Роберта подумала, что его черты больше напоминают примитивного примата, чем грызуна. Так или иначе, эти приматы, или белки, наделали нор повсюду, так что приходилось смотреть, куда ступаешь. Мир был не очень гостеприимным. Приборы показывали, что на этой Земле тектоническая плита, на которой располагался Южный Китай, находилась на большой высоте, на полпути к северному полюсу. Географы, пытавшиеся получить изображения других участков планеты при помощи ракетных зондов, подозревали, что на экваторе есть суперконтинент — обе Америки и Африка, стиснутые вместе, пересохшие и сильно исказившие мировой климат.

Роберта пережила утомительную подготовку к спуску, тренировки, процесс одевания и заранее занесла в минус скучные и относительно бессодержательные часы наземной экспедиции, которая ей предстояла. Она понимала, что нужно воспринимать новые миры физически. Первые космические инженеры, чьи биографии она внимательно изучала, когда искала образец для себя, говорили о необходимости наземного контроля данных, об отборе проб непосредственно на планете, чтобы подтвердить или опровергнуть гипотезы, выдвинутые в результате орбитальных наблюдений или изучения через телескоп. Наземный контроль, да. Роберта знала, почему это важно. И перед ней лежал очень далекий, экзотический мир, несмотря на краткость путешествия. Они не более чем за неделю преодолели шесть миллионов миров, с тех пор как оставили позади планету с гигантскими кенгуру, и мощные корабли несли их вперед, прибавляя и прибавляя скорость.

И все-таки Роберте очень хотелось вернуться в каюту, к книгам и графикам. Обрести безопасность внутри собственной головы. Но Роберта уже покинула корабль. А потому она сосредоточилась на реальном физическом мире вокруг.

Они взобрались на утес, за которым, как показывала поспешная аэросъемка, находилась сухая долина — и зрелище, которым они пришли полюбоваться. От невысокого подъема и необходимости осторожно шагать по комкастой земле Роберта быстро запыхалась.

Жак, наблюдавший за процессом с «Чжэнь Хэ», заметил:

— Надеюсь, ты не бросила делать зарядку?

Роберта набрала полную грудь воздуха.

— Просто здесь низкий уровень кислорода.

Она слышала, как на заднем плане поют тролли — через наушник их голоса доносились эхом.

Жак сказал:

— На корабле есть специалисты по атмосфере, которые проверяют качество воздуха, прежде чем открыть люк. Они заметили, как процент содержания кислорода постепенно меняется, чем дальше по мирам мы движемся. Но здесь он вполне в пределах нормы.

Ву Юэ-Сай строго заметила:

— Но учесть фактор физической нагрузки им в голову не пришло. К сожалению, это вечная проблема — слишком узкая специализация отделов и недостаток связи между ними.

— Не сомневаюсь, капитан скажет им пару слов, — сухо произнес Жак. — Если вы хотите вернуться…

— Нет, мы уже почти на месте, — перебила Юэ-Сай, обернулась и посмотрела на Роберту.

Та кивнула.

Не доходя до вершины, Роберта услышала хор разнородных звуков — низкое рычание, похожее на шум грузовиков или даже танков, вмеремешку с горестным ревом, а еще резкие удары, лязг и клацанье. Девушка, ощутив приятное волнение, улыбнулась Юэ-Сай. Обе пробежали остаток пути до вершины и ничком бросились на мшистую землю, чтобы заглянуть в долину.

Там ходили черепахи.

Вот зачем они здесь высадились. Долину заполонил двусторонний поток животных. Они брели по ней — одни направо, на север, другие налево, на юг. Самые крупные были просто гигантскими, и впрямь как танки или даже больше, с побитыми, иззубренными панцирями размером с небольшой дом. Кое-где в трещинах и выемках панцирей пристроились птичьи гнезда, и Роберта задумалась, нет ли у жильцов симбиотических отношений с «домохозяевами». Черепахи были всех размеров, начиная от настоящих чудовищ до средних великанов, которые выглядели бы вполне уместно на Галапагосских островах, и миниатюрных черепашек, которых держат в качестве домашних питомцев. Некоторые, совсем маленькие, уместились бы у Роберты на ладони. Те, что поменьше, бегали под ногами огромных неторопливых гигантов. Шум стоял оглушительный, от писка до трубного рева, похожего на сирену танкера в тумане.

Юэ-Сай указала на черепах поменьше и засмеялась.

— Малыши такие славные.

Роберта покачала головой.

— Может быть, это не детеныши. Здесь, наверное, много пород.

— Ты права. Хотя, скорее всего, мы никогда не узнаем наверняка, — Юэ-Сай вздохнула. — Столько миров и так мало ученых. Если бы только мы могли массово производить ученых в лабораториях, чтобы исследовать все миры. Впрочем, такие лаборатории у нас есть. Они называются университетскими кампусами.

Роберта неуверенно улыбнулась.

Юэ-Сай спросила:

— Ты не поняла шутку? Наверное, она получилась слишком сложной. Неужели я так плохо говорю по-английски?

— Дело не в этом. Жак и другие учителя говорят, что я чересчур умна для большинства шуток.

— Надо же, — бесстрастно отозвалась Юэ-Сай.

— Многие шутки построены на обмане и разоблачении. В том-то и заключается соль. Но я замечаю обман слишком рано. Вот почему в жанре комического я предпочитаю…

— Фарс. Хаотический юмор. Ты смотришь фильмы с Бастером Китоном. Теперь я понимаю. В любом случае все эти миры…

— И все эти черепахи!

Они обнаружили целую пачку подобных миров. Чем дальше путешественники удалялись от Базовой Земли, тем более странные экосистемы попадались. В общем, планету, населенную черепахами, даже можно было предвидеть. На Базовой Земле черепахи, морские и сухопутные, давно расселились повсюду и процветали. Почему бы в некоторых мирах им и не преобладать?

— Во многих мирах, — сказала Юэ-Сай, — даже на Базовой Земле, черепахи иногда ведут себя так. Становятся в очередь, чтобы подойти к воде — в данном случае к озеру, расположенному выше в долине. Они пьют до отвала, чтобы хватило на несколько месяцев.

— Но только не в очередь длиной в сотню миль!

— Да, — согласилась Юэ-Сай. — И не в очередь, которая похожа на шоссе с металлическим покрытием.

Они, впрочем, не сумели подойти достаточно близко, чтобы проверить.

— И не в очередь со своей дорожной полицией…

Роль полицейских исполняли черепахи размером с галапагосских великанов. Они стояли на островках посреди двустороннего потока или в нишах вдоль стен долины. У некоторых панцири были перехвачены поясами, на которых висели мешочки. Они даже держали в лапах бичи, которыми время от времени щелкали, и что-то вроде рогов, игравших роль рупоров. Функция этих черепах не оставляла сомнений — они следили, чтобы огромный поток двигался мирно. Они ныряли в толпу, трубя в рога, если начиналась стычка, или две очереди смешивались, или черепаха поменьше попадалась под ноги гиганту. Каким-то образом под ужасающий грохот панцирей любую неурядицу удавалось уладить.

— Ничего удивительного, что тут есть разумные существа, — сказала Юэ-Сай. — Я много читала. На Базовой Земле люди выяснили, что черепахи умеют выбираться из лабиринтов. Во всяком случае, когда им давали шанс оттуда выбраться, вместо того чтобы бросить в суп. Возможно, где-то в этом мире есть огромные города. Черепашьи армии. Черепашьи университеты. Хочется смеяться, хоть я сама не знаю почему.

— Сомневаюсь, что мы найдем здесь что-нибудь достаточно продвинутое, — заметила Роберта.

— Почему?

— Посмотрите на предметы в руках у охранников. У них, очевидно, одинаковые функции, но в деталях они отличаются. Видите? Камни разной формы. И рукоятка кнута оплетена по-другому…

— И что?

— Черепашья культура, несомненно, не похожа на нашу, — продолжала Роберта. — И репродуктивная модель у них совсем иная. Черепаха появляется на свет из одного из сотен яиц, она не знает своих родителей, не получает никакой родительской заботы. Вероятно, черепашье потомство не узнаёт историю семьи и не получает формального образования, как мы. Они состязаются за право жить и в том числе учатся делать орудия. Но это значит, что каждое следующее поколение должно более или менее восстанавливать культуру с нуля.

— Хм. Таким образом, общий прогресс ограничен. Быть может. Информации мало, и мы делаем изрядные допущения.

Роберта знала, что не стоит говорить: «Моя теория слишком красива, чтобы оказаться неверной». Однажды Жак Монтекьют, выйдя из себя, сказал, что ей следовало бы вытатуировать у себя на лбу в качестве девиза фразу «Никто не любит слишком умных» в зеркальном отражении, чтобы вспоминать об этом каждое утро в ванной. Роберта ограничилась тем, что ответила:

— Ну, их физиология и отсутствие единообразия в орудиях, которыми они пользуются, тому не противоречат. Но — да, теория еще подлежит проверке. Интересно было бы узнать, что происходит в этом мире ближе к экватору.

Юэ-Сай поняла не сразу.

— Зачем?

— Потому что черепахи, которые выбирались из лабиринтов на Базовой Земле, проделывали это в теплых условиях. Черепахи — холоднокровные. На холоде они, в некоторой степени, отключаются.

— О, может быть, поведение, которое мы наблюдаем здесь, на холоде…

— Ограничено низкой температурой. В теплых широтах черепахи, возможно, достигли больших успехов. Как вы думаете, капитан Чень согласится слетать на юг, к экватору?

— Рискуя, что его подстрелит какая-нибудь суперчерепаха? Сомневаюсь. — Юэ-Сай принялась складывать вещи. — Пора возвращаться на корабль.

Прежде чем уйти, Роберта бросила взгляд на равнину, на дальнюю ее стену, где обнажились слои местных осадочных пород. Она отчетливо видела морское отложение, меловой слой, утыканный кремнями, дальше — слой гальки и несколько ярдов торфа. Геология была ей ясна. Этот регион, ныне возвышенный, некогда находился под водой. Начался ледниковый период, потом лед стаял, оставив после себя гальку, а затем сверху, в течение тысяч лет умеренного климата, откладывался торф. У этого мира, как и у прочих, была своя история — история, уходившая вглубь на миллиарды лет и не похожая ни на одну другую. История, которую, наверное, никто и никогда не удосужился бы исследовать, и Роберта могла унести отсюда лишь несколько фотографий черепах.

Она отвернулась.

Капитан Чень был взволнован, и не только из-за черепах.

— Наконец-то, наконец-то! Мы получили фотографии со спутников из Восточной Дыры. Помните, более шести миллионов миров назад.

— Конечно, помню.

— Вы просили исследовать планеты, Венеру и Марс. И ученые обнаружили…

— Жизнь.

Капитан явно приуныл.

— Вы знали? Ну конечно, знали.

На Востоке-2217643 в атмосфере Марса оказались кислород и метан, химически неустойчивые газы, которые, должно быть, возникли в результате каких-то жизненных процессов. В Северном полушарии спутники запечатлели какую-то растительность. А в облаках над тамошней версией Венеры — высоких, холодных, полных воды — заметили хлорофилл. В небе Венеры летали растения.

Нет, Роберта не удивилась. Любая Дыра, до которой мог добраться умеющий переходить гуманоид, пусть даже самый глупый, регулярно должна была получать порцию бактерий и других живых микроорганизмов, пусть даже случайно, через брешь на месте Земли. Большинство нерасторопных путников умирало быстро, в том числе злополучные гуманоиды, если не успевали немедленно перейти обратно, но некоторые упорные споры бактерий, прибывшие на упомянутых гуманоидах, переживали радиацию и вакуум. Они даже попадали в небеса над иными мирами и укоренялись там. Так проявлялась панспермия — занесение естественных форм жизни из других миров. Она считалась вполне возможной в Базовой вселенной. Насколько же активнее панспермия проходила во вселенной Дыры, там, где разным формам жизни было гораздо проще оказаться в открытом космосе, не дожидаясь удара астероида!

Нет, Роберта не удивилась. Она сложила новую информацию в хранилище памяти, туда, где медленно собиралась модель Долгой Земли во всех ее проявлениях, факт за фактом, вывод за выводом.