Белая птица Харкадара

ГЛАВА 36

Меня собственно, интересовало в большей степени то, что на карте было обозначено, как учебный центр. Хотя и непонятно, кто, кого и чему здесь учил. Но вода тоже нужна, не гонять же верблюдов туда-сюда. Коридоры кончаются стенкой, а тоннели выводят на свет. А за стеной, за стеночкою, за перегородочкой, соседушка с соседушкою баловались водочкой, вот так напевая известную всем песенку и пробрался в какой-то закуток, а там лестница вниз и пошел я по лабиринтам блукать, но ничего путного не нашел. Кстати о водочке, я приложился к своей беззаветной фляжечке. Полегчало. Два яруса общежитий коридорного типа, но ничего похожего на колодец или водопровод я не нашел. Зато на втором ярусе наделся тоннель, по которому я прошел до упора. И здесь дверь, бункерного типа, с привычным мне электронным запором. Нет электричества, нет входа. Выполз на свет божий, перекрестился, и пошел к нашему импровизированному лагерю. Там надо вход искать, возле вагончиков. Разгрести завалы и проникнуть в неведомое. На крайний случай, дверь можно подорвать.

Улбахай ждал меня возле своих верблюдов, то есть, моих, конечно же, но я уж так. Всё равно потом придётся ему отдать. Тут и Ичил подтянулся, воодушевлённый, с горящими глазами и весть такой летящий. Как походка из мая.

— О, Магеллан! Сбылась мечта моей жизни. Я увидел то, о чем говорят легенды. Я разговаривал с Духами! О! Это прекрасно! Сейчас я сварю новый отвар, я теперь точно знаю, в чём его секрет. Потом надо будет привезти сюда земли и рассадить еще травы. У меня теперь есть семена!

И так далее, и в том же плане. Гонит короче, парень, и эйфория какая-то нездоровая.

— Ты, Ичил, покушай и приляг, отдохни. Иначе может произойти страшное. В такую жару бегать под солнцем вредно, удар случится. До захода солнца отдохнем, а потом, по холодку и приступим к делам.

Когда солнышко скатилось к горизонту, я решил, что каждый зайчик должен кушать свою морковку. Пусть Ичил занимается своими мистическими делами, а я займусь железками. Мне как-то это ближе. Хотя, конечно, и несколько обидно. Всё, казалось бы, рядом, вот оно, еще чуть-чуть и я смогу понимать основную идею Ичилового творчества, но нет, не даётся в руки. Так я и помру, наверное, неучем. Знания кое-какие остались в голове, но на уровне деревенской бабки-травницы. Запор там остановить или чесотку вылечить. Не дано, видать, хоть и обидно. Удивительное рядом, но оно запрещено. В итоге договорились, что собираемся снова здесь, ближе к полуночи. Ичил подался на капище, камлать и приникать к сокровенному.

Прежде, чем идти на поиски второй двери, я достал из загашника девайс, который притырил из базы связи. Может он мне что покажет. Планшет включился и начал мне рисовать окрестности, и таки показал четыре хода в недра тайного подземного города. Покрутив карту по кругу, кое-как сориентировал её по сторонам света, так примерно, чтобы не уйти в другую сторону. Два входа нашлись буквально в десяти метрах от нашего лагеря. Я пригласил с собой в помощь Улбахая, разгребать завалы.

Вход был в недрах одного из помятых вагончиков. Час, в сумерках, чертыхаясь и напрягаясь, как ломовые лошади, мы выволакивали из него всякий битый хлам. Непонятного назначения оборудование, груды пластикового крошева, стекла и мятых каркасов. До входа так и не добрались, необъятной величины железяка всё заколдобила и не видно было способа её оттуда выковырять. Взрывчатку я решил использовать только в самом крайнем случае. Да и стемнело уже. Завтра тогда, что ли, поковыряемся. Ичил не пришел и в полночь. Видимо, слился в экстазе со своими делами. Я ворочался не мог заснуть, хотелось поскорее вскрыть этот орешек, добраться до сладкой мягкой сердцевины и погрузиться в нирвану. Хотя никто ничего не говорил, что сердцевина будет мягкой и, тем более, сладкой. Но помечтать-то можно, насчёт кондиционера, например.

С утра мы взялись за другие вагончики. Мусор – в одну сторону, то, что по моему разумению, мало-мальски целое – в другую. Добрались до второго входа. Вагончик, врезанный в камень и оказался тем самым входом, через который можно проникнуть внутрь. Точнее говоря, он был своеобразной проходной. В тамбуре лежат четыре трупа, крепость пала, как обычно это и бывает, от предательства. Кто-то открыл дверь изнутри, и толпа бандитов ворвалась внутрь, сея смерть и разрушение. Всемирная история, банк Империал. Не сказать, что в холле, в который мы вошли, были гекатомбы трупов. Пять-шесть, не более. Всё как-то слишком просто, на мой просвещенный взгляд. Из холла выходили шесть дверей, я начал обходить их по кругу. Действительно всё просто. Агрессоров обманули, эти помещения, в которые вели двери, были классами. Как в университете или в школе. Столы, стулья, доски на стене с какими-то надписями мелом. Я внимательно всё осмотрел, с целью убедиться, что доски – это именно школьные доски, а не супер-пупер проекторы или плазменные экраны. Нет, всё как есть, древнее не придумаешь. Похоже, тут обманули не только меня, но и нападающую сторону. То ли каникулы были в школе, то ли обеденный перерыв, но детских трупиков под партами я не нашел. Пройдясь по всем классам, так их можно смело называть, я не обнаружил никаких прочих выходов и входов. Тупик, короче говоря. Это несколько подпортило моё радужное настроение, но не сильно. В запасе еще два варианта.

Я включил мозг. Если судить по транспортному цеху, то аварийный выход должен быть немного в стороне, а не на месте будущего пожара. Так что вторым номером я выбрал самую дальнюю по карте дверь. До неё идти надо было километра полтора. Улбахаю я посоветовал взять воды и еды. Собираешься в дорогу на день, бери еды на неделю, так меня покойный папа учил. Я тоже нагрузился, добавил к грузу планшет и фонарь, и мы отчалили.

Пока плелись по указанию навигатора, я размышлял, почему же базу сделали в таком отвратительном месте. То ли здесь климат изменился за время отсутствия персонала, то ли персонал заточен под такой климат, было неизвестно, но от этого нам ничуть не легче. Пот испарялся прямо с поверхности кожи, не задерживаясь на всякие разводы и заливание глаз. Сухая корка соли на загривке уже начала доставлять беспокойство, даже привычный Улбахай покряхтывал и припоминал разные слова. До точки входа добрались как раз ровно настолько, чтобы разглядеть канаву и в неё не свалиться. Если бы не навигатор, мы бы прошли рядом и не заметили её, такая вот тут местность загадочная. Дно рва выложено каменной плиткой с россыпями мелкого щебня. Улбахай отгреб от двери ногой мусор, ткнулся в дверь. Это оказался выход, а не вход. Запертый изнутри, как и положено аварийному выходу. Снова выжигать дверь? Не хотелось бы. Ведь опять все заваривать придётся. Нет, надо найти последние ворота, может там повезёт.

Исключительно для очистки совести пошли к четвертому входу. Это еще километра три, только в обратную сторону. Там нам повезло больше. То есть просто повезло: неизвестные злоумышленники взломали выход. Все там и полегли, потому что так же, как и на автобазе, после вскрытия первой двери срабатывали заряды с ОВ. Первая дверь была скручена в бараний рог, это сколько же мощи у этих мутантов было? Замотал лицо мокрым платком и то же самое сказал сделать Улбахаю. Мало ли в пыли тут всяких бактерий в трупах сохранилось. Внутреннюю дверь я открыл ключом из кинжала. Все сработало, как нельзя лучше. Хоть что-то в этой жизни получилось нормально. Мы спустились еще на несколько ступенек вниз и оказались в коридорчике, плавно переходящем в холл со многими дверями. Некоторые из них были распахнуты и вообще, видны были следы поспешного, панического бегства. Хорошо, хоть тухлятиной не воняло. Улбахай же вертел головой и цокал языком. Дальше всё оказалось ещё проще – план помещений на планшет вывелся сам собой, безо всяких телодвижений с моей стороны. Осталось мелочь – починить ликтричество.

Энергетический узел нашелся яруса три вниз, типовой проект. Единственным отличием от предыдущих узлов было то, что в лампочках теплился свет. Не прожектор, конечно же, но кое-что. Опять пришлось повторить, уже изрядно надоевшую мне, процедуру реанимации энергоблоков. Когда лампы раскочегарились на полную яркость, зашуршала вентиляция, я включил терминал управления. Да, изрядно здесь вандалы поработали. Почти всё на первом ярусе сияет красным светом, зато объемы были куда как больше предыдущих баз. Семь ярусов. Часть схемы, как ножом отрезана, черное пятно в правом верхнем углу экрана. То ли там нет вообще проводки, то ли секретная, недоступная простым энергетикам зона. Интересно, чему же здесь учат, если она числится на карте учебным центром. Ну что, надо дождаться, пока зарядятся ремботы, и посылать их чинить проводку.

Улбахаю я и сказал:

— Сейчас пройдемся по коридорам, посмотрим, что здесь к чему. Может, сможем выйти возле нашей стоянки.

По дороге к первому выходу становилось ясно, что агрессоры на этот раз ворвались внутрь комплекса. Но все там и полегли. Неизвестно, погибли ли все защитники, может быть, успели эвакуироваться. Но и битых защитников тоже было много, причем, похоже, защищались не только техники, но и совершенно левые люди. Наши, судя по всему, победили, враг не прошел, в том понимании, что это была пиррова победа. Но ткнувшись к выбитым дверям, мы ушли несолоно хлебавши. Выйти невозможно. Надо всё-таки напрячь шамана, выжечь швеллеры в вагончике, а то таскаться по жаре сил нет никаких.

— Давай, Улбахай, будем выходить наверх. Ичил нас дожидается уже, наверное. С утра продолжим.

— Да, — ответил Улбахай, — давай завтра.

Что ему ещё оставалось отвечать? Ничего. Душа моя трепетала. Как же, практически последний рубеж, еще чуть-чуть, я выучу это поганый язык и пойму, наконец, что же пишут на их заборах. В смысле, на экранах. А я пень-пнем, чувствую себя как в тот раз в Германии. Если бы не тётка, понимающая по-английски, так бы я и мычал дальше. А всего-то нужно было триста грамм колбасы купить. Мерзкое состояние. Или, к примеру, во Франции, в меню можно просто пальцем тыкать, хотя и не знаешь, что принесут потом. Но обошлось. Всего лишь легкая слабость в желудке, хорошо хоть до общественного туалета успел доехать. От таких воспоминаний настроение моё стабилизировалось, то есть стало привычно мизантропическим.

Мы двинули к единственному действующему выходу, или к входу. Внутри комплекса стало легче дышать, всё-таки кондиционеры где-то были. Хе-хе, хорошо. Надо теперь все дыры законопатить, чтобы жара не приникала и не портила микроклимат.

К тому времени, как мы уже засобирались укладываться спать, припорхал наш мистик. И решил немедленно поделиться со мной радостью бытия. Невыносимой, так сказать, в одиночестве, легкостью. Вкратце Ичил поведал мне следующее. Нормальные люди, те, то бишь, которые в теме, живую воду с травой просто так не пьют и не едят. В самом общем случае это – тонизирующее средство, мощное, конечно, но и всего лишь. Надо, чтобы у человека было желание что-либо в себе изменить, тогда трава и вода вкупе с желанием человека начинают свою работу. Я бы добавил, разрушительную, но это спросонья.

И опять Ичил мне начал, как и прошлые разы, трындеть про одно Желание, знание, понимание, умение, ограничение. Потом по второму кругу, про Желание, знание, умение, воображение и понимание. Сильно напоминает по своей образности и миллиону смыслов китайские трактаты по стратегии. Без комментатора не разберешь. И всё это с таким апломбом, будто он уже бога за бороду держит, а я здесь вроде тупого болвана, которому он снисходительно разрешает прикоснуться к сакральному знанию. Ну, я без него как-то с водой обходился, не помер, слава богу. Надо же, шаманишка, воспрял духом, старшим грубить начал. Мерзавец. Я его, можно сказать в люди вывел, а он!

— Ты мне понятным языком объясни, что в этих травах не так, а не читай мантры, будто я что-то в них понимаю!

Хреновый из него педагог, честно говоря. Умом то я понимаю, что он говорит, а вот прочувствовать не могу. Мозги, что ли, у нас по-разному устроены, не знаю. Нет понимания извращенных мыслеформ, которые может генерировать их воспалённый степной мозг. А употреблять Ичилову наркоту я не мог – мой разум протестовал против такого насилия. Видимо, боязнь наркотиков во мне гораздо сильнее желания что-то нового. В итоге, я окончательно рассердился и остановил его:

— Ты бы, Ичил, меньше рассуждал, а сделал дело. Приготовь микстуру, а как придет время, то есть, у меня появится какое жгучее желание, я её и употреблю.

— Просто так нельзя употреблять! — опять двадцать пять, — ты ел траву, вспомни, что ты хотел. Оттого всё и происходит.

— Всё, спи. Утром расскажешь, моя твоя не понимай.

Ичил обиделся, утих и засопел. Может, действительно, мне добра желает человек, а я на него полкана спустил. Потом стал последовательно вспоминать, что же я хотел в том бреду, когда попробовал водички с травой. Я хотел выжить любой ценой, плюс некоторые неистребимые подсознательные желания, типа, трахнуть всех баб и выпить всю водку. Чиста такие, мужские переживания предпенсионного возраста. И выжил и трахнул. Отсюда понятно, что в психике произошли определённые изменения. Грохнул несколько человек и не поморщился. Более того, готов был грохнуть ещё кого-нибудь. Совершенно нетипичное поведение для человека интеллигентного, в некотором смысле этого слова, а не серийного убийцы или киллера по найму. И агрессивная половая жизнь и наглое поведение – все складывалось в кучу. И здоровье – как у бычка-трехлетки, и зрение, и зубы новые, и вообще. А что хотел бы любой степняк, добравшийся до травы с водой? Славы, битвы, бабы. Тогда можно предположить, что басни про боотуров древности имели под собой какое-то веское основание. Только кто бы им дал той травы? Не ответив на этот вопрос, я и заснул.

Из моих грёз про светлое будущее меня к прозе жизни вернул звонок телефона. Еще не рассвело, а уже трезвонят. Это Талгат, и, судя по всему с кем-то еще. Пропуская мимо ушей его традиционные многословные приветствия, я с ужасом ждал, что он мне сейчас скажет про нападение, все убиты, один он спасся. Однако, начал разговор он про то, что вернулись его бойцы с Хотон Уряха и просят еще патронов.

— У них, что, война там была? — чуть не испугался я.

Если там схлестнулись, то следующие будем мы. Но понятно, если бы были стычки, Талгат начал бы как раз с них. Нет, начал совсем по-другому.

— Куда патроны делись?

— Они хвастались перед своими товарищами, — смущенно ответил мне Талгат, — все патроны расстреляли. Это я сам выяснил, они правды не сказали сразу.

Я возмутился. Хвастались, как круто они превращают в щепу здоровенные чурбаны. Потом расстреляли стадо баранов. Им было, вероятно, ужасно весело. Разумеется, перевели все патроны. Сказать, что я был взбешен – ничего не сказать. Был бы рядом – расстрелял бы, ей-богу. Я мысленно представил их самодовольные рожи, когда они гордо и с чувством собственного превосходства пуляют по овцам, и новый приступ ярости захлестнул меня.

— Зал… шкурку им на воротник, а не патроны! Пусть сдают оружие Сайнаре-хотун, а хвастаться пусть идут куда подальше.

И ещё много чего проорал, и сразу отключился. Позвонил Сайнаре и возвопил:

— Расстреляй их перед строем! Публично! Чтоб другим неповадно было!

— Милый, ты слишком возбужден. Успокойся. Ничего страшного, они просто станут кулутами и будут пасти овец.

— Ладно, — я отдышался от крика, — но старшего всё равно расстреляй. И забери у них всё оружие.

Истерика какая-то. Успокоился, отзвонился Тыгыну и сказал, что я снимаю с себя всякую ответственность за подобных чудаков. Пусть он сам воюет с таким контингентом. Тойон даже сказать ничего конструктивного не смог.

Нет, правы шаманы, запрещающие новые технологии. Этим ослам никакое новшество не впрок. Пусть без меня прогрессом занимаются. Пусть изобретут порох, пулю, фузею, штуцер, винтовку, убьют пять-шесть миллионов человек, может потом чуть-чуть поумнеют. То есть, точно говоря, на местных надеяться нельзя. Пусть скачут толпами по степи и колотят друг друга саблями. А спасением утопающих придется заняться самому. Настроение испорчено полностью и окончательно. Ичил, понимая, что его соплеменники накосячили сразу и намного, не встревает с поучениями. И Улбахай молчит. В общем, срочно ищу дырку и уезжаю отсель. Вернусь домой, заведу себе канарейку и фикус в кадке. На сервант поставлю слоников и займусь вышиванием крестиком. Всё нафик. Да, и ещё отключу интернет. Хватит мне приключений.

В растрёпанных чувствах я попросил Ичила устроить маленькую резку металла, чтобы пройти в дверь нормальным образом, а сам ушел кружным путём в подземелья. Адын, совэм адын, это у меня планида такая. Здесь меня не понимают, я не понимаю здешних, и нет ничего такого, чтобы нас объединило. Мизантропия моя достигла терминальной стадии, так что я с собой никого и не позвал. Пусть все знают, что я бука и бирюк. Примирить меня с несовершенным миром смогли семь булек, которые я плеснул в крышку от фляжки. Под землёй уже установилась нормальная температура, так что водочка пошла хорошо. На той жаре, что на поверхности пить невозможно. Я ж не алкаш какой-нибудь. Через некоторое, весьма непродолжительное время, жизнь стала налаживаться. Патроны мне уже показались сущей мелочью, что я разнервничался? Убивать-то всё равно их будут, а не меня. Я дал им возможность победить, а если они свои шансы расстреляли в белый свет, то с этого момента это не мои проблемы. Тем более, что нашелся таки санузел с водопроводом. Вполне себе цивилизованный сортир, с раковинами и унитазами. Я покрутил краны, в недрах труб хрюкнуло, завибрировало и пошла ржавая вода. Видимо что-то все-таки стронулось в подземных пластах от моих тектонических экспериментов. А может насосы заработали, но это совершенно неважно. Я слил ржавчину, дождался, пока не потечет что-то приличное и снял пробу. Просто вода. Потом выяснилось, что на первом ярусе в некоторых помещениях есть окна, правда засыпанные снаружи пылью и песком. Как-то они были снаружи хитро замаскированы, я ходил по округе и ничего такого не заметил. Гении маскировки их попрятали. Так я бродил по коридорам подземной базы, без цели, только поглядывал на планшет, пытаясь узнать, где же, собственно учебный центр? Или тот класс с партами и есть пресловутый университет? Или тут всё зашифровано настолько, что без переводчика из ГРУ не разобраться. Алкоголь стимулировал у меня не только мозговую активность, но и желудочная мышца начало о себе напоминать. Я ведь даже кофе утром не попил, с этими раз… гильдяями. И кушать уже хочется. А то пить натощак вторую – это просто моветон. По карте я нашел что-то навроде "едальни" и направил свои копыта в ту сторону. Столовая тоже исполнена по типовому проекту. Наверное, для нижних чинов, судя по количеству столиков. Такие же, как и на других базах, кремовые стены приятно гармонировали со светло-коричневым полом. Свет лился из потолочных плоских светильников. Такие же никелированные агрегаты, кофемолки, миксеры и тостеры. Я приник к планшету ещё раз. Поискал знакомое слово "кушать" в других частях базы. Нашел. Этажом ниже, помещение поменьше. Офицерский бар-ресторан? Я добавил еще пару глотков, муки голода стали нестерпимыми. Достал кусок колбасы, закусил. Пока еще разберусь с местной кухней, я ведь понимаю, что общаться с местной машинерией мне удаётся только по укурке, либо в стадии совершеннейшего опьянения, когда кушать уже не хочется, а только закусывать. Так что я поразмыслил, добавил еще грамм семьдесят и доел колбасу.

Переход на следующий этаж больше напоминал вход в подводную лодку, в смысле, что в кино у нас показывали именно подводную лодку, а не муляж, рожденный в муках нетрезвым режиссёром. Может я свернул опять не в ту степь, а может мы смотрели не то кино, но я спотыкнулся о комингс, меня повело. Я упал и пребольно стукнулся об угол какого-то шкафа и я высказал всё, что думаю о конструкторах этого убожества. На мои слова дзинькнул мелодичный звонок и по полу побежала зелёная стрелка. Я понял это как приглашение объясниться и принести мне извинения за этот злосчастный шкаф. Пошел по указателю. Лифт привез меня на другой уровень, больше всего похожий на лабораторию с медотсеком межзвездного лайнера. Хотя, что мы понимаем в межзвездных лайнерах? Стрелка подвела к столу с экраном. Я сел в кресло, подъехал поближе и спросил:

— Поговорить желаете? Выслушать претензии?

Стол ответил:

— Желать поговорить.

— Говори, — я не растерялся. Мы совсем дикие что ли, говорящих столов не видели? Раз уж кофеварки…

— Говори, — с той же интонацией ответил стол. Ну да, их говорящими людьми не напугать.

На экране появился рисунок человека.

— Человек, — сказал я.

Ну и понеслась. На экране появлялись разные рисунки, я называл их, стол повторял. Человек, мужчина, женщина, ребенок, планета, солнце, галактика, дерево, трава, лошадь и так далее. У меня в горле пересохло от таких длинных разговоров. Наконец стол мне объявил:

— Желай пройти дальнейший обследование?

Я пожелал. Зелёная стрелка меня по закоулкам. Механический голос предложил снять с себя тряпьё и принять душ. Хороший, приятный душ и даже был шампунь. После того шампуня у меня начали вылезать все волосы. То есть абсолютно все. Когда я смыл, наконец, с себя остатки былой роскоши, и провел рукой по голове, то понял, что ни моих кудрей, ни бровей, ни усов нет. Вот подлецы, а? Я стал голый, как пластмассовый пупс. Новобранец, значицца? Но стоять и переживать некогда, стрелка зовет и даже попискивает. Приглашение в анатомически-гинекологическое кресло. Оно меня распяло на мягких зажимах, предложило расслабиться и облепило электродами. Голову накрыла полусфера, вцепившаяся в кожу иголками. Да уж. Перед лицом образовался экран, на котором появлялись разные сцены, картинки, фрагменты фильмов. Эта белиберда мелькала перед лицом минут сорок, я уже начал раздражаться. Кино внезапно закончилось, и голос объявил свой вердикт:

— Раса Хомо, модифицированный биологический тип 2, класс 3, уровень технологического развития класс 3 плюс, уровень этического развития класс 3 минус, индекс интеллектуального развития 225. Базовые лингвистические и семантические точки установлены. Язык определён как модифицированный расширенный… раса… сектор… Считан лексический словарь с семантическими связями, определены базовые этические установки носителя. Загрузить лексический словарь коренной нации?

Я просипел:

— Загрузить!

В лицо мне пшикнуло чем-то вроде ароматизатора для туалетных комнат и я увял. Очнулся через неизвестное время, а машина мне говорит:

— Загружен базовый лексический словарь с семантическими связями в объеме старшего лаборанта имперских ВКС.

Ну да, человек – это звучит гордо. Это я понял. Остальная часть диагноза тоже звучала красиво, но бессмысленно. Яркий пример того, как из пустого переливать в порожнее, любимое занятие доктора Курпатова. Он объяснял свои теории настолько доходчиво, что я всегда чувствовал себя идиотом. Впрочем, я и сейчас недалеко ушёл, если меня за лаборанта приняли. Зато я сделал громадный шаг вперед, знание – сила, а знание языка коренной нации – сила вдвойне. За это можно простить этим железкам расистские высказывания.

Зелёная полоска пискнула, привлекая моё внимание. Ну, пойдём дальше, к вещевому довольствию. Мне предложили приодеться в соответствии с текущим социокультурным окружением или выбрать модель по своему вкусу. Кстати, мои шмотки, изрядно потрёпанные, лежали тут же, постиранные и выглаженные. Я отказался, у меня с прошлого раза шмотья – как у дурака фантиков.

Кушать хотелось уже нестерпимо, но подлый экскурсовод повёл меня дальше, точнее, мы вернулись к тому самому первому столу, с которого и началось их знакомство с моим русским языком. Поговорить со столом становилось доброй традицией. На этот раз тема беседы была конструктивной:

— Хомо, именующий себя Магеллан, с тобой говорит вычислительный центр третьей экспедиции имперской академии наук. Вы можете быть приняты на работу в основной состав экспедиции в качестве старшего лаборанта. Оклад ноль запятая один имперский кредит в час, плюс полевые, плюс премиальные, плюс за выслугу лет, плюс за звание, питание бесплатно, лечение бесплатно, проживание бесплатно, компенсация за связь, перемещение до места отдыха и обратно бесплатно раз в стандартный цикл. Вы согласны?

— Да, я согласен.

— Хомо, именующий себя Магеллан принят в основной состав третьей экспедиции имперской Академии Наук на должность старшего лаборанта. Приложите свою ладонь для идентификации и заключения контракта.

Я положил свою ладонь на контур, что-то там пиликнуло, из щели выползла пластиковая карточка с богатыми голографическими кренделями.

— Контракт заключен на неопределённый срок, расторгается по взаимному желанию сторон, либо в одностороннем порядке в соответствии с Уставом Имперской Академии Наук. Информация будет разослана по всем сегментам вычислительного центра после установления связи. Вопросы, пожелания есть?

— Есть хочу.

— Пройдите в зал номер семь по указателю.

Я вернулся в зал с кофеварками. Плюхнулся в кресло, опять передо мной возник экран с таблицей. Теперь я почти всё понимал, в том числе, что такое консомэ с профитролями, или, к примеру, отжатые пузлики по-флагмански. Но это изврат. Я потребовал второе верхнее левое крылышко горного пастакля, обжаренное в масле ойхо с сухариками по-тлабански. Соус майонез. С соусами надо осторожно, а то подсунут незнамо что, и буду бегать в гальюн каждые полчаса. Я, потирая руки и сглатывая слюну, ждал обед. Наконец, тележка привезла из кухонного отсека корыто с едой. М-дя. И что ж я не заказал биточки по-селянски с картофельным пюре? Крылышко более всего походило на сложенное втрое весло от боевой греческой триремы, с таким же количеством мяса на нём. В разные стороны топорщились плохо прожаренные перья. Хорошо, что я вовремя догадался заказать майонез, ибо сухарики благоухали сыром рокфор. Для гурманов, может быть оно и самоё то, но мы-то парни от сохи, нам бы что попроще. Ну и ладно, всё равно это пластмасса из кухонного синтезатора. Я сказал, что сыт, спасибо. Однако тележка объявила, что это крыло птеродактиля не помещается в стандартный кухонный утилизатор. Я махнул на неё рукой, дескать, делайте, что хотите. Никакой стандартизации, кто это всё проектировал? Я вытащил из рюкзака ещё немного вяленого мяса и начал его жевать. Вкуснотища. Запил это дело водочкой. У меня начался приступ гиперактивности и теперь хотелось поговорить. Хоть с кем-нибудь, но лучше всего с тем, кто тебя понимает.

С четвёртой попытки я таки попал на тот уровень, где находится говорящий стол. Лифт, оказывается ездил не только вверх-вниз, а еще по горизонтали. Запариться можно, пока найдёшь то, что тебе надо.

Я подошел к столу, присел к нему, требовательно постучал по столешнице.

— Алё, редакция! У меня вопросы есть.

— Вычислительный центр третьей экспедиции имперской академии наук готов отвечать на твои вопросы, старший лаборант Магеллан.

— К тебе как обращаться и откуда? Только одно рабочее место?

— Обращаться ко мне можно ВК-1017 бис, из любого места. Имплантировать кристалл прямого доступа к ВК?

— Да! — чудеса, или наука на марше.

Сзади подъехала тележка и холодной металлической лапой пришлёпнула мне за ухо клейкий кружок, а второй лапой подала стакан с какой-то бурдой.

— Выпить, ускоряет вживление. Приживётся в течении стандартных суток.

Никакой куртуазии, бездушные металлические монстры. Я выхлебал микстуру, за ухом чесалось.

— Скажи мне, о ВК-1017 бис, ЕС-1052 тебе не родня? А может ты искусственный интеллект? — меня просто пёрло поговорить.

— ЕС-1052 в каталогах не обнаружен. Я не искусственный интеллект. Я вычислительный центр третьей экспедиции имперской академии наук.

— Почему мне дали знания старшего лаборанта, а не, к примеру, начальника лаборатории?

— Данные в объеме начальника лаборатории хранятся в седьмом секторе вычислительного комплекса. Сектор недоступен. Загрузка сможет быть произведена при наличии связи с седьмым сектором.

Это механический вычислитель меня достал. Я рявкнул на него:

— Доложить состояние системы!

— Из двенадцати секторов вычислительного комплекса недоступны девять. Причина неизвестна. Потеря производительности семьдесят процентов, недоступны восемьдесят процентов баз данных. Узел энергоснабжения в рабочем режиме, нагрузка семь процентов. Линии связи исправны на тридцать процентов. Локальных телепортов исправны четыре из двенадцати. Глобальный телепорт – нет сведений. Магистральный телепорт – нет сведений. Комм-браслеты начальника экспедиции и его заместителей, начальников отделов, начальников секторов недоступны. Из тридцати шести спутников доступны ноль. Износ технических средств от пяти до девяносто девяти процентов.

У меня перед лицом мелькали графики, диаграммы и схемы. Всё, в общем, плохо. Разруха. Я хлебнул еще водовки и объявил:

— В отсутствие начальника экспедиции, как старший по званию, назначаю себя исполняющим обязанности начальника экспедиции, вплоть до установления связи с руководством и передачи полномочий.

— К исполнению не принято.