Белая кость, голубая кровь

Глава 8

По дороге я коснулся руки Есении, привлекая внимание. Когда Падшая взглянула на меня, сделал несколько незаметных знаков, складывая пальцы в определённые фигуры. Это был тайный язык Скуратовых, над которым я работал в последнее время. И первой, кто начал его изучать, стала Есения. Поначалу она удивилась, когда я сказал ей, что должен показать ей шифр рода, но затем поняла, что это знак доверия и серьёзности моих намерений взять её в жёны. Мы отрабатывали основные боевые элементы весь день. Благо, память у девушки была хорошая, и схватывала она налету.

Вопрос, который я задал, был: «Всё помнишь?» Есения едва заметно кивнула.

— Сюда, пожалуйста, — проговорил слуга, остановившись возле двери из резных панелей.

Он распахнул её, и мы вошли в просторный кабинет.

Валерий Голицын сидел за большим массивным столом с гербами, одетый в бархатный халат и домашнюю шапочку со свисавшей вдоль виска кисточкой. При нашем появлении он отложил бумаги, которые просматривал — или делал вид — и воззрился на меня. Затем перевёл взгляд на Есению.

— Добрый день, проговорил я, кивнув. Надеюсь, не отвлекли?

— Простите, что одет не для приёма, — помолчав, ответил бывший глава Шестого отдела. — Но полагаю, не ненадолго.

— Так и есть, Ваше Высочество.

— Кто ваша спутница, маркиз? Одна из Падших?

— Совершенно верно. И моя невеста.

Брови Голицына приподнялись.

— Вот как? Вы решили взять в жёны телохранительницу? Какими же исключительными талантами она обладает, что растопила ваше ледяное сердце? — на его губах появилась скабрезная ухмылка.

— Удивительными талантами, Ваше Высочество, — серьёзно ответил я. — Поэтому я и взял её с собой.

— Да? Ну, как угодно. Я не против компании красивой молодой женщины. Присаживайтесь, — Голицын указал на кресла, стоявшие перед столом. — Признаться, я всё же удивлён, что вы, маркиз, решили прихватить свидетеля нашего разговора. У меня сложилось впечатление, что он не для посторонних ушей. Конечно, эта милая особа ваша невеста, но вы уверены, что ей нужно знать, о чем пойдёт речь?

Он многозначительно уставился на меня.

— Не волнуйтесь, Ваше Высочество. У меня от Есении почти нет секретов. И надеюсь, что со временем их и вовсе не останется.

— Что ж, вам виднее. Итак, я вас слушаю.

— Видите ли, первоначальный план пришлось скорректировать.

— Да, это я понял. Ближе к делу, пожалуйста. Что вы хотите от меня? Я скоро покину город. Мне здесь больше не рады. Всё благодаря вашему… предшественнику. Надеюсь, вы сожрали его живьём?

Я улыбнулся.

— Вы настолько мстительны?

— Мелкий засранец разрушил не только мои планы. Ваши тоже пострадали. И не единожды. Иначе вы бы сейчас не сидели здесь в его обличье. Или я не прав?

— Совершенно правы. Но если бы вы устранили его вовремя, мне не пришлось бы занимать место Скуратова.

— Не скажу, что меня это расстраивает. Но ваш упрёк справедлив. Хотя и лишь отчасти. Маркиз оказался на редкость живуч. К счастью, его везение кончилось, — Голицын взглянул на Есению. — Всё же, как вам удалось склонить на свою сторону эту прекрасную особу?

— Всё просто. Маркиз не желал принимать её в род. А кое-кому этого очень хотелось. Амбиции — чудесный рычаг влияния.

Голицын понимающе кивнул.

— Что ж, поздравляю, — он холодно улыбнулся Есении, и та склонила голову в знак того, что принимает поздравление.

— Вы покидаете город, но мне нужны ваши связи, — сказал я, возвращая разговор в нужное русло. — Чтобы добраться до императора, мало просто попасть к нему на аудиенцию. Без поддержки ваших сообщников мне не занять место Его Величества.

Голицын побарабанил пальцами по столу. Было видно, что он о чем-то размышляет.

— Не желаете передавать плоды своих трудов? — спросил я.

— Честно говоря, да. У меня имелись собственные планы на наше сотрудничество. Так что мне нужны гарантии.

— Какого рода?

— Что я смогу вернуться, когда у вас всё получится. И не просто вернуться, а занять достойное место при дворе. У вас есть полномочия дать мне подобное обещание?

— Разумеется. Никто и не собирался оставлять вас за бортом. Ваш личный вклад в наше общее дело будет оценён по достоинству.

Мой собеседник кивнул.

— Рассчитываю на вашу верность своему слову. Значит, вам нужны связи с моими… товарищами?

— Теми, кто участвует в заговоре.

— Понимаю. Да, поддержка вам потребуется, тут вы правы. Вот только для начала мне нужно кое в чём убедиться. Уж простите.

— В чём именно?

— В том, что я говорю именно с представителем наших партнёров по ту сторону крепостной стены, — на губах Голицына появилась сдержанная улыбка. — Не сомневаюсь, что господин Скуратов разобрался в текущей ситуации, и всё, что я сейчас услышал, мог бы сказать мне. У него хватило бы хитрости и храбрости заявиться сюда, выдавая себя за лицедея, чтобы выманить у меня имена остальных заговорщиков. Так что надеюсь, вы не станете возражать, если я попрошу вас снять обувь.

Повисла пауза, в продолжении которой мы с Голицыным глядели друг на друга.

Не скажу, что не был готов к такому повороту. Напротив, я предполагал, что мой собеседник захочет убедиться, что его не разводят. С его стороны было бы глупо поверить на слово, что гость — аль-гуль в обличье маркиза Скуратова.

Однако просьба Голицына свидетельствовала о том, что он предполагал обман, а значит, подготовился. Скорее всего, поблизости находятся его люди — а возможно, даже и другие заговорщики-чародеи — готовые ворваться в кабинет в случае, если окажется, что посетитель не тот, за кого себя выдаёт.

На миг мелькнула мысль, справимся ли мы вдвоём с Есенией. Не слишком ли самонадеянно с моей стороны было заявиться в логово зверя только вдвоём? Но иного выхода не было. Да и теперь отступать поздно. Точка невозврата была пройдена, когда мы переступили порог кабинета.

— Разумеется, — ответил я, глядя на Голицына. — Вполне справедливое требование.

Я наклонился, чтобы развязать шнурки. И в тот же момент показал Есении тайный знак, служивший сигналом к началу атаки. Хозяин кабинета не мог его видеть, так как в этот момент мои руки скрывал стол, за которым он сидел.

Падшая никак не дала знать, что поняла меня. Умничка сохранила бесстрастное лицо. Однако её опущенная вдоль тела рука покрылась призрачным зелёным сиянием.

А в следующий миг под Голицыным разверзлась пропасть, в которую рухнули стол, кресло, и сам хозяин кабинета!