Белая кость, голубая кровь

Глава 41

Разместились за длинным столом. Я оказался напротив Маргасова. Вошёл помощник князя — Глеб Станиславович. Поприветствовал всех и занял место справа от Шувалова.

— Итак, господа, позвольте поблагодарить, что пришли на внеурочное собрание, — начал Пётр Дмитриевич. — Вам всем известен повод. Наш соратник, маркиз Скуратов, подвергся в последнее время некоторым нападкам со стороны людей со слишком развитым воображением. Иначе говоря, кто-то распустил слухи, что он нежить.

Присутствующие покачали головами, Самсонов послал мне сочувствующий взгляд.

— Следствием стал инцидент в Преображенской школе, — продолжил вещать Шувалов, — где я являюсь номинальным директором. Погибли ученики. Маркизу пришлось взять на некоторый срок академический отпуск. Очевидно, что всё это — происки врагов, либо его, либо всего клана. Я вполне допускаю оба варианта. Как вам известно, репутационная война не пустой звук, — он сделал многозначительную паузу, дождался кивков и продолжил: — Так или иначе, маркиз нашёл решение проблемы. Перед вами разложены копии императорской экспертизы, подтверждающие, что никакой нежитью он не является. Это официальный документ, который не подлежит сомнению. Вы согласны?

— Безусловно, — сказал Маргасов.

— Само собой, — кивнул Самсонов.

— Полагаю, ни у кого не возникнет сомнений в подлинности проверки, — проговорил Елагин. — И я рад поздравить маркиза с этой новой победой над врагами.

— Благодарю, — отозвался я.

Мы с Елагиным обменялись через стол вежливыми поклонами.

— От нас сейчас требуется не так уж много, — продолжил Шувалов. — Подписать открытое письмо, в котором члены совета клана выражают возмущение слухами о природе своего собрата и заявляют, что не разделяют их ни в коей мере. Это необходимо нас всем. Есть возражения?

— Конечно, нет, — сказал Самсонов, беря лежавший перед ним листок. — Полагаю, письмо будет опубликовано в прессе?

— Непременно, — ответил князь.

— Хорошо. Лично я готов.

— Спасибо, Константин Валерьевич, — сказал я барону.

— Полагаю, тут не может быть двух мнений, — проговорил Маргасов. — Конечно, ни один из нас не верит и не верил, что маркиз — нежить. Это просто нелепо!

— Значит, все согласны поставить свои подписи? — обведя взглядом баронов, спросил Шувалов.

— Очевидно, что даже один отказ лишит письмо смысла, — сказал Елагин. — Тот, кто откажется, автоматически признается либо в том, что верит нелепым слухам, либо в том, что питает к господину Скуратову личную неприязнь.

— Ни к чему объяснять очевидное, — холодно проговорил Маргасов. — Это и так всем понятно. Давайте письмо, Пётр Дмитриевич.

— Я позволил себе свою подпись уже поставить, — сказал князь, кивнув помощнику.

Тот вытащил из папки письмо и положил перед Елагиным, который сидел к нему ближе остальных.

Я пронаблюдал, как бароны поставили внизу документа свои подписи и выдавили на сургуче, который любезно зажигал для них помощник Шувалова, оттиски родовых печатей. Когда Маргасов последним проделал это, он вернул письмо Добрянскому.

— Благодарю вас, господа, — проговорил князь. — Надеюсь, со временем выяснится, кто стоял за слухами о маркизе, и мы примем меры, чтобы подобное не повторялось. Я держу это дело на личном контроле.

Я тоже поднялся.

— Позвольте и мне выразить признательность, господа, — сказал я, поочерёдно глядя на баронов. — Это важно для меня, и мне радостно знать, что вы поддерживаете своего собрата.

После непродолжительного обмена любезностями бароны разъехались. Я тоже собрался возвращаться в замок. Шувалов вызвался проводить меня до двери.

— Насчёт личного контроля, — сказал он на прощанье, — это были не пустые слова. Расследование ведётся, и я узнаю, кто пытался тебя дискредитировать, Николай. Полагаю, будет не так уж сложно разговорить хотя бы одного из тех, кого подбивали бросить тебе вызов на Арену. После опубликования письма с результатами экспертизы взявшие с тебя контрибуцию будут чувствовать себя не в своей тарелке. По крайней мере, некоторые.

— Хорошо бы, — сказал я. — И уверяю, что я вам крайне признателен, Пётр Дмитриевич. Вы всегда можете рассчитывать на мою лояльность.

— Рад слышать, Николай, — серьёзно сказал Шувалов, глядя мне в глаза.

В течение следующих дней я следил за Вэй-Дуном. Китаец посещал чуть ли не каждый день какие-то места. Даже на почту захаживал. Похоже, его хозяин вёл с кем-то активную переписку. Бывал также старик в общественной бане, парикмахерской и кофейне, где выпивал большую кружку какао с шоколадным пирожным. Я делал пометки, а потом прикидывал, как можно обратить его привычки против него. Но, к сожалению, пока вариантов намечалось немного. Старик был параноидально осторожен. Даже столовые приборы использовал свои — доставал из внутреннего кармана упакованные в тубус палочки и ел ими. Садился всегда за разные столики. Требовалось последить ещё хотя бы неделю, чтобы убедиться, что мои наработки чего-то стоят, и выбрать лучшую. Благо, времени до Нового года было ещё много, и я мог себе это позволить.

Письмо было опубликовано на следующий день после собрания совета клана. Я получил кучу письменных поздравлений, также меня навестили друзья. Особенно была довольна Каминская. Ещё бы: как официальной невесте, ей было крайне важно, чтобы жених имел чистую репутацию. Уверен, её отец тоже был рад.

В замке полным ходом шли приготовления, которые Павел лично контролировал и потому находился там почти безвылазно. Меня старался не дёргать, но периодически доставал всякими вопросами. Я отдал прислуге приказ выполнять все его требования, но на всякий случай всё-таки велел охране следить и докладывать о том, что происходит в замке. Как говорится, бережёного Бог бережёт. Из-за большого количества посторонних секьюрити приходилось работать буквально на износ, и при желании кто-нибудь мог протащить в особняк что-то нежелательное. Например, бомбу.

За два дня до торжества я вывез Есению по магазинам. Хоть моё предложение руки и сердца не афишировалось, было бы совершенно немыслимо, чтобы будущая жена не присутствовала на празднике в качестве гостьи. Платье, сумочку и туфли выбирали два с лишним часа. Есения была смущена, но к покупкам отнеслась ответственно. Как-никак, женщина — лицо мужчины. Если можно так выразиться.

Наконец, настал день моего рождения. Хотя я бы лучше отпраздновал день перерождения.

С самого утра царил переполох. Павел буквально с ума сходил и загонял всех, кто попадался ему на глаза. Я прятался в своих покоях, но это оказалось бесполезно. Наконец, смирившись, я отдался неизбежному и до самого вечера вникал во всё, что ему приходило в голову. Устал так, что уже никакого праздника не хотелось. Кажется, княжич и сам это заметил, потому что смилостивился и отпустил меня часик поспать, принять душ и переодеться.

— Ты тиран, — сказал я ему напоследок. — Зелёному клану очень повезёт, если однажды ты станешь его главой.

Павел усмехнулся.

— Честно говоря, надеюсь, это будет ещё не скоро.

— Лично я буду каждый день молиться за здоровье твоего отца всем богам сразу, — заверил я его и поспешил в свои покои, пока княжич не передумал и не припряг меня ещё к чему-нибудь.

Поспать не поспал, но малость отдохнул. А затем переоделся и спустился в холл, где предстояло встречать гостей. Собираться они начали через двадцать минут.

Не скажу, что мероприятие разительно отличалось от прошлогоднего, хотя Павел явно постарался придумать побольше оригинальных развлечений. Мне приходилось общаться с гостями, особенно с некоторыми — вроде отца Каминской — принимать поздравления, слушать тосты и наблюдать за тем, как росла гора подарков, за которой зорко следила служба безопасности. Некоторые незаметно уносились в другое помещение и проверялись. Не знаю, по каким признакам они выбирались. Некоторые презенты в дом не поместились, так что их оставили во дворе на лужайке. Меня, конечно, особенно радовала военная техника и образцы нового оружия. Можно будет после праздника испытать его на полигоне.

За ведь день, пожалуй, случилось лишь одно примечательное событие.

После ужина, когда гости переместились в зал, где играл живой оркестр и планировались танцы, ко мне подошёл Шувалов.

— Николай, ты помнишь наш недавний разговор после совета клана? — спросил он так, чтобы слышать его мог только я.

— Разумеется, Пётр Дмитриевич.

Князь кивнул.

— Мне удалось кое-что сделать. Один из тех, кто взял с тебя компенсацию за смерть родственника, после публикации открытого письма почувствовал, что был к тебе несправедлив. Как я и предсказывал. К тому же, у него с нашим кланом давние деловые отношения, и он хотел бы их сохранить. В общем, я попросил Павла, чтобы он включил его в число приглашённых.

— Этот человек сегодня здесь?

Шувалов кивнул.

— Он пришёл, чтобы с тобой поговорить. Ждёт тебя в малой гостиной.

— Понимаю: ему не нужно, чтобы кто-то видел, как мы общаемся.

— Именно. Он и так рисковал, придя сюда.

— Благодарю, Ваша Светлость. Я немедленно с ним встречусь.

— Считай его добрую волю принесением извинений.

— Так и сделаю. А вам он назвал имя того, кто подбивал его бросить мне коллективный вызов?

— Назвал. Но ему важно сказать его тебе лично. Полагаю, он немного побаивается… последствий того инцидента с компенсацией, — Шувалов едва заметно улыбнулся. — Как ни таись, а твоя репутация бежит впереди тебя. Ладно, иди, тебе ведь наверняка не терпится с ним поговорить. Я тебя тут пока прикрою.

Разумеется, я поспешил в малую гостиную. По пути прихватил парочку Падших. Опять же — на всякий случай. Пусть за дверью постоят.

Когда я вошёл, то увидел невысокого мужчину лет пятидесяти с небольшим, подтянутого, в сером двубортном костюме, красном галстуке и такого же цвета волосами. При моём появлении он сразу встал и сделал навстречу два неуверенных шага.

— Господин Скуратов… Позвольте представиться: Анохин Родион Сергеевич.

Я протянул ему руку, которую он пожал с заметным облегчением. Я помнил этого человека: он прибыл среди прочих гостей в компании обворожительной и довольно молодой жены. Но не думал, что это один из родителей убитых мною учеников. Надеюсь, он не задумал напасть, выдумав покаянную историю. Потому что его смерть здесь в День моего рождения вызовет скандал. А с меня их и так довольно.

— Прошу, присядем, — сказал я, указывая на кресла. Так, по крайней мере, между нами окажется журнальный столик. — Князь заверил меня, что у вас имеется важная информация.

— Так и есть, — кивнул Анохин, садясь. — Видите ли, Красный клан издавна сотрудничает с вашим. Мы соседи, как-никак. И, несмотря на то, что я был вынужден затребовать контрибуцию после того досадного случая… Сами понимаете, вопрос репутации. Тем не менее, я чувствую, что с вами обошлись несправедливо. И, кажется, именно моя дочь спровоцировала ту драку, закончившуюся столь трагично.

Видимо, он был отцом чокнутой девицы, пытавшейся «изгнать» меня с помощью креста.

— Я вам глубоко сочувствую, — сказал я. — Но вы правы: на меня напали, и мне пришлось защищаться.

Анохин кашлянул.

— Наверное, я должен принести извинения.

— Прошу, не нужно. Мне было бы неловко принимать их от скорбящего отца.

Мой собеседник благодарно кивнул.

— К сожалению, иногда случаются ситуации, когда нет чёткого понимания, как следует себя вести, — проговорил он.

— Увы, это так. У вас есть информация для меня?

— Да. Надеюсь, наш разговор останется между нами.

— Не сомневайтесь. И позвольте заверить, что я крайне высоко ценю ваше… участие в моей судьбе.

— Меня настойчиво уговаривал присоединиться к коллективному вызову один человек. Не знаю, зачем ему это. Я отказался, как вы знаете.

— Кто он, господин Анохин?

— Чеботарёв Александр Николаевич. Серый клан.

Хм… Об этом субъекте я слышал не впервые. Кажется, он владел заводами, работающими на оборонную промышленность. Вероятно, я перехватил у него часть заказов.

— Благодарю, — сказал я, вставая. — Ещё раз примите заверения в моей искренней признательности. А теперь вам, наверное, лучше присоединиться к гостям.

— Надеюсь, эта информация окажется вам полезной, — проговорил, поднимаясь, Анохин.

Выпроводив его, я направился в кабинет и связался с отделом разведки. Когда Свечкин взял трубку, сказал:

— Юрий Михайлович, мне нужно полное досье на Чеботарёва Александра Николаевича из Серого клана. Включая данные по его окружению и сфере деловых интересов. Кажется, они как-то пересеклись с нашими. И выясните, связывает ли его что-нибудь с Анохиным Родионом Сергеевичем из Красного клана.

— Принял, Ваше Сиятельство. Немедленно этим займусь.

— Будьте любезны.

Повесив трубку, я прошёлся по комнате. Если Анохин не пытается подставить Чеботарёва, то, скорее всего, Серый решил устранить конкурента на военном рынке. Или, по крайней мере, подорвать его репутацию. Мою репутацию. И очевидно, что он не остановится. Придумает ещё что-нибудь. Возможно, даже не погнушается какой-нибудь более серьёзной подставой, а то и покушение организует.

Вероятно, в ближайшее время придётся им заняться…