ГЛАВА 58


Гриверы почти мгновенно остановились, втянув в себя свои страшные орудия и вырубив прожектора. Моторы внутри киборгов выключились. Всё затихло. И эта дверь...

Томас вырвался из когтей своего преследователя и рухнул на пол. Несмотря на множество порезов и ссадин на спине и плечах, им овладело такое ликование, что он даже не знал, как его выразить. Он хватал ртом воздух, смеялся, всхлипывал, плакал, опять смеялся...

Чак бочком отодвинулся от гриверов и стукнулся о Терезу — та сжала его в объятиях, крепко притиснув к себе.

— Это всё ты, Чак! — твердила она. — Мы так закопались в дурацком коде, что и в голову не приходило осмотреться и найти что-то, на что можно нажать. ЖАТЬ — последнее слово, последний кусочек головоломки...

Томас снова засмеялся и удивился, что он ещё способен на это — после всего, через что пришлось пройти.

— Она права — это ты спас нашу шкуру, парень! Я же говорил — ты нам понадобишься! — Томас поднялся на ноги и полез обниматься с остальными. Он был на седьмом небе от счастья. — Чак, ты прямо долбаный герой!

— А как там с другими? — кивнула Тереза на вход в Нору. Ликование Томаса поутихло, он тоже обернулся к люку в потолке.

И словно отвечая на его вопрос, кто-то проскользнул в чёрное отверстие. Минхо. Залитый кровью и покрытый колотыми и резаными ранами с ног до головы.

— Минхо! — радостно воскликнул Томас. — С тобой всё в порядке? А как остальные?

Минхо, шатаясь, шагнул к закруглённой стене туннеля, оперся о неё и остался стоять, тяжело, натужно дыша.

— Мы потеряли массу людей... Там, наверху — столько крови, самая настоящая бойня... А потом они вдруг все остановились. — Он помолчал, набрал полные лёгкие воздуха и с шумом выпустил его. — Это всё вы. Не могу поверить — действительно сработало...

Из люка вывалился Ньют, за ним Котелок, Уинстон и другие — всего восемнадцать человек, считая Минхо. Теперь в туннеле находился двадцать один приютель. Все, кто дрался в Лабиринте, были еле живы, изодранная в клочья одежда насквозь пропиталась человеческой кровью и маслянистой слизью гриверов.

— Что с остальными? — Томас боялся ответа на этот вопрос.

— Осталась половина, — еле слышно ответил Ньют. — Остальные мертвы.

Больше никто не сказал ни слова. Воцарилось долгое молчание. Наконец Минхо прервал его:

— Знаешь, что? — сказал он, выпрямляясь во весь рост. — Половина мертва, но вторая-то половина жива, чёрт возьми! И никого не ужалили — как Томас и говорил. Надо убираться отсюда.

«Слишком много, — горестно думал Томас. — Слишком много смертей». Его радость поблекла, перешла в скорбь — двадцать человек погибло. Конечно, если бы они не попытались сбежать из Лабиринта, то умерли бы все, один за другим. И хотя Томас лично знал не всех отдавших свои жизни приютелей, сердце у него болело за них. Такое огромное количество трупов — да разве можно это считать победой?!

— Валим отсюда, — сказал Ньют. — Живей!

— Куда валим? — спросил Минхо.

Томас указал в конец тёмного туннеля.

— Мы слышали — там открылась дверь. — Он постарался не думать о цене, заплаченной за победу — о потерянных детских жизнях. Тем более что сами они вовсе ещё не были в безопасности.

— Тогда уходим, — отозвался Минхо и, не дожидаясь реакции других, пошагал туда, куда указывал Томас.

Ньют кивнул. Другие приютели отправились за Минхо. В конце концов в у компьютера остались только Ньют, Чак, Томас и Тереза.

— Я иду последним, — заявил Томас.

Никто не стал возражать. Ньют, за ним Чак и напоследок Тереза исчезли в туннеле — тьма поглотила и их самих, и лучи их карманных фонариков. Томас поплёлся следом, даже не бросив прощального взгляда на мёртвых гриверов.

Минутой позже впереди раздался крик, потом второй, третий... Крики постепенно затихали, словно те, кто их издавал, падали в бездну.

По колонне идущих прошёл шепоток, и наконец новости достигли замыкающих.

— Говорят, там, в конце спускной жёлоб, вроде детской горки, — сообщила Томасу Тереза.

У Томаса тошнота подкатила к горлу. Действительно, весьма похоже на игру — по крайней мере, для тех, кто соорудил всё это.

Он слышал затихающие крики и визг приютелей, оказавшихся в голове колонны. Затем последовали Ньют и Чак. В свете Терезиного фонарика тускло блеснул металлический жёлоб, круто уходящий вниз.

«Думаю, выбора у нас нет», — передала она Томасу.

«Я тоже так думаю». У него было сильнейшее предчувствие, что кошмар ещё не кончился. Единственное, о чём он молил судьбу — чтобы в конце спуска их не поджидала очередная стая гриверов.

Тереза с бесшабашным визгом скользнула вниз. Томас последовал за ней, не дав себе времени на раздумья — была не была, всё равно хуже Лабиринта уже ничего не случится.

Он бросился в крутой полёт по жёлобу, смазанному для лучшего скольжения какой-то маслянистой гадостью, воняющей соляром и перегретым пластиком. Юноша попытался замедлить спуск, тормозя ладонями о стенки жёлоба, но из этого ничего не вышло — склизкая дрянь покрывала всё вокруг — и металл, и камень.

Туннель эхом отзывался на вскрики и повизгивания приютелей. Томасом овладела паника: ему так и мерещилось, что всех их проглотило какое-то гигантское чудище, и теперь они скользят вниз по пищеводу — того и гляди приземлишься прямо в гадостное содержимое его желудка. И словно мысли парня материализовались, запах изменился — теперь воняло гнилью и сыростью. Томаса затошнило, и ему стоило невероятных усилий не облевать себя с головы до ног.

Туннель закручивался в спираль, замедляя спуск, и вскоре Томас врезался в Терезу, угодив ей ногами в голову. Он тут же подобрался и почувствовал себя самым несчастным человеком в мире. Они продолжали спуск; время, казалось, немыслимо растянулось, а может и остановилось вообще.

Они описывали круг за кругом в бесконечном штопоре. Желудок скручивало от отвратительного ощущения слизи на теле, от вони, от непрекращающегося вращения. Он уже собрался повернуть голову вбок и вырвать, но тут Тереза издала резкий вскрик — на этот раз эха уже не было, — а ещё секундой позже Томас вылетел из туннеля и приземлился прямо на девушку.

Повсюду, громоздясь друг на друге, валялись тела; приютели, кряхтя и постанывая, пытались выбраться из кучи малы. Энергично работая руками и ногами, Томасу удалось сползти с Терезы и, отдалившись ещё на несколько футов, он, наконец, освободил свой желудок от его малоценного содержимого.

Дрожа от пережитых волнений и не совсем соображая, что делает, он отёр рот ладонью — и обнаружил, что та покрыта маслянистой слизью. Он сел и брезгливо принялся вытирать пальцы о пол, одновременно оглядываясь по сторонам. Увидел, что все остальные приютели, приведя себя в относительный порядок, опять сбились в тесную группу и тоже осматриваются, пытаясь понять, куда попали. Когда Томас проходил через Превращение, память показывала ему это место, но как следует он разглядел его только сейчас.

Они находились в просторном подземном зале — таком обширном, что мог бы вместить с десяток Берлог. Всё помещение, от пола до потолка и от стены до стены, было забито различной аппаратурой, опутано проводами и уставлено компьютерами. С правой от Томаса стороны зала стояли в ряд штук сорок больших белых контейнеров, похожих на огромные гробы. В стене напротив находились широкие стеклянные двери — свет был направлен так, что невозможно было увидеть, что расположено по ту сторону стекла.

— Смотрите! — воскликнул кто-то, но Томас уже и сам увидел. У него перехватило дыхание, кожа покрылась гусиными пупырышками, а по позвоночнику словно пробежал противный холодный паук.

Прямо напротив испуганных детей в стене простирался горизонтальный ряд затемнённых окон. За каждым из них сидел человек — здесь были и мужчины, и женщины, все как один бледные и истощённые — и наблюдали за происходящим в зале, внимательно вглядываясь в стекло прищуренными глазами. Томаса пробрала дрожь — эти люди были похожи на привидения, на злых, голодных, истощённых призраков, которые и при жизни-то были глубоко несчастны, а уж после смерти...

Но Томас, безусловно, знал, что это никакие не призраки. Перед ними сидели люди, пославшие их в Приют. Люди, лишившие их нормальной, человеческой жизни.

Создатели.


Загрузка...