Банкет на перекрёстке

19. Зона

Восточные окрестности Тёмной долины

Лёгкий ветер тянул по небу вялые облака и лениво шелестел жухлой листвой. Чуткий нос слепого пса жадно ловил запахи мха, грибниц и преющего валежника, к которым приплетался вожделенный душок пролитой крови, заветренной, свернувшейся, но оттого не менее будоражащей и вызывающей в брюхе голодные спазмы. Пёс с ночи крался на этот запах, но теперь, когда еда была совсем близко, он последний раз поймал ветер и попятился в ближайшие кусты. Впереди появилась опасность, и двигалась эта опасность именно туда, где находилась пахнущая кровью еда. Слепой пёс не мог видеть движущиеся между кустов фигуры военных, но чувствовал, что опасности много, очень много. Пёс последний раз втянул носом воздух и опустил голову в траву.

Идущий проводником военстал поднял руку и замер, сложив пальцы в кулак. Трое спецназовцев, шедших сзади, тоже застыли и повторили знак. Следом остановилась замыкающая пара. В гарнитуре отрывочно цыкнуло, и рука следопыта указала сквозь кусты, за которыми на фоне края леса просматривался широкий прогал просеки. Командир разведгруппы приложил к глазам бинокль и матернулся одними губами. Колыхание листвы серьёзно ограничивало обзор, но он сумел рассмотреть на опушке три явно не растительных объекта и жестами распределил задачи обеих пятёрок. Головной дозор перестроился уступом и медленно двинулся в указанном направлении. Вторая пятёрка осталась на дистанции, обеспечивая прикрытие с флангов.

За кустами открылась опушка леса, из которой прямо на просеку выходила заросшая травой тропа. На опушке, напротив тропы, в траве лежали тела, рядом с которыми покоился их нехитрый скарб.

Не приближаясь к трупам, три стрелка взяли на прицел сектора по фронту. Четвёртый по знаку командира принялся осматривать трупы. Тела ещё не успели завонять в полную силу, но мухи уже облепили щедрую кормушку, и бойцу пришлось натянуть на лицо москитную сетку.

Следопыт тем временем, двинулся по кругу, изучая место перестрелки. Едва вторая пятёрка подтянулась и заняла позиции, он тихо присвистнул и указал пальцем на торчащий из травы колышек. Разглядев рядом подрезанный дёрн, поднял руки и выразительно изобразил руками взрыв. Все замерли, кроме сапёра, который выдернул из разгрузки тяжёлый сканер и медленно двинулся к подозрительному месту. Сканер пискнул и выдал на дисплей три светящихся точки. Одна совпадала с подрезанным дёрном, две другие располагались ближе к деревьям, где при внимательном рассмотрении в траве обнаружился второй колышек. Через пять минут к кучке найденного у трупов барахла легли три испачканные землёй мины в пластиковых корпусах. На вопросительный взгляд командира сапер утвердительно кивнул и, прикуривая сигарету, процедил сквозь зубы:

— Партия та же, что с грузовика сняли. Три здесь, остальные дальше в лесу, насколько сканера хватает. Похоже, всю тропу запломбировали…

— Бибик на связи, — негромко перебил радист, стягивая гарнитуру. — Просит доложить обстановку…

Командир приложил наушник к уху, нажал тангенту.

— Здесь Березников. В квадрате семьдесят восемь имеем минированную тропу на Берлогу и трёх жмуров примерно двухдневной свежести. То ли их кто-то спугнул, то ли они кого-то спугнули, но минёры даже крайние колышки не выдернули… Приём.

Он оглянулся на следопыта, слушая хриплый голос из наушника, подал знак сворачиваться и снова вдавил тангенту передачи.

— Есть отходить на базу.

Бойцы быстро собрали найденное оружие и боеприпасы. Сапёр, обмахнув ладонью песок, засунул мины в брезентовую сумку и вопросительно поглядел на командира.

— Надо бы табличку поставить, а то погробится народ.

Березников отрицательно качнул головой.

— Вряд ли. В сторону Берлоги, кроме местной швали, уже никто не ходит. Так что зафиксируй координаты на карте, а там разберёмся.

Он указал направление отхода, и разведгруппа быстро двинулась по обратному маршруту.

Когда военные скрылись за деревьями, из ближайших кустов выбрался слепой пёс, больше похожий на скелет, обтянутый шелудивой шкурой. Неровные пятна с почерневшими корками отмечали недавние попадания пуль, после которых он отстал от стаи, валяясь в полудохлом состоянии. Тяжёлая регенерация практически выжрала собачье тело, доведя его до состояния мумии с подведённым к спине брюхом, выступающими рёбрами и сухими, как трости, лапами. Подняв безглазую голову, пёс повёл носом по ветру и, пошатываясь, направился к еде, которую, на его счастье, до сих пор не учуяли другие звери…