Банкет на перекрёстке

10. Зона

Дорогога с Кордона на Промзону в районе ферм

Заросли колючего кустарника стали реже. Впереди среди переплетения ветвей уже проглядывал прицеп-вагончик, оставленный на самой обочине ещё после первой аварии.

— Вон уже и дорога, — сказал Ждан и двинулся дальше, прикрывая лицо локтями. — Считай, прямой путь на базу. Ещё засветло дома будем.

Ветки с богатырскими шипами скребли по рюкзакам, цепляли капюшоны «горок» и норовили хлестнуть по глазам. Из-за этой досадной помехи ни один, ни другой не видели, что происходит за прицепом у дороги. Едва они выбрались из зарослей, впереди захлопали выстрелы, заставив обоих броситься на землю. Выставив на звук автоматы, вгляделись между спущенных колёс вагончика. Впереди между деревьев метались бурые холки кабанов. Слышалось их утробное рычание и похожий на крысиный писк. Самих крыс с земли было не разглядеть, но двое сталкеров, крутящихся спина к спине, регулярно переносили огонь с кабаньих туш себе под ноги.

— О, знакомая лысина… — выдохнул Ждан, и нажал кнопку включения своего ПДА. — Ты справа! Цель — кабаны, мелочь потом!

Макар уже был на ногах. В два прыжка долетел до вагончика и, выглянув из-за угла, выцелил ближайшего секача. Его автомат отрывисто захлопал одиночными. Слева донеслись короткие очереди Ждана. Животные резко дёрнулись прочь от неожиданных выстрелов с тыла, но тут же пошли по кругу, закладывая очередной атакующий вираж. Ждан с Макаром двинулись в стороны от прицепа. В секторе стрельбы мешались окружённые зверьём сталкеры, и приходилось стрелять только по крайним кабанам.

Свалив по одному зверю, оба сменили позицию. Ждан заметил развернувшуюся к нему вереницу крысообразных и, дав очередь, схватился за магазин.

— Меняю!

Макар дернул стволом в его сторону, несколько раз выстрелил по авангарду атакующих тварей, похожих на сильно изуродованных тушканчиков. Потеряв три особи, стая брызнула в стороны, но подобно рыбьему косяку снова стянулась в кучу и потекла на второй заход. Атакованные кабанами сталкеры сориентировались в ситуации но, начав отступать к подмоге, натолкнулись на крысообразных. Несколько особей вцепились зубами в ботинки лысого и он, не удержавшись на ногах, повалился в траву. Его лохматый напарник выстрелил в набегающего кабана, но тоже был атакован из травы мелкими тварями и завертелся, сбрасывая их с себя. Раненый секач не остановился. Долетев до лысого, взмахнул тяжёлой окровавленной головой и подцепил его за ногу. Сталкер перевернулся в воздухе и упал сбоку от зверя.

Макар, уже не опасаясь задеть лысого, открыл огонь по кабану. Зверь в запале развернулся к новой цели, но ранения сделали своё дело, и он рухнул на подломившихся ногах.

Сбоку ударил автомат Ждана, и ещё один кабан завалился возле лохматого сталкера. Тот судорожно пихал патроны в дробовик и не сводил глаз с последнего, самого матёрого зверя. Вожак стаи умудрился остаться без единого повреждения и теперь заходил по дуге на оглушённого падением лысого. Закончив манёвр, кабан рыкнул и, взрывая копытами землю, начал разгон. Лысый, развернувшись на живот, выпростал руки с зажатым в них пистолетом. Выстрелы его АПС заглушил залп трёх стволов, и кабан, будто натолкнувшись на стену, рухнул в полуметре от лысого. Тот в сердцах замахнулся на зверя пистолетом и тяжело сел.

Оставшиеся на ногах стрелки перенесли огонь на снующих вокруг крысообразных. Твари инстинктивно сыпанули в стороны но, отбежав на безопасное расстояние, двинули по большому кругу, снова стекаясь в стаю.

Лохматый спешно подскочил к напарнику и, уцепив за руку, помог подняться. Кровь из рваной раны на ноге пропитывала разодранную штанину.

— Заряжаемся, Батоша, заряжаемся! — прорычал лысый, хромая к своему автомату.

Поменяв обойму в пистолете, поднял автомат, отсоединил обмотанную изолентой связку и вщёлкнул устье полного магазина. Батон, закончив перезарядку, потащил из кармана перевязочный пакет. Ждан кивнул Макару, чтобы контролировал мелочь, сам достал пару ампул и одноразовый шприц.

Лысый прислонился к сосне и, раздвинув обрывки штанины, глянул на ногу. Батон разорвал пакет, присел возле него, соображая как лучше наложить повязку. Лысый поддёрнул штанину.

— Пока потуже перетяни и уходим. Займёмся ближе к базе, там спокойней.

Батон облизал губы и принялся за дело. Ждан тем временем наполнил шприц, кольнул лысому в плечо.

Тот скосил глаза.

— Эт чё за ширево? Кстати, привет!

— Привет, Кочерга! — ответил Ждан, выдёргивая шприц. — Антистолбнячная вакцина. А это — от бешенства.

Он втянул через иглу содержимое второй ампулы.

Позади захлопали быстрые выстрелы. Все трое обернулись. Макар, мягко двигаясь на полусогнутых ногах, методично посылал пули в кружащих перед ним крысообразных. Отогнав стаю на пару десятков метров, ловко поменял магазины и, держа тварей на прицеле, отступил вдоль дороги, уводя стаю за собой.

Ждан с Батоном тем временем закончили оказание первой помощи и, перераспределив ношу, двинулись в сторону базы. Ждан обернулся к отставшему Макару.

— Как там у тебя?

— Норма, отходите! — отозвался Макар вполоборота. — Патронов на дороге оставь.

— Добро! — отозвался Ждан и потянул из карманов полные магазины.

Через сотню метров он остановился, положил на асфальт боеприпасы и догнал Кочергу.

— Лысый, ты как?

— Не дождётесь, — буркнул тот сквозь зубы и раздосадовано добавил. — Задолбала эта живность за последние дни. Будто я её магнитом притягиваю.

Ждан улыбнулся, подцепил руку Кочерги, положил себе на плечо, чтобы тот мог опираться.

— Не любишь ты её просто. И живность отвечает тебе взаимностью.

— Ну ты меня ещё поучи, гринписовец! Тебя-то она, гляжу, прямо обожает, — Кочерга кивнул назад. — Или твой молодой эту живность любит?

Ждан улыбнулся, обернувшись на Макара, барражирующего в полусотне метров с поднятым к плечу автоматом.

— Это же он по необходимости…

Сзади прохлопали несколько беглых выстрелов, и снова наступила недолгая пауза. Ждан принялся считать выстрелы, чтобы при необходимости подбросить Макару дополнительные патроны. Но стая скоро отстала, решив, что трупы собратьев или кабанов гораздо более лёгкая добыча, чем отстреливающиеся двуногие. Скоро Макар догнал спутников, вернул нерастраченный магазин и, забрав у Ждана рюкзак, зашагал чуть позади всех. Когда дорога пошла под уклон, Ждан прищурился. Впереди, за чахлым коровником с проваленной крышей, в небо плыл жиденький дымок. До слуха доносился припев знаменитого сталкерского хита, который орали несколько глоток:

Внезапно гитара брякнула мимо темы и звуки оборвались.

Батон выпростал из-под рукава ПДА, поглядел на экран. На вопросительные взгляды спутников пожал плечами.

— Пятеро. Бандиты так открыто сидеть не будут. Военным тут вроде делать нечего, скорее всего свои — долговцы или одиночки. Хотя… у долговцев другие песни…

Он опустил рукав, взялся за автомат. Макар тоже перехватил оружие поудобней и выдвинулся вперёд. Когда стало видно расположившихся вокруг огня сталкеров, облегчённо опустил ствол.

Их подход тоже запеленговали по ПДА. Сидящие у костра держали оружие наготове, но разглядев, среди гостей раненого, успокоились. Подвинувшись, освободили место и продолжили добивать тушёнку, запивая её чаем.

— Здоровья честной компании! — поприветствовал Макар. — Можно мы у вас чуток перебинтуемся?

— И вам не хворать, — ответили от костра, с интересом рассматривая прибывших. — Бинтуйтесь на здоровье.

Макар выбрал место, положил рюкзаки. Ждан подвёл хромающего Кочергу, усадил на край бревна. Батон не мешкая поставил перед ним его рюкзак, сам уселся напротив. Ждан тем временем достал литровую бутыль водки и аптечку. Скрутив бутылке крышку, отпил по очереди с Макаром и передал Батону. Батон жадно приложился к горлышку и, довольно крякнув, поставил бутыль рядом с Кочергой. Тот отложил рюкзак и, встав на колено, положил перед собой полиэтиленовый свёрток.

Остальные сталкеры искоса поглядывали, как лысый раскладывает на пакете его содержимое. Рядом с перевязочным материалом легли небольшой пузырёк, блистер с хирургической иглой и мультитул с плоскогубцами.

Срезав временную повязку, Кочерга закатал рваную штанину, обмотал бинтом стык ноги с голенищем коркорана и потянулся за водкой. Ополоснув руки, потряс ими в воздухе, взял с пакета пластиковый пузырёк. Полив ногу тонкой струйкой, промокнул кровь, оглядел рану и ещё раз полил антисептиком.

Макар уже понял, что он собирается делать, выщелкнул из аптечки шприц-тюбик анестетика.

— На-ко, кольни.

Кочерга смахнул рукавом бисеринки пота. Помотал головой.

— Прибереги до более серьёзных дырок.

Сталкеры переглянулись с круглыми глазами, а Кочерга уже вынимал из упаковки крючковатую иглу. Зажав её в плоскогубцах, зло гаркнул и подцепил край раны. Протыкая неподатливую кожу, даже высунул язык от старания.

Сидящий с краю сталкер заворожено сгрёб початую бутылку, ливанул водки в рот и с громким звуком проглотил. Ждан ухмыльнулся, наблюдая за реакцией случайных зрителей. Те во все глаза смотрели, как игла раз за разом натягивает кожу, протыкает её и волочит за собой белёсую нить. Сочащаяся кровь, проложила по бинту маслянистую дорожку и образовала рядом с ботинком тёмную густую лепёшку. Стянув половину раны, Кочерга остановился, глубоко вздохнул и, ещё раз взревев, продолжил штопку.

— Как ты так можешь? — пробормотал крайний сталкер.

— Да я в молодости маленько шил, — медленно ответил Кочерга, стягивая последний стежок. — Так, для себя. Руки-то помнят.

— Прям как Рэмбо, — похвалил другой уважительно.

Батон хмыкнул и снисходительно поглядел на говорившего.

— Не, брат. Все их рэмбы по сравнению с Кочергой нервно курят в тамбуре общего вагона.

— Заткнись, — сквозь зубы выдавил Кочерга. — А то я щас расплачусь от умиления, — он сменил плоскогубцы на ножницы и обрезал нить. — Или лопну от гордости, а это грех.

Сталкеры загоготали. Крайний глянул на Ждана, скосил глаза на бутыль. Ждан кивнул, и водка пошла по кругу. Когда круг завершился на Кочерге, тот уже закреплял повязку. Глянув на склянку, отрицательно покачал головой.

— Нее, это только душу травить. Дошибайте уже, а нам ещё до Промзоны хромать.

Пока бутылка совершала последний круг, Кочерга побросал оставшийся от перевязки мусор в костёр и, убрав инструменты, поднялся.

— Сами-то не к Сидоровичу собрались?

Крайний сталкер затянулся и, прищурившись от попавшего в глаз дыма, кивнул.

— К нему. А чё?

— Да не, ничё. Прогуляйтесь, если не лень. Только Сидорыча нет. Вместо него сейчас заместитель…

— С некошерными расценками, — зло добавил Батон. — По беспределу дерёт.

Сталкеры переглянулись. Один недоверчиво посмотрел на Кочергу.

— Дык и Сидорович вроде не дёшево барыжил.

— Не дёшево? — переспросил Кочерга с насмешкой. — Да Сидорович по сравнению с этим — Мать Тэрэза в приступе безмерной щедрости. Впрочем, ступайте, сами прикинете.

Сталкеры поскучнели, знали, что Сидорович на Мать Тэрэзу походил не очень.

Кочерга, подвигав ногой, посмотрел на напарника и шагнул к дороге.

— Двигаем.

Батон поспешно набросил рюкзаки и затопал следом. Ждан помахал рукой оставшейся компании и, догнав спутников, зашагал рядом с Кочергой. Макар какое-то время шёл последним но, решив что на оставшемся отрезке пути со спины нападения не будет, выдвинулся на десяток шагов вперёд. Расчёт оказался верным. Через полчаса, там, где дорога сворачивала на финишную прямую и проходила мимо болотистой низинки, из-за кустов вынырнули с полдюжины слепых псов. Пока они водили носами по ветру, Макар успел завалить троих, после чего остаток стаи предпочёл ретироваться и стремительно растворился в зарослях. Батон для острастки пару раз пальнул по кустам, но картечь лишь срезала пару веток на месте промелькнувших собак.

Макар повертел головой, быстро перезарядил оружие и, пропустив спутников мимо себя, направился к кустам. Догнал минут через пятнадцать, лицо было задумчивым.

Ждан заметил тёмное пятнышко на манжете его куртки.

— Чё ты там копошился?

— Пульс проверял.

— Ну и как?

— У двух действительно чё-то трепыхалось. Редко правда, скорее конвульсивно, но трепыхалось.

— Для их регенерации и такого пульса хватает.

Макар пожал плечами и, разглядев вдалеке ограду Промзоны, снова выдвинулся вперёд.

Кочерга выждал, пока он отойдёт подальше и понизил голос, чтобы слышал только Ждан.

— Где твой молодой так шмалять научился?

— Так? А хрен его знает. Может просто любит это дело, как и ты. Ты вот, например, где научился?

— Ну, я, вроде как, профессиональный старый военный.

Ждан улыбнулся.

— Ну а он, вроде как, профессиональный юный партизан…

Последний отрезок пути прошагали молча. Вспотевший под двумя рюкзаками Батон берёг дыхание. Кочерга настырно держал темп ходьбы, слегка припадая на зашитую ногу, а Макар со Жданом, с оружием наготове, внимательно просматривали окрестности дороги. Когда впереди показалась баррикада поста, немного расслабились, но стволы убрали только проходя между угрюмых дозорных, не сводящих с них прицельных взглядов.

Добравшись до заветного закоулка, свернули к общаге и двинулись цепочкой по узкой дорожке между цехами.

Батон вздохнул и оглянулся на напарника.

— Вроде пришли.

— Не тормози, — проворчал Кочерга сквозь стиснутые зубы.

Он почти не хромал но, судя по гримасе на лице, это давалось ему не легко.

Вахтёр, разглядев среди входящих раненого, протянул сквозь прутья решётки дежурную аптечку. Батон махнул рукой, что сами справятся и тот, бросив взгляд на предъявленные ключи, вернулся на место.

Спустившись по гулкой лестнице, все четверо остановились, пожали руки, устало двинулись в разные стороны коридора. Батон скрежетнул ключом в замке, пихнул дверь плечом и, ввалившись в комнату, с грохотом свалил рюкзаки в угол. Кочерга задержался на пороге, оглянулся на попутчиков. Макар уже скрылся в помещении, а Ждан, будто почувствовав его взгляд, тоже оглянулся.

— Не самый плохой день был! — констатировал Кочерга.

— Бывали и похуже, — согласился Ждан и, отсалютовав ключом, ступил в комнату.

Макар сбросил рюкзак возле кровати, повесил автомат на спинку и, присев поверх одеяла, принялся расшнуровывать ботинки.

— Не скучно у вас тут.

— По-разному бывает, — ответил Ждан, пристраивая оружие на тумбочке. — Иногда и хочется поскучать, да не выходит. Кстати, пока не забыл…

Он выдвинул ящик тумбочки, достал четыре гранаты. Две положил на тумбочку Макара.

— Эт тебе.

— Ого! Вот это уже серьёзные фрукты, — довольно проговорил Макар.

— Завтра первый полновесный рейд, надо быть во всеоружии.

Ждан повалился на кровать и, потянувшись, блаженно закрыл глаза. Последние годы приучили его использовать любую возможность для отдыха.

Сорок пять лет, приправленные ишемией и старыми травмами, постоянно напоминали, что он уже давно не тот бодрый лось, что мог с утра до вечера носиться по оврагам, с двумя рюкзаками и, иногда, с подругой на плечах. Теперь организм мог выдавать скорость и мощность не дольше полуминуты, и в ситуациях, требующих выносливости и здорового сердца, Ждан компенсировал былую прыть, отточенными навыками, интуицией и опытом. Там, где порой не справлялась пышущая здоровьем молодёжь, выигрывали способность рационально мыслить и умение рационально действовать. В критических ситуациях его скупые движения и вовсе казались со стороны вялыми и ленивыми, но многие сильно ошибались принимая такую манеру поведения за слабость и неспособность действовать быстро и жёстко. Ждан не только мог, но и был готов стремительно взорваться в любую секунду, используя все остальные секунды для сохранения и восстановления сил. Вот и сейчас, растянувшись на кровати, он с наслаждением отмечал, как боль в спине стихает, а ноющие ноги постепенно приходят в порядок.

Через несколько минут блаженного покоя о своём существовании напомнил желудок. Что-то невнятно буркнув, он будто включил вакуумную установку, и под ложечкой весьма ощутимо засосало. Ждан открыл глаза и обернулся к Макару.

— Какие мысли насчёт пожрать?

— Самые положительные! — ответил тот. — Осталось определить, где и что?

Ждан сел, почесал седую бороду.

— Можно здесь кое-что из сухпайков сообразить. А можно в баре горяченького похлебать. По вечерам там весь «цвет общества» трапезничает.

— Тогда давай в баре. Заодно народ посмотрю, да и сухпай сэкономим.

Макар поднялся, сунул распущенные шнурки внутрь ботинок и двинулся к умывальнику. Не спеша намылил руки, тщательно сполоснул и, набрав в ладони воды, с удовольствием умыл лицо. Сдёрнув с гвоздя полотенце, уступил умывальник Ждану.

— Стволы берём?

— Не-а, — ответил тот отфыркиваясь. — Воевать там не с кем, да и охрана за порядком бдит.

— Ну и славно.

Макар вынул из карманов магазины и каталог-регистр. Уложив боеприпасы на тумбочку, повертел брошюрку в руках и, свернув трубочкой, сунул обратно в карман. Ждан усмехнулся.

— А это зачем?

— Привык за ужином прессу читать, — пояснил Макар.

Ждан хмыкнул, открыл дверь.

— Ну пойдём, читатель.

Макар шагнул в коридор. Дождался, пока старший навесит замок, зашагал к выходу. Перед лестничной площадкой притормозил, указал взглядом в сторону двери, за которой скрылись Кочерга с Батоном, задал давно вертевшийся на языке вопрос.

— А это что за ребята?

— Лохматого зовут Батон, — ответил Ждан, ступая на лестницу. — В Зону попал сезона два назад, когда провалил экзамены в мореходном училище. Звёзды с неба ему конечно не светят, но парнишка нормальный, пока не испорченный ни духом наживы, ни бездумной жестокостью.

— А тот, который «портной»?

— Лысый-то? — Ждан замолчал, проходя мимо вахтёра. Продолжил уже на улице. — Это Кочерга. В Зоне пятый сезон. Приезжает на полтора-два месяца, бродит с Батоном и сваливает по своим делам. Достаточно известная на материке личность. Офицер какого-то подразделения в отставке. Говорят, даже работал в какой-то кучерявой конторе типа Газпрома. В общем, мужик в порядке.

— Чё ж он в Зоне-то забыл?

— Сложно сказать. Может свой характер здешним экстримом проверяет, может в командировках от своего ведомства. Одно точно, что он в Зоне совсем не ради хабара. Возможно его тянет сюда среда, под которую его специально затачивали на службе. Тут ведь, по сути, та же вечная горячая точка, с той лишь разницей, что действовать приходится не по приказу, а сугубо на своё усмотрение. Хочешь — идёшь в рейд, не хочешь — не идёшь. Сам себе командир, от распорядка дня до планирования и проведения операции. Никому ничего не должен и ни за что ни перед кем не отвечаешь.

— А ты как с ним? По-соседски?

— Да как-то само собой получилось. Я ему однажды ненароком кайф обломал. На него подвыпившие свободовцы залупились впятером у бара, а я мимо проходил. Ну и влез с дурацким вопросом: «Господа, это частные разборки, или я могу поучаствовать?». Они пока соображали, что ответить, пока рассматривали, пока прикидывали наши габариты, пыл поубавился. Пообещали, что мы ещё встретимся и двинули к себе на базу. Ну а мы с Кочергой — в общагу. Он поначалу злился, что я ему хорошую драку расстроил. Потом слово за слово, слово за слово. Глядь, а во многих вопросах понимаем друг дружку с полуслова. Мы оказывается в один год и в один месяц родились, с разницей в три дня.

— А эти свободовцы потом вас не встречали?

— Не-а. Они через несколько дней в Зоне накрылись. Пошли в Тёмную Долину и нарвались на бандитов. Тех человек восемь было, матёрые. Старшего свободовца сразу наповал, остальные стали отступать, да влезли на комариные плеши. Один Батон и остался.

— Вот этот самый Батон? — изумился Макар.

— Угу, — подтвердил Ждан. — Этот самый. Он тогда до ночи в плешах пролежал, потом чудом выбрался, и кое-как дополз до дороги. Там его Кочерга и подобрал, грязного и мятого, как газета в сортире.

— Именно Кочерга? — Макар потряс головой. — Вот тебе и гримаса судьбы!

— Угу. И Кочерга решил, что это неспроста. Взвалил на горб и притащил в лазарет к воякам. Теперь вместе ходят…

Небо над Зоной уже потеряло большую часть дневного света, и вход в бар выглядел ярким квадратом на фоне тёмного силуэта бывшего гаража. В глубине маячил охранник в выцветшей штормовке. Скользнув взглядом по незнакомцам, он зевнул и лениво полез за сигаретами.

На повороте бетонной лестницы, спускающейся в Бар, скучал второй охранник. В воздухе отчётливо ощущался кабацкий дух, которого утром не было. Миновав последние ступеньки, Ждан с Макаром остановились в дверях. Почти все столики были заняты, но в отличие от обычных заведений народ не торопился занять угловые и крайние, а, казалось, стремился обосноваться поближе к стойке и середине зала.

В синеватом тумане табачного дыма был виден центральный стол, с сидящим на нём лохматым мужиком в выцветшем комбинезоне. Седые длинные космы будто вздёрнуло ветром, и они так и застыли в стремительном свободном порыве. Не менее седая щетина густо покрывала щёки, скрадывая худобу сухого лица, на котором удивительно блестели глаза в обрамлении частых морщинок. Живо жестикулируя, мужик, казалось, рассказывал какую-то интересную байку, но до слуха доносились странные наукообразные термины.

Разглядев свободный столик в дальнем углу, Ждан, стараясь не греметь башмаками, мягко двинулся вдоль стены. Макар, так же бесшумно скользнул следом. Добравшись до места, сели лицом к выходу. Ждан поймал взгляд бармена, знаками заказал поесть на двоих. Макар, заворожённый азартной речью выступающего, дёрнул Ждана за локоть.

— Это чё за оратор?

— Академик! — вполголоса пояснил Ждан.

— Настоящий академик? Здесь?

— А кто знает, может и настоящий. Говорят, он ещё с первой аварии в этих местах торчит.

Брови Макара скакнули на лоб.

— Сталкерит в таком возрасте?

— Да нет, конечно, — улыбнулся Ждан. — Сам он в Зону уже давно не ходит. Разве что в научный лагерь выбирается, когда туда отряд долговцев или военных в рейд направляют.

— А чё так?

— Говорят, что его после второго взрыва очень круто в Зоне прижало. Теперь ни в Зону ходить, ни из Зоны свалить не может. А тут он нужный человек. Консультирует, даёт советы, инструктирует бродяг за долю от их предстоящего хабара.

Иногда вот такие ликбезы устраивает. Послушать действительно бывает чего. А после лекций ему либо подогрев от благородных старателей, или гонорар от бармена перепадает.

Макар кивнул и прислушался к оратору.

Академик, воодушевлённый вниманием публики, уже прочно оседлал любимого конька. Голос звучал звонко, долетая до самых дальних закоулков зала.

— По типу энергетического взаимодействия все известные на сегодня артефакты делятся на несколько основных типов… — Академик воздел кулак и принялся выпрямлять пальцы. — …Это поглотители, накопители, излучатели, катализаторы, резонаторы и генераторы! — он добавил к растопыренной пятерне большой палец второй руки и прервался, чтобы промочить горло. Глотнув из стакана, утёр губы рукавом и продолжил с прежним энтузиазмом:

— Так хорошо вам известная «батарейка» являет собой источник энергии самого широкого спектра. А «колючка», к слову, типичный поглотитель. Некоторые, артефакты, рождающиеся на стыках аномалий, соединяют в себе сразу ряд свойств. Например, поглощает радиацию и генерирует биополе, входящее в резонанс с биополем живых клеток, что способствует мощной регенерации живых организмов.

Вы спросите, откуда берётся та самая энергия в артефактах? Отвечу: из тех самых аномалий, которые и порождают артефакты, но… — Академик осёкся и, пригладив шевелюру, проговорил уже другим тоном. — …Это уже тема для следующего нашего урока… Точнее это уже тема для диссертации.

Закончив речь, он выпрямился и с достоинством принял заботливо наполненный слушателями стакан. Только сделав глоток, сел за стол и со вкусом закусил.

Бармен покопался у себя за стойкой, и в динамиках по её краям щёлкнуло. Шумок в зале перекрыл голос Кабана.

— Сёдня у меня, ребята, ностальгическое настроение. Будем слушать Витюшу свет-Цоя… и тэк скэзэть повышать ваш долбаный культурный уровень.

Бармен нажал кнопку пульта, и в баре зазвучали аккорды вступления. Громкость была умеренной, как раз такой, чтобы беседующим не приходилось повышать голоса.

Макар улыбнулся.

— Дискотека за счёт заведения?

— И для души, — сказал Ждан. — Кстати, у Кабана на удивление хороший вкус. Я тут ни разу не слышал попсы или блатняка. Хотя среди публики иногда и попадаются любители заказать «хиточек для населения».

— И как тогда?

— Тогда бармен посылает их Филе или к Боре… эт два знаменитых эстрадных пидора конца прошлого века.

Макар усмехнулся. По-новому посмотрев на Кабана, обвёл взглядом зал. Желающих беседовать было не много. Сталкеры слушали «Кино».

В дверях застыл охранник, который заслышав первые аккорды, выдвинулся с лестницы, чтобы лучше слышать. Теперь он подпирал стену и, глядя в пространство перед собой, тихо курил. Губы то и дело едва шевелились, подхватывая строчки песни. Интересный феномен, подумал Макар, сколько лет прошло, а Виктор Цой с удивительным постоянством рекрутирует в свои слушатели всё новые и новые поколения. Двенадцати-пятнадцатилетние не слушают классику Битлов, но мгновенно ощущают родными песни погибшего в прошлом веке автора.

Охранник дослушал последний припев, сморгнул глазом и, смяв окурок, двинулся на свой пост.

Бар быстро заполнялся посетителями. Макар с интересом рассматривал прибывающую публику. По любопытным взглядам и нетронутой краске камуфляжа легко вычленял новичков. Распознавал и ветеранов с глазами людей, знающих себе цену. Потрёпанные костюмы бывалых сталкеров, с латаными-перелатанными коленями и локтями, были выбелены стирками и ползаньем по-пластунски. У других, ещё не добравшихся до стирки, одежда представляла собой пропылённые и заскорузлые от грязи или крови дерюги, а во взглядах читались усталость и постепенно отступающее перед алкоголем нервное напряжение.

При появлении очередного посетителя за соседним столом кто-то присвистнул.

— О, вот и Полтишок объявился.

Ждан бросил взгляд на вход и снова уставился в стакан. Макар покосился в сторону вошедшего. В дверях остановился гладко выбритый, лоснящийся как блинчик, парень лет двадцати пяти. Новенький выглаженный камуфляж на общем фоне смотрелся почти фраком. На шее красовался небрежно намотанный красный с белым спартаковский шарф.

Головы знакомых сталкеров поворачивались, кивали. Кто-то приветственно поднимал ладонь, кто-то сдержанно салютовал, дёргая двумя пальцами от уха. Довольный Полтишок уже пробирался между столиков, похлопывал по плечам, ударял в подставленные ладони, щерился усталым рожам знакомых. Бармен оторвал взгляд от страниц гроссбуха, почесал карандашом за ухом, сделал музыку потише.

— Где пропадал?

— На большую землю катался с оказией, — проговорил Полтишок и, показав бармену четыре пальца, уселся за центральный стол. — Прогуливал, так сказать, честно добытый хабар, поправлял здоровье и набирался сил.

— О как! — усмехнулся Кабан, вынимая четыре рюмки. — А это не ты, случаем, перед отъездом из Зоны целый «калейдоскоп» уволок? Про это уже легенды ходят, причём среди бандитов. Будто бы кому-то удалось с немеряным хабаром от мародёров живым уйти.

— Может и я, — подмигнул Полтишок. — Только не мне от них удалось, а им от меня… и то не всем.

Теперь уже и головы незнакомых сталкеров в предвкушении занятной истории обернулись в его сторону. В скудной на досуг Зоне, лучшим отдыхом считался сон, а лучшим развлечением — послушать рассказ о чужих похождениях. Помня об этом, Полтишок вытянул под столом ноги в новых песочного цвета берцах, принял заказанные рюмки водки и, опрокинув первую, начал свой рассказ.

— Знаете про резервные бункеры, которые вояки в том году бросили? Так вот один из них кому-то удалось раскупорить. После того плита-задвижка так и осталась приоткрытой. Хабара, конечно, нету, но убежище в порядке, не засраное, ничейное и надёжное. Добро пожаловать всем, кто не ссыт так далеко забираться.

Так вот недели три назад мы с Берталетом в тех местах барражировали. Ну и забарражировались с тамошним урожаем бирюлек так, что прозевали первые признаки внеочередного выброса. Глядь, а в воздухе уже бисер проглядывает и небо грозовеет. Я пару раз крикнул, да то ли разошлись уже далековато, то ли сквозь ветер ничё не пробилось. ПДА уже, само собой, глючит, ни вызов послать, ни меток разглядеть. В общем, чую, один остался, а до выброса хрен да маленько. Душа в башмаки провалилась, в башке дурные мысли вертятся, мол, отгулялись на этом свете и я, и Берталет. В общем, ломанулся я к тем бункерам, как вепрь за свиноматкой. А уже сумерками накрыло, гремит вовсю, земля того и гляди с небом местами поменяются. Чудом выскочил на расковырянный бункер, тут уж не до осторожности — выброс припирает, ну я с разбегу туда и нырнул. А там, плоть твою, четвёрка мародёров на лёжку забралась. Аккурат с дверью копошились, чтобы закупориться. Упирались без оружия, всеми четырьмя, задвижка-то тонны полторы весом.

Полтишок сделал солидный перерыв на вторые пятьдесят грамм беленькой и, смакуя внимание к своей персоне, продолжил:

— Вот под эту самую задвижку, в тот самый бункер, посерёд той самой компании влетаю я. Мародёры в ступоре зависли: то ли плиту задвигать от выброса, то ли оружие хватать и меня мочить. Пока они зенки таращили я, не будь дурак, хвать гранату. Колечко дёрнул, чеку зажал и стою с эфкой в протянутой руке, как Ильич с кепкой на площади горисполкома.

Полтишок картинно поднял руку и, согнув пальцы, со свирепым лицом оглядел слушателей.

Послышался недоверчивый смешок.

— Стои́т статýя в лучах заката, — прокомментировал кто-то из-за дальнего столика. — А вместо хрена в руке граната…

Несколько сталкеров заржали, но на них зашикали, чтобы заткнулись. Бармен скептически выгнув бровь, оторвался от калькулятора.

— Ну и чё дальше?

— Чо-чо? — передразнил Полтишок, опуская руку. — Дальше самое смешное. Следом за мной в бункер вваливаются Берталет и кровосос. И наступает немая пауза… как у Чехова в пьесе «На дне».

В баре повисла тишина. Сталкеры с подозрением косились на рассказчика, не тронулся ли умом. Кто-то уже вертел вилкой у виска и разочарованно махал рукой. От дальнего столика вновь подали голос.

— Вообще-то пауза была у Гоголя, в «Ревизоре».

— Та брэшет! — резюмировали с другого конца бара. — Як Троцкий.

Полтишок презрительно скривился.

— Не веришь, вон у Язычника спроси.

Все взоры медленно перекочевали на столик в углу. Макар спрятал удивлённый взгляд, уткнулся в тарелку, исподлобья покосился на Ждана. Бармен вновь подал голос:

— Неужели было?

Ждан, разглядывая дно стакана, нехотя двинул плечами.

— Только раз в десять быстрей, чем он рассказывает. — негромко проговорил он и аккуратно влил в рот остатки водки.

— Ну ни хрена себе! — буркнул бармен. — Если б Язычник не подтвердил, я б спросил, где в зоне трава растёт, с которой такие макли мерещатся.

Внимание бара снова обратилось к Полтишку. Тот победно покосился на публику и церемонно поднял третью рюмку.

— Выпить водки полтишок, это радость для кишок…

— Ладно, не тяни! — поторопили из-за соседнего стола. — Чё дальше-то?

Полтишок утёр губы, оглядел публику.

— А дальше все таращатся на кровососа, кровосос сверкает зенками на нас, Берталет, как зомби, хрипит «Мочи!» и дёргает курок, как заведённый. А у самого автомат на предохранителе.

Тут мародёры бочком, бочком и к своему оружию. Берталет наконец рассмотрел мародёров и задёргал автоматом то на них, то на кровососа, а я получается аккурат посерёдке торчу, как камень в почках. А снаружи уже небо полыхает, в бункере по полу отсветы как от сварки. Чую, ещё маленько и всем кранты, или от кровососа, или от мародёров, или от выброса, или от моей гранаты.

Полтишок понизил голос.

— И тут в углу бункера поднимается куча мусора, а из-под неё всплывает Язычник с автоматом наперевес и командует: — «всем стоять-бояться, оружие на пол, три шага от двери!»

У мародёров вообще тяпки на грудь попадали… Я гранату обеими руками зажал и тоже на полуспущенных, подальше от задвижки. У входа один кровосос остался, он-то нашего языка не понимает… И тут эта зверюга поднимает ручищи, берётся за плиту и задвигает её наглухо…

Полтишок опрокинул четвёртую рюмку и, показав бармену три пальца, полез за сигаретами. Бар зашелестел в нетерпеливом ожидании кульминации событий, но понимал, что Полтишок до конца выдержит причитающуюся перед финалом паузу.

Ждан кивнул Макару и поднялся из-за стола.

— Пойдём-ка ложиться. Завтра рано вставать, а нам ещё стволы бы почистить…

Макар нехотя встал, с плохо скрываемой досадой направился к выходу. Поднимаясь по лестнице, вздохнул.

— Может сам тогда дорасскажешь?

— Что дорасскажешь? — не понял Ждан. — Ты про эту историю? Это ж обычный сталкерский эпос. Там всё гораздо проще было. Бункер этот точно не люди вскрыли, потому, что когда я его обнаружил, там не было ничего, что остаётся в сталкерских схронах. Да и сдвинуть дверную задвижку человеку не по силам. Там стали больше тонны и обесточенный сервопривод.

Хорошо в полу, в самом углу обнаружился люк в аккумуляторный блок. Небольшая коробка два на два метра, но переждать выброс вполне гоже. Я туда лесного мусору натаскал, присыпал люк сверху, чтобы в глаза не бросалось, ну и взял бункер на заметку на случай внезапного выброса. Тогда как раз такой случай и выпал. Я по первому признаку выброса доскакал до бункера, забрался в аккумуляторную, а тут сверху шум. Я фонарик выключил, патроном щелку расшиперил, и слушал, как они с задвижкой маются. Ну а потом как Полтишок рассказал. Сначала он, потом Берталет с кровососом завалились. Ну, думаю, сейчас у кого-нибудь крышу сорвёт и начнётся. Потому и вылез… поруководить.

— А кровосос?

— А кровосос, я думаю, и был хозяином того логова. Уж больно ловко он с задвижкой управился. Видать не первый раз там от выброса прятался. И заскочил туда в последний момент, не ожидая встретить всю эту компанию.

Макар покачал головой.

— Ну и чё дальше?

— Да ничё, пересидели. Как сверху отгремело, кровосос люк отчинил и рванул восвояси. Потом мы со сталкерами двинули. Полтишок хотел мародёров на месте завалить, но я сказал, чтобы не загаживал помещение. Так и ушли, забрав их стволы. Так что Полтишок в чём-то прав. Не ему с «калейдоскопом» уйти удалось, а им тогда удалось остаться. И, судя по тому, что эта история дошла до Кабана, кто-то из оставшихся всё-таки выжил.

— А что за «калейдоскоп»?

— «Калейдоскопом» тут называют полную подборку артефактов определённого типа. Такая подборка, если её поместить в сильное магнитное поле, или в зону действия аномалии, вроде бы может сама генерировать новые артефакты. Платят за «калейдоскоп» хорошие деньги. Берталет со своей долей сразу домой намылился, у него там мать с младшей сестрой. Теперь и на жизнь хватит, и учиться наконец пойдёт на биофак. Он с детства мечтал с дельфинами работать. Теперь, глядишь, мечта исполнится. А Полтишок, вон, вернулся. Хотя вряд ли весь навар спустил.

— Ну, деньги-то спустить большого ума не надо, — резонно заметил Макар. — Я видал таких счастливчиков, девки, пьянка, казино и без штанов на вокзале с бомжпакетом.

Ждан покачал головой, свернул на дорожку к общаге.

— Нее, выпить, конечно, он любит, но на прочие глупости не разменивается. Просто его уже прихватило Зоной. Приключения, адреналин. Да и жизнь тут понятней и ясней…

Сумерки опускались с неотвратимостью морского прилива. Накапливаясь в закоулках, они расползлись по дорожкам и вскоре затопили всю территорию промзоны. Редкие прожектора самых обитаемых строений желтели одинокими маяками и только подчёркивали сгустившийся мрак. Входу общаги тоже досталась скупая порция света. Висящий над дверью фонарь выхватывал из темноты овальный участок стены и кусок бетонной плиты у порога. Ждан ступил на освещённый пятачок, распахнул дверь и, показав вахтёру ключ, двинулся к лестнице. Макар ступал следом, как тень. По просьбе охранника придержал дверь, чтобы дать ход свежему ночному воздуху. Сквозняк потянул наружу табачный дым, который попадая в свет фонаря становился видимым и скручивался в причудливые узлы.

В конусе света на секунду появился тёмный силуэт и тут же бесшумно исчез за приоткрытой дверью. Охранник на вахте вздрогнул от внезапного движения в коридоре, но узнав нашивку на плаще вошедшего, кивнул и вернулся к чтению книги. Визитёр молча исчез на неосвещённой лестнице, ни единым звуком не выдавая свого присутствия.