Авиор

Глава 17. Возвращение в Нимуочь.

Возвращение в стан своего Анклава было не таким эпохальным, как я себе его представлял. Когда мы чуть ли не столкнулись лбами с отрядом наших разведчиков, на нас сначала бросились с кулаками, а только потом пару раз зарядив мне по лицу, бойцы разобрали знаки различия на нашей с Биними формой, и сменили гнев на милость. В этот раз засыпав вопросами, а не ударами. Вот только из-за усталости на грани с полным истощением, единственное, что я смог выдавить из себя - это просьбу доставить нас к палатке медицинской помощи. Нас с Бини парни услужливо взвалили на наспех сооруженные носилки. А вот нашего раненного пленника заставили прийти в себя отвешиваемые ими тумаки и пинки, и при помощи них же погнали в подразделение, куда потащили и нас. Участь пленника была не завидной, но я не имел сил возразить по поводу применяемых к нему методов мотивации. А привести разумных доводов, что того сперва следовало бы допросить, прежде чем избивать, я так и не смог, отключившись от слабости.

В палатке нас сразу взяли в оборот, причём Биними уложили на кровать, сразу же приступив к осмотру и лечению, а вот меня, приведя в чувство каким-то мелким флаконом, источающим резкий запах, оставили просто лежать на кровати. Медицинский персонал, проходя мимо, косился с недоумением. Видимо браться за лечение хоруса, коим меня все считали, тут никто не спешил. Но один из молодых санитаров всё же подошёл и поинтересовался что со мной приключилось. Я быстро, в меру возможного, обрисовал ему свои проблемы, что мне казалось были видны невооруженным взглядом - глубокий порез на груди, чрезмерная бледность ввиду потери крови и истощение от большой затраты сил. Сняв верхнюю часть формы и смыв запекшуюся кровь с ранения, медбрат обнаружил почти зажившую лёгкую царапину, которую просто плотно обмотал бинтами и направил в столовую, чтобы я съел двойную порцию. Других рекомендаций он не озвучил, переключив своё внимание на других бойцов, поступающих с более серьезными травмами.

Выйдя из палатки, я только теперь заметил, как много лежало разных парней на стандартных или рукодельных носилках, прямо на траве или земле, поблизости от палатки. Кто-то из них был в сознании, кто-то спал или был в отключке. В глазах потемнело, а меня сильно качнуло. То ли от голода, то ли от осознания, сколько всего местных парней и девушек не только ежедневно погибали, но и были серьезно ранены в ходе сражений. Мог ли я помочь каждому из них? Наверное нет, только если силой не заставить всех участников прекратить войну. Но для этого требовалось бы ввести с Земли войска, что наверняка вызвало бы ещё один скоротечный конфликт. Получался замкнутый круг.

За такими тяжелыми мыслями я незаметно для себя добрался до местной столовой и положил себе двойную порцию еды, вручив местной ответственной за еду, небольшой квиток от медика. Я успел медленно употребить две ложки местного варева. За приёмом пищи, не самой, кстати, приятной на вкус, меня и застали рекрутёры.

- Майк Хорус? - зычный голос мужчины в серой форме оторвал меня от разглядывания доверху набитой жестяной миски и махания ложкой. Я оглянулся по сторонам, будто изображая поиски, к кому ещё тут могли обращаться кроме меня. В столовой было всего человек пять или шесть, но все они сидели в отдалении от меня.

- Чем обязан? - я вернулся взглядом к говорившему. Желания общаться с рекрутёрами у меня не было, от слова совсем.

- Встать, когда разговариваешь со старшим по званию! - внезапно завопил он, разбрызгивая слюну во все стороны. Позади одного рекрутёра немедленно нарисовались ещё двое. Первый же продолжал вопить, - Почему одет не по форме? С какой стати двойная порция пайка? Где твой командир, боец?

Понимая, к чему всё идёт, я закинул ещё пару ложек в рот, тщательно пережевал, а затем поднялся и повернулся к рекрутёрам спиной, слегка вытягивая назад соединённые руки. Биними предупреждал меня, что больше дезертиров, рекрутёры ненавидят тех, кто отступил с поля боя без приказа. Видимо им даны были отдельные установки на их счёт. Так что вытаскивая своего товарища на собственных руках, а заодно доставляя и взятого в плен бойца, я прекрасно понимал, чем подобное может для меня закончится.

После посещения палатки первой помощи, а затем и столовой, я очутился в одиночной камере в наспех построенной гауптвахте. Ни туалета, ни кровати, ни каки-либо других удобств здесь не было. Но я, привычный к суровой армейской жизни, растянулся прямо на земляном полу и попытался уснуть.

***

Проснулся я посреди ночи, от того, что в замке моей камеры скрипел ключ. Меня вывели под открытое небо и повели куда-то под конвоем даже не связывая рук. Лагерь был подсвечен светом факелов, чрезмерная халатность, учитывая, что всего в нескольких километрах была линия боестолкновений. Но в голове крутились совсем другие и более угнетающие мысли. Неужели будут судить прямо здесь и сейчас? Расстреляют? Или снова отправят на передовую? Вопросов было больше, чем ответов. А вот желания жить и бороться почти не осталось. Так плохо мне никогда не было. Жизнь казалась серой, убогой и не имеющей смысла. Образ Кэти и Анги ещё хоть как-то заставляли меня шевелиться, а вот в камере после ареста я просто лежал ничком, ничего не делая и не думая о своём будущем.

К тому моменту, как я уже было передумал куда-то дальше идти, настолько измотанный из-за недоедания, усталости и прерванного сна, за последние несколько суток, мы по лабиринту окопов пришли к большому, по местным меркам, бункеру, вырытому прямо в холме. От входной двери и до комнаты вёл узкий тёмный коридор, с парочкой поворотов, укрепленный деревянными подпорками и со стенками, обложенными досками. Сам бункер изнутри был не особо большим, пара столов, стульев и скамеек, карта на одной из стен, и ещё две узких бойницы, выходящих на переднюю часть. Укреплён и обложен бункер был изнутри брёвнами, но как по мне, всё же выглядел хлипковато. Атаку той самой нежданной артиллерии он вряд ли бы выдержал.

Гораздо сильнее меня заинтересовали присутствующие лица, на время даже вернув желание жить и действовать. И первым из них был Каллу, тот самый чёртов рекрутёр, бывший жених Кэти, что не постеснялся угрожать девочкам револьвером и расправой. Рядом с ним стоял незнакомый парень в такой же серой форме, но гораздо более приятный, как по выражению лица, так и по взгляду. За одним из столов, спиной к нам сидел грузный мужчина, в какой-то неуместно яркой форме для военного времени. Его плечи отражали свет местных лампад, светясь золотом, а сам костюм явно был сделан из дорогой шерсти, идеально отглаженный и подогнанный под его крупную фигуру. На столе перед ним стояла початая наполовину бутылка алкоголя и пустой стакан, а по запаху было понятно, что этот высокий военный чин стабильно и часто распивает в этом бункере. Он не обернулся на нас, а я только теперь заметил, что вместе со мной вели ещё троих парней в такой же грязной и потрёпанной форме. Всех нас поставили к стене, на которой висела карта, так что разглядеть её у меня не вышло, хотя и было очень интересно. До этого момента карт здесь я не видел.

- Вот, мой генерал, дезертиры и трусы, отступившие с поля боя и бросившие своих товарищей, - бодро отрапортовал Каллу, указывая нашим сопровождающим, что они могут быть свободны.

- Скоты, сволочи, негодяи! - на одном дыхании произнёс генерал не оборачиваясь, а затем наполнил стакан почти до краёв и в два глотка его опустошил. Поднялся на ноги он не с первого раза, а когда обернулся - сердце пропустило удар. Нет, выглядел мужчина не отталкивающе. В отличие от большинства местных рекрутёров, я мог бы даже сказать, что в его глазах, помимо плескавшегося алкоголя, проглядывал живой ум. Но помимо него, в них было столько безысходности и безразличия, что мне стало страшно. Судить, приговаривать и приводить приговор в действие будут прямо здесь и сейчас.

- Приказ был: "Не отступать!" - генерал выдернул из кобуры свой револьвер и попытался взвести курок, но и это у него не получилось с первого раза. Зато со второго вышло успешно. Короткий щелчок и уже заряженный револьвер был направлен на стоящего с левой стороны бойца. К моему удивлению, тот даже не дёрнулся, не пытался уворачиваться, а застыл, ожидая своей участи, лишь зажмурив глаза и бормоча себе под нос что-то вроде молитвы.

Как бы не был я истощен, голоден, морально уничтожен, с подавленной волей, но терпеть бессмысленного убийства я не мог. Никто не успел отреагировать, а может попросту не ожидал, когда я сделал шаг вперёд, вывернул руку генерала так, что револьвер, зажатый в его ладони упёрся ему же в подбородок, а я оказался у него за спиной, прикрываясь тучным телом начальства от рекрутёров. Два их револьвера лишь немного не успели, но уже были направлены на меня и генерала. Даже пришлось слегка присесть, чтобы полностью прикрыться его тушей.

- Отпусти генерала и тогда обещаю, что не украшу твоими мозгами здешнюю отделку, - голос Каллу звучал с неприкрытой злобой. Явно говоря о том, что стоит мне лишь дать слабину, как тот исполнит совсем противоположное своему обещанию. Это читалось по его глазам и судорожно сжимающим рукоять револьвера пальцам.

- Верится с трудом, - немедленно отреагировал я.

- Отставить, рекрутёр Каллу! - закричал генерал, переживая лишь за свою жизнь, при этом готовый мгновение назад лишить жизни своего же бойца-подчинённого, - Ты что себе позволяешь хорус, думаешь тебе всё дозволено?... - договорить он не успел, потому что услышал клацнувший спусковой крючок. Повисшая в бункере тишина звенела в ушах не хуже, чем после артобстрела. Все присутствующие скосили глаза на револьвер в руках генерала, и лишь через мгновение поняли, почему не громыхнул выстрел, обрывая жизнь.

- Единственное, что сейчас предохраняет револьвер от выстрела — это мой большой палец, генерал, - я удерживал курок от удара по капсюлю патрона в стволе, - Если Ваш боец откроет огонь, Вам тоже не сносить головы.

- Убери оружие! Немедленно, - в голосе генерала, обращающегося к Каллу зазвучали истеричные нотки. Тот явно ценил свою жизнь очень высоко и не готов был ей так рисковать, - Чего ты хочешь, хорус?

- Эти парни, наверняка были завербованы, так же, как и я. Просто насильно уведены из своих домом на фронт, чтобы сражаться за Анклав, да, парни? - я слегка повернулся в обнимку с генералом, но так, чтобы не подставляться, и увидел, как замершие у стенки бойцы послушно кивают, - Они наверняка сидели в тех же окопах, что и я. Не с Вами генерал, и уж тем более не с вами, рекрутёры. Они готовы были стрелять в так называемого врага, по Вашему приказу. Но из-за того, что, спасая свои жизни отступили, от подавляющего огня и превосходящего числом противника, Вы приговорили их к смерти?

- Это не я! Таков порядок. Отступать нельзя! Запрещено! За это расстрел! - снова повысил голос генерал, всё ещё думая, что его командный голос мог бы ему помочь. Но стекающий уже ручьями пот по его лбу выдавал нервозность старшего по званию, - Да и нет у врага никакого превосходства, их люди истощены, голодны и устали. Так мне донесла разведка.

- Эти голодные и истощённые люди прошлой ночью использовали артиллерию против наших позиций, генерал.

- Что? О чём он говорит? Мне никто о подобном не докладывал! - переводил взгляд на рекрутеров генерал. Каллу отрицательно помотал головой, а второй внимательно посмотрел на своего напарника. Заметив то, что второй рекрутёр замешкался, генерал попытался ещё сильнее надавить на него, - Он же выдумывает? Этот хорус просто пытается выкрутиться?

- Да, генерал, определенно! Этот хорус долго скрывался от набора в армию, прячась на севере по лесам и полям, - тут же отреагировал Каллу, пытаясь убедить генерала в собственной правоте.

- А я бы на Вашем месте послушал бы этого парня, генерал, - внезапно ответил второй рекрутёр, - Он на своих плечах вытащил раненного напарника с позиций, а это ни много ни мало пятьдесят луе. Так ещё и притащил пленного гарнизонца. Можем спросить у него, если сомневаемся, - неожиданная поддержка одного из рекрутёров была мне на руку.

- Гарнизонцы додумались приматывать к длинным стрелам шашки кизельгура. Взрывчатки, то бишь, - заговорил один из стоящих у стены бойцов, чуть осмелев, понимая, что возможно забрезжил шанс на освобождение и избавление от немедленной смерти, - Как только отзвучал последний взрыв, их передовой отряд уже прыгал в окопы, стрелял и резал наших, - в след его словам закивали и остальные парни, что находились в бункере. Каллу молчал, но по взгляду было понятно, что будь его воля, никто бы отсюда не вышел живым. Видимо, парень планировал, что жизнь наглого хоруса оборвётся именно сегодня, раз уж мне повезло не погибнуть от пуль и ножей на фронте. Второй рекрутер, что на время встал на мою сторону, внимательно наблюдал не только за моей рукой, что удерживала вывернутой руку генерала и его пистолет, но и за рукой Каллу, в которой тот держал оружие.

- Если дело действительно обстоит так - Вас не в чем винить, бойцы, - натянуто бодро попытался оправдаться генерал, - Отпустите меня и мы обо всём забудем. Этот печальный инцидент я Вам безусловно компенсирую!

Где-то вдалеке глухо ухнуло, а затем ещё раз. Звуки в бункер долетали приглушённые толстым слоем земли, но я почему-то сразу понял, что это гарнизонцы пошли в атаку. По той же схеме, что и вчера, закрепляя свой успех. Вот только все мы, внутри бункера, оказались в ловушке, потому что как выбраться из подобной патовой ситуации не понимал никто. Бойцы у стенки переводили взгляды то на меня, то на оружие в руках рекрутёров, явно боясь дёргаться, не рискуя схлопотать пулю. Рекрутёры боялись что-то предпринимать, из-за ствола револьвера, что всё так же упирался в подбородок генерала. Генерал вообще не понимал, что на нас надвигается.

Я лихорадочно размышлял, как выйти из этой ситуации, чтобы никто не погиб и не пострадал. Хотя насчёт Каллу я сильно сомневался. Если бы пострадал он, то я, пожалуй, не сильно бы расстроился. Можно было бы потребовать, чтобы рекрутёры сдали оружие бойцам, но выйдя из бункера мы наткнёмся либо на свой же патруль дежурных, у которых наверняка возникнут вопросы, почему это я удерживаю генерала под страхом смерти, либо наткнёмся на бойцов Гарнизона, и в этом случае исход будет ещё хуже.

Но додумать план мне не дали. В следующий раз ухнуло прямо у нас над головами, а толстые брёвна, затрещав повалились внутрь, вместе с комьями земли. Единственное, что я успел - прыгнуть в бок, в сторону выхода из бункера, прихватив с собой вынужденно и генерала. При падении, револьвер в его руках громыхнул, уши заложило, а затем нас всех засыпало землёй.

Не знаю, сколько прошло времени, но очнулся я наполовину присыпанный землёй, когда в глаза начал бить свет. Он проникал через небольшие отверстия в провалившемся потолке бункера, точно попадая мне на лицо и был нестерпимо ярким. Я даже на миг задумался, что умер, но потом вновь почувствовал боль в теле, и осознал, что на этом мои злоключения не закончились.

Оглядевшись, я убедился, что лежу в узком проходе, почти успевший выпрыгнуть из бункера. Потолок из деревянных балок провалился внутрь, похоронив под собой всех, кто находился внутри. Надежды на то, что кто-то из присутствующих там выжил я не таил. А вот лежащий по близости генерал на удивление был жив, и возможно даже здоров. Как минимум в его голове лишних отверстии, помимо тех, что положены природой, не имелось. Я вспомнил, что на каких-то рефлексах, ещё до того, как мы упали, успел отвести ствол пистолета в сторону. Впрочем, помимо головы генерала остального тела видно не было, он был почти полностью скрыт землей, щепой и досками. Но, прежде чем броситься ему на помощь, я поднял с пола револьвер, который выронил при падении, стряхнул с него землю и проверил. В барабане оставалось ещё пять пуль, немного, но хоть что-то. Снаружи послышались голоса, громкие и возбуждённые крики, но разобрать речь или о чём говорят я не смог. Стоило медленно выбираться и пытаться разобраться в том, что произошло. Хотя основная диспозиция была ясна. Укреп район Анклава подвергся атаке, вот только кто в результате одержал верх в этом столкновении, пока было не ясно.

Стоило мне начать шевелиться, пытаясь вылезти из-под насыпи, как в сознание пришёл и генерал. Он даже не открывая глаз начал громко стонать, так что мои выводы о его целостности сразу стали преувеличением. Пришлось заткнуть ему рот своей грязной рукой. Распахнувшиеся глаза, на этот раз уже полностью трезвые, сфокусировавшись на мне, сначала спроецировали страх и ужас, но боль отогнала и их, потому что даже с заткнутым ртом, я почувствовал, как этот взрослый и хорошо упитанный мужчина стонет от боли.

- Тише, тише, генерал! А то накликаете на нас ещё одну беду! Подождите, я Вас освобожу! - раскачивающими движениями, не отпуская рта генерала я слегка утрамбовал землю, освобождая себе пространство и смог выбраться. Очень хотелось выглянуть и осмотреться, но оставлять генерала одного в таком состоянии я не мог. Стоило мне перестать зажимать его рот, как он снова застонал, но на этот раз его хватило и на несколько связных слов:

- Нога! Чёрт, как больно! Помоги мне, помоги. Откапай! Дышать нечем!

- Тише генерал! Я помогу Вам, я Вас не брошу. Но снаружи, возможно, враг. Надо сначала осмотреться!

- Нет-нет! Откопай меня, - мужчина, большую часть своей жизни привыкший командовать и распоряжаться чужими жизнями мне был противен, но бросать его в такой бедовой ситуации, даже несмотря на то, что он мог расстрелять и меня - я не мог.

- Хорошо, только умоляю Вас, ради ГОМ! Молчите, иначе нам обоим конец! - с этими словами я сунул револьвер в карман штанов и принялся откидывать комья земли, понемногу расчищая сначала район груди, чтобы генерал мог дышать, а затем углубляясь дальше. К моему собственному удивлению, он действительно замолк, лишь непроизвольно то поднимал голову, осматривая сколько ещё земли я смог откапать, то опуская её и слегка ударяясь затылком. Он так сильно старался сдерживать крики боли, что закусил нижнюю губу, и мгновенно проступившая из неё кровь побежала струйкой по его лицу. Откопав землю до пояса, пришлось сделать перерыв. Из-за того, что я давно не ел, четыре ложки местной столовской каши не в счёт, такая физическая работа давалась тяжело. Последний раз мы с Биними успели перекусить перед той злополучной ночью, когда гарнизонцы ударили по нашим позициям, а затем я закинул в себя лишь пару ложек местного варева в столовой, но это было почти сутки назад. Из-за мыслей о еде слюна сама собой заполнила рот, но отогнав эти навязчивые идеи, я снова вернулся к раскопкам.

Я не знал, сколько прошло времени. Свет местных звёзд, бивший мне в лицо, когда я только очнулся через небольшие просветы в обрушившейся крыше, теперь падал практически вертикально. Вот только не вся работа ещё была сделана. Докопав до ног, обнаружилась серьёзная проблема. Одна из ног генерала явно была сломана упавшей на неё балкой и придавлена сверху землёй. Ни вытащить генерала, ни откопать его быстро не представлялось возможным. Заметив это, а также что-то прочитав по моему лицу, генерал, до этого покорно молчавший снова яростно зашептал:

- Вытащи меня, хорус, вытащи. Я сделаю всё, что пожелаешь! Слово даю! Поклянусь чем хочешь! - говорил он быстро, отрывисто, а его речь звучала правдоподобно.

- Да помолчи ты! - я уже не мог сдерживать эмоции, урчащий от голода живот тоже не настраивал на благостное расположение духа, так что я совсем забыл о приличиях и перестал обращаться к нему на Вы, - Меня зовут Майк. Хорус - это... А, не важно!

- А я Гилор, - он крепко взялся за мою руку, прижимая к ней кулак второй руки, - Майк, ГОМом молю тебя! Вытащи меня и я не забуду твою доброту! Только не бросай меня, пожалуйста! - по лицу генерала потекли слёзы. Да уж, пьяный мужик в погонах, готовый пристрелить дезертиров и отступивших, и этот жалкий перепачканный кровью и землёй мужик, умоляющий о помощи, были будто бы двумя совершенно разными личностями. Я, на самом деле, даже и не думал его бросать. А его обещания... Что ж, когда-то я должен был перестать верить словам местных. Рассчитывать на свободу не стоило. Воспитанный Обществом, сроднившийся с его Директивами, пропавший в другом мире, прошедший местную войну, я всё равно никак не мог нарушить собственных принципов, потому что считал это не просто чем-то недопустимым, а скорее противоречащим моей собственной жизни. Слегка отдышавшись, я придумал небольшой план дальнейших действий.

- Так, я пойду осмотрюсь и постараюсь найти что-то чем получится приподнять балку. Я Вас не бросаю, я вернусь! Слышите, Гилор? - Я видел, как генерал изменился в лице. Он было подумал снова начать умолять меня не бросать его, даже уже открыл рот. Но через мгновение уже закрыл его и обречённо кивнул. Ничего, кроме как положиться на моё слово он не мог, - Я доверяю Вашему обещанию, генерал, а Вы моему. Уговор?

Он ни секунды не медлил, а сразу же кивнул и слегка расслабил тело, укладываясь поудобнее. Заметив такую перемену в поведении мужчины, я кивнул своим мыслям и поднявшись на ноги, снова достал револьвер и двинулся по проходу, в сторону окопа. Входной проём тоже покосился, одна из опорных балок подломилась, но ещё держала. Залитый светом проход, чем-то напомнил мне такую же, с неровными краями, брешь. Я не рискнул выглядывать наружу, но не выходя из проёма постарался осмотреть всё что было возможно. Поле позади линий укреплений было частично изрыто воронками от взрывов, но я не увидел ни одного, ни живого, ни мёртвого человека. Криков, команд, ругани или чего-то подобного тоже слышно не было, поэтому я вернулся к поиску рычага. Из-за покосившегося бревна на входном проеме слегка освободилась одна из досок, что удерживала влажный грунт стены, не давая ему осыпаться внутрь. Я слегка расшатал её и вытащил и ещё раз посмотрев на чистое небо, вернулся во тьму прохода.

Генерал лежал точно так же, как и раньше, но услышав мои шаги он дёрнулся, приподнимаясь на локтях. Судя по гримасе боли, что исказила его лицо, сделал он это зря. Хотя завидев меня, возвращающегося с примитивным инструментом, он заметно приободрился. Используя доску как небольшую лопату, мне удалось слегка раскидать землю с балки, а затем используя свой инструмент, как рычаг, я напряг все уставшие и затёкшие мышцы своего тела, заставил балку слегка приподняться, высвобождая ногу генерала Гилора. Тому не пришлось ничего объяснять, он заелозил руками, выползая из-под завала. Левая нога не шевелилась, но как только ему удалось освободить правую, дело пошло быстрее и уже через мгновение, я, тяжело выдохнув, повалился на землю рядом с ним. Сквозь бешено колотящееся в груди сердце я даже не сразу услышал, как тот зовёт меня и даже слегка пихает в бок.

- Майк! Майк, слышишь? - заметив, что я повернул голову в его сторону, он улыбнулся мне, как можно искреннее, хотя учитывая его грязное лицо, и даже каким-то образом успевшие запачкаться землёй зубы, выглядело это так себе, - Я своё слово сдержу! Ты не подумай. Нам, конечно, ещё нужно добраться до наших, но я не, чеука какая-нибудь! Только ты помоги мне выбраться из этой передряги.

Я почувствовал себя таким вымотанным, что даже отвечать ему не посчитал нужным. Лишь едва кивнул и снова лёг отдохнуть. На то, чтобы собраться с силами и выработать хоть какой-то дальнейший план ушло ещё минут тридцать. Я предлагал двинуть в сторону госпиталя, потому что там могли быть нужные нам медикаменты и наверняка рационы еды, генерал предлагал сразу двигать в сторону следующих укрепрайонов, пока не натолкнёмся на своих. Тем более их расположение он помнил практически идеально, во всяком случае он меня в этом убедил. Но его идею я решительно отверг. В светлое время суток пройти такое расстояние по почти равнинной местности - чистое самоубийство, мы будем как на ладони. Поэтому немного поспорив, он всё же согласился с моими доводами.

Выбравшись из обвалившегося бункера, мы пропетляв по окопам, всё же добрались до медицинской палатки. Хотя никакой палатки там уже не было, как и от лежавших вокруг людей, что я успел запомнить, остались только разметанные взрывами носилки, да клочки формы и обмундирования. Но позицию охраняла горстка из десятка бойцов, хотя наше появление они проморгали. Как только я выбрался из окопа возле остатков от медицинской палатки, все револьверы и винтовки тут же были направлены на нас. Среди тёмно-зелёной формы Анклава выделялись два серых мундира рекрутёров, вот только они единственные, кто были без оружия.

- Генерал! Генерал! - вскрикнули они и бросились ему на помощь, принимая его из моих рук и чуть ли не отталкивая меня в сторону, - Вы в порядке? Это разве не один из позорных дезертиров и беглецов с...

Договорить рекрутёр не успел, как в его затылок ткнулся ствол одной из винтовок, пребольно ударив, от чего лицо рекрутёра исказила гримаса боли.

- Заткнись-ка, серомундирный, иначе сделаю тебе отверстие для проветривания мозгов, - знакомый голос моего друга, вернул мне силы. Биними полулежал-полусидел, облокотившись на пару ящиков с патронами, почти весь от самой шеи и до пояса перемотанный бинтами. И весь был перепачкан в земле и крови, так что не подай он голос, я бы его и не узнал. Со стороны остальных бойцов я услышал тихое перешептывание и даже разобрал одну из удивлённых фраз: “Я думал он немой!”

- Отставить, бойцы! - попытался успокоить солдат генерал Гилор, - А ты рекрутёр, извинись перед Майком! Он спас несколько жизней, а ещё добыл важные разведданные, жаль только вовремя доставить не успел, - Мужик в сером кителе повернулся ко мне и быстро извинился. Видимо генерал имел среди них непререкаемый авторитет, - Ну что, бойцы, доложите обстановку и будем думать, как выбираться из этой...

В соответствии с планом, мы остались охранять занятую позицию. Из десяти солдат и двух рекрутёров почти все были ранены, а при взрыве палатки выжили лишь чудом. Мы снарядили пару бойцов, и отправили за подмогой в направлении, куда указал Гилор, а сами остались ждать. Генерал уверял, что за нами сразу же примчатся несколько дивизий, учитывая, что он написал в небольшой записке, отданной нашим посыльным.

Обменявшись парой фраз с Бини, я чуть отошёл и впервые за долгое время лёг не на голую землю, а использовал одни из оставшихся целыми носилки, и собирался отдохнуть, так как в глазах уже всё плыло. Но ко мне присел генерал, в очередной раз крепко сжимая мою руку и прижимая к ней свой кулак.

- Майк! Здесь все обязаны тебе жизнью, не только я. И информация, что ты сообщил, будет крайне важна для Анклава, так что можешь просить всё что захочешь. Я приложу все усилия...

- Гилор, всё что я сейчас хочу — это немного поспать. А о моих настоящих желаниях поговорим потом, ладно?

Генерал не ответил мне, сначала глубоко задумался, а потом улыбнулся, похлопал меня по плечу и подозвал одного из рекрутёров, чтобы оттащил его в сторону. По лицу и взгляду генерала я понял, что зря наговаривал на местные устои и порядки. Да, в этом мире хватало жестоких и злых людей, но в то же время были и верные, честные и справедливые. А может даже и добрые. И за этими благостными мыслями я спокойно уснул.

***

Крысади еле переставляли ноги, а седла уже изрядно натерли наши с Биними пятые точки. После почти месячной поездки мы были вымотаны, но крайне довольны. Наша финальная точка пути была уже очень близка. Холмы на горизонте уже превратились в огромные горы, а пейзаж был так знаком, что у меня даже защемило в груди. Скоро я должен буду увидеть...

- Майк, - мой немногословный друг редко подавал голос, поэтому к каждому его слову я прислушивался особенно. Вот и сейчас оторвавшись от приятного предвкушения, я весь обратился в слух, - Я помню, что обязан тебе жизнью, а счёт в твою пользу превышает мой на два. И когда я согласился, что мне возвращаться домой не имеет никакого смысла, я не думал, что мы заберёмся в такое захолустье. Напомни, что мы здесь забыли?

- Кое-кто тут должен мне пару признаний, - немного размыто ответил я, всматриваясь в пыль дороги, что должна была нырнуть меж двух холмов вниз в небольшую долину. В самом её конце показался небольшой силуэт наездника, - Возможно, одно из них я получу в ближайшее время! - после ответа я поддал в бока и заставил ускориться вымотанную крысадь.