Аватар Х. Часть 2

Глава 2

Повышенное внимание к своему дому старый Мозголом ощутил еще до того, как на дороге напротив его особняка остановился новенький автомобиль неизвестной князю модификации.

— Кого это еще принесло по мою душу? — недовольно проворчал старик, сбрасывая с ног теплый плед и бодро поднимаясь из любимого кресла.

По прошествии нескольких дней, минувших после чудесного возвращения с того света, Вячеслав Вячеславович чувствовал себя просто великолепно. Его даже начали посещать мысли о прогулке на свежем воздухе, которые не появлялись в его голове вот уже больше десятка лет.

Вливание чужеродной Праны оказало на одряхлевший организм князя эффект, подобный разорвавшейся бомбе, и запустило какой-то неведомый ранее механизм регенерации. Буквально за неделю Вячеслав Вячеславович расцвел, сбросив со своих плеч не менее десятка (а то и поболее) лет.

Проснулся уже давно подзабытый аппетит, а застарелая язва совершенно перестала беспокоить молодеющего день ото дня старика. А вчерашним вечером он даже позволил себе наяву, а не в Ментальном Пространстве, рюмочку основательно выдержанного коллекционного коньяка еще Имперского разлива.

Молодой паренек, совершенно случайно попавший «на прием» к дряхлому Мозголому, оказался настоящим Кудесником. То, что этот юный «инвалид» прошедшей войны с ним походя сотворил, не укладывалось ни в какие рамки! Такого просто не могло быть! Старый князь не верил в сказки. Однако, против фактов не попрешь!

Выглянув в окно, старик первым делом запустил в сторону незваных гостей (а то, что они прибыли именно по его душу, старик не сомневался) Ментальный Щуп, пытаясь одновременно рассмотреть сидевших в автомобиле людей.

Несмотря на частично восстановившееся зрение, глаза старика еще пребывали в состоянии, далеком от нормы, поэтому рассмотреть сидящих в салоне людей ему не удалось. Однако, и с Ментальным Щупом все пошло не по плану — Силовой Конструкт, никогда не подводивший своего создателя, натолкнулся на такую мощную Магическую Защиту мозга, что не смог «с разгона» её преодолеть.

Такого сокрушительного фиаско старый Мозголом не терпел уже давно. Однако он благоразумно одернул Щуп, не пытаясь накачать его Энергий — на данном этапе главное, чтобы его попытки остались нераспознанными.

Он давно уже научился держать удар, а мощность установленной Ментальной Защиты незнакомца просто кричала о том, что для её преодоления потребуется чертова уйма Сил. И не факт, что её удастся пробить — ведь противостоял старому князю не менее опытный, чем он сам, Осененный-Мозгокрут. Этот нюанс Райнгольд успел моментально оценить, едва коснувшись возведенной незнакомцем Стены Отчуждения.

На его счастье пришлый Мозголом ничего не заметил. Видимо, он был в этот момент занят чем-то очень и очень важным, иначе, несомненно бы уловил осторожную попытку Райнгольда прощупать его Магическую Защиту.

«Кто бы это мог быть?» — задумался Райнгольд, никогда за последних пару десятилетий не сталкивающийся со специалистом-Мозголомом подобного Ранга.

По его скромной поверхностной оценке, этот «красный Силовик», был примерно равен ему по силам, а то и превышал. Возможно, что после ареста Мамонта Быстрова, проявившего недюжинный Талант и величину Резерва, кто-то из власть предержащих решил разделаться до кучи еще и с немощным контриком-аристократом.

А вот мысленные импульсы второго «гостя» старика нимало озадачили: ему на мгновение показалось, что тот и не человек вовсе, а какой-то богопротивный Кадавр — порождение проклятых Некромантов. Однако, насколько он знал, красная революционная власть с такими запретными Силами старалась дел не иметь, беря в этом пример с разрушенной ими же Российской Империи.

— Хозяын! — В кабинет ворвался слегка возбужденный Ибрагим. — Там госты пожаловалы! Можэт, палнуть по ным ыз винтовкы? Чтоб нэповадно было?

— Не будем спешить, Ибрагим, — осадил верного абрека Вячеслав Вячеславович. — Подождем немного. Может, не разглядят нас за Мороком и опять уберутся восвояси.

— Э-э-э, совсэм шайтаны красные никак нэ уймуца! — выругался Ибрагим. — Как Мамонта арэстовали, так и пропал джыгыт! Хороший парэн, сэстренка его мэста себе нэ находит…

— Знаю, старина… — согласился Райнгольд. — А ведь я его предупреждал, чтобы тихо сидел. Глядишь, и пронесло бы.

Дверь автомобиля неожиданно открылась, и на улицу вышел водитель автомобиля. По мере его приближения к дому, Вячеслав Вячеславович все яснее и яснее осознавал, кого к нему на этот раз принесло в этот морозный февральский день…

— Хозяын! — изумленно пророкотал Ибрагим. — Да это то же…

— Сашенька! — свистящим шепотом выдохнул Райнгольд, ноги которого неожиданно дрогнули и перестали держать старческое тело. Верный слуга едва успел подхватить хозяина на руки и усадить князя в кресло. — Зови его, Ибрагимка… — прошептал побелевшими губами старик. — Зови скорее, пока я Богу душу не отдал…

— Бэгу, хозяын! Толко нэ помырай! — И дюжий абрек с неимоверной скоростью метнулся к входной двери.

Он выскочил из дома как раз в тот момент, когда князь Головин подошел к калитке.

— Гребаная тетя, как ты постарела… — произнес гость. — Ибрагим?

— И тэбэ нэ хворат Алэксан Дмытрыч! — приветливо отозвался горец, словно и не пробегало с их последней встречи не одно десятилетие. — Проходы в дом! Хозяын очэн ждёт!

Князь, распахнув калитку, прошел во двор, вбежал, словно мальчишка, на высокое крыльцо и порывисто обнял постаревшего горца.

— Как же я по вам по всем соскучился, Ибрагим! — продолжая сжимать грузина в крепких объятиях, признался он.

— Я тожэ по тэбэ скучал, Алэксан Дмытрыч — хрипло произнес абрек, не стесняясь увлажнившихся глаз. — А уж как хозяын по тэбэ скучал… Он жэ думал, что ты помэр в проклятом Абаканэ!

— Учитель жив? — все еще не веря, переспросил Головин. — Ведь ему же почти сотня…

— Он — крэпкий аксакал! — с гордостью произнес Ибрагим. — Долгие ему лэта!

— Веди! — отстранившись, воскликнул Александр Дмитриевич.

Ибрагим открыл дверь и, пропустив вперед дорогого гостя, вошел следом.

— Нэ забыл, гдэ кабинэт хозяына, кыняз? — спросил он.

— Не забыл, Ибрагимушка! — выпалил Головин и, не раздеваясь застучал сапогами по старому скрипучему паркету.

— Ай, шайтан! — Покачал ему вслед лысой головой грузин. — Как малчишька… совсэм нэ измэнился — такой жэ шэбутной.

Ворвавшись в кабинет, Головин остановился на пороге, впившись взглядом в тощего бледного старика, восседающего в инвалидном кресле.

— Вячеслав Вячеславович… учитель… — только и сумел произнести он, кинувшись в ноги старику и положив голову ему на колени.

— Сашенька… — прокаркал старик, обнимая «блудного сына» и припадая к нему тщедушным телом. — Живой… живой… живой… — безостановочно шептал он, а из его глаз на лицо Головина падали крупные прохладные слезы. — Теперь и помереть можно…

— Даже не думайте об этом, Вячеслав Вячеславович! — строго произнес Головин, поднимая голову и вытирая ладонью слезы старику. — Вам еще жить и жить!

— Жить и жить? — иронически усмехнулся Райнгольд. — Ты хоть помнишь, Сашенька, сколько мне лет?

— Если мне не изменяет память, — ответил Головин, — в прошлом году вам исполнилось девяносто три.

— Помнишь, пострел! — довольно прокаркал старик. — Не забыл… Так о каком же житье-бытье ты говоришь?

— Ну, не скажите, учитель, — устроившись в кресле рядом со стариком, убежденно произнес Александр Дмитриевич, накрыв своими ладонями сухощавые руки старика. — Не так давно мне довелось воевать с фрицами, стоя плечом к плечу со старцем, перевалившим за столетний рубеж. Так вот он, хоть и постоянно ворчал, проклиная свой весьма почтенный возраст, но при этом многим молодым мог дать весьма значительную фору! Однако, помирать от старости, он совсем не спешил… Так что и вам грех жаловаться, Вячеслав Вячеславович! — печально усмехнувшись, добавил он.

— За столетний рубеж, говоришь? — произнес Райнгольд, лицо которого с момента встречи с учеником слегка порозовело. — Уж не о Хоттабыче ли ты вещаешь, Сашенька? — выдал старик к большому изумлению Головина. — О погибшем генерале Абдурахманове? — для проформы уточнил старик.

— Что? — натурально опешил Александр Дмитриевич от заявления Райнгольда. — Да откуда вы… О нашей совместной операции никто, кроме… Вячеслав Вячеславович, — укоризненно произнес он, — неужели сумели-таки взломать мою Защиту? Ну, не мог я этого не заметить

— Ага! Уел тебя старый профессор? — довольно воскликнул князь, похлопав бывшего ученика по коленке. Самочувствие старика стремительно улучшалось. — Не ломал я твою Защиту, Сашенька, — сообщил он, сияя от счастья. — Но за столь высокую оценку моих возможностей — гран-мерси! Не каждый день такое услышишь от сильнейшего Мозгокрута Империи…

— Вы меня сейчас в краску вгоните, профессор! — расхохотался Головин. — Скажете тоже…

— И скажу! — не унимался Райнгольд. — Я оценил твою Ментальную Защиту. Она безупречна! Я даже не знаю, кому под силу её проломить… А насчет Хоттабыча все просто: вычисляется даже простым дедуктивным методом…

— Ну-ка, ну-ка? — заинтересованно подался к учителю Головин. — Как же я соскучился по вашим «дедуктивным методам»!

— Я тоже по тебе соскучился, Сашенька! — Не остался в долгу старик.

Головин вновь крепко обнял старика:

— Вячеслав Вячеславович, я…

— Полноте, Сашенька, полноте! — просипел старик. — Раздавишь еще! Я уже не в той форме, чтобы с тобой силушкой меряться!

— Простите, профессор… — Александр Дмитриевич отпустил Райнгольда. — Это от избытка чувств… Давно им волю не давал…

— Понимаю. — Кивнул старик. — Как же ты в Абакане выжил?

— Это долгий разговор, — открестился от подробностей Головин. — Как-нибудь я вам все подробно расскажу. А теперь вернемся к Хоттабычу? — предложил он.

— Вернемся, — не стал спорить Райнгольд. — Скажи, ты знаешь хотя бы еще одного столетнего старика, воевавшего на фронте?

— Нет.

— Что и требовалось доказать. А Хоттабыча знают все, — пояснил старик. — Я мог просто ткнуть пальцем в небо, и попасть в него. Вот и весь секрет. Принцип «бритвы Оккама» — не следует множить сущности без необходимого! — наставительно произнес он.

— Действительно просто, — усмехнулся Головин. — Как же вы с ним похожи… С Хоттабычем, — пояснил он. — Не пойму, чем… Может быть, все старики, дожившие до такого патриархального возраста и сохранившие ясность ума, приобретают что-то общее… определенные свойства души… цинизм… схожие мысли…

— Не напрягай понапрасну голову, мой мальчик, — улыбнувшись, посоветовал профессор. — Доживешь — поймешь!

— Ну, далековато мне еще до ваших лет.

— Я тоже в твоем возрасте так думал. А на самом деле не успеешь глазом моргнуть, а ты уже дряхлый, немощный и никому не нужный старикан! Да, с Хоттабычем я, конечно, утрировал, на самом деле о вашей тесной «связи» я узнал совсем из другого источника.

— Вот это номер! — вновь оживленно воскликнул Головин. — Из какого же такого источника старик, живущий затворником вот уже как больше двух десятков лет, мог узнать такую секретную информацию? Да об этом даже в Наркомате госбезопасности не все знают!

— А я вот знаю, — не без некоторой гордости заявил Райнгольд. — Не возражаешь, если мы с тобой вспомним былое?

— В смысле? — произнес Головин.

Но уже через мгновение он понял, что ответ старого учителя ему не понадобится. Окружающая обстановка вокруг него стремительно изменилась, а профессор преобразился чудесным образом — помолодел лет на пятьдесят. Они с учителем сидели друг против друга за сервированным столиком в шикарном ресторане, а где-то неподалеку заводной оркестр наяривал какую-то знакомую мелодию.

Варвара Панина, узнал знакомое низкое контральто, восхищавшее в свое время таких «матерых» ценителей исскуства, как Лев Толстой, Куприн, Чехов и Блок, а известный художник Константин Коровин, даже как-то сравнил Панину с безумно популярным Шаляпиным.

Варвара — цыганка по происхождению, начинала свою карьеру в петербургских и московских ресторанах. А в 1902-ом году она впервые выступила на сцене петербургского Благородного собрания и с тех пор больше не покидала эстраду.

— Палкин? — произнес Александр Дмитриевич, узнав самый роскошный ресторан Российской Империи, к большому сожалению уже не существовавший в настоящее время.

— Палкин, Сашенька, Палкин! — ответил Вячеслав Вячеславович, откидываясь на спинку кресла, украшенную позолоченной резьбой. — Вспомните, как это было, мой мальчик, ибо такое вы не увидите и не услышите больше никогда! Эх, Варя-Варя, как же рано ты ушла[1]…

— А вы все такой же Кудесник, Вячеслав Вячеславович, — отозвался Головин. — Если бы не резкая смена декораций, я бы ни за что не почувствовал перехода в Ментальное Пространство.

— Ну так, Сашенька, опыт не пропьешь, — довольно усмехнулся помолодевший Райнгольд, залихватски подкручивая свои и без того острые кайзеровские усы.

«А ведь он действительно когда-то носил такие усы, — припомнил Головин. — А я ведь об этом уже и забыть успел», — пронеслось у него в голове.

— Но я не для этого вас сюда притащил, Сашенька, — произнес Мозголом. — Мне проще показать один раз, чем рассказывать…

Перед Александром Дмитриевичем развернулось широкое «полотно», как в кинотеатре «Ударник» на полторы тысячи мест, в котором ему доводилось бывать до войны. Однако «полотно» созданное искусным Мозголомом выглядело просто как огромное окно в «иную реальность», и эта реальность была известна князю Головину не понаслышке.

Александр Дмитриевич стойко и молча просмотрел свою Ментальную дуэль с предателем Вревским, а после осилил еще одну часть воспоминаний с погоней в автомобиле, в которой он тоже являлся отнюдь не бессловесным статистом. Однако, момент с Хоттабычем в котловане, оставшемся после эпической битвы с Драмагаром, вообще привел его в крайнюю степень возбуждения.

— Откуда? — свистящим шепотом произнес он, когда Вячеслав Вячеславович свернул свой «кинотеатр». — Те, кто об этом знали, давно мертвы или пропали без вести!

— Оттуда, Сашенька, оттуда! — хохотнул моложавый старикан, победно поглядывая на своего ученика — типа, и мы не лыком шиты! — Но это еще не все, мон шер, что я хотел тебе показать…

— Боюсь даже предположить, что это будет, — произнес Головин, с опаской поглядывая на торжествующего старика. — Вы полны сюрпризов, Вячеслав Вячеславович.

— На том и стоим, — не переставая улыбаться, заявил старик и эффектно взмахнул рукой.

Окружающий мир неожиданно растворился в густом тумане, поглотив ментальную проекцию ресторана. Туман плотно окутывал Мозголомов. Он был везде: под ногами, по сторонам и над головой. И лишь небольшой пятачок свободного пространства не позволял им потерять друг друга из вида.

Неожиданно налетевший ветер разорвал клочья тумана, открыв взгляду Головина гигантскую каменную стену, сложенную из огромных гранитных блоков. Стена уходила вверх, теряясь где-то в низколетящих облаках и простиралась на необозримое расстояние в обе стороны…

— Солидная Ментальная Защита! — сразу определил оснаб, еще раз окинув взглядом возвышающуюся пере ним стену. — Чья?

— Кабы знать, Сашенька, — развел руками Райнгольд. — Смотри дальше…

Клубы тумана развеяло усилившимся ветром, и Александр Дмитриевичвич заметил невдалеке — у самой стены две фигуры — парня, лет двадцати пяти, знакомого по фотографиям в деле — Мамонта Быстрова и двойника Вячеслава Вячеславовича.

Участок Защитной стены, у того места, где они стояли, начал светиться. Неожиданно на месте свечения из камня начали проступать огромные двустворчатые металлические ворота, слегка тронутые рыжей коррозией.

Двойник старика подошел вплотную к одной из створок и «нарисовал» пальцем прямо по её поверхности небольшой проём, примерно человеческого роста, который мгновенно «проявился» как самая обычная дверь. Потратив еще немного времени, дубль Райнгольда нарисовал замочную скважину и немного отошел, словно любуясь на дело «собственных рук».

Затем в его руках соткался из воздуха очень сложный фигурный ключ, который был незамедлительно засунут в замочную скважину. Двойник легко провернул отмычку и толкнул рукой дверь. Дверное полотно беззвучно распахнулось, открывая темный проход за «охраняемый периметр» Защитной стены.

Но едва двойник старика вошел в проход, стена затряслась, а огромные ворота неожиданно исчезли, оставив неизменной лишь распахнутую дверь. После чего поверхность стены неожиданно «вспучилась», явив этому вымышленному насквозь миру гигантское каменное лицо разгневанного старика со всклоченной бородой.

Распахнутый дверной проем неожиданно превратился в отрытый зубастый рот, который сомкнулся в тот же миг. Только громко хрустнули несуществующие кости двойника Райнольда, а потом все погасло.

— Хоттабыч… — потрясенно выдохнул Александр Дмитриевич, опознав лик каменного гиганта.

[1] Варвара Васильевна Панина — известная исполнительница цыганских песен и романсов. Была знаменита сильным низким контральто и особой манерой пения. Умерла от болезни сердца в 39-ть лет. Слушать певицу не гнушались даже особы царской фамилии.