Авантюрист. Русская Америка

Глава 3

— Господин Мацумото приносит свои извинения за действия Идо и надеется, что вы будете выше мелочных обид, господин президент. Но если вы все-таки решите принять вызов, то господин Мацумото советует вам выставить вместо себя заместителя. Тем более учитывая ваш возраст и положение.

Конечно, я буду выше, я этому ревнителю самурайской чести просто башку сейчас прострелю. Видите ли, унизительно ему, потомку тысячелетнего рода, ползать по земле как какому-то крестьянину.

А Мацумото специально это сказал, этот гад меня провоцирует, чтобы я лично дрался на дуэли, но вот только зачем ему это надо?

— Передайте господину Мацумото, что я не только президент Калифорнийской Республики, но и испанский маркиз. Конечно, я буду выше обид. Но так как это Одо, вызвал меня, согласно принятому у нас дуэльному кодексу я имею право выбрать оружие для поединка. И я выбираю пистолеты.

Вот так вот, нашли дурака на драться на саблях. Мой выстрел первый, я спокойно его уложу. А с Мацумото надо будет разобраться, он явно здесь не просто так.

— Пистолет не благородное оружие, — сказал вдруг Одо, — бери меч и дерись как мужчина.

Дьявол, все это точно подстава. С чего бы Одо так хорошо заговорил на испанском. Но пусть он своим соплеменникам затирает, что там благородно, а что нет.

— Или пистолет, или дуэли не будет. Решать вам, Одо. Но учтите, если вы откажетесь, отправитесь в Японию в кандалах, — а вот чтобы перевести это способностей моего противника уже не хватило, пришлось прибегнуть к помощи переводчика.

— Господин Одо говорит, что согласен.

— Прекрасно! Два одинаковых пистолета нам и два патрона. И кто-нибудь, принесите из моей кареты мой медицинский саквояж. НА всякий случай.

Секундантами Одо стали два неизвестных мне японца, хотя они все для меня неизвестные, а моими де Карраско и один из его офицеров.

Пока мы ждали пистолеты, я все пытался понять, что же мне все-таки с этим Идо делать. Играть в благородство я, конечно, не буду, никаких выстрелов мимо, как когда-то с Берром.

Весь вопрос куда стрелять, пистолеты у луки получились убойные, захочу убить убью. Но можно и попробовать дать японцу шанс. Выстрел в ногу наверняка эту дуэль закончит и есть вероятность, не очень большая правда, что он останется жив. Решено, так и сделаю.

Секунданты проверяют оружие, я заряжаю свой пистолет и мы расходимся. На лице японца сложно что-то прочитать, то ли у него такой потрясающий самоконтроль, то ли и правда не боится, но мне это и не важно. Я поднял руку с оружием, оглядел японца с головы до ног, прицелился и выстрелил.

М-да, зря я когда-то переживал за недостаточное останавливающие действие наших боеприпасов. К новым пистолетным патронам это явно не относится. Одо упал как подкошенный и истошно закричал на всю округу. Ни о каком ответном выстреле говорить уже не приходилось.

— Кто-нибудь, помогите мне. Надо осмотреть рану, может быть удастся спасти его жизнь, — говорю я и нагибаюсь над раненым.

Через несколько секунд мне всё было ясно, очередной пациент для мэтра Абенамара и его технологии лечения переломов с помощью платиновых имплантов.

Правда, сначала надо спасти ему жизнь прямо сейчас, крупные сосуды выстрел не задел, но все равно, если не оказать помощь, он истечет кровью. Пулю японцу извлекут уже в больнице, я просто колю ему морфин и накладываю повязку. Дальше всё зависит от моих врачей.

— Сеньор де Карраско, пожалуйста, распорядитесь, чтобы раненого доставили в больницу.

— Конечно, господин президент.

Тихо стонущего от боли Идо увезли, я вернулся на учебное поле и снова обратился к моему военному министру.

— Мацумото же живет на территории посольства, а не военного городка?

— Все верно, кроме него еще несколько человек из числа наших курсантов ночуют при посольстве.

— А кто именно?

— Я не знаю, но думаю, что наши часовые дадут ответ на этот вопрос.

— Плохо мы, все-таки работаем. Надо будет обсудить создание службы охраны порядка, разведки и контрразведки. Спорим, что Мацумото здесь не просто так?

— Возможно, он явно вас провоцировал на то, что бы вы дрались с Одо на саблях.

— Да, я тоже так подумал. Если бы у нас уже была контрразведка… но что об этом говорить. Распорядитесь арестовать Мацумото, и всех кто живет при посольстве.

— Вообще всех или только недавно прибывших из Японии?

— Второе. И сделайте это не на территории посольства, это конечно, простая формальность. Но дипломатический скандал нам не нужен.

— Куда их доставить?

— В казармы семинолов, куда же еще. Только переводчика не забудьте.

— Сделаю, господин президент…

Мацумото и еще пятерых японцев взяли практически возле дверей посольства. В итоге, я получил полноценную ноту протеста от японского посла, господина Танаки.

В этой ноте господин посол требовал, чтобы мы немедленно освободили Мацумото, принесли ему извинения, выплатили компенсацию. Честно сказать, я не ожидал от него такой наглости. До прибытия экспедиционного корпуса работники посольства вели себя очень скромно.

В ответ на эту ноту, я приказал заблокировать войсками посольство с военным городком японцев и как следует допросить Мацумото, не ограничиваясь в средствах и методах. Представителя сёгуна хватило всего на пару часов, а потом он уже пел как соловей.

В общих чертах, можно сказать, что это был самый настоящий заговор, притом не против меня, а против сёгуна Иэнари, представителем которого Мацумото вроде бы являлся.

Как оказалось, в самурайском правительстве Японии, возглавляемом Иэнари, не было единого мнения по поводу реакции на действия Резанова и Плетнева. Сам Сёгун вступил за окончание политики изоляции страны, но нашлись и те, кто был против.

Мацумото, как раз и был одним из изоляционистов, только он не выступил открыто против решения Иэнари, а наоборот поддержал его и даже выразил желание отправиться в Калифорнию в качестве представителя Сегуна.

Здесь Мацумото и несколько верных ему людей решили разыграть нехитрую комбинацию с дуэлью и убить меня, почему дуэль? Да, хоть Япония и край света, но новости туда все же доходят, и в том числе даже такие специфические как мой поединок с Берром.

Расчет, в общем, был почти правильный. Японец меня вызывает, я принимаю его вызов, а потом он меня убивает в поединке на саблях или шпагах, после этого ни о какао сотрудничестве не может идти речь, японцы отбывают назад и изоляция Японии продолжается. Немного наивный, но в целом рабочий план, частью которого являлся и мнимый интерес Мацумото к различным техническим новинкам, призванный усыпить мою бдительность.

Правда мой выбор оружия вообще и пистолеты в частности в этот план никак не входили, поэтому, я живой и здоровый, показываю сеньору Танаке протоколы допроса Мацумото и его подельников, а их ждет смертная казнь…

— Господин президент, посол Танака находит эти доказательства неоспоримыми и приносит вам извинения от лица правительства Японии, — хоть Танака и говорит на испанском, общаемся мы через переводчика.

— Передайте господину Танаке, что извинения приняты. Ситуация, действительно, была неоднозначная.

— Господин Танака интересуется, что вы планируете сделать с Мацумото и его сообщниками?

— Их ждет казнь.

— Господин Танака понимает ваше желание, но также он хочет узнать, есть ли возможность переправить Мацумото в Японию, там его будут судить как изменника.

Так, хватит играть в дипломатический протокол, и я прошу переводчика и всех остальных удалиться. Оставшись наедине с послом, я спросил его:

— Господин Танака, какую цель преследуете лично вы, прося меня отправить Мацумото в Японию? Я жду честный ответ.

— Видите ли, господин президент, я тоже в некотором роде человек сёгуна Иэнари. Только в отличие от Мацумото это правда. Правда моя роль при дворе сёгуна мала, поэтому меня и отправили сюда послом. Ваша республика, несмотря на очевидное технологическое превосходство над всем остальным миром, в Японии представляется этаким захолустьем.

— Вы же понимаете, что мы точно так же воспринимаем вас. И то, что всего два моих корабля смогли через колено сломать политику, которой больше ста лет, доказывает нашу правоту.

— Я это понимаю, и то что я увидел за последние несколько месяцев, только укрепляет меня в этом понимании.

— Какое это имеет отношение к вашей просьбе?

— Дело в том, если вы отправите заговорщиков в Японию, они предстанут перед судом сёгуна, их прекрасно казнят и там, а вот то, что они расскажут, поможет мне получить поддержку и влияние в самурайском правительстве.

— Понятно, с моей помощью вы хотите взобраться на вершину властной пирамиды.

— Да, хочу.

— Вы же понимаете, что это будет вам очень дорого стоить?

— Назовите цену.

— Дайте-ка подумать, минутку. Пожалуй, да. Вы организуете отказ Японии от прав и претензий на остров Хоккайдо. Это будет хорошая цена за ваше место в правительстве и за Мацумото на суде сёгуна.

— Как вы себе это представляете? Это же невозможно!

— Вы так думаете?

— Я уверен!

— А мне кажется, что решение лежит на поверхности. Золото, моё золото. Вы просто купите для меня эти права.

— А почему бы вам просто не обратится к самурайскому правительству напрямую? Ведь там сейчас всего лишь несколько торговых факторий.

— Господин Танака, мы же с вами оба понимаем, что в таком случае это будет стоить намного дороже, чем взятки вашим чиновникам. Их же тоже включат в официальную цену. А забирать Хоккайдо мне не хочется, мы и так вас считай, раздели.

— Но это и, правда, невозможно!

— Хорошо, воля ваша. Невозможно, так невозможно. Завтра Мацумото и его сообщники будут казнены.

— Хорошо, ваша взяла.

— Отлично, — я достал из стола бумагу и перо с чернильницей и подал все это Танаке, — пишите.

— Что писать?

— Как что? Мне нужны гарантии что вы, оказавшись в Японии, не забудете наши договоренности. Вот мы сейчас с вами и составим договор о том, что вы будете представлять мои интересы в самурайском правительстве. Не как президент одной страны с послом другой. Нет, как частные лица. Да что вы так потеете и бледнеете, даю слово, что если вы будете честно выполнять наши с вами договоренности, то эта бумага отправится в огонь.

— И какие у вас могут быть интересы помимо Хоккайдо?

— Ну я не знаю, мало ли что мне может понадобиться, но не переживайте, интересы Японии не пострадают, — ага, не пострадают, одна потеря Хоккайдо это такой урон национальным интересам что просто представить нельзя.

— Я не буду ничего писать! Это похоже на шантаж!

— Почему только похоже? Это он и есть, но только в качестве моих гарантий.

Послушайте Танака. Или мы составляем договор, вы отправляетесь в Японию, делаете карьеру и живете долго, счастливо и, что очень важно, богато. Я ведь готов выплачивать вам определенное содержание, достаточно значительное.

Или все остается так как есть, и когда мы помиримся с англичанами, я заберу Хоккайдо силой. Или проведу переговоры с еще одной страной, с которой у меня тоже есть союз. С Российской Империей. Мы по-быстрому нарежем себе сфер влияния в Японском море и будем их с удовольствием осваивать. В результате, что так, что так, но Япония лишится Хоккайдо, но лично вы с этого не получите ни одного грамма золота.

В общем, дожал я господина посла, не зря говорят, что осел, груженый золотом, может взять любую крепость.

На эту аферу меня толкнуло воспоминание о бывшем губернаторе территории Луизиана, о Уилкинсоне. Тот достаточно долго был платным агентом испанцев и успешно оказывал им различные услуги. Получить такого же агента в самурайском правительстве Японии это очень хорошая идея.

В итоге всего, «Алькатрас» таки стал тюрьмой, там мы решили держать Мацумото с его подручными, до тех пор, пока в Японию или Китай не отправится новая экспедиция. По моим прикидкам это будет в середине осени.

После того как мы арестовали смутьянов, любые волнения среди японских курсантов прекратились и они с удвоенным усердием принялись изучать военное дело.

Первое мая тысяча восемьсот восьмого года. Столица Калифорнийской республики.

— Костас, и что тебя вдохновило на создание этой игрушки?

— Я даже не знаю, господин президент, оно как-то само собой получилось.

— Я так понимаю, что именно от этой, безусловно важнейшей работы тебя всё время отвлекал вот этот вот фантазёр, — делаю жест в сторону Луки.

— Почему это я фантазёр, господин президент? — тут же спросил тот. — Вы же видите, что ваша идея с животным жиром и серой принесла свои плоды. Шелковая ткань теперь не пропускает водород, и мы можем избавиться от горелки.

Я попросил Костаса выйти из кабинета Луки и когда мы остались вдвоемЮ я продолжил.

— Отлично, а что с пожароопасностью? Найти пропитку для оболочки это как раз самое меньшее из того, что тебе предстоит.

— Я работаю над этим, господин президент, но пока результатов нет.

— Вот именно, результата нет. А у Костаса он есть. И учитывая, что нас скоро ждет, этот результат важнее. Так что Лука, я прямо запрещаю тебя отрывать остальных оружейников от работы. Хоть ты и главный тут, но твоя нынешняя увлеченность воздухоплаванием только мешает. Ты меня понял?

— Да, господин президент, я понял.

— Ты большой молодец, Лука. То, что с оснащением армии современным оружием у нас все в порядке это во многом твоя личная заслуга, но сейчас ты не прав.

— Спасибо, господин президент, и прошу меня извинить.

— Все в порядке, — я открыл дверь и крикнул, — Костас, зайди.

Моя отповедь Луке имела под собой железное обоснование, дело в том, что инициативной разработкой Костаса был револьвер под наш новый пистолетный патрон. Машинка получилась очень даже ничего, барабан на пять патронов, заряжается через откидную дверцу на правой стороне револьвера.

Единственным минусом было отсутствие одновременной экстракции гильз. Каждую стреляную гильзу предполагалась извлекать по одной, с помощью экстрактора, закрепленного на стволе, практически так, как на самом знаменитом револьвере моего времени, «Colt Peacemaker».

Но револьвер Костаса пожалуй будет поэффективней из-за патрона, конечно. Он полностью новый, латунная гильза, капсюль с гремучей ртутью, бездымный хлопковый порох и экспансивная полуоболочечная пуля. Лютый хайтек по нынешнему времени, и абсолютно не целевое использование ресурсов.

После тестовых стрельб у меня остались смешанные чувства. Да, стрелять из этого револьвера одно удовольствие. Очень точное оружие с мощным останавливающим действием, но патроны настолько дорогие и трудоемкие, что просто караул.

Вернувшись на завод, я продолжил разнос, только теперь досталось уже обоим оружейникам.

— Вот, мистер Тамтакос, если бы вы не мешали своему подчиненному, а наоборот контролировали, то мистер Лендакис не совершил бы ошибку, которая делает это чудо практически бесполезным.

— Как бесполезным, господин президент? — воскликнул Костас.

— А так, латунная гильза и капсюль, запасы меди у нас не бездонные, да и к тому же это ужасно трудоемкие штуки. Вот скажи мне Костас, ты сначала патрон придумал, а потом вокруг него револьвер?

— Все верно.

— Очень прогрессивный подход, хвалю. А скажи-ка мне, ты подумал, на чём мы можем эти патроны массово производить? У нас есть для этого возможности?

— Нет, господин президент.

— Вот именно что нет. Вот и получается, что Костас создал великолепное, но бесполезное оружие. Ты что-то хочешь сказать, Лука?

— Нет, господин президент.

— Вот и хорошо. Я пойду, а вы займитесь переработкой этого револьвера под тот патрон, который мы уже массово производим.

— Ясно, господин президент, — чуть ли не хором ответили господа изобретатели.

— А вот это я заберу, и револьвер и патроны к нему, полежит пока у меня в сейфе.

Ну а что? Должен же у президента быть символ его полномочий, вот пусть им и будет это оружие. У нас же республика, корона мне не по чину, а вот к доброму слову добавить еще и револьвер будет в самый раз.