Атропос

Глава 14. Одна книга — одна надежда

Прошел год с тех пор, как Шэнли позволил крошечному жуку проникнуть в свое тело и получить контроль над его мозгом. Тот решающий миг часто всплывал в его снах. В них он вновь и вновь протягивал руку вперед, пока жуки сотнями наполняли его узкие вены. Он смотрел на свои предплечья и видел, как по его венам, слипшиеся в темные комки, перемещаются грозди жуков. Часто он просыпался от страха и принимался ощупывать свои руки и все свое тело. Ему казалось, что с ног и до головы его покрывали клещи, но никаких клещей не было. Только один находился в его теле уже год и благополучно выполнял свою основную функцию — подчинение. Обладал ли этот жук своим сознанием? Шэнли склонялся к отрицательному ответу. Он чувствовал, что все еще был хозяином своего тела и разума и мог себя контролировать, самостоятельно принимать решения и думать обо всем, о чем захочет. Единственным табу были плохие мысли о шейхе. Все остальные мысли были ему по-прежнему подвластны. Но было ли это на самом деле так?

Мозг человека работал под управлением двух систем — сознательного и бессознательного контроля. Решения часто принимались бессознательно, так было быстрее и проще. Мозг за какие-то миллисекунды анализировал весь предыдущий опыт и на его основе делал выбор неосознанно. Такие решения можно было описать, как интуитивные. Когда же у человека спрашивали, почему он принял именно такое решение, он часто не мог сразу ответить на этот вопрос. Но позже находил своему поступку разумное объяснение при помощи сознания. Оно было убеждено в том, что принимает все решения самостоятельно, и всегда находило поступкам рациональное объяснение. Если бы жук мог получить доступ к подсознанию своего носителя, он мог бы контролировать все его поведение и принимаемые решения, а его сознание никогда об этом и не узнало бы.

Что касается Шэнли, то он и хотел избавиться от проклятого жука и не хотел одновременно. С одной стороны, он понимал, что такого быть не должно, чтобы какой-то паразит мог влиять на его поведение. Но с другой стороны он привык к такому положению вещей и не хотел ничего менять. Его механизмы сопротивления были подавлены и нарушены. Он попросту не мог сердиться, обижаться, ненавидеть или желать кому-либо зла, он разучился выказывать протест действительности. Пытаясь защитить себя от нестерпимой боли его мозг научился находить обходные пути для всех негативных мыслей и обрубать их на корню. За год такой жизни Шэнли из человека, который всегда был готов дать отпор, превратился в смиренного соглашателя. Он знал, что ему нужно выучить арабский язык и прочесть договор, который он подписал своей кровью, но не знал, зачем ему это нужно, и что от этого должно было измениться.

Так или иначе, несколько месяцев они с Женей составляли план действий и были готовы претворить его в действительность. Вынести книгу из библиотеки оказалось той еще задачей. Как сильно шейх хотел, чтобы его наложницы получали новые знания, так же сильно он не хотел, чтобы их получали его слуги. Доступ к библиотечным книгам для них был заказан, а любая попытка пронести книгу мимо сканера сурово каралась. Женя только один раз попытался протащить книгу мимо сканера, и горько об этом пожалел. Ту боль можно было сравнить разве что с четвертованием. Даже скверные мысли о шейхе и те были менее болезненны. Единственной возможностью вынести книгу из библиотеки было обойти защиту сканера. Сделать это было крайне сложно, поскольку сканер был напрямую подключен к системе питания всего убежища. У него не было отдельной кнопки выключения. Он работал все 24 часа в сутки без перерывов и как-то обмануть его было невозможно. В каждую нейрокнигу был встроен небольшой радиоактивный элемент на основе Углерода-14. Сканер улавливал радиоактивное излучение и в том случае, если код доступа книги не соответствовал коду из базы, подавал сигнал тревоги прямо на планшет шейху. Тот сразу же видел нарушителя и одним легким движением пальца заставлял его страдать в агонии. Система работала, как часы. И все же, как и любую когда-либо созданную систему, ее можно было взломать. Если обесточить весь комплекс и, воспользовавшись моментом, вынести книгу из библиотеки, то никто об этом не узнает. На это и был расчет.

Ни о чем не подозревавший Аль Тани по обыкновению проснулся утром под шум прибоя. Его трехметровая круглая кровать, приводимая в движение возвратно-поступательным механизмом, равномерно покачивалась в мерный такт шипения морских волн. Рядом с ним на кровати лежала молодая девушка с волосами цвета сушеной соломы. Длинные пряди ее волос слегка прикрывали обнаженное тело. Аккуратные пухлые губы были сложены в маленький бантик под курносым носом. Длинные ресницы были сложены в две черные щелки ее глаз. Под закрытыми веками скрывались два безупречных голубых алмаза. Ее плоский животик с продольными полосками пресса поднимался и опускался. Она пребывала в мире сладких грез, поглощенная чувством любви к своему дорогому мужчине. Ни к кому другому она никогда ничего подобного не испытывала, и только с шейхом смогла познать истинную силу любви.

Шейх даже не помнил, как ее зовут. Он постоянно путался между Софией и Зофьей. Он не утруждал свою память подобными вещами. Через час к нему должна была прийти другая наложница, которая станет его новой возлюбленной на весь следующий день.

— Ты уже проснулся, мой хабиби? — девушка открыла свои огромные глаза и посмотрела на шейха с бесконечной нежностью.

— Да, моя хабиби, я, как и всегда, любовался твоей красотой.

София, как ее звали на самом деле, широко улыбнулась, ее глаза заискрились, как в самый радостный момент ее жизни, и она захватила шейха в крепкие объятия. Она льнула к нему и жалась, больше всего на свете желая ощутить его тепло на своей шелковистой коже. Шейх более склонный к тому, чтобы получать любовь, а не отдавать ее, принимал ее объятия и поцелуи сладких губ, как нечто само собой разумеющееся. Девушка расцеловала его наполовину покрытое черной бородой лицо и обхватила его бедро своими ногами.

— Ну ладно, давай позавтракаем и я отпущу тебя отдыхать, — шейх выбрался из ее объятий, накинул на себя халат и направился к выходу из спальни. За дверью стоял столик с приготовленным завтраком. Несколько обжаренных тостов, смазанных сливочным маслом, куски буженины, спелые персики и апельсины, и пригоршня шоколадных конфет. Все это он собирался запить порцией свежее сваренного черного кофе. Все то, что так любил Аль Тани.

Он прикатил столик к кровати и показал девушке угощаться. Она кушала, словно птичка, отклевывая небольшие кусочки.

Шейх, как заведено, взял в руки нейрогазету и принялся читать свежие новости. Заголовки сообщали о бунтах на ближнем востоке, очередной засухе в Западной Европе, последних прорывах в сельском хозяйстве и выведении геномодифицированного домашнего скота. Это были самые настоящие новости, выпущенные девяносто лет тому назад. Они подгружались из архивов каждый день, и каждый день нейрогазета шейха обновлялась, создавая иллюзию существования мира. Шейх хотел жить так, как будто ничего не случилось, и у него это получалось.

— Спасибо за завтрак, мой коханы, — она забылась от чувств и попрощалась на своем родном польском языке.

Шейх не придал этому значения, он был увлечен чтением своей утренней газеты и больше для него в мире ничего не существовало. Девушка подарила ему последний смачный поцелуй, оделась и вышла за дверь, напоследок блеснув голубыми глазами в дверном проеме. Она искренне любила шейха, и сердце ее наполнялось тоской при мысли о том, что целый месяц они проведут порознь.

Любовь эта была самой настоящей с физиологической точки зрения. При мысли о любимом человеке зрачки расширялись, пульс учащался, в организме вырабатывались в увеличенном объеме дофамин, серотонин, адреналин, норадреналин и фенилэтиламин — они отвечали за ощущение бабочек в животе. В добавок к ним шли вазопрессин и окситоцин, которые вызывали чувство привязанности и доверия к партнеру. Любовный коктейль был собран в идеальных пропорциях с точностью до одной сотой микрограмма. Мозговой клещ справился с этой задачей получше всякого купидона.

Шейх себя не ограничивал и не привязывал ни к кому любовью. Ни одну из своих наложниц он не любил. Получал удовольствие от совместного препровождения — да. Позволял себе открывать своим наложницам некоторые секреты и сокровенные мысли — возможно. Но любил — нет. Больше всех на свете он любил себя самого и чувство, которое он испытывал при мысли о том, что тридцать одна прекрасная женщина сходит по нему с ума.

Позавтракав и отложив газету в сторону, шейх сбросил с себя халат и отправился на клеточную реновацию. В специальной камере клетки его тела подвергались обстрелу заряженных атомов. Они выбивали все поврежденные участки и заменяли их, избавляя его тело от переработанных клеток, излишков свободных радикалов, уничтожали раковые клетки. Подобная процедура полностью останавливала процессы старения в организме, но требовала колоссальных вычислительных и энергетических ресурсов. Нагрузка на сеть возрастала многократно в те короткие минуты, что шейх тратил на обновление своих клеток.

По резким перепадам в напряжении, повторявшимся ежедневно, Женя с Шэнли и вычислили точное время, когда шейх занимался омоложением. Несколько месяцев каждый день один из них пробирался в аккумуляторную и делал заметки. В итоге они выяснили, что по вторникам и четвергам шейх пользовался реноватором с 10:20 до 10:25, а по всем остальным дням с 10:50 до 10:55.

Шейх зашел в освещенную камеру, система просканировала его тело и на экране высветились свежие физиометрические показатели: содержание макро и микроэлементов, точное количество поврежденных клеток, нуждающихся в обновлении, количество свободных радикалов, раковых клеток и иммунных тел, выступивших на борьбу с ними, и еще 200 параметров. Общее состояние его организма оценивалось на 94 балла из ста. Это были показатели тридцатилетнего, что для его почтенного возраста было хорошим результатом. Но для придирчивого шейха ни один балл кроме высшего не являлся удовлетворительным.

Когда сканирование было завершено, устройство обратилось к нему с вопросом, который был пережитком юридической системы человечества. Пока существовали суды и законы, ни одна процедура не могла начинаться без фактического согласия человека. Формальный вопрос звучал всегда одинаково:

— Желаете начать процедуру клеточной реновации?

— Начинай.

Цилиндрическая камера начала вращаться на сверхзвуковой скорости. Тело шейха охватило сильнейшее электромагнитное поле, он не мог пошевелить и пальцем. Разогнанные до световых скоростей частицы проникали через поле, врезались в клетки и выбивали из них все отклонившиеся от нормы элементы. Поле удерживало клетки в равновесии, препятствуя их распаду от столкновения с заряженными частицами.

Внезапно поле отключилось, и освещение в камере исчезло. Стенки камеры продожлили вращаться в полной темноте, продолжая обстреливать клетки шейха. Атомные связи в его организме разрывались, за секунду его тело получило мощную дозу облучения, запустился процесс клеточного апоптоза, шейх умирал. Его кожа в один момент покрылась многочисленными маслянистыми волдырями. В местах повышенного натяжения на локтях, коленях и подбородке она рвалась, обнажая белесые хрящи и кости. Зубы покидали воспалившиеся десна, слизистые оболочки высыхали, декальцинированные кости трескались, нейронные связи лопались. Все это происходило так стремительно, что мозг не успевал обрабатывать сигналы от клеток. В замешательстве он принимал все сигналы за боль и пытался хоть как-то погасить ее выработкой эндорфинов. Но было уже поздно. Распадающееся на отдельные кровавые лоскуты его тело обмерло и распласталось по свинцовому полу камеры. 10 секунд он был фактически мертв, пока не запустился принудительный процесс клеточного возобновления. К счастью для шейха, человеческая жизнь и ее сохранение всегда были в приоритете у медицинских устройств подобного класса. В его программу была заложена обязательная помощь умирающим, и ей не требовалось получать для этого никаких дополнительных разрешений. Реноватор восстановил организм шейха на основании результатов первого сканирования.

Шейх стоял в камере реноватора, на табло высвечивалась цифра 94. Часы показывали 9:48, что было странным, ему казалось, что секунду назад они показывали 9:42. Женский голос задал привычный вопрос:

— Желаете начать процедуру клеточной реновации?

— Начинай.

Реновация прошла успешно, шейх вышел из белого света камеры и вновь оказался в просторной спальне. Окно в ней не было. Их роль выполняли огромные мониторы сверхвысокого разрешения высотой в 3 метра от самого пола и до потолка. На них 24 часа в сутки транслировалось видео по выбору владельца. В то утро на огромных экранах можно было наблюдать восход солнца над горой Фудзи. Приглядевшись, можно было заметить небольшие стайки птиц, летавшие над ее склонами. Детализация картинки была просто потрясающей. При желании ее можно было растягивать и увеличивать бесконечно, пока картинка не упрется в скалистую породу самой горы. Но не это поражало больше всего. Стоя возле экранов можно было почувствовать дуновение горного воздуха и ощутить его ионизированный запах. И только осознание того что все это являлось технологичной подделкой останавливало от желания шагнуть прямо в изображение.

В дверь легонько постучались.

— Можешь заходить! — шейх громко ударил голосом по двери и приятно удивился молодому и сильному звучанию своего голоса.

Возможно, это работал на уровне самовнушения. Но каждый раз после прохождения реновации он ощущал себя моложе на несколько десятков лет, хотя программа по большому счету возвращала ее в предыдущий день. Вернуть былую молодость она не могла.

Дверь открылась и в нее легкой походкой зашла длинноволосая брюнетка с фигурой, напоминавшей идеальную восьмерку. Она сбросила с себя одежду и осталась в одном нижнем белье. Ее широкие бедра через тончайшую, охватом в 40 сантиметров, талию перетекали в пышные формы грудей, настоящее произведение генетического искусства.

Девушку звали Жизель. Она была генномодифицированным человеком В-класса, что означало частичное улучшение, не затрагивающее интеллект и мыслительные способности. Ее родители вложили 500000 долларов в усовершенствование ее генома, чтобы превратить ее в живую секс-куклу. В результате девушка получила идеальные пропорции с гиперболизированными половыми признаками, тонкими голенями, широкими бедрами и округлыми ягодицами, нежными маленькими ручками, слегка увеличенными глазами и губами, и маленьким носиком. И все это без единого хирургического вмешательства. От обычной девушки ее отличало отсутствие пары нижних ребер, благодаря чему удалось добиться небывалой в естественных условиях узости талии, и повышенное содержание коллагена в организме, из-за чего ее кожа длительное время сохраняла упругость в нужных местах. Были и те изменения, которые не были столь очевидными, но это уже технические подробности. Главное для шейха было то, что он загорался от одного взгляда на Жизель. Она стоила каждого из тех 25 миллионов долларов, которые он заплатил за нее ее родителям. Он часто думал, что даже выкупил ее очень удачно. Месяцем спустя после оплаты другой шейх предлагал ему за нее 40 миллионов долларов, но он отказался.

Виляя широкими бедрами, девушка проследовала к кровати, где ее ждал возлюбленный. Как и София, она любила шейха всем сердцем и души в нем не чаяла. Она обожала каждую его черту, каждый изгиб, каждое несовершенство. Даже его возрастные морщины и мелкая проседь казались ей исключительно милыми. Она забралась на него сверху и положила руки ему на грудь, ее ногти приятно впивались в верхние слои кожи, вызывая электрические импульсы.

— Дорогой мой, у тебя все в порядке? Я очень поволновалась за тебя сегодня утром.

— Конечно, в порядке. Посмотри на меня, я воплощение жизненной силы и энергии, — в доказательство своих слов шейх поиграл рельефными мышцами, — А почему ты спрашиваешь?

— Просто сегодня мы с девочками все ощутили приступ головной боли. Я имею в виду все одновременно. Ну, знаешь, так бывает когда тебе больно. В последний раз такое было, когда ты травмировался во время конной езды, — девушка осеклась, шейх не любил когда ему напоминали о его неудачах. В этот раз обошлось, она получила снисходительный взгляд и продолжила, — и вот сегодня утром буквально 10 минут назад мы все почувствовали эту боль.

Аль Тани нахмурил черные густые брови. Он не понимал, о чем шла речь.

— Не понимаю о чем ты, моя сладкая. Я чувствую себя просто великолепно с самого утра и сейчас я тебе это докажу, — он подался вперед и зарылся лицом в ее пышную грудь.

Дверь в спальню шейха открылась и внутрь вошел Шэнли. Была его очередь убираться в спальне шейха. Он, как и следовало, тщательно вымыл все полы и протер все поверхности, провел глубочайшую очистку воздуха и понизил содержание болезнетворных бактерий до 0.002 процентов. После чего он подошел к камере реновации и попытался забраться внутрь. Камера встретила его отказом:

— Совпадение ДНК не подтверждено. В доступе отказано. Пожалуйста, попробуйте снова.

Шэнли во второй раз приложил ладонь к сканеру и снова получил отказ.

— Попытка несакционированного доступа. Отправляю тревожный сигнал на панель управления через 10, 9, 8….

На лбу Шэнли проступили крупные капли пота. Если план Жени не сработает, то им всем конец. Он приложил ладонь к сканеру еще раз и кончиками пальцев ввел комбинацию — указательный, безымянный, мизинец, средний, большой.

— Отправка тревожного сигнала прекращена. Запущен режим администратора.

Шэнли выдохнул и протер лоб тыльной стороной ладони.

— Покажи мне журнал проведения процедур за сегодня.

Система вывела данные на экран:

09:42 — окончание сканирования.

Запрос на проведение клеточной реновации… Одобрено.

09:43 — запуск процедуры реновации.

09:44 — критический сбой в питании системы…

Восстановление питания…

повторное сканирование…

!Биологическая смерть организма!..

09:45 — Запуск процедуры экстренного восстановления.

09:48 — Восстановление проведено успешно.

09:48 — запрос на проведение клеточной реновации… Одобрено.

09:50 — клеточная реновация проведена успешно.

Шэнли перешел в режим редактирования и убрал все записи в промежутке между 09:43 и 09:48, вышел из режима администрирования. После чего вошел в него снова, еще раз вызвал журнал и убедился в том, что все записи от сбое были удалены безвозвратно. После чего он тщательно протер сканер, стирая отпечатки и продолжил заниматься уборкой помещения.

За пластиковой дверью комнаты прислуги слышались порывы надвигающейся ссоры.

— Вы два придурка. Вы хоть понимаете, что вы наделали? Мы сегодня от боли все чуть не умерли. И все ради чего? Чтобы украсть какую-то книгу из библиотеки? — Майк отчитывал Женю и Шэнли, периодически понижая голос, чтобы их никто не услышал.

Все ребята в комнате обступили Женю и Шэнли и вычитывали их.

— Да, точно. Я утром сегодня перекручивал мясо на кухне. Потом словил приступ боли и очнулся лицом в мясорубке. Хорошо, что сработала защита от дурака и мотор отключился. А то стоял бы сейчас тут без носа и бороды.

— Простите, но это было необходимо сделать, — оправдывался Шэнли. Он сам прошел через вспышку убийственной боли этим утром и прекрасно понимал их чувства.

— Необходимо, необходимо. Предупредить было нельзя, чтобы мы подготовились?

— Мы не хотели ничего говорить, чтобы не выдать себя. Два человека и так слишком много для сохранения секрета.

— И что не выдали? Весь комплекс знает, что с шейхом что-то случилось сегодня. И мы, и бабы его тоже.

— Не переживайте. Я подтер все следы. Он ничего не узнает, — попытался успокоить всех Шэнли.

— Да что ты говоришь. Вон Женя сам говорит, что даже 2 человек много для сохранения тайны. А что ты будешь делать, когда 49 человек знают о том что произошло? Рано или поздно Шейх узнает обо всем и тогда нам всем не поздоровится.

— И что он сделает? Убьет нас всех? Кто в таком случае будет готовить ему пожрать и подчищать за ним? — высказался Женя и ощутил приступ мигрени. Нужно было выбирать не такие негативно окрашенные слова, — да и вообще уже все сделано, так что нечего переживать о том что случилось. Расслабьтесь и живите дальше. Если что мы возьмем всю ответственность на себя.

— Так вы можете объяснить, зачем вам потребовалась какая-то несчастная книга? Что скучно стало и читать приперло?

— Я не могу сейчас сказать, — нерешительно проговорил Шэнли.

— Что снова эти разговоры про тайны на двух человек?

— Нет, Женя тоже ничего не знает. Просто доверьтесь мне. Мы сделали это для всеобщего блага.

Ребята начинали успокаиваться. В какой-то степени они даже чувствовали себя хорошо от того что так произошло сегодня. Эти злость и негодование по отношению к Жене и Шэнли заставили их почувствовать себя живыми.

— Ладно, так уж и быть мы закроем на этом глаза. Но если вы соберетесь снова сделать всем больно, то будьте добры нас об этом поставить в известность. Иначе я за себя не отвечаю, — Майк развернулся и лег в свою кровать. Остальные последовали ее примеру.

Шэнли забрался под одеяло и вытащил из-под подушки белую нейрокнигу. Тончайшие экраны ее страниц толщиной в одну десятую миллиметра на вид и ощупь были неотличимы от обычной бумаги. Арабские символы волнистой прописью ложились черным по белому. Шэнли не знал, что они обозначали, но собирался это выяснить.