Аспирант

Глава 12

Я подошел к двери квартиры Заварзиной и вдавил кнопку звонка и прислушался. Из-за двери раздался звук трели. Я отпустил кнопку. Вновь наступила тишина. Подождав еще не много, я нажал на кнопку во второй раз и держал ее уже не отпуская. Наконец в прихожей послышались шаги, затем щелкнул замок и дверь открылась. На пороге стояла Юля с заспанным лицом и всклокоченными волосами.

— Здравствуй Санечка, — произнесла она, — извини, что так долго не открывала. Задремала. Что-то я сильно устала сегодня. Что случилось? Какие-то новости от Германа Валентиновича? По телефону я ничего не поняла.

— Новости, но не от Германа Валентиновича, разреши мне пройти, — ответил ей я и переступил через порог.

Юля отошла в сторону, и я вошел в прихожую. Сняв куртку, я поместил ее на вешалку. Заварзина продолжала неподвижно стоять в прихожей. Как видно она все еще не могла до конца проснуться. Я наскоро пригладил волосы перед зеркалом и сказал ей:

— Есть очень важный разговор. Сделай если не трудно кофе.

Юля кивнула головой и прошла на кухню. Я последовал за ней. Войдя на кухню, я уселся на стул посмотрел на Заварзину стоящую у плиты и произнес:

— Сегодня я имел не самую приятную встречу и беседу с офицером госбезопасности, который поджидал меня на выходе из здания факультета.

Юля ничего не ответила на это мое сообщение. Я еще немного помолчал и затем передал ей вкратце содержание моего сегодняшнего разговора с капитаном Тархановым.

Она зажгла газ. Поставила на огонь чайник, села напротив меня и произнесла:

— Ну этого я и боялась. Этого я и ожидала. Конечно, они засекли передачу информации Германом Валентиновичем, заинтересовались этим и начали копать. И, судя по всему, все это этот твой разговор сегодня только начало. Они теперь не отстанут пока не докопаются до конца. А значит скоро этот Тарханов пожалует сюда ко мне. Обмануть их тебе не удастся. Не рассчитывай на это. Да и мне, пожалуй, тоже.

— А что мы, собственно, так боимся? Мы же не делаем ничего противозаконного. Напротив, помогаем в поимке опасных преступников. По-моему, нам должны быть только благодарны. Я думаю, что твои опасения не имеют такой уж прочной основы под собой, — возразил ей я.

— Эх Санечка, наивная твоя душа! Ты даже не ведаешь с какими мерзавцами тебе пришлось столкнуться. Эти люди могут в легкую, походя не задумываясь не только сломать твою, да и мою жизнь, а и безо всяких сантиментов лишить нас ее. И никаких угрызений совести и душевных мук после этого они точно испытывать не будут.

— Слушай Юль, — попытался возразить я ей. — По — моему ты преувеличиваешь. Ну гестаповцы же это в конце концов. Да и сейчас не тридцать седьмой год. И контролируют их сейчас более или менее.

— Вот именно более или менее. Есть вещи о которых ты даже не догадываешься. Если эти ищейки пронюхают о них, то жить и мне и тебе останется до понедельника. Хотя нет. Меня они убьют по позже. Сначала выпотрошат полностью, а потом как говориться концы в воду. — произнеся это Заварзина с сожалением посмотрела на меня. — И жаловаться будет некому. Нам не помогут ни партия, ни правительство. Вот в этом я уверена на все сто процентов.

— Так скажи мне, что это за страшные вещи такие? Твои вещие сны? Или есть, что-то еще о чем ты мне говоришь и что скрываешь от меня?

— А ты точно хочешь узнать всю правду обо мне? И тебе не страшно? — Юля внимательно посмотрела на меня.

— Да не говори ты загадками!

— Хорошо. Загадками я говорить больше не буду. Правду так правду. Только не пожалей потом, Санечка. И не обвиняй меня, что я втянула тебя во всю эту историю. Ты сам сделал свой выбор.

— Не буду не волнуйся. Горькая правда все же лучше сладкой лжи.

— Как патетично. Так вот Санечка, я никакая не ясновидящая. Все значительно хуже и для меня, а теперь в свете последних событий и для тебя. Я попаданка.

— Кто? Попаданка? А это то, как понимать? Разъясни. Будь добра, — от изумления я даже привстал со стула.

— Все очень просто. Я попаданка из будущего в прошлое. А конкретно из 2026 года.

— Ты что путешественница во времени? Да нет это какой-то бред. Фантастики, что ли начиталась? — мне вдруг показалось, что Заварзина просто на просто смеется надо мной, — Юль давай серьезно сейчас не до шуток!

— А я и не шучу. И не путешественница во времени, а именно попаданка. Это когда сознание одного человека перемещается в прошлое, но не в принадлежащее ему тело пусть и более молодое. А в чужое. Хотя, наверное, можно попасть и в себя молодого. При этом старая личность практически полностью вытесняется новой. Так что от нее практически ничего не остается. Куда она девается я, честно говоря, даже предположить не могу. Так что от Юли Заварзиной данном случае осталось только одно тело, впрочем, как ты можешь видеть достаточно не плохое да кое-какие рудиментарные воспоминания. А сознание в этом теле совсем другого человека.

— Ничего себе! — потрясенно воскликнул я, — ты не Юля Заварзина! А кто ты тогда? Да нет ты разыгрываешь меня! Слушай сейчас не до шуток!

— Никаких шуток и розыгрышей Санечка. Я максимально серьезна. А зовут меня по-настоящему Вероника Арсеньева, впрочем, это моя фамилия по первому мужу. Я журналистка из 21 века. Занималась криминальной хроникой. На момент переноса моего сознания в это тело мне исполнилось там в 2026 году 56 лет. Только не спрашивай, как это случилось. Я все равно тебе ничего не смогу объяснить. Просто я шла по улице мне стало плохо, у меня закружилась голова, видимо наступила потеря сознания, и я очнулась в этом своем новом теле, да еще в 1976 году. Причем очнулась в реанимации.

— Обалдеть, — только и смог произнести я, — а из какой страны ты вот так перенеслась? Из СССР? Подожди это какая-то ерунда. Насколько мне известно у нас нет журналистов, которые занимались бы криминально хроникой. Ты что иностранка? Или эмигрантка?

— Не то и не другое. Я русская. Гражданка России точнее Российской Федерации. Вернее, была ей. Сейчас я, как и ты гражданка СССР и как ты живу в Советском Союзе. Знаешь у нас там в 21 веке незадолго до моего переноса сюда стал очень популярен жанр фантастической литературы про попаданцев. Ну как сознание человека из 21 века переносится в тело, живущее в прошлом подчас далеком. Особенно много писали про попаданцев в СССР. Кто попадал в чужое тело, кто в свое, но молодое или даже детское. Подавляющее большинство этих с позволения сказать произведений относилось к жанру графомании. Но некоторые из них годились, на то, чтобы за их чтением убить время. Я тоже иногда почитывала подобные опусы посмеиваясь над их авторами. И в итоге сама оказалась в числе попаданок. Правда знакомство с литературой подобного рода помогло мне быстро осознать, что произошло со мной и помогло быстрее адаптироваться к новым условиям, когда я поняла, что оказалась в прошлом на 40 лет назад. К тому же я как никак прожила в СССР 21 год своей прежней жизни. Так что реалии советской жизни мне были известны не понаслышке.

— А там у вас в 21 веке какая жизнь? Не советская что ли? И что это за Российская Федерация? У нас насколько мне известно нет никакой Российской Федерации в составе СССР. Есть РСФСР.

— СССР Санечка в 21 веке не существует как государственное образование. Советский Союз приказал долго жить. Распался в декабре 1991 года. Так что ему осталось существовать всего семь лет. Бывшие союзные республики в 2026 году независимые государства. Одно из них это Российская Федерация.

— Обалдеть! — только и мог сказать я. Наверное, я все-таки сплю. Или это у меня такие галлюцинации.

— Нет не спишь. И галлюцинаций у тебя нет. Сейчас по крайней мере. — Заварзина выключила газ под чайником, подошла к висящему на стене шкафчику, достала из него банку растворимого кофе, засыпала порошок в чашки и залила его кипятком.

— Это что как “Янки при дворе короля Артура” что ли? — потрясенно пробормотал я.

— Примерно. Только у Марка Твена герой перенёсся в Англию 6 века полностью, с душой и телом, а в моем случае перенеслась только душа. Или что там вместо нее.

— Не могу в это поверить, — я ошарашено помотал головой, — хотя после того, как ты рассказала мне о своих вещих снах, и я получил реальные доказательства истинности твоих слов я кажется был готов поверить и во что-нибудь подобное. Но попаданка! Ты попаданка! Это вообще ни в какие ворота не лезет. Хотя, с другой стороны, эта совершенно фантастическая версия объясняет все нестыковки. Помнишь я рассказывал тебе о своей встрече с Яриком Гордеевым. Как он говорил мне о том, что после больницы те не узнавала многих знакомых, что ты полностью переменилась и стала совершенно другим человеком и даже подчас вела себя как человек значительно более старший и с большим жизненным опытом. Ярик мне сказал еще тогда, что прежняя Юлька как переродилась мол от нее ничего не осталось. Он еще никак не мог объяснить это хотя признавал сам факт такой метаморфозы. Да дела.

— Молодец Санечка. Ты всегда был умным. Умеешь работать с информацией. — усмехнулась Заварзина.

— Но погоди я не понял, как это распался СССР? Почему? А какой строй в бывших союзных республиках в том времени, из которого ты прибыла?

— Капитализм, Санечка, капитализм. Причем весьма дикий с сильной примесью феодализма. КПСС разбежалась в 1991 году после того, как новые российские власти ее запретили. Весь переворот произошел мирно и практически бескровно. Нет ни СССР, ни КПСС, ни Варшавского договора, ни системы социализма. От нее остались одни обломки. Куба, КНДР, да и все, — ответила Юля и подвинула мне чашку кофе.

— Погоди, а как это все произошло? Нет я понимаю, что у нас очень много проблем сейчас. Но чтобы вот так, все рухнуло практически в одночасье? Не могу в это поверить. Или что мы проиграли войну с Западом? Хотя, конечно, какая может быть война в век ядерного оружия.

— Нет войну мы не проиграли. Вернее проиграли, но не ту о которой ты думаешь. Проиграли холодную войну. Видимо руководство КПСС подсчитало, так сказать, баланс поняло, что не вытягивает соперничество с Западом и решило идти с ним на мировую. А мировая эта вылилась в фактическую капитуляцию. А ее итогом стало исчезновение с карты мира СССР и всей системы социализма.

— А как все это произошло? Как началось?

— Если вкратце, то все начнется в следующем году. Хотя, конечно, скрытая подготовка ко всему этому видимо велась не один год, а сейчас она вступает в завершающую стадию. В марте умрет Черненко. Новым генсеком станет Горбачев. Он и начнет политику перестройки, которая приведет и к распаду страны, и к капитуляции перед Западом. А у Горбачева найдется масса последователей, которые поведут дело еще дальше.

— И что? Какой станет жизнь? Лучше или хуже, чем сейчас?

— А это кому как. Кто-то станет миллиардером, а кто-то бомжом добывающим пропитание воровством и на помойке. Но одно скажу точно, дефицита не будет. Настанет товарное изобилие если ты спрашиваешь об этом. Только у очень многих людей не будет хватать денег на самое насущное. Им будет не до покупки иномарок и дорогих импортных шмоток. Особенно трудными были девяностые годы. Тогда многие люди особенно на производстве подолгу не получали зарплаты. Потом стало по легче.

— То есть ты можешь предсказать, а еще вернее ты точно знаешь, что произойдет в стране, да и во всем мире в самое ближайшее время так получается? Ничего себе! Да ты не человек, а настоящая бомба! Я думаю, что за такую информацию очень многие дорого бы заплатили.

— Вот именно Санечка, вот именно. Теперь ты прекрасно понимаешь, что будет со мной если я попаду в руки спецслужб. Более того в смертельной опасности оказываются все те, кто близко общался со мной. А ты в первую очередь. Ну что не теперь передумал на мне жениться?

— Теперь уже поздно передумывать, ответил я Юле и отхлебнул кофе, — этот Тарханов откуда-то узнал, что мы с тобой любовники. Вот интересно откуда? Мы же изо всех сил старались не афишировать наши отношения.

— Ну такие вещи трудно скрыть. Маша Елизарова практически сразу о них догадалась. А потом еще и увидела нас вместе. Мог быть кто-то еще и даже не один. А осведомителей у КГБ всегда хватало.

— Хорошо. Но ты же понимала, что если ты обнаружишь себя, то почти наверняка очень скоро попадешь в поле зрения органов. И как я понимаю ты достаточно долго таилась, не привлекая к себе внимания. Что же заставило тебя выйти из тени и пойти на такой риск?

— Обстоятельства. Можно сказать не преодолимые обстоятельства. Я действительно очень долго старалась никак не обнаружить себя. Ну кроме того, что характер Юли Заварзиной вдруг не объяснимо изменился. Но это как раз можно было вполне себе правдоподобно объяснить. Но приблизился тот день, когда в резне, которую должен был учинить Афанасьев, погибла бы моя двоюродная сестра Светочка. Погибла бы если я не попыталась воспрепятствовать этому. Она старше меня на несколько лет, но в детстве мы были очень близки. Ее гибель была большим горем для меня. Я, в сущности, так и не сумела до конца пережить его. Мне всегда очень не хватало Светочки. Она родом из Величанска. Училась в медицинском училище, хотела потом стать врачом. В тот день она пришла к подруге в гости, и Афанасьев зарезал ее вместе с остальными. Она была очень добрая и талантливая. Я не могла хотя бы не попытаться спасти ее. Если не в той жизни, то в этой. А дальше ты все знаешь. Прости меня Саша, что я втянула тебя во все это.

— А случай с автобусом? А зачем ты согласилась на мое предложение пойти к дяде Герману? — спросил я. — Ведь после того первого случая ты вполне могла бы жить как прежде ничем не обнаруживая себя. Тем более насколько я помню ты тогда не особенно рвалась общаться со мной. Все у нас началось после того, как мы предотвратили гибель детей.

— Не знаю. Наверное, я с возрастом стала слишком сентиментальной. Хотя, честно говоря, я уже не знаю какой мой настоящий возраст. Одна часть моего сознания говорит о том, что мне уже 62, а другая… Пребывание в молодом теле меняет восприятие действительности и самоощущение. Я не только почти всегда чувствую себя не на 62, а на 27 лет, но и ощущаю себя настоящей Юлей Заварзиной хоть и изменившейся. Видимо, что-то от Юли все же осталось и сумело интегрироваться в мое сознание. А что касается детей. Я вдруг представила какое горе должно были пережить родители, когда узнали, что их дети, которых они только что живых и здоровых отправили на летний отдых погибли, причем погибли так страшно. И что, как и в случае со Светочкой я бы могла попытаться предотвратить все это. И никакой возможный риск уже не имел значение перед тем фактом, что я хотя бы попробовала изменить ход событий. Может быть, это какие-то остатки сознания Юли подействовали на меня прежнюю. Она видимо была девушкой доброй хотя и довольно непутевой. Я в своей первой жизни как раз являлась скорее всего ее противоположностью. Хотя и мне переходилось переживать горе и потери и потом иногда годы спустя думать о том, что если бы я знала, если бы ведала, то я наверняка сделала бы так, чтобы этого никогда не произошло. А тут сама судьба посылает мне шанс исправить что-то пусть даже и для людей, которых я никогда не знала и вряд ли, когда узнаю.

Юля замолчала и залпом допила кофе из своей чашки. Я тоже молчал, пытаясь переварить и усвоить только что услышанное. Честно говоря, когда я подходил к дому, в котором жила Заварзина я и на долю процента не мог представить того, что услышал от нее сейчас во время этого нашего разговора. С одной стороны, все это было конечно чистым бредом, но с другой стороны то, что я узнал о Юле за последние три-четыре месяца заставляло принять это за чистую правду. На сумасшедшую она точно похожа не была.

— Ну как Санечка, — заговорила вновь Юля, — какие теперь будут твои действия? Уйдешь и попытаешься сделать вид, что между нами никогда и ничего не было или позвонишь в психиатрическую?

Я пожал плечами, — конечно если сказать, что я ошарашен это значит не сказать ничего. Но психиатру сдавать тебя как-то желания нет. Почему-то твой рассказ вызывает у меня доверие хотя никаких рациональных аргументов почему это так я привести не могу. Впрочем, ты уже давно казалась мне какой-то не такой словно из другого времени. Все-таки моя интуиция меня не обманула. А уходить…видишь ли это уже ничего не изменит. Товарищи чекисты от меня вряд ли теперь отстанут. От меня и от дяди Германа. Тут главное заключается в том, что они пока похоже не догадываются о твоей роли во всей этой истории.

— Они догадаются, — перебила меня Юля, — они уже начали копать и скоро непременно докопаются и до меня. Так что не обольщайся. Времени у нас в обрез.

— Может быть и докопаются. Но пока не докопались. И главное почему я не хочу уходить от тебя это то, что я, кажется, люблю тебя.

В глазах Юлии блеснули слезы. Она посмотрела на меня и сказала:

— Ты очень похож на моего первого мужа. Я очень любила его. Он был “честный мент” совсем как твой дядя Герман. Его убили бандиты по заказу одного мерзавца которого он хотел вывести на чистую воду, здесь в Величанске. В 2000 году. Я не знаю, как сумела пережить его гибель.

— Ты родом из Величанска? — спросил я.

— Нет. Я родилась и провела детство и большую часть юности совсем в другом городе. В Величанск я попала уже в конце восьмидесятых, наша семья переехала сюда, когда мой папа, а он был военным вышел в отставку и сумел получить здесь квартиру. Я перевелась на иняз университета и окончила его в 1992 году. Еще во время учебы я увлеклась журналистикой и это увлечение перебило мое увлечение историей. Я ведь поступила на иняз только по настоянию родителей, зато, когда я так внезапно переместилась в тело Юли Заварзиной учеба на историческом факультете не составила для меня большого труда. Я вначале вела раздел местной криминальной хроники в одной из новых газет Величанска которые во множестве издавались в России в девяностые годы, затем была корреспондентом еженедельника “Криминальные новости” через три года после гибели первого мужа переехала в Москву, стала довольно известной журналисткой и писательницей по криминальной тематике. Второй раз вышла замуж, а накануне своего перемещения в прошлое приехала вновь в Величанск, для сбора материалов для новой книги, в которой я хотела рассказать о жизни города в восьмидесятые годы. Я хотела написать в ней не только о преступлениях той эпохи, но и о жизни простых людей тогда и заодно вспомнить свою юность. Вот в общем и все, а остальное вкратце ты знаешь.

— В итоге ты во второй раз пережила юность и молодость хоть и в чужом теле, — сказал я, — не плохой подарок, правда не известно кого за него благодарить.

Юля пожала плечами, затем подняла на меня глаза и спросила жалобным тоном:

— Что нам теперь делать Санечка?