Аспирант

Глава 11

Тарханов приоткрыл мне дверцу автомобиля, я, согнувшись пролез во внутрь и уселся на переднее сиденье справа от водителя. Капитан внимательно посмотрел на меня и сказал:

— Ну что же Александр Николаевич приступим. Вы не догадываетесь зачем понадобились мне?

Я пожал плечами и ответил:

— Понятия не имею. Это ведь я вам понадобился, а не вы мне. Так что не знаю.

— И предположений никаких не имеете?

— Капитан мы не в студии “Что, Где, Когда?”. Если у вас есть конкретное дело или даже претензии ко мне, то извольте изложить их четко и ясно. Мне некогда играть с вами в угадайку.

— Претензии, — ухмыльнулся Тарханов, — если бы у моей организации, в которой я имею честь служить, возникли бы к вам Александр Николаевич, какие-либо претензии то поверьте мне мы разговаривали бы не здесь и не так. Так что речь о претензиях не идет. Пока во всяком случае. А возникнут они или же нет во многом зависит от результатов нашего разговора. Так что советую вам быть искренним со мной.

— Слушайте капитан, — я повернулся к Тарханову, — не надо нагонять жути. Я вам не мальчик. Если у вас есть дело ко мне, то изложите его суть. Я не собираюсь ломать себе голову в напрасных попытках отгадать то, что вам потребовалось от меня. А ваши дешевые приемы на меня никак не действуют. Лично мне совершенно не ясно и не известно, что за нужда во мне возникла у столь солидной организации, которую вы сейчас представляете. Ближе к телу как говорил Ги де Мопассан! Если вы думаете, что при виде вашего удостоверения я буду икать и мочиться от страха то крупно ошибаетесь. Я в некоем роде сам имею отношение к КГБ.

— Да, конечно. В некоем роде имеете. Служили срочную в погранвойсках. Уволились старшим сержантом если я не ошибаюсь.

— Ну то, что вы перед встречей со мной изучили мою биографию меня не удивляет. Удивляет меня то, что я так и не могу понять зачем вообще понадобилась эта встреча, да еще в таком антураже.

— Хорошо. Ближе к телу так ближе к телу мой начитанный собеседник, — Тарханов улыбнулся, продолжая ощупывать мое лицо своими глазами, — майор милиции Герман Валентинович Астахов — это ваш родственник?

— Да это мой двоюродный дядя по матери, а в чем дело?

— Вот о вашем этом родственнике, а еще вернее о некоторых обстоятельствах, связанных с его профессиональной деятельностью, я и хочу поговорить с вами. Нечего, наверное, напоминать вам, что я жду от вас максимальной искренности и честности в ответах на вопросы, которые я собираюсь задать вам.

Я поморщился и ответил Тарханову:

— Капитан, я вижу вы обратились не по адресу. Если вы рассчитываете добыть от меня какие-либо компрометирующие материалы на майора Астахова, то вы напрасно поджидали меня здесь столько времени, да еще в такую непогоду и напрасно начали этот разговор. Я кроме того, что являюсь родственником майора Астахова, служу как вы, наверное, уже установили не в милиции и не под его началом. Я всего лишь аспирант второго года обучения кафедры Новой и Новейшей истории Величанского государственного университета. К профессиональной деятельности майора Астахова не имел и не имею никакого отношения. Разговоров с ним о его служебных делах никогда не вел и вести не собираюсь. Да и вряд ли майор Астахов будет посвящать в них меня. Совершенно постороннего человека хотя и близкого родственника. Мы вообще встречаемся не сказать, что часто. К тому же у майора Астахова слишком мало свободного времени, чтобы точить со мной лясы. Еще раз повторю вам вы обратились не по адресу.

— Ну что вы так разнервничались Александр Николаевич, знаете ли, когда человек понапрасну нервничает это может свидетельствовать в том числе о его не очень чистой совести, — произнеся эти слова Тарханов вновь ухмыльнулся.

— Я совершенно спокоен и даже не думаю нервничать. Просто жду не дождусь, когда вы прекратите ходить вокруг да около, говорить не понятными намеками и наконец соизволите перейти не посредственно к делу. А то знаете у меня сегодня еще много дел и если у вас нет ко мне ничего конкретного, то я бы с вашего соизволения прервал бы это наше с вами малопродуктивное общение и пошел бы по своим делам. А то знаете я даже не успел сегодня пообедать! — и я взялся за ручку двери намереваясь открыть ее дабы выйти из автомобиля.

— Не спешите, Александр Николаевич, я думаю не задержу вас надолго. Особенно если наш разговор пойдет в том русле, которое запланировал я. И пообедать вы успеете, предприятия общепита работают у нас допоздна. В крайнем случае вас покормит ваша подружка Заварзина. Ведь покормит же? Не даст, так сказать, погибнуть голодной смертью молодому дарованию и одной из надежд советской исторической науки.

— Вот мои отношения с Заварзиной вас совершенно не касаются капитан!

— Как знать, как знать! Особенно если передать на рассмотрение общественности дело об аморальном поведении члена КПСС Солдатова Александра Николаевича. Тут и вашей подружке может не поздоровиться. Вы же любовники насколько я знаю. Вы так, пожалуй, и из аспирантуры вылететь можете.

— Так капитан я пошел. Мне надоело выслушивать ваши инсинуации.

— Сидеть! — голос Тарханова лязгнул металлом, — пойдете вы только тогда, когда я отпущу вас. А это зависит и от результата нашего с вами разговора. Так что не советую Александр Николаевич злить меня.

— Капитан, а ты не много на себя берешь? — возмущенно воскликнул я, — ты меня ни с кем не спутал? — я тебе ни какой-нибудь шпион или изменник, я коммунист и честный человек. И не позволю разговаривать со мной таким тоном. Да еще и прибегать к шантажу. Ты что думаешь на тебя управы не найдется? Сейчас не то время не тридцать седьмой.

— Ишь ты какой борзый, — осклабился Тарханов, — коммунист он. Надо будет в миг окажешься беспартийным. Или думаешь тебя твой дядя майор прикроет? Так он сам по ниточке ходит. А время Сашок всегда то. Мы КГБ вооруженный передовой отряд партии. Нам партия доверяет меч. Меч Саша! И как бы тебе этот меч по шее ни прошелся если ты не прекратишь борзеть и не сменишь тон в разговоре со мной.

— Насчет тона это и к вам относится не в меньшей степени. Я еще раз повторю, ни перед Родиной, ни перед партией я никакой вины не чувствую. И в таком тоне разговаривать отказываюсь!

— Ладно Саша. Виноват, погорячился. — Тарханов снисходительно похлопал меня по плечу, — но и ты пойми по пустяку я бы на тебя свое служебное время тратить бы не стал. Усек?

— Усек, усек. Тогда уж переходите непосредственно к делу, товарищ капитан.

— Вот! — Тарханов поднял вверх указательный палец, — сразу надо было так. А то гонор тут свой демонстрировать начал. Слушай сюда Солдатов. Слушай и запоминай.

Тарханов достал из бардачка пачку сигарет и долго со вкусом прикуривал. Выпустив струю дыма, он продолжил:

— У органов появилась информация, что твой дядя майор милиции Астахов стал обладателем информации, имеющей важное оперативное значение. Причем завладеть этой информацией обычным путем он никак не мог. Речь идет о целой серии тяжких и особо тяжких преступлений, которые совершены в разных регионах нашей страны и расследование которых еще совсем не давно было очень далеко от успешного завершения. О важности этих дел говорит тот факт, что расследование некоторых из них взято на контроль ЦК КПСС. Ты, конечно, понимаешь, что банальная хулиганка или рядовое убийство на бытовой почве ЦК ни в малейшей степени не интересуют. Следовательно речь идет о преступлениях, вызвавших большой общественный резонанс.

— Понимаю, понимаю, — ответил я, — но какое отношение все это имеет ко мне? И чем я могу помочь органам в этом деле? Если у вас возникли какие-то вопросы к майору Астахову так задайте их ему. Я-то здесь причем? Под его началом не служу и совершенно не в курсе всех этих дел и обстоятельств.

— Не торопись Саша. Не торопись, — вновь ухмыльнулся Тарханов, — придет время мы у Астахова все спросим, непременно спросим. А пока такое время еще не пришло, думается, что помочь нам можешь ты.

У меня исчезли последние сомнения (если они еще были). Все стало ясно — понятно. Сейчас это бодрый гэбист будет вербовать меня в осведомители, чтобы я надзирал за дядей Германом. Заварзина оказалась права в своих опасения на все сто. Быстро же они всполошились. Что ж видимо этого и следовало ожидать.

— Нет я все-таки не понимаю, а чем, собственно, могу помочь вам в этом деле? — я попробовал включить дурака, — этим вещам я не обучен, для этого есть, наверное, другие люди, специально подготовленные для таких дел. И потом я уже сказал вам, что Астахов со мной о делах не разговаривает. Да и не интересно это мне. В делах уголовного розыска я дилетант. Все мои познания о нем я черпаю из детективных книжек да фильмов.

— Ну Саша не включай пожалуйста дурачка. Ты же им не являешься ни в малейшей степени. Неужели ты думаешь, что, идя на встречу с тобой я не собрал информацию о тебе? Естественно, что собрал. Имею представление что ты за человек и чем, так сказать, живешь-дышишь. И заметь, что практически все твои знакомые отзываются о тебе как об исключительно умном и сообразительном человеке. А начет навыков… Ты же служил в погранвойсках так что какие-то навыки и умения у тебя должны остаться. Воспринимай мое поручение как продолжение своей нелегкой, но почетной службы. — произнеся это Тарханов широко и доброжелательно улыбнулся.

— Мягко ты стелешь, дружок, только как бы во сне мне бы ни пришлось бока отлежать, — подумал я, а в слух произнес, — все-таки не до конца понимаю, что вы от меня хотите и что мне нужно делать. Еще раз скажу вам, что ко всякого рода сыскной деятельности я не имею ни малейшего призвания.

— Да тебе и делать то ничего и не надо, — Тарханов просто излучал доброжелательность, — тебе просто надо добыть кое-какую информацию и передать ее мне. Я расскажу какая информация интересует меня в первую очередь, ты запомнишь и передашь ее мне. И всех делов. Ну что по рукам?

— То есть вы вербуете меня в стукачи? Стучать на дядю Германа? — изобразил я возмущение на своем лице.

— Ну Саша! Что за выражения ты используешь! Стукач, стучать. Не стучать, а осведомлять Комитет Государственной Безопасности в моем лице по интересующим его вопросам. Вот слушай сюда. На протяжении ряда лет в разных регионах нашей Родины происходят убийства. Убивают детей, девушек, женщин. Убивают жестоко. Речь идет о Северном Кавказе, Белоруссии и Ростовской области. В общем есть все основания полагать, что в этих местах орудуют серийные убийцы. И не один, а несколько.

— Ничего себе, пробормотал я, — мне почему-то казалось, что серийные убийцы водятся только на загнивающем Западе, а у нас этого добра нет и не может быть. А причем здесь дядя Герман, то есть майор Астахов? Или вы полагаете, что всех этих людей убивал он? Извините меня, но, по-моему, это какая-то чушь!

— Водятся Саша, водятся. Серийные убийцы водятся как оказалось и у нас. Помнишь, как в той песне: “Если кто-то кое-где у нас порой честно жить не хочет.” Завелась эта нечисть и у нас. В единичных конечно количествах, но тем не менее завелась. А твой дядя Герман — вот причем. По ряду причин расследование этих преступлений шло не особенно успешно. Зараза эта у нас не давно завелась и опыта в поимке злодеев подобного рода, ты сам понимаешь у МВД не сказать, чтобы особенно много. Поэтому все эти расследования прямо скажем буксовали. Были случаи, когда в совершении этих преступлений и вовсе других людей, не виновных обвиняли.

— Ужас какой, — вновь пробормотал я.

— Вот именно ужас. А еще и ущерб престижу советской власти. А это вопрос политический. Как коммунист ты должен это четко понимать.

— Да я понимаю, понимаю. Не понимаю только одного каким боком здесь пришелся дядя Герман? Он что принимал участие в расследовании этих преступлений?

— Да как раз нет. Майор Астахов никаким боком к поимке этих злодеев не касался.

— Тогда в чем дело? Я что-то вас не пойму.

— Сейчас поймешь. А дело Саша в том, что совсем не давно расследование этих дел вдруг стронулось с мертвой точки. Некоторые злодеи заключены под стражу и уже во всю дают признательные показания. И с доказательствами их вины полный порядок.

— Ну и прекрасно! — я как мог постарался изобразить на своем лице радость и воодушевление, — от меня то вы что хотите? Если даже с доказательствами полный порядок?

— Не спеши Саша. Сейчас мы подойдем к главному. Дело в том, что расследование этих дел получило новый импульс совсем не давно, после того как твой дядя майор Астахов Герман Валентинович разными хитрыми способами предоставил некоторым людям, которые были в курсе этих дел очень ценную информацию позволившую выйти на след реальных преступников причем в самые кратчайшие сроки. Теперь понимаешь, что мы от тебя хотим?

Я недоуменно пожал плечами.

— Ну Саша, включи наконец соображалку! Откуда у майора уголовного розыска, который ранее никак не касался этих дел и совершенно не был в их курсе оказалась информация подобного рода? Причем информация совершенно точная позволившая взять преступников едва ли не с поличным?

Я вновь недоуменно пожал плечами и ответил Тарханову:

— А вы у него это и спросите. А что касается меня то я в этом деле вам точно не помощник. Герман Валентинович со мной служебными тайнами не делится. Я уже говорил вам об этом.

— Придет время спросим, непременно спросим. Но не сейчас. Майор Астахов сделал все достаточно хитро и так вот сразу прямо в лоб его не спросишь. Это то и подозрительно Саша. Дело ведь состоит не в том, что майор уголовного розыска где-то раздобыл информацию, имеющую большое оперативное значение и поделился с ней с коллегами пусть даже из другого города и даже области. Это в конце концов его прямой служебный и гражданский долг. Но почему он сделал это так хитро и скрытно? Словно он хотел, чтобы об этом узнало как можно меньше народа. И, что это за источник такой из которого можно черпать сведения подобного рода? Насколько мне известно майор Астахов хоть и толковый сыщик, но ранее к поискам серийных убийц не привлекался. Так что опыта у него в этом деле не сказать, чтобы много.

Я громко выдохнул.

— Ну от меня то вы что хотите? Надеюсь, не того, чтобы я на правах родственника допросил дядю Германа так сказать с пристрастием?

Тарханов рассмеялся. Рассмеялся практически до слез.

— А ты юморист, Солдатов. Надо же допрос с пристрастием! Фильмов про разведчиков что ли насмотрелся? Нет от тебя такого не требуется. Любой допрос с любым пристрастием мы сами если надо организовать сумеем. Тут твоя помощь не нужна. А требуется от тебя вот что. Почаще встречаться с Астаховым. Беседовать с ним про всякое — разное. Может быть, в каком разговоре что-то и промелькнет, какая-никакая зацепка и покажется. А твое дело это все запомнить и мне передать.

— Ну вы что дядю Германа совсем за дурака что ли держите? Если он как вы говорите организовал передачу оперативной информации об этих серийных убийцах так хитро, что вы к нему пока никак подхода найти не можете то, с чего вы взяли, что он возьмёт и начнет не с того ни с сего откровенничать со мной.

— Твое дело Солдатов беседовать с Астаховым время от времени, задавать ему всякие наводящие вопросы и запоминать что он тебе сказал. Что и как спрашивать я тебя научу не волнуйся. Парень ты смышлёный, вон как передо мной талантливо идиота изображаешь. Так что справишься. А справишься Комитет тебя не забудет. Поддержку в случае чего окажет. А наша поддержка великая вещь поверь мне. С нашей поддержкой тебе никто страшен не будет. А совсем хорошо себя проявишь и зарекомендуешь то может встать и вопрос о твоей работе в КГБ. Не век же тебе бумажки на кафедре перебирать. Защитишь кандидатскую и к нам на работу милости просим! Нам бывший воин-пограничник очень ко двору прийтись может. Если конечно доверие оправдаешь. А кроме пряника у нас и кнут для строптивцев имеется. Учти это. И твоя любовная связь с Заварзиной тебе боком выйти может. А она у тебя имеется. На сей счет у меня самая точная информация. И разговоры сомнительные ты не раз в присутствии свидетелей вел и антисоветские анекдоты рассказывал. В случае чего может встать вопрос о твоей персональной партийной ответственности. Вылетишь из партии и с аспирантурой распрощаешься. На работу тебя даже дворником не возьмут, учти это. И на хрена ты после всего этого своей Заварзиной сдашься. Она баба видная, красивая к жизни в нищете не привычная. Пошлет она тебя куда подальше. С милым рай в шалаше если милый атташе. Понял меня? Красивая женщина больших вложений в себя требует. Пшенку на постном масле она с тобой точно жрать не будет. А будешь послушен, оправдаешь доверие все у тебя тип топ будет. И карьера удастся, и жена-красавица под боком будет. Детишек тебе нарожает. И потом помощь органам это твой прямой партийный и гражданский долг. Ну что по рукам, товарищ старший сержант погранвойск запаса?

— Не знаю, — промямлил я, — все это как-то неожиданно, мне подумать надо.

— Подумай, подумай, — не стал возражать мне Тарханов, — только не долго. Я тебя на днях опять навещу. Надеюсь, услышать твой окончательный ответ. Положительный естественно. А сейчас давай топай по своим делам. И понимаешь, что о нашем разговоре никому. А своей Заварзиной в первую очередь. С бабами такие вещи вообще не обсуждают.

— Понял, не дурак, — сказал я, открыл дверцу и вышел из машины Тарханова на улицу.