Аргонавты вселенной

ДОКЛАД ВСЕМУ МИРУ

Радиоволны обежали вокруг всего земного шара и возвратились назад. Их возвращение обозначили точнейшие и чувствительнейшие приборы мощной радиостанции имени Коминтерна. Дежурный техник посмотрел на часы: да, до последнего сигнала осталось еще пятнадцать минут. И хотя радиоволны принесли к каждому радиоприемнику в мире лишь короткий резкий звук звонка, — не было на старой Земле человека, который, сидя возле репродуктора, не сказал бы себе того же самого:

— Еще пятнадцать минут!

Во всех странах, во всех городах и местечках человечество ожидало этого сигнала, который облетел землю ровно без четверти двенадцать. Те, кто был дома, в последний раз старательно настраивали приемник; люди, проходившие по улицам, искали глазами ближайший репродуктор, чтобы остановиться возле него и слушать.

Старая Земля слушала.

Бесспорно, самыми счастливыми следовало считать тех, у кого была возможность включиться в колоссальный людской поток, отдаться ему целиком до той секунды, когда этот поток внесет человека в гигантский Дворец науки и культуры, протолкнет счастливца на его место в одном из бесчисленных концентрических кругов самого большого в мире главного зала и оставит там. Однако для этого нужно было присутствовать в столице великого Советского Союза, в красной Москве, где высился дворец.

Минуты текли нестерпимо медленно. Казалось, что они превратились в часы. Уже не было ни одного места в главном зале от стола президиума до самых верхних рядов стульев. Необычайная тишина царила в зале, несмотря на то, что здесь собралось около пятидесяти тысяч человек; такая же тишина, которая царила возле каждого в мире радиоприемника, настроенного на Москву.

И вот канули в вечность последние секунды. Минутная стрелка накрыла часовую; обе вместе они указали на циферблате цифру XII. И весь зал, все человечество, приникшее к приемникам и репродукторам, — услышали еще один короткий резкий звонок. Последний сигнал!

За ним прозвучали двенадцать громких и долгих ударов часов. И когда еще были слышны эти удары, оранжевым светом засияли экраны телевизоров по всей земле, четким и ярким рисунком возникли на них очертания огромного зала Дворца.

В напряженной тишине растаял последний удар часов. И должно быть, никогда еще не вслушивалась так Земля в тихий шорох, который доносился из громкоговорителей. Еще секунда… две… три…

— Всемирное собрание объявляю открытым! Слово имеет академик Николай Петрович Рындин.

Взрыв, смерч, буря рукоплесканий разорвали тишину и штормом пронеслись по земле. Люди в зале, люди в городах и местечках, которым до этого нестерпимо тягучими казались секунды, забыли про время, про секунды и минуты, стараясь как можно громче, как можно дольше рукоплескать.

И среди этой бури не слышно было уже ничего, потому что люди и не слушали ничего. Они лишь смотрели, как твердыми, решительными шагами прошел на трибуну в центре зала человек, как он остановился, положил руки на барьер, поклонился.

Почти одновременно с разных сторон ударили белые лучи прожекторов. Лучи скрестились у трибуны, залили своим светом крошечный издалека силуэт человека. И мгновенно этот силуэт неимоверно вырос, превратился в великана, который почти упирался головой в потолок дворца. Силуэт слегка колебался в воздухе, он был словно из какого-то полупрозрачного вещества — присматриваясь, можно было увидеть сквозь него противоположные стены, едва заметные вдали. Это было последнее достижение оптической техники: освещенные прожекторами зеркала на трибуне отбрасывали вверх гигантский светящийся силуэт, рельефное изображение оратора.

Теперь уже каждый видел увеличенное до грандиозных размеров, знакомое лицо всемирно знаменитого академика Николая Петровича Рындина. Вот характерная шапка его седых волос, энергичные, нависшие над пронзительными глазами брови, ровный нос, усы и подстриженная бородка. Новая буря рукоплесканий пронеслась по залу, разлилась по всей земле: это он, он!..

Но вот академик Рындин решительно поднял руку. Она, казалось, пронзила потолок и исчезла за ним. Академик потребовал тишины. Этого было достаточно: за несколько секунд зал затих так, что каждый мог слышать дыхание своего соседа. Академик оперся руками на барьер трибуны.

— Уважаемые товарищи! Моя задача сегодня не особенно сложна, и я попытаюсь выполнить ее как можно быстрее — ведь я должен лишь кратко и ясно напомнить вам о том, что все вы уже неоднократно читали. Вы знаете, что сегодня мы встречаемся в последний раз, — по крайней мере в последний раз перед разлукой на долгое время. Когда мы снова увидимся с вами? Это будет, я надеюсь, через два года и пятьдесят шесть дней. Может статься, что нам не посчастливится использовать нужный момент: тогда мы вернемся через четыре года и сто двенадцать дней. Но может быть и иначе…

Короткая, насыщенная какой-то тревогой пауза заставила всех вздрогнуть. Да, может быть и иначе… Неведомые опасности ожидают отважных путешественников по неизвестным пространствам космоса: что ожидает их на далекой соседке Земли?

— Однако мы уверены, что выполним наше задание. Этого требует наш великий Советский Союз, наша великая родина. Для чего мы покидаем завтра нашу старую планету, для чего летим мы в безграничные пространства вселенной? Ответ очень краток — всего два слова: коррозия и энергия. Сначала о первом, коррозии. Что это такое? Как вам известно, коррозией называется химическое разрушение металла вследствие различных влияний. Ржавчина на железе, зеленая окись на меди — все это коррозия. Это страшный враг, который похищает у нас неимоверное количество металла. Мы утрачиваем ежегодно около сорока процентов — почти половину! — того металла, который добываем на протяжении года. Мы боремся с коррозией, мы изыскиваем разнообразные способы сплавлять железо — с никелем, с хромом и другими элементами. Но этого мало, враг все равно крадет металл. И мы хотим окончательно преодолеть его. Как?..

Академик Рындин осмотрел притихший зал.

— Вспомните известную таблицу элементов великого химика Менделеева. Вспомнив ее, вы сразу увидите, что она, в современном виде, как-то неожиданно обрывается на элементе номер девяносто два, на уране. Элементов тяжелее урана на Земле до сих пор найти не удалось. Но можно ли из этого сделать вывод, что таких, более тяжелых элементов не существует вообще? Нет. Ученые давно уже мечтали о возможности расширения таблицы Менделеева. Кое-кто даже выдвинул определенное предположение о том, что сверхтяжелые элементы должны существовать в природе вселенной. Почему же они не найдены? Потому что, как мы знаем, некоторые элементы сами постепенно распадаются (это относится к радиоактивным элементам), некоторые же из них имеются в земле в весьма малом количестве или в совсем неприступных для человека сферах земного шара, скажем, — в его раскаленных недрах. Посмотрите сюда!

В сверкающем свете с потолка опустилось большое полотнище, на котором каждый мог узнать знакомые графы таблицы Менделеева. Но таблица имела все же не совсем обычный вид. Ее ровные ряды не заканчивались ураном, элементом номер девяносто два. Нет, эти ряды продолжались далее и ниже, в их клетках виднелись условные обозначения еще неизвестных новых элементов. Академик указал на эти обозначения:

— Смотрите! Мы продолжили ряды элементов. Минуем некоторые из них, они сейчас для нас неинтересны. Но вот мы дошли до элемента номер девяносто семь. Вот тут, налево, под незаполненной еще клеткою элемента номер восемьдесят семь. Взгляните внимательно: еще выше, одним лишь рядом выше вы увидите клетку золота, клетку элемента номер семьдесят девять. Какие выводы мы можем сделать относительно свойств интересного для нас элемента номер девяносто семь? В силу общих данных, этот элемент должен повторить в себе свойства золота, только все эти свойства должны быть выявлены в нем значительно сильнее. Мы имеем все основания думать, что это — наиблагороднейший металл, который не только сам не поддается коррозии, но и предохраняет от нее все остальные металлы, если только примешать его к ним хотя бы в ничтожнейшем количестве. Вот — наше возможное оружие против коррозии: этот необычайный элемент номер девяносто семь, который мы условно называем ультразолотом.

По залу пробежал тихий говор. Ультразолото!.. Таинственный, загадочный металл. Не о нем ли мечтали средневековые алхимики? Ведь они пытались найти «философский камень», с помощью которого можно было бы превращать в золото все другие металлы… И точно так же ультразолото дает, как говорит академик Рындин, возможность придавать всем металлам свойство благородного золота — не поддаваться коррозии…

— Однако, — где взять этот воображаемый элемент, это ультразолото? До сих пор, как я сказал, нам не удалось найти его на нашей земле. Мы можем лишь предположить, что ультразолото прячется от нас где-то в глубине земли, в ее раскаленных недрах. Достать его оттуда мы не можем, даже вооружившись всей нашей современной техникой.

Аудитория ответила глубоким вздохом:

— Не можем!

— Оставим на минуту ультразолото. У нас есть еще одна большая угроза. Это — недостаток энергии. Мы затрачиваем слишком много энергии. Мы расходуем ее в форме угля, нефти, торфа и так далее. Правда, мы используем еще белый уголь — энергию воды, голубой уголь — энергию ветра, используем уже желтый уголь — энергию солнечного сияния, однако всего этого недостаточно. Мы пробуем использовать энергию, освобождающуюся при распаде атомного ядра. Но это слишком сложно. Энергия атомного ядра освобождается столь быстро, таким молниеносным взрывом, что мы и до сих пор никак не научимся ее использовать. Есть еще энергия чудесного элемента, который все время разрушается сам и освобождает энергию, — энергия радия. Однако ее мы также бессильны использовать для наших энергетических надобностей. Радий разлагается слишком медленно — и мы не знаем способов ускорить его разложение. Энергию радия мы применяем лишь для медицинских потребностей. Где же найти новые источники энергии?

Академик Рындин улыбнулся и вновь указал на большое полотнище с таблицей Менделеева.

— Вот здесь! Чтобы не перечислять элементы, представим себе, что мы продолжили и этот добавочный ряд, в начале которого стоит обозначение нашего ультразолота. Закончив этот ряд, мы снова возвращаемся влево — и тут, в другом месте, слева, как раз через один ряд от радия, мы находим клетку воображаемого элемента номер сто шесть. Что это за элемент, который мы условно называем инфрарадием? Опять-таки, мы знаем, что в силу общих законов этот элемент должен повторять в себе свойства радия, только проявлять их значительно ярче. И вот мы считаем, что наш воображаемый пока что инфрарадий — это один из самых могучих источников энергии. Да! Инфрарадий должен выделять энергию в миллионы раз медленнее, чем разрушенное атомное ядро, но в сотни тысяч раз бурнее, чем радий. Мы высчитали: одной десятой части грамма инфрарадия хватит на то, чтобы снабжать энергией большой завод на протяжении десяти лет!

Глубокая напряженная тишина была ответом на смелые утверждения академика Рындина.

— Но и этот элемент, к величайшему сожалению, нам до сих пор не удалось найти. Есть ли вообще он на земле? Мы не знаем. Возможно, что он уже полностью успел разложиться за миллионы лет существования нашей старой планеты. Но возможно, что он, как и ультразолото, тоже скрыт глубоко в раскаленных недрах нашей Земли. Не он ли и подогревает эти недра?.. Мы не знаем. Однако, — вот факты. Если мы предположим, что воображаемые нами элементы номер девяносто семь и сто шесть скрыты от нас в глубинах земного шара, то мы принуждены признать: современная техника бессильна достать их оттуда. И от такой мысли можно было бы впасть в отчаяние. Ведь нам недоступны, таким образом, самые драгоценные элементы: один из них дал бы нам окончательное освобождение от необходимости платить громадную ежегодную дань нашему врагу — коррозии, а другой явился бы новым могущественнейшим источником энергии.

Академик Рындин выпил воды. Его гигантский силуэт заколебался. Глаза всего мира следили за его движениями на экранах телевизоров.

— Но не такова наша советская наука, чтобы отступить и сложить оружие. Ладно, мы не можем пока что найти эти элементы в глубинах нашей Земли. Но — почему бы не поискать их во вселенной? Ведь есть планеты моложе Земли. На их поверхности инфрарадий, возможно, не успел еще разложиться как на Земле, возможно, он не скрылся так глубоко. Ведь все планеты нашей солнечной системы зародились из одного первичного гигантского огненного шара. Химический состав их должен быть одинаковым — или почти одинаковым, пропорционально возрасту планеты и связанному с ним процессу разложения элементов. Лучше всего элементы должны были бы сохраниться на Солнце, нашем раскаленном сияющем светиле.

Новое полотнище опустилось с потолка. Теперь на нем красочно заиграли спектры — длинные, пестрые полосы, на которых яркие цвета как в радуге переходили один в другой.

— Прежде всего наша советская наука решила проверить свои предположения на Солнце. Новый спектральный анализ открыл нам, что эти элементы — и ультразолото, и инфрарадий — на Солнце имеются. Это произошло совершенно так же, как в свое время с элементом гелием. Ведь вы знаете, что наука с помощью спектрального анализа нашла сначала этот элемент на Солнце и уже затем на Земле. Потому и назван этот элемент гелием, — ибо древнее греческое название Солнца — Гелиос. Вот таким же образом, при помощи усовершенствованных спектроскопов, мы установили, что ультразолото и инфрарадий есть на Солнце. Но разве мы можем хотя бы мечтать о том, чтобы когда-нибудь добыть их с бурно-клокочущего огнем центрального светила нашей системы? Мысль об этом была бы безумной фантазией. Мы же с вами — люди реалистические, мы мечтаем лишь о том, что можно сделать, чего можно достигнуть. И вот мы задумались над новой проблемой. Наши драгоценные элементы могут быть на других планетах; что ж, есть ли они там?

Во время паузы было слышно, как кто-то нервно закашлял.

— Мы установили, что они есть на других планетах! Прежде всего, на ближайшей нашей соседке — Венере. Она моложе Земли, она сохранила эти элементы во внешних своих слоях. Все вы слышали про загадочное голубоватое сияние, которое окружает время от времени Венеру. В течение столетий ученые не могли разгадать загадку этого сияния. Но мы знаем спектр инфрарадия. И мы установили, что сияние Венеры является следствием бурных излучений инфрарадия. Мы раскрыли эту тайну нашими советскими спектроскопами при помощи мощных трехсотдюймовых рефлекторов. Мы нашли в таинственном до сих пор излучении также и следы газоподобных соединений ультразолота. Мы с полной уверенностью говорим: да, наши воображаемые элементы есть на Венере! Мы продолжили нашу мысль: если они там есть, — мы, советские ученые, должны их достать!..

Впервые за время речи зал вновь загремел рукоплесканиями. Нервное напряжение слушателей, пораженных смелыми утверждениями Рындина, должно было найти себе выход. Академик Рындин переждал, слегка усмехнулся и поднял руку: достаточно!..

— Действительно, почему нам не отправиться на Вечеру? У нас есть такой изумительный способ передвижения, как ракетные корабли, которые еще пятьдесят лет тому назад представлялись лишь смелою фантастикой даже лучшим ученым. Всего пять лет назад мы отправили наш первый ракетный корабль на Луну. Правда, он летел без пассажиров, нам нужно было только проверить свои вычисления. Мы начинили корабль взрывчатыми веществами, превратив его таким образом в гигантский снаряд, грандиозную бомбу. И этот ракетный снаряд подтвердил все наши расчеты. За предусмотренное вами время он долетел до Луны, он упал на Луну — и астрономы всего Земного полушария видели в свои телескопы сверкающий взрыв на Луне. Это разорвался на спутнике Земли наш первый корабль-снаряд, подав нам торжественный сигнал: межпланетное сообщение открыто!

Вновь по залу пронеслась буря рукоплесканий.

— Два года назад с Земли вылетел второй наш ракетный корабль. Он облетел вокруг Луны, подчинясь нашим расчетам, и, повернув назад, прилетел на Землю. Все вы знаете об этом. Вы видели фотографии, снятые автоматическим аппаратом, который был в ракетном корабле. По этим фотографиям мы окончательно установили, что на Луне нет и не может быть жизни. Теперь мы имеем громадный опыт, накопленный нашей социалистической наукой. Мы можем лететь на Венеру, чтоб найти там ультразолото и инфрарадий, взять их и привезти на Землю. Несколько лет мы готовились к этому полету. Мы рассчитали все, мы приняли во внимание все возможности, какие только можно было предусмотреть. Мы вооружены нашими знаниями, нашим опытом, вооружены почетным доверием к нам нашей великой советской Родины. Экспедиция, во главе которой я стою, выполнит свое задание!

Еще раз загремели аплодисменты. Однако академик Рындин сразу же их остановил.

— Друзья мои, подождите. Лучше приберегите ваши рукоплескания до того времени, когда мы вернемся. Перед нами — большое, трудное и долгое путешествие по неведомому океану вселенной. Помните ли вы древнегреческий миф про аргонавтов? Я напомню вам его. Отважные легендарные герои древности, греческие моряки отправились из Греции в далекий путь. На своем маленьком корабле «Арго» они проплыли по Средиземному морю, переплыли неведомое им бурное и страшное Черное море. Они искали сказочное золотое руно чудесного барана, которое, как они были уверены, могло творить чудеса. Они, говорит миф, нашли свое золотое руно в Колхиде, как называлось тогда нынешнее Закавказье. Героические пловцы на корабле «Арго», отважные аргонавты преодолели трудности. Разве не такие же самые аргонавты и мы?.. Мы, которые отправляемся на нашей маленькой, микроскопической в масштабах вселенной, ракете? Ведь и мы также поплывем неизведанным и безграничным океаном космоса в поисках за нашим золотым, ультразолотым руном. Новые аргонавты, аргонавты вселенной!..

Академик Рындин взволнованно остановился и посмотрел в окно.

— Однако, это, разумеется, лишь поэтическое сравнение. Друзья мои, сегодня мы прощаемся с вами. Как вы уже знаете, завтра мы вылетаем. Завтра состоится старт нашего ракетного корабля, который теперь плавно колышется на поверхности Иван-озера. К старту все готово. Три человека будут пассажирами этого корабля. Я руковожу экспедицией. Со мною летит Вадим Сокол, известный инженер и геолог, который обязан разыскать и добыть на Венере драгоценные элементы. Третий наш спутник — прославленный путешественник и охотник, исследователь далеких неизученных уголков нашего земного шара, Борис Гуро. Я знаю, кое-кто из вас удивляется — для чего в состав экспедиции входит охотник, а не научный работник? Сейчас вы все поймете. Прежде всего, товарищ Гуро такой же научный работник, как и мы с Соколом. Но, кроме того, у него есть чрезвычайно ценный опыт путешественника, охотника, человека, который умеет сохранять мужество в моменты неожиданнейших опасностей. А наша экспедиция должна быть готова ко всему. Даже к встрече с теми допотопными чудовищами, которые, надо полагать, существуют еще на Венере. Да, да, эта молодая планета настолько моложе Земли, что там, вероятно, теперь длится период, аналогичный земному юрскому. Как и когда-то на Земле, там нет еще человека. Среди диких зарослей папоротников и других доисторических растений там свободно разгуливают удивительные чудовища — полуфантастические игуанодоны, бронтозавры, мегалозавры… Мы увидим их, встретимся с ними. И Борису Гуро придется взять на себя оборону своих товарищей от никогда невиданных хищников. Вот почему он летит с нами. С его помощью мы выдержим возможное нападение на нас допотопных чудовищ. Больше того, мы можем лишь сожалеть, что в нашем ракетном корабле не поместится какой-нибудь из этаких ящеров. Потому что наверняка Борис Гуро помог бы нам поймать, привести сюда и показать вам, например, хотя бы одного мегалозавра…

Академик Рындин переждал, пока прекратится вызванный его шуткой смех, и закончил:

— Все мы, пассажиры нашего ракетного корабля, знаем и любим друг друга, доверяем друг другу. Наша большая ракета вмещает все, необходимое нам на время путешествия. Через сто сорок шесть дней мы будем уже на Венере, на этой молодой и незнакомой еще нам планете. Мы изучим ее, мы найдем и добудем там нужные нам драгоценные элементы — и привезем их сюда на пользу нашей советской Родины. Я не хочу затруднять ваше внимание перечислением наших специальных научных заданий, — как, например, изучение условий межпланетного путешествия, влияние космического излучения, изучение фауны и флоры Венеры. Но я хочу подчеркнуть: мы счастливы, ибо уверены, что выполним все наши задания. Я рад, что мы заканчиваем наше с вами прощание веселым смехом. Бодрость и уверенность в своих силах, — вот что является залогом успеха нашего дела. До свидания, мои друзья и товарищи, до свидания! Я надеюсь, что с помощью инфрарадия, который мы добудем на Венере, мы перевыполним наш план и вернемся не через два года пятьдесят шесть дней, а значительно раньше. Однако мы готовы путешествовать все это время — и даже больше! — лишь бы возвратиться с успехом. Завтра старт нашей ракеты. Завтра мы вылетаем во вселенную. До свидания, друзья и товарищи!

И снова рукоплескания разнеслись по всему земному шару. Академик Рындин сходил с трибуны. Гигантский силуэт его сходил вместе с ним, медленно расплываясь в воздухе. Огромный зал гудел.

И так же гудели все радиоаудитории мира, где только был слышен голос академика Рындина. Уже потухли экраны телевизоров, уже замолкли репродукторы, а люди сидели и сидели, смотря на экраны и словно ожидая еще чего-то.

Двадцать четыре часа отделяли человечество от великого, невероятного события — отправления огромной космической ракеты с тремя пассажирами на перегонки с Венерой, на борьбу с неизвестными опасностями, на поиски загадочных драгоценных элементов: ультразолота и инфрарадия. Двадцать четыре часа!