Аргонавты вселенной

ЧУДОВИЩНЫЙ ПРЕСЛЕДОВАТЕЛЬ

Зацепившись на бегу ногой за растения, Василий потерял равновесие, упал и покатился вниз. Он летел среди пальм, папоротников, перевертываясь и напрасно пытаясь ухватиться за что-нибудь, чтобы остановиться. Все вертелось вокруг него— папоротники, трава, почва. Резкий удар — и все остановилось.

Василий лежал на раздавленном, изломанном папоротнике. Над ним склонялись широкие кружевные листья странных растений, скрывая его под собой. Тяжело отдышавшись, Василий попробовал пошевелить рукой, ногой. Нет, как будто ничего не повредил. Правда, глухая боль ныла в левой ноге, но это была, разумеется, мелочь.

Где же он? Должно быть, упал прямо под откос, перегнав таким образом товарищей. Ну, ладно, нужно найти их и спешить к ракете. Ведь что-то случилось с Николаем Петровичем, ему нужна помощь. А он тут лежит… даже смешно: летел точно пуля!..

Василий поднялся, сделал несколько шагов в сторону, но в то же мгновение опять присел. Странный шум удивил его. Слышно было громкое раздраженное пыхтение, трещали ветки, словно кто-то безжалостно ломал их. Этот шум приближался, усиливался. Осторожно, прячась за кустами папоротников, Василий выглянул — и отшатнулся назад.

На расстоянии метров ста от него быстро ползло, почти прямо в его сторону двигалось страшное чудище, свирепо разбрасывая во все стороны сломанные растения. Его широкие лапы, как гигантские грабли, раздвигали деревья. Длинные тонкие усы нетерпеливо ощупывали все на своем пути. Челюсти раздвигались и сжимались, как ковш экскаватора. Чудовище двигалось быстро. Вот один из его усов, извиваясь в воздухе, мелькнул совсем недалеко от Рыжко.

Василий содрогнулся. Руки сжали винтовку. Но что можно было сделать винтовкой с таким чудовищем? Он отступил на шаг, еще на один, пытаясь отойти в сторону от дороги чудовища. Но оно приближалось слишком быстро. И вот Василий увидел, как чудовище в свою очередь изменило направление — в ту сторону, куда отступал он.

Назад, назад! Отступать! Может быть, оно свернет еще куда-нибудь!..

Чудище внезапно остановилось. Оно продиралось сквозь деревья, царапавшие ему бока. Должно быть, это его раздражало. Использовать время! Василий круто повернулся и прыгнул в сторону.

— Ай! — вскрикнул он.

Неожиданно он опять потерял почву под ногами. Словно пропасть раскрылась перед ним. Вскрикнув, он полетел вниз, в темноту, ударившись спиной о край этой пропасти. Что-то треснуло, словно оборвалось. Василий летел вниз. Светлое небо, зеленое буйство растений остались наверху. Василий падал вниз, не выпуская из рук винтовки.

И вот мягкая почва остановила его падение. Ударился он не очень больно, потому что тело его, упав на наклонную почву, прокатилось несколько метров. Он опять лежал, не зная, где он, куда он попал.

Густой мрак окружал его. Далеко вверху виднелось светлое отверстие: должно быть, оттуда он и упал. Природная жизнерадостность юноши взяла верх. Он усмехнулся и сказал:

— Должно быть, я уже приобретаю привычку падать и не разбиваться. Это ж только подумать: дважды за несколько минут упасть с такой высоты!.. Но — что это за пещера такая?

Обеими руками Василий ощупывал вокруг себя почву и стену. Пористая, влажная поверхность — и камни. Придется, очевидно, включить электрический прожектор на скафандре. Но глаза юноши как будто уже привыкли к темноте. Или это рассеялся мрак? Почему стало лучше видно?..

Василий удивленно огляделся. Почему он теперь видел почти все вокруг? Что случилось? Откуда взялось это странное голубоватое сияние, наполняющее пещеру?..

Неровные, грубо выкопанные стены, поднимающиеся вверх. На почве — несколько обломков веток, гнилая листва. И прямо перед ним начинался широкий тоннель, который вел куда-то в недра. Голубоватое сияние разливалось от стен, оно плыло по туннелю вдоль него. Казалось, это сияние исходило от камней, кое-где вкрапленных в стены и почву. Как тысячи светляков, светились эти камешки.

Еще раз Василий взглянул вверх. Нельзя было и думать возвратиться на поверхность этим путем. Крутые стены как будто сходились вверху. Очевидно, оставалось только продвигаться вдоль тоннеля, куда бы он ни привел. Что ж, нужно двигаться.

Осторожно, легко ступая, юноша пошел вперед, внимательно всматриваясь в голубоватую полутьму и держа винтовку наготове. Включать прожектор не было смысла: он не помог бы здесь. Тем более, что голубоватое сияние постепенно усиливалось, заливая все вокруг.

Все время тоннель оставался таким же широким, как и в начале. Лишь кое-где его стены немножко сближались; однако и здесь ширина тоннеля была не менее двух с половиною метров.

— Кто выкопал его? — подумал Василий.

Трудно было ответить на этот вопрос. Но вместе с тем нельзя было думать, что этот странный ход возник сам по себе, что он был своеобразною игрой природы. Вот из стены торчит толстый корень. Он, наверно, пересекал этот ход, — и теперь на его сломанном конце легко заметить глубокие царапины, словно кто-то раздирал корень крепкими челюстями.

— Безусловно, нора или ход какого-то гигантского животного, — опять подумал Василий. — Однако, не попаду ли я этак прямо в его пасть?

На минутку он остановился. Но иного выхода не было. Путь назад был отрезан. Только вперед, только вперед!..

Внезапно тоннель раздвоился. Одно его колено поворачивало направо и шло вниз; другое, левое, постепенно поднималось вверх. Василий думал недолго: ему нужно было выбраться на поверхность, подробное изучение недр Венеры не входило в его ближайшие планы. Налево, налево, вверх!

Проходили минуты. Тоннель поворачивал во все стороны, извиваясь как змея. Но все время он оставался таким же широким, все время был наполнен голубоватым сиянием. Теперь Василий пришел к окончательному выводу: светились эти камешки.

Не останавливаясь, он выдернул из стены несколько камешков и положил их в сумку, которая висела у него на боку. И тотчас у него появилась тревожная мысль: почему он не ощущал привычной тяжести переносного радиопередатчика, который был у него за спиной?.. Василий пощупал рукой. Передатчика не было. Он исчез вместе с ремнями, державшими его на спине.

Только теперь Василий почувствовал, что он испугался. Ведь без этого передатчика он не сможет подать весть о себе. И вторая мысль: почему он не использовал этой возможности, будучи еще на дне ямы, куда он упал? Разве нужно было идти этим тоннелем? Ведь он же мог рассказать по радио товарищам о том, что очутился в яме, и они спасли бы его. Что передатчик сорвался у него со спины при этом последнем падении, Василий был уверен. Следовательно, он лежит там, на тех ветках, что устилали дно ямы…

Теперь было поздно горевать. А может быть — он потерял передатчик где-нибудь уже в тоннеле? Нет, это не могло случиться, он бы заметил, почувствовал падение вещи. Может быть — возвратиться назад, поискать передатчик на дне той ямы?..

Рыжко остановился, обдумывая положение. Да, лучше было бы поискать… Обратный путь он помнил. Тоннель лишь один раз раздвоился, только один раз. Возвратиться?..

Глубокая тишина, окружавшая до сих пор юношу, нарушилась. Далеко позади послышалось тяжелое отрывистое пыхтение. Василий вздрогнул: это очень напоминало звуки, которые производило страшное чудовище, едва не наскочившее на него там, на поверхности. Скорей вперед! Куда бы ни привел его этот тоннель, все равно это будет лучше, чем встреча с чудовищем!..

Рыжко бросился бежать вперед. Ноги его цеплялись за камни, он спотыкался, чуть не падал. Но бежал дальше и дальше, лишь иногда останавливаясь, чтобы прислушаться, не движется ли за ним страшное чудище.

И каждый раз он слышал то же самое пыхтение. Чудовище, очевидно, не отставало от него. Слышало ли оно его? Преследовало ли оно незваного гостя в своей норе или просто двигалось к каким-то своим подземельям? Василий не знал этого. Но ему оставалось только бежать — быстрее, быстрее!

Казалось, чудовище нагоняет Василия. Каждый раз, как он останавливался прислушаться, пыхтение как будто приближалось. И каждый раз с новой силой Василий бросался вперед, забывая об утомлении. Винтовка отяжелела в его руке. Но расстаться с единственным своим оружием, с единственной своей защитой Рыжко, разумеется, не мог. Он мчался дальше и дальше.

Сияющие камешки в стенах бежали навстречу ему, позади него мигали светлыми блестками, исчезавшими за спиною. Тоннель извивался — возможно, только это и спасало юношу, потому что чудовище не видело его за частыми поворотами. И внезапно, как в сказке, тоннель оборвался.

Со всего разбега Василий вскочил в огромную пещеру, которая открылась перед ним за последним поворотом. Тут точно так же было полутемно, так же разливалось голубоватое сияние. Но так как оно исходило главным образом от стен и потолка, то посреди пещеры было значительно темнее. Широко раскрытые глаза юноши заметили какое-то неопределенное движение как раз посреди пещеры. Как будто кто-то шевелился там… нет, даже не кто-то, а несколько небольших белесоватых животных.

А сзади уже приближалось сердитое пыхтение: чудовище тоже продвигалось по тоннелю.

Времени на размышление не оставалось. Ни назад, ни вперед!.. Василий быстро бросился вдоль стены, налево. Большие глыбы, большие кучи почвы, лежавшие вдоль стены, мешали ему. Бежать было уже нельзя. Рыжко полз за этими глыбами, позволявшими ему по крайней мере прятаться. Дальше, дальше от отверстия тоннеля!.. Вот большая глыба. За ней его совсем не будет заметно. Скорее, скорее!..

И едва юноша успел не лечь, а, вернее, упасть вниз, прячась за глыбу, как громкий рев показал, что чудовище тоже очутилось в пещере. И навстречу ему прозвучал тонкий радостный визг животных, шевелившихся посреди пещеры.

Едва дыша, Василий выглянул из-за глыбы: ведь он должен знать, что делается вокруг него. Сдаваться так Просто Василий не думал. В его винтовке было двадцать пять пуль. Каким бы огромным и страшным ни было чудовище, — он еще поборется с ним в случае надобности. Тут, в пещере, просторно, есть где прицелиться.

Чудовище, казалось, забыло про незваного гостя (если оно перед этим и чувствовало его присутствие). Оно проползло на средину пещеры и теперь что-то там делало. Что именно — Василий рассмотреть не мог: синий туман закрывал от него средину пещеры. Собственно, это был не туман. Голубоватое сияние от камешков, вкрапленных в стены, не достигало так далеко, оставляя центр пещеры в неполном мраке. Какие-то животные шевелились там. Их было несколько. Они пищали, они как будто встречали чудовище с рад остью.

— Я попал в логово этого животного, — подумал Василий. — А это его дети. Мамочку они себе выбрали незавидную!..

Но от этого вывода ему не стало легче. Каждое животное приходит в неистовство, когда видит, что его потомству угрожает опасность. И каждый незваный гость кажется животному такой опасностью, что оно готово разорвать его в клочья, лишь бы защитить своих детей.

Василий вспомнил про жуткую внешность чудовища, про его кривые острые челюсти, и содрогнулся. Что делать?.. Двигаться с места, пока чудище здесь, — значит, идти на гибель. Ждать, пока оно опять пойдет на поверхность, и тогда выбираться самому?

Но — сколько придется ждать? Хватит ли кислорода в аппарате, дающем ему возможность дышать?.. Про пищу Рыжко уже не думал, это было дело второстепенное. Кислород — вот главное.

Юноша, пытаясь сохранить спокойствие, делал расчеты, не сводя глаз с чудовища. Он вспоминал: «…всходили на гору и потом бежали назад. Это продолжалось приблизительно час. Потом он бежал назад, упал, покатился. Встреча с чудовищем. Второе падение. И путешествие по тоннелю и в пещере». Все это продолжалось около двух-трех часов. К этому нужно прибавить еще увеличенную затрату кислорода, потому что Василий почти все время бежал, поглощая значительно больше воздуха… а оксилитный аппарат работает автоматически, возобновляя кислород в соответствии с потребностями дыхания. Надо полагать, что он истратил приблизительно половину запаса. Оставалось еще на шесть часов.

Всего шесть часов. Если ему не удастся за шесть часов возвратиться к ракетному кораблю, — конец. А сколько времени это отвратительное чудище захочет пробыть в пещере, не выходя на поверхность?.. Ведь ему-то, наверно, спешить некуда…

Мысли бежали одна за другой. Проекты спасения, один фантастичнее другого, приходили в голову и безжалостно отбрасывались. Убить чудовище. Выпускать в него пулю за пулей. Броситься бежать и пробовать отстреляться в тоннеле. Нет, все это безумие. Радио… ах, как мог он потерять мощный передатчик!..

Мать его, должно быть, уже получила письмо. И сестра наверно рассказала все, все: и как Василий мечтал о междупланетном путешествии, и как он готовился к нему, и почему он вдруг так увлекся астрономией, что даже просидел целых три месяца в обсерватории. Хорошая, милая мать! Она поверила ему, что он решил сделаться астрономом, и охотно помогала знакомиться с инструментами и сложными приборам обсерватории. А сестра? Как умоляла она его бросить эту чудовищную, по ее мнению, мысль!.. И как, однако, согласилась не выдавать его, не говорить никому в мире — даже матери — о его намерении… Если бы она только знала, в какую опасность попал ее брат…

Николай Петрович тоже пожалел бы его. Что с ним с самим делалось там, в ракете? Почему он подавал тревожные сигналы? Ах, как Василий плохо все это сделал! Вместо того, чтобы помочь любимому старому Николаю Петровичу — он сам сидит в этой норе и заставляет всех товарищей беспокоиться о его судьбе. Ведь они ничего не знают о нем…

Интересно, что это за светящиеся камни? Рука Василия нащупала один такой камень. Юноша поднес его к глазам. Ничего особенного, хрупкий кусок, рассыпается, если надавить пальцем. И светится. И, кажется, даже немножко теплый. Или это только кажется? Пальцы не ощущают тепла. А вот если поднести камень ближе к глазам, то они чувствуют нежное и приятное тепло. Удивительные камни! Нужно будет обязательно показать Николаю Петровичу и Соколу, когда он возвратится… когда возвратится… если ему удается возвратиться к товарищам.

Мысли, отрывистые и нестройные, прыгали в голове одна за другой, перегоняя одна другую.

Как бы помог ему тот переносный передатчик, если бы Василий не потерял его!.. Товарищи знали бы, где Рыжко, спасли бы его… Однако, разве… разве же нет еще одной возможности? Правда, мощный передатчик потерян, но — в скафандре есть свой небольшой передатчик, с помощью которого путешественники связывались во время изучения района падения ракеты, разговаривали друг с другом. Может быть — он вызволит? Дать самое большое напряжение, чтоб было дальше слышно… В самом деле, может быть кто-нибудь из товарищей и услышит…

Наощупь Василий нашел маленькую рукоятку у себя на груди. Она управляла током миниатюр-аккумулятора, от которого работал передатчик. Повернуть рукоятку вправо — ток усилится. Вот так, еще… еще… до конца…

— Товарищи, слышите ли вы меня? — громко крикнул Рыжко, вкладывая в эти простые слова все свои надежды.

Молчание.

— Товарищи, это я, Василий, товарищи… — начал Василий снова. И внезапно умолк.

Дрожащее яркое голубоватое сияние залило пещеру. Каждый камешек, который перед этим светился ровно и спокойно, как светляк, — теперь испускал из себя яркие вибрирующие волны голубого света. Этот свет дрожал, он переливался, он словно отвечал на слова Василия. Каждое слово юноши вызывало новые и новые световые волны. Вот Василий умолк — и камни в стенах и потолке, бесчисленные голубые фонари, успокоились, изливая из себя ровное туманное излучение.

Заинтересованный этим сказочным зрелищем, Василий проговорил еще раз:

— Товарищи!..

Камни опять вспыхнули, волны голубого света пронеслись по пещере, осветив все ее закоулки. И теперь Василий ясно увидел то, что делалось в средней ее части.

Гигантское чудовище лежало там, растопырив лапы. Оно медленно шевелило длинными тонкими усами. А вокруг него было штук десять тварей величиною с большую собаку. Они немножко напоминали медвежат — такие же рыжеватые, толстые, круглые. Но вот волны света исчезли — и диковинная семья чудовищ снова погрузилась во тьму, еще более непроглядную после голубого света.

— Товарищи!.. — громко повторил заинтересованный Василий. Он забыл про опасность, ему хотелось еще посмотреть на животных.

Снова яркий свет залил пещеру, голубые волны пронеслись по ней, дрожали и смешивались. И словно в ответ на это, — гигантское чудовище тревожно зашевелило усами. Василий услышал его грозное рычание. Чудовище подняло голову, осматриваясь.

— Э, нет, довольно, — уже тихо сказал Василий, забыв, что каждым его словом вызывается новое бурное излучение из стен и потолка. Камни опять ответили на эти слова беспокойными световыми волнами. Казалось, что камни светились не все вместе, а по очереди, плавными переходами, как волнуется под порывом ветра пшеница в поле.

Со свирепым ревом чудище поднялось. С минутку оно шевелило высоко поднятыми усами, затем медленно повернулось и поползло в сторону, продвигаясь вдоль стен пещеры. Чудище ощупывало стены усами, едва дотрагивавшимися до них и торопившимися далее. Широкие лапы страшилища загребали под себя рыхлую почву. Василий заметил, что одна из задних лап животного почти бессильно тащилась за туловищем, отвратительное создание не наступало на нее.

Положение становилось безнадежным. Чудовище двигалось вдоль стен кругом пещеры, отрезая последние пути отступления для Василия. Еще несколько минут — и оно приблизится к юноше. Оно…

Странное спокойствие охватило Василия. Исчезло куда-то волнение, как рукой сняло страх, который чувствовал раньше Василий. Он прекрасно понимал, что спасения он не может ждать ниоткуда. Ну, что ж! Свою жизнь он, по крайней мере, продаст недешево.

Размеренными спокойными движениями, как в тире, Василий улегся удобнее, подложил под дуло винтовки плоский камень, прицелился. Нет, он не собирался стрелять до тех пор, пока чудовище не приблизится к нему. Нужно было беречь пули. Нужно выжидать удобный момент.

Чудовище двигалось. Казалось, оно начинало ощущать, что приближается к человеку. Усы его шевелились еще грознее, широкие лапы энергично разгребали почву, из-под них летели камни. А челюсти… вот на что не мог спокойно смотреть Василий. Отвратительные челюсти, которые все время двигались, словно пытаясь что-то схватить, раздавить, растереть в порошок. И чтобы этакая гадина схватила и убила? Нет, этому не бывать!

Василий прицелился еще точнее. Он выбрал себе точку посредине головы чудовища, между его свирепыми глазами. Юноша рассчитывал так: если ему посчастливится попасть в мозг животного, это будет самым верным выстрелом. Винтовка во всяком случае позволит за несколько секунд выпустить не меньше десятка пуль. А тогда…

Чудовище приближалось, его отделяло от юноши всего метров десять. Василий замер. Глаз его поймал прямую линию, соединявшую мушку винтовки и намеченную точку на голове страшилища. Теперь пусть станет немного светлее, в момент выстрела нужно хорошо видеть.

— Подожди же, чертяка! — крикнул он. Яркие световые волны поплыли по пещере. Да, цель намечена верно. Все видно ясно, видно эту точку между глазами гадины.

Как на учебной стрельбе, Василий аккуратно нажал спуск. Сухой выстрел прозвучал раз — и отозвался бесчисленными звуками в пещере. Что-то ударилось о глыбу рядом с Василием, упало возле него вместе с отбитыми осколками, кусочками камня.

Василий оглянулся и похолодел. Это была его пуля!

Деформированная, сплющенная, — но это была она, еще горячая от удара. Значит — пуля не пробила головы чудовища, она отскочила от нее… На страшилище — панцирь?..

Да пусть будет, что будет, у него есть еще пули, он найдет, куда их всадить. Не может быть, чтобы чудовище было все в панцире!

Выстрел… еще… еще… И каждый раз пули, возвращаясь, брызгали каменными осколками вокруг Василия. Пули не брали ужасное животное, с грозным ревом подвигавшееся вперед, взбешенное, размахивающее усами и разбрасывающее лапами почву. Его челюсти угрожающе ляскали, хватая воздух. Вот оно уже на расстоянии всего несколько метров…

Одна из широких, словно закованных в панцирь лап поднялась высоко в воздухе, как бы замахиваясь на Василия. Еще мгновение…

Руки юноши похолодели. Винтовка казалась тяжелой, такой тяжелой, что у него не было сил поднять ее и направить опять на врага. Это было слишком ужасно — страшилище, одетое в панцирь, который не может пробить пуля автоматической винтовки!

Василий не выдержал. Утомленные, натянутые нервы сдались. Он обессиленно склонил голову на руки, на ненужную теперь винтовку. Глухой стон сорвался с его губ.

И, отвечая на него, голубым ярким светом, беспокойными дрожащими сияющими волнами засветились камни в стенах и потолке пещеры, освещая неподвижную беспомощную фигуру человека в скафандре, освещая поднятую широкую, закованную в панцирь лапу чудовища, готовящуюся ударить юношу…