Апостол Папуа и другие гуманисты. I. Мидгардсорм

*50. Католицизм в стиле Tiki: рецепт приготовления

Следующая дата 18 июля. Вечер. Остров Косраэ. Восточный берег.

Коллективная овцекроликовая ферма рядом с Тофол-тауном.

Коннор Макнаб сходу освоился на этой ферме (обслуживаемой, в основном, командой северных корейцев-резервистов, и общиной германских нео-хиппи, при вынужденном участии каторжников, получающих санкции в виде обязательных аграрных работ). По обыкновению, санкции были порядка недели (за мелкое хулиганство типа потасовок в пьяном виде, или присвоения чужого транспорта с целью катания в том же виде). Но Джеффри Галлвейт — бывший советник МИД Австралии получил 10 лет этой каторги. Издержки политики. В октябре прошлого года он по службе оказался замешан в некой сделке между официозами Австралии и Таиланда, где разменной монетой была жизнь девушки по имени Читти Ллап этнической таиландки с гражданством Меганезии. Эта последняя деталь мотивировала рейд авиации Народного флота. Так, для нескольких чиновников дело кончилось расстрелом, а для Галлвейта — незийской каторгой.

Сейчас этот 40-летний уроженец Сиднея не очень переживал о таком резком повороте судьбы. Интеллект, образование, и склонность к аналитике пригодились даже здесь. К прошлому Рождеству он уже занимал должность зоотехника-инструктора молочного животноводства — старшего в секторе культивации элитных овцекрольчих, и эксперта машинного доения. А нехватку умственно-гуманитарной нагрузки он компенсировал сочинением трактата «Правдивая повесть Джеффри Галлвейта, эсквайра из Сиднея, о пребывании в стране канаков» (два тома уже опубликованы в сети, третий на очереди). Теперь добавим еще изумительную природу острова Косраэ, и раскованных девушек kanaka-foa (которых привлекал такой оригинальный персонаж: дипломат-зоотехник), и поймем, почему бывший советник МИД не очень переживал.

Тем не менее, Галлвейту чуть-чуть не хватало активной гуманитарной деятельности. У литературы вроде «Правдивой повести…» нет прямого влияния на политику. Так вот: Коннор Макнаб, при первом же визите на муниципальную ферму, и первом взгляде на Галлвейта, понял: этот человек с удовольствием впишется в PR-аферу с религией.

…

Фермерский день завершился, Галлвейт сменил рабочие бриджи-полукомбинезон на обычные шорты и рубашку, и присоединился к Макнабу, уже ждавшему его в простой бамбуковой беседке, чайном домике, поднятом на сваях в углу одного из корралей для овцекроличьего молодняка. Размещение беседки обеспечивало минимум неизбежного запаха навоза, так что не слишком капризные джентльмены могли углубиться здесь в захватывающие оккультно-философские глубины католической теологии.

Коннор Макнаб открыл файл-конспект на ноутбуке и напомнил:

— Вчера мы сформулировали серию сложных вопросов библии.

… - Жертвоприношение Авраама.

… - История Иова.

… - Крестная жертва Иисуса.

… - Есть еще пункт «несортированное», но это оставим на потом, вы согласны?

— Да, — Галлвейт кивнул, — я полагаю, Коннор, что на сегодня хватит трех пунктов.

— В таком случае, Джеффри, давайте начнем по порядку. Что делать с Авраамом?

— Видите ли, Коннор, — начал Галлвейт, поудобнее устраиваясь на бамбуковом стуле, и задумчиво глядя в загон, где резвились полуторамесячные овцекролики, — ваша мысль вообще удалить данный эпизод выглядит наилучшей, и я не удивляюсь, что в варианте краткой библии для папуасов, вы поступили именно так.

— Эпизод неприятный, — подтвердил Макнаб, — мотив отца, готового, по приказу некого потустороннего голоса, зарезать своего сына на жертвеннике, невозможно объяснить в натуралистической системе ценностей, особенно — в системе ценностей Tiki.

— …Но, — продолжил бывший советник МИД, — поскольку проектируемый клон библии рассчитан на людей, знающих о наличии этого эпизода в Старом завете, придется дать толкование хотя бы в форме аллегории. Тут я бы взял более широкий сюжет.

— А именно? — спросил патер-людоед.

Сложив ладони перед грудью, Галлвейт произнес.

— Давайте рассмотрим всю карьеру Авраама. Он путешествует со своей женой, своей командой, и своим стадом скота. Он вступает в военный конфликт, чтобы освободить соплеменников, захваченных в рабство. Он берет себе наложницу, ради потомства. Его жена-компаньон Сара идет в наложницы к фараону, и к правителю филистимлян, ради минимизации риска. Он торгуется с богом относительно судьбы людей в Содоме. Эти многогранные таланты, правильно поданные, заинтересуют современную публику.

— Я согласен, Джеффри, — сказал Макнаб, — но после того, как Сара родила сына, что-то изменилось. Судя по контексту, Авраам ударился в нерациональный мистицизм.

— Да, — ответил Галлвейт, — но только если не воспринимать это как аллегорию.

— Интересная идея, — тут Макнаб тоже сложил руки перед грудью, — продолжайте.

— Да, Коннор. Допустим, Авраам не ударялся в мистицизм. Это составитель биографии решил, что материальная карьера его героя состоялась, и перешел к духовной карьере. Точнее, к мыслям Авраама о будущем. Ведь бог обещал, что дети Авраама получат во владение значительные территории. И детей надо готовить к этому, не так ли?

Патер Макнаб жестом римских легионеров взметнул кулак над головой.

— Эврика! Превосходно! Вот объяснение того, как Авраам поступил со своими детьми. Обратите внимание: он гонит в пустыню Измаила, сына наложницы Агари, и он будто готовит жертвоприношение Исаака, сыны Сары. Он же не хочет убить обоих сыновей, верно? Он любит их, но он должен отправить их в опасную взрослую жизнь, иначе не сможет сбыться обещание бога. Вот требуемая аллегория жертвоприношения. Знаете, похоже, мы нашли также трактовку грехопадения Адама и Евы, и изгнания из рая.

— Почему вы так считаете, Коннор?

— Джеффри, это же очевидно! Бог отправляет первую пару сотворенных людей из рая в реальный мир взрослой жизни, где надо самим принимать решения и самим трудиться, пожинать плоды, но и отвечать за последствия. Бог обещал реальный мир во владение первым людям, как позже обещал Аврааму во владение ряд территорий. Тут совсем не наказание, а там не жертвоприношение. Просто, бог смотрит на много ходов вперед.

— Все же, не совсем очевидно, — заметил Галлвейт.

— В общем, да, — согласился Макнаб, — это не совсем очевидно. Но судьи кто?

— А как выглядят оригинальные тексты? — спросил бывший советник МИД.

— Они выглядят так, что лучше никому не показывать, — сообщил патер-людоед.

— Или, — предположил Галлвейт, — как раз лучше показать. Как вам эта идея?

— Знаете, вы правы! Оригинальные тексты надо показать! Непременно надо!

— Мы поняли друг друга, — Галлвейт улыбнулся.

Макнаб кивнул и предложил.

— Теперь перейдем к Иову?

— Да, — согласился Галлвейт, — к сожалению, я никогда не понимал смысл этой притчи. Странное пари между богом и дьяволом, проклянет ли Иов своего бога, если тот будет последовательно втаптывать Иова в грязь, лишив имущества, семьи, дома и здоровья.

— Важен финал, — заметил Макнаб.

— Финал, — отозвался бывший советник МИД, — за терпение, достойное бревна, бог снова делает Иова здоровым и богатым, и дает ему новую семью. Хотя неясно, за что погибла предыдущая семья.

— Отлично, Джеффри! Если даже вы, с вашей эрудицией, обозначили это, как терпение, достойное бревна, то надо считать это аллегорией, и искать ее смысл. Есть ли идеи?

— Да, Коннор. Мне вспомнился афоризм: пока живу — надеюсь. Как это на латыни?

— Dum spiro spero, — подсказал Макнаб, — это высказывание приписывается Цицерону.

— Да. Хотелось бы мне вспомнить латынь. В школе я неплохо знал, а теперь…

Галлвейт нарисовал пальцем некое облачко над головой, иллюстрируя, каким образом улетучилась школьная латынь. Макнаб понимающе кивнул.

— Латынь это прекрасный язык, развивающий компактность и точность формулировок. Советую медиа-учебник, изданный Обсерваторией Ватикана. Он есть в интернете.

— Хоть что-то хорошее из Ватикана, — отметил Галлвейт, — и вот, мне вспомнилась одна пафосная фраза из романа малоизвестного эпигона Сенкевича. Я не поручусь сейчас за дословное цитирование, но передам общий смысл. Старый завет это история поисков и надежды на обретение бога, а Новый завет это история самого обретения.

— Слово «надежда» ключевое, — предположил Макнаб, — если в истории Иова применить метод аллегории, то мы получим следующее. Иов оказался жертвой серии несчастных случаев вполне материального рода. А спор между богом и дьяволом происходит в его сознании. Бог говорит: «не сдавайся, не теряй надежду, борись», а дьявол шепчет: «ты пропал, все бесполезно». Или, как у Данте: «оставь надежду всяк сюда входящий». Как сообщает притча, дьявол был посрамлен. Надежда оказалась сильнее.

— По-моему очень доходчиво, — высказался Галлвейт, — а кстати, Коннор, как выглядит дьявол в вашей интерпретации? Это сверхъестественное существо, или нечто иное?

— Нечто иное, — ответил Макнаб, — дьявол это абсолютная пустота. Отсутствие смысла и надежды, отсутствие любви и разума, отсутствие человека и бога.

Бывший советник МИД Австралии задумался, будто пробуя слова на вкус, и объявил:

— Никаких замечаний! Ваш дьявол безупречен.

— Благодарю, Джеффри. Если нет замечаний, то перейдем к Крестной жертве Иисуса.

— Да, Коннор. Но, я бы поставил вопрос шире: как всю историю Пришествия Христа.

— Принимается, — согласился Макнаб, — и что вы скажете о моем изложении?

— Я рискну сказать, что в вашем тексте для Папуа это похоже на НФ-сюжет с автором компьютерной игры, который решил сам поиграть, чтобы глянуть, как дела внутри.

— НФ-сюжет! — обрадовался Макнаб, — Замечательная идея! Продолжайте, Джеффри.

— Так вот, — сказал Галлвейт, — это простая стройная метафизика, в которой даже такая специфическая концепция, как загробный мир, может быть объяснена кратко и очень понятно. Если Христос, или Кри, как в вашем тексте для Папуа, это сам бог, который спроецировал себя в данную игру, то есть другие игры, куда могут быть перемещены персонажи после того, как отыграют в данной игре. Но в такой схеме Крестная жертва выглядела бы странным капризом бога или даже профанацией. И вы исключили ее.

Патер Макнаб поднял ладонь в выразительном протестующем жесте.

— Нет, Джеффри. Я не исключил ее, а придал больше неопределенности. Кри опечален пороками Срединного мира, и уходит в Верхний мир. Но, он оставляет людям простые ценные советы, и обещает вернуться, поскольку его частичка, его любовь к людям, не уходит вместе с ним, а остается, как поддержка человеческой вере и надежде.

— Коннор, я согласен, что это красиво и мифологически логично. Для тех папуасов, что живут в джунглях, и не имели счастья просвещения с классическими миссионерами, я полагаю, ваша версия Пришествия превосходна. Но kanaka-foa заметят, что в обычной библии сюжет иной. Там Христос не просто уходит на небо, а идет на казнь, жертвует собой, чтобы списать грехи человечества с учетного регистра небесной бухгалтерии.

— Удивительно, Джеффри! На днях я беседовал о моей редакции Популярной библии и катехизиса с капитаном Саммерсом, и он тоже использовал бухгалтерские термины.

— Я не удивлен, — ответил Галлвейт, — при всей неординарности Корвина Саммерса, его философские взгляды типичны для образованного слоя kanaka-foa.

— Я тоже заметил эту его типичность, — сказал Макнаб, — и поэтому я выбрал капитана Саммерса в качестве тестового меганезийского собеседника и критика.

Галлвейт с некоторым сомнением потер ладонью лоб, и посмотрел на северо-восток, по направлению фармстэда Саммерс. Расстояние небольшое, и сейчас, когда солнце село, можно было увидеть над кронами пальм светящуюся верхушку сферы-астрариума (как будто верхушка гигантской фосфоресцирующей тыквы)… Галлвейт снова потер лоб.

— Видите ли, Коннор, как я уже отметил, Корвин Саммерс неординарен. У него меньше предубеждений против западной культуры, чем у большинства kanaka-foa.

— Да, Джеффри. Он непредубежден. Он относится к западной культуре очень жестко и негативно, однако, готов рассматривать любые разумные аргументы защиты. В другом обществе его бы за это считали отступником, но в Меганезии такое качество считается позитивным. Тут уважают и ценят людей с независимым рациональным взглядом. Вот почему судьи часто приглашают капитана Саммерса социальным наблюдателем. Вам, вероятно, известно, как тут неформально называют судебных соцнаблюдателей.

— Глаза foa, — лаконично произнес бывший советник МИД Австралии.

— Глаза foa, — подтвердил апостол Папуа.

Затем, он сделал длинную паузу, и продолжил:

… - Следовательно, мнение капитана Саммерса очень важно для нашей миссии. Если принять во внимание, что трактовки Пришествия и Жертвы являются ключевыми для Нового завета, нам необходимо прислушаться к тому, что сказал Саммерс.

— А что он сказал относительно этих трактовок? — поинтересовался Галлвейт.

— Он сказал: христианские миссионеры вроде попугаев: вызубрили проповеди, но если задать вопрос о внутренней логике вероучения, то они теряются. На это я ответил, что эксклюзивность христианства как раз в том, что оно затормозило на развилке логика-абсурд. Возможно, таков замысел Создателя, поэтому попытки сделать христианскую догматику вполне логичной или вполне алогичной потерпели поражение, и объявлены ересями. Древняя Церковь могла бы признать Христа человеком-пророком Бога, либо признать Христа овеществленной тенью Бога, и тогда христианство выглядело бы как иудаизм, или как вишнуизм — обе эти религии логичны и понятны, но скучны. Древняя Церковь могла бы признать Христа центром плеромы гностиков, и тогда христианство выглядело бы как дзен-буддизм, для которого видимый мир — это иллюзия. Среди всех религий, лишь христианство затормозило у великой метафизической развилки. Оно не приняло линейно-упорядоченной догматики, и не приняло догматизированного хаоса. Поэтому я верю, что христианство отражает суть Создателя. В моей библии для Папуа сохранена эта позиция на развилке. Там я объясняю это, опираясь на папуасские мифы Времени Сновидений с их нелинейной логикой. Подобно я построю и библию для foa.

— Таким был ваш ответ капитану Саммерсу? — спросил Галлвейт.

— Да! — сказал Макнаб, и добавил, — А ваша идея НФ-сюжета хороша тем, что позволяет перестроить библию для Папуа в библию для Меганезии, через замену мифов Времени Сновидений на НФ-мифы киберпанка. Среди foa популярен НФ-панк, где логика тоже нелинейная, как и логика Времени Сновидений.

Джеффри Галлвейт на несколько секунд задумался, а затем полюбопытствовал.

— В библии для kanaka-foa, как вы намерены показать предание о Крестной Жертве?

— А как вы предложили бы сделать это, Джеффри?

— Я затрудняюсь, — ответил Галлвейт, — насколько я знаю, идея жертвенного страдания, требуемая для искупления чьих-то грехов абсолютно чужда принципам Tiki. С другой стороны, если вы исключите это, как в библии для папуасов, то foa могут решить, что религия, которую вы продвигаете, не является христианством.

— Да, это проблема, — согласился Макнаб, — лучше не исключать.

— В таком случае… Скажите, Коннор, а насколько однозначно в канонической библии сказано, что Иисус был распят, и страдал за грехи людей?

— Интересный вопрос, Джеффри. Распятие, как исполнение древнего пророчества есть однозначно, во всех четырех канонических Евангелиях. Но указание на именно такой искупительный смысл жертвы присутствует лишь в посланиях апостолов.

— Коннор, в таком случае, может быть, лучше следовать Евангелиям. Что тогда?

— Тогда… — Макнаб задумался, — …Тогда останется исполнение пророчества о том, что надлежит сыну Бога быть распятым и воскреснуть на третий день.

— Если так, — сказал Галлвейт, — то можно ли оставить крест, но убрать жертвенность?

— Тогда какой смысл в распятии на кресте? — спросил Макнаб.

Теперь задумался Галлвейт и, после паузы, предположил:

— А что, если дело в пророчествах, которые были известны публике? Поэтому Иисусу требовалось, говоря современным языком, идентифицировать себя, выполнив их.

— Идентифицировать себя? — переспросил Макнаб.

— Да. Идентифицировать, выполнив задание, невыполнимое для кого-либо иного. Как подвиги, идентифицирующие героя в любом мифе. Это, простите меня за неуместную аналогию, как прохождение уровня в компьютерной игре.

— Знаете, Джеффри, эта аналогия вполне уместная. Более того, она корреспондирует с Евангелиями. Есть сценарий, заданный пророчествами, и Иисус неоднократно говорит ученикам, что финал его земной жизни должен пройти, согласно этому сценарию.

— Э-э… Коннор, я даже не ожидал… А это не будет воспринято, как профанация?

— Кем? Foa? В их лексиконе даже слова такого нет.

— Я не о foa, — уточнил Галлвейт, — я о том, что вашу библию будут читать и другие.

— Другие, — ответил Макнаб, — конечно, воспримут это, как профанацию. Они считают профанацией всю мою работу над Популярной Библией для Океании. Но мне есть, что ответить на их обвинения. Я уже отметил: канонические Евангелия на моей стороне. А понимание нелинейной логики обеспечит мне преимущество над линейно-мыслящими теологами, которые станут моими противниками на весьма вероятном диспуте.

Собеседники помолчали немного, а затем Галлвейт щелкнул пальцами и объявил:

— Сейчас мне неожиданно пришло в голову, что из популярных литературных текстов, нелинейная логика встречается не только в фантастике киберпанка.

— Где еще? — спросил Макнаб.

— Еще, — сказал Гэллвейт, — у Льюиса Кэрролла. Алиса в Стране чудес, и в Зазеркалье.

— Вы сказали: Зазеркалье? Это блестяще! Теперь все сходится!

— Что — все, — не понял бывший советник МИД Австралии.

— Просто: все, — загадочно ответил апостол Папуа.

…