Апокалипсис

Глава 24

Сны в ту ночь быстро сменяли один другой, словно узоры в калейдоскопе. Несколько раз он просыпался и вертелся в постели, пытаясь стряхнуть с себя наползающую пелену ужаса и найти ответы на многочисленные вопросы насчет прошлого Бена Бэрдета, которые так и остались неразрешенными после гибели Бирока. Священник был убежден, что словак работал на совесть и подробно выяснил всю хронологию жизни Бена, но это только лишний раз доказывало, какую роковую ошибку совершил Франкино. Но почему все так получилось?.. Ведь Франкино был не из тех, кто мог настолько грубо ошибиться. Неужели все, над чем он так тщательно трудился, оказалось ненужным и в корне неправильным? Ведь должен же где-то крыться недостающий элемент — пропавшее звено в цепочке… А именно попытка самоубийства, из-за которой, собственно, Бен и был избран на роль следующего Стража. Вопросы казались особенно сложными еще из-за того, что сейчас была глубокая ночь и в сознании все еще жили страшные образы тех событий, свидетелем которых Макгвайр стал этим утром на квартире Бэрдетов. Жуткая картина никак не выходила у него из головы — превращение хрупкой Фэй Бэрдет в самого Сатану.

Будильник прозвенел ровно в десять утра. Отец Макгвайр одним прыжком выскочил из постели, наскоро принял душ, оделся и, выйдя из спального корпуса, перешел двор, очутившись у подъезда самой семинарии. Поднявшись на третий этаж, он подошел к своему кабинету, распахнул дверь и застыл на пороге. Внутри его ждали трое неизвестных.

— Доброе утро, святой отец, — поприветствовал Макгвайра сержант Уосо.

— Да-да… Доброе утро, — запинаясь, произнес священник. — Но проктите, кто вы такие? И что здесь делаете?

Уосо поднялся из-за письменного стола Макгвайра и предъявил ему свой значок, а потом представил и двух других полицейских: ими оказались детективы Якобелли и Делламар. Затем, снова усевшись за стол, он предложил священнику располагаться поудобнее и не спешить, так как требовалось ответить на некоторые вопросы полиции.

Макгвайр, негодуя, плюхнулся в свободное кресло для посетителей.

— Что все это значит? — с вызовом обратился он к сержанту.

Уосо хладнокровно сунул в рот пластинку жевательной резинки.

— Убийство, — коротко пояснил он.

— Убийство?! — словно не веря своим ушам, переспросил священник.

— А разве вы никогда не слышали такого слова, святой отец? — саркастически усмехнулся сержант.

Макгвайр оглядел полицейских и, беспомощно покачав головой, прищурился от яркого света настольной лампы, которую Уосо направил ему прямо в глаза.

— И все же непонятно, почему вам потребовалось говорить именно со мной? — недоумевал священник.

Уосо вынул из кармана плаща фотографию и небрежно швырнул ее на стол.

— Это тело на карточке еще недавно принадлежало мистеру Гульельмо Франкино. Или монсеньеру Франкино, как вы привыкли его называть, — заговорил сержант. — Несколько дней назад он выпал из окна десятого этажа дома номер 69 по 89-й улице. С первого взгляда это было похоже на самоубийство, хотя никто из нас наверняка не стал бы утверждать, что священники на такое способны, верно?.. А монсеньер Франкино, как сообщили мне в Управлении епархии, действительно был священником. Вы знали его? — вдруг спросил он Макгвайра.

Тот внимательно посмотрел на снимок. Неужели Бен уже успел рассказать что-то полиции?.. Маловероятно.

— Нет, — решительно заявил он. — К сожалению, этот человек мне не был знаком.

— Понятно, — самоуверенно кивнул Уосо, словно и ожидал услышать от Макгвайра именно такой ответ. — А вы знаете некоего Бена Бэрдета?

Макгвайр изо всех сил пытался не выказать своего нарастающего волнения и лишь отрицательно покачал головой.

— А Фэй Бэрдет? — не унимался сержант.

— Тоже нет.

— А кого-нибудь другого из этого дома?

— Никого. И я думаю, что вы сами знаете об этом не хуже меня, — теряя терпение, произнес Макгвайр.

— А вы точно ничего не запамятовали, святой отец? — вкрадчивым голосом спросил Уосо, присаживаясь на край письменного стола. — Ну, хорошо. Тогда, может быть, вы знали бывшего детектива Гатца?

— Впервые слышу эту фамилию.

— А инспектора Бурштейна? Макгвайр снова покачал головой. Уосо рассмеялся.

— Послушайте, святой отец, вас когда-нибудь обвиняли во лжи?

Макгвайр выпрямился в кресле и с негодованием смерил взглядом сержанта.

— Никогда, — высокомерно заявил он.

— Какая жалость! Значит, мне придется стать первым, кто это сделает. Потому что у нас имеются веские доказательства того, что вы знаете всех, кого я только что перечислил. И не только знаете, но и принимали самое непосредственное участие в их судьбах. А ведь многие из них умерли… И не исключено, что вы активно содействовали тому, чтобы этих людей настигла смерть — я имею в виду Гатца, Бурштейна и монсеньера Франкино. Святой отец, скажите, а разве в ту ночь, когда погиб Франкино, вас не было рядом с ним? — прищурился Уосо.

Макгвайр вскочил с кресла, гневно сверкая глазами.

— Я уже сказал вам, что не знал этого человека! — выкрикнул он.

— Да-да, я помню, — невозмутимо ответил Уосо и пристально поглядел на священника. — Но неужели у вас не было ссоры с монсеньером Франкино в ту ночь, когда он выпал из окна? Ведь Франкино собирался доложить о вашей не совсем христианской деятельности в Управление епархии. И тогда вы ударили его наконечником пожарного шланга по голове и оглушили. Ну, а дальше все ясно: вам пришлось выкинуть тело, имитировав его самоубийство.

Макгвайр чуть не задохнулся от негодования и снова стал утверждать, что никогда не слышал всех тех фамилий, которые только что перечислил ему сержант, и уж, конечно, никоим образом не мог находиться рядом с неизвестным ему Франкино в роковую ночь его гибели.

Уосо молча слушал, печально кивая головой, а потом вынул из кармана наручники и, передав их Якобелли, обратился к помощнику:

— Зачитайте ему права.

— Тут какая-то ошибка! — начиная впадать в панику, закричал Макгвайр.

— Простите меня, святой отец, — произнес Уосо. — Но вы арестованы.

— По какому же обвинению?

— По обвинению в убийстве монсеньера Франкино, — отчеканил Уосо.

— Но почему? Я же никогда в жизни…

— Приберегите дыхание для присяжных, — оборвал его сержант. — Вам придется еще многое объяснять. Дело в том, святой отец, что у нас теперь есть свидетель… К сожалению, этот человек долго скрывал от нас истину из-за опасения, что вы начнете его преследовать. То есть свидетель просто боялся вашего возмездия. Но он видел вас, когда вы той ночью спорили с Франкино в коридоре десятого этажа. Потом этот человек видел, как вы ударили монсеньера и выкинули его из окна. А чтобы всем стало ясно, что этот человек говорит правду, ему удалось сфотографировать вас в ту ночь. — С этими словами он снова полез в карман и вынул оттуда еще одну фотографию — качественный цветной снимок, на котором был запечатлен Франкино, распростертый на полу в, луже крови, и отец Макгвайр, стоящий над ним с металлическим наконечником пожарного шланга в руке.

Макгвайр сердито швырнул фотографию на стол.

— Это гнусная подделка! — решительно заявил он. Все трое полицейских лишь рассмеялись ему в лицо, осуждающе покачивая головами. Потом Якобелли зачитал священнику права арестованного с маленькой пластиковой карточки и торжественно надел на него наручники.

— Так скажите мне хотя бы, кто он — этот таинственный свидетель?! — потребовал Макгвайр, поняв, что сопротивление бесполезно.

— Это женщина, — ответил Уосо, подходя к двери кабинета и распахивая ее. — А зовут ее Фэй Бэрдет.

Уже несколько часов Макгвайра мучила страшная головная боль. Кровь стучала в висках так, что это заглушало все остальные чувства. Боль началась сразу после ареста и с ходом времени лишь усиливалась. Священник находился сейчас в тесной камере в одном из центральных полицейских участков, на втором этаже с длинным коридором, вдоль которого по обе стороны располагались еще десятки таких же камер для арестованных.

Теперь у него не осталось никакого выбора. Только ждать, что произойдет дальше. Перед тем, как его заперли здесь, Макгвайру удалось все же дозвониться в Управление епархии и наскоро переговорить с отцом Теппером, объяснив ему ситуацию. Теппер посоветовал ему сохранять спокойствие и обещал, что постарается выручить его или по крайней мере забрать пока под залог… Но до сих пор никто еще не приехал, чтобы освободить Макгвайра, а было уже семь вечера. Однако священник не терял присутствия духа. Кто-то обязательно должен был объявиться, ведь сегодня в полночь произойдет смена Стража.

Внезапно Макгвайру захотелось горько расплакаться, чтобы снять нечеловеческое напряжение нервов. Да только какой от этого прок? Все равно его никто не услышит… В камере вместе с ним находился еще один человек — Дряхлый высохший старичок, который, видимо, потерял уже всякую надежду на освобождение и теперь неподвижно лежал на тюремной койке. Поделиться своим несчастьем Макгвайру было абсолютно не с кем. Только сам священник мог осознать, как ловко действовал Чейзен, приняв снова вид Фэй и представив полиции фотографию его и Франкино в момент урагана в холле десятого этажа. Таким образом, он отключил священника от участия во всех дальнейших событиях.

В восемь вечера Макгвайр снова связался с Управлением епархии и попросил к телефону отца Теппера, но ему ответили, что тот куда-то уехал. Затем священник попытался переговорить еще с кем-нибудь из руководства, но в здании Управления к этому часу никого уже не было. Тогда он дозвонился до резиденции самого архиепископа, но и там ответили, что его нет сейчас в городе и придется перезвонить утром, когда на месте будут все его заместители.

Макгвайр вернулся в свою камеру и в отчаянии рухнул на койку. Головная боль не утихала. Он лежал на спине с открытыми глазами, чувствуя, что воля его начинает слабеть. Сосед-старик по-прежнему мирно спал. До Макгвайра доносились голоса заключенных из других камер, кто-то насвистывал рядом простенькую мелодию. Через каждые десять — пятнадцать минут в коридоре появлялся тучный охранник, проверяющий, все ли у арестованных в порядке. После своего шестого обхода охранник с сожалением посмотрел на часы. Было еще всего девять вечера… Небо за окнами потемнело, но из Управления так никто и не приезжал. Теряя терпение, Макгвайр вскочил с койки и нервно зашагал взад-вперед по камере, чувствуя, как тревожно бьется сердце в груди. И вдруг дверь камеры распахнулась, и на пороге появился все тот же тучный охранник.

— Ваш адвокат прибыл, — сообщил он, ткнув в Макгвайра указательным пальцем.

— Мой адвокат? — изумился тот.

Охранник вышел в коридор. Макгвайр присел на койку, посмотрев сначала на спящего старика, а потом на часы. Но через несколько секунд он опять вскочил, не в силах сдержать своего нетерпения и прислушиваясь к гулким шагам в коридоре за дверью.

Наконец дверь открылась, и в камеру вошел Ральф Дженкинс.

— Пожалуйста, присядьте, — попросил он священника, непринужденно снимая шляпу.

Макгвайр был поражен, увидев его. «Что может делать здесь Дженкинс?»

— удивлялся он.

— Меня попросили помочь вам, — начал Дженкинс. — Я думаю, вам известно, кто я такой?..

— Конечно, — ответил Макгвайр. — Вы Ральф Дженкинс.

Тот кивнул и загадочно улыбнулся.

— Ну, хорошо, сейчас сойдет и Ральф Дженкинс, — ответил он. — Я помогу вам выбраться отсюда до полуночи.

— Это каким же образом? — не переставал удивляться Макгвайр.

Дженкинс нахмурился.

— Видите ли, наше предложение отпустить вас под залог в восемьсот тысяч долларов было пока отклонено до предъявления вам обвинения. А это может произойти только завтра утром.

— Но это же будет…

— Слишком поздно, вы хотели сказать? — прервал его Дженкинс, проницательно улыбаясь. — Я знаю.

— Так что же мне делать? — разволновался священник.

— Мы уже кое-что придумали, — уклончиво ответил Дженкинс.

— Что именно? — не отступал Макгвайр. Дженкинс осторожно выглянул через дверной глазок — в коридоре было пусто. Тогда он с опаской покосился на старика, но Макгвайр тут же успокоил его, уверив, что тот давно уже спит и ничего не слышит.

— Мы вам устроим побег, — прошептал Дженкинс.

— Но это невозможно! — опешил Макгвайр. — Вы, наверное, шутите!..

— Сохраняйте полное спокойствие и невозмутимость, — посоветовал Дженкинс. — И не задавайте лишних вопросов. Макгвайр постарался изобразить на лице самое нейтральное выражение. Пожелав ему еще раз оставаться спокойным, Дженкинс подозвал охранника, который и выпустил его из камеры.

— Вы обо всем переговорили? — спросил охранник.

— Да, — кивнул Дженкинс и, выходя в коридор, еще раз оглянулся на Макгвайра, — Увидимся утром, святой отец.

Охранник запер за ним дверь.

— Спасибо вам, мистер Дженкинс, — пробормотал священник, так и не поняв, что за план созрел в голове этого типа.

Через несколько секунд он услышал, как закрыли и главную дверь всего отсека из десяти камер. Макгвайр снял наручные часы и положил их на подушку так, чтобы постоянно можно было следить за временем. А потом устало прислонил голову к холодной каменной стене и приготовился ждать.

Взрыв, раздавшийся где-то снизу, оглушил священника и заставил стены камеры содрогнуться. Макгвайр упал с койки и беспомощно ухватился за ее ножку. Все здание продолжало дрожать. «Скорее всего, взорвалось что-то в подвале», — решил священник. Запах гари быстро распространился по лестницам и вскоре достиг их этажа. Из отдушины в потолке камеры полетела черная зола. Среди арестованных началась паника, послышались испуганные крики, кто-то колотил в двери стульями в надежде сломать замки и вырваться из этого ада. Старик-сосед наконец проснулся и теперь истошным голосом звал на помощь охрану.

Макгвайр сорвал с подушки наволочку и, сложив ее вчетверо, прижал к лицу, чтобы в легкие не попадал дым.

— Мы все здесь подохнем! — истерично кричал старик, а потом приблизился к Макгвайру и начал трясти его, словно ждал от священника какой-то помощи.

— Никто тут не умрет, — успокоил его священник, осторожно отстраняя от себя.

В здании завыла сирена.

Раздался второй взрыв, и Макгвайр рухнул на пол, увлекая за собой старика.

— Ложитесь! — приказал он. — Здесь меньше дыма. Старичок послушно кивнул, испуганно озираясь по сторонам.

Макгвайру не оставалось ничего другого, как только ждать, чем закончится весь этот шум. Крики усиливались. Может быть, это сработал хитроумный план Дженкинса, и такой ценой его решили вырвать на свободу?.. Но нет, это казалось священнику невозможным. Неужели церковь могла пойти на такое?.. Ведь в опасности теперь жизни многих людей! Неужели это допустимо для спасения одного-единственного человека? Вряд ли. И все же.., если он не выйдет сейчас из тюрьмы, то вообще все человечество столкнется с угрозой полного вымирания. Он сильнее прижал наволочку к лицу и начал молиться. А потом посмотрел на часы, с ужасом отметив, что уже без двадцати одиннадцать. Макгвайр догадывался, что все служащие давно уже покинули здание, оставив арестованных на произвол судьбы.

Неожиданно в коридоре раздались громкие шаги. Закашлявшись, он подбежал к двери и выглянул в глазок. Два охранника в противогазах бежали по коридору, на ходу открывая камеры и освобождая заключенных. Арестанты тут же выскакивали из своих клетушек и со всех ног бежали к выходу, чтобы не задохнуться от дыма.

Тучный охранник отпер камеру, в которой томился Макгвайр, и выкрикнул:

— Уходите!

— Пошли! — велел священник старику, подхватывая его под руку и помогая встать на ноги.

Спотыкаясь, они вышли из камеры. В коридоре дыма было гораздо меньше, но все равно чувствовалось, что опасность близка. Охранник успел сообщить им, что в подвале взорвались котлы и на первом этаже уже свирепствует огонь, который через вентиляцию проникает и во все остальные помещения. Пожар распространялся с ужасающей быстротой.

— Как же нам теперь быть? — спросил перепуганный старичок.

— Бегом вниз по лестнице! — заорал охранник. Старик посмотрел вперед и увидел, что сама лестница уже тоже охвачена пламенем. — Но там огонь!

— в отчаянии закричал он. Охранник что есть силы толкнул его вперед.

— Больше выхода нет! Бегите!

— Нет! — завопил старик.

— И молитесь… — добавил охранник.

Старик ухватил полицейского за ногу, но тот с силой пнул его, и бедняга покатился вниз по ступенькам. Макгвайр было кинулся ему на помощь, но охранник преградил священнику путь.

— Но он же погибнет! — закричал Макгвайр.

— Что поделать! — С этими словами охранник вынул пистолет и приставил его к виску священника. — Если ты сделаешь хоть один шаг вниз, я тебе мозги вышибу, — пригрозил он.

Макгвайр еще раз глянул на лестницу. Огонь уже лизал стены. Краска на потолке вздулась пузырями.

— Надо убираться отсюда! — кричал полицейский сквозь треск и рев пламени. — Только другим путем.

— Но как? — в отчаянии спросил Макгвайр, вцепившись в руку охранника, и с ужасом оглядываясь на лестницу, где в огне исчез несчастный старик.

— Заткнись! — рявкнул полицейский, ухватил Макгвайра за воротник и поволок назад в камеру.

— Вы что, с ума сошли? — опешил священник.

— Заткнись! — снова крикнул на него полицейский.

— Мы же здесь оба погибнем! — не унимался Макгвайр.

Достигнув камеры, охранник вынул из-за пояса второй противогаз и напялил его священнику на голову, а потом потащил его к черному ходу, который раньше всегда был заперт. Достав ключ, он открыл скрипучую дверь.

За дверью оказалась еще одна лестница. Дыма и огня здесь уже не было. Охранник подтолкнул Макгвайра вниз, и тот не заставил себя долго упрашивать. Однако, одолев мигом целый пролет, он все же остановился и оглянулся. Но полицейского уже и след простыл, а дверь, через которую они проникли сюда, была снова закрыта и, очевидно, заперта на замок. Не имея особого выбора, Макгвайр заспешил вниз. На первом этаже дверь тоже оказалась закрытой, и ему пришлось какое-то время повозиться с раскалившимся засовом, прежде чем он смог отодвинуть его. Толкнув дверь, Макгвайр очутился на свободе и увидел перед собой темный переулок, расположенный позади полицейского участка. Он огляделся. Все здание было объято пламенем. Куски дерева и бетона сыпались сверху на тротуар, и даже другая сторона переулка была изрядно завалена обгоревшими обломками. В фундаменте здания зияли огромные дыры.

Переулок вел к воротам какого-то предприятия, а Другой его конец терялся в темноте проходных дворов. Макгвайр кинулся в противоположную от участка сторону, все еще кашляя и задыхаясь от дыма, которого порядком успел наглотаться. Позади завыли сирены подъехавших пожарных машин. А впереди ждала темнота.

Пробежав несколько сот футов, он хотел было остановиться и перевести дух, но тут из подворотни кто-то выскочил на дорогу, и его уволокли в сторону. Здесь перед священником предстали трое. Одним из них оказался Ральф Дженкинс. Во втором Макгвайр сразу же узнал отца Теппера. А третьего он никогда не видел, но этот неизвестный тут же достал из-под полы пальто кислородный баллон и дал ему подышать. Через несколько секунд он убрал кислород. К этому времени Макгвайр почти уже полностью пришел в себя.

— Так это вы взорвали полицию? — с негодованием закричал он.

Дженкинс кивнул.

— Но ведь там погибла уйма народу!

— Мы молились, чтобы этого не случилось, — просто ответил на это обвинение Дженкинс.

Макгвайр снова закашлялся, и теперь уже Дженкинс поднес ему ко рту баллон с кислородом. Потом он взял священника под руку и подвел к лестнице, выходящей на соседнюю улицу.

— Прошу вас следовать за мной, святой отец, — сказал он и увлек его за собой.