Античный чароплёт. Том 2 (СИ)

Брахман молча пошёл к лестнице. Раб-секретарь (или кто это?) хотел было встать и даже начал что-то говорить, но потом резко плюхнулся обратно. Видимо, о нас его предупреждали: сразу не узнал. Кстати, во время подъёма увидел нишу в стене. А в ней — статуэтка мартышки в ожерелье с тремя орехами и чётками в руках. Кстати, чётки были деревянные. Сколько же всяких тварей прячется здесь по углам? Это помимо двоих стражников на входе и, вероятно, ещё нескольких внутри здания.

Подъём не был долгим. На одном из этажей прямо на очередной ступеньке наверх стояла каменная обезьянка, которая застыла, указывая пальцем в проход на этаж. Абтармахан лишь хмыкнул. Я же подтвердил свои подозрения. Мы вошли в арку прохода, оказавшись на этаже, разделённом минимум на две части: именно столько дверей в разные помещения было в наличии. Стоит отметить, что благодаря широкому основанию не менее метров пятнадцати в диаметре, площадь этажей была весьма большой. С учётом ещё и количества этажей, которых было минимум семь наземных и неизвестно сколько подземных, здесь имелось по-настоящему много места. А само строение, вообще говоря, казалось циклопическим. И необычным из-за круглой формы сечения. В Шумере круглых башен не строят, как и в Элладе, а в Бхопаларе… В общем-то тоже. Там больше всякие неправильные формы и резные угольники попадаются. Храм тот же вспомнить…

Короче, мы вошли внутрь. Здесь каменного указателя не было, но Абтармахан уверенно подошёл к одной из дверей, толкнув её. Внутри было немного темновато из-за всего двух висящих в воздухе шариков света, которых явно не хватало на освещение всего большого помещения. На полу располагался простой узорчатый ковёр безо всяких явных рисунков (Мне уже страшно от богатств, которые я тут вижу: ковры — очень дорогое удовольствие). Гм… Стены завешены разного цвета тканью, которая скрывает кладку. Довольно большой даже на вид очень тяжёлый деревянный стол. Почему-то с восемью ножками вместо четырёх, положенных прямоугольному. Шесть довольно удобного вида деревянных же стульев. Один из световых шариков, кстати, завис прямо над столом, достаточно качественно проясняя явно рабочее пространство.

Помимо стола и стульев, занимавших дальнюю часть комнаты у стены, здесь располагалась и другая мебель. Кованый сундук, его сосед, такой же оббитый медными пластинами брат-близнец. Вдоль стены были установлены несколько странных резных столбов, на которые зачем-то подвесили маски. Можно было бы предположить магическое назначение этих элементов, благо, все они изобиловали рунными росписями… Однако мне не был знаком ни один из символов. Что ещё? К окружающей обстановке можно было добавить запах благовоний и двоих мужчин, терпеливо ожидающих нас за столом, который, кстати, отнюдь не пустовал, хотя и не мог приманить взор изысканными яствами, выставляя глазам на обозрение лишь простые закуски и два кувшина с какими-то напитками.

— Он не ошибся, — хохотнул один из хозяев этого места.

Кстати, оба были уже не молодыми. Бороды, одна полностью седая, а другая с изрядной долей старческого серебра, украшали их лица. Да и вязаные тонкие шапочки явно были надеты на головы исключительно во имя одной цели: скрыть обильные лысины. Одеты оба были тоже почти одинаково: два кафтана… Скорее даже — грубых халата. Простых, тёмно-серых.

— Вы снова спорили? — фыркнул брахман, направившись к столу. Я пожал плечами, последовав за ним. Абхилаша задержалась, чтобы прикрыть дверь. — О чём на этот раз?

— Сумеешь ли ты угадать дверь, — улыбнулся тот, что старше.

— Это было просто, — Абтармахан отодвинул стул и сел. Мы последовали его примеру. — Глупо было с вашей стороны встречаться со мной в комнате с окном. Не то чтобы это было проблемой… Но ты всегда был щепетилен к мелочам, Верховный. Едва ли бы ты стал рисковать лишний раз тем, что меня кто-нибудь увидит и узнает, если бы мог этого не делать.

— Ты всё равно прошёлся по улицам и посветил своей физиономией в каждом мышином углу, — махнул рукой тот, что помладше. — Впрочем, ты прав. Я бы не стал этого делать, — улыбнулся он.

— Однако, — аккуратно (!) Заметил Адаалат-ка-Джаду, — я ожидал встретить здесь только тебя, Верховный. Что ты тут делаешь, Учитель учителей? И да, приветствую, мудрые.

— И мы приветствуем тебя и твоих спутников, — улыбнулся более старый. Просто стариком или пожилым язык не поворачивается его назвать: слишком крепким и живым он выглядел. Не похож этот человек на того, кто уже растратил свои жизненные силы и ждёт прихода кого-то из проводников. На его приветствие мы все дружно кивнули. Впрочем, достаточно уважительно, чтобы не оскорбить. — И прошу, не называй меня этим прозвищем: оно напоминает мне о моём возрасте.

— Со столь крепким телом, как у одного из лучших, я бы сказал легендарных наших йогов, беспокоиться о возрасте?..

— Брось. И да, суть йоги совсем не в укреплении тела, я говорил тебе это много раз.

— Вы вместе с Диким твердите это постоянно, — отмахнулся Абтармахан. — Понимаю, у вас особая философия, но давай обойдёмся без ваших стереотипов?

— Эх, что с вас, молодых, взять?.. И не называй его диким. Это невежливо.

— Это его официальное прозвище. Невежливо было бы звать его приблудой, как некоторые.

— У него есть имя. “Дикий” — это обидно.

— Он из дикарей, — фыркнул брахман. — Неважно. Так что ты тут делаешь, мудрый? Храм послал тебя помочь мне? Странно, что… Ммм…

— Что именно меня? — мягко улыбнулся он

— Да. Извини, но твои боевые навыки не слишком впечатляют. При всём уважении.

— Быть может, — кивнул он. — Зато я знаю наг и могу помочь пройти незамеченными. И да, Абтармахан, невежливо не представлять своих спутников.

— Абхилашу ты знаешь, а про Тиглата наверняка слышал, — отмахнулся брахман от упрёка, как от несущественной мелочи.

— И тем не менее, мы не знакомы. Особенно — Верховный, — улыбка, которой старик одарил Абтармахана, вышла какой-то… Твёрдой. Словно он через улыбку настаивал на своём, абсолютно естественно открывая свои эмоции, но не пытаясь надавить, чего брахман не стерпел бы ни в коем случае. — И это уже не говоря о том, что мы им тоже не представлены. Я знаком с прекрасной Абхилашей мимоходом, но вот наш гость из Шумера ни меня, ни Верховного не знает.

— Пффф… Абхилаша, Тиглат, перед вами Урасарт и Тирамонт, которые также известны миру как Верховный чародей Похалая и Учитель Учителей Храма Тысячи. Мудрые, это Абхилаша Филоретская и Тиглат из Вавилона.

— Это ведь не здешние имена? — уточнил я после обмена кивками. — В смысле, “Тирамонт” — явно не частое имя для земель Блопалара или Похалая, не так ли?.. Да и Урасарт…

— Всё верно, юноша, — кивнул Учитель Учителей. “Юноша” в мои года, конечно… Хотя Абтармахан вообще мальчишкой зовёт. — Мы родились в иных землях, а наши семьи вместе в своё время пришли, чтобы осесть в Похалае. Я с детства обладал немалым талантом, за что меня и выбрали путешественники из Храма, забрав в Бхопалар. Касательно же моего друга, то он родился некоторое время спустя и стал моим личным учеником. В Храм учиться он так и не отправился, несмотря на то, что проявлял немалую сноровку во многих искусствах. Совет Коллонады заметил его в то время и обязал меня вернуться в Похалай и быть представителем Храма у местных родов чародеев. Мой ученик же женился на одной из дочерей тогдашнего Верховного Чародея Похалая.

— Открыл себе тем самым доступ к знаниям рода ля-ля-ля-ля и позже, так как не был напрямую связан с Храмом, смог при нашей поддержке влезть на своё нынешнее место, — внезапно вмешался в рассказ Абтармахан. — Знаем, слышали. Тебя спросили только про имя, а ты углубился в дебри своего прошлого. Мудрый, у нас не так много времени на отвлечённые беседы.

— Эххх… — притворно вздохнул Тирамонт. — Ты даже не представляешь, Абтармахан, как больно делаешь моему сердцу, когда так пренебрежительно относишься к моим историям.

— Признаю, они куда интереснее пьяной россказни сказителей в тавернах, но их ты сможешь рассказать и позже, а вот дела не терпят.

— Как обычно — весь погружён в работу, — улыбнулся в бороду Урасарт. — Ты передавал в Храм ситуацию довольно коротко. Не опишешь нынешнюю обстановку подробнее?

— Красная Королева продлила договор с Раджой и Храмом. И более того — она владеет двумя жемчужинами Шивы. Я видел обе, информация подтвердилась. Думаю, она понимает, что два таких сокровища в руках драгоглазых слишком опасны. Она готова отдать силу лесов, если мы принесём ей голову Ссаршейса.

— И заодно поможем кипящему котлу наг на севере взорваться, — улыбнулся Верховный. Он явно не особо любит змеелюдей. — Я не могу отправиться с вами, но, как и обещал, я предоставлю вам двоих магов. Кроме Наставника, конечно, — он уважительно глянул на Тирамонта. — Но это завтра, а сейчас лучше расскажи всё подробно. В свою очередь я поведаю тебе об обстановке по эту сторону гор и про то, что смог узнать про наг и Ссаршейса.

Абтармахан начал длительный рассказ о нашем путешествии, не упуская ни одной мелочи. В том числе были упомянуты уничтоженные деревни и эмушиты, которых мы встретили. Пока он говорил, мы с Абхилашей ели. Аккуратно, но много и быстро: долгое путешествие не способствует постоянным и вкусным трапезам. И пусть мы и не голодали, но множество вкуснейших яств на столе вкупе с хорошим вином делали своё дело и буквально заставляли обращать на себя внимание. Особенно — фрукты. Мясо мы в последние дни ели часто, а вот фрукты последний раз — хорошо если ещё не в Бхопаларе.

Адаалат-ка-Джаду, казалось, отпечатал у себя в памяти каждую деталь нашего путешествия, не забыв упомянуть ничего. Особенно Верховного и его бывшего наставника интересовала обстановка в подземном царстве, настроения Королевы и знати, с которой брахман успел встретиться, количество драгоглазых на улицах… Короче, всё. Мне сложно судить, какие выводы они делали из полученной информации, но то, что она была важной, это точно. Наконец, речь зашла и про наг. Тут уже взял слово Урасарт.

— Мы не слишком осведомлены обо всём, что там происходит, — задумчиво заговорил он. — Всё-таки, сколько ни наблюдай с границы и через птиц, многого не увидишь. Да и сколько там тех наблюдателей? Дай боги мне удаётся трёх-четырёх кудесников заставить ежечасно смотреть через птичьи очи на сопредельные Похалаю земли. Наги, которые сотрудничают с нашими союзниками в предгорьях, тоже не слишком словоохотливы, да и не выспросишь у них… Но кое-что я знаю. Во-первых, Ссаршейс два месяца назад собирал Тинг родов. Вероятно, Королева озабочена именно этим, так как наги приняли там ряд условий и законов, общих для всех участников Тинга. Держится всё это исключительно на силе самого Ссаршейса, который уже практически официально лидер или как минимум верховный шаман севера, а также на силе его клана. Ему удалось собрать вокруг себя коалицию, которая поддерживает его… Не полностью и не во всём, но достаточно, чтобы держать речную долину и весь север в кулаке. Сейчас же ситуация такова, что Ссаршейс путешествует от клана к клану.

— Зачем, если он уже у власти? — удивился Абтармахан.

— Точно не знаю. Известно только, что он активно налаживает торговые связи. В основном между восточной частью нагов и эмушитами, поганые отродья… Торговые пути, судя по всему, пойдут через земли его клана.

— Дальновидно, хотя нам оружие и чары нагов у эмушитов выйдут боком, — брахман хотел сплюнуть, но не нашёл куда. Не на стол же? И не на дорогие ковры?..

— Верно. Но кроме того он набирает себе множество учеников и наложниц.

— Множество — это сколько? — нахмурился Адаалат-ка-Джаду.

— Множество — это по одному из каждого клана. Насколько я знаю, сейчас у него уже больше трёх десятков.

— Как он их учить всех собрался? — поперхнулся я. У меня есть небольшой опыт учительства… И бытия директором школы волшебства, кстати, тоже. Готовили, правда, скорее солдат и офицеров, умеющих применять небольшой набор заклинаний, но даже так это было невероятно сложно. В Шумере так вообще больше двух, максимум — трёх учеников считается перебором. Даже одного выучить и не угробить очень непросто, а уж десяток… На такое даже Халай Джи Беш не решился бы! А тут целых тридцать! И это не конец, судя по всему.

— Не знаю, — пожал плечами Верховный, который вообще не проявлял никаких властных замашек. Словно старые собутыльники собрались, а не главный чародей неслабого царства и не менее значимые персоны. Гм… Тут только я и Абхилаша не могут похвастать высоким статусом. Абтармахан — придворный чародей. Учитель Учителей, как я слышал, пользуется большим авторитетом в Храме, входит в Совет Колоннады, является брахманом, то есть местным эквивалентом мастера-магистра. Верховный — он и есть Верховный. Фактически — глава магов Похалая. А мы двое… Ну, я, вообще говоря, тоже не последний человек в Бхопаларе, был далеко не последним человеком в Трое, шумерский мастер… Ладно, забудем. Что-то не туда мои мысли пошли. — Вероятно, он будет пользоваться помощью других шаманов своего клана. Но главное не это.

— Храм решил, что Ссаршейс должен умереть ещё по одной причине, — заговорил Учитель Учителей. — Только после просьбы Королевы Верховный начал искать новую информацию по нагам. И нашёл кое-что, что заставило Совет Колоннады так же возжелать его головы.

— Что случилось? — напрягся Абтармахан. Гм… А ведь он, как придворный чародей, наверняка впутан в большую политику по уши. Вон как заинтересовался. И правда, что такого мог натворить глава анклава наг, отделённых от Бхополара горным хребтом и парой государств, чтобы Храм возжелал его головы?

— Среди учеников, которых набрал Ссаршейс, есть эмушиты.

— Что?! — брахман аж вскочил со своего места. Да и не только он. То, что мы только что узнали… Наги считаются искусными воинами, шаманами, целителями и предсказателями. Ещё они прекрасные заклинатели. Насколько я знаю, их искусство заклинать не знает себе равных. Наг может заклясть всё, что угодно: человека, камень, животное, волну, дерево… Наделить подобием разума всё, что его не имеет, или заменить этим самым подобием всё, что его имеет, заставить повиноваться своей воле. К счастью, это тяжёлая ветвь магии, которую наги хранят в секрете и которой владеют немногие из них. Не каждый наг — маг. И не каждый из наг-магов — заклинатель. Но вот если они собрались учить эмушитов… Ладно, пусть заклинать чёрные потомки Эмуши и не научатся, но сам по себе факт, что представитель одного не самого дружелюбного к людям вида взял в ученики этих самых людей, означает как минимум начало крепкого союза. Эмушиты регулярно устраивают набеги, поклоняются злым духам и демонам, проводят ужасающие ритуалы. Раз в энное количество лет собираются ордой и идут с войной на соседей. Теперь они объединятся с нагами. Плохо дело.

— Помимо прочего, — Абтармахан сел и успокоился, — Храм приказал использовать все доступные нам средства. Главное — сделать всё быстро и тихо. Ссаршейс должен умереть как можно скорее. И никто не должен узнать о том, кто его убил. Догадываться — без проблем. Знать наверняка — нет. Твои спутники, судя по всему, достаточно надёжны. Кроме них с вами пойдут два сатьяна, и Тирамонт, — Верховный вежливо кивнул бывшему наставнику. — И ещё кое-что. Не так давно я принимал у себя одного гостя. Он очень издалека. Очень. И он оставил мне кое-что, что я вам дам, — с этими словами он вытащил небольшой сундучок. Поставил на стол, открыл его. Внутри на подушечке из ткани с вышитыми на ней волшебными узорами покоилось кольцо. Массивное такое, чёрное. Почти антрацитово-чёрное, если не считать мельчайшую вязь рун и узоров, кроваво-красным цветом разбавляющих непроглядную мглу кольца.

— Я не чувствую от этого предмета большой силы, — осторожно заметил Абтармахан.

— И не должен, — кивнул Верховный. — Сила не в нём самом, а в том, с кем это кольцо связано.

— И с кем же? — с интересом спросил брахман.

— С плотским духом. Злым. Очень злым. Но это не важно. Кольцо — это договор. По нему этот дух обязан являться на зов владельца следующие два года, если его будут звать не чаще чем раз в двенадцать дней.

— Интересная вещица. И как, могуч ли призванный?

— О да, — довольно кивнул Верховный. — Выглядит несколько странно, похож на смесок козла и человека, только ростом вдвое выше нормального человека… Красные глаза и костяные лезвия на руках. Но не это главное: он очень быстр и крепок. Мой глаз не мог увидеть его перемещения, а убить его… Честно говоря, я не знаю, как. Все повреждения, которые я наносил этому существу, заживали необычайно быстро. Это если не считать того, что многие раны он и вовсе не получал: мне иногда казалось, что это существо неуязвимо.

— Ты сражался с ним в полную силу? — с интересом спросил Абтармахан.

— Нет, но даже если бы и был бой в полную силу, я не уверен в своей победе, — спокойно произнёс Верховный.

— Не опасно ли пользоваться таким подарком?

— Нет, я проверил его… Своими методами. Контракт прочен, дух не может вырваться или не выполнить приказ.

— Смесь козла и человека? — внезапно подала голос Абхилаша. Все повернулись к ней как по команде, заставив немного смутиться. Впрочем, она быстро справилась с собой и продолжила: — Я просто подумала, быть может это сатир? Сатиры — это…

— Я слышал о сатирах, красавица. И это не он. Слишком огромен, злобен и силён. Он похож на сатира, но… Нет, не он. Я не знаю, к какому виду относится это существо.

— Интересно, — заметил я тихо. Но меня услышали. — Нет-нет, продолжайте. Просто я вспомнил кое-кого, подходящего по описанию, но вряд ли это он…

— Можно было бы его позвать и посмотреть?.. — предложил Верховный.

— Разумно ли тратить на эту прихоть зов? — усомнился Абтармахан.

— Не говори глупостей, ка-Джаду, — фыркнул Урасарт. — Его нельзя звать дважды за двенадцать дней. За столько мы до Ссаршейса всё равно не доберёмся, а потом его можно будет призвать повторно. Два года, не чаще чем раз в двенадцать дней. Таковы условия его договора.

Следуя за хозяином, мы спустились на подземные этажи. Как я и предполагал, они были. И было их целых два. В частности — заклинательный зал. Большой, с каменными стенами и крепким потолком, освещённый магическими светильниками. Точнее, факелами, которые явно были наполнены магией. Довольно примитивно: видимо, заставили каких-то мелких полуразумных духов поддерживать огонь.

— Призыв довольно простой, — начал пояснять Верховный Абтармахану. — Достаточно подать в кольцо силы и произнести короткую фразу-ключ. “Таэал иилаа хдха алеалам, абн Шаб-Ниггурат”! — на последних словах я резко дёрнулся. Некоторые слова были мне знакомы. Мозг сложил в голове значение произнесённой фразы: “Призываю тебя в этот мир, о сын Шаб-Ниггурат”. Может быть, не совсем точно, но смысл таков. И я, кажется, знаю, кого тут звали. Не зря я учился у Халая Джи Беш, одного из величайших демонологов Шумера!

— К бою! — резко и слегка испуганно выкрикнул я, отпрыгнув назад и материализовав в своих руках свой магический жезл. В нём у меня был заготовлен важный элемент любой обороны от демонов: доспех Мардука. Он-то и лёг на мои плечи. Ну, точнее, на меня самого.

Материализовавшийся из клубов красно-чёрного дыма подтвердил мои опасения: двурогий. Гвардеец Лэнга. Чудовищно быстры, маневренны, сильны. Лезвия растут по всему телу и могут резать почти всё, что угодно. Камень, металл — им всё едино. Но самые острые и прочные — растущие из предплечий. Два козлиных рога необычайно прочны и прикрывают единственную немного уязвимую часть — голову. Впрочем, уязвима она лишь условно. Просто она единственное, что не регенерирует у двурогого с потрясающей скоростью, а следовательно — повреждение головы может убить этого демона. Только её ещё надо повредить: тварь легко может посостязаться в прочности своей шкуры с глыбой гранита. И исход состязания будет полностью предрешён: гранит проиграет. Боюсь, клубящийся заряд стрелы Мардука на конце моего жезла ему не особо повредит, даже усиленный артефактом. Да и с его скоростью — легко увернётся. Но Стрела — это отвлекающий маневр. Эта тварь однозначно попробует насадить моё сердце на свои рога. Я в его понимании не слишком опасен, а потому он практически гарантированно сделает это: любимый способ убийства этих демонов. Доспех Мардука замедлит его, сделает уязвимым. У меня будет всего секунда для удара, который должен стать вторым и последним, если я хочу выжить. В жезле есть заготовленная молния Мардука. Усиленная самим жезлом, она будет грозным оружием против любого демона. Если подсоединить к схеме ещё и кольцо с духом грома, пропустив молнию через него, да влить побольше маны, то в момент секундного замедления двурогого можно будет попасть таким зарядом ему в голову. Удар должен выйти чудовищным. Надеюсь, демону хватит. А если нет, тогда можно будет обрушить на него Очищение Океанов. Пусть морская вода смоет с него всю грязь, ненависть и тьму… То есть — смоет всё, из чего он состоит и существует!

— Не стоит пугаться, юноша, — слегка самодовольно заметил Верховный. — Он подчиняется мне, как владельцу кольца, — оное кольцо было продемонстрировано мне. Я напряжённо застыл в позе концентрации из с’мшита, но враг не торопился нападать. Он скалился и выдыхал раскалённый воздух из ноздрей, переминался с ноги на ногу на своих копытах, но не торопился размываться и смазанным пятном проноситься меж нами, рассекая своими лезвиями. Я позволил себе перевести дух, поняв, что битва отменяется. С удивлением я обнаружил, что точно так же недалеко расслабился и Абтармахан, чьё тело было покрыто своеобразным пылающим покровом-аурой, готовой в любой миг обратиться огромным огненным змеем. Он даже не задумывался, когда реагировал на мою команду.

— Смотрю, тебе знаком этот вид? — уточнил Адаалат-ка-Джаду.

— Двурогие Лэнга, тёмного мира. Их всего тысяча, и рожает их архидемон, Чёрный Козёл Лесов и он же — Великая Мать. Шаб-Ниггурат. Это существо невероятно быстрое, прочное, сильное. Если бы он напал на нас, то скорее всего убил бы, — лаконично сообщил я. Двурогий, кстати, обнажил совсем не козлиные острые зубы-клыки и облизнулся.

— Он разумен?

— Да, — ответил я Абтармахану.

— Тогда почему молчит?

— Контракт запрещает, — пожал плечами Верховный, который, кажется, не особо уважал нашего “милого” гостя из иного мира. Кстати, я только сейчас понял, что аура демона скрыта. Она не ощущалась. А если постараться присмотреться, а в моём случае — прислушаться, то чувствовалась какая-то глухота. Словно что-то есть, но что именно — не видно и не понятно.

— Хорошо, — кивнул Абтармахан. — Если он столь силён, то я буду рад, что он отправится с нами. Но сначала я желаю его проверить. Пусть нападает на меня. Бой не до смерти.

Мы все отошли. Брахман не стал ждать, когда двурогий продемонстрирует свою силу, сразу же обратившись в свою форму огненного змея. Гигантская кобра с алыми глазами раскрыла капюшон и яростно зашипела, объявляя начало боя. Грозное оружие, огненный язык, которым Абтармахан, помнится, “лизал” ещё полуматериальных духов эмушитов, оказался мгновенно отсёчён. Мы увидели лишь смазанную тень, которая уже была с другой стороны, нанося брахману новый удар сразу двумя своими лезвиями. Глубокие раны, в глубине которых пламенная плоть была совсем другого цвета, появились на теле кобры. А двурогий тем временем был уже в воздухе со стороны раскрытого огненного капюшона. Умно. Я только сейчас понял: ведь сам Абтармахан не обращается коброй: его настоящее тело скрыто внутри огненного. А значит, его можно убить. И середина капюшона — самая уязвимая в этом плане точка. А этот демон определил её вмиг! Невероятно.

Но именно это и стало ошибкой двурогого. Он был быстр, необычайно. И было видно, что Абтармахан испытывает нешуточную боль. При этом скорости были такие, что осознание раны и боли от предыдущего удара наступало только после нанесения следующего. Но вот своё уязвимое место брахман защищал инстинктивно, тогда как демон в воздухе просто не мог уклониться. Мощный удар хвостом мог бы лишь грубой силой сломать каменную колонну, а уж если учесть, что в момент удара поражающая часть хвоста стала от температуры едва ли не белой… на демоне остались большие ожоги, скрещенные руки, которые оказались на пути удара, были сломаны, шерсть на теле подпалена или и вовсе выжжена…. Но двурогий приземлися на ноги и сумел удержать равновесие, погасив чудовищную инерцию своего тела. Я только головой покачал: пока Абтармахан только начинал ощущать весь нанесённый ему урон, демон уже активно щёлкал конечностями: осколки костей внутри явно вставали на место, а ожоги медленно, но верно сходили на нет. Думаю, он полностью восстановится за пару минут. Кто выиграет, не ясно, но бой точно не будет лёгким для Абтармахана. А вот двурогий только довольно скалится. Кажется, чудовищные раны ему вовсе не интересны. Ну и тварь…

— Достаточно! — демон внезапно исчез, стоило лишь Верховному подбросить кольцо в воздух. Видимо, хозяином считается тот, кто держит артефакт в руках, а стоит только разорвать контакт, как хозяина вроде бы и нет: двурогий возвращается в Лэнг, а следующий призыв только через двенадцать суток.

Огненный змей тяжело начал сворачиваться обратно в человеческую форму. Брахман тяжело дышал и болезненно тёр лицо. Физических повреждений настоящее тело не получило, но он явно испытывал сильные фантомные боли.

— Этот монстр… Он очень опасен, — устало проговорил он.

— Да… — слегка озадаченно ответил Верховный. — Когда Тай-Кер мне показывал его, он дрался со мной не так серьёзно.

— Простите, кто вам его показывал? — вежливо уточнил я.

— Тай-Кер, мой гость. Тот, кто мне отдал кольцо. Могучий Чародей из очень далёких земель за многими морями.

— Вот как? Мне не терпится узнать, чем же вы заплатили за такого слугу, — аккуратно замечаю.

— Это, уж извини, Тиглат, моё личное дело.

— Пусть так, — отвлечённо киваю и делаю вид, что беспокоюсь об Абтармахане. Даже начитал на него рассредоточенное малое исцеление, за что он мне благодарно кивнул, впрочем, тут же сделав вид, что это он просто головой мотал из стороны в сторону.

Мою же голову занимало другое. Мы успели вернуться в комнату со столом, продолжить трапезу и разговор. А я всё думал про Тай-Кера. Это именно с ним мне нужно было тут встретиться и работать. Это именно с ним вёл свои дела Шурукках. Так что же происходит? Что тут за события разворачиваются, в которых Шумер и наша Гильдия должны были принять участие, и из которых мы, шумеры, выпали? Не следует ли мне отправиться по следу Тай-Кера и разыскать его? В конце концов, даже если я не узнаю ничего о его планах, то просто пообщаться с архимагом далёкого Параквантеша было бы очень интересно: он учитель Эскетинга, я ученик его ученика. Может, он откроет мне что-нибудь или подскажет? Да и вообще…

По здравому размышлению, я всё же решил, что не стоит этого делать. У меня были свои дела вместе с Абтармаханом, не стоило их бросать. Но зарубку в памяти я сделал.

Затем было обсуждение времени предстоящей “операции”. И вот тут уже пришлось вмешаться мне. Так уж вышло, что новолуние должно было выпасть как раз на тот момент, когда мы бы находились на землях наг. Пришлось напомнить Абтармахану, что раджа обещал мне свободу в эти дни.

— Я думаю, когда мы привезём жемчужину, ты сможешь отдыхать столько, сколько пожелаешь, Тиглат, — раздраженно заметил он.

— Дело не в этом.

— А в чём?

— Ммм… — я задумался, стоит ли рассказывать ему. Да и остальным… В конце концов решился: — В Шумере у меня есть свои враги. И они, будучи не в силах победить меня лично, насылают на меня всяких тварей. На моей родине их зовут гончие теней. Чудовища, как бы вы их назвали, духи, которые могут перемещаться в тенях и нападать из любой из них. Они могут выйти и стать материальными, только когда на небе нет ни Луны, ни Солнца. То есть — в одну-единственную ночь. И я не могу их победить. Я бы мог убить одну. Может быть — две-три. Но их куда больше. И число их с каждым месяцем только растёт.

— Значит, они выберутся из своего мира теней через… Четырнадцать дней?

— Тринадцать, — поправил брахмана Верховный.

— Именно, — кивнул я.

— Как ты с ними справлялся до этого, если не можешь победить? — с интересом спросил Учитель Учителей, попивая какой-то настой на травах и манго. Слишком сладкое варево, как по мне. Даже и не знаю, как он его пьёт.

— Море. Там нет никаких теней, — пожимаю плечами. — Я провожу ночи там.

— М-да… А пруд, озеро?

— Недостаточно глубоко. Только море. Далеко от берега.

— До моря отсюда ты не успеешь, — задумался брахман.

— Успею.

— Успеешь? — Прищурился Абтармахан.

— В одиночку я могу перемещаться очень быстро.

— Проще говоря, тебе нужно добраться до моря, найти или сделать лодку…

— Нет. Никаких лодок, — на его вопросительный взгляд я пояснил: — Лодка — это поверхность. А поверхность — это тень. Они, пожалуй, не могут напасть, только вылезя откуда-нибудь из моего собственного тела.

— Тогда как ты проводишь в море целую ночь? — не понял Учитель Учителей.

— Плаваю, — пожимаю плечами.

— Плаваешь!?

— Да. Просто плаваю.

— Это проблема, — поморщился Абтармахан. — Но решаемая. Ты никуда не пойдёшь, — я открыл рот, чтобы возразить, но он меня перебил. — Ты никуда не пойдёшь. Тварей, которых на тебя натравили, мы уничтожим сами. А после отправимся за Ссаршейсом. Пока что же будем готовиться и отдыхать. Твои гончие станут отличной тренировкой для нашего отряда, — хищно улыбнулся брахман. Я даже слегка вздрогнул от этой улыбки.

========== Глава 18 ==========

— Ты мгновенно опознал его, — Абтармахан показал кольцо призыва двурогого. — И ты знал, насколько он опасен. Сталкивался раньше?

— Ммм?.. — я закончил обгладывать косточки от сочного крылышка и повернулся к нему.

Уже прошло дней восемь. Мы спокойно убрались из Похалая, добравшись до отдалённого местечка: остров посреди реки. Там и разбили лагерь. С нами были двое сатьянов Храма, жутко молчаливые типы, трое аколитов, которые, будучи слабейшими, не смели никому и слова поперёк сказать. Читай — наши молодые подмастерья, только закончившие обучение. Кроме того — четверо воинов-рабов. Специально в таких заключают злых духов, с которыми подписывают соглашение. И вот уже на твоей стороне бьётся могучий одержимый. Правда, такие солдаты живут от силы лет пять. Но кого это волнует, правда?

Последнее время я долго думал по поводу Дождя Разочарования. Абтармахан легко выдерживает теперь попадание одного из моих козырей. А если не он один? От капель дождя можно закрыться предметом, можно отвести их порывом ветра… Короче, я решил модифицировать заклинание в мелкодисперсное облако, чтобы покрыть окружающую площадь туманом с соответствующими свойствами. Получалось, правда, пока не очень. Точнее, вообще почти не получалось.

— Не совсем. Мой учитель, Халай Джи Беш, был одним из величайших демонологов Шумера. Он специализировался на том, чтобы призывать и подчинять таких, как этот демон. Я учился немного другому, но не освоить его основное искусство было для меня кощунственно… С его точки зрения. Так что я неплохо разбираюсь в демонах и даже умею с ними бороться.

— Тогда пусть эта штука будет у тебя, — бросил мне кольцо Абтармахан. Я удивлённо уставился на него. — Что? У меня уже есть дух-спутник. Ещё один, тем более временный, мне не нужен, — сказал, как отрезал. Мне оставалось только плечами пожать и надеть массивное кольцо на палец.

У нас было почти две недели суммарно. Большая часть этого времени уже потрачена, но всё равно — остаётся несколько дней. И это очень большой срок. За это время мы успели сделать многое. Абтармахан долго договаривался с духами реки: те не особо жаловали Огненную Кобру, но всё же согласились помочь нам в битве. Абхилаша откуда-то притащила большого тигра, который ластился к ней, словно щенок, спал рядом с ней и ни в какую не хотел подпускать меня, постоянно рыча и скалясь. Я грел себя одной лишь мыслью, что скоро этот кошак сдохнет в неравной схватке с демоническими тенями. Сама же греческая волшебница много ела и выглядела бледной и болезненной: она накачивала тигра жизненной силой и накладывала на него постоянно какие-то заклинания. Тварь, кажется, выросла на пару сантиметров в холке, шерсть стала невероятно гладкой и нежной, но вот порезать её теперь просто не получается. Когти и вовсе стали блестеть, словно были сделаны из какого-то металла. Зубы побелели, став похожими на снег, глаза приобрели очень насыщенный оттенок. Бегал тигр теперь тоже быстро. Очень быстро. Но, конечно, основным его опасным приёмом стал прыжок. Мощный и далёкий, вплоть до почти десятка метров. Зверь медленно, но верно превращался в настоящее чудовище. Абхилаша уже просила меня подумать, как бы наложить на его когти какое-нибудь заклинание, чтобы лучше резать теней. Я думал. И придумал.

Буквально вчера вечером я начал под присмотром своей любовницы вырезать на каждом коготке символ “свет” на с’мшите. Это была невероятно кропотливая работа, которая делалась телекинезом с использованием водяной линзы. Зверь то и дело наровил рыкнуть и дёрнуться, но всё же милостиво подставлял огромную лапищу, пока Абхилаша чесала его горло и уши. После нанесения я проводил по линиям ментальным щупом, чтобы активировать руну. Обычно этого не требуется, но это только если вырезаешь руками. Если телекинезом, то руна остаётся просто рисунком до определённого момента. Перед боем я планировал наложить на эти руны простенькое заклинание. Помимо классической шумерской тройки световых меча, копья и стрелы, кто-то придумал в своё время довольно безобидную световую иглу. Суть — маленький-маленький меч. В Шумере вообще любили классическую тройку боевой магии. Многие заклинания делались в модификациях стрелы, более мощного копья — это для дальнего боя. И меч — для ближнего. Игла же… Я полагаю, её придумали для пыток: кому может потребоваться модификация меча длиной под полтора сантиметра? Но в нашем случае на каждый коготь такие полтора сантиметра, и тигр сможет рвать гончих.

Сегодня я планировал закончить с когтями и перейти к зубам. Особенно — клыкам. На них нужно было нанести символ “море”. Перед боем я планировал благословить тигра молитвой Энки и применить на нём святую ауру. Я бы и на местность кинул, но тогда она слишком сильно будет мешать двурогому, а он — один из наших важнейших козырей. На себя же вешать опасаюсь: вдруг навредит кольцу, которое дал Абтармахан? Хотя изначально я собирался как раз повесить её на себя.

Сатьяны и аколиты просто медитировали на островке. Они что-то делали с ним, отчего именно в этом конкретном месте их духи становились сильнее. Невооружённым глазом иногда можно было увидеть их смутные силуэты. Мы воскуривали благовония, заговаривали землю, я чертил и строил ловушки для гончих, благо, руны и с’мшит ещё не вылетели из головы, вкупе со знаниями демонологии. Спасибо Халаю Джи Беш.

Время текло незаметно своим чередом, всё сильнее приближая неизбежный момент сражения. И я… боялся. Почему? Всё просто. Теневые гончие очень опасны. И здесь они легко могут меня достать. Принимая бой на берегу океана или моря, я понимал бы, что всегда могу сбежать от них, но здесь моря нет. Речной островок — это не серьёзно. Они могут победить. И сбежать не получится. Ни телепортация, ни невероятная скорость благодаря знакам с’мшита, ни что-либо другое мне не поможет, если мы проиграем, меня убьют. С момента, как я освоил телепортацию, это первый раз, когда мне некуда отступать: позади могила. Шаг назад, и я сорвусь в двухметровую яму, а крышка гроба упадёт следом. И это пугало. Действительно пугало. Даже из города драгоглазых я бы смог сбежать через их озеро. На течения мне плевать: они меня не тронут. Я мог бы сбежать из императорского дворца, закованный в хладное железо, мог бы… Да откуда угодно мог бы. А вот с этого треклятого острова — нет. Но страх давился мной глубоко внутри: на моей стороне огромная сила! Абтармахан, который едва ли шумерский мастер, скорее уж он мог бы претендовать на звание магистра в нашей Гильдии! Могучий боевой маг, один из сильнейших чародеев Индии. Даже, быть может, мира. В тысяче сильнейших он точно есть. Думаю, что и в первых трёх сотнях тоже. Двурогий гвардеец Лэнга, смертоносный демон из Господ. Такие, как он, практически равны архидемонам… слабейшим и только в плане физических показателей, правда, но я уверен, тот же Пазузу, который одним своим появлением навевал на меня в своё время всепоглощающий ужас, не сразу смог бы совладать с двурогим! Двое сатьянов, трое аколитов Храма — неплохая поддержка. Абхилаша оставит нам своего тигра, а это тот ещё монстр. Сама она, конечно, сражаться не будет: вовремя прыгнувшая тень просто разорвёт её. Ну и, разумеется, я сам. В конце концов, за моей спиной опыт трёх войн, одна из которых шла годами, вторая видела на полях сражений со стороны наших врагов одних полудемонов и демонов, а третья вообще велась с тварями из параллельного измерения. За моими плечами сотни схваток, которые я прошёл, ещё даже не став учеником легендарного Халая Джи Беш. А его ученичество чего-то да стоит. Это я уже молчу о том, что меня учил сам архимаг Эскетинг!

Впрочем, доля сомнений в наших силах оставалась. В день перед новолунием мы с Абхилашей выбирались в ближайший город. Своё умение телепортироваться мне пришлось раскрыть, после чего Абтармахан ругался такими загибами, что у меня уши сворачивались в трубочку. Кем я только не был в его речи и с кем только не сношался. В конце концов ему всё же пришлось извиниться… Перед Абхилашей. Когда он назвал меня “любимцем одних уродливых шлюх” и ещё парочкой выражений, она приняла это на свой счёт. В конце концов он таки заткнулся, когда я предложил ему выложить свои секреты. Но малую долю вины всё же за собой я ощущал: мы могли бы передвигаться в нашем путешествии куда быстрее, если бы я нас перемещал порталами. С другой стороны, про порталы я как раз брахману не сказал. Он знал лишь, что я умею телепортироваться сам и с небольшой нагрузкой из одного-двух человек.

В городе нужно было оставить Абхилашу на ночь, закупиться продуктами, которые я возьму с собой в обратный путь, забрать одного из аколитов, который как раз покупал тут раба, из которого делал одержимого в снятом им доме. В наш первый визит в это поселение, кто-то из сатьянов, чьих имён я пока даже не подумал запомнить, увидел достаточно крепкого рабочего с ошейником и решил, что одержимый “на один раз” из такого получится вполне неплохой. Это, конечно, не воин, которых тренируют для такого с детства, чтобы превратить их в могучих воинов на три-пять лет. Простой раб-рабочий выдержит всего пару недель максимум, а скорее всего и сдохнет в первом же бою, благо противники у нас очень серьёзные, но и пользу он принести сможет. Процесс превращения начали сатьяны, а аколит остался позже следить, чтобы всё шло гладко, и завершить превращение. Вот, надо было их обоих забрать.

Дом для Абхилаши нашли довольно быстро. Собственно, приметили мы его ещё в прошлое посещение. Один местный торговец согласился поселить у себя проезжую путешественницу на пару дней. Благо, он как раз отправился вчера с очередным караваном, а с нами договорился заранее. Деньги отдали рабу-управляющему, так что Абхилаша была обеспечена на остаток дня, ночь и следующий день (забрать планировали её под вечер или даже через сутки) крышей над головой, личной служанкой и вполне пристойными условиями. Она сильно утомилась, отдавая свою жизненную энергию тигру, отчего хороший отдых ей был совершенно необходим. Можно было оставить её в том доме, который сейчас использовался аколитом для создания одержимого, но мы не хотели, чтобы после нас осталось много следов и связей: пребывание в землях Похалая Абтармахана (и нас заодно), вообще говоря, является тайной, так что лучше снять два разных дома.

Разумеется, некоторая усталость женщины не могла сказаться на её сексуальности, так что вечер перед боем выдался весьма приятным, да и накопившийся стресс, сомнения и страхи отошли куда-то на второй план. Я ей за это был очень благодарен. Но вот затем…

— Тиглат, можно тебя спросить? — мы лежали в обнимку, а по моему телу ползло состояние неги, делая вялыми все мышцы и не желая уходить.

— Ты уже спросила, — лениво зевнул я. — Но можно ещё раз.

— Ты меня любишь? — вопрос дошёл до меня через секунду-две после того, как был задан. Каюсь, сначала я не сообразил, что она пыталась узнать: как-то плохо голова работала. Затем пришлось задуматься над ответом.

Что мне было ответить? Абхилаша мне нравилась, да. Как любовница, как волшебница, как женщина с довольно покладистым, хотя местами и вздорным, весёлым характером. Как та, кто прошла на своих двоих едва ли меньше земель, чем я, она могла многое рассказать и поведать, поддержать диалог. Она была… интересна. Но при всё при этом я её не любил. Все демоны Лэнга пусть поберут Инанну, но она, влюбив меня в Ли’Катту, показала мне, как может выглядеть любовь. Уверен, эта любовь была не настоящей, но даже так, вспоминая ту нежность, небольшую робость и счастье, которые наполняли меня при одном только появлении той девушки, я не могу сказать, что что-то похожее испытываю к Абхилаше. А ведь настоящая любовь должна ощущаться ещё острее, не так ли?

Перед тем, как ответить, я прислушался к окружению. Как и в любом городе, ауры всех людей вокруг тихо что-то шептали о своих жизнях и поступках. Я, правда, не мог разобрать ни слова, но тем не менее, ощущал лёгкий гул. Ветер слегка звенел, неся вместе с собой потоки маны откуда-то издалека, с предгорий, озёр и лесов. На секунду я услышал в нём прекрасную симфонию: если получится, то место стоит посетить, наверняка оно невероятно красиво. Откуда-то издалека веяло скрежетом смерти и скорби, а звуки молчания доносились с городского кладбища даже до моего местоположения. Но вот характерного для присутствия внимания Иштар шелеста не было. Конечно, это ни о чём не говорило, но…

— Нет, пожалуй, нет, — спокойно ответил я. — Ты мне нравишься как женщина и как человек, но я не думаю, что люблю тебя.

— Как скажешь, — я, честно говоря, ожидал чего угодно, кроме весёлого фырка.

— Эмм… Всё хорошо? — я прогнал негу и повернулся к ней лицом.

— Да. Мне просто показалось, что ты испытываешь ко мне какие-то чувства и… И это могло стать проблемой: не готова я к такому, да. Всё нормально, — усмехнулась она. Я кивнул. Пожалуй, мне стоит не сомневаться в чём попало, а радоваться отсутствию истерики и каких-то претензий и притязаний на себя. Поборов лень окончательно, я встал. Солнце уже ощутимо клонилось к горизонту, хотя до заката и оставалось часа три. Надо было найти аколита с одержимым, поесть, привести их в лагерь и восстановить ману. Скоро будет жарко.

***

— Ээх, отрыжка Нергала! Не надо было устраивать сражение в этом месте!.. — тихо пробурчал я, смотря на уходящее за горизонт солнце. Последний отблеск края красного диска скрылся за верхушками деревьев где-то вдали, оставив нас под ещё светлым небом в объятиях ранних сумерек.

— Именно потому что ты так хотел на берег моря, — заговорил брахман, — я и выбрал это место.

— В смысле?!

— Я всё никак понять не мог, что же мне в тебе не нравилось. А когда узнал, что ты умеешь перемещаться, понял. Ты всегда можешь уйти от любых проблем, не так ли? — спокойно уточнил Абтармахан. — Сбежать. От сильного врага, из темницы, от стражи, из царства… Ты слишком привык чувствовать себя в безопасности, привык выкладываться наполовину, оставляя вторую часть сил, чтобы сбежать в случае серьёзной беды. Ты словно гнилая доска, на которую можно опереться, но которая может в любой момент подвести и провалиться, утянув ступившего на неё за собой следом. Ты появился из ниоткуда и сразу же напросился Радже на службу, став вторым придворным чародеем. Сначала мы в Храме думали убить тебя, но потом я понял, что ты даже не осознавал, что попытался подвинуть меня и вторгся в исконно храмовую сферу деятельности, — я распахнул глаза: так вот, почему меня они так не любили! Особенно — сам Абтармахан. — Потом ты показал себя талантливым чародеем, обладающим многими возможностями, которых я и немало известных мне магов лишены… Но при этом ты постоянно здесь, рядом со мной, и не здесь — там, где-то в безопасности. Но теперь, — он хищно усмехнулся, повернувшись ко мне и блеснув алыми искрами в глазах, — теперь ты не сбежишь. Теперь, стоит тебе телепортироваться, как эти твари, которых мы ждём, настигнут тебя и разорвут в клочья. Взгляни на этот остров. Мы все для тебя — остров. Остров, где у тебя есть шанс выжить. Но для этого нужно будет бороться до конца, рвать врага когтями и грызть зубами, чтобы выжить. Так и никак иначе. Так что мы сегодня сразимся с этими твоими гончими, а во время боя я посмотрю, прогнила ли твоя доска окончательно, или она трухлявая только снаружи, а внутри, стоит её счистить, найдётся крепкая половица, на которую можно опереться не задумываясь и не боясь, что в самый ответственный момент она просто исчезнет из-под ног.

Я молчал. А что тут было говорить? Сначала я хотел возмутиться, а потом внезапно вспомнилась Троя. Что я сделал, когда она нуждалась во мне? Да ничего! Я просто исчез, стоило лишь запахнуть жареным из костра заговора внутри Круга. Потом я сбежал от Вилии и Кирасиса, испугавшись ответственности, бросил собственных учеников… Короче, в чём-то Абтармахан прав. Где-то в глубине души я понимал, что такая проверка на прочность, такая закалка в ситуации, когда сбежать не получится, мне нужна. Но это понимание зиждилось где-то там, внутри, в глубине подсознания у другого меня, который трезво смотрел на всё происходящее со стороны и что-то там вещал и думал. А сейчас, вот прямо здесь и сейчас, брахман буквально поставил меня на грань жизни и смерти, хотя ничто не мешало нам устроить бой на берегу моря и дать мне шанс в случае чего сбежать. Благо, гончие вряд ли бы стали атаковать моих союзников в таком случае.

— Урод! — в сердцах бросил я.

— Может быть, но я задумаюсь над этим, только когда услышу что-то такое от женщин, — фыркнул Адаалат-ка-Джаду. — Призывай, — приказал он мне. Я глянул на небо. Действительно — пора. Свет едва-едва виднеется. Само по себе небо кажется светлым, но вокруг непроглядная темень. Нужно вызывать двурогого, пока гончие не могут напасть. Я чувствую их. Они замерли в окружающих тенях. Не могу сказать сколько, но на том берегу между камней, под склоном берега и под листьями кустов то и дело мелькают, появляясь и исчезая, красные огоньки.

— Таэал иилаа хдха алеалам, абн Шаб-Ниггурат, — чётко проговорил я. За спиной раздался небольшой треск: аколиты разожгли пять огромных костров. Те ещё только начинали заниматься, когда клубы чёрного и красного дыма соткались в высокую и мощную фигуру демона. Я тут же подошёл к нему. Козлоголовый смерил меня уничжительным взглядом и фыркнул. Я не обратил внимания. — Тебе известно, кто такие теневые гончие? — он медленно кивнул. — Вскоре они нападут на нас. Убивай их.

— Пфррбее, — непонятно, что он имел в виду, но ответ явно был утвердительным. Я покрепче надел кольцо на палец: нельзя дать ему упасть во время боя. В правой руке возник жезл, по которому потекла мана от кольца с духом грома. Я “разгонял” его, заставляя выдавать больше маны. Жезл завибрировал в руках: я всё ещё не был достаточно силён для него. Пусть и вырос с момента, как создал его. Боюсь, после этого боя я не смогу использовать серьёзные заклинания минимум сутки, но лучше воспользоваться всеми своими козырями, чем умереть из-за ерунды.

Стоявшие до этого неподвижно воины-одержимые в количество шести штук, включая недавно созданного, начали покачиваться. На их коже проступили чёрные прожилки, а у некоторых они даже слегка засветились жёлтым. В таких сидели духи огня. Типа спутника Абтармахана, только послабее. Сейчас они начали активно разгонять жизненную силу своих сосудов, добавляя своей собственной. Это вредило телам, но одержимые обладают повышенной регенерацией, которой также способствует и разогнанная прана. Необычайно сильные удары, быстрые тела, навыки владения оружием у воинов, а оружие, на минуточку, мной зачаровано, пусть и не слишком серьёзно. В случае же ранения такие ребята готовы буквально окатить врага по-настоящему огненной кровью и угостить пылающей плотью. Почти как форма Змея у Абтармахана. Не так горячо, конечно, но всё же.

*** Pov тигра

Ласковая самка ушла, как и ожидалось. Он тосковал по ней и собирался встретиться вновь уже в ближайшее время. Она просила помощи в бою с какими-то врагами, которые ей угрожают, а взамен обещала сделать его быстрее, сильнее и быть рядом. Что-то глубоко внутри отзывалось в нём на одно её только присутствие. Каждое прикосновение дарило прекрасные ощущения, а ощущение странной лапы с мягкими когтями, когда самка проводила по шерсти, расчёсывая её… Он действительно стал сильнее, быстрее, ловчее. Теперь он не знает себе равных и легко может убить любого чужака, который только посмеет посягнуть на его территорию.

Он любил отдыхать в одном приятном месте среди деревьев. Недалеко был водопой, а рядом имелась и тень, чтобы спрятаться от жаркого солнца, и просветы, чтобы нежиться в его лучах. Самка будет жить теперь там, чесать его каждый день и делать сильнее. Что-то внутри отзывается на неё и хочет спариться, но она неправильная. С ней спариваться нельзя. Или можно? Он пока не решил.

Единственное, что ему не нравится в этой странной самке — её запах. Точнее, чужой запах на ней. Запах того двуногого, который сейчас стоит неподалёку. Ему нужно разорвать горло. Подкрасться сзади. Неслышно, благо, мягкие подушечки на лапах позволят наступить на любую ветку или камень и не хрустнуть им. Приготовиться, прыгнуть, повалить на землю и впиться зубами в горло, разорвать… Так и следует поступить, обязательно. Но потом. Сейчас надо убить врагов двуногой самки. А потом его собственного двуногого врага. Да, врага. Самка только его. Враг что-то сделал с его когтями и зубами. Теперь они крепкие и светятся. Такими он может царапать камни (он проверял). Такой сильный, имея такие когти и зубы, он легко убьёт всех своих врагов. И врагов самки, да…

Приготовиться! Неслышно чёрная фигура медленно выползла из земли. Она похожа на шакала, но не шакал. Большая, сильная… Шаг, ещё шаг. Мягкие подушечки на его лапах заглушают любые звуки. Его тело сжалось в тугую пружину, а затем могучим прыжком оторвалось от земли и упало прямо на спину огромного чёрного шакала. Острые и длинные когти впились глубоко в плоть, а зубы начали рвать шею…

*** Конец ПОВ тигра.

*** ПОВ одержимого раба.

Шак’чи когда-то давно был обезьяной. Он уже и не помнил, когда и где жил, что делал и чем занимался. Просто однажды ему не повезло. Он попался людям, которые смогли оглушить его и связать. Шак’чи, который тогда и имени-то не имел, оказался в какой-то странной пещере. Сейчас он знает — это была людская хижина. Двуногие, так похожие на его сородичей, но также и столь отличающиеся, долго танцевали вокруг костра, а затем один из них, одетый в чужую шкуру, с привязанными перьями и рогами, в ожерелье из маленьких черепков, бросил его в огромный костёр. Живого. Туда же он плескал какие-то пахучие жидкости, бросал пучки трав и странные камни, но это всё Шак’чи уже не видел. Он сгорал заживо. Жадное пламя лизало его и пожирало. Он обезумел от боли и ужаса, страха перед смертью и перед огнём.

А потом в огне рядом появился человек. Он тоже горел, но в первую очередь он своим огромным клыком, который держал в руке, видимо, отобрав до этого у какого-то чудовища, старался убить Шак’чи. Жертвенной обезьяне тогда просто повезло: ей удалось опрокинуть человека и, отобрав клык, воткнуть его в живот несостоявшемуся убийце. Ту схватку Шак’чи плохо помнил: он был безумен, видел лишь урывками, да и то — всего одним глазом. Другой спёкся. Всё тело было объято пламенем, жадно бегущим по шерсти, а боль скручивала мышцы лишь чуть менее сильно, чем заставляла их сокращаться агония.

Шак’чи тогда умер, но умер он не просто так. Он не понял, как именно, но тот двуногий в маске и ожерелье что-то сделал, когда в пламени костра дрались обезьяна и человек. Победивший забирал себе силу проигравшего и рождался вновь. В огне. Таковы были условия. Кто же знал, что метра полтора роста обезьяна, уже обгоревшая и едва живая, сможет убить воина, вступившего с ней в схватку, лишившись спутывающих её верёвок? Шак’чи забрал у человека самое главное: его душу. Он получил разум, пусть и бывший безумным и слабым первые лет сто после своего появления. А ещё он получил огонь. Душа убитого срослась с его собственной. Вместе они родились вновь одним целым. Став духом огненной обезьяны. Шак’чи получил от убитого человека его силу, знания и разум. И ещё кое-что. Имя. Оно осталось без хозяина, когда того поглотил дух сгоревшей заживо обезьяны. Шак’чи не планировал так делать. Первые лет восемьдесят он вообще не мог ничего планировать, но так его называл шаман, с которым полубезумный от всё ещё трансформирующегося разума и произошедшего с ним дух заключил договор.

Потом шаман умер, а Шак’чи смог освободиться, он вспомнил всё, что с ним случилось, он хотел отомстить, но другой шаман, занявший место учителя, победил и изгнал его. Он бы снова поработил бы или уничтожил, но Шак’чи смог сбежать, а потому его просто изгнали. Долго скиталась огненная обезьяна, ища себе энергию и место обитания, пока не встретила могучего Ханумана со свитой, которых он называл ванарами. Увидев такого необычного духа, Хануман захотел, чтобы Шак’чи стал ванаром, вошёл в свиту могучего покровителя. Будучи в свите Ханумана, Шак’чи неоднократно сражался с другими духами, приходил вместе с Хануманом в храмы и просто места, где люди им поклонялись. Любая жертва или молитва приносила Хануману странную силу, которой он делился со своими ванарами. Совсем каплей, но это позволяло Шак’чи не терять силы и не искать источники и места, где бы их восполнить. Он быстро становился сильнее и в совершенстве овладел посохом, который один человеческий шаман вырезал для Шак’чи из священного дерева Эндру. Таких деревьев там, правда, было ещё много, целая роща, но это не важно. Посох давно стал частью Шак’чи. Его материальная часть истлела и сгорела, но сама его суть до сих пор за спиной духа, который может использовать своё верное оружие даже после того, как его тлен и пепел давно уже оказался развеян по всей земле.

Позже Шак’чи ушёл от Ханумана, снедаемый жаждой мести тем, кто когда-то его создал. Он нашёл место своего рождения, но не нашёл потомков тех людей, кому желал отомстить. Вместо них там жили другие люди. Шак’чи узнал, что прошла большая война и племя, которое он не любил и которому хотел отомстить, было истреблено. Шак’чи снова скитался, покуда не встретил странного человека. Не шаман и не жрец, но очень похож. Он долго говорил с Шак’чи, сумев убедить огненную обезьяну присоединиться к духам Храма. Ему поставили статую в одном из залов, и тонюсенькой ниточкой небольшими капельками вновь пошла к Шак’чи та самая странная энергия, которой с ним делился Хануман, чья статуя, кстати, тоже была в Храме.

Эта странная сила, да ещё жизненная сила — вот то, что было так нужно Шак’чи. И первое у него было, а второе ему предложили. Сильные людские тела, которые тренировались с самого детства. Странные не-шаманы помогали Шак’чи вселиться в них. Да, приходилось брать жизненную силу постепенно, а не всю сразу. А ещё нельзя было брать тело под контроль: вместо этого Шак’чи давал воину свои навыки и силу, а сам лишь наблюдал его глазами и слушал его ушами, но огненной обезьяне было всё равно. Он мог сражаться, был снова живым (пусть и относительно). Он пил столь нужную ему прану и не терял свою энергию в борьбе за собственное существование. Иногда, когда его тела умирали, другие не-шаманы Храма заключали его в посохи, используя его огонь и его силу. Праны они давали меньше, по капле, но в посохах, почти как в бубнах шаманов, Шак’чи совершенно не тратил своих сил и легко вырабатывал так нужную не-шаманам огненную ману. Прана для него была словно еда. А мана, которую он отдавал, словно тепло. Тепла у него было много, а вот еда ему была нужна. Но много ли еды надо спящему и не шевелящемуся в посохе Шак’чи? Совсем крохи. А когда его выпускали сражаться… О, как щедро они платили праной за то, что он побеждал не самых сильных противников!

В общем, Шак’чи, что называется, хорошо устроился. Сейчас же он снова занял человеческое тело. Отличие было только в том, что теперь он контролировал происходящее. Где-то там, в глубине настоящий хозяин пытался отобрать себя у огненной обезьяны, но куда ему с трёхсотлетним духом тягаться?.. Шак’чи легко обжигал своей яростью разум раба и загонял его всё глубже и глубже, сводя потихоньку с ума. Вскоре раб прекратил бороться, а Шак’чи довольно оскалился. Это тело можно было не жалеть: он упивался разогнанной специально для него праной и легко вбрасывал свой огонь в кровь, мышцы, в сердце… От его движений иногда рвались связки, но боль чувствовал только хозяин тела. Шак’чи же таким простым образом с помощью мощной регенерации приводил свой временный сосуд к кондициям, подходящим для предстоящего боя. Его пальцы в нетерпении сжимали и разжимали воздух.

Внезапно, хотя и ожидаемо, послышался утробный рык, а тигр, которого пригрела Аблаша или Ахша… Шак’чи не запомнил её имя. Неважно. Тигр, сверкая светящимися когтями, прыгнул в темноту, вцепившись в большую тварь с красными глазами. Они невероятно быстро и жестоко стали рвать друг друга на куски. Не прошло и десятка секунд, как тигр оказался убит, а в сильно подранного и поцарапанного чёрного зверя врезались красные капельки, очень удачно попавшие в глубокие царапины, в глубине которых виднелась красная же плоть. Воющая и скулящая, рычащая тварь попыталась уйти в тень, вынужденная терять остатки своей плоти, тёмно-красными хлопьями сползающие с неё и сливающимися с тенями, колышущимися в неровном свете огромных костров, которые только-только подходили к пику своего горения, когда огонь уже охватил всё, что может гореть, но ещё не выдал максимум жара.

Шак’чи врагу сбежать не дал. Пальцы схватили раскалённый докрасна посох, появившийся в руках. Запах жарящегося человеческого мяса волновал огненного духа слабо. Раскалив один из концов посоха так, что тот стал аж белым, Шак’чи вогнал его в шею, где успели поработать клыки тигра и красные капли. Чёрная поверхность плоти сползла, а вошедший в глубину конец посоха словно бы испарял существо, порождённое планом теней. Шак’чи весело зарычал, скаля человеческое лицо в нечеловеческой гримасе. Где-то внутри заходился в агонии раб, испытывающий страшные муки от жгучего посоха, огня, бегущего по венам, и разорванных чудовищными перегрузками при прыжке сухожилий на ногах. Впрочем, они срослись за несколько секунд, чтобы быть снова разорванными уже от удара: Шак’чи, не могущий стоять, опершись на посох в истинно обезьяней манере, ловко извернулся в воздухе и врезал ногами по морде другой твари, которая хотела напасть на него со спины. Ноги вспыхнули по контуру красным, обратившись в раскалённую псевдоплоть, только по форме повторяющую человеческое тело. Плоть же реальная сгорела. Праны у человека осталось не так уж и много: чего тратить её на какие-то ноги?

Сразу две гончие прыгнули на него с двух сторон. Что же, Шак’чи сдерживался, чтобы не угробить тело, но теперь ему всё равно конец, так зачем ограничивать себя?..

*** Конец ПОВ одержимого

Твари полезли со всех сторон. Если бы я не был занят уворотами и нанесением ударов, то ужаснулся бы. Я ожидал пять-десять противников, максимум — пятнадцать. Но Йен с Альфирой расстарались: гончих было никак не меньше тридцати. Тридцать чудовищ с красными глазами, которые хотят порвать конкретно меня. У меня волосы на голове дыбом стояли, благо бой не давал сосредоточиться на этой информации. Я только и делал, что телепортировался да кидался всякими заклятиями.

Проблем доставлял ещё и тот факт, что гончие лезли отовсюду. Они могли выпрыгнуть из собственной тени (тех было много из-за обилия костров), могли броситься с любого направления. Ну, кроме стороны воды. Единственное ограничение — не способны выпрыгнуть прямо из-под ног. Аура достаточно сильных магов вызывает некоторые проблемы, отчего тень мага, которой пользуется гончая, чтобы атаковать, должна находиться достаточно далеко от хозяина. Но это не слишком обнадёживает. Мы специально приняли бой на не слишком большом островке: духи реки, с которыми договорился Абтармахан и сатьяны, в виде волн набрасывались на наших врагов, делая воду вязкой и замедляя их. Особенно такие нравились двурогому. Удивительным образом, демон не мог убивать их эффективно. Его лезвия вязли в плоти гончих, которые на его удары только скалились и рычали, норовя укусить. Дважды гвардейца Лэнга уже кусали и даже сумели оторвать палец, который, правда, быстро вырос. С тех пор он стал осторожнее.

Его лезвия наносили глубокие раны, но теневые гончие тоже обладали неплохой регенерацией, а чтобы убить их, требовалось нанести по-настоящему серьёзный урон голове. Двурогому требовалось не меньше трёх мощных ударов, чтобы отрубить оную голову, либо секунд десять непрерывной рубки, чтобы превратить голову в фарш. Проблема в том, что отрубленная голова имела тенденцию растворяться в тенях вместе с телом. И есть у меня подозрение, что там же в тенях они и срастались. Это подтверждалось появлением достаточно вялых тварей с красными ободами на шеях. Демон это тоже понял и стал вместо попыток отрубить головы замедленным тварям носиться по полю боя и сносить им части морд. Такое регенерировало крайне неохотно, а раны, которые он оставлял вместо глаз гончим, были всем союзникам подобно манне небесной.

Тигр Абхилаши первым заметил врагов и умер довольно быстро, вступив в схватку первым и попытавшись рыком предупредить нас. Зря он мне не нравился: спасибо ему за героическую смерть. Поначалу казалось, что подранок, получивший ещё и горсть Дождя Разочарования, уйдёт, но одержимый раб жёстко расправился с гончей, буквально проплавив часть головы и оставив изуродованное тело, часть которого успела погрузиться в тень, а часть — нет. Сцепившись сразу с двумя гончими, он успел обратиться крупной, метра два ростом, огненной обезьяной, которая чем-то напоминала форму Змея Абтармахана. Ожившая гора огненной плоти успела насадить одну из гончих на свой посох и даже разорвать раскалившимися до белого цвета руками пасть вместе с головой, пока спину исполину рвал другой пришелец с плана теней. К сожалению, убить его так же у обезьяны не вышло: она пыталась, да, но плоть из живого огня опадала, растворяясь. Всё, конец.

Заметив удачный момент, я машинально перетёк в знак “быстро” и сделал шаг, оказавшись напротив пасти гончей, которую Абтармахан скрутил в облике огненного змея. Он бы сжёг тварь, если бы ему не приходилось отбиваться ещё от нескольких таких же. Навершие моего посоха оказалось прямо в пасти рычащей и пытающейся вырваться огромной псины, которая внезапно получила прямо в красное нёбо заряд молнии Мардука. К такому жизнь её точно не готовила.

В следующий момент я ощутил жуткий по силе удар и, пролетев несколько метров, оказался в пастях сразу двух тварей, которые стали меня усиленно рвать. Две личные защиты словно корова языком слизала. Затем третья: новые полторы секунды неуязвимости прошли очень быстро, пока я пытался появившимся световым мечом отбиться хоть от кого-нибудь. ЛЗ оставалась всего одна. Перед боем я, расстаравшись, навесил на себя аж четыре штуки.

Не придумав ничего лучше, я навесил на одну из тварей Очищение Океанов. И оно очистило её. Буквально. С головы, словно кисель, стекла чёрная кожа, за ней — красная плоть, а после неё — светящая жёлтым масса, которая покрывала серый череп. Не во всех местах всё это исчезло, но кое-где даже кости потрескались. Мертва.

Вторая противница замерла по воле Хаухет, умение от которой остановило для неё время. Копьё Мардука отправилось прямо в пасть очередной бестии, прыгнувшей из моей собственной тени. Благо, они перед этим чернеют, позволяя определить, откуда будет атака. Врага я не убил, но обугленные зубы гончей точно клацнули практически в тот же момент, когда я из-под них исчез, телепортировавшись.

Оказавшись на мгновение в воздухе, я понял, что мы проигрываем: аколиты и сатьяны сбились вместе рядом с ярчайшим костром и отбивались кто как мог, помогая из-за спин одержимым воинам. Их теснили всего лишь четыре твари. А ещё около полутора десятков наседали на Абтармахана и двурогого. Помимо меня, они единственные, кто сейчас вносил реальный вклад в сражение.

Поняв, что если ничего не сделать, нас всех тут перебьют, я решился. В руках появился зеркальный плащ, который оказался накинут на плечи. Капюшон прилип к голове. Волосы начали словно бы срастаться с симбионтом из Тафипы. Он явно не собирался меня отпускать снова. Неважно.

Заранее заготовленные чары окунули меня в Зеркаль, отразив от её слоёв. По обеим сторонам от сражения с Абтармаханом и двурогим появилось по двойнику. Гончие на них тут же обратили внимание, но на секунду застыли, не зная, кого рвать на части первым. Простая мысль кинуться сразу на обоих пришла к ним слишком поздно: в них уже летели красные капли разочарования. Разумеется, действующие подобно кислоте, они не могли повредить порождениям теней достаточно сильно, но и смысл их был не в этом, а в том, чтобы создать в их прочной шкуре уязвимости, которые позволят следующему, куда более мощному удару уничтожить их…

*** Флешбек

— Вы говорили заготовить столько молний, сколько смогу, учитель Халай, — аккуратно заметил я, выходя на каменистую площадку, покрытую помимо камней ещё песком, редкой травой и подпалинами. Джи Беш не любил, когда мы применяли боевые заклинания подле Ворома. Они портили вид. Креола с Шамшуддином он заставлял добираться до этого места в двух километрах от дворца самостоятельно. Обычно они это делали по воздуху, когда один “бездарный ублюдок” эксплуатировал врождённые способности к телекинезу одной “поганой черномазой обезьяны, высратой ослом вместо того, чтобы быть рождённой женщиной, как и положено нормальному магу”. Впрочем, это если Халай желал лично с ними там заниматься. Сам-то он приходил, эксплуатируя уже мои навыки порталиста. Если же они отправлялись сюда на самостоятельные занятия, то шли пешком, жуя по дороге финики. Креолу они уже успели набить оскомину, отчего он постоянно ворчал, что начинает этот фрукт ненавидеть, но всё равно ел. Иногда я их подкидывал порталом и мы на сэкономленое время пили вино или пиво под какую-нибудь закуску… Исключительно после того, как выполняли задание учителя: он люто зверствовал, если мы не успевали сделать то, что приказано, или отработать те или иные чары. Прекрасное время. Халай, конечно, сволочь и ублюдок, но всё равно куда милее куклусов…. Ну, точнее, один-то куклус лучше Халая. И парочка лучше… Но если их соберётся с полсотни, то учителя они всё-таки затмят!

Но сегодня он взял сюда лишь меня одного на индивидуальное занятие. Креол с Шамшуддином занимались какой-то ерундой. Рыли колодец в ошейниках из хладного железа, что ли… Что-то он им такое приказал делать, идиотское… Точнее, не идиотское, а направленное на развитие выдержки и терпения.

— Да. Я говорил. Ты сделал? — мрачно буркнул Халай, зевая. Он был зол из-за того, что его сон прервал императорский гонец. Так-то, конечно, учитель встал бы только к обеду. Шесть лет минуло с прошедшей войны. Он стал позволять себе много спать.

— Да. Всего одиннадцать молний Мардука, как вы и сказали. Три в жезле, восемь — в ауре.

— Хорошо, — буркнул он, усаживаясь на подстилку, которую разложил на земле. Я попробовал тоже присесть хотя бы и на землю, но получил резкий окрик: — Куда, тупой осёл?! Думаешь, тебе позволено сидеть?! Стой прямо и слушай меня. Так у тебя в дырявой голове знания отложатся лучше, — я покорно встал перед ним, ожидая порции мудрости и брани. Побуравив меня взглядом, он скривился: — А ну сядь. Нечего мне солнце загораживать! — точнее, нечего на него смотреть сверху, но уточнять, что именно тебе не понравилось, я не стану. — Итак, в отличие от заклинания обычной молнии, у так любимой тобой Молнии Мардука есть дополнительный потенциал, — начал он говорить. — Как ты обязан помнить, некоторые чары выполняются несколькими магами. Приведи пример!

— Длани, — быстро заговорил я. — Наиболее подходящий пример. Гильдейские заклинания, предназначенные для выполнения архимагом при поддержке магистров или несколькими архимагами. Сильнейшие и искуснейшие могут творить их в одиночку, но это обычно невероятно тяжело. Еще — ритуальные чары. Для многих ритуалов есть стандартное количество человек, которые должны их проводить. К примеру, ритуал плодородия…

— Достаточно! Именно так. Так вот, помимо таких масштабных или мирных заклинаний, есть также и боевые чары, которые применяются несколькими магами. Молния Мардука — одна из таких.

— Но как же…

— Заткнись, сын шакала! Не смей меня перебивать!

— Простите.

— Так-то лучше. Изначально эти чары предназначались для применения двумя магами. Принимающим и выдающим. Эти двойки должны быть максимально сработанными, чтобы чётко выполнять в бою всю процедуру. Это уже не просто выпустить молнию и забыть про неё. Нужно контролировать её. В частности, заряд может образовать дугу, которая бьёт демонов пододбно хлысту. Разумеется, этот подход имеет свои приемущества. Основное — мощность чар. Они получаются втрое-вчетверо более сильными, чем если их будет применять один маг. Когда ты используешь Молнию Мардука привычным методом, ты сам являешься выдающей стороной, а твоя цель — принимающей. Сейчас мы будем пытаться отработать взаимодействие. Разумеется, мы с тобой не в бою, поэтому синхронность, определяющаяся в долях секунды, нам не нужна. Именно из-за сложности боевого применения это заклинание перешло в нынешний свой вид, но для отработки совместных заклинаний оно нам подходит идеально, ведь ты им неплохо владеешь. Итак, сначала я буду принимающей стороной, ведь отправлять молнию ты привык. Вставай! — я поднялся и отошёл от Халая метров на семь, следуя его указаниям. Сосредоточившись, я выпустил яркую электрическую дугу из рук. Учитель ловко поймал её, заключив конец разряда в ярко светящемся шаре между своих ладоней. Внезапно я стал чувствовать, что поток маны в заклинание возрастает. Я подал больше, заставив дугу на секунду потерять стабильность, а затем начать становиться всё ярче и ярче, буквально слепя глаза и оглушая ужасающим треском в ушах…

*** Конец флешбека

Совершенно ничего не видя из-за ярчайшего света, ударившего в мои и без того полуослепшие благодаря плащу глаза, я смог сосредоточенно перетечь телом в знак “быстро”, сделав шаг. Мой двойник выполнял все мои движения абсолютно синхронно. Резкий рывок буквально прошёлся чудовищной косилкой по гончим. О нет, они не были убиты, но оказались обуглены, изранены. Во многих местах проглядывала даже не красная, а жёлтая плоть. Кое-где были оторваны лапы. Двоих, правда, не зацепило совсем: я не хотел повредить ещё и двурогому, который с ними сражался. Они резко нырнули в тень, набросившись на одного из двойников, который совершенно не мог себя защитить из-за почти закончившейся маны. Зато освободившийся двурогий вместе с Огненной Коброй стали рвать подранков, которые резко поубавили в силе и наглости. От поражённых Молнией Мардука гончих остались только куски тел. Обожжённые, разорванные…

Моего двойника разорвали на части, которые начали исчезать. К счастью, это был тот, на ком оказалась реальная, а не призрачная версия плаща зеркальника. Не знаю, как бы я его снимал в этот раз. С оставшимися двумя гончими начали разбираться брахман с демоном. Остальная “группа поддержки” таки стала потихоньку добивать тех четверых, которые на них наседали. Действуя слаженно и никого не теряя, они постепенно убивали врагов одного за другим.

Тихонько ковыляя на повреждённой ноге (и когда успели?), я добрался до места, где был убит мой двойник. Поднял жезл, отправил его в инвентарь. Туда улетел и почти не пострадавший плащ, который попытался обернуться вокруг моей руки и прилипнуть к ней. К счастью, кольцо призыва во время отражения осталось именно на моей руке, а не на руке двойника, которому достались плащ и жезл. Кстати, именно он осуществлял выдачу молнии, которая была особенно мощной благодаря жезлу.

— Закончилось?.. — хрипло спросил я, оглядывая грандиозное побоище. Заприметив так и оставшуюся замороженной в прыжке гончую, я доковылял до неё, положил руки ей на тело. В инвентарь такой большой объект убрать не получалось. Тогда я обвил ментальным щупом кольцо призыва и отправил команду “Подойди ко мне”. Выдав мощный порыв ветра от своей остановки, этот бегун оказался рядом. — Отсеки ей голову, — киваю на гончую. Сам закашлялся: горло за время боя пересохло. Нужно смочить чем-нибудь.

Спустя пять мощных ударов, голова упала на землю, где она выглядела особенно зловеще в бликах всё ещё горящих уже не так ярко костров. Я положил на неё руки, и она исчезла. Чудно.

— И как у меня получилось убить их в таком количестве?.. — хрипло спросил я, разговаривая сам с собой и оглядывая поле боя, где повсюду лежали тела. Ведь я сам, лично, без помощи со стороны прикончил штук семь! Это если не считать того трюка с молнией.

— Легко, — Абтармахан, казалось, возник из ниоткуда. — Тебе достаточно было сразиться на пределе, не оставляя сил на побег. И ты сразу же смог одолеть многих из них.

— Да, наверное… — неуверенно ответил я. Вполне возможно, что я бы смог с ними справиться, когда их было три или пять… А вместо этого я бегал от них по морям, позволяя расти в числе и совершенно не решая проблемы, а вместо этого надувая мыльный пузырь ещё больше. И рано или поздно бы он ведь лопнул! К счастью, появился Абтармахан, который лопнул его за меня, пока тот не стал слишком большим.

========== Глава 19 ==========

Комментарий к Глава 19

Сначала планировал второй том на 300 страниц, но он что-то выходит за рамки, а конца и края ему не видно. Пока не уверен. Либо постараюсь быстро добить его до 300 и закончить, чтобы уже можно было начать третий, либо придётся таки писать его именно того размера, какой получится, чтобы внутрь влезли все события, которые я в него запланировал впихнуть. А это вся индийская арка. Потому что дальше начнётся по сюжету уже кое-что другое, более интересное, а по смыслу том как раз должен закончиться именно на арке Индии, потому что это бужет уже законченная веха в жизни героя. Тиглат меняется. Первая вежа его жизни — это рождение и формирование. Это было в первом томе. А теперь идёт становление. И в третьем томе это будет уже другой человек, отличный от того, которого посулал в Индию Шурукках.

**********

Глава не совсем проходная, но в ближайшие сутки выйдет следующая. И я рекомендую читать их хотя бы вместе. Потому что кокретно эта — просто очень много текста и очень мало действия. К тому же, очень сложно понять некоторые моменты в поведении персонажей без пояснений в следующей. Она уже написана наполовину, так что завтра к вечеру максимум я её закончу.

Я даже не сразу сумел прочесть системные сообщения. А они были. И были интересными. Во-первых, несколько новых уровней. Суммарно я достиг сто семьдесят первого. И вместе с тем у меня накопилось шесть десятков неиспользованных свободных очков. Позже надо будет посмотреть, куда бы их потратить. Нельзя уже отвернуться и забыть: слишком уж много собралось.

Помимо прочего имелись сообщения о небольших повышениях в каких-то видах магии, но мне было всё равно: куда больше проблем доставляли сильно ноющие духовные линии. Они болят совершенно на другом уровне. Боли физической человек не чувствует, но от этого ещё хуже. Что есть физическая боль, чем она страшна? Многие могут её перетерпеть, если бы не одно “но”. Такая боль означает проблемы с телом. Я знаю немало людей, которые способны были бы выдержать, к примеру, отрубание руки. Но помимо самой по себе боли имеется ещё и страх быть покалеченным. Чувствуешь боль в голове? Можно терпеть. Только помимо прочего бьётся мыслишка где-то на задворках сознания, что эта боль означает какие-то проблемы, что она может перерасти во что-то большее.

У меня другое восприятие мира. Я верну себе пальцы, руки, ноги. Залечу раны. Если я не умер, то повреждения физического тела мне не страшны. А вот духовного… Помимо того, что его я просто не могу легко взять и восстановить, так и боль там совсем другая. Что такое ноющие духовные линии? Это непрерывные сигналы в самый центр сознания. Они болят, ноют, колятся… И от этого нельзя отстраниться. Это надо просто перетерпеть. Не получится даже заснуть, если только не можешь спать, пока тебя режут. Буквально.

Жезл, которым я пользовался на протяжении всего боя, вкупе с мощными чарами и применением многих неслабых заклинаний одновременно меня доконали. Сутки придётся обходиться абсолютно безо всякой магии. Иначе угроблю себя ещё больше. Да и потом — серьёзные чары придётся применять с осторожностью ещё с неделю. В этом деле лучше перебдеть, чем недобдеть. На этом фоне всё явственнее ноющая нога, на которую я теперь, когда адреналин и горячка боя схлынули, даже опираться нормально не мог, слегка раздражала и напрягала.

Впрочем, многие другие члены нашего отряда выглядели не лучше. Одержимые воины были бледны и усталы от потери праны. Сатьяны и аколиты получили ранения. Одержимые их тоже получили, но у них была слишком хорошая регенерация в бою. Двурогий отправился обратно в Лэнг на новые двенадцать дней передышки. Единственный, кто оказался хоть и уставшим, но относительно неплохо выглядевшим, был Абтармахан. Бой вышел очень непростым, но мы справились, мы победили. Остальное — мелочи.

К сожалению, в ходе сражения сильно пострадали многие вещи. В частности, одежда и припасы. Мы сложили свои пожитки в три отдельных места подальше от предполагаемой территории боевых действий, но две из трёх куч с вещами больше не существуют. В одну влетела раненая гончая, которая разметала и разорвала, раздавила всё, что было. В другую попало что-то огненное, это могло быть что угодно: от плевка Абтармахана, до моей молнии. Факт в том, что тряпьё вспыхнуло, уничтожив заодно и еду, и несколько корзин, и какие-то благовония храмовников.

К счастью, лично у меня имелся запасной комплект одежды в инвентаре, которым пользоваться перенапряжённые духовные линии мне не мешали. Да и было бы что иметь. Безрукавка, свободные широкие штаны. Тоже мне — царское платье. Другим повезло меньше. Одежда во время боя пострадала у всех. Как и оружие и доспехи. Медные наконечники копий и лезвия мечей гончие легко гнули и ломали. У двух одержимых были изделия из бронзы, но и она оказалась недостаточно прочной даже с моим зачарованием.

В общем, когда мы зализали раны и добрались до берега (оставаться на следующий день в месте, где было столько смертей и магии, никому не хотелось), то напоминали скорее отряд оборванцев. Все в рванье и подпалинах, грязи. Замотанные в разные тряпки, которыми закрыли ранения… Короче, вид абсолютно непрезентабельный. Проблема была ещё и в том, что еды оставалось где-то на сутки. Как уже говорилось, серьёзные чары мне противопоказаны минимум дней пять, а лучше — неделю. Телепортировать я никого сейчас не могу. А ближайший город в двух днях пути. Для нас — в трёх, потому что ходить многим сейчас тяжело. Наиболее пострадавших, включая меня, быстро накормили сушёными лепёшками и вяленым мясом, после чего отправили спать. Дежурство ночью легло на плечи одержимых, аколитов и Абтармахана. Первых — потому что рабы и их не жалко, вторых — потому что самые младшие и слабые. Брахман же сам решил дежурить, благо был командиром отряда.

Отключился я почти мгновенно, провалившись в свой привычный сон без сновидений, где вокруг была только приятная тяжесть, темнота и тишина, а где-то вдалеке иногда шевелилось что-то большое. К счастью, духовные линии были всё-таки не настолько повреждены, чтобы не дать мне уснуть. Боль в них удалось достаточно притупить, сильно замедлив ток маны.

Наутро я был разбит. Ноющая нога взорвалась болью, стоило только ей шевельнуть. Налившееся синевой место на стопе удовольствия не прибавляло. Поднялся я, как раз когда двое одержимых вяло доедали свои порции каши. Вероятно, это была последняя очередь дежурных. Сейчас поедят и пойдут спать. Абтармахан сидит рядом и ест более активно. Видимо, он дежурил раньше и успел вздремнуть.

Еда была горячей, и отказываться от протянутой мне миски я не стал.

— Ужин будет жиденьким, завтрака завтра ждать не стоит совсем, — заметил брахман.

— Угу, — буркаю. — День проведём тут, да?

— В точку. Надо отдохнуть и зализать раны. Я уже послал птичку Абхилаше. Завтра отправимся в город пешком. Воины сегодня вечером отправятся вперёд, проведут ночь где-нибудь дальше по дороге, а наутро займутся охотой. Думаю, как минимум вечером завтрашнего дня поесть мы сможем. Как нога?

— Что-то сломал, — поморщился я, поднимая штанину и показывая синеву.

— Плохо. Исцелить не можешь?

— Хотя бы завтра с утра. Сейчас даже малое исцеление только хуже сделает, — хотелось сплюнуть, но я не стал.

— Держи, — он протянул мне поднятую из травы палку. Длинную и достаточно толстую. Посох.

— Спасибо, — слегка удивлённо принял я предмет. Не похоже на него.

— Я приказал утренней смене поискать, как светать начало. Завтра с утра ты должен быть способен ходить.

— У меня есть немного еды с собой… Своей, — слегка замявшись, я всё же решил сообщить ему.

— Много?

— На сутки-двое для одного человека.

— Оставь себе. Сам ешь, другим не показывай, — выдал неожиданно он. — Что смотришь? Тебе нужна пища и силы. Я переживу. Кого ты ещё тут собрался кормить? Рабов? Или этих… — он пренебрежительно мотнул головой в сторону, где спали остальные храмовики.

— Я думал, ты их ценишь больше меня, — усмехаюсь.

— Теперь нет. Сегодня ночью они показали, на что годны. Когда пойдём за головой северного короля, они будут обычным мясом. Удружил верховный, подсунул слабаков, — немного даже зло процедил он, на миг отразив красные угли костра в своих глазах. Как по мне, то держалась остальная часть нашего отряда довольно неплохо. Ну, для своего уровня. Всё же пятерых гончих убили именно они. Правда то, что брахман так высоко меня оценил, очень льстило. — Ешь, а не болтай. Весь день оставляю тебе на отдых. Завтра будь способен передвигаться самостоятельно.

Он закончил со своей порцией, поднялся и куда-то отправился, оставив меня в раздумьях. Однако Адаалат-ка-Джаду открывается с неожиданной стороны.

Получив в своё распоряжение целый свободный день, я поначалу не знал, чем себя занять. Магией пользоваться было нельзя, а в остальном… Сначала я просто лежал и ничего не делал, смотря в небо. Потом думал о всяких отвлечённых вещах, снова лежал. Поспал пару лишних часов. Затем был обед. Дальше я занялся двумя довольно важными вещами. Во-первых, я прикидывал, как переложить Дождь Разочарования на площадное действие. Кидать антимагические капли горстями — это, конечно, неплохо, но как насчёт чего-то, что будет накрывать окружающее пространство? От капель увернуться можно, а вот от волны — нет. Правда, волну из капель разочарования мне не создать: это дикая и бессмысленная идея. Слишком сложно, слишком велики, даже теоретически, затраты маны. Бред. Но, быть может, какой-нибудь дождь? Тучка, которая моросит интересными красными каплями сама по себе. Но и нюансов огромное множество.

Во-первых, заклинание будет едва ли не втрое сложнее. Туча, которая сама производит нужные капли… Это если не вспоминать про затраты маны. Но проблема даже не в этом. Свои замечательные свойства капли приобретают не сразу, а спустя небольшой промежуток времени после своего создания. И это логично: они же так мои собственные щиты и заклинания могли бы уничтожать, если бы сразу же в руках начинали своё губительное воздействие. Но если они начнут падать сверху… Это будет обоюдоострое оружие. И что же делать?..

Я было вернулся к идее волны. А что? Не обязательно делать её непрерывной. Что мешает сделать её дискретной? В смысле, просто множество капель, которые будут лететь этакой стеной или фронтом? Просто чтобы они сами появлялись передо мной в большом количестве и отправлялись в сторону врага? Это было бы достаточно эффективно. Словно распылитель. Увернуться от такого трудно… Распылитель?

Внезапная мысль пришла мне в голову. А зачем так извращаться? В природе есть одно интересное явление, которое мне может пригодиться. Туман. Это ведь не газ, а именно множество маленьких капелек, которые рассеяны в воздухе. Облако. Точно, облако! Если распылить их, то получится настоящее облако разочарования! Более того, эта взвесь будет продолжать находиться в воздухе долгое время, дестабилизируя чары и потоки маны. А уж вдыхать я такую дрянь никому не советую. Особенно магическим существам и магам. Это уже даже не разочарование. Это настоящее отчаяние! Кстати, отличное название: “Облако отчаяния”! Осталось придумать, как самому в такой штуке не отчаяться.

Новая идея захватила меня почти целиком. Как исключить урон самому себе, я придумал достаточно быстро. Можно просто заставить первоначально формироваться поток воздуха. А уже потом создавать облако. Тогда ветер просто отнесёт эту штуку от меня как можно дальше. Ага — туда, где будет враг. Или враги. Можно даже сделать несколько версий чар. Круговые, чтобы отправить облако во все стороны от себя, а самому остаться на безопасном пятачке. Направленные — чтобы ветер дул в определённом направлении, гоня туда же и моё детище. И дальней направленности — чтобы создавать облако безо всякого ветра, но на расстоянии. Капли сделать более крупными, чтобы в воздухе появилась этакая взвесь на некоторое время. Зона затруднённой магии, ага. Правда, работа предстоит колоссальная. Даже имея основу в виде Дождя Разочарования, переделать заклинание во что-то абсолютно новое довольно непросто. Я бы даже сказал, очень сложно. Мне потребуются месяцы. А то и год. Или два. Но ничего, время терпит.

Ещё один вид мыслительной деятельности, который меня занимал, был размышлением о том, куда же вбросить свободные очки. Всё же шестьдесят — это много. Неприлично много. У меня сейчас сорок шесть сотен единиц маны. Ну, по подсчётам системы. Если просто вложить всё в магический резерв, то сразу станет пять с половиной тысяч. А по моим прикидкам магистры, к примеру, имеют где-то от такого объёма. Может, — от шести тысяч. Не уверен. Тот же Халай точно имел больше семи. Точнее не скажу. Я же вполне себе считался магом, пользуясь хорошо если несколькими сотнями когда-то давно. Но, как показал прошедший бой, маны у меня не то чтобы совсем мало. Нет, её, безусловно, не хватает, как и всегда, но не катастрофично. Между тем, я мог бы попытаться выцепить с помощью системы какие-то новые интересные чары. Дождь Разочарования я получил именно так. Правда, что искать? Я без понятия. Разве что, что-нибудь, чего мне сильно не хватает? Что-то физическое и мощное, чтобы было, чем бить больших и крепких противников. Големов каких-нибудь или статуи драгоглазых. Нормальные маги, если задумываются над таким вопросом, то обычно обращаются к стихии земли. Но у меня с ней полный затык. Шамшуддин тот же, правда, с ней тоже не в ладах, как и со всей остальной магией кроме телекинеза, но он может имитировать её применение, доставая силой мысли камни, валуны и кидая их во врагов. Или целые пласты почвы поднимая. Мне такой способ, увы, не доступен. Столь высокий уровень телекинеза имеется только у него из всех известных мне чародеев. Во всём Шумере нет лучшего телекинетика.

А что ещё? У меня имеется знание одного из языков Ада. Сильный язык с сильными словами. На нём легко составлять заклинания, только вот некоторые звуки выговорить почти невозможно, а многие жесты, присущие ему, мне не повторить. Для некоторых поз нужен хвост, для других — крылья или рога. Способов общения на нём так же много, как и различных форм у обитателей этого тёмного мира. А что тогда?

Мне пригодились бы знания о том, как развиваться дальше: рост резерва замедляется, как и пропускной способности каналов. И что с этим делать — непонятно. Мой потолок, судя по всему, сильный мастер. Система позволит вкладывать очки в ману, добить до резерва магистра, но сколько же времени и сил на это уйдёт? Сейчас я могу увеличить резерв на девятьсот единиц. Между прочим, многие подмастерья имеют хорошо если половину этого количества маны. Тысяч до шести я свой резерв ещё дотяну самостоятельно лет за пять-семь. Как раз к концу срока службы Радже. А затем, если ничего не буду тратить, только копить всё это время, то смогу приблизиться где-то к силе того же Халая Джи Беш. Его уровня достигну годам к пятидесяти, пожалуй. Мне сейчас тридцать семь. Почти тридцать восемь. Вообще, выйти на уровень Халая Джи Беш к пятидесяти — это огромное достижение. Но просто копить и ничего не тратить…

Я так и не решил, что же мне было нужно. Ни за час, ни за два. Уже вечером, получив свою весьма немаленькую порцию еды (кстати, столько же ел только Абтармахан, который заткнул одним взглядом попытавшихся было возмутиться сатьянов и аколитов), я обдумывал одну интересную идею. Я пересмотрел множество вариантов и обдумал немало возможностей. И в конце концов, потратив на различные запросы и поиск информации аж два свободных очка, нашёл кое-что интересное.

Нужное умение, точнее даже — комплекс умений, которые считались одним целым, стоило всего лишь тридцать восемь очков. Мне нужно было что-то, что будет полезно как в бою, так и в повседневной жизни. Что-то, что я не смог бы освоить самостоятельно. Нечто такое, что принадлежало бы тупиковой для меня ветке развития, что я бы сам по себе не получил. При этом эффективное, что вывело бы мои возможности на несколько другой уровень.

И я нашёл это нечто. Помимо магии земли у меня был ещё один антиталант: магия видящих. Ментальная магия, предсказания, пророчества… Всё это было, что называется, “не моё”. В своё время в Трое я учился ментальным техникам. Результат… Спорный. Один, максимум — два щупа. Этого не хватит, даже чтобы считывать поверхностные мысли незащищённого человека. В лучшем случае — эмоции. Применение им я, конечно, нашёл. В мирной обстановке как минимум один щуп шнырял вокруг меня, улавливая отголоски эмоций окружающих, исследуя ближнее пространство. Через щупы, если подключиться “напрямую”, можно передавать мысли. К примеру, подходящий функционал имеется в кольце двурогого. Я мог бы мысленно общаться с другим ментальным магом, если переплести две таких нити. А лучше — четыре. Для прочности канала связи. Но это всё. Мне надо очень долго и плодотворно работать, чтобы выпустить хотя бы три щупа. А ведь даже слабые видящие непринуждённо используют семь-десять. Что уж говорить о сильных? И ментальные щупы — это простая, хоть и эффективная техника этой школы. Есть ещё как минимум волны — то, чем обязан владеть уважающий себя видящий. Любой. И это — основы, которыми пользуются даже ученики. Короче, хорошим или даже посредственным видящим мне не стать, я, скорее всего, так и останусь тем парнем, который знает пару фокусов. Но вот какой-нибудь высокоуровневый навык данной школы мне ой как пригодился бы. В частности, тот, который я нашёл.

Что такого я посчитал столь полезным, что решил потратить на это нечто тридцать восемь очков? Между прочим — девятнадцать уровней. Предвидение. Притом — многогранное, пусть и короткое. Возможность в мирной обстановке и в бою постоянно смотреть на мгновение в будущее. Короткое такое мгновение — всего чуть больше полсекунды, но именно из-за многогранности этого навыка я и назвал его комплексом умений, а не одним конкретным. Полсекунды — это постоянно и непрерывно. Если сосредоточиться, то можно заглянуть дальше. Правда — тоже недалеко. Секунд на пятнадцать. Это очень много, но проблема в том, что вижу я тем более размыто, чем дальше смотрю. Проще говоря, где-то девять-десять секунд вперёд ещё можно что-то различить, а вот дальше — уже бессмысленная мешанина образов. А эффективная “дальность” — вообще около пяти секунд, так как то, что произойдёт на шестой-седьмой, я вижу уже довольно нечётко и могу ошибаться сильно. Да и в ближайшие пять всё тоже неточно. Просто ошибки на этом отрезке времени откровенно незначительны. Судя по описаниям системы (потратив очки на запросы, можно было получить более-менее подробную информацию), если заглядывать секунды на три-четыре, то можно неправильно увидеть, сколько раз моргнёт человек. Или не угадать, какое слово он скажет или сколько раз вздохнёт. Это не те неточности предсказания, которые меня могут смутить.

Имелся и ещё один минус: чем дальше заглядывать, тем сильнее откат. То есть даже обычное полсекундное предвидение практически перестанет работать, сократившись до каких-то там десятых-сотых долей. А заглянуть достаточно далеко в следующий раз получится не сразу. И время будет зависеть от того, как далеко я смотрел до этого. Но даже так, выбор казался мне невероятно эффективным и удачным. Ведь полсекунды в бою — это огромное время. Достаточно начать реагировать на полсекунды раньше на любое изменение обстановки, и эффективность действий возрастёт многократно. Потратив ещё около часа на обдумывание принятого решения, я таки сделал свой выбор.

Новые навыки должны были появиться не сразу. Система рекомендовала сон не меньше шести часов. Я собирался проспать все восемь, так что спокойно провалился в тишину и темноту, благо духовные линии уже беспокоили слабо и скорее поднывали, чем реально доставляли дискомфорт.

Наутро ощущения были крайне странными. Начнём с того, что я проснулся за миг до того, как меня потрясли за плечо. Я уже знал, что сейчас меня будут трясти, когда чужая рука только начала касаться тела. А открывая глаза, я уже знал, что увижу лицо Абтармахана.

— Прос… Прос… нул… нул… — “Проснулся?”

Я не то чтобы слышал два голоса одновременно. Просто я предугадывал звуки и интонации, которые сейчас будут сказаны. Стоило сосредоточиться, как я увидел, что будет дальше:

**

— Да, спасибо, что разбудил.

— Как нога, сможешь исцелить?

— Не уверен, сей..

**

Чувство, которое подсказывало, что сейчас случится, этакая сверхмощная интуиция, ненадолго поутихло.

— Да, спасибо, что разбудил.

— Что с ногой? Получиться исцелить?

— Не уверен, сейчас попробую, — постепенно предчувствие ближайшего мгновения возвращалось вновь.

Помотав головой, я быстро-быстро зашептал себе под нос малое исцеление, положив руки на синий участок, и подал ману. Очень, очень аккуратно подал. Впрочем, это не сильно помогло. От небольшого напряжения духовные линии заныли и заболели. Я поморщился, закусив губу. Исцеление вышло не слишком качественным. Тем не менее, синева сошла на нет, сменившись краснотой. Я буквально ощутил, как внутри что-то слегка сдвинулось. Видимо, имелось небольшое смещение. Пошевелив слегка ногой, я почувствовал приглушённую боль. Прощупал место пальцами.

— Нужна какая-нибудь ткань. Хочу замотать потуже. Тогда смогу идти. Особенно если буду опираться на твой вчерашний подарок.

— Хорошо. У тебя остались старые штаны?

— Которые испорчены? Да, пожалуй, они подойдут, — кивнул я. Абтармахан отошёл проверять остальных магов, некоторые из которых только просыпались. Я же материализовал порванную и подпалённую деталь гардероба, нож, которым начал деловито распускать ткань на полосы, аккуратно, но довольно туго затягивая стопу и сустав. Опираясь на посох, я действительно мог относительно нормально, хотя и не особо быстро идти, практически не ощущая боли в ноге. Пожалуй, вечером можно будет выпить парочку зелий. Я варил некоторые настойки, пусть и довольно давно. Они до сих пор валяются в инвентаре, благо время там идёт очень медленно. Практически не идёт совсем, хотя это и не совсем верно: бывшая горячей десять лет назад еда сейчас просто тёплая. Я этот эффект заметил совершенно случайно. Короче, зелья всё ещё качественные и применимые. Только пить настойки и втирать мази надо осторожно: это магические снадобья, которые вызовут активность в духовных линиях. Так что лучше обойтись даже не половиной, а третью-четвертью порции, чтобы не навредить.

Очень полезным оказалось новое умение. Я ни разу не упал, хотя всякое отсутствие дороги, обилие кочек, ухабов и высокой травы вполне способствовали оказаться на земле вследствие моей временной неуклюжести. Впрочем, мы вообще двигались не особо быстро: ранения имелись почти у всех, кроме Абтармахана и одного сатьяна. Последний, правда, получил пару ушибов, но повышенное количество праны храмовиков, судя по всему, быстро исправило эту проблему. Остальные были покусаны, оцарапаны и побиты, но в общем и целом имели повреждения всё-таки на верхней части тела, вследствие чего моя нога мешала мне идти всё-таки больше, чем царапины и травмы на руках кому-нибудь из аколитов. На стоянку воинов, к которой нас вёл Абтармахан, следующий за своим духом птички, набрели мы уже к вечеру. Все были измотаны и голодны. Хорошо хоть, одержимые выполнили свою задачу и поймали две каких-то птицы и аж целого кабана, которых успели разделать и запечь. Оголодавшие маги набросились на мясо так, будто это была последняя еда в их жизнях. Я же принял небольшие порции двух зелий и долго втирал целебную мазь в повреждённое место, которое успело разболеться за время, пока нога болталась в тугой повязке. Ночью, как тот, кто спал в последние две ночи больше всех остальных, я дежурил две смены. Видя, что я иду на поправку, Абтармахан решил, что посидеть у костра я в состоянии. Единственное, что напрягало, так это постоянно появляющийся силуэт танцующей с посохом обезьяны в языках пламени. Я никак не мог понять, мерещится ли мне или нет, пока до меня не дошло, что это проделки одного из духов, который остался без человеческого тела. Как же его звали-то?..

— Шак’чи, перестань шутить, — фыркнул я. Обезьяна в костре больше не появлялась.

В город мы прибыли только через два дня. После своего двойного дежурства и недолгого сна я сумел наложить новое исцеление. Малое, но вкупе с зельями оно практически залечило ногу, заставив меня лишь слегка прихрамывать. А ещё через одну ночь я и вовсе был относительно здоров, хотя магией старался не пользоваться. За время пути я занимался только двумя делами: осваивал новые возможности, постоянно стараясь заглянуть в глубину грядущего, и размышлял о прошедшем сражении. Абтармахан был прав, я привык убегать и прятаться от проблем, как только они становились достаточно большими. Но эта черта слишком крепко встроилась в мой характер. Я не знал, как её изжить и как пересилить. Да я осознал-то её буквально пару дней назад! И я даже не был уверен, так ли она плоха. После этого грёбаного боя меня иногда до сих пор потряхивает: слишком близко к смерти я подошёл. Так же близко был, наверное, только когда ещё мальчишкой сбежал из Шумера и встретил нагнавших меня демонов ублюдка Йена. Да и то — не уверен. Абтармахан устроил мне настоящее свидание с одним из жнецов. И я едва-едва нашёл в себе силы сорвать его.

Проще говоря, я не понимал, а нужно ли мне вообще меняться? Так рисковать, ставить свою жизнь на кон в любом испытании, которое только попадётся на пути, идти до конца… Я только сейчас понял, каким является жизненное кредо Абтармахана. Он именно такой. Волевой, крепкий, негнущийся. Вопреки изменчивости огня, с которым брахман уже давно буквально сросся, есть в нём, как и в огне, нечто постоянное. Пламя, какие бы причудливые формы оно ни принимало, всегда горячее. Абтармахан довольно переменчив снаружи. Он может быть раздражительным, мудрым, злобным и вредным. Иногда мне кажется, что в нём живут несколько разных людей. Но одно в нём постоянно — принципиальность и некая фундаментальность. Независимо от обстоятельств, у него есть своя собственная воля, которую он навязывает миру, несмотря ни на что. И недавно он ясно показал мне, какую силу можно обрести, если следовать этим путём.

Я всю жизнь стремился к свободе. Даже до того, как отец продал меня в рабство Гази, я свободен не был. Сын наложницы, в конце концов. Едва ли меня можно было назвать свободным в доме, где я был на положении слуги. Лишь чуть выше рабов. Да и сейчас я понимаю, что ничего хорошего меня не ждало. Не Гази, которому нужно было вырастить жертвенную овечку для демонов Лэнга, так кто-нибудь другой, ну в самом деле: не выставил бы же меня отец на улицу без гроша в кармане, когда мне исполнилось бы, скажем, лет двенадцать? Молодой, крепкий… Дорогой. С учётом того, как легко он отдал меня в счёт своего долга, ждал бы меня какой-нибудь хозяин с ошейником.

Но, несмотря на то, что всю жизнь я стремился к свободе, возможно, я выбирал неверный путь? Я убегал от цепей, которыми меня хотели сковать. Но при этом я не приближался к своей цели. При всём огромном внутреннем неприятии, которое вызвало у меня решение Абтармахана, я также осознавал, какую силу это решение мне дало. Раньше я едва ли справлялся с двумя гончими. Даже три казались мне непосильной опасностью. А в недавнем бою я в одиночку убил семерых! И это ещё не считая того, скольких ранил. Мне в голову почему-то пришла ассоциация со скалолазом. Безусловно, покорять отвесные каменные склоны лучше со страховкой. Но разве человек, держащийся одной рукой за спасительную верёвку, сумеет прыгнуть так же далеко, так же сильно и ловко, как тот, у кого никакой верёвки нет? Сумеет ли он вцепиться в камни столь же крепко? Вряд ли.

Размышления заполняли мою голову до самых городских стен. Ну, точнее, обычного двойного частокола с несколькими наблюдательными вышками. Тоже мне — стены. Абхилашу нашли мы довольно быстро. Сразу после того, как вдоволь наелись и закупили кое-какой одежды. Отвратительного качества, правда, но лучше нашего рванья. С купцом, в чьём доме мы её оставили, такой вариант обговаривался. У нашей спутницы было достаточно денег, которыми она доплатила управляющему за лишние дни своего постоя. Выглядела она куда лучше нашего: чистая, свежая. Кожа налилась какой-то… жизнью, что ли? Вероятно, отток праны на усиление тигра компенсировался. Видимо, мы прервали её сон: глаза были слегка покрасневшие. Но в остальном она была полна жизни и энергии на зависть всем нам.

В городе мы провели ещё сутки, окончательно зализав раны и закупившись продуктами и парой лошадей для поклажи. Своими покупками навели шумихи у местных жителей. Город — это только название. Так-то – большая деревня из трёх-четырёх тысяч человек. Здесь даже торговцев почти не было. Точнее тех, кто реально занимался торговлей, а не продавал что-нибудь время от времени. Покупка лошадей, например, обернулась довольно долгой беготнёй одержимых, которые действовали по схеме: собрать слухи на рынке или в таверне, отправиться искать дом того человека, у которого согласно слухам есть лошадь или конь, узнать, не желает ли он продать своё имущество с четырьмя ногами. И нашли только двоих таких готовых!

Короче, компания из десятка с лишним человек, имеющих приличные деньги, но выглядящих так, будто пережила серьёзный бой, вызвала море слухов и сплетен одним своим существованием. Впрочем, на конспирацию всем было уже плевать. Тем более что уходить мы собирались порталами, о которых пришлось брахману всё же рассказать. Ох и долго же он матерился, узнав, что я умею не только телепортироваться!

Короче, мы должны были отправиться в противоположную от нужной нам сторону, откуда уйдём уже порталом. Дальше будем перемещаться, периодически открывая пространственные окна. Я всё ещё не восстановился до конца. Духовные линии не болели, но устраивать себе проверку на прочность с поддержанием и частым применением энергозатратных чар было глупо, поэтому решили в сутки использовать не более трёх переходов. Благо, даже так это позволяло преодолевать вдвое, а то и втрое большие расстояния, чем просто пешком.

Собственно, всё прошло без сучка без задоринки. Мы спокойно уехали из города, отправившись на восток. Преодолев небольшой поворот, переместились прямо в противоположную сторону от поселения. Открывать окно было тяжеловато, но ничего критичного, о чём я не замедлил сообщить Абтармахану. С того места предполагалось идти прямо в гости к Ссайршейсу, благо Учитель Учителей прислал весть о том, что он сумел найти для нас дополнительные ресурсы. В основном — воинов-одержимых в количестве шести человек. В том числе — одного без духа. Как раз будет новое тело этой обезьяне, Шак’чи. Он довольно силён, так что это будет крайне полезное усиление. Там, где они будут нас ждать, также заготовлено новое оружие взамен испорченного, лошади, припасы. И командует тамошним парадом пока что ещё один сатьян.

— Они прислали кого-то ещё? Кого? — заинтересовался кто-то из храмовиков. Я так и не выучил их по именам, тем более что они совершенно не желали со мной разговаривать, хотя и выказывали знаки уважения Абтармахану.

— Роши, — веско обронил он.

— О, он… — поморщился тот, кто спрашивал.

— Ты что-то имеешь против мастера Роши? — сузил глаза Адаалат-ка-Джаду.

— Нет, вовсе нет, — храмовик пошёл на попятную. — Просто в битве с самим Ссайршейсом нам больше помог бы кто-то более… Ммм…

— Нам больше помогло бы, если бы вместо всех вас был бы кто-то из нормальных боевиков, — сплюнул брахман. — Я согласен даже на эту промороженную ящерицу, задери Эмуша Брафкасапа! — подхватив свою сумку, которую он таскал на себе постоянно и не вешал даже на лошадь, Абтармахан пошёл вперёд.

— Привал окончен. Вы! — кивнул он одержимым. — Готовьте лошадей! Тиглат, начинай создавать своё окно!

Как по мне, с храмовиками получилось резковато. Они не простят, судя по взглядам. Но Абтармахану, кажется, плевать. А мне… Судя по тому, как они посматривают на меня, я уже успел обзавестись по милости придворного чародея новыми врагами. Но, пожалуй, я тоже могу позволить себе наплевать на них. Интересно, кто такой этот мастер Роши? Явно кто-то, кого Абтармахан хорошо знает. И вообще, в Храме явно личность известная, судя по тому, что остальные поняли, о ком речь? По званию сатьян, но это ни о чём не говорит. Он может быть как вчерашним аколитом, так и непризнанным брахманом. Судя по всему, скорее уж второе, ведь Абтармахан не называет ни с того ни с сего мастером кого попало.

— Кто такой этот Роши? — аккуратно поинтересовался я.

— Третий полезный человек в окружающем меня сброде, — поморщился брахман. — Роши часто недооценивают. Зря. Его дух-спутник достаточно слаб и не имеет нормального разума. Полуразумный, не слишком древний и не особо силён. В отличие от самого Роши. Он лет на десять младше меня, но если бы Огненная Кобра в своё время выбрала бы его, то это он сейчас был бы сильнейшим чародеем Бхопалара.

— Но она выбрала тебя?

— Он. Огненная Кобра — это змей, а не змея. Но неважно. Думаю, если бы мы с Роши пришли бы к этому духу вдвоём, то выбор пал бы не на меня, — задумался он. — Даже с учётом того, что я был тогда куда опытнее за счёт разницы в возрасте.

— Разве в Храме не выбирают спутников ещё в ученичестве? Или когда становятся аколитами?

— Выбирают. Большинство. Но я почти восемь лет после окончания ученичества не мог найти того, с кем бы мне было по пути. Древний Огненный Змей не признавал меня трижды. Лишь на четвёртый он решил, что я достоин объединиться с ним. Роши же… Он был гением. Учиться он начал, будучи на два года моложе меня, когда я начинал своё обучение. Он на четверть эмушит, за что его ненавидели и презирали, но он быстро доказал, чего стоит на самом деле. Впрочем, то, каков он на самом деле, помнит хорошо моё поколение и те, кто немного младше нас. А вот молодые, — он поморщился, дёрнув щекой. — Роши был удивителен. Он никогда не интересовался силой. Несмотря на то, что она словно бы сама шла ему в руки. Кто в здравом уме из стремящихся стать могущественными и непобедимыми выберет себе в спутники едва ли не развеивающегоя от одного прикосновения слабого духа? Помнится, я тогда смеялся над ним, а в каждой сплетне он упоминался как идиот и неудачник.

— Всё оказалось не так просто, да? — решил сделать “гениальную” догадку я.

— Совсем непросто. Когда-то давно в молодости я был совсем не таким, как сейчас. Я решил поиздеваться над Роши и вызвал его на поединок. К счастью, это была не публичная дуэль. Мне казалось, что он откажется, после чего я смогу высмеять его. Это старикам можно не драться и заниматься чем-то другим, а все молодые аколиты должны так или иначе уметь сражаться хоть немного. Роши согласился. Догадайся, кто победил.

— Раз ты так говоришь, то явно не ты, да?

— Не я, — кивнул головой Абтармахан. — Роши тогда успел слегка откормить своего духа на собственной пране и вырезать ему небольшой тотем, который поставил в Храме. Обычная практика, если берёшь спутником какого-то нехрамового духа.

— И что? Он сильнее тебя? — заинтересовался я.

— Нет, конечно нет, — улыбнулся он краешком губ чему-то своему. — Он никогда не был сильнее меня, хотя и мог бы быть, если бы захотел. Сейчас ему меня не одолеть ни при каких обстоятельствах, но я и не собираюсь бросать ему вызов снова.