Античный чароплёт. Том 2 (СИ)

— И как быстро Храм стал набирать силу?

— Правильный вопрос. Сейчас число адептов Храма достигает шести сотен, но так было далеко не всегда. В самом начале в сумме нас едва ли набиралось несколько десятков. Иерархи-основатели, их ученики и кое-кто из членов семей, кто умел колдовать. По тем или иным причинам они вынуждены были искать новый дом, решив осесть в месте, где стоит сейчас Бхопалар. Считается, что благодаря разносторонности их умений, они могли решать множество проблем, учась друг у друга. Благодаря этому окрестные земли стали несколько более… спокойными. Безопасными. Что стало привлекать крестьян и простых людей. Где-то спустя пару десятилетий возникло первое здание Храма. Это было большое капище, где в благодарность за защиту или заключённый договор с той или иной сущностью шаманы ставили тотем. Искусство шаманизма тогда начали осваивать многие, а духи были далеко не прочь вступить кое с кем в более плотный контакт. Так начала зарождаться современная концепция Храма, как центра и скрепляющего звена между миром духов и людей.

— Ничего себе вы взяли планку! — возмутился я такой фантастической самоуверенности. Объявить себя аж целым скрепляющим звеном двух миров? На такое даже жрецы Та Кемет не посягают, а уж они-то постоянно чуть ли не путешествуют в загробное царство, благо, в их землях такие практики распространены.

— А чего ты хочешь, мальчишка? — беззлобно ответил брахман. — Сейчас Храм есть физическое воплощение сотен, даже тысяч, десятков тысяч договоров с великим множеством сильных и не очень духов всего Царства, части Полайских земель, окрестных княжеств и множества других территорий! — с такой точки зрения я Храм даже не рассматривал… — Так вот, — убедившись, что я впечатлился, он продолжил рассказ. — Традиционно главу Храма называют Гуру, хотя другие течения весьма редко признают это звание за ним. За нынешним главой многие не признают, в отличие от прошлого… Но вернёмся к истории. Примерно спустя шесть десятков лет, когда там уже появился небольшой город, у нас произошёл раскол. Не буду вдаваться в подробности, однако война между двумя новыми храмами шла больше тридцати лет и была весьма кровавой. Мы успели даже пропустить закончившееся завоевание Индарахутары северянами, которые успели так же перегрызться между собой, в результате чего один из их благородных родов вынужден был вместе с союзниками и слугами бежать на юг. В Бхопалар. Приняв одну из сторон, этот род помог окончанию нашей войны. А после был заключён союзный договор и паритет. Догадываешься, о каком роде идёт речь?

— Предки Раджи. Дай догадаюсь о дальнейших перипетиях этого грандиозного котла. При поддержке Храма они быстро набрали силу, после чего вернулись и надавали по головам всем в Индарахутаре?

— Примерно так, — хмыкнул Абтармахан. — Так появилось наше Царство, в котором Бхопалар и Индарахутара борются за власть вот уже более трёхсот лет. Пока Раджу поддерживает Храм, Индурахутара никогда не сумеет взять верх, но лишь пока Раджа поддерживает Храм, мы сильны. Этот симбиоз уже весьма стар, но всё так же актуален.

— А что насчёт нынешней ситуации? Как всё устроено? Организовано?

— Просто. Есть Гуру, глава Храма. Есть Зал Колоннады — верховный совет. В него входят все брахманы, за исключением Адаалат-ка-Джаду, который имеет право в нём присутствовать, но не имеет права голоса. Зато может в нём говорить от имени Раджи. Мы ищем талантливых детей, путешествуем, обучаем их. После они обязательно должны сдать экзамен. Разумеется, обучение не бесплатное. Богатые семьи сами приводят своих отпрысков, но чаще многие учатся в долг, который потом отрабатывают. Как я, — в его голосе проскользнула тень. — Экзамен един для всех. Он позволяет стать не неофитом, но аколитом. Сатьянами становятся сильные аколиты, заключившие союз с духом и добившиеся признания хотя бы двух брахманов. Или Главы, конечно. Брахманами делают только особенно отличившихся сатьянов за великие совершения решением Совета Колоннады.

— И что же такого совершил ты? — с интересом спросил я.

— Выжег лес вместе со скрывающимся в нём племенем эмушитов, а затем истребил всех духов, которые жили в тех местах и отказывались заключать договоры с Храмом. То место сейчас зовут пепельной долиной, — вместо брахмана ответила Абхилаша.

— Да какая там долина, — поморщился он. — Уже давно молодая поросль пошла. Полвека — и снова лес вырастет.

— Ясно. Абтармахан, а возьми меня в ученики?

— Нет. И я тебе уже один раз отказывал.

— Ну, вдруг после боя что-то изменилось.

— Ничего не изменилось.

— Жаль. А какие взаимоотношения у Храма с другими правителями?

— Смотря с какими. С Бхопаларским Раджой, конечно, особые. Союз Храма и его рода действует и по сей день. Он волен сам выбрать себе Адаалат-ка-Джаду, и от его выбора не принято отказываться. Он может просить Зал Колоннады, и чаще всего его просьбы исполняются. На землях царства Храм особенно тщательно следит за нечистью и оперативно решает многие проблемы, — степенно заговорил Абтармахан. — Взамен Раджа исполняет многие решения Храма, касающиеся магии и таинств. Именно Храм решает, кому можно, а кому нельзя творить волшбу на этих землях. Раджа вправе пойти наперекор воле Храма, но чаще всего указы Зала Колоннады он подтверждает. Храм вправе решать вопросы войны и мира с иными расами. Именно через нас Раджа может поддерживать отношения с нагами, драгоглазыми, ракшасами и прочими. И мы, разумеется, предоставляем адептов в армию Раджи в случае войны с царствами, которые не имеют с Храмом договоров.

— Договоры с другими царствами?

— Да. К примеру, повелитель Полайских земель такой договор имеет. При его дворе находится свой Адаалат-ка-Джаду. Традиционно это либо брахман, либо сатьян. Правда решает он несколько иные вопросы, нежели, к примеру, я. Если мне по воле Раджи постоянно приходится ездить по землям царства, сражаться с духами и демонами, эмушитами, заниматься его поручениями самого разного толка… К примеру, как наше нынешнее… Полайский Адаалат-ка-Джаду является скорее Храмовым послом. Через него тамошний Раджа говорит с Храмом. Он также и советник правителя по вопросам мистических таинств, разумеется. Тоже выполняет кое-какие поручения. К примеру, защищает дворец от злых духов и присутствует на переговорах Полайского Владыки в свите. Но вряд ли тот придворный чародей отправится выяснять, что случилось с какой-нибудь дальней деревенькой, или будет сражаться с трупным змеем. С другой стороны, Повелитель Полая всегда может договориться через своего придворного чародея с Храмом. Опять же, на примере того же Полая, по землям этого царства могут беспрепятственно ходить наши адепты, набирать учеников и творить волшбу, не выплачивая никакого налога. В самом Полае есть малый Храм. В нём всего несколько смотрителей, которые ухаживают за монументами духов и могут помочь знати или другому люду попросить кого-то из основного Храма. Позвать целителя или борца с нечистью, к примеру.

— Однако… — я удивлённо покачал головой. А храмовики неплохо устроились. Фактически, Раджа Бхопалара может призвать их в армию, я так понимаю — за дополнительную плату. Только вот воевать они будут с любым врагом, который не заключил с ними договор. А те, кто заключили… Они становятся магическими колониями. Храм вытесняет местных магов и их собственные гильдии. Собственно, в царствах Аккадии Шумер делает нечто похожее. Наша гильдия постоянно соперничает там со жрецами Та Кемет. Эта борьба идёт в ногу с борьбой политической за влияние. Фактически, несмотря на многократно более слабую государственную основу Бхопалара, Храм по доступным ресурсам и численности чародеев скорее ближе к шумерской гильдии, чем к самым сильным гильдиям той же Аккадии или Эллады. Уровень Троянского Круга, я так думаю. Если не больше. Правда, направленность однобокая и узкая, но если они освоят хотя бы ещё три-четыре разносторонних школы, то Империя получит под боком могучего монстра, который гарантированно начнёт свою экспансию. Конечно, Шумер и Индию разделяют пустынные дикие земли, но ведь и с Та Кемет мы не граничим, несмотря на то, что периодически воюем. Не понимаю. Буквально ещё лет сто-двести, и Храм дойдёт до идеи единой школы и штамповки слабых магов с низкой, но стандартной подготовкой. Они уже в методах обучения оказались впереди нас, имперцев, когда ввели единый экзамен для своих учеников. Но в будущем никакого Храма и никакой магической Индии не будет. Как этот зарождающийся молодой титан мог пасть? Бред же! Бред?..

Мои мысли прервала показавшаяся из-за поворота хижина.

— Это место? — уточнил я.

— Да, должны быть здесь, — подтвердил Абтармахан. — Эй! Шудры нерасторопные! — резко и громогласно позвал он. Не прошло и десятка секунд, как из тёмного прохода выскочил смуглый и худощавый мужчина в грязном крестьянском полонищенском тряпье.

— Господин чародей, да мы вас ждали…

— Я в курсе, — Абтармахан спрыгнул с коня первым. Я за ним. Абхилаша аккуратно слезла последняя.

Мы сгрузили свои сумки, которые успели изрядно похудеть. Самое нужное, а такого было немного, поместилось всего в пять небольших мешков. Мы с брахманом честно разделили по два, Абхилаша взяла один.

Люди, которые нас тут дожидались, были посланы вчерашним днём, чтобы забрать у этой хижины наших лошадей. В деревне было договорено со старостой, что крестьяне позаботятся о скакунах, пока нас не будет. И уплачено было щедро. Вскоре начнётся резкий подъём в гору. Там кони станут скорее мешать. Выезжали мы с таким расчётом, чтобы около этой хижины оказаться как раз к полуденной жаре. Крестьяне с лошадьми, лишившимися седоков, отправятся в деревню немедля, а вот мы пересидим в тени под крышей, пока зной не спадёт. Собственно, лошадки быстро скрылись за поворотом, ведомые тремя мужчинами, но дальше планы пришлось корректировать: в хижине воняло и было грязно. Я предпочёл сесть рядом, оперевшись на относительно прочную стенку из прутьев и тростника, Абхилаша немедленно присоединилась ко мне, даже не попытавшись привыкнуть к запаху в доме, а Абтармахан бессовестно улёгся шагах в пяти прямо на пожухлую траву, заснув, лишь только опустив на лицо кусок ткани, чтобы закрыться от солнца. Этому шаману-пироманту с ненормальной маной, кажется, было плевать на жару и зной. Впрочем, оно и не удивительно. Вероятно, этот привал он сделал скорее даже для нас. Ну, и чтобы поспать, ясное дело.

========== Глава 15 ==========

Комментарий к Глава 15

Всем привет. Меня долго не было, но наступает Новый Год, а на него ничего не выложить кощунственно. Поэтому я решил придержать на недельку написанные главы и выложить сразу три штуки. Соответственно, это первая. Вторая будет примерно в 22:00. Третья уже после полуночи примерно к часу утра. Может — к двум часам.

Все главы не ильно наполнены действием, так что читать лучше все три вместе, но можете и сразу по мере выкладки: ваш страх и риск.

И ещё. Всех с Новым Годом!

Путь в горы выдался нелёгким. Не уверен, но, кажется, прямо посреди полуострова столь высоких вершин быть не должно. Тем не менее — были. Целый огромный горный хребет, начинавшийся здесь, затем слегка спадающий, затем вновь подымающийся и образующий второй такой же, который опять переходит в скалы и холмы, аккуратно и ненавязчиво вливаясь в предгорья Гималаев на северо-востоке. Во всяком случае, именно так описал его географию Абтармахан.

Так вот, я много прошагал по пустыням, да и не только по ним, но горы — это другое. Тут каждый шаг незаметно тяжелее, каменистые крутые или наклонные тропы, змеящиеся между тонких стволов деревьев, которыми поросли склоны, резко сменяющийся сухим ветром влажный воздух, закладывающие уши… Не то чтобы было очень тяжело, но довольно непросто — да. К горам следовало привыкать.

— Тут же должен быть торговый тракт, — спросил я на привале. — Почему мы идём чёр-те как?..

— Ну так не через сами же горы тракт прокладывать? — выпучился на меня брахман. — Он дальше, где вершины на спад идут.

— А… — вот сейчас и вправду чувствую себя дураком. И правда: зачем тащить телеги через горы по склонам, когда тут аж целых два хребта, между которыми есть такой удобный для торговцев зазор?..

Горы не то чтобы были к нам дружелюбны. Скорее, дружелюбны они не были. Здесь водился особый местный вид змей. Особенно мерзких. И если Абтармахана они не трогали, а к Абхилаше на привалах старались скорее под бок забраться и ни в коем случае не кусали, то вот моим босым ногам доставалось постоянно. Пришлось подавать чуть больше маны в моё заклинание, чтобы защищало не только от грязи, но и от клыков маленьких поганых тварюшек. Бесшумные, совсем небольшие, прыткие, они меня успели порядком достать. Абтармахан время от времени хмыкал, когда эти существа таки добирались до меня тем или иным образом. Дважды даже укусили, заставив читать новые личные защиты. Но в основном просто оказывались в самых неожиданных местах, таились, а потом неожиданно и резко выбирались, заставляя меня раздражаться и ругаться, однако вскоре веселье светлокожего бхопаларца сменилось раздражением и постоянными болезненными гримасами лица: я научился замечать маленьких поганцев, начав мстительно их давить голыми пятками. Каждый раз, когда очередная гадина оставалась за нашими спинами болезненно корчиться с раздавленными внутренностями и сломанным хребтом, брахман злобно зыркал в мою сторону и кривился, словно его лимон съесть заставили. Я даже поначалу думал, что эти рептилии — его рук дело. Но нет, вряд ли: слишком мелко и бесмысленно. А вот отвадить от меня он их, я уверен, может. Но не хочет.

Впрочем, когда за спиной осталось десятка два издохших змеек, появляться они прекратили. Как я узнал позже, они любят преследовать укушенную добычу или просто долго выслеживать кого-то, чтобы укусить. Могут по несколько дней ползти следом, а потом внезапно цапнуть и снова спрятаться, чтобы ещё через сутки-другие, когда жертва окончательно загнётся, всласть попировать и обожраться. При этом как эти крохи могут кого-то есть — ума не приложу, ведь змеи вообще слабы на укус: они предпочитают проглатывать добычу и переваривать. Но нет: конкретно эти охотятся на много более крупных, чем они сами, существ.

На одном из ночных привалов, который мы сделали на третий день нашего пути в горах, забравшись уже весьма далеко и поднявшись где-то на полкилометра над уровнем моря (выше не лезли), Абтармахан был задумчивее обычного. Он долго решался на что-то, но всё-таки сумел пересилить себя:

— Мальчишка… Тиглат.

— Это что должно было случиться, чтобы ты вспомнил моё имя? — Хохотнул я.

— Корова должна была где-то вывалить не одну лепёшку, а две! — фыркнул он. — Не зазнавайся.

— Да-да, этап взаимной вежливости пройден. Предлагаю сразу перейти к тому месту нашего разговора, где ты скажешь, чего от меня хотел.

— Ты помнишь нашу последнюю дуэль? — уточнил брахман.

— У нас она была только одна. Или ты про бой? — я оторвался от помешивания варева в маленьком котелке. Горсть крупы, вяленое мясо, пучок каких-то туго скрученных трав. Так себе еда, но сойдёт. Благо, под котлом лежит какая-то замазанная в глину птица. Названия не знаю, но зря она решила полетать над тремя проголодавшимися магами. Я так никогда не готовил, но способ знал, в общем-то. Правда, даже здесь экспериментировать мне не потребовалось: брахман взял приготовление мяса на себя, измазав пернатика в глине и сунув в раскалённые угли, которыми он ничуть не смущаясь обложил получившийся комок, легко загребая жар голыми пальцами. А затем и вовсе сверху кинул охапку сухих веточек и тройку крупных сучьев, которые заменяли нам дрова. Вообще, дурацкая ситуация: у нас тут сидит могучий пиромант, а мы дровами пользуемся… Но боюсь, придворный чародей не обрадуется идее приспособить его вместо походной печки.

— Не про бой. Про дуэль, — мотнул головой тот самый придворный чародей. — Ты бросался целыми пригоршнями странных красных капель.

— Было дело, — я сразу понял, что именно интересует Адаалат-ка-Джаду. — Это заклинание “Дождь Разочарования”. Полузабытая техника в Шумере. Из известных мне магов, ей пользуюсь только я.

— Как она действует? — вперился в меня взглядом Абтармахан. — Каждая капля с лёгкостью проходила кожу Огненной Кобры. У Раджи есть меч, способный на такое, похожим оружием владеют некоторые иные правители. Но подобных вещей единицы! Есть те, кто может пробить мою броню в облике Огненной Кобры, но твои капли прошивали её с необычайной лёгкостью!

— Что, заволновался, старик? — хмыкаю. — Долго же ты решался задать мне этот вопрос. Мучался поди…

— Хватит паясничать! Я обратился к тебе как чародей к чародею, а не как к уличному шутнику!

— Вот как? — задумываюсь на миг. “Чародей к чародею”, да? Хорошо. — Тогда отвечаю тебе как чародей. Хочешь узнать секреты моих заклинаний, раскрой мне секреты своих.

— Снова просишься в ученики? — зыркнул в мою сторону брахман. — Не возьму. Как ты себе это представляешь? Чтобы я, Адаалат-ка-Джаду, брахман Храма и величайший воин из кудесников, взял в ученики иноземца?!

— То есть, если бы не все эти обстоятельства, то ты бы согласился? — приподнял бровь я. Мой собеседник замер. Ещё бы, он ведь и сам не заметил, что начал приводить аргументы. Раньше просто посылал на три буквы. Если не по тексту, то по смыслу. А теперь аргументирует. Отказывается, но обсуждает.

— Нет. Многие желали бы обучаться у меня. Я не люблю учеников. И не беру особо учеников. Даже земляков.

— Но я готов открыть тебе свои знания, — замечаю. — А те, кто хотят у тебя учиться, вряд ли могут предложить нечто иное кроме золота.

— Я не прошу тебя рассказать мне о твоих чарах. Но я желаю потренироваться. Я обращусь Коброй. Ты обольешь меня этим своим дождём. Тогда я подумаю как минимум над своим отношением к тебе.

— Нет, — фыркаю. — От твоего отношения мне не холодно и не жарко: ты просто либо ворчишь, либо нет. А ученичества я так буду добиваться столько времени, что придётся в Бхопаларе поселиться.

— Это бы сильно упростило дело, — кивнул он, сильно меня удивив. Неужто старик таки в кои-то веки признаёт мои заслуги? Он и вправду готов меня учить, если я, как бы это сказать… Сменю гражданство? А хотя… Не, логично. Так-то меня и Храм готов учить будет, и все остальные. Я и так сильный маг, разумеется, другие Гильдии не откажутся видеть меня в своём составе.

— Нет, Абтармахан. Я не откажусь от Шумера, — улыбаюсь краем губ. — У вас звёзды другие.

— Те же самые.

— Не обращай внимания. Это мои личные… закидоны.

— Вот как? Не откажешься, значит. Хочешь у меня учиться на таких условиях, мальчишка? Хорошо, — внезапно кивнул брахман. Я аж икнул тихонько от такой перемены настроения в упрямом деде. — Тогда вот моё предложение. Я дам тебе шанс стать моим учеником. До конца твоего уговора о службе Радже. И шанс мой будет без дураков. Всё честно. Более того, Храм в это дело я посвящать не стану. Но ты расскажешь всё о своём Дожде Разочарования. И ответишь на все мои вопросы. Итак? — явно же где-то надуть хочет…

— Согласен, — киваю. — Хочешь знать о Дожде разочарования? Я расскажу, — улыбаюсь краешком губ. — Но прежде уточни, что ты знаешь о заклинаниях? Я никогда не видел, чтобы адепты Храма использовали их.

— Немудрено. Большинство представителей Храма вообще не знают о них, — пожал плечами Адаалат-ка-Джаду. — Я понимаю, о чём ты говоришь. Из далёкой Та-Кемет приезжало лет двенадцать назад посольство, в составе которого были жрецы. Они охотно делились частью своей мудрости за щедрую плату. Я тогда не поленился им заплатить.

— Знания за золото?! — я был в шоке.

— Не за золото. Платой за их знания стали три глаза.

— Глаза?.. Драгоглазые, — дошло до меня.

— Да. Вы, шумеры, египтяне, греки… Маги многих народов используют некоторые участки ауры для хранения свёрток заклинаний. В нужный момент надо лишь наполнить их маной. А если аура достаточно мощная, то даже и маны тратится куда как меньше, ведь эти свёртки частично уже заполняются духовной силой. Такой подход когда-то давно практиковался в Храме. Среди основателей были те, кто его практиковал. Но шумерская школа не знает о другом варианте применения этой части ауры. В частности, шаманы прошлого, да и многие нынешние дикари позволяют духам частично заполнять это пространство. Искуснейшие, умные и древние сущности могут и сами вкладывать туда свои аналоги чар, чтобы использовать их в нужный момент или дать использовать чародею. Правда, это возможно лишь при глубоком взаимодействии и доверии меж духом и шаманом. Что касается нас, храмовиков, то мы в ходе своей истории объединили оба подхода, создав арканы.

— Арканы? — пока он болтает, нужно вытягивать информацию.

— Ваши заклинания, которые вы вкладываете в ауру, одноразовые. Но если воплотить какое-либо свойство или способность духа в этих участках ауры, а позже специальным образом изменить её, то пользоваться таким участком уже не получится. Нельзя вложить туда свёртку заклинания. Зато в нём появится аркан. Способность, стоит только подать туда энергию, как она станет активной. Например, один из моих арканов позволяет мне обращаться огненным змеем.

— Многоразовое заклинание! — в шоке воскликнул я. Подумать только! Эти… Эти… Они придумали способ штамповать Ме! Ну, точнее, не Ме. Ме — надстройка души. Фактически — почти как ещё одна оболочка. Как физическая или астральная. Конечно, это, по факту, не так, но структурно Ме встраиваются в разумного именно таким образом. Это, фактически, их идеология, отличающая Ме от мутаций или ещё чего. Но арканы Храма по факту являются этакими низкоуровневыми аналогами Ме! Ммм… Правда, это Ме для духа. Другой партнёр, возможно, вообще не сможет использовать такой участок ауры. Но, возможно, есть способы изменить его?..

— Именно, — Абтармахан был доволен моей реакцией. — И не думай, что сумел вытянуть из меня что-либо, мальчишка! Эта информация общедоступна и её несложно достать.

— А почему вы не оставляете часть ауры для классических заклинаний?.. — осторожно уточнил я.

— Особенности энергий, которыми мы пользуемся. Особая мана чародеев Храма, смешанная с жизненной силой и энергиями, которыми пользуется дух. Классические заклинания не выдерживают такого.

— Да… Понимаю… — вспомнил я тот ядрёный коктейль, который мне не так давно довелось попробовать. — Гм… Вернёмся к Дождю. Он был создан великим Арзой. Непобедимым и непобеждённым архимагом Империи. И создано оно было в первую очередь с целью заставить шумерских магов сражаться честно, по мнению Арзы честно, конечно. Во времена юности Арзы было невероятно популярно, даже больше, чем сейчас, после его смерти, заклинание Личной защиты.

— Я слышал о нём. Знаменитые чары. По слухам, позволяет пережить любой урон. Но только единожды, не так ли?

— Всё верно, — кивнул я. — Не любой, конечно, но заклинания, меч или копьё, стрела… Короче, Дождь изначально был создан для пролома личной защиты. Исключительно против неё. Его капли состоят из псевдоматериального вещества, воплощённого из особым образом преобразованной концентрированной маны. Они обладают несколькими свойствами. Во-первых — заряд антимагии. Своеобразная магическая пустота вещества. Не как у хладного железа, а другая. Как вакуумный пузырь, если ты понимаешь, о чём я. Каждая капля впитывает окружающую нестабильную или плохо стабильную ману. Кроме того, чем больше маны они впитали, тем более мощным становится ещё один эффект: рассеяние. Каждая капля начинает закручивать окружающую ману. В небольшом радиусе, правда, но эффект крайне поганый даже для жёстких конструкций артефактов или слабых аур. Даже столь стабилизированная мана, закрученная в разных направлениях каплями, начинает хаотически течь в разные стороны, повреждать энергетические линии. Ну и, наконец, третий эффект. При большом количестве капель, находящихся близко друг к другу, они создают короткие по времени и неглубокие свёртки пространства. Для человека даже незаметные, но вот для энергетических структур… Такое воздействие на даже неактивную Личную Защиту ведёт к схлопыванию её и жёсткому повреждению других активных щитов, которые и сами по себе, как энергетические структуры очень плохо переносят Дождь. Благо, Щиты — штуки обычно очень крепкие. Даже если их повредить во множестве мест, сами по себе они не распадаются… разве что кто-то повесит на себя, к примеру, огненный и ледяной щиты, которые одновременно будут повреждены во множестве мест.

— Но это заклинание оказалось куда эффективнее, не так ли? — очень задумчиво проговорил Абтармахан, который явно открыл для себя много нового. — Энергетические сущности, артефакты… Я даже не хочу знать, что будет с боевым заклинанием, в которое попадёт этот Дождь, ведь такие чары почти всегда нестабильны, имеют мало энергетических линий и примитивные конструкции. Особенно Храмовые, — медленно добавил он. Я кивнул. С этим хаосом в энергиях Дождь может стать бичом для здешних чародеев. Я даже и не думал никогда, но ведь против мага, который вооружён таким оружием, эффективны только примитивные атаки, в которых попросту нечего “ломать”. Или сверхстабильные чары. Боевые такими почти не бывают. О! Кажется, Абтармахан вылез из страны грёз!

— Ты обещал дать мне шанс, Адаалат-ка-Джаду.

— Ты станешь моим учеником. Разумеется, я жду от тебя честного обмена знаниями. Ты мне, я тебе. Но для этого ты должен будешь сначала заплатить мне как за обычное обучение. Отдельно, — ха, всего-то? Золото у меня есть!.. — Но не золотом, — обломал меня брахман. — И вообще не деньгами или иными людскими ценностями. Оплати всё тем, что ценим мы, чародеи. Или придумай иную не золотую цену. Золотою ценой я платы не возьму. Сроку же тебе… Год. Этого, если ты стоишь моего времени, тебе хватит, — довольно хмыкнул чародей.

— Хорошо, — я ему кивнул. Думает, что подловил? Не на того напал! Год — большой срок. Всё честно. Я решу эту задачу. Обязательно решу.

***

На двенадцатый день нашего пути по горам, мы набрели на расщелину, искусно скрытую от посторонних глаз вдали от животных и людских троп чахлыми горными кустиками и несколькими скальными наростами. Даже с неба не увидеть, пожалуй. Если не знать, где находится — не найти.

— Здесь один из входов в царство Рубиновой Королевы, — медленно проговорил Абтармахан. — Тут место гостям, но не место незванным чужакам. К счастью, я гость. А вы — со мной, — слегка самодовольно закончил он. Мне оставалось только пожать плечами.

Было время незадолго до полудня. По настоянию брахмана мы сегодняшним утром привели себя в полный порядок, помылись, достали и переодели чистую одежду, сверху на которую накинули дорогие плащи, расшитые золотом. По его же требованию были убраны подальше все серебряные предметы. Драгоглазые не любят серебро.

— Привратник, покажись и веди нас дорогой приглашённых, — чётко проговорил Адаалат-ка-Джаду, смотря в никуда. Привратник? Судя по отзвукам, здесь странное место. Я постоянно слышу что-то похожее на хруст камней, на которые жёстко наступили пяткой, облачённой в сапог из крепкой кожи. Слышу я и другие звуки. Как будто где-то вдалеке капает тихонечко на ровную каменную поверхность капля воды. Кап. Кап. Кап. Кап… Ещё звон. Словно мелодично соударяются какие-то предметы. Не металлические, а… Не знаю, как описать. Гм… Зрение же мне не показывает ничего. Никого живого рядом…

Я едва сдержался, чтобы не телепортироваться, когда каменный нарост рядом со мной потёк, обращаясь сгорбленной человеческой фигурой. Хламида из тряпья, которая укрывала тело этого индивида, казалось, была грязнее, чем его спутанные серо-коричневые пряди, свисающие с головы. Горб не позволял выпрямиться, словно заставляя своего владельца кланяться всякому, кого тот только видел. Едва-едва видный из-за множества волос рот был чуть приоткрыт, позволяя рассмотреть жёлтые длинные толстые зубы, явно не человеческие. Изо рта выпало несколько комьев… Глины? Судя по ауре — да, но аурам доверять теперь сложно: буквально недавно они показывали тот каменный выступ обычным скальным образованием, а не жутким грязным уродливым стариком.

— Всё стережёшь эту грязную дыру, преступник?.. — скривился Абтармахан.

— Какие гости, такие им и двери, — ощерился, судя по всему, привратник. Преступник, да?..

— Видимо, других гостей у вас и вовсе не бывает, раз вы предлагаете нам такие двери, — аж сплюнул Адаалат-ка-Джаду. Кивнув на расщелину, он властно сказал: — Веди уже, а то, небось, при солнечном свете твои грязные булыжники и разглядеть-то ничего не способны. И почему меня встречаешь именно ты, интересно?

— Правила поменялись, Огненная Кобра, — сквозь зубы прошипел привратник, ловко нырнув в расщелину и перескочив на выступ ниже. Мы последовали за ним.

— Булыжники? — тихо уточнила Абхилаша.

— Преступники лишаются драгоценностей в своих глазах, а вместо них получают простые камни… Или куски сухой глины, — даже не понижая голос, заговорил Адаалат-ка-Джаду. Он был столь любезен, что подсвечивал всё окружающее пространство, позволяя нам с лёгкостью пробираться по расширяющемуся, но слегка уменьшающемуся в высоту проходу. Видимо, вся злоба из вредного придворного чародея оттягивалась горбуном, над которым можно безнаказанно издеваться. Это предположение Абтармахан не замедлил подтвердить: — Такие глаза ужасно неудобны, давят неровными краями на глазницы и плохо видят. И если здесь, во чреве земли, откуда они родом, их обладатель ещё может что-то различить, то солнечный свет затмевает любые его потуги, сколь сильно ни щурься, — брахману доставляло истинное удовольствие трепать нервы скрипящему зубами провожатому. Что-то личное?..

Получен новый уровень…

Да ладно. Спасибо тебе, Адаалат-ка-Джаду. Те крохи опыта, которые мне капнули с новой информации о драгоглазых в виртуальной книге, вывели на новый уровень. Приятно, однако.

Меж тем мы уже спустились метров на сорок, попав в небольшую залу, якобы сделанную природой. Всякие сталактиты, неровности… Почему же “якобы”? Да потому что здесь было сухо. Очень сухо. Слишком сухо для такого количества образований, характерных для влажных пещер. Но главное не это, а то, что стены в некоторых местах были уж слишком неровными, слегка выступая наружу. Сдаётся мне, пустынное место мигом наполнится подземными жителями, готовыми защищать свой дом, стоит только сюда прийти кому-то незваному. Только вот ауры упорно говорят, что вокруг обычные камни. Даже отзвуков не слышу. А ведь я слышал даже мерный гул приближающейся катастрофы в Кусе! В виде множества отдельных звуков, которые не мог интерпретировать, но всё же… Я вообще очень хорошо слышу ауры. Но это место заставляет сомневаться в своём умении. Вокруг тишина. Просто тишина. И с каждым шагом мы, судя по ощущениям, спускаемся чуть ниже, уже начав плутать по неровным подземным щелям и лабиринтам. Звуки вокруг исключительно от наших шагов. Да ещё от пламени Абтармахана. Очень небольшого, но весьма яркого. Гм… По ощущениям здесь есть поток воздуха. Значит, вентиляция, какая-никакая, работает.

Спустя минут двадцать бессмысленных с виду блужданий по неровным, часто извилистым, словно чья-то кишка, пещерам, норовившим сузиться, уйти вниз или вверх, повернуть, а то и вовсе увести наш путь в едва заметную расщелину под потолком, в которую предполагалось забраться по неудобным выступам, мы таки добрались до нормальных проходов. Просто внезапно полуприродные щели сменились подземными коридорами. Чем одни отличались от других? В первую очередь — ровным полом. Серо-коричневые, иногда бросающие красно-жёлтые отблески шершавые стены тоже потихоньку перестали пестреть выступами и сколами, перейдя к полуовальной форме. На полу был небольшой слой пыли, в которой то и дело в неровных тенях и отсветах от трёх источников света, которые летели вместе с нами, можно было время от времени уловить отпечатки босых ног, обуви и даже чьих-то лап. Эти тоннели явно не заброшены, судя по тому, что мы по ним идём, но популярностью особой тоже не пользуются.

Вскоре уже, где-то спустя минут сорок, мы стояли перед небольшими, но даже на вид очень прочными вратами. Каменными вратами. Которые, пусть и не без труда, начал двигать двумя руками наш проводник.

— В них же тонны веса, — шепнул я Абтармахану, едва завидев толщину створок.

— Все драгоглазые относятся к духам земли, как наги — к духам воды, а ракшасы — к духам огня. В той или иной мере любой из них может приказывать камню, а уж здесь, так близко к сердцу гор, где всё уже пропитано силой Рубиновой Королевы…

— Дальше Царство самоцветов, — заговорил горбун. — Я не могу войти, но ты ведь и сам знаешь дорогу, гость? — на нас с Абхилашей он внимания намеренно не обращал.

— Знаю. Мы справимся и без твоего кошмарного общества, — едва не сплюнул придворный чародей.

— Надеюсь, что нет. И да, человек, помни, что здесь, под горами, в стране самоцветов, если никого рядом нет, то это ещё не значит, что за тобой не следят, — проговорил он, с тихим скрипом камня, трущегося о камень, закрывая ворота.

— Наконец-то избавились от общества этого мула, — выплюнул Абтармахан.

— Что-то личное? — аккуратно спросил я.

— Королева когда-то предлагала мне гранатовые глаза. Я едва не согласился, но этот ублюдок всё испортил. Не твоё дело, мальчишка, что тогда произошло. Скажу лишь, что её подданным я не стал, а этот ублюдок получил свои комья глины, — ну ничего себе, какие подробности открываются про нашего пироманта!

— А почему такое внимание на гранатовых глазах?.. — ухватился я за важную деталь.

— Не твоё дело! — рявкнул он.

— Все красные драгоценные камни — это цвет высшего сословия, — тихонько пояснила мне Абхилаша. — Я сама мало знаю, но все драгоглазые с красными глазами — благородные. Ещё важные цвета — синий и зелёный. Сапфиры, изумруды, другие камни. Чем-то отличаются алмазы. Правда, я не знаю, что они все значат. А по размеру драгоценности в глазах можно определить возраст драгоглазого. Они растут со временем..

— Не только возраст, — недовольно сообщил брахман. — Ещё силу. Даже молодые, но сильные драгоглазые имеют большие камни. Более того, со временем камни растут именно потому, что растёт сила. У самой Королевы глаза — два больших рубина. И хватит об этом.

Между тем, за воротами оказалась огромная пещера. Глубокая, но вся высота была использована с толком: здесь вдоль стен, да и не только, были выстроены площади, которые одновременно являлись крышами каскадов каких-то зданий. Всё это дело соединял десяток каменных лестниц. Наверху, в потолке пещеры, сияли множество мелких огоньков, делая потолок похожим на звёздное небо. Разве что всё звёзды были не жёлтыми, а белыми. Где-то внизу, под очередной площадью, проглядывало настоящее сияние огней. “Как будто адская топка,” — внезапно пришло мне в голову.

— Там свод и настоящий вход в Царство Самоцветов, — произнёс брахман. — Это побочная пещера. Здесь немногие живут. Свет идёт из Ракануджара, города камней, в центре которого находится лестница ко дворцу Королевы. Нам вниз.

— Спрыгнем? Я пролевитирую… — натыкаюсь на злой взгляд брахмана.

— На поверхности играй в птичек, мальчишка. Здесь для таких, как мы, построены лестницы. Пошли.

Не дожидаясь ответа, он отправился к словно выплавленному из скальной породы спуску. На отсветах граней и сколов небольших камешков играли тонкие лучики и точки света от подземных звёзд. Мерный же гул и немногие драгоглазые, бродившие вдалеке, создавали атмосферу чего-то таинственного и непонятного.

В отличие от горбуна-привратника другие представители этого сказочного народа были довольно красивы, стройны и аккуратны. Мы спускались по широким каменным лестницам с уровня на уровень не меньше двадцати минут, при этом близко к нам успели оказаться всего четыре закутанные в длинные красивые жёлто-серые или малиново-зелёные тоги фигуры. Мужчины имели длинные волосы, заплетённые в косы, но на их лицах совершенно отсутствовала растительность. Единственная женщина же носила два куска ткани на голове. Один на манер лёгкой полумаски закрывал нижнюю часть лица, оставляя открытыми глаза и переносицу, другой ниспадал ото лба вниз через затылок, будучи похожим на капюшон. Необычайно длинный капюшон, небрежно и неглубоко накинутый.

Что же касается глаз, то лишь тут мне удалось оценить реальный их вид. В основном это были бы обычные похожие на человеческие глаза, если не считать того, что белок заменяли какие-то гладкие породы камня. А в центре, не имея аналога радужки, располагались самоцветы, которые и дали название целому народу. В основном изумруды (или другие зелёные камни). Лишь у женщины зеркала души сверкали голубовато-синими оттенками. И главное — искра. Каждая драгоценность светилась откуда-то из глубины. Этот свет, пожалуй, мог бы заворожить и очаровать, его таинственное мерцание вполне способно было привлечь огромное внимание и заставить смотреть немалое время… Если бы не одно “но”. Размер. На фоне огромных тёмных или серых “белков” незначительные точечки самоцветов почти не смотрелись. Этакие стеклянные крошки. Не более того.

— Здесь живут слабейшие или самые молодые, не оправдывающие возложенных на них ожиданий, — с капелькой некой затаённой грусти заметил брахман. — Это побочная пещера. Большая часть подземного народа проживает в основной.

— А сколько их всего? — стало мне интересно.

— Около шести-семи тысяч, — пожал плечами идущий впереди брахман.

— Так мало?! — удивилась Абхилаша.

— Да. Будь их больше, тогда бы люди прятались по подземельям, — хмыкнул он.

Мы наконец достигли дна, самого нижнего уровня, через огромную приплюснутую арку которого можно было увидеть довольно величественное зрелище. Огромное пространство гигантской пещеры, выполненной явно рукотворно в виде циклопического кратера, который имел пояса-площади, ровные ленточные площадки на нескольких уровнях. Меж ними на пространстве склона выступали из дна огромные колонны, долженствующие поддерживать свод этого огромного сооружения. Рядом с колоннами были разбиты сады. Я даже отсюда могу сказать, что то, что там растёт, никогда ранее мной не было видано. Я вообще сомневаюсь, что на поверхности можно встретить деревья с фиолетовой светящейся листвой или огромные красные грибы с широкополыми шляпами.

В центре кратера, диаметр которого был, по моим прикидкам, около двух километров, было разлито подземное озеро. Источника света же здесь основных было два: мерно мерцающее синим само озеро, а также большие прожилки жёлтого кристалла на потолке, которые скапливались и сходились к огромной колонне, выступающей практически из геометрического центра водоёма. Часть этой колонны была искусно обработана неизвестными мастерами и чародеями, обратившими камень в дворец. К нему вёл широкий каменный мост, берущий своё начало на втором уровне. Всего их было пять: от “набережной” в самом низу, до верхнего края кратера, где мы сейчас находились. Здесь, кстати, располагались в основном башни и врезки в стены, а также приплюснутые арки боковых пещер и множество небольших проходов и врат.

— Я знаю, мальчишка, у тебя часто возникают глупые идеи и дурацкие мысли. Так вот, не вздумай плавать в том озере!

— Запреты? Местные законы? — задумчиво уточнил я, смотря за неспешными фигурами местных жителей, прекрасными и необычными постройками, а также ощущая странное буйство магии. Эфир здесь постоянно тёк в разных направлениях, имел необычный окрас и звучание. Твёрдое и сине-красное. И я при всём желании не смогу ответить, как звучание может быть твёрдым или иметь цвет.

— Нет. Просто множество ручьёв, текущих под землёй, образуют подземную реку, которая и питает это озеро. Там, особенно ближе ко дну, очень сильное течение. Унесёт по подземным путям вмиг. Никакие твои личные защиты не спасут: около десятка миль бурного потока подземных вод по извилистым пещерам. Ни ракшас, ни дэв, ни драгоглазый, ни наг не сможет выдержать такого. И мы, люди, тоже.

— Ты необычайно заботлив, старик. С чего бы такая словоохотливость? Ностальгия? — хмыкаю.

— В некотором роде, — кивнул брахман, не оборачиваясь.

Мы неспешно шли по ведущей к центральному кольцу лестнице, с интересом осматривая окружение. То тут, то там встречались незаметные проходы, ведущие куда-то вглубь земли. Ещё глубже. Небольшие волны на озере создавали едва заметный узор бликов и отблесков, который причудливо играл в глазах, стоило только сосредоточить взгляд. А уж чего стоили здания… Совершенно чуждая архитектура, не напоминающая ни шумерскую, ни греческую, ни бхопаларскую, ни необычные постройки Та-Кемет. Здесь всё состояло из гранитных блоков, которые подверглись работе рук прекрасных мастеров после того, как из них сложили основную конструкцию. Ни одна стена, ни один угол или изгиб не был обделён искуснейшим узором. Из линий. Только вот нигде не было ни одного плавного перехода, ни одной завитушки. Все узоры были ломаными и угловатыми, с изобилием поворотов и острых сколов.

Ровные участки поверхности тоже выглядели весьма необычно. Это были ровно подогнанные друг к другу каменные блоки. А, на минуточку, я ни в одном городе мира, по которому успел попутешествовать, не встречал ничего более продвинутого некоторых улочек и площадей, покрытых подогнанными друг к другу булыжниками. А, нет. В Трое площадь перед порталом посыпали мелкими камешками и галькой. Но это была вынужденная и дорогая мера: неровные булыжники способствовали проблемам с лошадьми и телегами, колесницами, а утоптанный грунт, который и был основным уличным покрытием почти во всех городах мира, способствовал большому количеству грязи после любого крупного дождя. Здесь же — ровные прямоугольной формы камни, выложенные различным образом: уголками, ромбами и так далее. И снова эти углы и ломаные линии.

— Я так понимаю, это дворец?.. — уточняю с интересом.

— Ты правильно понимаешь, что свидетельствует о твоей условной умственной полноценности, кстати.

— Спасибо, что признал наличие у меня интеллекта. Но у меня другой вопрос. Мы только недавно пришли в Царство Самоцветов. Три чародея — гости важные… — Я на секунду замялся: меня отвлекли антрацитово-чёрные глаза женщины, шаль и капюшон которой, как и у большинства местных дам, полностью скрывали почти всё лицо и причёску. Она прошла мимо нас, слегка мазнув взглядом в мою сторону. — Эм… Короче, ты уверен, что нас пустят прямо так сразу, — Абтармахан кивнул чему-то своему. Говорить ему в затылок было неудобно, но поворачиваться к нам лицом или сбавлять шаг брахман не желал.

— Уверен. Рубиновая Королева узнала о нас, ещё когда мы только прошли под землю. Если бы у неё не было возможности принять нас сейчас, то она бы дала мне знать. Посланника отправить навстречу нам несложно.

— Вряд ли, к примеру, Раджа стал бы отправлять по вестнику к каждому чародею, который войдёт в его царство, — осторожно заметил я.

— Да. Но мне Королева сообщила бы.

— Ммм… Как скажешь, — в этот момент по телу в очередной раз разлился жар. Я поморщился, пытаясь собрать часть своей праны в одном месте и одновременно напрягая духовные линии, чтобы прогнать по телу ману: эти вспышки жара были последствиями передачи той ядрёной смеси, которой колдует Абтармахан. Остатки его праны и силы до сих пор из-за своей “тяжести” оставались осевшими в моих духовных линиях, медленно растворяясь в потоках маны. Иногда они скапливались в некоторых участках ауры, вызывая такой вот эффект. Подумать только: какой-то человек живёт только с такой энергией, не зная ничего иного. С другой стороны, пожалуй, только таким способом и можно использовать эти их “арканы”. Ту же форму Огненного Змея Абтармахан воплощает довольно часто. А она очень мощная и затратная. Секрет в том, что немалую часть той силы, которая заменяет ему нормальную ману, можно потом вернуть в тело, тогда как от обычных заклинаний остаются паразитные грязевые остатки в астрале. Это позволяет ему сократить растраты процентов на три-пять. Ну, ещё плотность и насыщенность, конечно. Тут в процентах по отношению к нормальной мане речь идёт вообще о десятках.

Петляя по нешироким улочкам, мы добрались до входа на мост. Только здесь мне пришла в голову интересная мысль проверить свою телепортацию. Ничего опасного или серьёзного: просто переместить один объём воздуха на место другого. И… Ничего. В смысле, не совсем ничего. Ощущение было такое, что я пытаюсь поднять огромный камень, будучи муравьём. Пространство здесь было стабильно. Очень стабильно. Даже в Трое не было такой мощной защиты от пространственной магии. Там просто создавали барьер, который требовалось сначала пробить. Здесь же заставляли стабилизироваться саму реальность. С трудом мне удалось поменять местами две области с воздухом. Каждая размером с кулак. Волосы на голове слегка зашевелились, пусть я и не показал виду: если раньше я мог сбежать практически откуда угодно, даже из дворца Императора, благо, для этого нужно было лишь отлететь от него метров на полсотни, то здесь и сейчас… Только в этот момент в моей голове забрезжило осознание, что моя жизнь находится в руках таинственной королевы полусказочного народа. Сейчас надежда только на местные связи Абтармахана, законы гостеприимства, надеюсь, общие для наших народов, и порядочность местной правительницы. О Энки, сделай так, чтобы она у неё была!

========== Глава 16 ==========

Комментарий к Глава 16

Видел несколько личных сообщений. У меня по какой-то причине не работает почта на фикбуке, так что лучше пишите в комменты пока что: письма я читать не могу

Каждый шаг по мосту, казавшемуся каким-то потусторонним явлением из-за постоянно колеблющихся и бегущих по нему отсветов жёлтого и голубого оттенков, давался непросто. Мысленно я был напряжён. Не испуган — просто собран. Голова была занята разработкой плана, как сбежать из западни, в которую может превратиться это место, если Рубиновая Королева будет к нам неприветливо расположена. В общем и целом, план был: можно было сбежать, используя местное озеро. Это Абтармахан думает, что такое невозможно, но у меня есть все шансы. Но для этого требуются несколько специфических заклинаний.

Как бы ни было мне жаль Водяной Меч, Исцеление и Очищение Инанны, но резко ускорившимся в некоторых местах током маны и сжавшейся аурой заготовленные чары были уничтожены. Тихо-тихо я зашептал себе под нос новые заклинания. Бережёного берегут боги. Мне опека богов точно не помешает. Абхилаша, кажется, заметила мои манипуляции, но особо виду не подала. Спасибо ей за это.

Кого-то могло бы удивить отсутствие стражи на входе во дворец, но только не магов. Здесь стояли две большие каменные статуи, вооружённые топорами. И, честно говоря, выглядят они уж слишком “обычно”. Я, кажется, понял, как можно вычислить спрятавшихся драгоглазых. Ауры мест, где они засели, в частности, земли и камней, выглядят крайне естественно и спокойно. Крайне. В горах это плохо заметно: там в мешанине красок окружающего мира сложно выделить стабильное место, но вот здесь, где каждая пылинка каменной крошки буквально пропитана специфической силой драгоценных глаз… “Обычные” каменные статуи смотрятся весьма странно.

— Абтармахан, — я попробовал нагнать его, чтобы поговорить нормально, а не кидать слова в спину, но брахман только ускорил шаг.

— Чего тебе?

— Если мы сделаем что-то не так, то эти статуи оживут или просто выпустят нескольких стражей?

— Оживут. И не только статуи. Ещё мост.

— Оу… — значит, местные могут сливать свои тела с камнем и управлять им? Опасные способности. Интересно, а у меня вообще есть что-нибудь, что можно противопоставить большущей каменной дылде? Я с магией земли ведь не в ладах. Гм…

Навскидку в голову ничего не приходило. Основной мой поражающий потенциал: молния, воздушные лезвия. Да, это не всё. Но вот чего-то, чем можно просто, что называется, “вдарить”, да ещё посильнее… Это больше к Шамшуддину с его мощнейшим телекинезом. Не сможет напрямую разломать каменюку, так ближайшую скалу сверху скинет. А вот я… Чисто технически, водяной меч с хорошей накачкой маны может резать камень… Только я сам его недавно уничтожил. Дождь Разочарования даже против обычных големов эффективен только при длительном воздействии, а тут… В общем и целом, если будет бой, то мне придётся использовать свой жезл с аспектом магии в виде руны из адамантия. Гм… Он, плюс колечко с духом Грома, плюс мощная накачка маной от меня, плюс большое желание… Всё вместе может превратиться в достаточно серьёзную молнию с большой поражающей силой. Возьмёт даже каменных истуканов. Другое дело — сколько времени и сил мне на это потребуется?..

Что ещё? Когда телепортация заблокирована, в моём арсенале есть с’мшитские телесные знаки и целые позы для того же быстрого перемещения. Символ “быстро” позволяет мне совершать шаги на десяток-другой метров со скоростью в пару махов. Только вот моей реакции не хватает, чтобы ориентироваться в бою достаточно быстро, совершая перемещения на таких скоростях. Это путешествовать так можно. Да и то — непросто. Чисто технически Абтармахан, как йог, может попробовать противостоять им с помощью только лишь силы своего тела. А даже если и нет, то в форме огненного змея он вполне способен крушить и ломать, по моей оценке, каменных големов. А глубинные слои его тела в таком состоянии столь горячи, что вполне способны плавить породу. Вот уж кто в состоянии справиться с такими противниками. Но полагаться только на брюзгливого брахмана? Убейте.

Со вздохом разрушив ещё и плетение огненного доспеха, я тихонько забубнил воздушный таран: достаточно мощная штука, чтобы попробовать хотя бы опрокинуть такую махину, мимо которых мы сейчас как раз проходили. Гм… Ещё какие есть варианты? Любовная магия Абхилаши? Против драгоглазых, облачённых в статуи каменных воинов, пожалуй, помимо грубой силы может сработать разве что тонкое воздействие на разум. Это она, как я уже успел убедиться, умеет. А я? А я являюсь хреновым ментальным магом. Но тоже кое-что могу.

Сосредоточившись, с заметным усилием начинаю формировать ментальные щупы. Один в процессе успел распасться. Трижды. На четвёртый раз мне таки удалось удержать одновременно две незаметных ментальных нити, которые начали ощупывать пространство вокруг меня, невесомыми паутинками летя в потоках энергии окружающего мира и улавливая отголоски эмоций окружающих.

Я так сосредоточился на новых полузабытых ощущениях, что не обратил внимания, как мы миновали резные ворота из тёмно-красной породы неизвестного мне камня, как прошли через пустующую круглую залу с огромными колоннами, через которую нас уже вёл незаметно появившийся сопровождающий. Не обратил я внимания и на красоту узоров на цельнокаменной широкой лестнице, берущей своё начало за одной из колонн и поднимающейся спиралью вдоль стен круглого дворца. Не эта внешняя красота, равной которой я в этом времени, правда, пока не видел, занимала мой ум. Ощущения. Воздух был пропитан эмоциями. Огромным количеством клочков различных чувств. Один щуп только чувствовал их, два уже могли разобрать примерное содержание и уловить направление на источник. Драгоглазые идеально маскировали ауры, но вот маскировать эмоции они не умели: я ощущал их в колоннах, в стенах, в лестнице. Чувствовал интерес, любопытство, надменность, презрение, насмешку, раздражение, радость… Мне сложно было сказать, где конкретно находится тот, кто конкретно испытывает ту или иную эмоцию, но вот примерно понимать, где кто-то есть, а где нет никого — это было можно. Ещё мне было крайне любопытно, от кого же я уловил отголосок радости, направленный в нашу сторону?..

Полукруглая галерея внешне была всё так же пустынна, как и все прошлые помещения. Реально же я насчитал не меньше шести наблюдателей. Может быть, ошибся на одного-двух. В конце галереи прямоугольное сечение коридора спирально закручивалось, переходя в круглое, а пол становился этаким ровным наростом. Всё чаще и чаще в узоре стен, которые раньше изобиловали вкраплениями синих или зелёных, реже — других самоцветов, стали попадаться красные. Рубины, гранаты и другие камни, которые я не мог определить.

— Королева ждёт вас, — бесстрастно поклонился наш сопровождающий, делая приглашающий жест рукой. В его эмоциях я на мгновение чётко уловил едва ощутимую опаску, направленную на Абтармахана.

Проводник развернулся и пошёл назад. Брахман же нас остановил. Не поворачиваясь к нам лицом, он заговорил необычайно спокойно и серьёзно:

— Абхилаша, закрой лицо платком. Оставь только глаза. Надень капюшон. Здешний этикет позволяет вольности чужакам, но не на приёме у Королевы. Тиглат, — ух ты! По имени. Без колкостей! — Молчи. Вообще, оба молчите. Если вас о чём-то спросят, не говорите лишнего. Старайтесь отвечать коротко. Говорить буду я. Если потребуется ответить развёрнуто, а парой слов отделаться не получится, то старайтесь говорить как можно аккуратнее. Я прерву вас, если ляпнете что-то не то. Старайтесь не упомянуть в беседе глаза, самоцветы, красный цвет и глину. И песок. Глина и песок — всё равно что дерьмо. Остальное — священные вещи. Не ляпните лишнего. Стойте на шаг-два позади меня. При приветствии Королеве надо посмотреть прямо в глаза: это знак уважения. Вас может слегка замутить, или вы можете потерять равновесие. Будьте готовы. Во время разговора в глаза смотреть нельзя — это вызов власти Королевы. Но если говорят напрямую с вами, то наоборот надо держать зрительный контакт: иным образом делают только преступники или рабы. Если отвести взгляд, то вы проявите лизоблюдство и унизите себя. И чем дольше отведены глаза, тем сильнее унижение. Для чужаков не считается зазорным отвернуться на пару секунд, но не больше. Всё понятно? Хорошо. Идём!

Он решительно зашагал вперёд. Помня недавние слова, я точно выдерживал дистанцию в два шага. Абхилаша — тоже. Поворот круглого коридора был небольшим, но длинным, медленно открывая нам величественную залу из красного камня. Три огромных каменных змея здесь вырывались из пола, поддерживая свод и сплетаясь наверху друг с другом. В их пастях ярко светили огромные кристаллы красного, синего и зелёного цветов, создавая игру оттенков на стенах и выдавая в разных местах зала подчас совершенно удивительные радужные комбинации. Хвосты змей выходили совсем не там, где туловища: в дальнем конце зала они также изгибались, выглядывая из-под пола, но сплетались уже не в грандиозное подземное трёхлучевое солнце, а в трон, на котором сидела элегантная и изящная женщина в чёрном наряде, похожем на платье. Впрочем, это однозначно платьем не было. Скорее — расшитая множеством узоров туника.

На незнакомке не было никаких украшений. Она была слитной чёрной фигурой. Лишь две ярко-алые точки выделялись на тёмном образе. И чем ближе мы подходили, тем явственнее я видел искажённые в красном свете рубинов черты кажущегося из-за освещения потусторонним лица. Абтармхан остановился шагах в восьми от подножия трона. Мы встали за ним. Королева спокойно сошла по шести ступеням, медленным шагом приблизилась к нашей группе, направила взгляд в лицо Абтармахана, затем — Абхилаши.

Когда правительница посмотрела на меня, я, каюсь, едва не упал в обморок. По шныряющим невесомой паутиной туда-сюда щупам прошла волна обжигающей боли, мгновенно их уничтожив. Красный свет глаз же завораживал и утягивал куда-то в бездну. В её глазах можно было утонуть. И это не метафора, долженствующая обозначить возникшую из ниоткуда великую любовь. Нет. Просто в два переливающихся разными оттенками красного и алого рубиновых омута по-настоящему затягивало разум, расслабляя тело. Кажется, она смотрела на меня вечность. Судя по системным часам — секунды две. Как и у других местных женщин, лицо Королевы было скрыто платком. Но вот капюшона на черноволосой голове не наблюдалось, хотя пряди и были заправлены под тунику ниже шеи, а не ниспадали по плечам и спине.

— Абтармахан, рада видеть, что ты всё ещё носишь мой подарок. И ещё больше рада видеть тебя. И твоих спутников, — глубокий голос, раздавшийся из её уст, был под стать внешности: тихо рокочущий где-то в глубине, он был совсем не нежным. Но женским и женственным.

— Я так же счастлив встретить снова Владычицу Самоцветов, — не представляю, как он смотрит ей глаза в глаза. И слава Энки, что я не обязан это делать. Первый озноб прошёл, но лёгкое напряжение внутри осталось. Я уверен, что смогу удержать свой разум от падения в бездну, но вот как дорого мне это будет стоить?..

— Что ты, не стоит столь сухо и официально! — рассмеялась Королева. — Зачем ты прибыл в мои владения, брахман? Не думаю, что ты уже готов оставшуюся вечность смотреть на мир через гранаты?

— Не готов, красноглазая, — хмыкнул он. — Мне и моих нынешних глаз вполне хвататет.

— О да. Так зачем? Неужто до тебя дошли одни интересные слухи?

— Всё верно, Повелительница. Раджа Бхопалара послал меня, чтобы заключить новые и подтвердить старые договорённости. А кроме того он желает получить жемчужину, которая принадлежит тебе.

— Неужто твой нынешний повелитель думает, что Властительница Гор отдаст ему свою силу?

— Разумеется нет. Но я веду речь не о жемчужине гор. Раджу интересует другая. Бесполезная для тебя.

— Твой Раджа слишком много знает. Что ещё он хотел бы здесь получить?

— Он также надеется, что ты подтвердишь старые договоры и не будешь забирать его подданных в своё царство, а ещё — оградишь земли Бхопалара от дэвов твоих гор.

— Горы мои, а вот дэвы общие, — её рука сделала легкомысленный жест. — Помнится, другой брахман… Не помню его имени. Он же защищал ваши земли от дэвов?

— О да, госпожа. Но Раджа считает, что твоим подданным это сделать куда проще.

— Это так. Но в ответ я надеюсь, что земли твоего Раджи останутся такими же запретными для наг, какими были и до этого.

— Так и будет, красноглазая. Наги не будут жить на наших землях. Среди всех благородных змей и змеиных духов, которых мы почитаем, наги так и останутся исключением.

— Уж кому, как не тебе, не следовало бы почитать змеиных духов, — поморщилась Королева.

— Странны слова твои, ведь я и сам змей в какой-то мере, — я не видел лица брахмана, но мне показалось, что на нём заиграла какая-то улыбка.

— Ты гранатовый змей, это другое.

— Я огненный, — с той же мягкой интонацией поправил Королеву Абтармахан.

— Что же… Пусть пока так, — она на секунду задумалась. — Славно. Я вижу, твои спутники устали с дороги. Отправляйся со мной, друг мой. А они могут подождать нас в гостевых покоях, — она по очереди устроила нам ещё одну пытку взглядом.

— Разумеется, — слегка поклонившись не отводя взгляда, Абтармахан отправился вслед за Королевой, а мы с Абхилашей сумели выдохнуть.

Словно из ниоткуда возник наш давнишний сопровождающий. Посмотрев нам по очереди в глаза, он развернулся и отправился куда-то по хитросплетениям узорчатых коридоров, довольно быстро доведя до ряда каменных дверей.

— Возможно, вы могли бы поселить нас вдвоём? — аккуратно поинтересовался я, когда две соседние двери открылись, явно предназначаясь для нас в отдельности. Он лишь странным образом моргнул. Кажется, такое длинное полуподмигивание означает пожатие плечами?.. В любом случае, чуть дальше по коридору открылась другая дверь. Пригласительный жест рукой показал, что это для нас.

— Мудрец Абтармахан просил передать, что вы ненадолго задержитесь у нас в гостях. Вы должны отдохнуть, вскоре вам принесут кушанья. Вероятно, вы отправитесь назад примерно через десять часов.

— Благодарю. Мы должны ещё что-то знать?

— Нет… — он приложил руку к узору на стенах прямо на небольшую точку изумруда, вплетённого в узор. Я ничего не почувствовал, но место рядом с его рукой слегка замерцало тусклыми искорками. А затем провожатый кивнул чему-то своему. — Королева будет принимать пищу вместе с мудрым Абтармаханом. Вдвоём. Вы можете гулять везде, где пожелаете, пока вас не остановят сопровождающие, — вдалеке за поворотом послышались негромкие шаги. — Это они. Им приказано дежурить у дверей ваших покоев и быть с вами рядом, если вы решите куда-то отправиться.

— Хорошо, — кивнул я, совершенно не показывая, что меня задело такое отношение. Драгоглазые могут мнить себя кем угодно. Пуп земли? Сомнительно, ведь они до сих пор не правят этой самой землёй. Да даже небольшим её кусочком не правят. Энн Кусы распоряжался территорией раза в три больше всего их царства даже с учётом всех этих подземных катакомб и прочего. Даже Император Шумера, храни его Энки, не позволяет себе так оскорбительно вести себя с магами. Даже с подмастерьями! Хотя подмастерье по сравнению с Императором пыль, никто. Традиции гостеприимства всех известных мне народов требуют уважительно обращаться с гостем, разделить с ним трапезу. Да, бывают ситуации-исключения, но выделить одного из гостей и пойти с ним обедать, а остальных запереть в комнатах и выпускать только в сопровождении стражи?.. Это было бы допустимо, если бы мы были слугами. Да хотя бы безродными воинами! Или учениками Абтармахана. В таком случае он мог бы приказать нам сидеть тут: никто бы ему и слова не сказал бы! Однако нынешняя ситуация… Натуральный плевок в лицо. Словно мы должны быть благодарны хотя бы за то, что нас уже впустили в их Царство!

Что же, пока что просто следует этот момент запомнить. До прямого оскорбления он не дотягивает, но вот обиду затаить стоит… Небольшую. Да, пожалуй, стоит.

Абхилаша тоже была задумчива. Ещё бы: с ней тоже, наверное, так не обращались. Насколько я успел узнать о ней, она была желанной гостьей при любом дворе. Впрочем, оно и понятно: любовная магия, природная красота и лёгкий нрав — убойное сочетание. А её искусность в постели я успел оценить не по одному разу. Даже думать не хочу, сколько там у неё было любовников до меня. Впрочем, мне почти плевать…

Закончив осматривать помещения на предмет всякого разного, в том числе с помощью ментального щупа проверив наличие лишних постояльцев, я прошёлся по роскошным комнатам, выполненным из нежно-бежевых и темновато-зелёных оттенков камней, жёстко подогнанных друг к другу и расписанных прекрасными узорами, которые словно бы скрепляли каменную мозаику в единый монолит. Никого и ничего лишнего, удивительно, не было. Проверив слегка упругую кровать, убедился в её комфортности. Она была исполнена довольно странным образом в виде каменной ванны, заполненной песком. Сверху на песок стелилась довольно толстая ткань, которая не пропускала песок. А вот на всё это дело уже настилалась перина. Что-что, а понимания комфорта у этих глазастиков не отнять: это самое удобное ложе из всех, на которых я вообще когда-либо спал в этой жизни… Разве что у русалок было комфортнее в тёплой воде, будучи оплетённым водорослями. Но там отдельный случай.

Фыркнув и вспомнив указание нашего несравненного брахмана отдохнуть, я на миг задумался, а потом схватил свою спутницу за руку и потащил на себя. Отдохнуть? Пожалуй, больше такого удобного случая не представится в ближайшее время. Так почему бы и нет? Да, касательно прошлых любовников… мне почти плевать. Сейчас я, пожалуй, чётко отдаю себе отчёт о том, что Абхилашу не люблю. Вообще. Мне с ней хорошо, не спорю: она одна из самых искусных любовниц, которых я помню, но не более того. Просто нужна женщина, которой можно хоть самую малость доверять. Эту я знаю куда как дольше и лучше, чем любую другую, пожалуй, вот и всё. Гм… И ещё я могу чётко контролировать один важный момент: беременность. Во-первых, мы оба маги, во-вторых — она постоянно рядом со мной. Последнее, что мне нужно, так это незапланированный ребёнок. А любовь… Честно говоря, в последние месяцы у меня витала эта тема в голове. И с каждым днём мне всё меньше верится, что это чувство вообще существует в своём истинном виде. Даже если оно реально есть и проявится, то никогда нельзя быть уверенным, что его не навела та же Инанна. Снова.

Спустя целый час довольно занимательного процесса, ненадолго прерываемого и возобновляемого, мы лежали в обнимку.

— О чём задумался?..

— О глазах Королевы… — молча делаю длинный выдох: я настолько ушёл в себя, что ненадолго забыл дышать.

— Неужели они тебе так понравились, что затмили мои? — притворно возмутилась Абхилаша.

— Ты поняла о чём я, — приятная истома разлилась в теле. Шутить мне было слишком лень. — Она одним взглядом едва ли душу из меня не вытянула. И это было не специально: я явно почувствовал — она даже не напряглась! Очень сильная, — вздыхаю. — Сильная и опасная. Она меня напрягает.

— Могу тебя немного успокоить, — она забралась на меня полностью и легла подбородком на грудь.

— Как же? Ты что-то знаешь? — приподнимаю брови. Вместо ответа магесса вытянула губы в трубочку и потянулась вперёд. Прошла секунда, другая. Возмущённо открыв один глаз, она приподняла бровь. Хмыкнув, я схватил её за ягодицы и, подтянув к себе, поцеловал: поднимать голову было слишком лень. Пару секунд спустя довольная Абхилаша вернулась в прежнее положение и заговорила:

— Трёхглавый змей в тронном зале — это средоточие силы драгоглазых. Королева столь сильна лишь рядом с ним.

— Их сила что, заёмная?! — удивился я. Судя по аурам тех, кого я видел, это далеко не так. Их глаза, насколько я смог разглядеть, обладали крайне сложной структурой. Я, к сожалению, не великий чтец аур. Мне необходимо сосредотачиваться, чтобы чётко слышать мистический мир. А уж чтобы видеть… Короче, детально анализировать мутные пятна, которые я видел у них в глазах — дело гиблое. Это архимаги видят и читают ауры, словно открытую книгу. Я же — человек уровня куда более низкого, даже не магистр.

— Не совсем. Их глаза обладают разными свойствами. Но помимо прочего они могут черпать силу из своего источника. Это как дополнительная мана или божественная поддержка… — последнюю фразу она произнесла каким-то странным голосом, мгновенно меня насторожив.

— Абхилаша, а с какими божествами ты связана? — аккуратно поинтересовался я. — Кому ты молишься?

— Баал Шамин, — пожала она плечами. — Он не мой покровитель, но помогает всем путникам и странникам. Я постоянно путешествую, а потому мои молитвы направлены ему, — лжи я в её словах не почувствовал, слегка расслабившись. — Почему тебя это заинтересовало?

— Разве я не могу просто полюбопытствовать?

— Не уходи от темы! Ты не просто любопытствовал. Боги вмешивались в твою жизнь слишком явно? Или их жрецы? Я угадала? И что же такого у тебя произошло в прошлом? — прищурилась она.

— Одна ошибка. За которую кое-какая богиня позже попыталась меня наказать… Так, как считала нужным.

— И наказала?

— Гм… Пожалуй, да. У неё получилось сделать мне довольно больно. Не хотелось бы мне подпускать к себе близко никого, связанного с ней.

— Какая именно богиня? — Абхилаша слегка приподнялась на локтях.

— У тебя же греческие корни? — она кивает. — Тогда ты её знаешь под именем Афродиты. Что-то не так? — нахмурился я, увидев, как побледнела недавняя любовница.

— Нет, да… Это уже в прошлом.

— Что именно в прошлом? Отвечай.

Отодвинув женщину от себя, я всмотрелся её в лицо. Мне не нужны сюрпризы под боком. А Абхилаша, кажется, вот-вот готова такой сюрприз преподнести. Усталость и приятная нега в теле куда-то делись. Я полностью сосредоточился.

— Я… — она закусила губу. — Я была жрицей Афродиты, — она аж выдохнула: словно камень с плеч свалила. Ага, прямо мне на голову! То-то новость шибанула так!

— Была? — слегка прохладно уточняю.

— Я ушла из Храма. И лишилась её покровительства.

— Почему? — пока что Абхилаша мне не врала.

— Ты знаешь, чем занимаются храмовые жрицы?

— Проводят ритуалы, иногда промышляют врачеванием, в некоторых странах учат грамоте… За деньги, разумеется. Еще — продажной любовью.

— Последнее.

— Жрица Афродиты бросила Храм, потому что не хотела заниматься сексом? Не смеши меня и прекрати лгать!

— А я лгу?! — я прислушался к ощущениям. Странно.

— Нет… Но звучит крайне сомнительно…. — неуверенно ответил я.

— Меня считают довольно распутной при дворе Раджи, но знаешь ли ты, что при Храме Афродиты у меня за неделю иногда было мужчин больше, чем за всю жизнь после изгнания? — она скривила лицо. — Мы ведь должны были дарить любовь всем страждущим! Богатые крестьяне, купцы, воины, чиновники, даже рабы из тех, которые наиболее полезны вроде управляющих или писарей! Я чувствовала себя обычной вещью, которую имеют и которой пользуются на износ! Знаешь, деньги — не та плата, за которую можно такое терпеть. Тем более что даже и деньги забирает себе Храм.

В её словах лжи не было но обычно жрицами не становятся те, кого не устраивает подобное… ремесло.

— Как ты попала в Храм?.. — уточнил я на всякий случай.

— Как и многие, — пожала она плечами, из-за чего её полная грудь качнулась и заколыхалась. — Храмы берут иногда себе сирот и беспризорников на воспитание и обучение.

— Ясно, — я улёгся обратно, полностью расслабившись. Просто очередная жертва гнилого мировоззрения одной особы, облечённой излишней властью. Это нормально: мир несправедлив. Точнее, он справедлив, но его справедливость — справедливость сильных.

В задумчивости я снял с себя Абхилашу и пошёл сменить дислокацию. Было в этих апартаментах одно красивое местечко. Что-то вроде терассы или длинного балкона с колоннами, куда можно было выйти. Вид на подсвеченное голубым озеро и кажущийся отсюда странным, нереальным, эмпирическим город открывался просто шикарный. Мост располагался с другой стороны колонны-дворца, так что прекрасную и чистую хрустальную водную гладь ничего не обезображивало и не портило. Глубокий вдох наполнил мои лёгкие чистым и свежим (что очень странно) воздухом подземного царства. Интересно, откуда он тут такой? Это же какая должна быть вентиляция, чтобы продувать всё это грандиозное пространство?..

Потихоньку мысли мои съезжали с Абхилаши на драгоглазых. У этого народа было слишком много секретов, чтобы я не попытался раскрыть хотя бы парочку, пока нахожусь в их владениях. И первым делом стоит, пожалуй, исследовать узоры стен: я ещё помню, как проводник получал послание, прикоснувшись к ним. Благо, в комнатах они тоже есть.

Спустя минут сорок аккуратных попыток выведать какую-нибудь информацию, я мог сказать следующее. Во-первых, каждая линия узора — идеальный ментальный канал. В том смысле, что внутри она позволяла практически без затрат и усилий вести ментальный щуп на большие расстояния. Даже такой убогий ментат, как я, сумел впустить щуп в одну точку и вытащить его аж в десятке метров на другом конце помещения, при этом это оказалось крайне легко сделать, да и управление им в отдалённом конце помещения сложностей не вызывало. Во-вторых — драгоценные камни, вставленные в тех или иных точках в узор. Помимо их количества, которое уже само по себе вызывало оторопь и навевало подозрение на не совсем естественную природу их получения, имелся у меня и серьёзный интерес к их свойствам. Они светились в истинном зрении, а уж их отзвуки были и вовсе необычайно многогранны и сложны. Смысла их я так и не понял, а когда попробовал подключиться к ним ментальным щупом, то заработал лишь укол в голове и глазах, да ещё и небольшую мигрень. Больше я свой щуп старался куда не надо не совать: опасно.

Помимо прочего, я решил расспросить достаточно доступный (за поцелуи и массаж) источник информации. Абхилашу, то есть. Узнал много интересного, пусть большая часть информации и была в основном слухами и неподтверждёнными данными. Интересными были несколько фактов. Во-первых, драгоглазые очень не любят нагов. Эта нелюбовь у них взаимна. Гм… Во-вторых, драгоглазые либо не размножаются самостоятельно, либо размножаются очень плохо. Практически все они либо похищены в детстве, либо пришедшие к королеве самостоятельно уже взрослыми. Известно, что этот народ покупает детей, в том числе младенцев. По слухам королева заменяет им глаза, после чего они постепенно превращаются в жителей этого странного царства. Как по мне, вряд ли Королева занимается этим собственноручно, но разве это важно?.. Помимо детей, сюда приходят за необычными глазами воины и чародеи. По слухам опять же, впрочем, тут я им склонен верить, драгоценный взор, а именно так называется этот дар от местной владычицы, даёт множество фантастических возможностей. Это помимо оздоровления и продления жизни. Впрочем, далеко не все готовы сменить свою относительную свободу на безоговорочное подчинение Рубиновой Правительнице. И я таких могу понять: даже в Шумере, где на магов надета довольно жёсткая уздечка, мы всё равно можем делать практически всё, что захотим, даже нарушать закон… Другое дело, что за это последует наказание… но сама возможность! Мы не связаны жёсткими нормами и нас не контролируют магически. Здесь же Королева явно имеет некую иную власть над своими подданными, нежели обычная политическая воля или даже право силы.

Что ещё? Есть некие “бастарды”. Люди, которые забрали глаза у кого-то силой и носят их. Но с позволения Королевы. Это что-то вроде не инициированных драгоглазых, которые обладают лишь частью возможностей глаз и у которых проходит период адаптации… насколько я понял. В конечном итоге все они либо умирают, либо уходят в Царство Самоцветов. Их глаза почти не отличаются от человеческих внешне, так что понять, кто перед тобой, встретив такого, довольно трудно. Проявить их может только то самое средоточие силы в тронном зале. Или сама Королева: чем ближе к ним, тем сложнее бастардам скрывать свою суть, ведь чем больше специфической силы проходит через их глаза, тем быстрее и легче они пробуждаются. Вроде бы всё. На самом деле, информации очень немало, с учётом замкнутости и закрытости этого народа. А уж скольким количеством информации пополнилась виртуальная книга…

Оставшееся время мы провели обыденно и скучно: спали, ели… Кстати, местная кухня из грибов и мяса была довольно необычной. За пределы покоев ни я, ни Абхилаша не пошли: с террасы видно было больше, чем нам бы позволила увидеть стража. Как и обещал, часов через десять примерно, вежливо постучав в дверь (!), нас посетил Абтармахан, который был столь задумчив, что даже глаза прикрыл, чтобы лучше погрузиться в свои мысли.

— Собирайтесь: нам предстоит дорога и, вероятно, сражения.

========== Глава 17 ==========

Комментарий к Глава 17

Последняя глава за НГ. Уже после Нового Года, а не перед ним. Думаю, все уже посидели с семьями, послушали речь президента, бой Курантов. Теперь настала пора и почитать)))

Кстати, на Индию осталось немного. Около пяти-семи глав на службу Радже, потом ещё около четырёх на оставшиеся события, но там будет уже не Индия, а другой момент. А потом будет вообще серьёзный эпик

— Абтармахан, что нас ждёт? — спросил я, как только мы покинули Царство Самоцветов. Назад на поверхность нас вели двое нормальных драгоглазых, не глиняных уродцев. Почти четыре часа пути по подземным катакомбам окупились тем, что мы вышли уже на пологих склонах в предгорьях, а не вылезли через какую-то очередную яму-расщелину где-то в горах. По дороге я старался не разговаривать в присутствие провожатых, но теперь, когда мы отдалились, можно и поинтересоваться.

— Королева согласилась отдать жемчужину лесов, но взамен мы должны ей кое-что принести, — ответил он, поправляя витой короб-корзину на спине. Драгоглазые снабдили нас припасами, золотом, оружием. Длинный нож, топорик и кинжал на каждого человека. Настоящие произведения искусства, зачарованные во время ковки так, чтобы быть прочными, не тупиться и весить меньше. Даже несколько комплектов одежды подарили, пусть и сделанных на тамошний манер по непривычной мне моде. Благо, туники и штаны были не так плохи и вполне способны заменить поистрепавшуюся безрукавку и дырявые шаровары, в которых я ходил раньше. Собственно, у меня из целой одежды остались только дорогие наряды на случай встречи со знатными особами. Да и всё. Благо хоть, для похода в подземелья имелось подходящее тряпьё…

— И что же она хочет за плодородие полей для Бхопалара и вечную дружбу духов растений и лесов с Храмом? — хмыкнул я.

— Не так много, — спокойно ответил на мою колкость Адаалат-ка-Джаду, бросив на меня нечитаемый взгляд. — Всего-то голову Ссаршейса.

— Кто это? — заинтересованно спросила Абхилаша. — Я, кажется, уже слышала это имя.

— Глава клана северных нагов.

— Разве мы не обозлим всех нагов его убийством? — тут же удивилась Абхилаша. — Бхопалар и так запрещает нагам жить на своих землях. И почти не торгует с ними. Если мы убьём главу одного из кланов…

— То не сделаем ничего кардинально меняющего картину мира. Северные наги торгуют с эмушитами. В том числе — покупают подданных Раджи и продают нашим врагам своё оружие. И даже иногда учат шаманов черномазых. Давно пора было показать им их место. Насколько я знаю, восточные наги не любят северных. Как к этому отнесутся другие кланы — загадка для меня. Но сильно хуже, чем есть, не станет. Особенно после того, как Раджа пошёл на новый договор с драгоглазыми и отправил, фактически, своих чародеев по их просьбе убивать наг.

— А он отправил? — с интересом уточнил я. Всё-таки вдруг у Абатрмахана есть какая-то быстрая связь с Бхопаларом? Или он действует и принимает даже такие серьёзные решения в одиночку?

— Повелитель дал мне право самому говорить от его имени и обещать любую уместную с моей точки зрения плату за жемчужину. В разумных пределах. Это — разумные пределы.

— Не мне спорить, — пожимаю плечами. — Кстати, раз уж такое дело, то давайте доберёмся до ближайшего города и возьмём там отряд воинов? А лучше — соберём лучших бойцов с нескольких поселений и возьмём наёмников? Золото у нас есть…

— Это не земли Бхопалара, — огорошил меня Абтармахан.

— А… Э… — я, честно, такого не ожидал. — То есть мы сейчас на чужих землях идём убивать главу одного из кланов наг? Без ведома, я так понимаю, местного правителя?..

— Здесь есть адепты Храма. Они помогут, если что… Но да всё именно так, мальчишка.

— А я-то думал, ты перестал меня так называть.

— Удивлён, что ты умеешь думать. Не удивлён, что думаешь глупости, — съязвил он в ответ.

— Пфф… Мужчины. Вечно бы вам ссориться, — улыбнулась наша единственная спутница.

— Женщины, — в тон ей ответил брахман. — Только и могут, что реветь и трепать нервы.

— Безусловно это не всё… — я аж с шага сбился от того, насколько сексуально и чарующе прозвучал её голос. Брахман, кстати, вообще споткнулся от такого резкого изменения тембра. — Но тебе это “не всё” точно не светит, — мило улыбнулась она, когда Адаалат-ка-Джаду обернулся. Тот аж сплюнул и махнул рукой, чтобы мы шли дальше. Настроение его явно упало куда-то глубоко и далеко, изрядно, впрочем, подняв моё. Я даже задумался ненадолго про идею качелей: когда Абтармахан злой, я веселюсь. И наоборот. Впрочем, ерунда из головы была выкинута весьма быстро.

— Старик?

— Чего тебе?

— Это же Полайские земли, да? — решил я проверить свою догадку. А заодно и знание географии региона.

— Почти. Это земли какого-то из местных городов. Не помню название. Он считается свободным, но служит и платит дань Полаю.

— Странная “свобода”, — заметил я. — Больше на сатрапию похоже.

— Она и есть. Почти. Местные имеют некоторые вольности от Полая, — решил просветить меня Абтармахан. — В частности, так сделано, чтобы дистанцироваться от Ракануджара (город-государство драгоглазых). Полайцы водят дружбу с нагами… Не без участия Храма, правда. Надо же хоть через кого-то с этими водянниками дружить и торговать… А драгоглазые нагов ненавидят и воюют с ними. И бесчинства на прилегающих территориях творят. Чтобы заключить с Королевой договор похожий на тот, который заключил с ней ещё отец нашего Раджи, нужно изгнать нагов со своих земель. Благо, в то время мы и так активно воевали с южными кланами, так что это было не сложно. Царство самоцветов даже помогло в той войне, что пришлось весьма к месту.

— Какие страсти. Политикаааа… — протянул я заумно.

— Дерьмо, — сплюнул Абтармахан, довольно прозрачно и чётко выразив своё мнение. — Через две мили примерно должен показаться какой-то городок. Я всё время забываю его название…

— Аршийю, город Аршийю, — с улыбкой подсказала Абхилаша, к которой всё быстрее возвращалось прекрасное настроение.

— Он самый. Надо обогнуть его по дуге. Там в гарнизоне два сатьяна Храма. Я уже послал туда духа. Они нас “не заметят”

— Стоп! — я нахмурился, пиная попавшийся по дороге камушек. — Сатьяны служат в гарнизоне города другого государства? — сатьян — уровень шумерского мастера. Неплохого, пожалуй, мастера. А тут…

— Я рассказывал про храмовую систему. Тебе голову солнцем припекло, мальчишка? Я бы попросил за тебя богов, да они даже ради меня и пальцем не почешут, а уж солнце тушить точно не будут.

— Ты не смешно шутишь, когда о чём-то думаешь, — лениво заметил я. Благо, успел уже изучить Адаалат-ка-Джаду достаточно хорошо. Он явно чем-то обеспокоен. Впрочем, не мои проблемы. Если бы были какие-то прикладного плана проблемы, то он бы сказал. А стратегические задачи решать — его дело. На то он и главный в этом походе. — Драгоглазые ведь имеют договор с Храмом, а тут сатьяны служат государству, которое дружит с нагами…

— Договор у Королевы не с Храмом, а с Раджой Бхополара. А Храм тут не причём. Этот городок постоянно сталкивается с драгоглазыми и ловит их, убивает, продаёт в рабство. Раз в несколько лет — стабильно. И сатьяны в этом активно участвуют. Но драгоглазые мстят только им. Лично. Храм не поощряет это, но и не запрещает. Это личные дела адептов. Храм не защищает их от мести Царства Самоцветов. Только на своей территории, разве что… Официально.

— А неофициально? — обильная, хоть и довольно сухая растительность стала становиться вдоль нашего пути куда более зелёной. Вдалеке послышался тихое пока ещё журчание текущей воду.

— А неофициально Храм Тысячи поддерживает систему, которую создал Похалай. В том числе — тихое противостояние с драгоглазыми. Сатьяны не совсем из Храма… Они из диких, — я вспомнил, что так нелестно называли храмовики всех остальных местных чародеев и волшебников сопредельных земель. То есть всех местных магов, которые не относились к Храму. — Они представляют старые семьи Полайских мудрецов, которые присоединились к Храму. В качестве своей дани за то, что мы приняли их, эти семьи выдвигают своих представителей, которые выполняют не самую благодарную работу.

— Однако… А расскажи про Полайских мудрецов?

— Я похож на бродячего артиста? Быть может, ты возомнил меня сказителем, чужак, но я не собираюсь развлекать тебя историями.

— Ничего, думаю, мой голос куда приятнее твоего, — весело заметила Абхилаша. — А ты отдохни и не отвлекайся, мудрейший Ка Джаду, — Абтармахан только что-то цыкнул, но отвечать на не слишком яркую колкость не стал. — Тиглат, мудрые семьи Похалая — это рода, которые передают своё искусство из поколение в поколение и роднятся между собой уже веками. В былые времена они правили землями по эту сторону гор наравне с правителем Похалая, но последние века их сила угасает. Особенно — после появления Храма. Это связывают со многими факторами. Я считаю, что причин две. Им не хватает новой крови и они не делятся знаниями. Их секреты хранятся внутри семей, число чародеев в которых невелико. Десяток магов в одном клане. Иногда — полтора-два десятка. От древних стариков до учеников. Да, они хорошо творят чары, но их знания строго ограничены и не раскрываются никому, а десять-пятнадцать человек не могут преумножать наследие предков так же эффективно, как это делают сотни чародеев Храма.

— А вторая причина? — стало интересно мне. — Свежая кровь?

— Свежая кровь, да. Храм постоянно набирает новых учеников. Тем или иным образом, но к искусству приобщаются новые люди с новыми талантами и дарами. А мудрецы способны лишь из поколения в поколение культивировать свои глубокие, но ограниченные умения. К тому же, они долгое время заключают между собой браки. Их кровь разбавляется иногда наложницами и жёнами знатных родов своей земли и земель чужеземцев, но в общем и целом они… Как бы сказать…

— Вырождаются?

— Да.

— Ясно. А эти сатьяны?

— Их семьи вошли в Храм пару поколений назад. Ценой раскрытия своих секретов. Но взамен они получили знания Храма и его поддержку.

— Но и их представители, не из слабых, стали объектами мести драгоглазых.

— Не представители, а все члены. Все члены этих семей — враги Ракануджара. Но и это случилось не просто так. Эти кланы не первый век не любят поданных Рубиновой Королевы, а те не переносят их. Тела же и живые драгоглазые дорого стоят. Думаешь, эти сатьяны не получают свою долю и доступ к ним?.. — она фыркнула. Я, чуть задумавшись, кивнул в пустоту: логично.

Тем временем мы преодолели уже порядочное расстояние. Наш путь проходил вдалеке от дороги. Мы шли по полям с высокой травой и проходили небольшие рощицы, перебрались через овраг. Всё, чтобы обойти форт-город стороной. И не зря: вдалеке я видел отряд всадников, в составе которого, кстати, было несколько человекозмей. Наги. Так вот, как они выглядят. И они сотрудничают с местными? А драгоглазые сюда нередко лазают, судя по всему. Впрочем, пара-тройка жертв в несколько лет, судя по словам Абтармахана, это ни о чём. Такое себе вялое противостояние.

— А драгоглазые много могут предложить на продажу? — аккуратно поинтересовался я у Абхилаши.

— Уникальные ингредиенты и снадобья, артефакты. Они прекрасно зачаровывают предметы. А в зачаровании камней им и вовсе нет равных. Да и сами камни… Насколько я знаю, три из пяти драгоценных камней окрестных царств добыты ими.

— Немало… А чем им платят? Не золотом же?

— Редкими металлами, которые везут купцы из разных земель. Я слышала, что где-то далеко на северо-востоке есть царство Цин, умельцы в котором делают такие вещи. А из твоей родины, Шумера, привозят философский камень. Очень редко, но он ценим драгоглазыми в любом виде и количестве. А наиболее часто встречающаяся ценность, которой с ними расплачиваются…

— Какая?

— Тела наг. Или живые наги, — она замолчала.

— Эй, старик!

— Чего тебе?

— А мы много наг убьём? — задумчиво спросил я.

— Прилично. К главе клана просто так не подобраться. И я очень надеюсь, что жадность не заменит тебе здравомыслия и не заставит совершить какую-нибудь глупость.

— Не волнуйся. Не заставит, — хмыкнул я, мысленно потирая руки. Посмотрим, что интересного смогут предложить поданные Рубиновой Королевы. — Кстати, а как бы мне наведаться в Ракануджар позже, когда мы…

— Забудь, — резко оборвал меня Абатмрахан.

— С чего бы? — неприятно удивился я.

— С тобой там говорить не станут. А если и станут, то хорошего тебе договоры с ними не принесут.

— Почему? — недоумевал я. — Им же нужны тела наг?

— Да. Но общаются они с такими как ты редко. И вряд ли ты найдёшь к ним дорогу без меня. А коли найдёшь, то только потому что Королева, возможно, захочет оставить тебя в своём городе навсегда с зелёными глазами. Готов вставить себе изумруды в глазницы?.. Или, думаешь, сможешь оттуда сбежать?

— Предположим, я знаю один достаточно надёжный способ уйти оттуда. Но что не так со мной? Чем это я так плох, что они не захотят со мной говорить просто так?

— Ты ощущаешься… Плохо. Нарушал в прошлом слова или обязательства, судя по всему. И не нашёл внутреннего стержня. Это одна из основных причин, почему лично я бы тебя не хотел брать в ученики. Помимо остальных.

Я остановился на секунду, сбившись с шага. Затем ускорился и нагнал своих спутников, которые уже начинали спускаться в очередной овраг, цепляясь за корни и длинную траву. А ведь Абтармахан прав. Я, что бы там кто ни говорил, фактически, предал Трою. Да, меня вынудили, но ведь это не отменяет случившееся? Потом я предал предателей, с которыми успел сойтись и с которыми убивал многих магов жестоким образом в попытках написать Некроконмарас. Некоторые из этих магов были моими бывшими учениками, кстати… Ах да, ученики… У меня же ещё и личные ученики были. Которых я вообще бросил в Трое… Правда, они, кажется, смогли уйти порталом или ещё как… Но их судьба мне неизвестна. Что ещё? Я, как бы мне ни не хотелось это признавать, предал ожидания Инанны, начав писать Некроконмарас. Впрочем, она мне уже отомстила. Гм… До того я успел убить своего учителя, нарушить большинство важнейших законов Шумера. Потом я не сумел выполнить взятые на себя обязательства и защитить жителей Кусы от угрозы. Потом прогнулся под Шуруккаха… Ах да когда я начал писать Некроконмарас, то ещё и Посейдона подвёл… Правда он, в отличие от Инанны, не платил мне той же монетой, а помог и вытянул из дерьма, в которое я влез. Именно поэтому, кстати, я ему служу.

Короче, не лучший в меня список жизненных достижений за плечами. Неудивительно, что аура у меня так себе. Но мог ли я поступать иначе? Пожалуй, нет. Как ни прискорбно, это мир сильных. Я просто живу в нём. Дерево твёрдое и прямое ломается ветром. Дерево гибкое — гнётся, но растёт и крепнет. У меня пока нет столько сил, чтобы противоречить окружающему миру.

Дальнейший путь выдался куда менее интересным. Мы в основном либо молчали, либо говорили о всякой ерунде. На привалах Абтармахан рассказывал нам о нагах и о нашей цели. Ссаршейс был главой одного из кланов северных нагов. Не самого крупного клана, кстати. Но с недавних пор — одного из самых влиятельных и сильных. Эмушиты жили от нашего нынешнего местоположения на западе. Их земли как раз простирались примерно до начала высоких гор с западной стороны. А дальше, восточнее, были земли нагов и людей. Раньше северные кланы держались достаточно крепко, будучи объединёнными нагами, которые контролировали большую часть самой богатой и удачной во всех планах территории для расселения их вида, полуболотистой местности, изобилующей ручьями и мелкими речушками. Это долина между реками Джайя и Ган, достаточно большими и полноводными, не слишком уступающими тем же Тигру и Евфрату. Разве что в длине… За счёт большой численности из-за крайне благоприятных территорий, а также благодаря искусству своих чародеев, эта община нагов выступала объединяющей силой для всех змеелюдей севера. Но последние полсотни лет она слабела: сказалась сильная размолвка и короткая война с эмушитами, которые были куда как ближе, чем к тому же Индуаро-Бхопаларскому Царству, благодаря чему могли действовать много жёстче. Там и драгоглазые подсуетились, да и Похалай земель урвать был не особо против, полностью вытеснив наг с южных берегов Джайи. В ходе противостояний и обрушившихся невзгод наги долины раскололись надвое, а ещё — лишились самых сильных своих чародеев. Вот так и оказалось, что Ссаршейс, будучи главой всего лишь третьего или четвёртого по силе клана наг, оказался наиболее сильным из чародеев змеелюдей севера, обладающим к тому же властью над подданными, которых не затронула война с эмушитами, ведь именно он и его клан вели больше всего дел с людьми востока. Да и их расположение немного в стороне от Похалайских земель сыграло на руку: Раджа Похалая действовал и воевал сильно восточнее.

В результате всего этого возникла ситуация, когда северные наги объединились не вокруг самой многочисленной своей части, составляющей больше четверти всего числа змеелюдей севера, но просто вокруг сильного лидера и клана пусть и большого, но отнюдь не превосходящего остальные. Первый среди равных, можно сказать. Судя по всему, именно по этой причине драгоглазым так нужна голова Ссаршейса. Он слывёт одним из самых могущественных магов окрестных земель. Вероятно, архимаг по классификации Шумера. Вряд ли из сильнейших, но даже слабый архимаг — это сила несопоставимой с, к примеру, мной величины. И если её убрать, то оставшиеся без явного и могущественного лидера главы десятка крупнейших кланов точно не сумеют договориться о новом правителе. Как минимум — договориться быстро. Опасная ситуация, когда лишь личный авторитет и сила одной личности объединяет целый народ, приведёт к грандиозному расколу севера.

Остался закономерный вопрос…

— Эй, Абтармахан, — позвал храмовика, который как раз с интересом разглядывал два раскалённых угля. Один он держал левой рукой, другой — правой. В конце концов, решив что-то, брахман положил их сверху на облепленную глиной птичью тушку. От его прикосновения угли замерцали красным, а затем — жёлтым. Жар от них усилился.

— Чего тебе, неугомонный?

— А как мы убьём нага уровня могущественного брахмана, хорошо если не гуру Храма? Нас только трое, а у него ещё и куча чародеев, плюс — простые наги.

— Не твоё дело. Пока не твоё. Ссаршейс — моя забота. Есть у меня возможность его убить… — угли особенно ярко полыхнули, отразившись алыми огоньками в его глазах. — А что касается остального… К нам вскоре присоединятся двое чародеев из семьи Каршин. Это семейство давно заключило с Храмом договор: мы не трогаем их, они — нас. Это было лет пятьдесят назад. С тех пор нас стало гораздо больше в этих землях, а они начали с нами сотрудничать гораздо активнее. Ещё лет десять-двадцать, и Каршин войдут в состав Тысячи. Пока что же это единственные, кому можно здесь по-настоящему довериться.

— Тут же много храмовиков?.. — удивился я.

— Я неправильно выразился. Храмовиков много, да, но мало кто из них может незаметно помочь нам пройти через земли нагов, — улыбнулся брахман в бороду. Кстати, борода…

— Ты в пепле испачкался, — хмыкнул я.

— Шарркасан мо Имушит… — зашипел Адаалат-ка-Джаду, яростно начав тереть рукавом лицо.

Абхилаша отошла в сторону собрать какие-то плоды. Вроде бы — дикая яблоня или персики… Я не разглядел. Абтармахан же закончил тереть лицо. Пара мазков сажи у него осталась, но в целом черноту с бороды и кожи он счистил.

— Кстати, мальчишка… Тиглат.

— Когда ты обращаешься ко мне по имени, то тебе от меня что-то нужно, — хмыкнул я.

— Да, кое-что, — уклончиво ответил он.

— И что же от ничтожного дикаря-чужеземца может требоваться мудрецу древнего Храма Тысячи Сущностей?

— Твой Дождь досады.

— Разочарования, — поправил я. — Полить тебя красными каплями? Хочешь просветляющий душ моего авторства?

— Что-то вроде того, — дёрнув краешком губ, кивнул брахман. — Я хочу попробовать противостоять этому воздействию.

— Хорошо, — налаживающиеся отношения портить отказом в такой малости было глупо, так что я размял пальцы и зашептал про себя заклинания. С’мшит давал удивительные возможности. Одну из них открыл незадолго до смерти старик Халай. Если удерживать тело в позе внимания, а руки сложить в знаке “память”, то получалось заставить свою ауру самую малость развернуться. Совсем чуть-чуть, но этого хватало, чтобы “подвесить” на неё парочку заклинаний. Не “запомнить” в ней, а именно “подвесить”, то есть — непрочно закрепить. Стоило только потерять концентрацию или попортить позу, так сразу же чары и развеивались. Но зато таким образом можно было заготовить на короткое время несколько заклинаний. Для боя это совсем не годилось, но вот в ситуации, когда всё “место” внутри ауры занято готовыми чарами, а требуется выдать за раз несколько заклинаний, этот метод довольно удобен.

Освобождать ауру от полезных чар было нежелательно, а начитывать по полминуты новый Дождь постоянно не хотелось, так что я сделал сразу три. Абтармахан гибко выгнулся, обрастая огненной плотью. Дёрнув тяжёлым раскалённым хвостом, он выжег окружающую траву и листву, но не дал огню пойти дальше по сухой растительности и обратиться пожаром. Грациозно покачиваясь, огромная кобра ждала моих действий, вперив в меня сияющие ярко-алым два больших глаза.

Сконцентрировавшись, чтобы не потерять подвешенные на ауру чары, я выпустил в брахмана первый Дождь. Результат был ожидаем: змей дёрнулся, капли проходили его плоть, заставляя её бугриться и дестабилизироваться. Дождь закончился спустя только полминуты. В бою это заклинание нормально использовать сложно. По-хорошему, оно предназначено, чтобы выдавать равномерный поток капель длительное время. Но во время сражения этого делать не получается, так что во время использования я просто швыряю горсти капель, пока дестабилизированные от такого издевательства чары не распадаются, исчерпав всего лишь около шестидесяти-семидесяти процентов своего ресурса.

Замерев, я ждал хода брахмана. А тот не заставил себя ждать. Его огненная плоть как будто слегка потемнела, приобретя оттенок, отдалённо напоминающий артериальную кровь. Кобра медленно мне кивнула. Я запустил второй Дождь. К моему удивлению, на этот раз капли едва ли проникали глубоко внутрь огненной плоти. Скорее, они разбивались об неё, посылая в местах попадания небольшие волны, быстро сходящие на нет.

Прервав поток капель, я выхватил из воздуха две больших горсти, швырнув их в кобру. Такое обращение той не понравилось: брахман зашипел и задёргался, быстро переползая на одном месте и совершая характерные для раненой змеи движения. Впрочем, быстро справился с собой. В месте попадания красная корка оголила ярко-жёлтую светящуюся плоть, кусок которой буквально сполз с кобры, упав на землю множеством капель и начав её, землю, легко прожигать. Словно кипящую воду на кусок масла пролили…

Справился с собой брахман быстро. “Рана” начала затягиваться, а упавший кусок нестабильной плоти он развеял, хотя запах сожжённой земли и глубокая яма остались. Восстановившись, он долго о чём-то думал, краснел, желтел, белел, раскаляясь так, что мне и с десяти метров становилось невероятно горячо. Только несильный ледяной щит и спасал. Наконец, он вновь покрылся красной коркой и кивнул мне. Я только того и ждал, бросив в него аж четыре горсти разочарования, пока заклинание не утратило стабильность.

Змей на этот раз не принимал удары на себя бездумно. Он увернулся от первой, а три последующие поймал на резко ставшие чёрно-бордовыми участки. Часть красной корки и капли жёлтой плоти с них сползли, но и только. А ведь это подготовленный концентрированный удар! Видя моё удивление, змей зашипел, ужался и перетёк в бородатого мага.

— Удивлён, мальчишка? — довольно хмыкнул он

— Ещё бы! Как ты это сделал? — видя, что он хочет ответить колкостью, замечаю: — Эй! Я тебе помог в тренировке. Давай, колись!

— Гм… Ладно. Моя форма Огненного Змея состоит из материи, основанной на смеси жизненной энергии, маны и энергии моего духа-спутника. Твои капли в большей степени влияют на ману, в меньшей степени — на энергию духов. Совсем мало — на жизненную силу. Почти не влияют, если быть точным. Когда я формирую форму Змея, я просто пропускаю смесь моих сил через свой аркан, объединяясь со своим духом. Но количество тех или иных сил в форме может варьироваться. Я просто формировал верхние слои с использованием большего количества жизненной силы и духовной энергии, чем маны. А позже — концентрировал жизненную силу в местах, куда ты попадал.

— Однако… Но ведь всё равно с тебя плоть слезала!

— Ну так и создать форму только из жизненной силы и силы духа я не могу! Мана всё равно нужна. Я лишь могу уменьшить её количество. Немного. Или много, но кратковременно.

— Ясно… А разве у духов не мана!? — дошло до меня. Брахман странно на меня посмотрел.

— А шумеры считают, что духи используют ману?.. — он был удивлён не меньше моего.

— Разумеется! Призраки магов колдуют с помощью маны, пойманные духи могут давать ману… У меня вот здесь, — я показал кольцо Грома. — Дух, который даёт мне ману молнии!

— Гм… Духи пользуются маной, но особой, — попытался сформулировать Абтармахан. — А чем древнее или сильнее дух, тем особенней у него энергия. Подобно тому, как отличаются мана огня от маны смерти, мана духов отличается от людской.

— А…

— Ты не понял, — он огладил свою бороду. — Мана ЛЮБОГО духа несёт его отпечаток, слепок и волю. Просто благодаря мане моего спутника, я создаю форму огненного змея, а не огненной жабы или кабана. Я не контролирую этот процесс. Ты никогда не получишь ману из обычной молнии такую же, какую тебе даёт твой заточённый дух. Более того, мана духов глубже и… другая. Если пустить её в свои духовные линии и долго медитировать над ней, то можно найти невероятные отличия от обычной. И чем древнее дух, тем больше отличий. Мы в Храме не знаем, с чем это связано: у живых существ из плоти и крови совсем не так. Но в любом случае, энергию духов от маны мы отделяем. Они похожи много больше, чем мана и жизненная сила, но мы всё равно выделяем их в разные типы человеческих начал.

— Ты имеешь в виду семь аурных оболочек?..

— Да, — он кивнул. — Сила духов явно уже не совсем энергия духовного тела. Но и к другим её отнести нельзя. Родственная, но… Но, во-первых, это уже знания Храма, а во-вторых, мы и сами не знаем, что там и как, — резко отрубил он. — А теперь будь так добр, достань еду из костра.

— Угу, — я задумался над новой информацией.

Дни тянулись медленно. Обойдя несколько ближайших деревень, наша троица добралась до нового городка. Мы в то время уже шли по дороге, стараясь уходить с неё только когда по пути встречались поселения. Городок на четыре тысячи человек, суть — огромная деревня. Только скомпонованная потеснее и окружённая большим забором с редкими башенками. Так себе местечко. Мы зашли через северные ворота, обойдя город по дуге. Там же закупили припасы и какую-то клячу, за которую я, видя, что Абтармахан делает это откровенно плохо, торговался упорно и долго, сумев скинуть у торговца цену процентов на пятнадцать.

— И зачем было тратить столько времени? — возвёл очи к небу брахман.

— Чтобы не выглядеть подозрительными, — повторил его жест я. — Мы же тут инкогнито. Или не торгующиеся путешественники для тебя выглядят нормально? — приподнимаю бровь.

— Хм… — он с интересом посмотрел на меня.

Лошадка, кстати, попалась своенравная. Норовила укусить или лягнуть. И лишь стала злее, когда брахман не выдержал и двинул ей по морде локтем. После такого она вообще идти отказалась и клацала зубами перед носом Абтармахана. Он явно оказался раздражён таким поведением. Схватив лошадь за морду железной хваткой и не давая животному вырваться (чёртов йог!), Адаалат-ка-Джаду зажёг свои волосы и лицо, а глаза превратил в алые угольки. Приблизившись к морде и заглянув перепуганной и растерявшей весь свой норов животине прямо в душу, он угрожающе зарычал. Да так, что даже мне страшновато стало. Не удивительно, что лошадка выбрала в качестве туалета именно то место на дороге, где мы и находились. Дрожащее животное пыталось вырваться из цепкой хватки, как только брахман её немного ослабил, но чародей сумел удержать клячу и одной рукой, другой же ещё раз врезал ей по морде. Абхилаша же, видя такое жестокое обращение, отогнала бурчащего брахмана и стала гладить кобылку. Я только плечами пожал: у меня навык обращения и дрессировки строптивых животных развит похуже. С тех пор лошадка больше не ерепенилась, а от Абтармахана старалась держаться как можно дальше. Когда же он шёл чуть позади, животное и вовсе ускоряло ход, нервно фыркая, дрожа и оглядываясь. Её даже одёргивать приходилось, чтобы на рысь не переходила.

Наш путь занял ещё четыре дня, но он того стоил. Вскоре из-за холма, закрывающего немалую часть панорамы впереди начал появляться вид на недалёкий уже город. Похалай. Меньше Бхопалара, тысяч на десять жителей, но видно, что довольно небедный. Высокие, метров шесть, толстые стены, сложенные из хорошо подогнанных обтёсанных камней. Башни, стража на воротах в составе четырёх бойцов только снаружи. Обычно ещё двое стоят по другую сторону стен. То есть — минимум шестеро. С хорошим оружием, доспехом, пусть и не полным, но качественным и изобилующим кольцами из медной проволоки… Короче, город явно мог себе позволить множество недешёвых вещей. Это я молчу про четыре башни, которые возвышаются над уровнем стен, стоя внутри городской черты, и видны издали. Интересно, кому они принадлежат? Этот вопрос я задал вслух.

— Одна — центральная башня дворца. Остальные три — чародеи. Одна — верховного мага Похалая. Он, кстати, независим от Храма, ха-ха… — брахман фыркнул. — Учился, правда, в Бхопаларе, хотя и происходит из местных семей. Одна полностью Храмовая, а одна принадлежит городским магам. Точнее, она отвечает за всех городских магов. Там сидят чиновники, которым все маги платят налог и которые заведуют законами и судами с участием магов.

— Короче, все башни кроме дворцовой — это магическая Гильдия? — уточнил я. И правда — три пика стояли близко друг к другу, буквально в нескольких десятках метров. И были довольно похожи. А один немного отличался внешне и был расположен в стороне.

— В общем и целом — да, похоже. Они вместе выполняют большую часть функций Храма в Бхопаларе. И нам, кстати, нужна одна из башен.

— Дай угадаю — та, что принадлежит вам?

— Не угадал, мальчишка, — хмыкнул Адаалат-ка-Джаду. — Мы идём к Верховному Чародею Похалая! — огорошил меня он, ускорив шаг.

Стража на воротах вела себя образцово. Спросила цель приезда в город, род деятельности, взяла входную пошлину. Вежливые стражники… Я увидел что-то невозможное. Нет, в императорском дворце, в Гильдии Магов и в других подобных местах — пожалуйста, но дежурные на городских воротах? Дежурные, вежливые с двумя пропылёнными мужчинами и красивой, но также не особо богатой девушкой в сопровождении гружённой сумками клячи? Что за глупость? Ни сальной шутки, ни оскорблений, ни одного лишнего слова, кроме как по делу… Это точно стража?..

Тем временем брахман, стоило нам только въехать в город и повернуть в какой-то пованивающий проулок, чуть выйдя из не особо тесной толпы идущих на вход и на выход людей, тут же закатил глаза. Впрочем, вид припадочного храмовик принял всего на пару секунд. В его глазах появились красноватые искорки, а затем он зашептал севшей на его руку синенькой птичке, соткавшейся, казалось, прямо из воздуха. Я, конечно, ощутил её, но довольно поздно. Она была крайне незаметной.

— Мудрый, мы в городе, как я и предупреждал. Через несколько минут, я думаю, уже подойдём к твоей обители. Распорядись на наш счёт… — птичка тихо курлыкнула, оттолкнулась от пальцев брахмана и полетела куда-то, с каждым взмахом крыльев теряя лоскуты своего тела и растворяясь в воздухе. Чувствовать я её перестал почти мгновенно. — Идём, — махнул рукой Абтармахан, отправившись обратно на основную улицу. Узкую, правда. Впрочем, пара телег тут могла бы разъехаться, а это в здешних землях — довольно просторно. Да и в Шумере тоже… только Вавилон, да ещё несколько городов, отстроенных после уничтожения куклусами, могли похвастаться такими широкими улицами. Да и то — далеко не везде.

С “несколькими минутами” брахман не угадал. Мы проплутали все тридцать, потому что кое-кто, не будем тыкать пальцем, не хотел спрашивать дорогу, уповая на своё знание города. Только вот этот кто-то был в Похалае последний раз лет десять назад, а потому слегка подзабыл местные улочки. Тем не менее, мы таки добрались до высокой, не меньше полусотни метров, круглой башни с широким основанием и качественной кладкой. Массивные каменные глыбы были довольно просты, но на входе стояли две статуи обезьян с посохами… И чуялось мне, что мои ментальные щупы не просто так выдают наличие какой-то активности у каменных истуканов. Это определённо не драгоглазые: фон другой. Но вот то, что хвостатые каменюки вполне могут размять свои холодные пальцы, перехватить огромные посохи и заехать поувесистее — это ощущалось. К тому же, не просто так, определённо не просто так у их посохов медные набалдашники. Нематериальные сущности не могут проходить через медь. Или как минимум это для них очень непросто. Чуется мне, что отлупить духа эти громилы могут не хуже, чем человека. Да и два с половиной метра роста внушают.

Молодой мужчина лет двадцати с лишним, в кафтане и своеобразном головном уборе, представляющем из себя длинный отрез светлой ткани, обёрнутый несколько раз вокруг головы, ждал явно нас. Как и двое воинов. Лошадь у нас забрали в тот же миг. А приглашающий жест в сторону башни вообще сложно было воспринимать неоднозначно. Абтармахан просто толкнул тяжёлые деревянные двери с вырезанными на них защитными узорами. Те с лёгкостью поддались, открывшись внутрь. Просторный первый этаж предстал пред нами во всей красе. Впрочем, красоваться ему было нечем: каменный пол, лестница наверх, стол и стул, вверенные плюгавенькому человеку с цепкими глазками и клеймом раба на лбу. Из красивого — шикарный ковёр, повешенный на стену и изображающий, кстати, весьма достоверно, готового к прыжку тигра. Залюбовавшись произведением искусства, я мазнул по нему ментальными щупами и тут же покрылся холодным потом: надо запомнить, что здесь, кажется, все украшения интерьера — скрытые духи, готовые убить меня в любой момент.

Что ещё интересного? Из-под пола доносились слабые отзвуки вроде перезвона колокольчиков. Чистый и мелодичный приглушённый звон. Моего опыта, пожалуй, хватит, чтобы сделать вывод о некоем ритуале, который был проведён при закладке фундамента. Сюда сложно проникнуть злым сущностям без приглашения, да?.. А ещё — защита от телепортации. Точнее, не совсем она. Скорее, здесь просто излишне стабильное пространство. Свернуть его можно, но на это уйдёт колоссальное количество моих сил. Лучше оставить такой вариант на крайний случай.