Античная наркомафия-7

4. Мирные годы

– Как мы и договорились с Ликутом, его лузитаны сперва изобразили попытку прощупать наш лимес с севера, а затем – с востока, со стороны присоединившихся к ним веттонов, – Фабриций показал места лузитанских демонстраций на карте, – Затем его люди вернулись к нему, а те вожди, что твёрдо решили устроить набег, из-за нехватки людей для него, начали дополнительную вербовку добровольцев среди веттонов. Наша конница изобразила несколько рейдов за пределы лимеса, и разбойники отошли вглубь веттонских земель. О том, что ополчение приграничных общин усилило охрану лимеса, их лазутчики уже знают, и в их планы не входит терять людей при штурме и прорыве. Бетика богаче, и она не защищена укреплениями, так что их выбор очевиден.

– Нам бы желательно, досточтимый, чтобы они обошли наш лимес подальше и выходили прямо к Кордубе, а не рядом с нами, – заметил я.

– Так и будет, – кивнул босс, – Я уже распорядился о мобилизации трёх когорт Первого Турдетанского из людей ближайших к Бетике общин и пяти сотен наших кониев. Слухи о начавшейся мобилизации наверняка просочатся в течение двух недель…

– Мне организовать утечку информации? – спросил Васькин.

– Не мешало бы, но поаккуратнее – это должно выглядеть как НАСТОЯЩАЯ утечка, а не наш преднамеренный сброс…

– Обижаешь! – ухмыльнулся наш главный мент, – Всё сделаем в лучшем виде. Я даже организую розыск распространяющих эти слухи провокаторов, а ты – сделаешь мне выволочку за плохую работу на Большом Совете, когда я после долгого розыска так и не поймаю с поличным ни одного смутьяна, – мы рассмеялись всем правительством.

– Но мобилизацию войск мы проводим настоящую? – уточнил Сапроний, наш военный министр, – На всё лето людей призываем?

– Это зависит уже не от нас, а от обстановки, – пояснил Фабриций, – Как будут действовать разбойничьи банды, и что предпримет против них Вульсон – это не в нашей с вами власти, так что рассчитывать будем на худший вариант.

– Если на всё лето – это ведь скажется на полевых работах, – заметил Миликон, – Может, как-нибудь менять людей, чтобы все успели обработать и свои поля?

– Поэтому и только три когорты, великий, а не весь легион разом. На Большом Совете я собираюсь просить вождей ускорить полевые работы в их общинах, и было бы неплохо, если бы и ты поддержал меня.

– Чтобы поскорее высвободились люди для смены солдат, призванных в эти три когорты? Разумно, и это я, конечно, поддержу и даже буду просить вождей сам. Лёгкие войска будем сменять так же?

– Да, на смену кониям мы призовём наших лузитан, а на смену им – кельтиков.

Первые пробные подходы лузитан – других, не наших – мы оттянули на свой лимес по двум соображениям. Во-первых, "отразив" не один, а целых два "набега", о чём римляне, конечно, будут уведомлены незамедлительно, мы подтвердим свою репутацию ценного союзника на угрожаемом направлении – типа, прикиньте, а вот не было бы тут нас, так и до вас бы эти разбойники добрались запросто. А во-вторых – выигрывая время для Бетики. Там пропретор Публий Семпроний Лонг, и так болевший больше года, зимой наконец отмучился, то бишь скончался. Проблем с ним при его жизни у нас не было, тут уж отдадим ему должное, потому как эта ветвь Семпрониев дружна со Сципионами, так что взаимопонимание с ним установилось без особого труда. Даже болезность наместника оказалась для нас весьма кстати, поскольку какие уж тут походы ради воинской славы и триумфа в его-то состоянии? В общем, доброжелательный, спокойный и бесхлопотный он был для нас наместник. Лузитаны с веттонами ещё не оправились от прежних разгромов и сами инициативы не проявляли, и он тоже со своей стороны на хулиганские выходки их не провоцировал. Не помер бы, так не рыпнулись бы они, наверное, вообще в этот сезон. Но он помер, и у дикарей сразу же нашлись предприимчивые горячие головы, решившие, что и с малыми силами можно попытать счастья, пользуясь римским раздраем. Я ведь уже упоминал, как это бывает, на примере скоропостижно скончавшегося от полученной под мятежной Гастой раны Гая Атиния? Квестор, а точнее – уже проквестор, тоже избран в Риме, а значит, и официально уполномочен Республикой, но он – ни разу не военачальник и не на военное командование уполномочен, а на свои квесторские дела – казначейские и судейские. А военачальник – легат претора – назначен им самим и без него все его права – птичьи. Легион – в данном случае Пятый Дальнеиспанский – совсем уж бесхозным, ясный хрен, не остаётся, потому как им шесть военных трибунов командуют – три старших и три младших – попарно и сменяя коллег через два дня на третий. Но у них, чистых вояк, нет административных полномочий вне легионного лагеря, а кому они должны подчиняться, если вдруг помирает или исчезает с концами наделённый империумом наместник – хрен его знает. Хромает в такой ситуёвине римский принцип единоначалия, от этого – разброд и нежелание брать на себя лишнюю ответственность, и поскольку не первый это уже для Дальней Испании случай, а второй – знают уже об этом разброде хулиганы, и это придаёт им куража даже при весьма небольших силах.

Весть о смерти Публия Сеипрония Лонга уже, конечно, достигла Рима, и новый претор – Публий Манлий Вульсон – спешит в доставшуюся ему по жребию провинцию. А пока он в пути, пока не прибыл и не принял дела и командование – в Бетике сохраняются раздрай и достаточно высокая вероятность лузитанско-веттонского набега. Вот мы тут и отвлекли чуток дикарей, чтобы те промешкали, и Вульсон успел прибыть в провинцию. И само по себе зачтётся, и вероятность набега резко снизится. У Тита Ливия молчок на этот счёт, но это что значит? Только, что крупной заварухи, потребовавшей римского военного вмешательства, в реале в этот год не случилось, а по мелочи напакостить – могут вполне. Вопрос только, где и кому. Если на Бетику таки нападут, когда она в раздрае, так римляне нашей помощи попросят, и отказать никак не можно, потому как друзья и союзники. А нам не хочется, у нас и своих проблем хватает, и лучше будет, если Вульсон возглавить провинцию успеет. В этом случае напасть на саму Бетику эти разбойники, скорее всего, перебздят и ограничатся набегом на союзно-подвластных римлянам оретан. А с ними у нас ПРЯМОГО договора о союзе нет, и мы решать их проблемы не обязаны, если римляне не попросят. Строго говоря, и в этом случае не обязаны, но друзьям и союзникам в "таком пустяке" не откажем, а вот если попросят сами оретаны – ну, мы будем посмотреть на их поведение, скажем так. Если догадаются просить нас о ПОСТОЯННОЙ защите, это будет с их стороны мудро и похвально, а значит – достойно поощрения. Тогда поможем хорошо, но – только в разовом порядке, потому как под постоянную "крышу" взять их не можем без согласия римлян. Хотите к нам переселиться – подавайте заявки через ваших вождей, а мы рассмотрим и решим, кого взять, а без кого и обойдёмся. А если хотите ВСЕ – ну, если только прямо с вашей землёй. Просите римлян, чтоб дозволили, а на нас – с ними уже выходите, будем тогда трёхсторонние переговоры вести. Надежды на то, что таможня даст добро – ноль целых, хрен десятых, если реалистично прикидывать, но мало ли, что им там в сенате в башку взбредёт? А вдруг? Тит Ливий умалчивает, где именно пройдут упомянутые им несколько сражений Вульсона с лузитанами на будущий год, но Юлька считает, что в реале это было на нашем направлении, чего мы, конечно, не допустим, так что у Рима будет очередной случай убедиться в надёжности тех дальнеиспанских границ, что прикрываются нами и в ненадёжности тех, где наше прикрытие отсутствует. Пущай, как говорится, почувствуют разницу. А так вообще-то не надо нам лишних войн – жизнь удобнее и ловчее налаживать в спокойные мирные годы.

– Кстати, насчёт переселенцев! – напомнил Миликон, – Ты не слишком многих вешаешь, Хул?

– Вообще-то я никого не вешаю, великий, – отмазался Хренио, – Это всё суды их приговаривают по действующим в нашем государстве законам. Вот за сопротивление или попытку к бегству при аресте – убивают, конечно, и немало. Ну так а что тогда мои люди должны делать, если им не сдаются по доброй воле?

– Но уже около полусотни убитых! – заметил царь, – И повешено, как я слыхал, уже около тридцати человек.

– Это – те, кого не поймала и не пристрелила, а проворонила наша пограничная стража, когда они перелазили через лимес, – добавил Сапроний.

– И сколько жертв на границе?

– Ну, так уж прямо сразу и жертв! – насупился вояка, – Большую часть просто выпроваживаем обратно. Иногда, правда, с пинками и затрещинами, если по-хорошему не понимают Ну, если не даются в руки или нашкодить успели – тогда, конечно, разговор с такими уже другой – или стрела меж лопаток, или наш военно-полевой суд и приговор по закону. Только вот палачей из моих солдат делать не надо. Палачи специальные виселицы строят и на них осуждённых вешают, а мои – просто на ближайшем подходящем суку.

– И сколько таких? – не отставал венценосец.

– Ну, если выпровоженных взашей обратно не считать, то десятка четыре где-то висят на сучьях, да ещё где-то десятков семь пристрелены, великий.

– Это сколько же всего? – озадачился Миликон, – Полсотни, тридцать, сорок и ещё семьдесят, – он начал было по привычке загибать пальцы, но тут же понял и сам, что хрен хватит, – У кого есть папирус и карандаш?

– Сто девяносто, великий, если считать эти цифры точными, – пока он пробовал на пальцах, я уже подсчитал в уме.

– Две сотни?! – поражённый монарх откинулся на спинку кресла, хватая ртом воздух, – Да что же вы это такое творите?! Или боги лишили вас разума?! Не вы ли сами лаялись со мной пару лет назад из-за каждой сотни переселенцев? А тут – целых две сотни спокойненько себе убиваете, и как так и надо!

– Мы же объясняли тебе, великий, – напомнил Фабриций.

– Верно, объясняли, и я согласился с вами. Ну десяток, ну два, ну пускай даже и три десятка, но проклятие, не две же сотни! А сколько вы выдворили обратно?

– Ну, сотен восемь точно спровадили, – прикинул Сапроний.

– Всемогущий Нетон! – царь опешил, – Вы что, с ума все посходили?! Это же в сумме ТЫСЯЧА человек получается! А потом вы будете опять говорить мне, что вам не хватает переселенцев для ваших заморских островов?

– Зря ты кипятишься, великий, – заметил наш непосредственный босс, – В этом году желающих переселиться к нам гораздо больше, чем в прежние годы. В Бетике тоже неурожай, да ещё и не подготовились к нему, так что там уже голодают…

– А вы тем временем гоните взашей или вешаете тысячу человек!

– А зачем нам бестолочь, великий, если мы можем теперь позволить себе брать лучших, а не кого попало? В кои-то веки наконец-то! Наплыв такой, что нам всё равно не прокормить всех, так что кто-то из них – лишний. И хотя основную массу непотребного сброда наши вербовщики отсеяли ещё в их общинах, не дав им зелёных жетонов, Дахау переполнен рвущимися к нам без вербовки, и его не хватает – по нашу сторону границы нам пришлось разбить ещё три таких же лагеря… гм… процеживательных?

– Фильтрационных, – поправил Васкес, – Некоторые – вроде, нормальные с виду – приходят без жетона и жалуются, что его у них украли или отобрали. Ну и куда нам их девать до того момента, когда их опознает или не опознает их вербовщик или получившие жетоны односельчане из названной ими общины? Мало ли, кто кем назовётся? Туда же мы направляем и семьи убитых или повешенных за попытку незаконного перехода через лимес – до выяснения, годны ли они хоть на что-то полезное…

– После чего гоните обратно в голодный край, лишив перед этим кормильцев? А они между прочим – не лузитаны и не веттоны, а наши соплеменники!

– Лучше бы их не было вообще, ТАКИХ соплеменников, – буркнул Сапроний.

– Или лучше бы они были в самом деле набежавшими дикарями, – добавил я, – Обратили бы их в рабов, потолковее – у нас применение нашли бы, а совсем никчемных римлянам продали бы. А с ЭТИМИ "тоже типа соплеменниками" разве так обойдёшься? Народ не поймёт…

– И что, на голодную смерть их теперь обречь?

– А кто и в честь чего должен их кормить? Ладно бы ещё наши были, а то – из Бетики. Вот в Бетике и пускай решают, что с ними такими делать, – проворчал Фабриций, – Не наши люди – не наши и проблемы.

– Тем более, что и гоним мы не всех, – добавил Хренио, – Для тех же борделей, например, нужны смазливые шлюхи, и подходящих для этого – молодых, смазливых и без детей – почему бы и не взять?

– А с детьми, значит, пусть пропадают?

– С ТАКИМИ, как те пристреленные или повешенные – пусть лучше пропадут, тем более, что не у нас, – заметил я, – Яблоко же от яблони далеко не падает, и что из них таких выросло бы? Да ещё и мстители за убитых при задержании и казнённых беспутных папаш нам тоже абсолютно незачем. Так что с детьми пусть лучше в Бетике своим телом торгуют, если спрос на него найдут. Не найдут – их проблемы, а нам их столько не нужно, чтобы не хватило посмазливее и бездетных.

– Наплыв нормальных людей – такой, что на всех их всё равно земли не хватит, – добавил босс, – Ну, если очень уж постараться, то уже пришедших ещё как-то наделим, заодно и север страны турдетанами заселим, но если и на следующий год повторится то же самое – девать их будет уже некуда.

– Ну, ты уж преувеличиваешь, Фабриций, – хмыкнул Миликон.

– Не так уж и сильно, великий. Ещё столько же переселенцев, сколько мы уже в этом году приняли – и впору будет задумываться над новой войной для завоевания новых земель для ТОЛКОВЫХ поселенцев, а не для всякого там негодного сброда. А нам разве войны сейчас нужны? Радоваться надо мирным годам и обустраивать нормальную жизнь.

– Ну, можно и повоевать немного, если понадобится, – прикинул Сапроний, – С этим пополнением хоть сейчас можно развернуть три когорты Четвёртого Турдетанского. Не прямо сейчас, конечно, а как получат землю и обживутся…

– Не будет тебе Четвёртого Турдетанского, – обломал его надежды Фабриций, – Римляне тогда точно занервничают, а нам разве это нужно? Есть три полных легиона, и хватит нам их пока. Ветеранов лучше будем призывать в них пореже – не через два года на третий, как сейчас, а через три на чётвёртый, допустим – пусть хозяйства свои крепят и наживают хороший достаток…

– Но всё-таки, хорошо ли это – загонять молодых красавиц в бордели, где от них не будет потомства? – спросил царь, – Не уродины же какие-нибудь, в самом-то деле.

– Не беспокойся, великий, прямо сейчас их всех скопом никто в бордели ещё не гонит, – заверил его Хренио, – В фильтрационных лагерях есть кому присмотреться к ним и рассортировать, и те, из кого может ещё выйти толк, в бордели уж точно не попадут, – мы с ментом многозначительно переглянулись, потому как сомневаться в компетентности по данному вопросу Клеопатры Не Той оснований не было.

– На Острова ваши отвезёте? – поинтересовался венценосец сварливым тоном, – Я так и знал, что даже неурожаем и голодом вы воспользуетесь для пополнения колоний! Что ж, радуйтесь – судьба благоприятствует вам!

– Ну, скажи ещё, великий, что это мы подстроили неурожай и голод специально для пополнения наших колоний, – пошутил наш босс.

– Гнев богов или судьба – при чём тут вы? – махнул рукой царь, отсмеявшись вместе с нами, – Но пользу для себя вы умеете извлекать даже из бед.

– А иначе было бы обидно вдвойне, – схохмил я, – И потом, великий, всё равно же такую прорву здесь не прокормить. Мы, конечно, ждали наплыва, но не ТАКОГО же! Что тут жадничать? Если часть за море не увезти, так и здесь тогда люди голодать начнут – лучше это будет, что ли?

– И вы, конечно, с удовольствием увезёте большую часть за море, где они так и останутся навсегда? Куда вам столько народу?

– Ну вот смотри сам, великий. Горгады – раз, – я загнул для наглядности один палец, – У нас там только на одном острове колония величиной с хорошее село, да ещё на одном – маленький посёлок угольщиков, а остальные острова архипелага – пустые. Все они нам пока и не нужны, да и воды на большое население там не хватит, но пара сотен семей туда ещё напрашивается. НАШИ Острова – два, – я загнул второй палец, – Там у нас даже главный остров с Нетонисом весь ещё далеко не заселён, да и на другом, где у нас добывается известняк, тоже народу мало, а все остальные острова – пустые, хотя климат там превосходный. Туда хоть тысячу семей хоть сейчас отправь – легко найдётся, где их всех разместить. Тарквинея по ту сторону Моря Мрака – три, – я загнул третий палец, – Там остров большой, не эти вулканические скалы, и хотя свободной земли не так много, можно хоть полторы тысячи семей отправлять…

– Не много вам будет? – ехидно поинтересовался Миликон, – Это сколько уже всего получается в эти три места?

– Две тысячи семьсот семей, великий, – подсчитал я, – Около десяти или даже двенадцати тысяч человек…

– Да вы в своём уме?! – опешил монарх, – А здесь вы кого оставите? У нас хотя бы прибыло в этом году столько?

– Даже немного больше, – успокоил его Фабриций, – Тысяч пятнадцать где-то. Ну и не перевезти нам через всё Море Мрака полторы тысячи семей за раз – не на чем. Вторая флотилия у нас укомплектуется опытными экипажами только на будущий год, а пока – только одна, и это – триста семей от силы.

– Да, больше за раз и не осилить, – согласился я, – Есть очень хороший ближний остров, на котором можно разместить для начала сотни полторы или две семей, и который нам очень пригодился бы со временем, – я загнул четвёртый палец, имея в виду Мадейру.

Вопрос об её колонизации мы меж собой обсуждали уже давненько. А то ведь в самом деле смешно же получается – Азоры колонизуем, которые в середине Атлантики, Кубу, которая вообще по ту её сторону, Горгады, то бишь Острова Зелёного Мыса – и те, хоть и каботажное плавание, тоже уж всяко не ближний свет, Канары ближе и влажнее, но там гуанчи, завоёвывать которых у нас пока банально нет силёнок, а тут у нас прямо под боком, можно сказать, Мадейра абсолютно бесхозная, но у нас всё никак руки до неё не дойдут, хотя остров – благодатнейший. Вдвое ближе Азор и заметно южнее их, на треть ближе Канар и тоже почти на попутных ветрах, и климат тоже уже ближе к тропическому. Там, если кто не в курсах, в наши современные времена даже бананы и манго на южном побережье целыми плантациями выращиваться будут. Мы оттого, что Канары с гуанчами нам пока не по зубам, на далёких и засушливых Горгадах теми банановыми плантациями заморочились, которые втрое дальше той Мадейры. Это же курам на смех выглядит, если всех наших резонов и обстоятельств не учитывать.

Вышло ведь так отчего? Оттого, что несколько в стороне Мадейра от основного трансокеанского маршрута Тарквиниев. Азоры – на нём, и это – весьма важный "аэродром подскока", так что убедить нанимателя в желательности колонии на них было нетрудно. Куба – вообще ключевой узел, потому как основной поставщик заокеанских ништяков, и зависеть в их поставке от обленившихся и деградирующих фиников никуда не годилось. Я ведь рассказывал уже, каков этот заокеанский финикийский Эдем? Всё сикось-накось и на соплях. Поэтому и на Кубе вопрос о целесообразности своей колонии был для Тарквиниев сугубо риторическим. Вопрос о Горгадах встал лишь оттого, что понадобился "аэродром подскока" для заброски на Кубу тропических ништяков Старого Света. Тех же бананов, например. Кормить кубинскую колонию чем-то надо? Канары были бы удобнее, но они не наши, вот и пришлось выбирать бесхозные Горгады. И где наскрести на всё это людей, не перетасованных смешанными браками бывших разноплеменных рабов, а своих турдетан? Наскребали, конечно, лаясь с Миликоном из-за каждой их сотни, но гораздо меньше, чем надо бы по уму – где тут было ещё и на не столь уж нужную для тарквиниевского бизнеса Мадейру их наскрести? Сейчас уже не совсем так, Рим уже подсаживается на роскошные пиры, и доходы от экзотических для Средиземноморья лакомств становятся всё заметнее, но до основных – от табака и коки – им ещё далеко. Горгадская колония для основного маршрута нужна, ну так она есть, сушёные бананы и с неё возить в метрополию можно. А аджику и с Азор везти можно, которые тоже уже есть, и на которых всё, нужное для неё, прекрасно прижилось и растёт. Ну и зачем Тарквиниям эта Мадейра, на которую неоткуда наскрести людей? Мы бы и теперь не наскребли, если бы не вот этот неурожай с голодом в Бетике и наплыв переселенцев. Как говорится, не было счастья, так несчастье помогло.

Большая колония на Мадейре, конечно, пока не нужна, но пару сотен семей за несколько рейсов перебросить туда можно вполне. Пшеницу и ячмень, как и все прочие средиземноморские культуры, там в нашем современном мире выращивают, так что на самообеспечение жратвой небольшая колония выйдет быстро, если и не за год, то за два точно, что позволит кормить и не получившие ещё собственного урожая новые партии колонистов. В общем, деревня для начала, с перспективой разрастания со временем в хорошее село, способное кормить в будущем и строителей будущего портового города – больше там пока и не надо, разве только метрополию от какой-то части едоков разгрузить.

Фабрицию всё это разжёвывать не нужно – он в курсе. И в большинстве наших обсуждений участвовал, и на нашей большой карте мы ему Мадейру показывали. Стоило мне лишь сказать о "ближнем" острове и загнуть палец, как он въехал и без пояснений, о чём я толкую. И знак мне подаёт, что ЗДЕСЬ подробности излишни.

– А сколько там всего может прокормиться, и насколько этот остров близок? – заинтересовался таки и Миликон, – А то как людей для колоний вербовать, так у нас, а как островами владеть, так Тарквиниям? А если мы тоже хотим владеть тёплыми островами?

– Великий, у тебя же нет флота, – заметил наш босс, – Как ты собираешься взять остров, до которого тебе всё равно не добраться?

– Вот мне и интересно, насколько остров близок и какое население прокормит, – не унимался царь, – Раз вы не заняли его до сих пор, значит, не сильно он вам и нужен.

– Если наладить там правильное хозяйство, великий, то население в несколько тысяч человек он прокормит легко, – я решил слегка подзакатать венценосцу губу, ради чего преуменьшил реальное современное население Мадейры не на порядок, а на все два, – Но он не так близок, как тебе бы хотелось. Он ближе НАШИХ Островов, ближе Горгад, ближе даже Островов Блаженных, но не настолько, чтобы на него могли уверенно плавать малые бастулонские гаулы. И от берегов он удалён, и сам невелик, так что промахнуться мимо него неопытным в океанских плаваниях бастулонским морякам – раз плюнуть, – я дипломатично умолчал, что наивысшая точка Мадейры – тысяча восемьсот шестьдесят два метра над уровнем моря – даже с палубы той гаулы будет видна уже за сто семьдесят километров, то бишь с полутора градусов, – И металлов на нём тоже нет – ни золота, ни серебра, ни олова, ни меди, ни железа. Даже свинца, великий – и того нет. Всё это на него придётся привозить, а получить с него можно только то, что даёт земля. Для нас он может быть полезен как промежуточная гавань на пути к далёким землям, а какой толк от него будет твоему царству?

– Но климат там теплее, чем здесь?

– И климат теплее, и земля плодороднее, но сам остров невелик, и всего твоего царства в неурожайный год ему всё равно не прокормить. И флот, опять же, нужен для регулярных плаваний настоящий и немалый, а это – дорогое удовольствие.

– Да и зачем тебе? Разве Тарквинии отказали тебе хоть раз в помощи, когда она была тебе нужна? – добавил Фабриций.

Судя по резко поскучневшей морде монаршего лица, он понял наш намёк так же хорошо, как и мы – его. Разумеется, думал Миликон не о пшеничном или ячменном зерне. Приобщившись уже на дворцовых пирах к привозимым Тарквиниями заморским деликатесам и понимая, каков на них спрос в Риме, он вполне представлял себе и доходы от торговли ими, и что странного в его желании влезть в этот прибыльный бизнес? Даже не лично, хотя бы уж государственной казной. Разве сравнятся с этим доходом налоговые поступления от здешних крестьян? А мы его тут – с эдаких небес, да на грешную землю, гы-гы! Типа, получает твоя казна налоги, вот и пускай заботится о благосостоянии своих налогоплательщиков, если хочет получать от них больше.

Это нам, буржуинам-олигархам, лучше вне государства наши основные доходы иметь, дабы и алчность наша вся туда была направлена, наружу, а не вовнутрь, а внутри – опору на базовый социум, ценный для нас именно как опора и ради этого оберегаемый. Государство же все свои доходы внутри иметь должно, с народа, дабы оно об означенном народе и заботилось в первую очередь. С нищих – много ли налогов соберёшь, и надёжная ли они защита от внешнего врага?

Тарквинии, конечно, не столько об этих высоких материях думают, сколько о своей сверхдоходной монополии на заокеанские ништяки, и им дешевле и безопаснее со своих уже полученных доходов таможенные сборы отстёгивать, а если мало окажется, так в разовом порядке казну субсидировать, чем самой монополией своей рисковать, делясь с государством источниками своих монопольных доходов. Алчность, естественно, в чистом виде, помноженная на эдакий ещё не вполне сформировавшийся, но уже намечающийся транснационализм – ну, с учётом уже имеющихся и запланированных заморских колоний, тарквиниевских, а не миликоновских. Но кто сказал, что алчность подобного типа – всегда во вред интересам государства? Это уж – смотря что под государством понимать и под его интересами. Благосостояние подданных, например, входит в эти интересы или не входит? Вот дай сейчас миликоновской казне доходы от этой трансатлантической торговли, так о чём она тогда заботиться будет и во что вкладываться? Будь Миликон в числе имеющих высшую "форму допуска", так рассказал бы я ему, к чему такие сверхдоходы приводят. Ни к чему хорошему, судя по испанским Габсбургам нашего реала. Получили они доступ к американским драгметаллам, начеканили из них хренову тучу свободно конвертируемой звонкой монеты, и куда потом ушла та означенная хренова туча той означенной звонкой монеты? Правильно, за бугор. Во-первых, на финансирование габсбургской гегемонии в Европе, а во-вторых, в уплату за голландский и фламандский мануфактурный ширпотреб. То бишь нидерландскую промышленность испанские Габсбурги поддерживали вместо того, чтобы свою испанскую развивать. А всё отчего? Оттого, что в Нидерландах она уже имелась, и проще было её продукцию покупать, раз купилок до хрена – и технически это было проще, и финансово. Хрен ли тем Габсбургам потенциальные доходы от налогов с будущих испанских мануфактур, когда вот они, на порядок большие доходы от Америки? А вот не было бы у них тех чеканенных из американских драгметаллов купилок, так они бы и политику вели поскромнее и подешевле, и ширпотреб нидерландский покупать им было бы не на что, и пришлось бы им волей-неволей свою испанскую промышленность развивать, дабы и доходы от налогов с неё повысить, и саму её продукцию иметь.

Самое ведь смешное, что даже и на внешней политике эта экономическая дурь испанских Габсбургов сказалась самым прямым образом. С Армадой ведь ихней Великой отчего так сикось-накось вышло? Оттого, что путь для неё был возможен только один, и вычислялся он элементарно – через Ла-Манш и Па-де-Кале в Нидерланды, где та Армада должна была высадить привезённое войско, а вместо него принять на борт нидерландскую армию, которую и десантировать затем на аглицком побережье. Десантировать сразу тех, кто уже на борту, и не проходя через узкий Па-де-Кале, где Дрейк ту Армаду и встретил, а поближе, хотя бы даже и в Корнуэлле – никак нельзя было, потому как плыли-то бравые испанские вояки налегке, с одними только фамильными шпагами на боку, а знаменитый "испанский" мушкет, как и ещё более знаменитая "испанская" каска-морион, не говоря уже о солдатских кирасах, были на самом деле ни разу не испанского, а нидерландского производства и покупались там же, в Нидерландах, потому как там – дешевле. Не было у Испании, короче, своего мушкетного производства, чтобы дома десант вооружить и сразу в Англии его высаживать, без захода в те Нидерланды. Ну так и кто Габсбургам доктор?

Или тот же Рим возьмём – нынешний, среднереспубликанский. Кризис позже разразится, при Поздней уже Республике, но предпосылки к нему – уже видны. Я вам уже все ухи прожужжал об основных причинах разорения римских крестьян-легионеров – их слишком долгой службе вдали от дома. Ну, тут и Ганнибалова война, конечно, сказалась, но с окончания той войны прошло уж почти двадцать лет – сколько можно на неё кивать и всех собак на неё вешать? Да, всё ещё не утихли войны с лигурами, которые как раз тогда и начались, согласен, но то – Италия, хоть и самый её север. Убить или искалечить могут, конечно, и там, но кого эта судьба миновала, тот через год сменился и дембельнулся, а за год хозяйство в полный упадок ещё не придёт. Могут в принципе и на второй год бойца задержать, если заваруха серьёзная, а смены пришло недостаточно, но и два года – ещё не катастрофа для хорошего средиземноморского хозяйства. Ну, не смертельная, если года на три как минимум горячо любимая родина после этого в покое оставит и даст хозяйство восстановить и новый достаток нажить. Тяжело, но выкарабкаться можно, если не алкаш и руки не из жопы. Но есть ещё и заморские провинции, прежде всего – испанские, и вот это – бездонная бочка. Как я уже не раз упоминал, пятилетним сроком службы в Испании в Риме давно уже никого не удивишь – обычное дело. В римской Дальней Испании, то бишь "нашей", сейчас поспокойнее, и могли бы в принципе солдаты Пятого Дальнеиспанского сменяться и пораньше, если бы не соседняя Ближняя Испания, где полыхает со всей дури Первая Кельтиберская. Смена дембелям – это ведь свежее пополнение за вычетом потерь, которые восполняются в первую очередь, и чем больше потери, тем меньше той смены. А потери Восьмой Ближнеиспанский несёт в боях с кельтиберами немалые, и пополнение в основном в него идёт на восполнение тех потерь, а на смену дембелям обоих легионов – что останется. В результате и в Пятом продолжают служить те же пять лет, радуясь уже тому, что хотя бы уж живыми домой вернутся – когда-нибудь, дождавшись своей смены. А в Восьмом и по шесть лет отслуживших уже немало, и даже их смена под вопросом. Ну и вот как тут удержать на плаву своё оставшееся дома крестьянское хозяйство? А ещё же и убитые, ещё же и искалеченные, которых по второму кругу уже не призовёшь, и это же не только в твоём призыве, но и во многих предыдущих, и кого, стало быть, призовут под знамёна вместо них? Правильно, живых и здоровых, не дожидаясь срока, положенного им по справедливости. Если не ты, то кто же? И радуйся, если на сей раз попал в Лигурию, а не опять в Испанию. На этом примере Миликону разжевать, что ли?

А царь – прямо как нарочно подыграть мне решил, зайдя с другого бока:

– Ну, хорошо, с островами посреди Моря Мрака мне всё понятно. А как тогда насчёт Островов Блаженных? Они, как я понимаю, вблизи от Мавритании, и добраться до них можно, плывя вдоль её берегов. А когда вы обсуждали вопрос о колонии на Горгадах, то не раз говорили и сами, что лучше было бы на Островах Блаженных обосноваться, но на них дикари, а на завоевание у вас недостаточно сил. Но ведь вы говорили тогда о силах Тарквиниев, а не нашего государства. У нас – три полных легиона, и я не вижу причин, по которым мы не могли бы выделить один из них – с положенными ему вспомогательными войсками, конечно – на завоевание этих островов. Неужели легиона не хватит на каких-то дикарей, которые, как вы говорили, даже металлов не знают?

– Ты говоришь о завоевании островов по одному? – уточнил Фабриций.

– Разумеется! Я же прекрасно понимаю, что на захват всего архипелага разом может не хватить и всех трёх наших легионов. Так зачем же мы будем делать подобные глупости? Мы завоюем один остров, разбавим дикарей нашими колонистами, хорошо вооружёнными и организованными, а легион перебросим на завоевание следующего, и так завоюем их все по одному. Что в этом невозможного?

– В открытом сражении, великий, любой из наших легионов, конечно, разобьёт дикарей любого из этих островов, – ответил я монарху, пока босс перебирал аргументы, – Но после первого же разгрома дикари перейдут к тактике налётов и засад, как это делают лузитаны и кельтиберы. Ты же сам прекрасно помнишь, как нелегко было выкуривать из пещер последних лузитанских бандитов, когда мы только завоевали страну. И это – при том, что нам помогали здешние турдетаны и конии, довольные нашим приходом и нашей властью. А что было бы, если бы и они тоже выступили против нас?

– Ну, ты уж скажешь тоже! – хмыкнул Миликон, – Мы же для них – свои!

– Вот именно, великий. А там у нас своих не будет. Острова невелики и плотно заселены, так что лишней земли у дикарей нет. Они даже между собой из-за этого воюют, когда их становится слишком много, хоть это и война своих со своими. А любой чужак станет для них общим врагом, которого надо изгнать со своей земли, а заодно и разжиться богатой добычей. Каждый убитый солдат – это три дротика с железными наконечниками, копьё с большим наконечником, меч и кинжал, а у дикарей вообще нет металлов, и любой железный предмет для них – величайшая ценность. Так зачем же они будут убивать друг друга, когда можно убивать наших? А пещер там не меньше, чем здесь, и они знают там каждый куст и каждый камень. Ни один наш колонист там не будет чувствовать себя в безопасности, стоит только легиону покинуть остров, и значит, нельзя выводить войска, пока не будут выловлены и уничтожены все бандиты, а на это уйдут годы. И так – на всех островах. За сколько десятилетий ты рассчитываешь завоевать и замирить весь архипелаг?

– Но ведь вы же как-то собирались сделать это в будущем?

– Наёмниками, великий, а не призванными на службу крестьянами. Пока-что у нас их мало, поэтому и откладываем завоевание до лучших времён.

– Хороший наёмник в бою стоит трёх ополченцев, но такие наёмники дороги, великий, – поддержал меня въехавший в мою мыслю босс, – А дешёвый сброд, согласный наняться за жалованье легионера – хуже ополченцев и не годится для серьёзной войны.

– Вроде тех переселенцев, которых вы отказываетесь принимать к нам? – понял монарх, – С такими солдатами, конечно, много не навоюешь. А чем плохи легионеры? Ну, согласен, выучка у них не та, ну так больше их пошлём. Полтора легиона, допустим.

– Легионеров, великий, мы отрываем от их крестьянских хозяйств. Так если мы воюем на нашей границе с соседями – это недалеко. Мы даём людям завершить весенние работы, воюем летом, но к осени заканчиваем военные действия и распускаем людей по домам – их хозяйство в этом случае не несёт почти никакого урона. А теперь – представь себе войну за морем. Всех дикарей за один сезон не замирить, так что войско с острова выводить нельзя. Значит, солдаты не возвращаются по домам осенью и не обрабатывают своих наделов, а их семьи – бедствуют.

– Так ведь мы же их другими заменим! Пришлём других, а этих – отпустим.

– Всех не сменим, великий. Твой же собственный наместник не захочет воевать одними только неопытными новобранцами и потребует от нас, чтобы ему оставили хотя бы треть старого состава, пока не набрался опыта новый. Значит, треть легиона останется на второй срок, и пополнение будет знать, что та же судьба ожидает и каждого второго из них, а их семьи тем временем будут бедствовать. Это не прибавит им боевого духа. Одно дело – защищать свою страну или пускай даже и расширять её пределы, и совсем другое – завоёвывать чужую где-то далеко за морем. Зачем крестьянину далёкая чужая страна? Не это мы с тобой обещали людям, давая им землю и обязывая за неё службой.

– Ну так римляне же служат за морем, в той же Бетике, хотя где Италия, а где – Бетика? Неужто наши люди хуже римлян?

– Не хуже, великий, но как их это до добра не доводит, так не доведёт и наших, – вмешался я, – Римляне служат по пять лет в Бетике и по шесть – в Ближней Испании, а их хозяйства тем временем приходят в упадок и разоряются. Вот – цена испанских серебра, меди и железа для римской казны, которую платит за них римский народ.

– Максим, ты чей друг – наш или римлян? – пошутил царь, смеясь вместе со всеми присутствующими на правительственном совещании.

– Как римский гражданин, хоть и всего лишь простой вольноотпущенник – не могу молчать! – отшутился я, вызвав новый взрыв смеха всего собрания.

– Римским солдатам, конечно, не позавидуешь, – задумчиво признал монарх.

– Ну так и зачем ставить в их положение своих? – додавил его Фабриций, – Так они хотя бы уж за металлы испанские страдают, а за какие ценности хочешь надорвать наших турдетанских крестьян ты, великий? Металлов на Островах Блаженных всё равно нет. И бананов на них, кстати, тоже ещё нет – их ещё сажать там надо и выращивать, и это – только после завоевания и замирения. Мы тебе их с Горгад, которые уже наши, раньше привезём, сколько понадобится.

– А драгоценная "драконова кровь"?

– Тоже есть и на Горгадах. Тебе мало той, что мы привозим оттуда?

– Ну, её много и не нужно, и привозите вы её достаточно.

– Тогда зачем тебе войны где-то в далёких странах? У нас – наёмники, которые не сеют и не пашут, и им всё равно, где и сколько служить, лишь бы жалованье платили, да было где поразвлечься. А у тебя – крестьяне, которых не стоит отрывать от их земли надолго. Чем меньше войн, тем больше их достаток, а с него – и доходы твоей казны. Ну так и наслаждайся мирными годами вместе с ними. Рим, конечно – наш большой друг и союзник, но это ещё не значит, что нам следует брать с него пример абсолютно во всём.

– Ладно, с Островами Блаженных я тоже понял, – кивнул Миликон, – А как тогда насчёт Мавритании? – мы обалдело переглянулись и едва не попадали от смеха, – И что я сказал смешного? Она же недалеко, сразу за проливом.

– То есть прямо напротив римской Бетики, – намекающе заметил Васькин.

– Я бы на месте римлян не одобрил, – согласился Сапроний, – Расценил бы как подготовку ещё одного плацдарма для отвоевания Бетики.

– Ладно, согласен! – неохотно признал царь, – Тогда – немного дальше к югу.

– Это тогда будет уже не так уж и немного, – прикинул я, – Почти так же, как и до Островов Блаженных, только мавры знают металлы, имеют весьма недурную конницу, а с недавних пор – и боевых слонов.

– Наверняка скверно обученных.

– Нашей кавалерии это не сильно поможет, – возразил Сапроний.

– Верно, наши лошади непривычны к слонам, – помрачнел венценосец, – А у вас там ещё южнее, вроде бы, тоже есть какие-то слоны? Сюда их никак не привезти?

– Официально они не наши, а мавританские, и с нами они никак не связаны. И не в наших интересах разубеждать в этом римлян, – пояснил ему Фабриций.

– Но купить-то мы их у мавров можем хотя бы несколько?

– Купить – можем, конечно, но боюсь, что наших отношений с Римом это не улучшит, – мы снова рассмеялись, – И даже сам наш интерес к Мавритании может быть истолкован в Риме превратно – из-за заигрываний с маврами со стороны Карфагена.

– Понял! – наш монарх помрачнел ещё сильнее.

Разжёвывать ему не нужно, потому как буквально на днях мы обсуждали как раз вот эту североафриканскую политическую ситуёвину. Прошлый год оказался богатым на смерти известных политических деятелей Средиземноморья. Таковых оказалось аж трое. О том, что смерть одного из них, некоего Ганнибала Барки, была инсценировкой, знают лишь весьма немногие, и Миликон, например, в это число не входит, а официально – и то лишь для достаточно узкого круга, царя уже включающего – мы привезли только мелкого Гамилькара, которому не велено распространяться с кем попало о том, что его отец на самом деле жив. Так что для всего античного Средиземноморья за крайне редким исключением Ганнибал Тот Самый в списках живых не значится, а числится почившим в бозе. И при всём моём уважении к Одноглазому, не могу не отметить, что на политику его официальная смерть если и оказала какое-то влияние, то самое минимальное. Ни на что он уже на тот момент не влиял и влиять не мог.

Несколько больший политический резонанс – ну, в Греции, по крайней мере – вызвала смерть Филопемена Того Самого, то бишь знаменитого восьмикратного стратега Ахейского союза, окончательно решившего проблему Спарты и включившего в Союз весь Пелопоннес. Но в прошлом году от Союза отложилась Мессения, Рим отказал ахейцам в поддержке, и поход своими силами оказался для них неудачным, а для самого стратега – роковым. Семьдесят лет как-никак – в таком возрасте давно на пенсию пора, но кто ж об этом скажет столь знаменитому и заслуженному пенсионеру? Мужик он был крепкий и для своих лет здоровый, и ушёл бы на заслуженный отдых – мог бы прожить ещё немало. А так – проиграл сражение, сам в плен угодил, а в плену его мессенцы траванули. Хоть и странно всё это выглядит в отношении человека с таким авторитетом, но факт остаётся фактом. Официозная версия, в основном с его жизнеописанием от Плутарха совпадающая, как нам его Юлька пересказывала, всех собак на его личного врага вешает, мессенского стратега Динократа, но поговаривают вообще-то, что и сам пленник вёл себя не слишком благоразумно – за ним ещё смолоду водилось по жизни горячиться, а с возрастом характер у людей обычно не улучшается. Пенсию ж просто так-то не дают, верно? Так или иначе, свою чашу с ядом он от мессенцев схлопотал, на что ахейцы, такого юмора не поняв и не оценив, крепко обиделись и уже в начале этого года сурово Мессению наказали – нехрен тут ахейских стратегов травить, да ещё и столь знаменитых. Резонанс же события таков, что на три ближайших года Ликорт, продолжатель политики Филопемена, дружественной Риму, но самостоятельной, не будет иметь реальных соперников. Позже популисты будут лебезить перед Римом или психовать и лезть на рожон без толку, пока не угробят Союз, так что не зря Филопемена назовут в будущем последним из великих эллинов.

Для нас же важнее всего последний из этих великих покойников – Сципион Тот Самый, то бишь Африканский. Этого никто не травил, и сам он тоже не травился, а помер естественной смертью. Здоровье у него и в молодости-то было хлипкое, да и нервы были напряжены от постоянных нападок Катона и его приспешников, так что удивляться тут и нечему. В самом-то Риме его смерть вызвала наименьший резонанс, потому как последние годы он в Риме и не жил, удалившись в добровольное изгнание и никак не участвуя ни в какой римской политике. Группировку его в сенате возглавляет теперь его двоюродный брат – Сципион Назика, и так бы и осталась смерть отошедшего от политики Сципиона Африканского событием заурядным и примечательным лишь по совпадению со смертью Ганнибала, если бы не Африка. Я ведь упоминал уже о давнем ещё захвате Масиниссой карфагенского Эмпория и об улаживании этого безобразия римской сенатской комиссией со Сципионом во главе? Судя по всему, он был тогда связан инструкциями сената и не мог урезонить нумидийца официально от имени сената и народа Рима, но в частном порядке – на правах патрона – взял с этого разбойника слово, что пока он жив, тот удовольствуется захваченным и не будет посягать на большее. Но теперь, когда Сципион мёртв, Масинисса больше не связан ничем, а аппетит он за эти годы успел нагулять немалый…

Пока-что у нас сведения только об участившихся набегах малыми силами, что здорово смахивает на разведку и прощупывание обстановки, а вообщё-то как раз в этом году нумидийский царь должен осуществить крупнейший из своих захватов карфагенской территории – Великие равнины в долине Баграды, включая около семидесяти городов. Ну, я говорил, помнится, как нас агитировали вложиться в те земли, когда их только начинали осваивать, и они были ещё дешёвыми. Хвала богам и нашему послезнанию, мы и сами так не облажались, и тестю я отсоветовал, а в позапрошлом году мы вовсе свою африканскую недвижимость продали – хоть и не попадала она по нашим прикидкам в зону, что отойдёт к Нумидии, близость к новой границе и постоянный риск разорения от всё новых и новых нумидийских набегов должны по идее резко обвалить её ценность, так что оставаться её владельцами было явно не в наших интересах. Дурачьё же карфагенское, не зная расклада, вбухало огроменные деньжищи в "перспективные" земли Великих равнин, а затем в разы больше – в их обустройство. Вот интересно мне, новые нумидийские хозяева той земли им хотя бы спасибо за это скажут?

Теперь-то, конечно, до многих в Карфагене уже дошло, к чему дело клонится, а утопающий, как известно, хватается за соломинку. В основном, конечно, римский сенат теребят со слёзными мольбами унять злодеев, но там им отвечают в духе наших ментов – типа, вот когда ограбят или убьют, тогда и приходите жаловаться. Не исключено, что как раз в Риме-то и подзуживают Масиниссу на захват земель – уж больно разорителен для римских крестьян резко возросший хлебный экспорт Карфагена, с которым даже виллам с рабскими трудовыми ресурсами конкурировать нелегко, потому как африканские цены на зерно для Италии – демпинговые. В карфагенском Совете Ста Четырёх, впрочем, тоже не дураки сидят, и все эти моменты там тоже понимают, так что к Риму апеллируют больше для видимости, а реально – ищут другие способы решить наметившуюся проблему. Одни с самим Масиниссой переговоры ведут на предмет откупиться от него официально, другие – с подвластными ему вождями на предмет дать им втихаря на лапу, чтобы те коллективно урезонили своего царя, третьи – ищут, кого бы им натравить на Нумидию извне, дабы её царю стало резко не до Карфагена. И к гарамантам обращаются за этим, и в Киренаику, и в Мавританию. В этой связи, кстати, и к нам в конце зимы подкатывались – не найдётся ли у нас наёмничков численностью эдак с легиончик для Бохуда Мавританского, а то его мавры с новым войском Масиниссы, которое по римскому образцу, воевать побаиваются. Вот мля буду, в натуре, именно в такой формулировке! Ни в коем разе не Карфагену наши наёмники нужны, а именно Бохуду Мавританскому, а Карфаген – только посредничает в найме и гарантирует предложенную оплату вплоть до своего прямого поручительства за означенного Бохуда! У нас им, конечно, дали от ворот поворот, хоть и в дипломатически безупречной форме, потому как ясно же, что к испанским наёмникам в Африке римский сенат отнесётся едва ли спокойнее, чем к африканским слонам в Испании. Наверняка же включится ощущение дежавю – ага, со всеми сопутствующими ассоциациями. Ну и вот нахрена нам это нужно, спрашивается?

Так-то, если в порядке разговора в пользу бедных посентиментальничать чуток, то и жалко Карфагенщину. Хоть и сволочной характер у этих карфагенских гегемонов, как мы помним по собственной жизни среди них, но пострадает-то от дикарей не столько эта городская чернь, которая за стенами укрыта, сколько жители мелких городков и селений, которым некогда митинговать и склочничать, потому как работать надо. Там ведь даже и не финики чистопородные в основном живут, а ливофиникийцы так называемые, то бишь финикийско-берберские метисы вперемешку с просто офиникиевшими берберами, но в меру офиникиевшими, без этого фанатичного сдвига по фазе. И ведь на них-то как раз в особенности будут отрываться дорвавшиеся до возможности пограбить и покуролесить "правильные" берберы нумидийского разлива – типа, богато живёте, шибко умными себя считаете, а нас, значит, не уважаете?! Дикари – они ж обидчивые до усрачки. Масинисса, конечно, едва ли эти безобразия одобрит, но я ведь упоминал уже об аналогии Нумидии с Крымским ханством, мурзы которого не шибко и не во всём слушались своего хана? Так же примерно и тут будет. Царь может даже и прямо бесчинства запретить, да только разве ж за всеми ухарями многочисленного родоплеменного ополчения уследишь? А даже если за кем-то и уследит, так далеко ж ещё не факт, что примерно накажет. Социум-то родовой, и тронь одного, пускай даже и за дело, так один хрен весь его род за него вступится – не может не вступиться, потому как свой он для них, а прав он или не прав – вопрос для них уже второй и куда менее важный, чем первый. Так что куролесить эти лихие нумидийские разбойники будут, скорее всего, от всей души и не шибко оглядываясь на царский запрет – война всё спишет. Беженцев в Карфаген понабежит, конечно, множество, и "коренные" карфагеняне, естественно, рады им не будут – у самих и с работой проблемы, и с жильём, а тут ещё и эти припёрлись и не хотят понимать, что Карфаген – не резиновый. В общем, им там – не позавидуешь. Особенно смазливым девкам и молодым бабам, которых будут домогаться и за кусок хлеба, и за койко-место, и в самую прямую проституцию их будут втягивать, а уж как храм Астарты примется эксплуатировать благочестие этих набожных сельских прихожанок, нам и объяснять не нужно – сами там жили, как-никак, и всю эту богоугодную финикийскую млятскую кухню наблюдали собственными глазами…

– Надо бы наших вербовщиков туда заслать, когда начнётся, – озвучиваю мыслю Фабрицию, и тот кивает, даже не спрашивая, куда это – "туда", потому как самоочевидно.

– А Масинисса не завоюет Мавританию? – забеспокоился наш венценосец.

– Ему будет не до неё, – ответил ему босс.

– Это я понимаю. Я имею в виду – после того.

– Ну, к нам-то он не сунется – мы же не Карфаген, и нам договор с Римом вести войны не запрещает.

– Я и это понимаю, – хмыкнул царь, – Я имею в виду светлое будущее.

Мы переглянулись и рассмеялись – ну кто о чём, млять, а вшивый – о бане. Вот втемяшилась-то идея-фикс о заморских завоеваниях! Лузитания наша ещё далеко не вся, веттоны бесхозные, восточная граница наших территориальных притязаний не до конца ещё с Римом утрясена и с римской Дальней Испанией не размежевана, так что и немалая часть оретан с карпетанами у нас на очереди, а ему заморскую Мавританию подавай! И не то, чтобы мы так уж против, мы тоже в этом государстве живём и тоже в управлении им участвуем, и идея колоний именно этого государства нам тоже понятна и не чужда, так что поделить когда-нибудь в будущем Мавританию между Тарквиниями и Миликонидами – идея здравая, но всему же своё время! Что ж все воинственные-то такие стали? Весеннее обострение, что ли? У себя дома не всё ещё по уму налажено, и раз уж балует нас судьба спокойными мирными годами, так радоваться им надо и пользоваться халявой, пока её не отобрали, дабы не было потом обидно за упущенные возможности. Мы чего вот на этот довольно пустяковый лузитанский набег так тщательно свои меры прорабатываем? Чтобы он нас по возможности вообще никак не затронул, даже косвенно. Отразят его римляне со своими союзниками-вассалами сами, без нас – прекрасно. Перебздят дикари нападать на Бетику и вообще вернутся восвояси – ещё лучше. Дураки пускай воюют друг с другом без необходимости и как-нибудь без нас, а у нас поважнее дела найдутся. Пополнение землёй наделить, севооборот пошире распространить, на будущий год найти, где зерном на новый неурожай запастись, ну и ещё кое-какие планы есть, которым война дюже не полезна…