Античная наркомафия-7

11. Мемуары Ганнибала

– А разве не лучше там были бы настоящие квинкеремы или хотя бы триремы? – спросил Циклоп, когда я объяснил ему отличия нашего вест-индского "гаулодраккара" от архаичной гаулы, – Разве разгонишься на одном ярусе вёсел так, как на трёх?

– Так не получится же всех на трёх, почтеннейший, – объясняю ему очевидное, – Даже на двух верхних на ТОЙ волне опасно – там у нас не эта ваша Внутренняя лужа.

– Но ты ведь, кажется, говорил, что и тамошнее море тоже отделено от Моря Мрака, как и наше Внутреннее.

– Отделено, но не совсем так. Там же не сплошной материк, а цепь небольших островов, между которыми – такие же проливы, как и тот, который соединяет Внутреннее Море с Морем Мрака, но этих проливов – множество. Поэтому и волны там почти такие же, как и здесь. Нижний ярус, наглухо задраенный от волн, бесполезен, а часто и средний тоже, и тогда оба они – вёсла и их гребцы – становятся только перетяжеляющим судно лишним грузом. А оно и так перетяжеленно – из-за волн его приходится строить совсем не так, как сторят на Внутреннем море, а так, как в Гадесе и Тингисе – на частых и крепких шпангоутах, гвоздях и заклёпках. Ну и зачем нам там ещё и эта лишняя тяжесть, которую в большинстве случаев не удастся сделать полезной?

– Ну, если эти гребцы – не прикованные к вёслам рабы, а лёгкая пехота, то разве они лишние? Дополнительная абордажная команда или десаент для высадки на берег.

– Как и на одноярусном судне тех же размеров, почтеннейший. Только свежие и отдохнувшие, а не утомлённые долгой греблей. Разве плохо перед боем посадить на вёсла свежую смену гребцов? Мы строим у себя в Тарквинее то, что гораздо лучше подходит для тамошних вод, чем суда Внутреннего моря.

– Да, ты уже как-то раз объяснял, – припомнил Одноглазый.

Объяснял я ему, правда, в немного другом контексте – на предмет возможности переброски гребных военных кораблей типа классических античных трирем и квинкерем через Атлантику. Если построить их в расчёте на океанскую волну, то бишь по гадесской технологии, то чисто теоретически это возможно – убрав вёсла, задраив вёсельные порты и пересадив большую часть их экипажей на множество транспортников, которые должны будут сопровождать перебрасываемую эскадру. Надо ли кому-то объяснять, в какие это обошлось бы затраты? И ради чего? Чтобы уже на месте убедиться, что эти обернувшиеся золотыми военные корабли античного Средиземноморья для Вест-Индии, мягко говоря, не очень подходят, а выражаясь откровеннее, никому там и на хрен не нужны?

Примерно аналогичным образом обстояло дело с колонизацией Вест-Индии с Мезоамерикой и в нашем историческом реале. Ещё не было ни линейных кораблей, ни фрегатов, не было даже галеонов, из которых они к концу семнадцатого века и развились. Галеоны понадобились испанцам ближе к середине шестнадцатого века, когда стало уже невмоготу терпеть хулиганские выходки сначала французских, а затем и добавившихся к ним английских флибустьеров. Вот тогда – да, понадобились не просто транспортники, а хорошо вооружённые военные транспортники, способные противостоять этим морским хулиганам. А пока испанского морского господства в Вест-Индии никто не оспаривал, их вполне устраивали и обычные для тех времён транспортники – старые добрые каравеллы с каракками. А чисто военными кораблями в те времена считались парусно-гребные галеры и схожие с ними галеасы. И если проводить аналогию с Античностью, то те каравеллы и каракки – это аналог малых и больших транспортных корбит, а галеры с галеасами – тех военных квинкерем. И не перебрасывали испанцы свои галеры и галеасы в Новый Свет, надо думать, по тем же причинам, по которым и мы даже не паримся на предмет трирем и квинкерем. И накладно сверх всякой разумной меры, и не нужны они там, если вдуматься.

И каравеллы с каракками имели в комплекте немного вёсел, дабы можно было маневрировать в узостях или хоть как-то двигаться хоть и в редкий, но всё-же возможный полный штиль. По этим же соображениям и мы оставили на наших новых двухмачтовых корбитах по три больших двухместных весла на борт, а острые обводы корпуса позволяют даже на этих трёх парах вёсел двигаться с приличной скоростью. Пузатые транспортники времён Конкисты такой ходкостью на вёслах, конечно, не обладали, и в принципе в штиль долблёные каноэ красножопых догнать их могли. Ну, догнали, допустим, а дальше-то что? Как абордажить эту высокобортную пловучую крепость с низких утлых долблёнок?

Поэтому в море – с учётом и размеров настоящего морского транспортника, и высоты его бортов, и численности хорошо вооружённого экипажа – гребные военные суда типа галер конкистадорам не требовались, отчего их никто не строил и в самой Америке. Мелкие спокойные воды озёр и больших рек – другое дело, и вот на них испанцы охотно строили бригантины. Использовали их и Кортес на озере Тескоко при штурме ацтекского Теночтитлана, и экспедиция Орельяны на Амазонке при сплаве вниз по её течению. Вот только если у какого-нибудь любителя классических парусников при слове "бригантина" возникает ассоциация с двух-, а то и трёхмачтовиком комбинорованного вооружения, то применительно к эпохе Конкисты он может засунуть свою ассоциацию себе – ну, пущай уж сам решает, куда именно, гы-гы! Не было ещё таких классических бригантин, и даже гафельных шхун, из которых они и эволюционировали, тоже ещё не было, а носили тогда это название совсем другие суда – так называемые полугалеры, уменьшенная в сравнении с настоящей галерой модификация. Предназначалась она не для морских баталий, а для разведки и передачи срочных донесений, но особенно её полюбили средиземноморские пираты, на романских языках нередко называемые бригандами. То бишь, для смыслящего в кораблях моремана это судно – полугалера, а для мало разбирающегося в них дилетанта это пиратское судно или судно бригандов – бригантина. Только это, собственно, и роднит ту архаичную галероподобную бригантину с бригантиной классической, тоже любимой и высоко ценимой пиратами более поздних времён. Вот такие примерно полугалеры, а если точнее, их грубое подобие, нередко даже не с косыми латинскими, а с простыми прямыми парусами, и строили конкистадоры для плаваний по рекам и озёрам Нового Света. Против узеньких и легко переворачивающихся речных каноэ тамошних красножопых – хватало.

Строить их в самой метрополии и гнать в Новый Свет через всю Атлантику не было, конечно, ни малейшего смысла, а если бы он даже и был, то и в этом случае – как доставить их, допустим, из Веракруса на озеро Тескоко или с побережья Перу – ага, через андские перевалы – к верховьям Амазонки? Поэтому никто этим, конечно, даже не думал заморачиваться, а доставляли только железные части и снасти прямо на место, где на воду те бригантины спускать предполагалось, а уж там и оборудовали верфь, и заготавливали древесину. Где требовались они, короче, там их и строили.

– А вот эти ваши шумные и дымящие машины – они разве полноценная замена хорошо тренированной и слаженной команде гребцов? – он имел в виду полудизельные баркасы, которых в Нетонисе было уже штук пять.

– Смотря какие, смотря сколько и смотря на каком расстоянии, почтеннейший, – ответил я, – Эти небольшие суда с одной малой машиной на коротком рывке, конечно, не угонятся за хорошей гребной баркой с хорошими гребцами. Но сколько времени гребцы выдержат высокий темп гребли? Машина же будет работать, пока не кончится залитое в неё масло, которое можно и подливать в неё ещё по мере его расхода. На пути к любому из соседних островов, если ветер неблагоприятен для движения под парусом, наше судно с машиной успеет и нагнать барку с её уставшими гребцами, и оставить её далеко позади.

– Но ведь масло – привозное?

– Да, пока – привозное, и оно будет оставаться таковым, пока не заплодоносят уже здешние оливковые плантации. Но такая машина будет работать на любом жидком жире вплоть до вытопленного из морской рыбы, если уж совсем прижмёт, а машин ещё не столько, чтобы на них не хватило привозного масла, – на горючее для наших полудизелей шло оливковое масло не пищевого, а технического сорта, то бишь используемого только для масляных ламп, да для смазки железяк и трущихся частей деревянных механизмов. Ну, в античном Средиземноморье, во всяком случае, где оливковое масло – не дефицит, и никто не употребляет в пищу его худшие сорта. У хорошего хозяина такими и рабов не кормят, и уж на что Катон Тот Самый экономист-оптимизатор, даже изношенные туники рабов изымать у них советует на пошив лоскутных одеял, но пускать им на корм масло технических сортов, хоть в принципе-то оно вполне съедобно, не приходит в башку даже ему – только на ГСМ. И Ганнибалу Тому Самому этого тоже разжёвывать не нужно – что он, не средиземноморец?

Это мы, уроженцы куда более сурового климата, в котором олива не только не плодоносит, но и вообще не растёт, поначалу в осадок от такого подхода выпадали. Я об этом не рассказывал? Ну, значит, было о чём поважнее рассказать, чем эти пустяки. Но – было дело. Для нас ведь оливковое масло всё импортным было, а значит, и своего рода элитным, да и кто же ЖРАТВУ на технические цели пускает? Хоть и не голодали, но и не принято это как-то в социуме, когда есть специальные нефтяные и минеральные ГСМ. В античном социуме жратвой тоже не разбрасываются, вот только понятия о жратве в нём немного другие. Овёс, например, который у германцев вполне нормальная человеческая жратва – ага, овсянка, сэр – в Средиземноморье даже на фураж никто не выращивает, а считают его дикой травой. Ну и к оливковому маслу античный подход двоякий – хоть и не машинная цивилизация, и много ГСМ не нужно, совсем без них тоже не обойтись, а нефть не в ходу, так что то же самое оливковое масло идёт и на стол, и на технические цели – в зависимости от сорта. Сперва дико было это наблюдать, мы ведь и отличить-то пищевой его сорт от технического без подсказки хроноаборигенов не могли, но потом разобрались и пообвыклись. В чужой монастырь со своим уставом не ходят, а с волками жить – и сам шерстью обрастёшь. Всё-таки полтора десятка лет, как и сами уже средиземноморцы. Так же будет и на Азорах, которые в той же самой климатической зоне. Ворвань – это, как я и объяснил Циклопу, подстраховка на всякий пожарный, а основной ГСМ – второсортное оливковое масло. Что мы тут, беднее или скупее Катона Того Самого?

– А большие машины вы используете в Испании? – предположил Одноглазый, – Там ведь у вас нет недостатка в масле?

– Мы б с удовольствием, если бы не глазастый Большой Друг под самым боком, – хмыкнул я, – Это и есть самое обидное в нашей жизни – уметь строить машины и многое другое, но не пользоваться всем этим там, где мы живём большую часть года. Или прятать – как какие-то ночные воры – своё же собственное законное имущество…

– Но ведь Акобал прошлой осенью забрал и вывез отсюда три больших машины по пути в Испанию. Разве не к вам в Оссонобу?

– Нет, он выгрузил их в Лакобриге, где они и были хорошенько припрятаны до весны. А весной он снова погрузил их и перевёз через Море Мрака в Тарквинею, где им и место по нашим планам. Там уже заготавливается и сушится лес для постройки корабля.

– Первого из трёх?

– Нет, все три машины будут стоять на одном корабле. Если мы не ошиблись в наших расчётах, а корабел не ошибётся в своих, то на одной машине он будет ходить как вот эти малые судёнышки. На двух – ну, если и отстанет от хорошей гребной барки, то не далеко и не надолго. На всех трёх – уйдёт от квинкеремы, а трирему продержит за кормой достаточно, чтобы расстрелять её из больших громовых труб.

– Если она ещё раньше не начерпает воды вёсельными портами нижнего яруса?

– Ну, я исхожу из наихудшего варианта с полным штилем – редко, но бывает.

– И зачем вам ТАКОЙ корабль там, за Морем Мрака?

– Там он не нужен. Там его построят, спустят на воду и испытают на ходу под парусами и машинами. Если он окажется достаточно хорош – перегонят сюда, в Нетонис.

– Здешние машины для тарквинейского судна, которое строится для Нетониса?

– Верно, почтеннейший.

– Но какой же в этом смысл? Разве здешний кедр чем-то хуже африканского? Вы везёте через Море Мрака машины, везёте гребной механизм, везёте бронзовые листы для обшивки днища от морского червя-древоточца, везёте гвозди и заклёпки, даже паруса и канаты! Всемогущий Баал! Если судно нужно вам здесь, разве не проще тогда здесь же его и выстроить?

– Дерево, почтеннейший. Да, здешний кедр неплох, но сколько его здесь растёт? Это сейчас мы строим ПОКА только один корабль, но к весне будут давно уж готовы ещё три машины, а потом ещё и ещё. Здешние леса не так уж и велики, и что от них останется после постройки хотя бы десятка задуманных нами кораблей? А там – большие леса вот этого дерева, – я указал на подаренную ему резную трость из кубинского махагони, – Всё остальное – да, ПОКА возим отсюда и из Испании и будем возить, пока не наладим все эти производства в самой Тарквинее. Гвозди с заклёпками, например, там уже делаются свои, и их Акобал на будущий год везти туда уже не будет. Хотя, конечно, там всё равно нужно испанское олово для выплавки бронзы…

В историческом реале именно из этого кубинского махагони на верфях Гаваны строились знаменитые испанские галеоны для Золотой и Серебряной флотилий. Один из них, не помню названия, успев немало послужить испанской короне, достался в качестве трофея англичанам, и уже в их Грандфлите надолго пережил всех своих "ровесников" по году постановки в строй, оказавшись самым долговечным из всех тогдашних английских кораблей. Испанцы из говна не строили и королевских драгметаллов на говне не возили!

– Всемогущий Баал! Да неужто кораблю из ТАКОГО дерева страшна какая-то трирема?! – Ганнибал вперил взгляд в плотное красное дерево трости так, будто бы видел его впервые, – Вы же её сами переломите пополам, если догоните и ударите ей в борт!

– Ты преувеличиваешь, почтеннейший. Чтобы переломить её пополам, нашему кораблю не хватит ни веса, ни скорости. Даже чтобы продырявить ей борт, нужно иметь на носу такой же бронзовый ростр, как у неё, которого наши корабли не имеют. Разве что расшатать его, чтобы открылась течь – это, пожалуй, нашему кораблю будет под силу…

– После чего трирема потеряет ход, и тогда уже ей от вас не уйти, и пускай не с первого удара, но со второго или третьего вы её всё равно потопите, – кивнул пуниец, – Я, собственно, это и имел в виду, но хотел выразить покороче.

– Ну, можно и так, если перед этим пьяная и неумелая матросня ухитрится безо всякой пользы израсходовать весь боезапас двух кормовых орудий, двух точно таких же носовых и десятка малых бортовых катапульт, – я и сам расхохотался, представив себе эту картину маслом в цвете и в лицах.

– Тогда зачем вам ТАКАЯ прочность, если Море Мрака успешно пересекают и корабли из кедра?

– Пересекают, но океанский шторм – испытание тяжёлое, и корабль из красного дерева будет надёжнее и долговечнее кедрового. О нехватке хорошего кедра на Островах я тебе уже сказал, в Антилии же красного дерева во много раз больше. А в наших планах не одно только Море Мрака. Мой досточтимый тесть уже немало лет пытается дотянуться до востока Индии и стран восточнее её, где есть немало полезного для нас, но до сих пор так и не добился успеха.

– Да, я знаю – Арунтий писал мне в Сирию, прося помочь его агентам. Но что я мог? Я просил Антиоха, но восточнее Тапробаны бессилен и он, на поиск торговых связей через купцов Тира требовалось время, а где его было взять? Ведь началась та злополучная война, и стало, сам понимаешь, не до того, а потом мне самому пришлось бежать, и я уже ничем помочь не мог. Через Египет у Арунтия тоже ничего не вышло?

– Кое-что вышло, но гораздо меньше, чем хотелось бы. Иначе разве беспокоил бы он этим тебя? Но не всё можно провезти через таможню Птолемеев, да и набатейцы, как и тапробанцы, боятся за свою монополию и помогать не хотят. Надо плыть самим, но разве Птолемеи пропустят через свой канал в Эритрейское море? Поэтому придётся плыть в обход Египта, вокруг всей Африки…

– Но ведь она велика, и путь вокруг неё страшно далёк!

– Далёк и опасен, почтеннейший, и поэтому корабли для него нужны совсем не такие, как были у Неарха.

– Ты разве веришь в эту глупую сказку о том, будто после смерти Александра Неарх якобы уплыл куда-то со всем флотом и пропал с ним без всякого следа?

– Так говорят многие.

– Невежды повторяют чужие выдумки! – презрительно хмыкнул Циклоп, – Ты же знаешь, для чего Александр поручал Неарху исследование берегов Аравии? После его смерти делёж его наследства оказался для диадохов интересенее похода на Запад, так что миссия Неарха потеряла смысл. Да и кто бы отдал ему флот, нужный всем для влияния на дела в Греции? Ты же знаешь, как все они рвались участвовать и заправлять там всем, чем только можно, вместо того, чтобы уделить больше внимания, сил и средств обустройству как следует своих собственных царств. Флот тоже поделили, как и земли, а Неарх получил при раздеде Ликию и Памфилию, которыми и правил до самой смерти.

– Так, а вот с этого момента – попрошу подробнее! – раздался голос незаметно подошедшей Юльки, – Куда девался огромный флот Неарха из гаваней Вавилона, и откуда известно, что Неарх правил Ликией и Памфилией до самой своей смерти?

– Флот, как я уже сказал Максиму, был поделён между диадохами.

– Две тысячи кораблей, если верить Птолемею Лагиду, да ещё и размещённых аж на Евфрате, откуда их можно было вывести только в Персидский залив? – усомнилась наша историчка, – Ладно Селевк, ладно даже Птолемей, но зачем все они ТАМ Антипатру, Лисимаху и Антигону Одноглазому?

– Не все. Две тысячи – это вместе с транспортными, а боевых было сотни три, не больше. Разумеется, они нужны были им всем, как и Птолемею, на Внутреннем море, – пояснил Ганнибал, – Неарх действительно отплыл с большей частью флота в Персидское море, но сделал он это не самовольно, а по решению совета диадохов. Он успешно провёл флот вдоль берегов Аравии в Эритрейское море, а по нему через египетский канал – уже в рукав Нила и по нему во Внутреннее море, как ему и было предписано.

– Значит, план Александра всё-таки был исполнен?

– Да, в том, что касалось плавания вокруг Аравии – Неарх переправил флот во Внутреннее море, как этого хотели и диадохи. Но поход на Запад их уже не интересовал, и флот они разделили между собой. Какую-то часть его получил, конечно, и сам Неарх, но небольшую, как невелики были и его Ликия с Памфилией.

– Куда Александр назначил его сатрапом ещё ДО похода на Восток, – уточнила Юлька, – Но в походе Неарх сопровождал царя с приведёнными им подкреплениями и был назначен командовать флотом при возвращении из Индии. Приведя тот флот в Вавилон и строя новый, он так и оставался там до самой смерти царя, – и тут же она зыркает на меня предупреждпюще, дабы я не проговорился о конспирологических версиях судьбы якобы пропавшего флота Неарха, среди которых версия нашего великого гуманиста Ефремова, промахнувшего его на пути вокруг Аравии мимо Сомали, загнавшего вдоль африканского берега за Мыс Доброй Надежды и наконец утопившего на хрен у Берега Скелетов – ещё одна из самых умеренных и безобидных, гы-гы!

– Да, но затем он получил при разделе свою бывшую сатрапию уже в качестве царства, которым и управлял, опираясь на военный союз с Антигоном Одноглазым. Всех подробностей последних лет жизни Неарха я, конечно. не знаю, но его гробницу в Патаре мне показывали, когда я привёл туда подготовленный в Финикии флот Антиоха. Говорили о его мудром правлении более десятка лет и о спокойной смерти.

– Боюсь, почтеннейший, мне придётся попросить тебя дополнить книгу твоих воспоминаниям и всем тем, что ты узнал на Востоке об Александре и диадохах, – наша историчка как раз переводила дописанные Одноглазым мемуары с греческого на русский.

– Юля, поимей совесть! – наехал я на неё, – Старший поток молодняка уже в выпускной класс перешёл, на следующий год в кадетский корпус поступят, и нам нужен сейчас учебник по органицации и тактике эллинистических армий. А про Филиппыча и диадохов, включая Неарха, тебя и какой-нибудь грека из тех мест просветит. Нам же ещё переводить этот его учебник…

– Я уже начал его писать, – успокоил меня пуниец, – Твёрдо ничего не обещаю, но надеюсь к весне закончить, и у вас останется лето на перевод. А Неарх – я слыхал, что он написал и перипл о плавании вокруг Аравии, и свою книгу воспоминаний о былом. В александрийской библиотеке есть наверняка, а теперь, наверное, и в пергамской.

– У нас нет даже его перипла о возвращении из Индии, – пожаловалась Юлька.

– Он есть и в библиотеке Карфагена, – заверил её Ганнибал.

Лето, значит, на перевод оставляет, да и то, в лучшем случае. Млять, а печатать когда? Придётся, значит, запараллеливать перевод с печатью – гравюры иллюстраций и прочей графики заказывать сразу, а переведённый текст сдавать в набор по главам, а если понадобится, то и постранично.

Нас, попаданцев с современным образованием, на весь античный мир всего-то шестеро, а планов – громадье, и все они требуют образованных кадров. Вшестером нам их не вытянуть физически, и из-за катастрофического кадрового затыка, который начнёт хоть как-то рассасываться только с завершением образования нашего молодняка, приходится эту программу образования сокращать. Позже наверстаем с ними эти пробелы, либо на курсах повышения квалификации, либо факультативно, а пока – семь классов школы и два курса кадетского корпуса. Было бы проще, конечно, в самой Оссонобе его развёртывать, дабы в первой половине дня, пока мы школоте уроки преподаём, юнкеров тарквиниевские центурионы на плацу и тренировочных площадках со стрельбищами гоняли, а во второй – учебные занятия по современным предметам, которые вели бы уже мы. Но конспирация же, млять! Как скрыть от посторонних глаз и ушей эти занятия, а главное – тренировки с огнестрелом, уже не в пару-тройку, а в десятки стволов? Я и наши-то стрельбы только в Лакобриге устраиваю и стараюсь не частить с ними, а тут – такое! На хрен, на хрен! Так что кадетский корпус – только здесь, на Азорах. Но как тогда прикажете быть со школой в Оссонобе? Лично я – ага, даже при всех моих занятиях биоэнергетикой – раздваиваться так и не научился. Долго чесали репу, как нам тут схитрожопить, покуда не пришли к пониманию, что без припахивания к преподаванию части выпуска не обойтись. У нас две юлькиных шмакодявки-рабыни и две наташкиных как раз в выпускном классе. Понятно, что при выпуске все четыре получат свободу, а значит, девкам замуж через пару-тройку лет выходить, а для нашей пацанвы они по возрасту староваты, и стало быть, женихи им нужны будут из числа приближенных к нашему анклаву хроноаборигенов, а хорошо ли это, когда разница в образовательном уровне слишком уж велика, причём выше – у жены? Каково мужику ощущать себя дураком на фоне собственной супружницы, и каково ей жить с означенным дураком? Тут и после школы-то разница будет весьма нехилой и их семейную жизнь им уж всяко не облегчит, но хоть как-то ещё можно будет потом и их мужей до того школьного уровня подтянуть, сокращая разрыв до терпимого, а вот после ВУЗа – вообще туши свет, сливай воду, как говорится. Так что и для наших планов, и для их же собственного семейного счастья нехрен им делать в кадетском корпусе, а резоннее всего податься в школьные училки для следующих потоков. Это – по тем современным предметам, которые у нас в школьную учебную программу включены, а по античным мы часть выпуска школы гетер припашем. Я ведь упоминал уже, что не все они работать по специальности собираются, а образование по античным меркам получают солидное, да и по современным кое-какой ликбез проходят на совместных уроках с нашей школотой. Вот таким манером и выкрутимся при прохождении самого узкого места на ближайшие годы.

Потом-то уже полегче станет – пойдут выпуски уже и из кадетского корпуса, и кто в Оссонобу служить попадёт, тоже к преподавательству в школе припашем. Я имею в виду девок, конечно. Распределяться они будут с мужьями или женихами, и понятно же, что полноценной служебной нагрузки ожидать от них глупо, да и вовсе не в этом смысл их обучения в бабьих учебных центуриях того же самого кадетского корпуса, а не в чисто гражданском, допустим, специально для них заведённом пансионе благородныйх девиц. Он – в том, чтобы хоть и в меньшей степени, но тоже узнали, что такое служба, да не по наслышке, а на собственном опыте, дабы понимали, каково их мужикам эту лямку тянуть, да не по их сниженному бабьему нормативу, а по полновесному мужскому. Ну и, конечно, чтоб сами не были избалованы и не считали трагедией неизбежные трудности реальной жизни. Так-то, конечно, семейный быт в основном на них ляжет, а затем и дети пойдут – какая уж тут служба? Но к преподавательству – почему бы их и не припахать?

Для начала хотя бы нас самих подразгрузят – и то уже будет немалая помощь. То, что мы успеваем наладить за короткие визиты на Азорах, не говоря уже о Кубе – это же курам на смех. За двумя-то зайцами гоняться – занятие малоперспективное, а мы тут не за двумя гоняемся, а за тремя, а то и за всеми четырьмя. Ну и как тут наладить что-то по уму, когда раздёргиваешься на несколько направлений? И не раздёргиваться-то на них – тоже нельзя, потому как нужно-то ведь всё. Вот наладили мы с Володей в Нетонисе штамповку гильз и снаряжение патронов, но ведь кустарное же – в час по чайной ложке. Чтобы оно стало более-менее массовым – это и оснастки с оборудованием нужно побольше, и сами они должны быть посовершеннее. И знаем даже, как это сделать, но – катастрофически некогда! Производим полудизели, но ведь в принципе-то могли бы уже и нормальными дизелями заниматься – ага, если бы было когда. Я-то в них мало понимаю, но спецназер – бывший автослесарь, то бишь какой-никакой, а специалист, и если его в той конструкции дизеля напрягает только точность плунжерных пар, то говно вопрос – мне ли не знать, что такое притирка по месту? Нам же не миллионами штук в год те дизели производить, даже не тысячами, а десятками от силы, а это уже другая задача, имеющая и вполне посильные для нас решения – ага, в теории, то бишь если "вдруг откуда ни возьмись" найдётся кому подменить нас в разруливании других, но тоже важных и неотложных задач…

А в идеале надо, чтобы на всех важных направлениях имелись занятые только ими хорошо образованные кадры – ну, хотя бы уж по одному для начала. У нас ведь даже радиосвязи между Оссонобой и Нетонисом нет, не говоря уже о Тарквинее с Горгадами, хотя технически-то ещё и в прошлом году осилили бы – ага, в теории. Ну, соорудим мы радиостанцию, а кого на неё сажать? Радиста-исполнителя-то наблатыкать можно – типа, вот тебе инструкция, и шаг влево, шаг вправо от неё считаются попыткой вредительства и саботажа – ага со всеми вытекающими. Но ведь не серьёзно же это! Работа непростая, а техника – несовершенная, и все возможные в жизни ситуёвины хрен предусмотришь, и надо, чтобы на всякий пожарный где-то недалеко от того наблатыканного исполнителя околачивался и сам наблатыкавший его специалист, понимающий в этом деле на пару порядков больше этой выдрессированной античной орясины. Я ведь рассказывал уже, как Волний, мой старший спиногрыз, услыхав наши разговоры про электронно-дырочный переход, сделал логичнейший для античного мировоззрения вывод, что раз эти неведомые электроны как-то ухитряются двигаться в сплошном металле проводника, то после них в нём, ясный хрен, должны оставаться дырки? Мы-то тогда, конечно, от души поржали, но смех смехом, а кадры – кадрами, и далеко ли рядовые античные исполнители уйдут от несмышлёного пацана? Ведь так же примерно и будут понимать процесс, потому как не заменишь никакими инструкциями полноценного образования. Нужно, короче, чтобы приборы ночного видения работали всё-же на лампах и полупроводниках, а не на танках и бронетранспортёрах. И хвала богам, младшие школьные классы уже помногочисленнее старших, а значит, дождёмся мы со временем и хорошего притока толковых ВУЗовских выпускников, умеющих не только выбивать пыль из плаца, да махать мечом и витисом. Давно и не нами сказано, что кадры решают всё.

– Ты, почтеннейший, очень мало написал о кварталах инсул на склонах Бирсы, которые строились по твоему приказу, – наша историчка как раз закончила выпытывать у Циклопа неизвестные ей подробности о диадохах Филиппыча и вернулась к обсуждению его собственных мемуаров.

– Так ли уж это важно? Мне ведь так и не удалось воплотить в жизнь всех моих замыслов по обустройству Карфагена. Вот порядок в финансах – это да. Ты же наверняка должна была быть наслышана, как разворовывались портовые таможенные сборы?

– Но порядок в финансах ты навёл один раз, и уже через пару-тройку лет все об этом, считай, забыли, а кварталы стоят и прозваны в народе "ганнибаловыми". И разве не с них начался твой опыт градостроительства, который пригодился тебе затем в Вифинии?

– Ну, если с этой точки зрения, то пожалуй, так оно и было. Но мои заслуги в этом невелики. Проблема наплыва в Город беженцев с разорённых нумидийцами земель была очевидна для всех, так что противодействия в этом вопросе я в Совете Ста Четырёх почти не встретил – все споры касались только распределения строительных подрядов. А по сути вопроса все понимали, что выход – только в инсулах. Сама идея инсул новой для нас не была – их начали строить ещё до Первой войны по примеру Тира, а после неё ими застроили почти весь Старый город. Но что это были за инсулы!

– Не так уж они и плохи, – заметила Юлька, – Мы в них жили, и ничего. Кухня, водопровод, канализация, на первом этаже даже ванны – ну, у некоторых, – пальцем она в меня не тычет, но кивает в мою сторону эдак намекающее, – Вполне приличное жильё.

– Нет, вы жили в тех кварталах, что вдоль стены Мегары, а это был приличный и довольно дорогой район – уж точно не для малоимущих, – возразил Одноглазый, – Вы явно не бедствовали, если могли позволить себе нижние этажи в инсулах этих кварталов.

– Ну, может быть, – не стала спорить Юлька, – Хотя положенных по Аристотелю трёх рабов не было поначалу ни у кого из нас – даже у этого хапуги было только двое, – и снова ехидный кивок в мою сторону.

– Какие двое? – я наморщил лоб, – Укруф только и был. Нирула я освободил ещё в Кордубе, а остальными я обзавёлся позже.

– А Софониба? Или, раз наложница, то она вместо жены, и это не в счёт?

– Ну, в общем-то да, – хмыкнул я, – Собственно, на тот момент так оно и было.

– Это уже не столь важно, – примирительно заметил Ганнибал, – Главное – у вас всё-же были слуги, и это не мешало вам размещаться в квартирах ваших инсул. Думаете, весь Карфаген жил так же, как и вы?

– Кое-кто жил и получше нас! – съязвила историчка, – И намного получше!

– Мегара – не в счёт. Я говорю о Старом городе. Те инсулы, которыми он уже был застроен, были без изменений скопированы с Тира. Ну, самые старые – у них не было даже канализации, только выгребные ямы. Не было и водопровода, и даже жители нижних этажей ходили за водой к ближайшему колодцу.

– Значит, не было и ванн? – поразилась Юлька, – Ужас! А с виду так красиво…

– В Карфагене ведь нет недостатка в известняке – не то, что у вас здесь. Но эта красота не означала особых удобств. Позже – да, построили канализацию с водопроводом, и новые инсулы уже имели во внутреннем дворике отхожее место и купальню.

– Одну на весь дом с доброй сотней жильцов?! Очереди, толчея, вечные склоки! И как мыться на виду у всего дома?!

– Ну, там всё-таки были занавески. И ведь не забывай, что в совсем уж старых домах не было и этого. Ну и есть же в конце концов и общественные бани, в том числе и бесплатные для бедноты.

– Брррр! Представляю эти тесные клоповники с застоявшейся водой из цистерн!

– Ты думаешь, купальни в домах были лучше? Зато проживание в них было по кошельку и малоимущим. Но конечно, приятного в такой жизни мало, и когда Карфагену понадобились новые инсулы для заполонивших город беженцев, я хотел, чтобы они были такими же, как и знакомые вам по приличным кварталам возле Мегары. Ну, понятно, что не во всём – удешевить жильё Баннон предложил за счёт уменьшения его размеров и за счёт экономии на внешней отделке. Да, как у вас в Оссонобе, а особенно здесь, в Нетонисе – знаешь, и отрадно, и обидно видеть, как эта идея Баннона осуществилась у вас во всей её полноте. Нам бы тогда и там ваши здешние возможности!

– А что вам с ним мешало в Карфагене, почтеннейший?

– Да буквально всё! Взять хотя бы тот же самый водопровод – чтобы обеспечить новые кварталы водой в изобилии, нужно было строить большой и высокий акведук, и где нам было его возводить, когда весь город и так давно плотно застроен? Мы хотели, чтобы купальни были во всех квартирах не только первого, но и второго этажа – склоны Бирсы позволяли разместить в них цистерны для создания нужного для этого напора воды, если бы мы нашли способ наполнить их.

– Поэтому ты и выбрал для этих кварталов склоны Бирсы? – спросил я.

– Ну, больше их строить было и негде. И даже для этого пришлось выселять за городскую черту мастерские горшечников, отчего сильно пострадало их ремесло. Думали их на строительстве занять, но большинство из них предпочло бедствовать на привычной работе. Но деваться нам было некуда. Ведь даже если самые старые тирийского ещё типа кварталы перестраивать, так это же разбирать надо те дома, а куда девать их жильцов? В любом случае требовались новые инсулы там, где их можно было построить, а это только склоны Бирсы. Но не так-то просто строить на них, и как раз при решении этой проблемы Баннона осенило, что заодно решается и проблема водопровода.

– Но этого ведь так и не сделали?

– Я же сказал уже о трудностях с акведуком. Видели бы вы, как весь Совет Ста Четырёх, включая даже моих сторонников в нём, встал на дыбы, когда я только заикнулся о сносе некоторых построек для сооружения нового большого акведука! Пришлось нам с Банноном отложить этот замысел на будущее, которого у меня не оказалось. А без этого акведука терялся и смысл во всех этих купальнях – имеющегося водоснабжения хватало только на одну в элитной угловой квартире первого этажа – ну, не считая общей для всего дома, которую нам удалось увеличить до пяти ванн.

– Как и в кварталах вдоль мегарской стены, где мы жили, – заметила Юлька, – И такие же узенькие балкончики, выходящие только на внутренний дворик?

– В большинстве кварталов Старого города не было и этого – их начали строить в инсулах лишь незадолго до этой злополучной Большой войны. В Карфагене ведь и вовсе не было такой традиции – есть улицы и есть же в конце концов плоские крыши домов, на которые тоже можно выйти прогуляться. Таких же балконов на внешних уличных стенах, как у вас, нет даже у греков.

– Но ведь удобно же?

– Я и не говорю, что плохо. Мне тоже нравится, и я вижу, как нравится и вашим людям, но чтобы оценить их по достоинству – надо, чтобы они УЖЕ были, а откуда им было взяться у нас в Карфагене? В этом смысле вам легче – всегда легче строить новый город на пустом месте, чем старый с его многовековыми традициями перестраивать. И я понимаю Баннона, решившего перебраться к вам, хоть мне и обидно за Карфаген.

– То есть, вы с ним замышляли, если не считать балконов, почти то же, что и у нас? – резюмировал я.

– Да, почти, – подтвердил Ганнибал, – Разве только до этих ваших башен, куда вы закачиваете воду для напора, Баннон не додумался. Теперь, когда вы мне объяснили принцип, и я его понял, то даже обидно – ведь Баннон, получается, был в двух шагах от этой идеи! Цистерны в толще Бирсы – чем это отличается от ваших башен, если отвлечься от внешней формы? Если бы можно было использовать всю её высоту – её хватило бы для подачи воды на самые верхние этажи свмых высоких инсул. Но об этом не могло быть и речи – на вершине холма размещаются самые главные из наших священных храмов, а под ними – их подземелья. Потеснить их – немыслимо, этого не понял бы никто в городе. Так что мы и не помышляли об этом, а хотели дать напор только на два нихних этажа новых инсул на склонах Бирсы…

– Которые за счёт этого выше всех прочих инсул Карфагена, – ухмыльнулся я, – И если бы вам это удалось, то для большинства из них напора хватило бы на все этажи.

– Да, по расчётам Баннона – где-то на три четверти всех городских инсул, если увеличить цистерны и решить всё-же вопрос с большим акведуком, чтобы воды хватало на весь город. Мы, собственно, так и планировали – всё равно ведь не получалось всех беженцев поселить в одних только этих новых кварталах. Часть, и немалая, неизбежно попадала во временные лагеря за городской чертой, а какая именно – это ведь решал бы я. План был заселить "понабежавшими" для видимости самый первый квартал, а остальных попридержать. Моя агентура тем временем разнесла бы по всему городу слухи о том, как хорошо и удобно живётся в этих новых домах этим "понабежавшим"…

– В то время, как коренные горожане поколениями ютятся в старых домах без этих новых удобств! – я расхохотался, показывая оттопыренный большой палец, – Толпа недовольных граждан бушует на рыночной площади, твои наёмные крикуны нагнетают страсти, а демагоги ловко натравливают возмущённую общественность на благоволящий "понабежавшим" в ущерб коренным горожанам Совет Ста Четырёх!

– Именно! – расхохотался и Циклоп, – И тогда я как суффет города – уже не по своей воле, а под давлением готовой взбунтоваться толпы сограждан – прошу Совет Ста Четырёх рассмотреть план перестройки старых кварталов, и толстосумы, которым самим предложить нечего, принимают его уже без возражений. По нему второй новый квартал на склонах Бирсы заселяется жильцами из старого квартала, который теперь уже можно разобрать, чтобы построить на его месте новый, уже со всеми возможными удобствами. И так – квартал за кварталом…

– После чего встаёт ребром вопрос об улучшении снабжения города водой, и ты продавливаешь через Совет свой акведук и увеличение цистерн точно таким же манером, – я уже не ржу, поскольку въехал сразу и уже отсмеялся, но есть кому хохотать и без меня – наконец-то дошло и до Юльки.

– Ну, вот видишь, почтеннейший, а ты ещё сомневался, важно ли это! – сказала она, когда отсмеялась, – Именно из таких эпизодов и состоит настоящая живая история, которую мы безвозвратно теряем, когда уходят из жизни участники событий. Ты, конечно, прославлен достаточно, чтобы оставить о себе вечную память, но хорошо ли то, что весь мир знает Ганнибала-полководца, половина мира – Ганнибала-политика, но лишь один Карфаген, не считая маленькой и захолустной Вифинии – Ганнибала-градостроителя? И ещё вот о чём я хотела бы тебя попросить. В своих воспоминаниях о войне ты пишешь не только о ближайших сподвижниках, но упоминаешь и многих простых солдат, которых знал. Это придаёт твоей книге живости и полноты описания. Но ведь и в мирной жизни у тебя тоже было множество помощников, без которых ты не сделал бы и половины того, что успел за свой суффетский год. Почему бы тебе не написать поподробнее и о них?

– Юля! Нам от него нужен учебник! – напомнил я ей, – Про градостроительство тебя и Баннон ещё подробнее в Оссонобе просветит.

– Да ладно тебе, Макс! Я теперь и сама за него "рыбу" напишу, а он её только подправит, где я перевру, своими словами отредактирует и подробностей добавит. День, самое большее – два, и у нас будут отредактированные и дополненные малоизвестными подробностями мемуары Ганнибала Того Самого! Это ты с ним с живым пообщался и всё от него самого услыхал, дети – будем надеяться, что тоже успеют, а вот внуки и правнуки смогут уже только прочитать.

– Хорошо, убедила. Но постарайся всё-же, чтобы эти два дня не растянулись на две недели, а уместились хотя бы уж в одну, а то знаю я тебя, – в конце концов, со своей профессиональной колокольни историчка абсолютно права, отдадим ей должное.

– Вы хотите, чтобы и Баннон тоже написал вам книгу воспоминаний? – спросил Циклоп, – Боюсь, нелестного он будет порой мнения обо мне…

– За то, что ты не отстоял и не продавил через Совет полный и самый лучшмй вариант его проекта новых инсул, а продавил только вот этот обрезок от него, который и был воплощён в жизнь, скорее позоря его как разработчика, чем прославляя? – хмыкнул я.

– Да, в основном за это. Представляешь, какими уродцами эти новые кварталы выглядят на фоне задуманных и разработанных им?

– Обычно, почтеннейший, по целому ряду причин именно так в реальной жизни и происходит, и ваши новые кварталы – просто ещё один наглядный этому пример. Вы с ним хотели сделать хорошую вещь, а удалось – только её жалкое подобие, и поскольку это произошло не по его вине – естественно, он считает, что это ты не выполнил надлежащим образом своей работы "толкача". Ведь всем нам кажется лёгкой и простой чужая работа, которой мы не делаем сами и не понимаем всех её тонкостей. Ты и сам ведь наверняка не очень-то доволен тем, что он не предложил тебе проекта инсулы эдак на добрый десяток этажей со всеми удобствами мегарских особняков и по цене в сотню шекелей за этаж?

– Ну, ты уж скажешь! – Одноглазый рассмеялся, – Конечно, мне хотелось бы от него проекта получше и подешевле, но ведь я же знал, что лучшего архитектора, чем он, в Карфагене просто нет.

– Вот именно. И он сам это тоже знал, а вас, политиканов с властью, связями и толстыми кошельками, больше сотни, и вы всей сотней не в состоянии понять и оценить по достоинству его проект, решающий проблемы как с жильём, так и с безработицей всей карфагенской бедноты. А главным среди них на тот момент был ты – как суффет города, поскольку твой коллега-напарник был заведомо твоим человеком, не имевшим с тобой разногласий – кого же Баннону ещё и винить в этой кастрации его прекрасного замысла?

– Когда разные люди смотрят на одни и те же события с разных сторон, то и их мнения о них, конечно, различны, – добавила Юлька, – И вряд ли хоть одно из них будет абсолютно беспристрастным. А труд историка в том и состоит, чтобы сравнить эти разные и нередко противоречивые мнения и вычислить истину, которая часто оказывается где-то посередине. И чем больше у него этих разных источников, тем меньше он при вычислении истины сделает ошибок, чересчур доверившись какому-то одному из них.

– Ну, тоже верно, – согласился Ганнибал, покачав головой.

Он успел ещё просветить нас о некоторых тонкостях тогдашней карфагенской политической кухни, которые нам тогда, хоть и не совсем уж простым, но всё-же наёмным солдатам, знать не полагалось, когда вернулась с рыбалки пацанва. Ну, точнее, вернулись ганнибалёныш со слугой-сверстником, а мой Волний с Кайсаром и Мато просто составили им компанию по дороге на нашу виллу.

– Гамилькар! Я думала, ты учишь таблицу умножения, как и обещал, а ты весь день пропадаешь на море? – тут же наехала на него Юлька.

– Мы не весь день, тётя Юля, мы с перерывом на обед, – вступился за него мой наследник, – После обеда только рыбачили, а до обеда купались и загорали, и при этом по таблице его натаскивали.

– Точно? А ну-ка, Гамилькар, семью семь?

– Сорок семь!

– Всё с тобой ясно, двоечник! Ну, похвастайтесь хотя бы уловом! Ну-ка, что там у вас? И это – всё, что вы добыли за полдня? – две небольших макрели и акулёныш едва ли намного крупнее их впечатления не производили, – С такими трезубцами, как у вас, впору китов гарпунить, а вы ими акулий молодняк уничтожаете!

– Так ведь все же, не одни только мы! – ответил Кайсар, и это было абсолютной правдой – спортивный промысел мелких и юрких акул успел уже войти в моду у азорской молодёжи, так что наша школота на каникулах просто навёрстывала "отставание" от неё.

– О вас я и не говорю – вы хотя бы уж свою учебную программу шестого класса выучили и сдали. Могди бы, правда, и получше, если бы не лоботрясничали, но раз сдали – с вас взятки гладки, и летние каникулы – это святое. Но Гамилькар получил свои баллы с большой натяжкой, и его ожидает пересдача, а до начала нового учебного года осталось не так уж и много.

– Я выучу, почтенная, – пообещал пацан, – Вечером позанимаюсь, а днём мне с ребятами интересно было.

– С ребятами или с их подзорной трубой? Судя по вашему улову, не трезубцы, а труба была главным орудием вашего промысла. Вы и сейчас ещё там пропадали бы, если бы не начало уже темнеть? Опять по очереди пялились на пляже в трубу на купающихся и загорвющих девушек?

– Я даже догадываюсь, на какую именно, – ухмыльнулся Циклоп, – Светленькая такая лузитаночка с вьющимися волосами из недавно приехавших?

– Ага, Фавста из последнего выпуска "гречанок" Аглеи, – подтвердил я, – Аунья тоже там с ней была?

– Не с ней, папа, – ответил Волний, – Она же акул не ловит, а только купается и загорает вместе со всеми.

– В Оссонобе на них пялились и в Нетонисе продолжают! – проворчала Юлька, – И Аглея тоже хороша! Нашла кого в Нетонис распределить!

– Юля, с другими результат был бы тот же, – прикололся я, – Они у неё все такие – штучного отбора, есть на что попялиться.

– И ты, зная об этом, даёшь своему трубу?

– Вообще-то я ему её подарил, и он вправе пользоваться ей, как ему вздумается. А за хороший вкус – могу только похвалить, – и мы с Одноглазым рассмеялись.

С ганнибалёныша у неё особый спрос оттого, что тот занимается по ускоренной специальной программе – несколько ужатой, чтобы за год два класса проходил. Парень же ровесник моего Волния, и хотя нагнать сверстников ему уже не светит, сократить разрыв ещё можно – когда они седьмой класс окончат, он – четвёртый. Но чудес, конечно, в этом мире не бывает, и учебная нагрузка – практически предельная для пацана. Естественно, не всё у него идёт хорошо, и что-то приходится подгонять и на каникулах.

На Азоры же, не дожидаясь нашего возвращения в Оссонобу, выезд всех наших семей Велтур организовал, так что как раз в Нетонисе мы с ними и встретились. Мои без Азор летние каникулы уже и не мыслили, так что это и не обсуждалось, ганнибалёныша тоже без побывки у родоков хрен оставишь, нашей историчке мемуары самого Ганнибала вынь, да положь, и ждать их присылки в Оссонобу с оказией никак не можно. Ну и девок своих она, конечно, тоже не прихватить на Азоры не могла, потому как идеи-фикс выдать свою Ирку замуж за моего наследника не забросила, а тут как раз Турия траевская к отцу на лето отправлена, и Юлька честно пытается ковать железо, не отходя от кассы. Наташке тоже несколько не всё равно, за кого ейная Ленка замуж пристроится, так что тоже выезд в Нетонис обсуждению не подлежал. Васькин с Фабрицием – и те свои семьи на Азоры послали, хоть и не смогли в это лето вырваться сами. Ну и Аглея, опять же, двух своих выпускниц сюда распределила, в Нетонис – ага, для подъёма культурного уровня пока ещё захолустной, но весьма перспективной колонии. О нас же и говорить нечего – с Кубы путь домой только один, и Нетониса на нём ну никак не миновать. В общем, массовый у нас наплыв на этот сезон пришёлся…