Анимус. Пламя техноэволюции

5

Полковник Рэдхорн в компании с доктором Мэнсоном быстрым шагом продвигались по коридорам обычного на первый взгляд госпиталя, служившего прикрытием для подземного военного научного центра. Этот объект был засекречен, глубоко уходил под землю и госпиталь являлся всего лишь верхушкой сего могучего железобетонного айсберга.

В подземных лабораториях архитектурного монстра зародился, вырос и вот-вот должен был дать первые плоды проект под названием «КУЧ».

Артуро и Дина не случайно оказались здесь. Получив информацию о произошедшем с семьёй Мазони несчастье, полковник перевел обоих пострадавших в этот госпиталь и умело воспользовался тяжёлым состоянием Дины в своих целях.

Довольный собой, Рэдхорн спешил заполучить ещё двоих кандидатов на роль усовершенствованных солдат.

«Кибернетически усовершенствованный человек — что это за нелепая формулировка? Усовершенствованный солдат — это другое дело» — размышлял полковник, двигаясь к намеченной цели.

Мазони представлялся Рэдхорну сложным «клиентом». Сумаи вообще настоятельно рекомендовал отказаться от участия профессора в этой операции. Минимальный набор характеристик, необходимых для успешной адаптации разума к слиянию биологического мозга и искусственной структуры нового тела, снижал до критической отметки шансы Мазони остаться впоследствии в здравом уме.

Полковник прислушивался к мнению учёного, возглавляющего проект «КУЧ» однако он расценивал знания Мазони, как неотъемлемую часть их военной операции. И Рэдхорну таки удалось завлечь в свои сети человека, разбирающегося в устройстве и принципах функционирования ненавистного человечеству «Железного Мозга». Правда вместе с профессором, в нагрузку пришлось заниматься и его женой.

Насчет Дины у Рэдхорна созрели планы, в которые он не стал посвящать её мужа, дабы пока что избежать ненужных споров.

Полковник рассуждал так: «Она не обладает никакими полезными навыками, но дополнительная железная пара рук в войне с „Анимусом“ нам не помешает.

Учитывая космическую стоимость модернизации одного человека и ограниченность в ресурсах для создания новых бойцов, нельзя допустить, чтобы жена Мазони осталась по эту, внешнюю, сторону периметра куполов».

В состав катанития входило множество редких и, как следствие, дорогих металлов, встречающихся в природе и произведенных искусственным образом.

Некоторые из них можно было получить в количестве нескольких грамм в год. Другие добывались из объектов внеземного происхождения — метеоритов.

Количества катанития, готового к использованию едва хватало на создание семи телесных структур усовершенствованного человека.

Последнее обстоятельство одновременно облегчало и усложняло задачу поиска людей, согласных на роль подопытных и соответствующих строгим критериям отбора.

Всё-таки найти семь человек легче, чем подобрать кандидатов в ряды целой армии «оловянных солдатиков».

С другой стороны, важно не ошибиться в столь ограниченном выборе членов группы.

Доктор Сумаи на своём примере показал, что лучшими претендентами на усовершенствование являются люди, получившие серьезные физические увечья. А если причиной получения этих увечий послужили действия «Анимуса», то у человека возникнет дополнительный мотив подвергнуться внутренней трансформации и вступить в их отряд.

В этом госпитале проходили лечение ещё двое, представлявших интерес для Рэдхорна, молодых людей. Их отыскал и перевёл сюда доктор Льюис Мэнсон, выполнявший для полковника работу по поиску и отбору наиболее пригодных кандидатур.

Согласно предоставленной Льюисом информации, Бон и Сола Коллинз были разнополыми близнецами, появившимися на свет с разницей в несколько минут. Они в раннем возрасте лишились матери, которая погибла в результате взрыва, устроенного психопатом-самоубийцей на территории торгового центра.

Их вырастил отец, покинувший ряды войск специального назначения в связи с гибелью жены.

Воспитывались они в строгой, требовательной атмосфере.

Близнецы рассказали доктору Мэнсону, что отец учил их держаться вместе, защищать друг друга и никогда не терять надежду, вплоть до того момента, когда душа расстанется с телом. Также он обучал их приемам самозащиты и выживания в критических ситуациях.

Трагическая смерть матери и армейское воспитание отца привели близнецов в полицейское подразделение, главной задачей которого было выявление и нейтрализация любой террористической деятельности.

Во время проведения одной из операций, незадолго до которой они отметили своё 23-летие, их отряд попал в ловушку, устроенную «Анимусом».

Это случилось в момент первой кибератаки, когда большинство военных и других силовых структур были дезинформированы и в одночасье разбиты могучим искусственным интеллектом.

Получив ложную информацию о готовящемся на территории городского хранилища жидкого топлива теракте, их группа проникла внутрь подозрительного объекта, где и была заживо поджарена.

Хранящаяся в огромных цистернах легковоспламеняющаяся жидкость, была высвобождена наружу дистанционной «рукой» управляющего эффективной работой данного предприятия, вездесущего «Анимуса».

Затем огромная лужа топлива, сравнимая по размеру с небольшим горным озером, была подожжена с помощью обычного короткого замыкания. Оставшиеся в живых члены антитеррористической группы были покалечены и сильно обожжены.

В ряды уцелевших, но отныне недееспособных бойцов затесались и Бон с Солой.

Долгие три месяца они находились на лечении в госпитале, относившемся к их полицейскому ведомству. А на днях их перевели в этот незнакомый лазарет.

— Оба пациента получли обширные ожоги от второй до четвертой степени тяжести. — просвещал полковник доктор Мэнсон в детали физиологического ущерба, который должен был сыграть им на руку в принятии решения молодыми людьми, — На момент их эвакуации присутствовало обугливание тканей на значительных участках всех конечностей. Парню пришлось ампутировать правую ногу, девушка в результате взрыва потеряла зрение.

Не доходя несколько шагов до порога ожогового отделения, полковник остановился, повернулся к спрятавшейся между двух колонн двери и вошел в кабинет заведующего этой частью госпиталя.

Тоном, не терпящим возражений, Рэдхорн порекомендовал тому сходить пообедать или заняться чем-нибудь непосредственно в отделении.

— Льюис, приведите их сюда. Я думаю, здесь атмосфера получше, чем в их палате. — произнося фразу, Рэдхорн быстро осмотрел помещение.

Шкаф для хранения бумажных документов, стол, разделяющий пространство между руководителем и его подчинёнными. Три кресла, одно из которых для хозяина кабинета и два для гостей, завершали аскетический интерьер комнаты.

К одной из стен, прямо напротив стола, приклеился плоский аквариум с живописного вида рыбками.

Полковника заинтересовал резервуар с водой и представителями подводной фауны. А из проявившегося неожиданно интереса родился вопрос: «Это голографическая анимация или всё-таки настоящий аквариум?»

Когда Мэнсон вышел, Рэдхорн приблизился к неопознанному объекту и пальцем щёлкнул по смотровому стеклу. Рыбки, устремившиеся было к руке военного, после неожиданного щелчка брызгами разметались в разные стороны.

Такое поведение водных позвоночных озадачило полковника. Уж больно естественно они себя вели. Да и проверочный щелчок уткнулся в жёсткую структуру, не соответствующую предполагаемым параметрам голографической панели.

Тем не менее, полковник отказался сдаваться и начал внимательно осматривать все видимые стороны рукотворного водоёма.

Не обнаружив ничего необычного, он провёл пальцем по запылившейся поверхности крышки. И, о чудо, доведя руку до противоположного края покровной конструкции, при этом вытерев всю собравшуюся там не за один день пыль, он наткнулся на едва ощутимый скруглённый бугорок, оказавшийся переключателем режимов панели. В тот же миг картинка за стеклом начала меняться и через пару секунд по ту сторону прозрачного заграждения, среди экзотических растений сидела желтая птичка и исполняла, весьма приятную для слуха человека, птичью песнь.

С чувством выполненного долга, какое должно быть у следователя, только что разоблачившего жулика, Рэдхорн отошёл от технологичного устройства и вернулся к анализу возможности вербовки близнецов.

Исходя из описания, представленного доктором Мэнсоном, неразлучная парочка должна была с лёгкостью согласиться на его предложение. И он не ошибся.

Когда Мэнсон доставил бывших бойцов антитеррористического отряда, те проявили живейший интерес к вопросу возвращения дееспособности.

Киберпротезированию, многочисленным пересадкам кожи, негарантированному восстановлению зрения, они предпочли замену всей телесной структуры. А получение неограниченной силы, навыков и возможность отомстить «Анимусу» настолько воодушевило, что они были готовы лечь «под нож» хоть сейчас, в этом кабинете.

Тем не менее, им предстоял более детальный инструктаж у Коно Сумаи и сбор множественных параметрических данных для точного воссоздания их внешности.

«Полдела сделано. Даже больше, — про себя подвёл итог Рэдхорн, — осталось двоих уболтать»

Ему предстояло отправиться в тюрьму строгого режима, погребённую, как и его военный научный центр глубоко под землю.

В связи с ростом населения и нехваткой наземных территорий у городов появились дополнительные подземные уровни, а множество архитектурных объектов, не нуждавшихся в обязательном освещении солнцем и обдувании ветрами погрузились глубоко под землю.

Между некоторыми из них существовало сообщение, способствовавшее частичной разгрузке наземных путей.

Тюрьма располагалась в центральной части Новой Искинии, государства, мирно соседствующего с Соединёнными Землями Кламба. По существовавшему договору между этими странами, наиболее опасные преступники, осуждённые на пожизненный срок, направлялись в тюрьму, носившую звучное имя «Каземат».

Создатели данного исправительного заведения утверждали, что побег из него невозможен и, по-видимому, так оно и было.

За полувековую историю существования тюрьмы ни один заключённый не покинул пределов каземата без особого на то разрешения.

Невольным постояльцам подземного «отеля» судьба предоставляла лишь два возможных варианта провести остаток своих дней.

Если узнику подземелья не посчастливилось выиграть в апелляционную лотерею, то он до последнего удара сердца оставался гостем вместительной одиночной камеры.

Практически вся работа тюрьмы была автоматизирована.

Подача пищи, включение-выключение света, чистка уборной, наблюдение за перемещениями заключённых, как и множество других процессов осуществлялись различными устройствами под руководством компьютеров, размещённых в «мозговом центре» сооружения.

Из гуманных соображений по отношению к людям, застрявшим на долгие годы под землёй, создатели комплекса позаботились и о их досуге.

Камеры были просторными и позволяли в полной мере поддерживать арестантам свою физическую форму.

В каждом таком помещении был установлен набор тренажеров, способных не дать «заржаветь» малоподвижному телу.

Для сглаживания последствий изоляции часть камеры была устроена как трехмерный голографический зал. На этом отрезке помещения можно было ощутить себя, например, посреди цветущего вишнёвого сада или на вершине величественной горы.

Двери в камере, в обычном представлении не было. Механизм, её заменявший, скорее напоминал огромную бетонную пробку, которая с грохотом открывала или закупоривала помещение в те редкие моменты, когда в камеру требовался доступ живого персонала.

Такое сооружение вышло кому-то в копеечку, но оно оправдывало себя, даря законопослушным гражданам уверенность в том, что ни один из заключённых не сможет сбежать из него.

Как и вся компьютеризированная инфраструктура континента, «Мозговой Центр» исправительного заведения также руководствовался указаниями «Анимуса».

По-видимому, умную машину тюрьма не заинтересовала как важный стратегический объект, потому что во время своих кибернетических атак она просто забыла про «Каземат» и более не участвовала в его управлении.

Тем не менее, в результате разрушительной деятельности «Анимуса» подземному монстру пришлось бороться за выживание.

В связи с обесточиванием континента объект перешёл на автономное энергообеспечение, которого едва хватало на поддержание тюрьмы в работоспособном состоянии.

Энергетическая изоляция превратила камеры в мрачные, душные норы, способствующие быстрому увяданию всего живого, что в них попадёт.

О трёхмерной проекции умиротворяющих образов природы в данных условиях заключённые могли только мечтать, а их ранее довольно аппетитная пища стала напоминать нефтяной кисель с плавающими в нём кусками неопределённой субстанции.

Рэдхорн на борту компактного самолёта, предназначенного для быстрой доставки членов высшего военного состава, подлетал к «Каземату». Отличительной особенностью этого летательного аппарата была миниатюрность, большая скорость, маневренность и возможность вертикального взлёта-посадки. А пневмо-магнитная амортизация давала шанс выжить всем присутствующим на борту при падении самолета с большой высоты.

Изготовленный из сверхлёгких, жаростойких полимерных композитов, цельный корпус судна отличался совершенной прозрачностью, выполняя одновременно функцию панорамных окон.

Перемещаться на самолёте в пределах континента было делом небезопасным.

Летающие машины, состоящие на «службе» у «Анимуса», то и дело уничтожали воздушную технику ВВС противника, руководствуясь какими-то своими мотивами приоритетности целей.

Представляет ли в данный момент Рэдхорн или его самолёт интерес для «Анимуса» сам военный не знал, но этот способ перемещения на большое расстояние оставлся самым быстрым и поэтому наиболее предпочтительным.

Когда пилот объявил о приближении к подземному исправительному заведению, полковник, размышлявший на тему предстоящих действий, посмотрел сквозь прозрачный корпус самолёта и увидел нечто отличавшееся от представлений военного чиновника об архитектуре тюрьмы строго режима.

Посреди небольшого населённого пункта, построенного для работников обслуживавших тюрьму, а также огромную солнечно-ветряную электростанцию, покрывшую своими генераторами площадь необозримую даже с высоты летящего самолёта, затерялась огромная зелёная хоккейная шайба.

Таким сооружение выглядело с высоты птичьего полёта.

На самом деле оно представляло собой многоуровневую ферму, которая снабжала в большей мере растительной и в меньшей животной пищей окружающее население.

Таких ферм было множество в крупных мегаполисах, но там из-за своих вертикальных размеров, они скорее напоминали высокую бутылку или огромный прозрачный бочонок для мёда.

Ферма служила своеобразной крышей и до последнего времени являлась источником пищи для находящихся под стражей преступников.

Но в связи с критической ситуацией и общей нехваткой натуральных продуктов для мирного населения, администрация тюрьмы перешла на искусственный витаминизированный паёк для питания заключённых.

Задумка архитектора понравилась полковнику.

Вряд ли посторонний человек догадается о истинном назначении цельного сооружения, не увидев его подземной части.

А для окружающего населения, осведомлённого об истинной сути постройки, ферма облегчает восприятие столь тесного соседства с пугающим объектом.

Самолёт приземлился на посадочную полосу, расположенную в центральной части поверхности зелёной шайбы.

Группа по встрече состояла из трёх человек, один из которых руководил работой всего учреждения, а двое были то ли личными телохранителями, то ли охранниками этой необычной тюрьмы.

Одно было ясно — они точно не ботаники, занимающиеся выращиванием бананов в недрах стеклянной шайбы.

Не тратя времени на разговоры, Рэдхорн передал главному из троицы лист бумаги с начертанными от руки именами интересовавших его заключённых, а также с указанием освободить для их аудиенции «глухую комнату».

Такая комната была в любой тюрьме. Она представляла собой экранированную толстостенную конструкцию, полностью лишённую средств наблюдения и прослушивания.

Использовалась она, как правило, для общения заключённых со своим адвокатом, и их общение невозможно было прослушать никаким образом.

Это было то, что в данный момент наилучшим образом подходило полковнику.

Даже сейчас, когда компьютеры тюрьмы отключены от любых внешних сетей, «Анимус» мог найти лазейку, чтобы узнать о планах Рэдхорна. Поэтому полковник так настаивал на общении в «глухой комнате».

Начальник тюрьмы не был в восторге от того, что ему придётся изменить некоторые правила в угоду прибывшему военному. Но, ещё до прибытия самолёта, он получил распоряжение свыше во всём содействовать прибывшему чиновнику.

Не обмолвившись не единым словом, группа из четырёх человек прошла на круглую тёмно-зелёную площадку, вместе с которой погрузились в недра зелёной фермы.

Достигнув нулевого уровня, они пересели на скоростной лифт, который, судя по заложенным ушам, мгновенно доставил пассажиров в подземное царство, населённое особо опасными мошенниками, ворами, убийцами.

Рэдхорн следовал за троицей, которая хорошо ориентировалась в подземном лабиринте из коридоров, дверей и комнат непонятного назначения.

Наконец они оказались в желаемом месте и полковник ткнул пальцем в свой лист бумаги, указывая на имя интересующего его сейчас человека.

Компания удалилась за пленником, а Рэдхорн остался один, посреди серой бетонной коробки, наедине с вмонтированным в пол столом и прикреплёнными к нему стульями.

Вышагивая взад-вперёд по комнате, он размышлял: «Как одиноко и тоскливо должно быть здесь узнику. Учитывая назначенный пожизненный срок заключения, они должны ухватиться за любую соломинку, дающую возможность выкарабкаться из этой пещеры. Надеюсь, мне не придётся долго распинаться перед здешней публикой. Время и так играет против нас.»

Дверь открылась, и двое охранников ввели одетого в ярко-жёлтое одеяние, по фасону напоминающее кимоно, среднего роста и телосложения мужчину.

Просторная одежда лучезарного вида была визитной карточкой заключённых этой тюрьмы. Жёлтый цвет был очень заметен в условиях подземной жизни, а минимальная стеснённость в движениях позволяла арестантам чувствовать себя более комфортно.

Каждую руку пленника украшали широкие белые браслеты-близнецы, не связанные между собой.

Белый массивный обруч, охватывавший шею, завершал «модный» облик заключённого.

В оба наручных и шейное устройства обездвиживания были встроены датчики пространственного перемещения.

Если заключенный начинал резко двигаться или пробовал совершать движения, интерпретируемые алгоритмом безопасности, как недопустимые, наручники и обруч воздействовали на болевые точки с такой силой, что арестант был не в состоянии производить никаких активных действий и даже мог на время отключиться.

Переступив через порог, пленник остановился, чтобы осмотреться. Люди, приведшие его, даже не попытались заставить его пройти дальше. Они быстро ретировались и закрыли за собой внушительного вида дверь.

Рэдхорн догадывался, чем вызвано поспешное бегство тюремщиков.

За время своего заключения невыразительный человек уже дважды проучил наглецов, пытавшихся его оскорбить.

Не взирая на боль, причиняемую наручниками, он сломал одному охраннику нос и ногу, а другому обе руки.

Наверное, ожидая подвох, мужчина молча стоял на месте. Спустя несколько секунд, прихрамывая на правую ногу, он покинул свой пост у входа и, подойдя к столу, начал сверлить взглядом полковника.

— Красивый у Вас наряд, и побрякушки. — Заявил Рэдхорн вместо приветствия, — Нет желания сменить их на свободу?

Мужчина не отвечал и всё так же пристально пялился на полковника. Русые, коротко стриженные лазерным автоматическим «парикмахером» волосы, подчёркивали янтарные, словно позаимствованные у дикого животного, глаза.

В остальном детали его лица имели черты среднестатистической внешности. Попади такой персонаж в толпу, он без следа растворился бы в ней.

Исходя из информации, полученной об этом человеке, Рэдхорн представлял себе бойца-тяжеловеса, покрытого множеством шрамов.

Если же у этого мужчины и были когда-нибудь видимые боевые отметины на поверхности кожи, то он давно избавился от них при помощи пластической хирургии.

— Хорошо. Если не желаете говорить, я перечислю, что мне о Вас известно, а Вы поправьте, если я не прав. — наткнувшись на стену безмолвия, Рэдхорн не мог придумать как наладить двусторонний контакт с этой молчаливой статуей, — Итак, Ваше имя Мортис Рорк. Сорока трех лет от роду. Холост. Выросли в маленьком городке. Отец фермер, мать домохозяйка. Природа наделила Вас отменной силой и некоторое время в составе группы бродячего цирка Вы зарабатывали на жизнь тем, что с одного удара кулаком между рог, отправляли взрослого быка в нокаут. Это правда?

Рорк продолжал молчать, его спокойствие начинало выводить полковника из себя.

— Не знаю, чем Вы там занимались дальше, — разговаривал практически сам с собой Рэдхорн, — но сюда Вы попали, уничтожив тридцать семь членов хорошо вооружённой банды. Вы расскажете, что там произошло? Как и почему Вы это сделали?

Полковник было подумал, что ошибся адресом с этим человеком и что у него своеобразный обет молчания, как тот вдруг открыл рот.

— Ненавижу несправедливость и ублюдков, которые охотятся на беззащитных. — судя по всему в устах Мортиса Рорка это была длинная, раскрывающая суть произошедшего, фраза.

— Насколько мне известно, Вы кого-то спасли из лап бандитов. Кто это был? Это Ваш друг? — слова Рэдхорна были проглочены возобновившимся молчанием арестанта.

Полковник про себя подумал: «На некоторые вопросы он всё-таки отвечает, нужно продолжать».

Рэдхорну нужно было понять, чем руководствовался и каким образом действовал этот человек, прежде чем принять его в отряд.

— Куда Вы делись после работы в цирке? Вы где-то проходили боевую подготовку? Нашпиговать бандитов свинцом было хорошей мыслью, но кто обучал Вас работе с оружием? — Рэдхорн продолжал засыпать Рорка вопросами, пытаясь нащупать пути подхода к молчуну, — Я так понимаю, Вы проникли в самое сердце охраняемой бандитами территории и отступая назад, к выходу, уничтожали все преграды на своём пути. Как Вас вообще пропустили в логово?

— Войти было просто. А вот чтобы выйти пришлось попотеть. Я был безоружен и нёс мешочек с бриллиантами в качестве выкупа за парнишку, которого они всё равно не отпустили бы.

В помещении, куда привели заложника, и где предстоял обмен, находилось пятнадцать подонков, включая вожака всей шайки. Так что, я для них не был опасен, по крайней мере, так считали они, — на лице Рорка появилась самодовольная ухмылка. Воспоминания о славной битве зажгли искру в его звериных глазах, — Два здоровенных недоумка, увешанные оружием, словно рождественская ёлка игрушками, следовали за мной по пятам и расположились по бокам от меня, когда мы подошли к месту обмена. Посреди зала во главе стола восседал сам главарь, а слева от него примостился ювелир, ожидавший камни для проверки. В дальнем углу сидел испуганный заложник. Бандитам не было до него никакого дела, так как все сосредоточились на мешочке с камнями. Левой рукой я бросил выкуп на стол, и пока бандиты следили глазами за его полетом, правым локтем вогнал переносицу в мозг стоявшего справа громилы. Завладеть его оружием теперь не составляло труда. Пять метательных ножей на груди, пистолет-пулемёт в правой руке, два пистолета в кобурах на правом и левом бедрах — всё это богатство я мог заполучить, всего лишь опустив правую руку. Мне подошел пистолет-пулемет, легко отобранный из ослабевшей руки противника.

Дальнейшие события тяжело поддаются описанию. Я сразу нейтрализовал главаря и второго громилу, приставленного ко мне. Скорострельная пушка помогла мне также избавиться от пятерых головорезов, выстроившихся справа от меня в один ряд, словно мишени в тире, что позволило мне избежать перекрёстного огня. Я действовал быстро, поэтому только к этому моменту остальные подонки опомнились и открыли по мне ответный огонь. Но я уже приближался к одному из них, стоявшему позади меня справа, наводящему в моём направлении прицел своего пистолета. Когда первая пуля продырявила мне бок, я уходил с его линии атаки и продвигался к нему за спину, чтобы разделить поле боя двухсоткилограммовой тушей противника.

Обезоружив толстяка ударом рукояти пистолета о запястье, я открыл огонь по оставшимся бандитам из импровизированного укрытия. Благо, им было негде спрятаться. В итоге, в живых остался только ювелир, в страхе забившийся под стол и обхвативший голову руками.

Вся стрельба заняла не более полуминуты. Мне оставалось освободить заложника от уз, подобрать освободившееся от своих прежних владельцев оружие и двинуться в обратный путь, кишащий остатками обезглавленной банды. Я шёл напролом, пытаясь защитить от пуль парня, несправедливо заброшенного жизнью в такую передрягу. Нам удалось оттуда выбраться. Однако, полученные пулевые ранения и пробитая коленная чашечка не позволили мне скрыться от рук так называемого правосудия.

Вы это хотели от меня услышать?

Под конец рассказа Рорк обозлился. Он считал себя правым в совершении своего геройского поступка, а систему, заточившую его в это подземелье, несправедливой и трусливой.

Ведь его задержание осуществляла группа хорошо подготовленных вооружённых спецназовцев, в то время как он едва держался на ногах.

Встретились бы он один на один с любым из этих бойцов, Рорк бы показал, чего они стоят.

Полковник прослушал, вырвавшуюся из глубин уязвлённой души молчаливого арестанта, историю.

Чтобы показать, что он внимательно слушал рассказчика, он спросил, уточняя одну деталь: «А бриллианты были настоящие?»

Рорк отрицательно покачал головой. Похоже, он снова вознамерился играть в «молчанку» и каждое произнесённое им вновь слово будет стоить полковнику невероятных усилий.

— Если Вас интересует моё мнение, то я считаю, что Вам здесь не место, — Рэдхорн произносил слова, которые по его мнению должны были зацепить Рорка, — в армии Вы за такой поступок медаль бы получили.

Рорк посмотрел на полковника, выказывая некоторый интерес к услышанному.

— Могу предложить Вам свободу взамен на участие в боевой операции. Если для Вас важна только справедливость, то это задание как раз для Вас, — Рэдхорн всё ещё нащупывал подходы к Рорку, и слово «справедливость» казалось ему тем ключом, который может открыть доступ к скрытому от посторонних миру этого замкнутого в себе человека.

— Вы смеётесь, какой из меня сейчас боец? Раненая нога не позволяет мне двигаться быстрей черепахи, а раздробленные рёбра в иной день ноют так, что выть хочется. Если Ваше задание не заключается в налёте на почивающих в криогенной заморозке чудаков, надеющихся на волшебное воскрешение в будущем, то я вряд ли смогу покинуть это замечательное приветливое место, — ирония, пропитавшая фразу Рорка, указывала на нелепость предложения и требовала дальнейших разъяснений от полковника.

— Ну, это Вы совсем загнули, Мортис, — полковник представил атаку на камеры криогенной заморозки и улыбнулся, — Давайте я перефразирую предложение. Если мы избавим Вас от всех недугов, а это в наших силах, Вы согласитесь с ещё шестью смельчаками наведаться к «Анимусу», на его территорию?

Рорк недоверчиво взглянул на полковника. Такое предложение попахивало розыгрышем, но военный был серьёзен и верил в то, о чём говорил.

— Вы понимаете, что то, что Вы мне сейчас предлагаете, является настоящим самоубийством? — заключённый всё ещё искал в поведении полковника подвох, а не найдя его, оживился и радостно произнёс, — Да, конечно, я согласен!

Его даже не интересовали шансы выбраться из предстоящей заварушки живым. Он мог навредить «Анимусу», непредсказуемые действия которого дамокловым мечем угрожали всему человечеству.

А ещё Рорку выпадет возможность выбраться из этой ямы и вдоволь насладиться прелестями безграничного пространства, которое он начал ценить, только оказавшись взаперти.

Двух этих причин было более чем достаточно, чтобы принять предложение полковника.

Введение в некоторые детали проекта «КУЧ» никоим образом не остудило решимость Мортиса Рорка. Единственное, что его интересовало, будет ли он самостоятельно мыслить после преображения в усовершенствованного солдата и не сможет ли кто посторонний дистанционно управлять его механическим телом.

Получив от полковника исчерпывающие ответы, что мозг не подвергнется никаким изменениям, а значит, мыслить ему придется самостоятельно и что дистанционное управление механическим остовом не предусматривается, всвязи с возможным перехватом управления «Анимусом», Рорк ещё больше воодушевился, впечатлённый сверхчеловеческими возможностями нового тела.

— Вы не будете испытывать боли, приобретёте колоссальную силу, органы чувств будут работать лучше, чем у любого животного. Вы станете неуязвимым. И ещё — это тело дарит вечную жизнь! Точнее, очень долгую жизнь. Ибо большинства органов, выходящих из строя в первую очередь, в вашем новом теле вообще не будет. А мозг будет поддерживаться в оптимальном для его нормального функционирования режиме. Ну как Вам, неплохая перспектива? — на некоторое время полковник превратился в рекламного агента, восхваляющего перед покупателем невиданные возможности нового тела.

Рорк оказался благодарным слушателем и легко поддался чарам полковника, уступив своё место в «Глухой комнате» последнему кандидату на роль бойца «железного отряда».

После ухода Рорка в комнате, изолированной от всего и всея, наступила гробовая тишина.

«Затишье перед бурей?» — посетившая полковника мысль в момент полнейшего звукового штиля напрямую отражала волнение пред следующей встречей.

Сведений, о человеке, которого должны были с минуты на минуту доставить в комнату, было не достаточно, чтобы сложить о нем какое-либо представление. Но на рассмотрении этой кандидатуры настаивали Льюис Мэнсон и Коно Сумаи.

Из составленного ими досье Рэдхорн выяснил, что придется общаться со скрытным типом, обладающим способностью вскрывать финансовые банки снабженные сложнейшими системами охраны также просто, как открывать консервным ножом их жестяные тёзки.

Настоящего имени преступника никто не знал. Все называли его просто — Феш. Это была анограмма прозвища Шеф, вытекающего из его главенствующей роли в преступной группе, состоявшей, как предполагалось, из девяти человек. Под его руководством было ограблено пятнадцать крупнейших финансовых учреждений, которые считались неприступными бастионами в мире охранных технологий.

В руки полиции, по непонятным причинам, он сдался сам.

Судя по всему, это было связано с тяжёлым недугом, одолевшим безымянного грабителя банков.

Ещё раз открылась дверь и в комнату на дополненном анатомической спинкой кресле, снабженном четырьмя колесами, вращающимися при помощи электрического двигателя, вкатился очередной узник «Каземата».

Его никто не сопровождал, и замочная часть двери плавно переместилась в пространстве к начальной точке движения до едва слышимого щелчка.

В кресле мостилась скорее тень когда-то существовавшего человека, чем сам владелец несчастного тела. На вид ему было уже за пятьдесят, хотя полковник знал, что возраст арестанта ближе к сорока годам.

Информации о точном возрасте заключённого тоже не было ни в одной базе данных.

Кожа обтягивала кости, провисая в тех местах, где когда-то выступали крепкие мышцы. Несчастного изнутри поедал страшный монстр, воплотившийся внутри его тела в виде злокачественной опухоли.

Высохшее, в результате сильнейшего истощения, подкожное содержимое превратило голову в череп, который зачем-то начинили двумя человеческими глазами и приклеили нос да пару острых ушей.

Потерявшие цвет от причиняемых болезнью физических страданий волосы были выстрижены по подобию причёски Рорка, недавно посетившего эту комнату.

Доходяга мельком глянул на полковника и направил своё кресло в сторону стола переговоров.

«Это наш клиент,» — мысленно сделал вывод Рэдхорн, увидев человека, не способного самостоятельно перемещаться на своих ногах.

Но предположение полковника оказалось преждевременным.

Человек-мумия с достоинством короля поднялся со своего трона и подошёл к столу, заставив тем самым полковника открыть от удивления рот.

Возможно, такое представление стоило мужчине неимоверных усилий, но ни один его мускул не дрогнул, указывая посторонним на то, что нет в мире такой силы, которая могла бы сломить его.

— Извините, что пришлось воспользоваться транспортом. — уверенно начал разговор невысокого роста заключённый, создавая вокруг себя поле невидимой внутренней силы, генератором которой выступал не преклонившийся пред суровой болезнью дух Феша, — Мне здешние врачи не разрешают пешком преодолевать дальние расстояния. Боятся за моё состояние. Вы представляете?

Он улыбнулся своему ироничному замечанию. Диагноз гласил о четвёртой стадии заболевания. Опухоль захватила контроль над множеством жизненно важных органов, каждый день отвоёвывая новые территории в его внутреннем царстве. Быть гостем на этом свете оставалось недолго. А три пожизненных срока насмешкой сопровождали его в мир иной. Так что, беспокойство медиков о том, проживёт ли он лишний день, казалось не более чем глупостью, продиктованной привязкой докторов к строгим медицинским правилам.

— Как Вас зовут? А то я не знаю, как к вам обращаться? — Рэдхорну не хотелось обращаться к заключенному, используя его прозвище, поэтому он попытался вопросом в лоб выяснить имя.

— Бросьте, полковник. Это же не допрос, — Феш явно разбирался в военных знаках отличия и не скрывал этого, — Вы же военный, а с военными я никак не пересекался по роду моей деятельности. Значит, Вы приехали не расспрашивать меня, а что-то предложить. Таким образом, у нас наклёвывается милая беседа. И соблюдая элементарные правила приличия, первым должны были представиться Вы. Я так и не услышал Вашего имени.

— Полковник Рональд Рэдхорн. — представился, спустя пару секунд, не ожидавший такого напора, вояка.

— Очень приятно. Меня называют Феш. Если по каким-либо причинам Вам не нравится этот псевдоним, можете называть меня любым именем. Например, Майк. Имя Майк Вам больше нравится?

— Хорошо, пусть будет Майк. Я действительно прибыл к Вам с предложением. — Новое имя арестанта действительно легче слетало с языка Рэдхорна, — если Вы на него согласитесь, то покинете это заведение и обретёте свободу. И ещё мы можем …

— А Вы можете угостить меня чашечкой кофе? — прервал агитационную речь Шеф, — Я очень уважаю этот напиток. А с тех пор как у Вас наверху начали резвиться свихнувшиеся машины, в качестве питья здесь выступает только чистая вода. Конечно, и на том спасибо, однако очень хотелось бы вдохнуть аромат пусть даже третьесортного кофейного напитка.

— Майк, я прилетел сюда по очень важному, безотлагательному делу. Если мы придем к согласию, то я угощу Вас самым лучшим кофе, и тогда хоть обпейтесь им, но сейчас у нас мало времени и Вам необходимо сосредоточиться на нашей беседе — попытка вразумить Шефа показалась Рэдхорну безупречной.

Чересчур тощий мужчина в жёлтой арестантской одежде опёрся обеими руками о стол, обхватив пальцами край его крышки и сильно сжав зубы. Глаза, смотревшие на Рэдхорна, в миг остекленели как у мёртвой рыбы и теперь было невозможно понять, смотрит ли вообще куда-нибудь заключённый.

Волна боли вызванная разрушительным действием опухоли, на несколько секунд приковала Шефа к оказавшемуся под рукой столу.

— Вы не будете против, если я присяду? Немного голова закружилась. — соврал узник «Каземата» сползая в объятья своего трона на колёсах.

— Вам плохо? Позвать охрану? — забеспокоился полковник, видевший такую бледность, которая завладела Шефом, только на лицах мертвецов.

— Ну что Вы, мне хорошо. Мне очень хорошо. — процедил сквозь зубы арестант, — Так как там насчёт кофе? Оно меня немного взбодрит.

— Хорошо. Будет Вам кофе. — Сдался полковник, сомневающийся, что этот человек вообще доживёт до окончания их разговора.

Рэдхорн подошёл к двери и нажал на кнопку вызова охраны. Когда дверь открылась, он что-то сказал появившемуся на мгновение охраннику, после чего тот исчез и дверь снова закрылась.

— Вы принимаете обезболивающее? — поинтересовался полковник, возвращаясь к столу, предположив что поведение бывшего грабителя продиктовано сильным болевым синдромом.

— О, обезболивающие — это моя пища. Беда в том, что они малоэффективны, а от наркотических средств я отказался. Не хочу утратить объективную связь с реальностью. К тому же боль помогает ощущать себя живым, — сознался в своей уязвимости Шеф, и грустная улыбка проявилась на его лице. Внезапно он перевёл разговор в другое русло, — Хотите узнать, почему я сдался?

— Наверное, устали прятаться и заниматься грязными делишками? Да и сил болезнь не придаёт, — высказал своё предположение Рэдхорн.

— Боже, как примитивно. — Шеф с сожалением посмотрел на полковника, будто перед ним сидел умалишённый, а не уважаемый военный чиновник. — Во-первых, я не прятался. Мы с коллегами не оставляли следов, поэтому в обычной жизни постоянно находились на виду и чувствовали себя свободно.

Во-вторых, к «грязным» делишкам я бы скорее отнес Вашу, военную, деятельность.

Между прочим, по вине моей группы не погиб ни один человек, а банки, из которых мы изъяли некую сумму, с ног до головы застрахованы на все случаи жизни. Так что они получили назад свои деньги.

А вот болезнь действительно сыграла решающую роль в моём выборе дальнейшего пути.

Я начал представлять, как бы предпочёл провести остаток своих дней. Родственников у меня нет, так что отталкивался я только от своих желаний.

А меня распирала потребность уединиться подальше от людей, в месте, похожем на подземную пещеру. Во все времена отшельники искали такие места и встречали в них закат своих жизней. Мне тоже отшельничество пришлось по душе и я начал рассматривать варианты, рождавшиеся в моих фантазиях. Когда вдруг наткнулся на мысль, что моим новым потребностям соответствует спрятанная в недрах земли одиночная камера «Каземата». Мои прежние заслуги прокладывали дорогу прямиком в это чудесное заведение.

Имея неограниченные средства, я, конечно, мог соорудить собственное подземное царство, но зачем? Оно уже существовало и уже некоторое время благополучно функционировало. Мне только оставалось, отдав свои деньги на благотворительность, сдаться в руки правосудия.

Мужчина прервал свой рассказ, отдышался, будто после долгой пробежки и вновь заговорил.

— Вы верите в судьбу, полковник? — спросил Феш и, не дав Рэдхорну вставить слова, тут же ответил, — ну у кого я спрашиваю? Конечно же, нет. А я, представьте себе, верю. Также я верю в её маятникоподобную сущность. Чем сильнее качнуть маятник в одну сторону, тем дальше он отклонится в обратном направлении. Насколько хорошо и легко мне жилось до появления первых признаков недуга, настолько плохо и тяжело мне приходится сейчас. Но я воспринимаю это как искупление за совершённые мной когда-то ошибки и хочу прожить остаток своих дней здесь, наедине со своими мыслями и философскими умозаключениями.

Позади арестанта открылась дверь и появился охранник, вооружённый двумя дымящимися кружками кофе. Аромат бодрящего напитка сразу же таинственным образом заполнил внутреннее пространство угрюмого помещёния.

Водрузив обе кружки на стол, посыльный скрылся за дверью, а Феш, не покидая своего кресла, правой рукой потянулся к ручке одной из них.

Оторвав керамический сосуд от стола, он поднес его чёрной отражающей гладью к носу и закрыл глаза. Левая измождённая рука придерживала кружку под донце, дабы не дать ни малейшего шанса этой драгоценной жидкости перелиться через край сосуда.

Со стороны, тело мужчины выглядело настолько немощным, что казалось сейчас, под действием силы тяжести, груз, оказавшийся в его руках, утянет несчастного из удобного кресла и сбросит прямо на каменную поверхность холодного пола.

Феш с таким наслаждением впитывал аромат чёрного вара, что Рэдхорн взял свою кружку с приятно пахнущим напитком и собрал ноздрями теплый воздух, оторвавшийся от горячего кофейного зеркала вместе с ускользающим из чашки паром.

Полковник пытался выяснить, не пропустил ли за свои долгие полжизни какую таинственную ноту в запахе этого обыденного вещества.

Он не собирался пить кофе, однако попросил принести две кружки на всякий случай, быть может, придётся составить компанию этому увядающему буквально на глазах человеку.

Пока арестант растворялся в поглощающем запахе волшебного напитка Рэдхорн обдумывал услышанное из уст странно мыслящего мужчины.

Получалось, что он не грезил свободой и собирался короткий остаток своих дней провести здесь, под землёй, в уплату за свои, одному ему известные грехи.

Но у полковника ещё оставалось два сильнодействующих средства для уговоров: обещание полного излечения и обращение к высоким производным совести, могли повлиять на решение Фешаа в пользу их миссии.

— Теперь Вы готовы меня выслушать? — терпение полковника подбиралось к критической отметке, ему хотелось как можно быстрее расставить все точки над и. Ведь, если вербовка этого человека провалится, ему придется лететь ещё в одно место, на встречу с очередным кандидатом, отобранным доктором Мэнсоном и тратить на это драгоценное время.

Феш вышел из навеянного ароматом кофе транса и умиротворённо посмотрел на полковника. Затем со следами еле уловимой улыбки неспешно проговорил: «Конечно, друг мой. Мы же здесь собрались для беседы. А беседа — это приятное непринуждённое двустороннее общение. Я уже высказался, теперь Ваша очередь.»

Его внимание снова обратилось к кружке с горячим напитком, и он испытал невероятное блаженство, осуществив свой первый кофеиновый глоток.

Полковник рассказывал о проекте «КУЧ» невероятных возможностях медицины, использующей передовые разработки секретного военного научного центра.

Феш при этом смаковал драгоценный напиток и внимал байкам о том, как он станет сильнее, быстрее, обретёт вечную жизнь. Но слушал он не как заинтересованный субъект, а как ребёнок, засыпающий под интересную сказку на ночь. Боль, донимавшая его несчастное тело, на время отступила, и он наслаждался этим чудным моментом.

— Понимаете, полковник, — подводя итог сказочному рассказу, Феш решил обозначить своё отношение к происходящему, — на ближайшее время у меня здесь назначено свидание с дамой в чёрном балахоне и с косой. Не могу же я отменить это событие по Вашей прихоти? Если Вы меня отсюда заберёте, где же ей искать меня? Благодарю за предложение, но вынужден отклонить его.

«Он что и в правду такой фаталист, или это просто отговорка?» — задался вопросом полковник и попытался сыграть на этом.

— А может судьба даёт Вам шанс остаться среди живых и свершить, что-то невероятно важное? — Рэдхорн поймал насмешливый взгляд заключённого.

— Хорошая попытка, — проговорил шеф. Полковник начинал его утомлять. — Если Вам больше нечего сказать, я предлагаю закончить нашу беседу. Мне бы хотелось уединиться в своём скромном обиталище.

— А как же человечество, люди? Им тоже сесть и ожидать своей смерти? Это что, их судьба — дождаться полного истребления машинами? У Вас есть уникальная возможность помочь им. Разве это не будет отличной заменой Вашему искуплению? — полковнику оставалось только нащупывать подходы к совести арестанта Майка

— Вы и вправду думаете, что кучка смельчаков сможет противостоять армии машин, возглавляемой самым мощным интеллектом на планете? — устало проговорил Феш, желая как можно скорее добраться до своей темницы и занять оборонительную позицию пред лицом подступающей боли.

— Но Вы же не раз справлялись с машинами, охранявшими банки. В принципе — это то же самое, только машины других моделей и задачи у них другие. — Не сдавался Рэдхорн.

— Не я нейтрализовал машины. У меня была команда, способная вывести из строя любое устройство или механизм. Я лишь подсказывал, кому и куда нужно направить свои умения. — Кофе был выпит, эйфория от смены обстановки рассеялась вслед за его ароматом, недавно наполнявшим комнату.

Шефу представлялось необходимым завершить этот разговор и удалиться в небытие.

— То есть, Вы смогли организовать и руководить группой подготовленных людей для осуществления своих целей? Наши смельчаки, как Вы их назвали, тоже обладают некоторыми способностями, и Вы могли бы стать одним из них. Мои специалисты-учёные считают, что Вы нужны нам, — никакие доводы не трогали заключённого и Рэдхорн просто произносил набор фраз, надеясь только на чудо.

Феш взял в руку кружку из-под выпитого кофе.

— Знаете, полковник, если в эту пустую кружку начать медленно наливать воду, то по истечении некоторого времени она достигнет верхних границ и начнёт переливаться через край. Так вот, наш разговор — это вода, наполняющая кружку. Сейчас она поднялась и достигла критической отметки. Вы же не хотите, чтобы она пролилась? — намёк на прекращение разговора ещё и содержал угрозу в превращении отношений из нейтральных во враждебные. — Приятно было пообщаться. Однако вынужден раскланяться. В покоях меня ожидает великолепная витаминная похлебка.

С этими словами арестант включил двигатель своей мини-кареты и подъехал к единственной в помещении двери.

Феш покинул «Глухую комнату» а Рэдхорн окаменевшим истуканом застыл над столом и пялился в ту пространственную точку, где недавно восседал на своём четырёхколёсном троне непреклонный, загадочный человек.

По какой-то необьяснимой причине, после неудачного завершения разговора полковник чувствовал себя словно побитая собака.

«Этот бой проигран, но нужно двигаться дальше» — собрался с мыслями Рэдхорн, впервые пригубив давно остывший кофе.

Жидкость, наполнявшая кружку, едва могла бы занять первое место в конкурсе на звание лучшего напитка, но, тем не менее, она обладала довольно сносными вкусовыми характеристиками.

Стремясь по возможности быстро покинуть подземелье, полковник проследовал к выходу из комнаты, обдумывая свои дальнейшие действия.

Охранники должны вывести к самолёту и передать в его распоряжение Рорка. Затем предстояло добраться до научного центра и передать бывшего арестанта доктору Сумаи. После чего придётся снова отправиться за новым кандидатом.

И каким же было его удивление, когда сквозь открывающуюся пред ним щель дверного проёма он увидел знакомое четырёхколёсное кресло и двух охранников по бокам.

— Вы готовы перелить воду в кружку побольше для продолжения нашего разговора? — Восседавший в кресле Феш приблизился к застрявшему в двери полковнику и добавил, — Не переживайте, это не займёт много времени.

Оба мужчины снова оказались наедине посреди переговорной комнаты.

— Я соглашусь участвовать в Вашей миссии, если выполните моё требование. — Не давая вставить слова военному, проговорил одетый в жёлтую арестантскую одежду, мужчина. Ему достаточно наскучила болтовня полковника, чтобы дать тому возможность произносить пустые слова. — Если в ходе этой миссии я выживу, что очень сомнительно, выньте мой мозг из этой жестянки, в которую предлагаете его поместить.

— Но, — полковник не мог понять смысл просьбы мужчины, — Вы же тогда умрёте.

— А я о большем и не прошу. Думаю, это не сложно? — серьезно проговорил Феш. — Вы выполните моё требование?

— Да, выполним, — только и сказал Рэдхорн. Переубеждать упрямца не было смысла. Принятое решение было продиктовано его странными фаталистическими представлениями.

— Ну что ж, скрепим нашу договорённость документально и я весь Ваш. — Феш, кажется, приободрился и шутливо произнёс, — По просьбам окружающих отложу своё свидание с дамой в чёрном на неопределённый срок.

Странно, но полковник не почувствовал облегчения от проделанной работы. Хотя Феш и согласился на участие в рискованном предприятии, полковник ощущал себя проигравшим и в этом бою. Упрямый, стоящий одной ногой в могиле, человек лишил его всех сил и надолго испортил настроение.

В таком разбитом состоянии Рэдхорн провёл весь обратный путь, который показался ему длинной душевной пыткой.