Андромеда

I

В столовой на станции «Андромеда» был один большой пятиугольный стол и пять маленьких.

Поначалу мне это показалось какой-то придурью. Но со временем, освоившись, мы оценили преимущества.

Неосознанно бунтуя против оставшегося позади одного на всех распорядка, мы предпочитали питаться, когда взбредёт в голову, по одному, по двое, занимая маленькие столики. На ужин собирались все вместе за большим. Делились друг с другом прогрессом за день, болтали.

Для меня ужин зачастую был единственным приёмом пищи за день.

Как выглядел мой день?

Я просыпался около четырёх утра, поспав час или два. Нередко добирался до функционального стола ещё спящим и окончательно осознавал себя, глядя на индивидуальные голопроекции.

Мои руки уже что-то делали, мозг уже раздавал верные команды и обрабатывал информацию. Но самосознание могло включиться и гораздо позже. Как будто организм научился давать мозгу частичный отдых, если уж на полноценный времени не было.

А времени не было совершенно.

Я пообещал, что не нанесу ущерба Общему Делу, и должен был сдержать обещание. Но я не собирался ущемлять и своё дело. То, ради которого я существую.

Я ковырял лучший из своих миров, снова и снова, создавая бесчисленные резервные копии, в которых не путался только благодаря развитой системе пометок.

Он крошился иногда от малейшего вмешательства.

Иногда я впадал в отчаяние и тогда — тогда и только тогда! — я выходил из каюты, двигался, шатаясь, к столовой, где впихивал в себя бутерброд из того, что попадалось под руку. А потом — возвращался.

— Друг, от тебя воняет так, будто ты забыл дорогу в сортир и в душ одновременно, — сообщил однажды Айк, когда мы с ним столкнулись в столовой. — Хочешь, я устрою тебе экскурсию по станции? Это невероятно живописный бублик.

Я хмыкнул. Станция действительно напоминала формой бублик, чем и пользовались Алеф и Нилли. Они по утрам открывали все отсеки и — бежали по кругу. Иногда к ним присоединялся Айк. Тайо предпочитал силовые упражнения в спортзале. Только я совершенно забил на своё тело. У меня не было на него времени.

— Это далеко? — спросил я.

— А? — не понял Айк. Он поставил на маленький столик исходящую паром тарелку супа и уставился на меня.

— Душ, — сказал я.

— Ну… Выйдя из каюты, ты пошёл направо и оказался здесь. Если бы пошёл налево — обрёл бы счастье.

— Там — туалет…

— Это называется «Санитарный отсек», Виллар. Над дверью так и написано. Если пройдёшь дальше туалета, увидишь душевые кабины. Инструкция по эксплуатации вырезана в стене.

— Угу, — сказал я и, затолкав в рот остаток бутерброда, пошёл обратно.

Оказавшись рядом со своей каютой, я помешкал, вспоминая, чего хотел, и, не вспомнив, открыл дверь.

Меня ждала работа. Чёртова прорва работы, к которой я не знал, с какого конца подступиться. Поэтому просто окунулся в самую гущу и вкалывал, как проклятый.

Время от времени в голову стучалась здравая мысль. «Здравствуй, друг! — говорила она. — Знаешь, тебе ведь не обязательно делать всё сейчас в такой спешке. Просто отработай программу так, как от тебя ждут. У тебя миров — до жопы, используй любой. Обманку уже сделал Тайо, ему помогала Алеф. В остальном — никаких ограничений. Слей любое дерьмо! А потом спокойно доделывай то, что начал».

Это была до рвоты здравая и тошнотворная мысль. И, слушая её, я зевал. Я думал прилечь и уснуть, расслабиться. Есть время и ресурсы, никто не гонит… Но…

— «Дерьмо» — это миллиарды жизней, — говорил я. — Миллиарды миллиардов. Что значит моя усталость, когда речь идёт о таких материях?

Тот недоделанный учитель не выстроил у меня в душе никакого грёбаного «стального стержня». Я сказал и сделал на тестах всё, что требовалось, но ничего не изменил в своём видении и понимании происходящего.

Общее Дело — это череда трусливых жертвоприношений. Мы, при всём нашем уровне развития, уже давно скатились до уровня примитивных дикарей.

Я не желал быть дикарём. Безумцем — о да! Дикарём — ни за что.

Господствующее место на моём функциональном столе занимала голограмма календаря и часов. Благодаря ней я мог точно знать, сколько дней осталось мне до сдачи своей части конструкции.

Зная, что мне понадобится много времени на собственные разработки, я взял на себя самое сложное — тот самый стержень, в котором должны сойтись направляющие пяти миров. Его проработка требовала особой тщательности, здесь нельзя было пользоваться готовыми шаблонами. Как нам говорили в учебных аудиториях: «Это — арена битвы, в которую вы сами должны поверить. Здесь каждая раса должна столкнуться с тем злом, к которому она привыкла».

Итак, вот он, этот стержень, передо мной.

Программа требовала имя, и я, поколебавшись, назвал его Место Силы.

Говорят, раньше так называлась наша планета. По-моему, хорошее название для того места, с которого начнётся возрождение нашего мира. Надеюсь, никто из ребят не возмутится.

То, на что я должен был потратить три дня, я возвёл за час.

Уровневая структура стержня, элемент надежды, система оповещений, замок на верхний мир. Там, наверху, Айк уже развлекался вовсю, утопив мир в какой-то хреновине, которую назвал Чёрная Гниль. Не я один играл со смыслами…

В интерпретации Айка Чёрная Гниль была средой с неизученными свойствами, которая стремительно и необратимо меняла структуру любого организма. При условии, если чувствовала в нём боевой потенциал.

Прекрасно.

Теперь назад.

Я переместил в Место Силы первых избранных, наладил систему пополнения. Чистая случайность, никаких критериев.

Повертел туда-сюда временной регулятор.

Дерьмо.

Даже по меркам Общего Дела получилось форменное дерьмо. Кровавая баня и каннибализм, некоторые новички даже не успевали узнать, что существуют какие-то монстры.

Похоже, я переоценил интеллект своих созданий… Пауки Алеф, эльфы Айка (название им дали мои люди) и анфалы (та же история с названием) справлялись куда лучше. Да, они редко доходили до конца, но у них уходило куда меньше времени и сил на междоусобицы. Они сражались, а значит, были превосходным генератором.

— Как стержень? — спросил однажды Тайо, заглянув ко мне в каюту.

— Прекрасно, — солгал я.

Наверху всё ещё не было никого из людей.

В какой-то момент я психанул, сорвался и поставил туда одного человека, дав ему доступ к «хранителям». Я просто создал его на месте, из ничего. У него не было памяти, и он то и дело норовил сойти с ума.

Да чтоб тебя…

Пришлось дать ему память, предварительно забрав у кого-то, кто не имел никакого отношения к Месту Силы. Ещё один случай так называемой амнезии, у людей это не редкость. Минимальное вмешательство, нулевое влияние на мир в целом.

К тому моменту как мелкий гадёныш перестал требовать внимания и начал выполнять свои функции, он меня так достал, что я дал ему имя Ликрам. Оба этих мудака раздражали меня практически одинаково.

Придурки, мнящие себя королями.

Новые вводные. Система настроена на бойцов. Армия, спецслужбы.

Дело пошло значительно веселее. Люди уходили наверх пачками. И вдруг над дверью ожил динамик.

— Крейз, какого хрена ты там вытворяешь?! — заорал он голосом Айка. — Ты посмотри, что у тебя делается наверху!

Я посмотрел и ахнул.

Перенаселение базы. Сегрегация. Ликрама заперли в клетку, власть прибрал к рукам какой-то урод… Секта поклонников Чёрной Гнили?! Нет, ребята, это даже не смешно. Кет, может, и не обладает разумом, но он и не идиот.

Откат.

Я бился снова и снова над своими людьми. Нилли и Айк тонко намекали мне на то, что, возможно, стоит вовсе заменить мир. У меня были и куда более подходящие, те, которые вошли бы в конструкцию вообще без подгонки.

Пару раз я почти сдался. Почти решился поставить другой мир и скормить его Кету, чтобы на втором обороте повторить всё с новыми силами.

Только вот я знал, что новых сил не будет.

Быть созидателем — значит, стать рабом Общего Дела. Отныне и впредь нам предстоит всегда работать на износ, на пределе.

А сейчас я работал за пределом.

И когда у меня получалось подобрать нужную комбинацию входных параметров, когда я готов был танцевать от счастья, я вдруг понимал, что всего лишь удовлетворил требования Общего Дела.

А нужно было больше, гораздо больше.

И я снова ломал только-только заработавшую систему.

Я не сразу заметил, как мне на плечи легли пальцы Алеф.

Понял, что не один, лишь когда прозвучал её голос:

— Здравствуй, друг.

— Алеф, — нервно выдохнул я.

Все важные голограммы были индивидуальны, она не могла их видеть.

— Крейз, — услышал я её голос.

«Уйди, — думал я. — Просто уйди, не мешай, не лезь!»

— Успеваешь? — спросила она.

— Угу. Хочешь посмотреть?

Скажет «да» — покажу ей ту часть, в которой не сомневаюсь, и которую можно ей показать.

— Нет, — удивила она меня, как удивляла постоянно, с самого нашего знакомства. — Доделай до конца, потом. Не хочу портить впечатление. Ходят слухи, ты опять творишь нечто невообразимое?

Она мной восхищалась, но для меня её слова звучали насмешкой.

Полудурок творит очередной шедевр, прежде чем сбросить его в пасть Кету.

Она считала это поводом для гордости. А мне хотелось покончить с собой.

— Ну уж… — сказал я. — Просто немного другой подход. В основном — в стратегии отбора. Мне кажется, так мы сможем достичь большего…

Проговорился.

В глазах потемнело.

Не обратит внимания?..

Но Алеф замечала всё.

— Чего именно, Виллар? Я не собираюсь тебя ругать, критиковать. Мне просто хочется понять, чего именно ты хочешь достичь с этой работой.

Я встал и повернулся к ней.

— Ты ведь помнишь, что через неделю мы уже должны делать сброс? Это крайний срок, а вообще — хотелось бы раньше.

Прямой взгляд, прямой вопрос, требующий такого же прямого ответа.

— Конечно.

— И ты успеешь?

— Алеф, прекрати меня контроли…

— Я буду тебя контролировать, Виллар! — повысила она голос. — Это — моя основная роль в нашей пятёрке, всё остальное вторично. И если я тебе так нужна, то позволь напомнить: один выдох Кета, одна волна — и споры во мне проснутся. Я умру. Мы уже подходим опасно близко к краю. Все, кроме тебя, уже вносят последние штрихи, а ты не спишь и не ешь, выглядишь так, будто уже умер, и всё равно до сих пор не закончил работу!

— Я закончу. — Сложил руки на груди. — Всё? Ты за этим пришла?

Уйди, пожалуйста, уйди.

— Нет, — мотнула она головой. — Пришла позвать тебя ужинать.

— Уже?! — воскликнул я.

Вот только что я был в столовой, говорил с Айком. Потом было что-то про душ, но я до него не добрался…

Или это было вчера?

— Пошли. — Алеф протянула руку.

— Я… сейчас.

— Ты сейчас возьмёшь меня за руку и пойдёшь со мной.

Я вздохнул и подчинился.

— Куда мы идём?

— Тебе понравится. Это называется «душ».

— Алеф!

— Ума не приложу, зачем тебе понадобилось забывать об элементарных правилах гигиены. Помимо прочего, от этого забиваются энергетические контуры, твоя производительность падает.

— Ясно. Ты что, собираешься остаться тут со мной?

Мы стояли в одной кабинке.

— Виллар, мне придётся остаться тут с тобой. Если бы я выглядела так же, как ты, ты поступил бы так же. Я не хочу, чтобы ты тут захлебнулся, потерял сознание, разбил голову или выкинул ещё какую-нибудь чушь, которая осложнила бы нам работу. Раздевайся.

Я колебался. Она бесстрастно светила своей сводящей с ума белой ментомой. Но вдруг мелькнуло что-то ещё. Насмешливое.

— Забавно, как ты оправдываешь своё прозвище.

Она одним движением сняла верхнюю часть обтяжки.

— Не понимаю, о чём ты.

— Безумцы на земле тоже придают большое значение обнажению в присутствии посторонних. Я думала, в Безграничье такого нет.

— Это… как-то связано с инстинктом продолжения рода?

— Полагаю, да. Разум оставил землю, на его место вернулись инстинкты.

Я больше не сказал ни слова.

Несколько мыслей, сцепившись воедино, стали медленно вращаться у меня в голове, наматывая на себя остальные. Когда сверху хлынула вода, я этого даже не почувствовал.