Альтерверс

Глава 4г.

Время в столице близилось к полуночи. После долгой пешей прогулки от скопища небоскрёбов Москва-Сити до Воробьёвых гор в животе Матвея заурчало, будто кто-то скребётся изнутри. Тело оперативника наливалось ватной слабостью, в горле стоял пустой сухой вкус. На ночь наедаться Матвею не хотелось — куда приятнее показался горячий шоколад. Не доходя до станции метрополитена метров двести, между деревьями у стоянки прокатных велосипедов, пустующей из-за несезона, одиноко выделялась палатка с вывеской «Кофе 24/7». Продавщица, опёршись на локоть, дремала за закрытым стеклянным окошком. Матвей подошёл к палатке, изучил панель-меню позади продавщицы и прокашлялся, чтобы разбудить уставшую женщину.

— Доброй ночи, — сонным голосом поприветствовала она, потирая глаза, — что для вас?

— Горячий шоколад есть?

— Только то, что в меню, — строго отрезала женщина, но через мгновение сменила гнев на милость: — Возьмите какао?

— Какао — отлично, — обрадовался оперативник. — Можно с дополнительным сахаром?

Женщина кивнула и отточенным, быстрым движением приготовила напиток.

Домой идти пешком не тянуло — Матвей прикинул, что успевает на последний поезд, и поднялся на мостовую платформу Сокольнической линии метро. Состав подъехал через полторы минуты, оперативник зашёл в пустой вагон, садиться не стал, прислонился к стеклянной двери напротив, наблюдая за тёплыми огоньками фонарей на набережной, с редким вкраплением разноцветного неона, проплывающих мимо крытых речных трамвайчиков.

Через семь минут он вышел на «Проспекте Вернадского». Ветер холодным потоком выбил из головы лишние мысли. Выполнение поручения Раскалова — гарантированный скачок вверх по карьерной лестнице, он будет верным офицером маршала, человеком, на которого руководство всегда может положиться, и когда-нибудь повторит карьеру своего легендарного отца — возглавит оперативный отдел. Молодой человек свернул на улицу Кравченко, до дома оставалось минут пятнадцать. Матвей не должен объяснять Кашалотову или кому-либо ещё, почему отказался от задания в К26-77. Анатолий Эдуардович дал личное поручение, какие могут быть вопросы? Он перешёл Ленинский пренебрегая красным светом светофора, нырнул в арку жилого дома. Поднимаясь в лифте на последний этаж, острая иголка сомнения ткнула Матвея в сердце, он зажмурил глаза и досчитал до пяти. Открывая входную дверь квартиры, ещё раз напомнил себе, что умение договариваться с совестью исчисляется количеством нулей в сумме вознаграждения.

Следующим утром оперативник первым делом набрал номер директора службы.

— Анатолий Эдуардович, приветствую вас. Прошу прощения за ранний звонок.

— Всё в порядке, Матвей, здравствуйте, — голос Раскалова показался оперативнику даже ласковым, — рад вас слышать.

— Анатолий Эдуардович, я по поводу вашего поручения.

— Ну, — протянул Раскалов, — это скорее личная просьба, нежели поручение.

— Да, — Матвей безмолвно застыл, подбирая слова. — Я бы хотел поблагодарить вас за оказанное доверие. Для меня честь работать с вами, и я сделаю всё, что необходимо для блага нашей службы.

— Приятно слышать, Матвей. Приезжайте в НИИ к 17:00 и сразу ко мне в кабинет. Я лично проведу инструктаж и расскажу о деталях дела.

— Хорошо, Анатолий Эдуардович, до встречи.

Раскалов отключился.

Матвей стоял на небольшой кухне, взволнованный и удовлетворённый исходом разговора — он только что обеспечил себе успешную карьеру и безбедное существование. Довольный собой, оперативник, пританцовывая, отправился принимать душ.

***

В дорогом костюме и новом пальто Матвей шёл по коридорам СКАР к кабинету, куда вход только по приглашению. Ему показалось, что проходящие мимо сослуживцы смотрят на него с неодобрением. Осуждают за сближение с руководством, но молчат. Завидуют?

Подходя к кабинету Раскалова, оперативник столкнулся с Кашалотовым — тот выходил от начальника, пылая от злости.

— Матвей Евгеньевич, — саркастичным тоном обратился руководитель отдела аналитики и разработки сценариев. — Вы уж, будьте добры, не облажайтесь!

Во взгляде Кашалотова сквозило разочарование.

— Игорь Сергеевич, я…Кашалотов не стал слушать. Закусил сигарету, не глядя, и быстрым шагом удалился по коридору. Матвей проводил его взглядом, сделал глубокий вдох, постучал три раза в металлическую дверь с позолоченной табличкой «Раскалов А.Э.».

— Заходите, — послышалось по ту сторону двери.

Кабинет директора СКАР показался Матвею на удивление скромным. Нежно-бежевые стены вместо привычных для верхушки власти дубовых панелей, стол и кресло из магазина-производителя ширпотреба вместо мебели из резного дерева и кожи, ни единого портрета правящих, следящих за выполнением государственно важных задач. Огромная электронная карта на стене напротив окон привлекла внимание множеством красных и оранжевых огоньков.

— Красиво, не правда ли? — спросил Анатолий Эдуардович.

— Невероятно, — ответил Матвей, — это...

— …объекты, с которыми работаем. Красным выделены дружественные, оранжевым — потенциальные. Результат нашей работы за всё время существования конторы. Те, что не подсвечены, для нас неизвестны или недружественны. Вам, — он встал из-за стола и ткнул в одну из красных точек, — предстоит отправиться сюда.

— Я не успел подробно изучить данные об объекте...

— Этого и не требуется, — сказал Раскалов, подходя к окну. — Ваша задача не связана с глубоким внедрением. Достаточно базовой информации. Официально вы приглашены в ЮБСС для обмена опытом с местными оперативниками. Изучите технологии, пообщаетесь в неформальной обстановке — а затем выполните задание. Сценариев нет, действуете по ситуации. По документам вы пробудете в объекте К16-41 двенадцать часов. Работайте тихо и не привлекайте внимания.

— Простите, но не покажется ли странным, что оперативник СКАР прибыл в объект, пообщался со служащими — и вскоре один из ключевых людей в их структуре погибает?

— Нет, если всё будет выглядеть как естественная смерть. К счастью, Герман Хаас — алкоголик. Вам нужно будет подсыпать яд, через пару дней он умрёт от тромба. Ничего сложного, если вдуматься.

— Да уж, — протянул Матвей. — Если вдуматься, то и правда.

— Переход совершите завтра, в 12:00. Миссия неофициальная. Поезжайте в штаб на северо-западе Москвы, я выделил нескольких людей для сопровождения перехода. Там же откроется переход обратно. Весь необходимый инвентарь получите на месте. Вопросы?

— Нет, Анатолий Эдуардович, вопросов нет.

— Чудно. Вы свободны.

Матвей вышел из кабинета Раскалова с гнетущим предчувствием — всё пойдёт не по плану. И всё же сумма, которую пообещал директор СКАР, была слишком щедрой, чтобы отказаться или что-то переиграть.

***

На улице Барышиха с одной стороны возвышались многоквартирные панельные дома, с другой — огороженное бетонным забором поле с несколькими постройками. По документам — филиал промышленного предприятия, декорация, не привлекающая особо внимания местных жителей, на деле же две из трёх построек на территории служили складскими помещениями СКАР, третья, двухэтажная, — штабом, в стенах которого несколько десятков сотрудников службы обрабатывали тонны данных по объектам. Вместе с этим штаб являлся точкой перехода, наравне с множеством других в стране.

Автомобиль с Матвеем проехал через КПП и остановился у входа в здание с вывеской «Склад 1». Встроенная в массивные ворота дверь распахнулась, оперативник зашёл в гигантское пустое помещение. В центре — собранный квантовый туннельный переход. Несколько сотрудников технической службы стучали по клавиатурам ноутбуков, один из них — видимо, главный — носился по залу с выпученными глазами.

— Почему так долго, мать вашу? — кричал, задыхаясь мужчина.

Его свисающий живот еле скрывала синяя рубашка, тонкий конский хвостик был собран на затылке из остатков немногочисленных волос.

— Мне башку оторвут, а я вам! Бездари чёртовы, лучшие специалисты страны, бляха-муха!

— Здравствуйте! — громко поздоровался Матвей, привлекая внимание.

— Матвей Евгеньевич! — всполошился мужичок и подлетел к оперативнику. — Очень рады. Миркин. Юрий Алексеевич Миркин. Главный специалист по шестнадцатой. Анатолий Эдуардович позвонил ночью, торопимся как можем, вы уж не обессудьте.

— Всё в порядке. Сколько времени ещё нужно?

— Полчаса… ну сорок минут максимум.

Миркин нервничал, на его рубашке выступили тёмные пятна пота, хвостик превратился в мокрую кисточку.

— Хорошо, — спокойно ответил Матвей, — я бы пока переоделся и получил инвентарь.

— Конечно-конечно, идёмте.

Миркин учтиво проводил Матвея до ширмы, за которой оперативнику подготовили костюм, пистолет и бумажник.

— Анатолий Эдуардович просил не забыть бумажник, — передал Миркин.

— Не забуду, спасибо. Вы позволите?

— Да, простите! — воскликнул главный специалист по шестнадцатой и мгновенно исчез.

Шикарный костюм. На ярлыке — известный бренд, популярный и в родной реальности Матвея, реверанс в сторону пункта назначения оперативника. Герр Хаас наверняка поведёт Фёдорова-младшего в ресторан или паб, костюм позволит чужаку не выделяться на общем фоне.

Проверив обойму немецкого пистолета, Матвей спрятал оружие за пояс, затем раскрыл бумажник. Из увесистой пачки он вынул одну купюру и с интересом разглядел: на фиолетовой банкноте в сто марок вполоборота изображён седой, сильно постаревший Гитлер. По телу пробежал холодок — тревожный, липкий. Матвей поспешно спрятал купюру, будто обжёгся. В отделении для мелочи он нащупал целлофановый пакетик с желтоватым порошком.

— У нас всё готово, Матвей Евгеньевич.

— Спасибо, Юрий Алексеевич, — выходя из-за ширмы, поблагодарил оперативник. — Можем начинать.

Конструкция зажужжала. Провода ожили, в углах ворот заискрились всполохи, голубая пелена затянула проход. По ту сторону — поле и несколько фигур, ожидающих Матвея. Он кивнул Миркину, мельком улыбнулся и шагнул в заснеженную Москву объекта К16-41.

***

Перед оперативником выстроились четверо. Одного роста, светлые волосы, светлые глаза, гладко выбриты. Одинаковая чёрная форма ЮБСС, чёрные кожаные плащи и фуражки с символикой рейха. Будто клоны. Высокий мужчина в такой же форме и плаще до пят подошёл к Матвею, бряцая орденами на груди, и вскинул руки к небу.

— Добро пожаловать! — крикнул он на ломанном русском. — Герман Хаас, я буду работать с вами сегодня.

— Матвей Фёдоров, — представился оперативник. — СКАР считает сотрудничество с ЮБСС плодотворным.

— Вот как? — в голосе Хааса звучали нотки презрения. — Не сомневаюсь. Вы, однако, одеты не по погоде.

— Оплошность наших. Как всегда.

— Что ж, герр Фёдоров, забирайтесь в машину.

Он повернулся к одному из четвёрки и на немецком приказал включить печь в автомобиле.

Они выехали в незнакомую Матвею Москву. На подъезде к центру города на горизонте за блокпостами показались едва восстановленные здания. Люди передвигались среди вооружённых солдат серой массой по выверенному годами маршруту. На многих сохранившихся зданиях, покрытых чёрной и серой грязью, развивались ярким пятном длинные узкие красные флаги с символикой рейха.

Вот что могло произойти.

Вот как закончится.

Матвею захотелось как можно скорее вернуться домой.

— Разруха, — протянул Хаас. — Ничего не поделать. Берлин отказывается увеличить финансирование. Почему фюрер Вебер разместил нас так далеко от дома? — он выдохнул. — Ничего-ничего, во благо нации можно потерпеть. Во благо рейха.

— Сколько человек живёт в Москве? — спросил Матвей.

— Миллион. Около того. Не знаю, достаточно для производства.

— Производства?

— Вы нацепили костюм, герр Фёдоров, но не потрудились изучить наш объект?

— Времени на подготовку не было. О том, что я буду представлять СКАР, мне сообщили два дня назад.

— Отсутствие порядка ведёт за собой хаос, герр Фёдоров. В Москве и Ленинграде производится текстиль. Важная задача для рейха. Здесь же базируется ЮБСС. Инкогнито, конечно. Мы думали сделать из Москвы один из исторических центров, но отсутствие финансирования и рабочей силы перечеркнули этот план. Однако мы сохранили несколько исторических зданий.

— Благодарю за краткий экскурс, герр Хаас, — ком внутри Матвея подступал к горлу.

Он давил изо всех сил желание разреветься, не мог позволить эмоциям взять верх, но заснеженные улицы, разрушенные здания и символика рейха повсюду, наряду с агитационными плакатами на русском и немецком, оглушили оперативника волной непреодолимого отчаяния.

Они въехали на территорию Кремля. Зубцы тёмных от грязи и копоти стен обмотаны километрами колючей проволоки, на башнях прожекторы светят ледяным белым, вооружённые часовые пристально ведут наблюдение. Большой Кремлёвский дворец, вместо привычного сочетания жёлтого с белым и зелёной крышей, единым серым монолитом давил на оперативника. На площади шли строем несколько групп солдат рейха в зимней форме.

Автомобиль остановился у входа во дворец. Несколько солдат подбежали к машине, отворили дверцы и громко поприветствовали прибывших. Матвей осмотрелся. Снег валил огромными хлопьями, титановое небо нависло над городом и вот-вот должно было обвалиться. Герр Хаас пригласил Матвея пройти внутрь.

— Терпимо, если не смотреть в окна, герр Фёдоров, — заметил он, проходя по извилистым коридорам.

Стены во дворце обиты красной тканью, чтобы и следа не осталось от когда-то существовавшей страны. Всюду висели портреты и стояли бюсты фюреров — от Гитлера до Вебера. У каждого — удовлетворённый от достигнутой цели взгляд.

Хаас открыл массивную дверь и пригласил Матвея в кабинет. Сразу за оперативником вбежали несколько «клонов», быстро что-то убрали со стола начальника и расставили стулья. На стене за столом Германа Хааса висел портрет фюрера Вебера. Властный седоватый мужчина с небольшим животом и усами-щёточкой. Они вошли в моду сразу после победы во Второй мировой.

— Кофе? — спросил Хаас. — Или, может, что покрепче? У меня завалялась бутылка отличного виски!

— Виски подойдёт, — Матвею нужно было выпить.

Хаас налил половину стакана и передал оперативнику.

— Вообще достаточно странно, что СКАР прислали вас ко мне.

— Почему?

— Я заместитель главы ЮБСС, но не раз выступал за разрыв отношений между нашими организациями.

— Насколько мне известно, герр Хаас, наши организации плодотворно сотрудничают несколько лет. Стоит ли прерывать крепкие торговые отношения из-за различных взглядов? Поверьте, в нашем объекте далеко не все выступают за сотрудничество с вами.

— Не сметь! — неожиданно крикнул Хаас. — Вы не смеете что-то высказывать!

Матвей не ожидал такой реакции, но беспокойства не показал.

— Простите, — Хаас сделал несколько глотков виски и налил ещё. — Вам не понять. Но я не требую. Давайте займёмся тем, ради чего вы здесь. Кайзер! Шмидт! Живо ко мне!

Двое влетели в кабинет, встали смирно перед Матвеем.

— Расскажите ему всё, что подготовили.

Хаас уселся поудобней в кресле из тёмно-коричневой кожи, скинул пиджак на спинку и небольшими глотками потягивал виски.

***

Спустя несколько часов пустой желудок окончательно отвлёк Матвея от доклада подчинённых Германа Хааса. Те бубнили на ломаном русском про охрану границ объекта К16-41, пока сам герр Хаас дремал в кресле, скинув сапоги и расставив ноги к батарее. Мысли Матвея крутились исключительно вокруг борща со сметаной и пампушек с чесноком. Наконец он повернулся к Хаасу и, перебивая говорящих, громко спросил:

— Вы не голодны, герр Хаас?

— Что? — спросонья подскочил тот. — А? Да, конечно, конечно.

Он потёр пульсирующие виски указательными пальцами и поднялся, натягивая сапоги.

— Вон! — скомандовал он подопечным, те моментально испарились. — Есть одно место, герр Фёдоров. Райский островок в пучине безысходности. Прогуляемся пешком? Я найду кого-нибудь, кто выдаст вам пальто.

— Отлично, герр Хаас. Признаюсь, я сильно голоден.

Матвею принесли кожаное пальто с меховой подкладкой, которое идеально подошло к костюму. Они вышли из дворца через главный вход. Хаас, покачиваясь, направлял Матвея в нужную сторону, сам шёл немного позади. От него сильно разило спиртным.

Напротив Кремля в небольшом четырёхэтажном доме, построенном ещё при царе, располагался ресторан «Утка». Трёхэтажный, в самом центре города, часто набит битком по вечерам. Офицеры и старшие по званию приводили в «Утку» своих спутниц и жён, чтобы хоть немного вдохнуть аромат родной страны.

Администратор ресторана сразу увидел Хааса и расплылся в улыбке, — прикинул, сколько пива сегодня закажут. Они спустились в подвал, украшенный кирпичными арками, из колонок доносились немецкие песни послевоенных лет, не современные, скорее из середины восьмидесятых. Герр Хаас плюхнулся за одинокий столик в углу, Матвей сел напротив и принялся изучать меню на немецком.

— Кто-нибудь! — крикнул Хаас. — Эй! Почему так долго?

К столику подбежала милая девушка лет двадцати пяти. Матвей невольно задержал на ней взгляд. Та чуть смутилась, но не выдала себя. Высокая, в простом, но изящном платье, с тонкими чертами лица и длинными волосами до лопаток. Глаза — серо-зелёные, глубокие. В них хотелось утонуть. Слева на груди её платья круглая белая нашивка с чёрным серпом и молотом.

— Добрый вечер, герр Хаас, — поздоровалась девушка мягким голосом на немецком. — Что бы вы хотели сегодня?

— Машенька, — обрадовался Хаас. — Говори по-русски! Уважь моего гостя. Мне как обычно. Гостю то же самое, и поживей!

Он шлёпнул официантку по ягодицам, жест вызвал у неё раздражение. У Матвея тоже.

— Герр Хаас, — Матвей наклонился над столом, — что означает нашивка у неё на груди?

— Боже мой! — воскликнул тот на немецком, затем перешёл на русский: — О чём вам рассказывали эти два прохиндея? Мы используем отличительные нашивки, чтобы выделять тех, кто не относится к арийской расе. Нашивка как у неё — русские. Я имею в виду по крови, конечно.

— И много таких нашивок? — спросил Матвей, наклонил голову и прищурил глаза.

— С каждым годом всё меньше, — хладнокровно ответил тот.

Маша принесла четыре литровых кружки светлого пива и большую тарелку с куриными колбасками и запечённой капустой. Первый литр Хаас осушил залпом. Второй — чуть медленней, Матвей же успел сделать пару глотков.

— Ну так что, герр Фёдоров, вам у нас нравится? — запинаясь, спросил Герман Хаас.

— Ваш объект… уникален, — грустно ответил Матвей, — я многое увидел и услышал сегодня. Ваши люди отлично меня проинструктировали. Я, в свою очередь, поделился информацией с ними. Можно сказать, что это было продуктивно.

— А, да будет вам! Вы лжёте. Как и я лгу вам. Мы противны друг другу, герр Фёдоров. Сейчас вы — гость. Но поверьте мне, Матвей Евгеньевич, стоит мне крикнуть, что вы — русский… ха-ха-ха… славянин, или американец, не важно. Стоит мне крикнуть — на вас моментально наставят десяток стволов.

— Герман, вы же знаете, что квантовый туннельный переход откроется через два с половиной часа? Моё руководство обратит внимание, если я не появлюсь в назначенное время. Оно будет крайне недовольно, герр Хаас, и сообщит вашему начальству. Как отреагирует оно?

— Фу, — заместитель скорчил гримасу. — Что они понимают? Мы с вами, двое искренне ненавидящих друг друга мужчин, вынуждены общаться как старые друзья. Это мерзко, не находите?

— Благо, герр Хаас, это скоро закончится.

— Тогда предлагаю ещё выпить! — Хаас встал из-за стола и так же чуть не упал. — Маша! Сука! Где она? Маша! Неси ещё пива! А, вот ты где!

Он схватил молоденькую официантку за руку и прижал к себе. Она крикнула от испуга и попыталась вырваться, за что получила пощёчину под оглушительный смех офицерского состава. Матвей резко поднялся и сжал кулаки.

— Герр Хаас! Я прошу вас прекратить!

Услышав русскую речь, окружающие напряжённо замолкли.

— Что такое, Матвей Евгеньевич? — он сжал руку девушки сильнее. — Кто-то оскорбляет вашу национальность? М?

— В первую очередь, это девушка, герр Хаас. И если вы хоть немного уважаете организацию, которую я представляю, и осознаёте возможные последствия моего рапорта, прошу вас вести себя достойно офицера.

— Вы уедете, герр Фёдоров, — он повернулся к официантке, — а ты, моя крошка, останешься. И тогда-то я доберусь наконец до твоих…

Девушка вырвалась и убежала на кухню. Матвей тяжело дышал.

— Мне нужно отлить! — заявил Хаас и обратился к гостям ресторана на немецком: — Отдыхайте, дамы и господа, всё хорошо!

Покачиваясь, он направился к туалетам. Это был шанс Матвея. Столик хоть и находился в углу, оперативник всё же осмотрелся — не наблюдает ли кто. Хотя, скорее всего, наблюдали. Незаметно достал из бумажника яд. В этот момент один из официантов с грохотом уронил поднос с пустыми бокалами — идеальное совпадение. Даже если за ним следили, теперь внимание отвлечено. Матвей быстро высыпал порошок в бокал Хааса и спрятал пакетик в карман.

Через пару минут к столику подошла Мария.

— Как вы? — спросил Матвей.

— Вы не местный, — девушка подозрительно сощурила глаза. — Вы русский?

— Да. Вы в порядке? Этот говнюк…

— Я привыкла. В этот раз пощёчина, так что я, можно сказать, легко отделалась.

— Маша, верно?

— Угу. Меня назвали в честь прабабушки. Она воевала. Погибла здесь, в Москве.

— Мой дед тоже фронтовик.

— Откуда вы? — спросила девушка. — По-русски говорите отлично, а немецкого не знаете. Костюм… будто не ваш. Словно взяли напрокат.

— Издалека, — ответил Матвей. — Оттуда, где всего этого нет.

— Нет рейха? — искренне удивилась Маша. — Они не дошли разве что до Африки. Вы из Кейптауна?

Оперативник встал, подошёл к девушке ближе и осмотрелся.

— Маша, у вас есть родные? Близкие?

— Нет. А какое это имеет…

— Вы хотите выбраться отсюда? Навсегда покинуть это место?

— Что? Что вы такое несёте?

— У меня мало времени, Хаас сейчас вернётся. Вы хотите покинуть это место?

— Я не…

— Слушайте! Если да, то идите на кухню, незаметно украдите чьё-нибудь пальто. Я выдам вас за свою спутницу. Хаас вот-вот вырубится, потому он меня к точке перехода не повезёт.

— Точке чего?

— Не важно. Я не шучу. Встретимся на улице. Если вы готовы. Но учтите, обратно вы никогда не вернётесь.

— Зачем?.. Зачем вы это делаете?

— Если мне удастся спасти хотя бы вас… я не буду жить с ощущением, что сделал что-то неправильно.

Ошарашенная девушка отстранилась и пошла на кухню. Вернувшись с расстёгнутой ширинкой, Герман Хаас осушил бокал с ядом, затем ещё два и, подпирая голову локтем, уснул. Матвей вышел из ресторана, посмотрел по сторонам, Мария подошла сзади. Норковый полушубок скрывал платье с нашивкой, она незаметно стянула его, пока гардеробщик отвлёкся на сообщение в мобильном телефоне. Матвей улыбнулся и взял девушку под руку.

Машина подъехала через минуту, оперативник учтиво открыл Марии пассажирскую дверь.

— Не волнуйтесь, прошу вас.

Девушка села в автомобиль, Матвей обошёл машину сзади, бросил взгляд на серого цвета Кремль и сел рядом с Марией.

— Она со мной, — приказным тоном заявил он.

Водитель пожал плечами и повёз их к точке перехода.

— Я ничего не понимаю, — прошептала девушка, — вы убьёте меня, да?

— Ни в коем случае, — ухмыльнулся Матвей. — Вы всё поймёте, даю слово. Лучше я один раз покажу, чем буду объяснять, куда мы едем. Да и вы мне всё равно не поверите.

Руки Марии дрожали, она сплела пальцы, чтобы хоть как-то усмирить нервный тремор.

— Прошу вас, не бойтесь, — заботливо попросил оперативник.

Что-то в его голосе успокоило Марию.

— Можно я вас кое о чём попрошу?

— Да, — неуверенно согласилась девушка.

— Сорвите эту чёртову нашивку.

***

Переход открылся точно в назначенное время. Глаза Марии округлились от увиденного, ей не верилось, что это происходит в реальности. Страх внутри слился с удивлением. Один из офицеров ЮБСС подошёл к ним, поправляя автомат на плече.

— Кто она? — спросил он.

— Подарок от герра Хааса. Можете спросить его, когда он проспится.

Мужчина несколько секунд молчал, взвешивал ситуацию.

— Вы хотите сорвать мой переход? — строго спросил Матвей.

Офицер махнул рукой и отошёл в сторону.

— Простите, это прозвучало грубо, я…

— …всё в порядке, — девушка не сводила глаз с неоново-голубого прямоугольника. — Куда мы отправляемся? — голос Марии слегка дрогнул.

— Ты мне доверяешь?

— Что?

— Ты мне доверяешь?

— Похоже, на то…

Матвей взял её за руку, и они шагнули в родной объект оперативника.

Герман Хаас скончался от инсульта днём позже.

***

Анатолий Эдуардович был не в восторге от того, что Матвей прихватил с собой попутчицу, но за выполненную задачу оперативнику это сошло с рук.

Маша верила в происходящее с трудом. Порой ей казалось, что она сошла с ума, а всё вокруг — не более чем яркая, странная галлюцинация. Матвей договорился о сверхурочных с психологом службы, выбил для неё стажировку в отделе финансов и помог найти комнату недалеко от НИИ. Полгода спустя Мария уверенно стояла на ногах в новой реальности.

Оказалось, что список недоброжелателей СКАР обширен, Матвей давно не заходил в кабинет Кашалотова за новым заданием. Вместо этого он мотался в объекты, которые обозначал Анатолий Эдуардович — под прикрытием делового визита или инкогнито — ликвидировал цель и возвращался.

Евгений Николаевич узнал о тесном сотрудничестве Матвея с Раскаловым спустя пару месяцев после его возвращения из К16-41. Единственное, о чём попросил отец сына, — быть осторожнее.

Со временем Матвей заметил, что сотрудники службы его сторонятся. Ему улыбались при встрече, но при этом старались как можно скорее пройти мимо, некоторые не здоровались, отводили глаза. Даже Марченко, с которым они приятельствовали, никак не мог найти времени пообедать в кафе у Олега на «Маяковской».

В ту ночь оперативник сидел перед телевизором в полном одиночестве в трёхкомнатной квартире на Ленинском, перещёлкивая каналы и не обращая внимания на картинку перед ним. Электронные часы показывали половину третьего. Смартфон Матвея завибрировал, на экране высветились фамилия и инициалы Раскалова.

— Слушаю вас.

— Матвей, хорошо, что вы не спите. Дело срочное. Сможете приехать ко мне?

Оперативник посмотрел на часы и скорчил недовольную гримасу.

— Конечно, Анатолий Эдуардович. Раз дело срочное.

— Отлично. Высылаю за вами машину.

Минут через сорок Матвей приехал к высокому кирпичному забору в одном из элитных посёлков на Рублёвском шоссе. За стальными воротами возвышался особняк Анатолия Эдуардовича. Домработница лет шестидесяти встретила Матвея в холле здания, проводила в кабинет, где за столом девятнадцатого века, в багровом домашнем халате поверх светлой рубашки и чёрных брюк, в кресле с непомерно высокой спинкой сидел директор СКАР.

— Спасибо, что приехали, Матвей, — поблагодарил он.

— Не за что, Анатолий Эдуардович.

— Кофе?

— Не откажусь.

Раскалов кивнул домработнице, она исчезла за дверями кабинета. Матвей сел напротив начальника на небольшой диванчик.

— Скажите, Матвей, как бы вы описали Егора Марченко?

Оперативник сдвинул брови.

— Неожиданный вопрос. Егор — отличный специалист. Он был моим напарником на первом задании.

За долю секунды перед глазами оперативника сменились образы выцветшей травы и оранжевых деревьев, поселения, людей в простых одеждах, Старшего, Элины. Её улыбка невольно заставила Матвея грустно улыбнуться.

Домработница без стука зашла с серебряным подносом. Кабинет наполнил приятный аромат свежесваренного кофе. Поставив поднос на стол, женщина удалилась. Раскалов не спускал с Матвея подозрительного взгляда.

— Я бы не справился без него тогда. Ответственный, умный, легко втирается в доверие. Профессионал, одним словом. Мы больше не работали вместе, периодически обедаем, обсуждаем футбол, политику. Иногда выпиваем. А что?

Раскалов наклонился над столом и сложил руки.

— На протяжении двух лет Марченко проводит отпуск в К7-19. Знакомый объект?

— Я там не был, но Егор, кроме седьмой, никуда не перемещается, — улыбнулся оперативник. — Профдеформация, наверное.

— Мои разведчики выяснили, что в К7-19 есть группа людей, которая занимается схожей с нашей деятельностью. Я подозреваю, что Марченко — основатель или один из основателей этой группы. Речь не идёт об оперативной деятельности. Товарооборот. В том числе с нашим объектом, что запрещено нашим уставом.

— Не может быть, — Матвей сделал глоток горячего кофе. — Егоров — торговец? Очень сомневаюсь. Он чтит наши порядки.

Анатолий Эдуардович, не спуская грозного взгляда, отклонился в кресле.

— Вы сомневаетесь в моих предположениях, Матвей?

— Нет, — занервничал оперативник. — Я просто не понимаю, зачем ему это. Он любит свою работу.

— Возможно, вы правы, — Раскалов улыбнулся белоснежным оскалом. — Отправляйтесь туда и проследите за ним. Установите контакты. Если информация не подтвердится — значит, мы излишне паникуем. Но если он ведёт двойную игру или решил подхалтурить на стороне…

— Я понимаю, о чём вы говорите.

— Очень хорошо, — Анатолий Эдуардович поднялся с кресла и обогнул стол. — Значит, вы понимаете всю важность этой просьбы. Естественно, конфиденциальной.

— Естественно, — Матвей поднялся и поравнялся с начальником.

— Мы позволяем определённую фривольность тем, кто выполняет свою работу хорошо, — Раскалов положил руку на плечи Матвея, провожая его к выходу. — Но использование наших ресурсов и знаний для собственного обогащения сравнимо с предательством.

Матвей поднял голову, не спуская взгляда с начальника. С предателями в СКАР разговор короткий.

— Я всё проверю, Анатолий Эдуардович.

Они спустились по широкой лестнице к ожидающему Матвея автомобилю у входа в особняк.

— У вас будет три-пять дней. Достаточно?

— Думаю, да, — ответил оперативник.

— Чудно-чудно. Всего доброго.

Раскалов закрыл пассажирскую дверь автомобиля. Водитель машины посмотрел на уткнувшегося в телефон встревоженного Матвея.

— Возвращаемся туда же? — спросил он.

— Да, — отвлёкся Матвей и улыбнулся. — Будьте добры.

Если за Марченко велась слежка — ведётся ли она за Матвеем? Главное, чтобы Егор был в Москве.

***

Дождавшись, когда автомобиль скроется в арке дома на Ленинском, Матвей позвонил бывшему напарнику. С первого раза дозвониться не удалось, оперативник ходил вокруг клумбы во дворе дома, набирая Егора снова и снова.

— Что? — ответил, наконец, сонный голос Марченко. — Какого хера тебе надо в такую рань?

— Слава богу, ты не на задании. Есть разговор. Дуй в Нескучный сад, я тебя там встречу. Сейчас.

— Давай через пару часиков, а? — зевнул Егор.

— Ты дурак? Быстро!

Марченко прокрутил слова Матвея, прикинул, с кем он мог встречаться среди ночи, и подскочил с кровати.

***

Матвея обдувал приятный летний ветер. Он стоял возле знаменитого Охотничьего домика, где снималась популярная интеллектуальная телепередача, высматривал знакомый силуэт в старомодном лёгком плаще и шляпе. Заприметив Егора, Матвей поднял руку.

— Что за спешка? Привет.

— Привет.

— Случилось что?

— Случилось, — Матвей посмотрел по сторонам. — Раскалов копает под тебя, Егор. Что у тебя за история в К7-19?

Впервые Фёдоров-младший увидел на лице Марченко мимолётный страх.

— О чём ты? Нет у меня никаких историй. Ты один?

Быстрыми движениями, неожиданно для Матвея, Егор прощупал бывшего напарника на предмет прослушки.

— Ты охренел совсем?

— Телефон, — скомандовал Марченко.

— Думаешь, я подсадная утка? — возмущённо спросил Матвей.

— Не знаю. Ты у нас любимчик руководства. Телефон.

Матвей достал из кармана смартфон и передал Егору. Тот осмотрел его и выключил.

— Ну?

— Баранки гну. Среди ночи меня вытаскивает Раскалов и расспрашивает, в каких мы отношениях и что я о тебе знаю.

— А ты что?

— Сказал, что работали вместе и ты кругом-бегом охеренный. Он знает, что ты частенько мотаешься в К7-19. Подозревает тебя в теневой торговле с другими объектами. Сказал, что там есть некая группа, которую ты можешь возглавлять.

— Да уж, — Марченко поправил воротник пальто. — Давай пройдёмся?

Они вышли на парковую аллею в сторону набережной. Майское солнце постепенно поднималось над столицей, в парке появились первые бегуны и собачники.

— Я часто бываю в К7-19, — признался Егор. — И там есть группа людей, которая торгует с другими объектами. Но я могу всё объяснить.

— Слушаю.

Марченко достал из внутреннего кармана плаща смартфон и показал Матвею фотографию улыбчивого малыша, лет двух.

— Мой сын.

Матвей бросил на Егора вопросительный взгляд.

— Два с половиной года назад я был там на задании. К7-19 не похож на объект, в котором мы с тобой работали. Большинство мегаполисов сохранились — в том или ином виде, радиационный фон низкий, ни мутантов, ни тварей. Люди живут скромно, постепенно выстраивают новое общество. Задание — ничего такого: отследить охреневших наркодилеров, накрыть их и передать нашим. Они создали какой-то синтетический наркотик и продавали его в том числе у нас. Через пару месяцев после перехода я встретил сотрудницу местной полиции, помогала мне с информацией. Яна. Я ей всё рассказал, Матвей. Кто я, откуда, чем занимаюсь. Она, конечно, не поверила сначала, но потом доверилась мне. Мы влюбились. Дилеров этих я накрыл в итоге, а Янка забеременела. Я мотаюсь к семье, дружище.

— Почему не перевезёшь сюда?

— Ну, не все на хорошем счету у Раскалова, — саркастично подметил Егор.

Матвей остановился и скрестил руки на груди.

— Ладно, не обижайся. Во-первых, я уже перевёз одного человека. Нашим по херу — семья, не семья. Скорее всего, мне бы отказали. А во-вторых, Янка не хочет. Там её дом, ей там нравится.

— Хорошо, почему тогда Раскалов подозревает тебя в контрабанде и теневой торговле?

— Потому что он отчасти прав, — Марченко пожал плечами и закурил.

— Твою мать. Рассказывай как есть.

— Я конфисковал оборудование у этих дилеров. Нашим написал в рапорте, что оно уничтожено, проверять никто не стал. Не до этого, сам знаешь. Натаскал пару местных ребят, они торгуют с некоторыми объектами, обмениваются гуманитаркой. Возят туристов. Никакого криминала.

— Уверен?

— Да.

— Почему?

— Я бы узнал. Они неплохо зарабатывают торговлей и туризмом. Да, не масштабы нашей многострадальной организации, но жить можно.

Матвей посмотрел на Егора, слегка наклонился к нему.

— Ты понимаешь, какое у меня поручение?

— Дай угадаю: отправиться туда, навести справки, если торговля как-то связана со мной — сообщить.

— Она связана?

— Матвей, перестань. У Раскалова реально едет крыша, он во всех видит конкурентов и врагов.

— Нет, Егор, он видит предателей. Это хуже. Если ты с этим как-то связан — моя задача тебя грохнуть.

— Класс.

— Да уж, класс. Так ты с этим связан?

— Матвей, ты думаешь, что я сейчас вот так подпишу себе смертный приговор?

— Нет, конечно. Мне нужно знать, виновен ты или нет, чтобы понять, что делать, — Матвей опустил голову. — Как тебя спасти.

— Да с хера ли Раскалов определяет, виновен я или нет? У этих ребят нет никаких связей с нашим объектом, это было моим условием. Как-то наши узнали — хорошо, я скажу им про семью. Всё остальное — совпадение. Там нормальные люди, Матвей. Им отказали в помощи, так же как отказали другим. Как отказали людям из Просветления, помнишь? Эта грёбаная структура класть хотела на людей. Служба уже давно не контролирует взаимодействие с альтернативными реальностями. Нет такой цели. Главная цель — обогащение кучки лиц, а мы с тобой — исполнители. Так если эти выродки меня используют, почему я не могу использовать их и помочь близким?

— Погоди, — осенило Матвея. — У тебя там рабочий квартовый туннельный переход?

— Ну, да.

— И переход не отследить?

— Нашим — нет.

— В любой объект?

— С точными координатами — да. У меня есть неплохой техник, но я всё перепроверяю, чтобы не оказаться в какой-нибудь пустоши.

Глаза Матвея расширились, он замер, глядя сквозь Марченко.

— Ты в порядке?

— Раскалов отправляет меня в К7-19. Официально я там, без сопровождения, — он положил руку Егору на плечо и заглянул ему в глаза. — Твои смогут организовать переход в К7-217?

— Столько времени прошло, — с грустью сказал Марченко. — Ты всё ещё хочешь…

— Я постоянно о ней думаю, Егор. Не жду, что меня встретят с распростёртыми объятиями. Может, она меня вообще забыла. Но если есть хоть малейший шанс объясниться — я хочу им воспользоваться. А дальше… кто знает?

— Это дорого стоит.

— Плевать. Деньги у меня есть. Ты поможешь? Организуешь переход в Просветление?

***

Переход в К7-19 Матвей совершил в семь утра следующего дня. Ворота квантового туннельного перехода скрылись на полянке в лесной чаще, в пяти километрах от Москвы по Калужскому направлению. Как только голубой прямоугольник растворился за спиной Матвея, из-за деревьев вышли двое молодых людей в старой одежде, следом показался Егор.

— Добро пожаловать, — улыбнулся Марченко.

— Скоро я страну специалистом по седьмой.

— Нам сюда, — Егор показал рукой в сторону припаркованного неподалёку внедорожника. — Какой план?

— Переходим, отправляемся в «Просветление», пробую поговорить с ними. С Элей.

— Я посоветовался с местными, — Марченко кивнул в сторону плетущихся позади молодых людей. — Их можно переправить сюда.

— Серьёзно? — обрадовался оперативник.

— Серьёзно. Никаких документов, никаких требований. Работой обеспечим. Жильём, я думаю, тоже. Москва здесь такая же необъятная, но пустая.

Объект К7-19 сохранил большинство городов. Спустя полвека после войны развалины отстраивались — медленно, но уверенно. В Москве многие районы уцелели, но опустели из-за радиации. Те, кто спасся в метро, так и остались под землёй, но их потомки вышли наружу и начали строить новый мир — без войн, с верой в то, что договор всегда возможен.

— Спасибо, Егор.

— Главное, чтобы согласились.

На подходе к машине Матвея поприветствовал улыбчивый водитель лет сорока с залысинами. Оперативник забрался на заднее сиденье внедорожника с большим кузовом, Егор разместился рядом, один из встречавших забрался в кузов, второй сел с водителем. Они выехали на Калужское шоссе, в багажнике иногда позвякивала металлическая конструкция квантового туннельного перехода.

Матвей почёсывал указательный палец от волнения. Заметив это, Марченко повернулся к приятелю:

— Может, ты и опоздал, но для раскаяния всегда найдётся время.

Матвей кивнул.

Чем ближе они подъезжали к окрестностям Тарусы, тем глубже Матвей погружался в воспоминания. С тех пор как он впервые шагнул в туннельный переход, прошло немало времени. Сколько реальностей он повидал — разных, непохожих. И в каждой, даже самой забытой, было что-то особенное.

По приезде оперативник помог выгрузить генератор и конструкцию. Собрали быстро, под чётким руководством Марченко. Один из встречавших достал старенький лэптоп, который Егор привёз когда-то, подключил к переходу, застучал по клавиатуре. Электрический ток наполнял врата. Голубая пелена медленно занимала пространство внутри конструкции.

— У вас пара часов, — крикнул один из молодых людей. — Потом генератор сядет. Держать открытыми не сможем.

Водитель передал Марченко ключи от внедорожника. Тот сел за руль автомобиля, Матвей запрыгнул на пассажирское сиденье. Они переглянулись, Марченко зажал педаль газа, направляя машину к голубоватой пелене.

***

В нос ударил запах озона, будто прошла гроза. Матвея захлестнули воспоминания о его пребывании в необычном поселении. Ржавый каземат, отвратительная на вкус печёная тыква, мутная вода, постоянный оттенок сепии перед глазами, но при этом доброта местных, праздник на главной площади поселения, полуразрушенный, уютный домик Элины.

Эля…

Её искренний, завораживающий взгляд, привлекающая простота, нежность, сладкий стон…

Внедорожник выехал на грязную грунтовую дорогу в сторону Просветления.

— Странно, — на подъезде протянул Матвей. — Ворота открыты.

— И блокпост пуст. Не похоже на них, — Егор остановил автомобиль у ворот. — Давай-ка пока в машине побудем.

Они медленно заехали на территорию поселения. Вокруг ни души. Обычно в это время поселенцы занимались обыденными делами: земледельцы пололи грядки, охранники чистили оружие, домохозяйки развешивали бельё на верёвки, детишки носились вокруг круглого неработающего фонтана.

Никого.

Егор притормозил и достал с заднего сиденья автомат Калашникова. Матвей вышел из автомобиля, сделал несколько шагов в сторону кирпичного двухэтажного здания, где они впервые встретили Старшего.

— Эй! — крикнул оперативник. — Есть кто? Эля? Тихон? Кто-нибудь?

Тишина. Рыжие верхушки елей глухим стуком бились друг о друга.

Егор выбрался из машины и отправился в сторону перекошенных домов.

— Они что, ушли? — озадаченно спросил Матвей

— Куда? Радиационный фон в округе не изменится ещё бог знает сколько.

— Но где же они тогда?

— Твою мать, — прошептал Егор.

На крыльце одного из домов Марченко заметил иссохшего, бледного мальчишку. Тот лежал лицом вниз, спина разодрана в клочья. На ступенях — запёкшаяся кровь и следы от ударов чем-то острым. Егор узнал его. Сын Николая — того самого, которого они с Матвеем когда-то спасли от птенца-переростка на заброшенной заправке.

Марченко закрыл рот кулаком.

Аккуратно переступив через тело, он поднялся на террасу и заглянул в дом. Николай сидел на полу, привалившись к стене, с разорванным горлом и запрокинутой головой. В руке он сжимал ладонь жены, лежащей рядом, полубоком.

Матвей закричал — пронзительно, будто его резали. Марченко бросился на звук и, добежав до бывшего напарника, резко застыл.

— Смотри, — выдавил Матвей сквозь слёзы.

Её глаза открыты. В уголке губ застыла печальная, разочарованная улыбка. Живот и ноги изуродованы — так же, как у мальчика и его родителей.

— Уходим отсюда, — жёстко сказал Егор. — Слышишь?

Матвей что-то мычал, не в силах собраться. Марченко схватил его за плечо, приподнял и потащил к машине.

— Мы ничего не можем сделать! Уходим!

— Я… я… — шептал Матвей.

— Оно может быть рядом. Быстрее!

Егор затолкал Матвея в машину, осмотрелся. Теперь, приглядевшись, он заметил в дверных проёмах домов тела — похоже, люди пытались укрыться от той твари, что на них напала. Он сел за руль.

— Она… там… — бормотал Матвей, — это моя… это я…

— Ты ничего не мог сделать, — зажимая педаль газа, сказал Марченко. — Услышь меня, ничего.

Когда произошла трагедия, установить невозможно. В тот день часть Матвея осталась там, с Элей и жителями Просветления.

***

— Тебе нужно что-то поесть. — Марченко зашёл в маленькую комнату квартиры, где он жил с Яной и маленьким сынишкой.

Жена Егора без лишних объяснений согласилась приютить друга.

— Я не голоден, — спокойно ответил Матвей, глядя в окно на пейзаж потускневшей Москвы.

— Ты второй день не ешь. Не заставляй меня изображать из ложки самолётик. Мне этого с малым хватает.

— Мы могли их спасти, Егор. Какая разница, сколько дубликатов живёт в одном объекте? В одной Москве больше пятнадцати миллионов человек, неужели не найдутся похожие?

— Матвей… Ты всё и сам прекрасно знаешь. — Егор обошёл небольшой столик и сел на диван у окна. — Есть устав. Есть правила. Мы не можем…

— Всё мы можем, — перебил оперативник. — Ты живёшь здесь. Со своей семьёй. Я мог остаться там. Понимаешь? Спасти…

— Или погибнуть вместе с ними! — крикнул Егор, но сразу понял, что может разбудить сына, и снизил тон. — Послушай, да, то, что произошло, — трагедия. Они не заслужили такой участи. Но это не твоя вина.

— Моя, Егор. Я — часть системы, которая их уничтожила.

— Тебе возвращаться скоро. Что ты скажешь Раскалову?

— Я не собираюсь возвращаться.

— Что? — опешил Егор. — В каком смысле ты не собираешься возвращаться?

— Не могу. Смотреть в глаза этим свиньям, улыбаться Раскалову. Выполнять задания, от которых гибнут ни в чём не повинные люди. Я слишком долго был марионеткой, дружище. Сначала в руках отца, потом академии, службы, теперь вот Раскалова.

— Матвей, это наш путь. Ты хороший спец, не мудрено, что Раскалов обратил на тебя внимание.

— Да, но я мог отказаться, — он встал с небольшого кресла и повернулся к Марченко, — именно поэтому я должен всё исправить.

— Что ты собрался исправлять? — искренне удивился Егор. — Систему? Кашалота? Раскалова?

— Сколько людей погибло из-за нашего вмешательства? Сколько мы загубили реальностей? Всё из-за того, что мы почему-то возомнили себя вершителями правопорядка. Прикрываем и оберегаем границы нашего объекта, но при этом в других устраиваем чёрт знает что. Решаем, кто должен править на выгоду нам, кого стоит убрать, кого подчинить. Если система несовершенна, то почему нельзя хотя бы пойти на уступки своим? Мы же, сука, жизнь отдаём ради этой грёбаной конторы. Почему ты не можешь забрать семью и жить у нас? Почему погибшие оперативники хоронятся не с почестями, а скромно и без лишнего упоминания? Почему в некоторых реальностях подобные службы открыты, и это не создаёт проблем? Мы что, дикари, которые не смогут объяснить людям все прелести технологии квантового туннельного перехода?

— Нет, мы не дикари. — Егор начал понимать, к чему клонит его друг. — Но если мы у себя во всеуслышание заявим, что существуют технологии, позволяющие путешествовать между реальностями, это может привести к третьей мировой.

— А если не приведёт? Сколько существует миров, где СКАР работают открыто, и это привело к войне? А сколько, где это пошло на всеобщее благо? Раскалов, наш Раскалов, не хочет рисковать. Он боится, потому что понимает, что придётся делиться. Со спецслужбами, корпорациями, другими странами, в конце концов. Он этого не хочет. Сейчас он — монополист в нашей реальности. Понимаешь? Он правит и нами, и другими мирами, оказывает влияние, давление. Из-за построенной им структуры ты мотаешься сюда, а я потерял… — глаза Матвея наполнились слезами.

— Что ты предлагаешь? Грохнуть его? Ты же знаешь: уберём одного — придёт другой, и портрет Раскалова будет висеть у этого другого на стене ещё много лет.

Матвей протёр глаза и громко выдохнул. Ещё несколько секунд он приводил дыхание в порядок, затем посмотрел на Марченко и тихо произнёс:

— Мы не заслужили такой системы, Егор. Знаешь, я, кажется, отчасти понял Люция. Он наживался на них, да, но при этом, даже будучи предателем в глазах СКАР, он совершал более достойные поступки.

— Систему не исправить, Матвей. Ты это знаешь, и я это знаю. Многие недовольны положением дел в службе. Многие хотели бы уйти, но не могут. Их просто пристрелят, как бешеных собак.

— Создадим свою. Более гибкую. Про людей. У нас есть опыт, у меня есть деньги, у тебя — технология.

— Да, но за нами начнётся охота.

— Только в случае, если охота не начнётся за ними. Мне всё-таки придётся вернуться домой. Поговорю с людьми. Ты поговори. Здесь мы можем создать наш штаб. Условия все есть, не думаю, что местные заметят наше присутствие. А если заметят — расскажем всё как есть. Они имеют право знать. Как имеют право знать наши. Боже, я столько лет жил чужими иллюзиями и, наконец, впервые понимаю, куда мне идти. Мы дадим выбор. Те, кто захотят, — смогут последовать за нами, а те, кто нет, должны навсегда забыть о СКАР и подобных организациях.

— Это слишком опасно, Матвей. Заявив во всеуслышание такое, мы рискуем нарваться…

— А не заявив, — перебил друга Матвей, — мы поддерживаем систему, которая прокручивает людей через мясорубку. Я не хочу быть частью такой системы. А ты? Ты хочешь?

Егор поднялся с дивана и подошёл к двери. В соседней комнате тихо посапывал его сын. Марченко задумался: хочет ли он, чтобы ребёнок вырос в мире, где тайная организация способна одним действием обрушить целый строй?

— Нам предстоит много работы, Матвей.

— Очень много.

— У нас может не получиться.

— Может.

— Нас могут убить.

— Нас всегда могут убить.

— Я накидаю список тех, кто может переметнуться на нашу сторону. Нужно куда-то вывезти близких. В безопасное место.

— Я знаю такое место. К10-11. Десятая классификация. Я выполнял там задание года полтора назад и сдружился с агентами местной службы.

— Они нас не сдадут?

— Там есть люди, которым я могу доверять. Перевезём твоих туда. Я поговорю с отцом, попробую их с Лизой тоже переправить.

— А если… — Егор замялся на долю секунды. — А если у нас не получится?

— Тогда мы умрём, пытаясь. И обязательно найдутся те, кто продолжит наше дело.

***

Весь следующий день друзья выписывали одно имя за другим — тех, кто мог бы к ним присоединиться.

Старожилы СКАР сочтут их мятежниками — теми, кто замахнулся на строй, работавший как часы десятилетиями. Им придётся уступить место, расстаться с насиженными креслами, щедрыми бонусами, поездками в дивные миры с молодыми жёнами ради впечатления. Придётся отказаться от власти, которую они давно считали своей и распоряжались ею по собственному усмотрению.

Фёдоров и Марченко вдохновлялись примером из другого объекта. Матвей не раз рассказывал Егору об Императорской службе альтернативных реальностей — открытой для общества организации объекта К10-11. Он особенно подчёркивал: в их названии нет слова «контроль». Порядок важен, но всему должны быть разумные границы.Егор слушал внимательно, кивал. Он обдумывал, сколько всего они могли бы изменить. Для него, почти не покидавшего седьмую классификацию, рассказы Матвея звучали как что-то фантастическое — сказка, в которую хотелось верить, сделать её реальностью.

Через день Матвей, сдерживая раздражение к службе, в которую когда-то стремился попасть и которой отдал несколько лет, вернулся домой. Встретили его по негласному протоколу: роскошный автомобиль, выделенная полоса, кабинет Раскалова.

Без лишних объяснений оперативник доложил Анатолию Эдуардовичу, что Марченко чист. Да, у него есть ребёнок в том объекте, но ничего запрещённого он не делает. Раскалов лишь улыбнулся, одобрил доклад и выдал Матвею три дня отпуска, добавив, что его ждёт новое задание на благо организации — с оплатой, как полагается.

Марченко вернулся в родной объект на следующий день и сразу направился в НИИ на Профсоюзной. Вместе с Матвеем они составили список из двенадцати человек — потенциальных союзников.

Четыре техника: Яшин, Антонов, Саранчук и Прудиус.

Три координатора-картографа: Иванов, Тарасова и Юхин.

Мария — та самая, которую Матвей вытащил из объекта шестнадцатой классификации.

И четверо оперативников: Андрей Петренко, Владимир Казанцев, Анна Цыганкова и Нубар Оганесян.

С каждым разговор шёл по-своему. Начинали с дружеских встреч в кафе на «Маяковской». Постепенно, осторожно подводили к мысли: пора что-то менять.

Из двенадцати лишь Казанцев заявил, что, возможно, перемены нужны — но он сам участвовать не готов. Чтобы не вызывать лишних подозрений, Марченко и Фёдоров с ним согласились. Вечер плавно перешёл в обычную попойку.

***

Они встретились на смотровой площадке на Воробьёвых горах утром следующего дня. У Матвея гудела голова после посиделки с Казанцевым, Егор выглядел, будто накануне пил апельсиновый сок.

— Как тебе это удаётся? — негодующе поинтересовался Матвей.

— Годы тренировок, — ухмыльнулся Марченко и закурил. — Ну что? Итого — одиннадцать.

Матвей кивнул.

— Нужно понять, когда их переправлять в К7-19. Им наверняка нужно закончить здесь какие-то дела, подготовиться.

— Да.

Матвей смотрел на крошечные здания позади стадиона «Лужники», старался запомнить этот вид, отложить его в чертогах разума.

— Ровно в тот момент, когда они совершат переход, — сказал он, — назад пути не будет. Мы перестанем быть оперативниками СКАР, Егор. Нам предстоит вести за собой людей. Стать лидерами.

— Нам нужно хорошее название, — улыбнулся Марченко.

— У меня есть.

Егор заинтересованно наклонил голову вправо и выпустил столб дыма.

— «Альтерверс». Производная от словосочетания «альтернативные вселенные».

— «Альтерверс»? Хм-м. А что, недурно! Мне нравится.

***

Матвея терзал ещё один, глубоко личный страх — разочарование отца. И по какой-то причине он уверился, что сможет не только воспользоваться его опытом, но и склонить Евгения Николаевича на свою сторону.

Идея о создании альтернативной организации — более гибкой, честной, ориентированной на людей, а не на чьи-то привилегии — казалась ему чем-то, чем отец мог бы гордиться. Его сын — созидатель, тот, кто строит что-то новое. Фёдоров-старший мог бы стать для новой системы наставником, голосом разума и опыта.

До загородного дома отца Матвей добрался за полчаса. Лето шло на убыль — время сбора урожая. Обычно в это время Евгений Николаевич копался в огороде, собирал огурцы в ведро, но сейчас грядки пустовали, и вокруг было тихо.

Он позвонил в дверной звонок. На лестнице послышались лёгкие шаги. Дверь открыла Лиза — немного заспанная, очаровательная.

— Привет, дорогой, — поздоровалась она и обняла Матвея, — как хорошо, что ты заехал! Чай?

— С удовольствием. Папа дома?

— Он тебе не говорил? — женщина зашла на кухню и поставила чайник. — Он уехал отдыхать.

— Не говорил. Куда?

— В… — девушка задумалась на мгновение, но этого хватило Матвею, чтобы распознать ложь. — Хорватию. Навестить старого друга.

— В Хорватию… Лиз, ты уверена?

— Конечно, — неуверенно ответила женщина, но поняла, что её раскусили. — Что, так заметно?

— Прости. Издержки работы. Так где отец?

— Я правда не знаю, — ответила Лиза, — я не из тех жён, кто следит за мужьями круглые сутки. Я точно знаю, что он уехал и вернётся через пару-тройку недель.

— Так надолго?

— А что ты хотел?

— Поговорить с ним. Мне нужен совет.

— Хм-м, — улыбнулась женщина, — может, я смогу тебе чем-то помочь? Или дать совет? Женское мнение зачастую важно, знаешь ли!

— Не сомневаюсь. — Матвей опустил голову. — Но это по работе.

— Ох уж эта ваша работа. К нам постоянно приезжают высокопоставленные люди, что-то обсуждают с твоим отцом. Он всячески старается им помочь, а потом на пару минут вспоминает, что у него есть жена. Нет, я ни в коем случае не против, таково было условие, но всё же…

— Условие? — удивился Матвей.

Он почувствовал, что Лиза может рассказать ему что-то важное. Он никогда не вникал в подробности их личной жизни, даже не спрашивал, как познакомились. Ему было неинтересно. Теперь, понимая, что он, может, её больше не увидит, почувствовал, что время поговорить по душам.

— Какое условие?

— Не важно, дорогой. Я просто не выспалась и несу всякую чушь, — она протянула ему кружку с горячим чёрным чаем, — держи.

— Вы съехались, когда мне было семнадцать. Через год поженились. Но я не помню, чтобы вы ходили на свидания или что-то подобное. Отец просто представил тебя, и всё.

— Твой отец спас меня, Матвей. Я всегда буду ему благодарна за это. Он действительно легендарный человек.

— Ты знаешь! — осенило Матвея. — Ты всё знаешь, не так ли?Женщина кивнула.

— Ты не отсюда! — Матвей от удивления присел на высокий стул.

— А ты хороший оперативник. У нас тёплые отношения с твоим отцом, дорогой. Он спас меня из сущего ада, Матвей, и потому я всегда буду ему верна. Никогда не спрошу, куда он уехал и что делает. Он подарил мне второй шанс. Если бог существует, то Женя был его рукой, когда вытаскивал меня из пекла.

— Невероятно…

— Я думала, ты быстро догадаешься. Я же так удивлялась всему увиденному.

— Видимо, был занят учёбой. Даже не заметил. Потрясающе! Но теперь пазл сложился.

— Ну так что? Нужен тебе совет беженки из другого мира? — Лиза кокетливо улыбнулась в ожидании ответа.

— Я, — Матвей почесал затылок, словно стоял перед учительницей на уроке, — я, кажется, принял самое важное решение в своей жизни, и мне придётся уехать.

— Надолго?

— Да, — Матвей замолчал и уставился в пол. — Всё, что я считал правильным, оказалось обратной стороной луны. Мириться с этим не могу. Я должен это исправить.

— Каждый из нас, дорогой, всегда сталкивается с обратной стороной луны. Мы можем в одночасье потерять всё, но если ты заслуживаешь, тебе будет дан второй шанс. И кто знает, может, сейчас он тебе даётся?

— Может, — улыбнулся Матвей. — Спасибо. Передай папе, что я люблю его.

— Он тебя тоже очень любит, дорогой. Только… будь осторожен, хорошо?

— Обещаю.

Матвей подошёл к Лизе и обнял её. Его окутал сладковатый аромат духов. Женщина, которая никогда не стремилась заменить ему мать, выслушала, как родного сына, открылась и дала материнский совет. Матвей ощутил тепло в груди и невероятную благодарность этой хрупкой, сильной женщине. Он почувствовал, что всё делает правильно.

***

Без особого энтузиазма Раскалов одобрил отпуск. Матвей попросил неделю в каком-нибудь приятном объекте для восстановления, несмотря на очередное поручение в духе предыдущих: быстро, чисто, эффективно. Директор СКАР и представить не мог, зачем на самом деле оперативник просит отпуск.

В тот же вечер Матвей совершил переход в объект К18-47, а оттуда — в К7-19, где его уже ждала команда единомышленников.

Быстро перекусив и приняв душ, он собрал всех в небольшом парке, недалеко от центра потускневшей Москвы. Находиться в месте, которое когда-то гудело от жизни, а теперь казалось полупустым, было странно. За час мимо них могли пройти один-два прохожих.

— Во-первых, — начал Матвей, — позвольте поблагодарить вас. Официально вы взяли отгулы, отпуска или заболели, но я надеюсь, что все понимают, что в родной объект вы вернётесь не скоро. Во-вторых, хочу сказать, что мне так же страшно, как и вам. Это нормально. То, что мы собираемся сделать, навсегда изменит текущий строй СКАР. Если, конечно, у нас получится.

— Не знаю, — уверенно сказал Нубар и поднялся с грязной скамейки, отряхивая зад, — мне не страшно. Давно пора было что-то придумать. Я только за прошлый год в трёх объектах чуть не подох — и хоть бы что. Ни премии, ни благодарности. Бюрократы!

— Страх — это хорошо, — угрюмо произнёс Марченко, — страх не позволит нам совершить дурацких ошибок, — и саркастично добавил: — Наверное.Все рассмеялись.

— Представьте себе, сколько таких же, как мы? — Матвей посмотрел на серое небо. — Своими жизнями мы оплачиваем обеды верхушкам. Раскалову. Кашалотову. Чиновникам, которые и так угробили всё вокруг себя. Сколько людей погибло из-за нашего вмешательства? Потому что «так надо»? Потому что у нас работа? Люди эти, по сути, ни в чём не виноваты.

Он смотрел им в глаза, понимая, что его следующие слова станут точкой невозврата.

— Договориться не получится. Нас будут считать предателями и отправят за нами спецов. Таких же служащих. Поэтому мы должны нанести удар первыми. Все СКАР, где такая верхушка, должны быть ликвидированы.

— Их тысячи, — подловил Марченко, — поэтому работы хватит надолго. Мы не будем трогать обычных служащих. Тех, кто каждый день рискует своими жизнями. Но те, кто принимают решения, должны перестать это делать раз и навсегда. Добровольно… или под давлением.

— Я отправлюсь в объект, где работал какое-то время назад. Местные хорошо отнеслись ко мне. Попрошу приютить ваши семьи. А пока пусть обживаются здесь. Объект небогатый, но места хватит всем. И ещё… — Матвей сглотнул. — Вы присоединились к «Альтерверс» без давления с нашей стороны. Если сомневаетесь, думаете отказаться, делайте это сейчас. Назад вы не вернётесь, но сможете остаться здесь и — кто знает — может, когда-нибудь мы пригласим вас на должность в совершенно новую организацию.

— Да какой там? — Прудиус махнул рукой. — То, что мы здесь, лучшее подтверждение нашей лояльности.

Все одобрительно кивали и соглашались.

— У нас общая цель, коллеги, — Матвей подошёл ближе, — она может стоить нам жизни, но она того стоит. Расходитесь. Будем на связи. И к чёрту сценарии!

Воодушевлённые речью Матвея, бывшие сотрудники СКАР разошлись по новым, неуютным квартирам. Они оставили всё, чтобы двигаться вперёд — сбросить наручники старой школы и начать сначала.

Матвей и Егор ещё долго сидели на пыльной скамейке в сердце выцветшей Москвы. Внешне Матвей сохранял спокойствие, но внутри всё бушевало. Сегодня он изменил свою жизнь навсегда.

Он, возможно, больше никогда не увидит родных.

Он точно никогда не забудет её лицо.

Мёртвое.

Умиротворённое.

Он продумал дальнейшие шаги. Если Елизавета из объекта, где технология раскрыта людям, сможет обеспечить безопасность семьям его соратников, они смогут беспрепятственно перемещаться между мирами — и по одному резать головы этой многоликой гидре. В тех реальностях, где падёт власть Раскалова и его верхушки, Матвей, лидер нового движения, будет набирать сторонников в «Альтерверс» на честных условиях. Откроет людям глаза. Научит пользоваться тем, что давно должно было стать общедоступным — технологией, которую прячут от общества.

Марченко вспоминал их первое совместное дело. Он и сам не знал, что разглядел тогда в юноше, только сдавшем выпускной экзамен в академии. Парень хотел показать, на что способен — и дело за делом показывал, не зависимо от масштаба задания. Фёдоров работал с полной самоотдачей.

Но Егор видел: тот Матвей исчез. Вместо него рядом с ним сидел другой человек — ожесточённый, целеустремлённый, готовый идти по головам. Неизвестный ему бывший оперативник СКАР.

— Что думаешь? — неожиданно спросил Матвей.

— Нам будет очень не просто, дружище.

— Это правда. Но оно того стоит, Егор. Мы спрашивали других — теперь я спрашиваю тебя: ты готов идти до конца?

Марченко задумался. Сколько лет он метался между мирами? Пропустил первое слово сына, первый шаг. Сколько людей принёс в жертву во имя дела — не ради себя, не ради семьи? Ради чужого порядка.

— Да, Матвей. Готов.

Егор встал со скамейки, собрался уходить, но, сделав пару шагов, обернулся:

— Я надеюсь, завтра нас там примут, а не посадят в клетку?

— Не волнуйся, — улыбнулся Матвей, — я всё продумал.

***

Ночной путь по дороге, которую не ремонтировали десятилетиями, был не из приятных. Кромешная тьма, редкий гул генераторов вдали и пара окон с тусклым светом — в домах, где, по идее, давно уже никто не должен жить. Но люди — упрямая порода. Не каждый готов бросить привычную жизнь, даже под страхом смерти.

К утру залили последнюю канистру дизеля — топлива должно хватить до точки перехода. Их вёз старенький, но надёжный внедорожник с большим кузовом. В нём поместился переносной генератор, детали для сборки ворот и несколько бухт проводов. За рулём — Андрей Петренко, бывший сотрудник СКАР с приличным опытом. Попросился вести всю дорогу: мол, а рулём лучше думается.

Иванов, картограф, дремал на заднем сиденье. Иногда приоткрывал один глаз, чтобы взглянуть на смену пейзажа, но в темноте это было почти бессмысленно.Марченко не спал ни минуты, молча курил самокрутки с табаком, который сам же и вырастил.

Матвей, едва устроившись на сиденье, уснул. Последние дни выжали его до капли — физически и морально. Сон стал единственным спасением. Во снах он уносился куда-то за пределы вселенной, где не существовало ни того, что он сделал, ни того, что потерял.

Неподалёку от Гатчины, в небольшом пролеске, они остановились. Место идеально подходило для перехода. Иванов сверил координаты — на всякий случай, чтобы не оказаться в чьей-то гостиной — и запустил процесс. Ворота потрескивали, техника явно требовала ремонта, но работала. Натужным гулом конструкция ожила.

Квантовый туннельный переход открывался медленно. Матвей невольно напрягся — на миг в голове промелькнули варианты поломки, починки, подсчёты времени и запасных деталей. Но всё это улетучилось, когда за голубой пеленой показалась полянка и несколько деревьев.

— Что теперь? — спросил Егор.

— Идём, — ответил Матвей, — и ждём.

— В смысле «ждём»? — удивился Марченко.

— Они наверняка зафиксировали открытие перехода. Если я всё правильно рассчитал, то Императорская служба появится минут через двадцать. Но переход пока лучше не закрывать, — Матвей повернулся к Иванову, — хорошо?

— Постараюсь, — ответил тот.

Матвей не ошибся: примерно через двадцать минут появились агенты ИСАР. Из двух автомобилей неизвестной марки вылезли четверо габаритных мужчин в чёрных костюмах с широкими воротниками. Молча, без предупреждений, они направили оружие на друзей.

— Меня зовут Матвей Фёдоров! — крикнул молодой человек и поднял руки вверх. — Я оперативник СКАР, прибыл инкогнито. Во внутреннем кармане куртки документы и удостоверение. Я прибыл, чтобы встретиться с Елизаветой Константиновной Абрамовой. Она знает меня лично.

— Ты смотри какой, — буркнул один агент другому. — Хочет с шефом встретиться.

— Наглец, — ответил второй. — Проверь документы.Второй развернул Матвея к переходу и начал обыскивать. Увидев по ту сторону пелены Иванова, Матвей кивнул, дав команду на закрытие перехода.

— Эй! — крикнул третий. — Они закрывают! Эй!

Но было поздно. Иванов обрубил питание квантового туннельного перехода, и пелена испарилась в никуда.

— Он не врёт, — второй поднял вверх документы Фёдорова, — реально из СКАР.

— Слушайте, я понимаю, как это звучит, но мне очень нужно поговорить с Елизаветой.

— Поехали, — недовольно гаркнул бугай, — поговоришь.

Им с Марченко заломили руки за спиной и посадили в разные автомобили.

Егор, закованный в наручники — на случай, если вздумает напасть на агентов ИСАР, — спокойно смотрел в окно. Он никогда раньше не бывал в объектах десятой классификации. Много читал, изучал их ещё в академии, но теперь впервые наблюдал своими глазами.

— Ну, и на кой чёрт вы припёрлись? — спросил один из агентов. — Что опять надо вашему брату от нас? Еле-еле от вас отвязываемся.

— Ох, парни, не того вы спрашиваете. В соседней машине, вот он всё и скажет.

— А ты, значит, не в курсе?

— Нет.

— Так, может, ты и не нужен?

— Бывали где? — неожиданно перевёл тему Егор.

— В смысле?

— В коромысле. Или вы только на побегушках бегаете, ловите иногородних?

— Нахал, — прокомментировал водитель. — Я шесть лет мотался. Много где был. А что?

— В седьмой бывали? Хотя у вас-то, наверное, другое обозначение. После ядерной войны.

Оба мужчины повернулись к Егору, наплевав на дорогу, и открыли рты.

— Ты там был? — с искренним удивлением спросил водитель.

— Это моя специализация. Те, кто там бывали… поймут, о чём я. И не важно, откуда ты.

— Нет, милостивый государь. У нас все объекты, где произошла ядерная катастрофа или война, запрещены. Мы читали, что есть в некоторых службах психи, которые там работают. Но никогда не встречали.

— Судя по моей медицинской карте, я здоров. У нас с этим строго. Проверки каждые три месяца.

— Расскажите. Расскажите, что там. Как там?

Егор улыбнулся. Нащупал ту самую тонкую соломинку, за которую можно зацепиться.

Матвей же всю дорогу ехал молча. Он ждал встречи с Елизаветой, которая стала ему близка и которая оказалась единственным человеком во всём множестве реальностей, способным помочь.

Их привезли к пятиугольному зданию на территории Трубецкого бастиона, по телу Матвея снова пробежал холодок, как в первый раз, когда он здесь оказался. Их вывели из машин и сопроводили к одноэтажному зданию внутри бывшей тюрьмы, где располагался кабинет Абрамова. Егор смотрел на всё вокруг с детским изумлением, Матвей поймал себя на мысли, что отец Елизаветы — генерал Абрамов — наверняка сообщит о них в СКАР. Теперь к неприятному холодку добавилось чувство тревоги.

— Ждите, — скомандовал один из агентов, и все четверо удалились.

— Так, а теперь что? — тихо спросил Марченко.

— И теперь ждём, — улыбнулся Матвей, — что остаётся?

Через несколько минут дверь кабинета генерала открылась, перед ними показалась она. Роскошная, властная, высокая. Немного уставшая. Елизавета Абрамова.

— Матвей? — удивилась она. — Я думала, это шутка! Проходите! Скорей!

— Привет. А твой отец…

— Тебя давно не было, дружочек.

Они прошли в небольшой кабинет. Обстановка не сильно изменилась — стало заметно почище, а на столе добавились небольшие флакончики и фотография Константина Абрамова.

— Отец умер полгода назад, — сказала Елизавета и взяла фотографию отца в руки. — Инфаркт. Мы не ожидали. Я не ожидала.

— Прими мои соболезнования, — сказал Матвей, — он был настоящим офицером. А ты теперь…

— А я теперь, дорогой мой, в новом звании и новой должности. После нашего с тобой приключения ко мне присматривались, и оказалось, что не зря. После смерти отца встал вопрос, кто будет руководить ИСАР, император лично подписал указ о моём назначении. Вот, привыкаю к бумажной волоките. — Она поставила фотографию на место и села на край стола. — Не пойми меня неправильно, но что тебя сюда привело? Нам не сообщали о переходе.

— Я прибыл не от СКАР, Лиза. Я тут… можно сказать…

— На тебя объявлен розыск, — отрезала девушка.

Марченко и Фёдоров переглянулись.

— А вы, я так полагаю, Егор Марченко, знаменитый специалист по так называемой седьмой классификации? Вы тоже в розыске, между прочим. Так что в ваших интересах рассказать мне всё как есть.

И Матвей рассказал. Всё — без утайки. О том, что произошло после его возвращения из К10-11, как стал наёмником Раскалова, как вновь оказался там, где когда-то выполнял своё первое задание. О людях, которых уничтожила служба. О системе, ставшей хищником. И о том, как это можно изменить.

О создании «Альтерверс».

Девушка внимательно слушала, не перебивала, иногда понимающе кивала. Когда Матвей закончил, она села за стол.

— На данный момент отношения между нашими и вашими натянулись, — сказала она. — Вы не выполнили некоторые обещания, хоть и уверяли, что всё будет в срок. В общем, доверие к Раскалову снизилось уже у императора. Что вам на руку, так как мы имеем полное право не выдавать вас. Но вы же не просто так здесь? Ты, Фёдоров, явно чего-то хочешь, иначе не стал бы рисковать.

— Убежища. Я прошу тебя предоставить убежище.

— Вам — без проблем.

— Не нам… Нашим семьям, Лиза. Людям, которые пострадают, если с нами что-то случится. Их немного, они отличные работники и готовы перестраиваться.

— Сколько их?

Матвей на небольшом клочке бумаги написал число. Елизавета подняла левую бровь.

— Это не так просто, дорогой. Их придётся расселять по всему миру. Часть осядет здесь, часть в Австро-Венгрии, часть в Соединённом Королевстве. Я думаю, что смогу договориться, но мне нужно что-то в ответ. Ваш объект переступил красную линию, император готов в любой момент закрыть границы. Ты сможешь дать информацию? Ты сможешь слить тайны службы, которой ты служил верой и правдой столько времени? — она повернула листочек с числом к Фёдорову. — Ради них.

Матвей согласился не раздумывая.

***

Три дня подряд, с короткими перерывами на сон, Матвей рассказывал под запись всё, что знал о службе, в которой работал. Спокойно, без попыток что-то скрыть.Он говорил о человеке, чьего имени боялись в СКАР — от студентов академии и стажёров до самого Кашалотова. Рассказывал о схемах заработка, засекреченных операциях, о работе в запрещённых объектах. Несколько агентов Императорской службы внимательно фиксировали каждое слово, задавали уточняющие вопросы, разбирали детали.

Это была цена. Плата за безопасность тех, кто рискнул всем, чтобы изменить систему.

Когда допрос завершился, специалисты ИСАР совершили переход в Петербург объекта К7-19, оттуда добрались до потускневшей Москвы и помогли семьям бывших сотрудников СКАР перебраться в новую жизнь.

Егор долго пытался убедить жену уехать. Объяснял, рассказывал, уговаривал. Яна, несмотря на все прелести дивного мира К10-11, отказалась покидать дом. По крайней мере — пока. Не без труда Егор принял её выбор.

В один из вечеров, после того как семьи были размещены во временных жилищах, Матвей пригласил Елизавету поужинать. В знак благодарности. В знак дружбы, прошедшей не только огонь, но и медные трубы. Она согласилась без колебаний — и отвезла его в ресторан «У Марка», где за время отсутствия Матвея кухня ничуть не изменилась. Они сидели за небольшим столиком, болтали, вспоминали дело — словно оно было вчера.

— Ты перестал бриться? — спросила девушка.

— Да. — Матвей стеснительно опустил голову. — Хочу попробовать. Посмотрю, что из этого получится.

— Ну, намечается вполне неплохо.

— Спасибо. Спасибо за всё, Лиз. Я…

— Не стоит. Я действую в интересах империи. Это моя работа. Так получилось, что наши цели совпадают.

— Значит, Раскалов и вас пытался надуть?

— Сложно сказать. Такое ощущение, без обид, что это в вашей крови. Попытаться хоть как-то обмануть партнёра ради выгоды, даже если она будет минимальной.

— Не без этого. Я не обижаюсь. Ты всю жизнь прожила в государстве, которое имеет отличный от привычного нам менталитет. Но и у нас не все такие.

— Не все, — согласилась девушка, — я читала о Советском Союзе. В университете. У нас даже есть трёхнедельный тур, чтобы люди увидели, как могло бы быть. Пользуется большим спросом, надо сказать.

— Ха, — ухмыльнулся Матвей, — ещё бы. Сколько я себя помню, с экранов телевизоров, в академии, да даже на службе мне рассказывали, что у нас какой-то особый путь. Непонятно только куда. Чёрт, я совершил столько ошибок, Лиза. Потерял близкого человека. Они никогда не поймут меня. Наши. Я никогда не буду прощён.

— Тебе страшно? — девушка положила руку на ладонь Матвея.

— Нет. Мне больно. От того, что я, Егор, даже мой отец — механизмы. Шестерёнки, не более того. Какая-то больше, какая-то меньше. Вот скажи мне, дорогая. Что полагается отставникам ИСАР?

— Полный социальный пакет, земельный участок и денежная сумма. Небольшая, но построить домик хватит. Ну, и пенсия, конечно. Два-три бесплатных отпуска в каком-нибудь экзотическом мире. А что?

— А нас сбивают машины. Или мы гибнем при пожаре. Или тонем. Или при исполнении, но тогда официально нас всё равно сбивают машины или что-то в этом духе. Мой отец ещё жив, если жив, только потому что имеет хорошие связи в правительстве. Таких — единицы. Никаких почестей, никаких привилегий. Максимум — легенда, которая будет ходить по академии.

— Но это…

— Ужасно, не так ли? А теперь представь, скольких мы загубили или чуть не загубили. Представь, сколько жён осталось без мужей, детей без родителей. Я хочу это изменить.

— Ты правда считаешь, что виновен один человек? Раскалов?

— Виновата система. Но смотри, как интересно получается: в вашем мире дубликат Анатолия Эдуардовича Раскалова никогда не рождался. Его прапрадеда убили на войне. Он никогда не создавал аналог СКАР у вас, однако похожую службу создали при императорском дворце, а технологию открыли людям. Вы сталкиваетесь с проблемами, бесспорно, но это не мешает вам развиваться и идти вперёд. Человек виноват или система?

— Совокупность. Любое наше действие имеет последствия не только для нас, но и для других. Когда принимаешь это как данность, становится немного проще. Хотя я сужу по себе, — девушка кокетливо улыбнулась.

— Именно поэтому я должен разгрести этот бардак. Я не могу вернуть погибших, но могу сделать всё, чтобы не допускать подобного в будущем.

— Твоя цель благородна, оперативник. Я на твоей стороне, как и вся наша служба.

— Спасибо, Лиза, — Матвей поднял бокал с красным вином, — только я больше не оперативник.

— Да, но ты создал «Альтерверс», — девушка подняла бокал в ответ, — организацию, в которой жизнь человека и его будущее имеют значение. И мне кажется, я знаю, чем смогу тебе помочь.

Они выпили.

***

В заброшенном здании на юго-западе потускневшей Москвы команда «Альтерверс» обустроила временный штаб. Матвей принял решение не привязываться к географической локации — так их будет сложнее отследить.

Они собрались на закате, чтобы обсудить первую цель. Расселись на стульях полукругом напротив Матвея с Егором.

— К16-41, — предложил Фёдоров.

— Вы уверены, Матвей Евгеньевич? — спросила Анна Цыганкова.

Оперативница с внешностью кинозвезды и леденящим душу взглядом закинула ногу на ногу.

— Пожалуйста, не надо обращаться ко мне на «вы». Тем более по имени-отчеству. Да, уверен. К16-41 послужит нам своеобразным тренажёром. Мария расскажет подробней.

Девушка поднялась с места, встала возле Матвея.

— В моём мире рейх одержал победу во Второй мировой.

Собравшиеся переглянулись. Сочувствие на лицах смешалось с неподдельным страхом и неприязнью.

— То, что кажется вам дикой жестокостью, — наша реальность, — продолжила Маша. — Я потомок рождённых в СССР, можете представить, какое отношение к нам у фрицев. Матвей спас меня от неминуемой смерти. Или чего похуже. Наш мир — идеальная цель для нас. Да, мы не исправим хода истории, но жалости к местной верхушке вы точно не будете испытывать.

— ЮБСС — давние партнёры Раскалова, — добавил Матвей. — Причём не на уровне СКАР, там что-то другое. Ударить по ним — означает выбить стул из-под задницы нашего дорогого бывшего директора. Сократить его заработок на пару десятков мультов мне кажется неплохим стартом.

— Мы совершим переход под прикрытием СКАР, — сказал Егор, — покажем удостоверения, скажем пароль…

— Мы от Анатолия Эдуардовича, — вклинился Матвей.

— Поговорим с их главным, — продолжил Марченко. — Поставим перед выбором: либо он отказывается от сотрудничества с Раскаловым, либо его мозги украсят стену.

— Ну, хорошо, — согласился Саранчук, — а если на вас налетит толпа вооружённых фрицев?

— Зрит в корень, — улыбнулся Марченко, — молодец. Позвольте вам кое-что показать.

Егор достал из кармана плаща небольшое устройство, размером не больше мобильного телефона. Выглядело как смартфон, на экране вместо приложений — несколько полей для заполнения.

— Мы без дела не сидели. Союз с К10-11 определённо нам на пользу. Это устройство для создания квантового туннельного перехода.

— Невозможно! — крикнул Яшин и даже привстал со старого деревянного стула.

— Наши технологии…

— Наши — нет, — перебил Марченко, — а их — да. Экспериментальный образец. Таких всего шесть, и один подарили нам. Спасибо госпоже Абрамовой и Матвею за такие связи. Антонов и Прудиус, отдаю вам на изучение. У вас сутки.

Двое техников с интересом пятилетних детей подскочили к Егору, забрали устройство и забились в угол изучать диковинный аппарат.

— Допустим, мы сможем совершать переходы быстрее, — сказал Нубар, — но всё равно много нюансов. Переход должен проходить на открытой территории, всегда есть шанс оказаться в каком-нибудь овраге, или на высоте, или вообще где-то… Не знаю! Не могу придумать.

— Всё верно, — согласился Матвей, — и мы будем совершать переходы на открытой территории, но если вдруг ворвётся толпа фрицев, как сказал Саранчук, тогда придётся рискнуть. На объект отправляемся мы с Егором и Анна. Маша — наш проводник. Вы же остаётесь здесь с воротами. На всякий случай. Подготовьте переход недалеко от Москвы. Есть идеи, где можно?

— Недалеко есть поселение, раньше была деревенька, — сказала Тарасова и застучала по клавишам ноутбука, открывая файлы, которые успела стянуть с работы, — в объекте К16-41 деревеньки нет, только поле. Близко к центру. Можем прикрывать оттуда.

— Отлично, — воодушевлённо произнёс Матвей, — это будет план Б. Составьте график открытия перехода. И на сколько. Если мы за это время не появимся — закрывайте и отправляйтесь к вашим семьям.

— А у кого нет семьи? — спросил Юхин где-то позади остальных.

— Ты картограф, можешь отправиться куда хочешь. Я рекомендую в К10-11, но не настаиваю. Вы взрослые люди. Прикрытием я вас обеспечил. Деньгами тоже.

— Завтра начинаем, — подытожил Марченко, — расходимся.

Все разбрелись кто куда. Марченко направился к Яне и сыну. Хотел провести с ними как можно больше времени — понимал, что может не вернуться. Антонов и Прудиус забрали устройство для изучения и даже придумали название — «портативный КТП». Остальные члены команды разошлись как следует отдохнуть перед завтрашним заданием.

Матвей собрался идти в одну из пустых квартир, которую облюбовал для себя. На улице его поймала Маша и последовала за ним.

— Волнуешься? — спросила она.

— Конечно, — ответил Матвей, — как не волноваться? Завтра мы положим начало чему-то новому и уникальному. Или погибнем, — он сделал небольшую паузу. — Мне жаль, что ты вынуждена вернуться туда.

— А мне нет, — девушка обогнала Матвея и кокетливо сверкнула глазами, — если завтра нам суждено умереть… Значит, мы умрём. А если не суждено, то мы начнём что-то новое и уникальное.

— Тебе совсем не страшно?

— Я жила в страхе всю жизнь. А благодаря тебе забыла, что это такое. Ты дал мне возможность побывать в других мирах, где меня уважают и относятся добросердечно. Это дорогого стоит. Я пошла за тобой не потому, что чувствую себя обязанной. Я пошла потому, что поверила тебе тогда и верю сейчас.

— Приятно слышать. Тебе лучше отдохнуть. Завтра тяжёлый день.

— И он может быть последним, — она обхватила его руку и прижалась всем телом, — хочу запомнить этот момент. Когда двое свободных людей делают то, что хотят.

Матвей взглянул в её серо-зелёные глаза — и утонул в них. В этот миг всё остальное исчезло: тревоги, усталость, события прошедших недель. Где-то глубоко внутри вспыхнул огонь, разлившийся по телу тёплой волной.

Он так увлёкся созданием «Альтерверс», так ушёл с головой в работу, что перестал замечать тех, кто рядом. В том числе и её — официантку, которую когда-то спас.

Он пригласил её к себе. Осторожно, почти неуверенно, с лёгким страхом услышать отказ — несмотря на то, что первый шаг сделала она.

И, конечное же, она согласилась.

***

Перемещение прошло без сбоев. Квантовый туннельный переход, хоть и требовал постоянных настроек, на этот раз сработал идеально. Фёдоров, Марченко, Цыганкова и Мария шагнули сквозь неоновую пелену и оказались в объекте шестнадцатой классификации.

Матвей держал портативный КТП в кармане, время от времени нащупывая его, словно оберег. Техники «Альтерверс» провели над устройством всю ночь — меняли координаты и тестировали переходы, радовались как дети. Технология, полученная от дружественного объекта десятой классификации, была для них настоящим чудом.

До центра города шли пешком. Патрульные машины рейха проносились мимо — одна даже сбавила ход, чтобы получше рассмотреть подозрительную четвёрку. Но к ним никто не подошёл. Никто не потребовал документы, не попытался задержать.

Здесь, в Москве, служба считалась каторгой. Все мечтали отработать срок и поскорее уехать домой. Лишняя бумажная волокита — никому не нужна. Кто-нибудь другой с ними разберётся. Может быть. Позже.

У входа на территорию Кремля их встретил высокий мужчина с голубыми глазами.

— Куда прёшь?! — спросил он басистым голосом на немецком. — Предъявите документы!

— Взгляните, — ответила Мария. — Нам необходимо встретиться с Эмилем Рихштайнером. Мы из…

— СКАР, — добавил Матвей и протянул солдату удостоверение. — Мы от Анатолия Эдуардовича. Так и передайте.

Солдат немного удивился наглости посетителей, но, услышав знакомое имя-отчество, позвонил по стационарному телефону в главный штаб.

— Вы можете пройти, — сказал он на ломаном русском. — Вас ожидают.

Матвей уже ходил по этим коридорам. Тогда — по приказу Раскалова, замаскированному под личную просьбу. Он представить не мог, что окажется здесь снова.

Эмиль Рихштайнер занимал кабинет, в котором когда-то заседал Герман Хаас. Выбор не случаен — Эмиль хотел до последнего вкушать вкус победы над «выскочкой», который формально стоял ниже по званию, но своими действиями мог разжечь бунт — где-то далеко, за пределами этой реальности.

Ни Рихштайнеру, ни его начальству не хотелось лишних проблем. Потому сговор с дружественной вселенной оказался выгоден всем. Раскалов свою часть сделки выполнил безупречно.

— О! Целая делегация!Мужчина, чуть старше сорока, поднялся с кресла, обошёл стол и протянул руку Матвею.

— Рад вас приветствовать. Анатолий Эдуардович не сообщал о вашем визите. Чем я могу быть полезен?

Марченко и Цыганкова встали у входа в кабинет — на случай, если кто-то будет ломиться внутрь. Мария держалась подальше от Рихштайнера — он был завсегдатаем бара, где она работала, и мог её узнать. Матвей пожал руку директора ЮБСС и, когда тот отвернулся, чтобы налить виски себе и гостю, достал из кобуры пистолет и направил на Рихштайнера. Повернувшись, Эмиль изменился в лице. Не понимал, зачем союзники угрожают оружием.

— Это какая-то шутка? — осторожно спросил он.

— Стоит вам только пискнуть, герр Рихштайнер, я вышибу вам мозги.

— Зачем вы здесь? Уверен, что герр Раскалов не допустил бы…

— Он не знает о нашем визите, но мы здесь из-за него. Вы давно руководите ЮБСС, не так ли?

— Достаточно, — Рихштайнер старался сохранять спокойствие и сделал глоток виски.

— И вы давно сотрудничаете со СКАР…

— Достаточно.

— Мы ставим вас перед выбором, герр Рихштайнер. Вы можете сохранить свою жизнь и организацию, но должны отказаться от сотрудничества со СКАР. Или вы можете отказать нам — и тогда я убью вас.

— Что, вот так просто? — удивился Рихштайнер. На его наглом лице возникла кривая ухмылка. — Вы считаете, что я рискну годами эффективного сотрудничества только потому, что ко мне ворвались какие-то люди и стали угрожать? С ума сошли? Вы понимаете, с кем связываетесь?!

Матвей одним ловким движением подлетел к Рихштайнеру, сбил его с ног и несколько раз ударил пистолетом по лицу. Кровь из рассечённой брови брызнула на пол. Матвей схватил Рихштайнера за воротник и замахнулся.

— Я похож на шутника, герр Рихштайнер?

— Я не могу, — жалобно ответил он. — Решение принимаю не я, мне нужно связаться со штабом…

— Не заговаривай мне зубы, — на лице Матвея появился злобный оскал. — Ты лично выбираешь, с какими реальностями сотрудничать, а с какими — нет.Он поднял его за шею и с силой бросил на стул.

— Пиши. Официальный документ о том, что вы больше не работаете с СКАР. Ни под каким видом.

Эмиль Рихштайнер открыл рот, чтобы крикнуть, но даже не успел набрать воздух — Матвей ударил его по затылку. Директор ЮБСС расплакался. Под ним образовалась зловонная лужа.

— Пиши. У тебя наверняка есть готовый шаблон.

Рихштайнер подчинился. Вытирая слёзы рукавом своего кителя, он старательно выводил каждую букву в приказе о разрыве сотрудничества. После он расписался и поставил личную печать.

— Запомни раз и навсегда, мразь, — глаза Матвея дьявольски сверкнули. — На силу всегда найдётся большая сила.

После этих слов Матвей выстрелил Рихштайнеру в голову. Кровь и содержимое черепной коробки брызнули на портрет фюрера позади стола. Бездыханное тело Эмиля Рихштайнера опрокинулось навзничь, лужа крови под ним растеклась, медленно смешиваясь с лужей мочи.

За дверью начался шум. Кто-то кричал, что слышал выстрел, в закрытую дверь стали ломиться и звать Рихштайнера.

Матвей дрожащими руками достал портативный КТП и нажал на кнопку старта. Из небольшого устройства протянулись три фиолетовые линии, образовавшие треугольник.

— Уходим! — крикнул Матвей.

— Ты рехнулся? — наконец отреагировал оцепеневший Марченко. — А если там…

— Всё нормально! Мы окажемся во дворце объекта К3—02, там никого не должно быть, а оттуда прыгнем домой. Скорей! Доверьтесь мне!

Они прошли в переход. Матвей нажал на кнопку закрытия и быстро прошмыгнул в переход, который стал медленно сворачиваться. В маленький глазок, который остался от треугольника, Фёдоров увидел, как солдаты ЮБСС выломали дверь и обнаружили убитого Эмиля Рихштайнера.

— Какого чёрта?! — крикнул Марченко, когда треугольник полностью исчез. — Ты собирался нам сказать о своём плане?! Что, твою мать, это было?!

— Правосудие, — ответил Матвей, взял Марию за руку и направился к выходу из заброшенного дворца.

***

С момента создания «Альтерверс» минуло полгода.Организация, не похожая на аналог из родного объекта Матвея. Здесь не требовалось выслуживаться или проходить сложные фильтры. Любой, кто хотя бы немного разбирался в устройстве многослойности реальности и знал основы наук, мог стать частью команды.

Из группы в полтора десятка человек «Альтерверс» выросла в полноценную структуру: более ста пятидесяти сотрудников — аналитики, картографы, техники, оперативники, группы зачистки. Сеть развивалась горизонтально, каждый мог подойти к Матвею напрямую — с просьбой, предложением, идеей.

Матвей оставался негласным лидером, а Марченко — его правая рука. Но ни один из них не ставил себя выше остальных. Полгода они, как и все, переходили из объекта в объект, объясняли цели, устанавливали контакты. Где-то встречали сопротивление, где-то — поддержку и благодарность.

С каждым новым переходом они убеждались: СКАР в прежнем виде долго не протянет. И вскоре пришло их время.

Матвей изменился. Аккуратная бородка, слегка взъерошенные длинные волосы — он стал совсем другим. Тот, прежний, кто преклонялся перед системой, исчез. Об отце вспоминал всё реже, разве что задавался вопросом — жив ли он. Лизу, спутницу отца, вспоминал чаще. Рядом с ним теперь всегда была Маша — заботливая, спокойная, лёгкая, та, кому он доверил сердце.

Марченко, мрачноватый, вечно хмурый, — навещал семью раз в две-три недели. Эти дни становились для него глотком воздуха. Он отключался от всего и просто был отцом и мужем. Каждый раз перед отъездом обещал сыну, что вернётся, — и держал слово.

В тот вечер Матвей собрал совет. Елизавета Абрамова, глава ИСАР, согласилась предоставить свой кабинет для встречи. Егор прибыл первым, за ним — Анна Цыганкова и Андрей Петренко. Матвей с Машей оказались в кабинете Елизаветы последними.

— А вот и наши голубки, — саркастично подметил Петренко.

В ответ Матвей улыбнулся и показал средний палец.

— Спасибо, Лиза, что позволила нам собраться здесь.

— Рада помочь, дорогой, но утоли моё любопытство. Что вы опять задумали?

— Ничего такого, — ответил Матвей, — просто… пришло время.

— Ты серьёзно? — удивился Марченко. — Почему сейчас?

— А когда ещё? Нас много, мы самодостаточны. Благодаря Лизе можем без проблем торговать на честных условиях с некоторыми объектами. Пришло время.

— Не думаю…

— А чего тут думать?! — воскликнул Матвей. — Они слабы, дружище. Это нужно делать сейчас!

— Да о чём вы, чёрт тебя дери, говорите?! — не выдержала Елизавета.

— Пришла пора покончить со СКАР. Раз и навсегда. Покончить с ним.

— С Раскаловым? — спросила Анна. — Ты не шутишь?

— Мы постепенно отрезали их от других объектов. Один за одним с ними отказывались работать, торговать. Некоторые и вовсе пригрозили закрытием границ, не так ли, Лиза?

Девушка сдержанно кивнула, однако её распирало от того, что ей не нужно работать со СКАР.

— Они ослабли. Сейчас лучшее время, чтобы навестить нашего бывшего начальничка. Потому я и собрал вас тут. Я доверяю всем, кто присоединился к «Альтерверс», но не хочу, чтобы эта операция транслировалась остальным, по крайней мере пока. Мы вполне справимся с небольшой помощью Елизаветы.

— Технически, — начала она, — мне нужно получить лишь один документ у императора, и мы сможем поддержать вас. Не думаю, что это будет проблемой.

— Спасибо, — Матвей повернулся к остальным. — Что скажете?

— Страшно немного, — сказала Анна, — но я тебе верю. Чёрт, я не была дома столько времени. Странно возвращаться.

— Рассматривай это как операцию, — сказал Андрей. — Хороший план, и я согласен: сейчас лучшее время для действий. Я в деле.

— Егор?

— Как ты предлагаешь это сделать?

Матвей обошёл стол Елизаветы и встал рядом.

— С поддержкой ИСАР мы сможем проникнуть в главное здание на Профсоюзной. Откроем переход прямо в нём. Помните старый актовый зал на четвёртом этаже, который никогда не ремонтировался? Как только окажемся там, сразу отправляемся к Раскалову. По-хорошему, мы даже не будем привлекать к себе особого внимания. Люди вообще могут подумать, что мы были на длительном задании.

— Или накинуться на нас с оружием, — заметил Егор.

— Много ты помнишь оружия в НИИ? Всё оружие даётся в подготовительных штабах, там же вооружены максимум два-три человека. Спасибо чёртовой бюрократии. Раскалов должен узнать, что это мы. Он должен лично распустить СКАР, а технологию передать в общее пользование. Или уничтожить.

— Ты же понимаешь, что если технология перейдёт правительству, то обычные смертные её не увидят, и рая, как здесь, не случится.

— Тогда выход только один.

— Ну, хорошо, — сказал Андрей, — он подписывает документ о роспуске, а дальше что? Где гарантия того, что он не восстановит СКАР? И не покалечит ещё бог знает сколько судеб?

Матвей ничего не ответил, скрестил руки на груди.

— Имеем ли мы право? — спросила Анна.

— Это только наше право и есть, — ответил Матвей и обвёл взглядом всех присутствующих. — СКАР умрёт, как только умрут его главные двигатели. Раскалов. Кашалот. Руководители направлений. Академия. Все, кто так или иначе задействован в поддержании жизни этой чёртовой системы, должны раз и навсегда забыть о ней. Мы предложим им присоединиться к нам. Не всем. А остальные… Цена правосудия.

В кабинете Елизаветы повисла гробовая тишина.

— Ну что, готовы довести дело до конца?

***

Они были готовы. Каждый из них слишком долго шёл по лезвию, рискуя ради конторы, которая обращалась с ними как с расходным материалом. Система, выстроенная за десятилетия, должна была рухнуть — раз и навсегда. Любая сдавленная пружина рано или поздно выпрямится. И выстрелит.

В ту ночь Матвей не сомкнул глаз. Он снова и снова прокручивал в голове, что скажет Раскалову. Как войдёт в кабинет. Как вынесет ему приговор.

Группа из пятерых оперативников «Альтерверс» и четверых агентов ИСАР перешла в родной объект Матвея через почти забытый мир, когда-то сожжённый вирусом, уничтожившим иммунитет его обитателей. Города там остались нетронутыми, заросшими мхом и вьюнами. По расчётам аналитиков, находиться в том объекте было безопасно не больше суток — что идеально подходило для быстрого перехода. Портативный КТП снова сработал безупречно.

Актовый зал ничуть не изменился. Ремонт там делали, когда большинство участников этой операции даже не родились. Ностальгии не было места.

Матвей помнил расписание Раскалова на зубок. Знал, что каждый последний четверг месяца с одиннадцати до часа дня он подписывает бумаги в своём кабинете.

Они прошли по четвёртому этажу, спустились на лифте в главный холл, а оттуда — в подвалы, туда, где жила и дышала Служба контроля альтернативных реальностей. В коридорах было пусто. Лишь редкие сотрудники останавливались, узнав Матвея и Егора, но они не задерживались — просто шли мимо.

У двери в директорский кабинет Матвей на автомате постучал трижды. А потом, вспомнив, зачем пришёл, просто открыл дверь и вошёл.

В кресле Анатолия Эдуардовича сидел Кашалотов.

— Какого хрена?! — не отрывая взгляда от бумаг, спросил он раскатистым басом.

— Я вас впускал? А ну, вон отсюда!

— Игорь Сергеевич?.. — удивилась Анна.

Он поднял голову, и глаза за толстыми линзами очков округлились.

— Фёдоров? — неожиданно тихо для всех спросил Кашалотов. — Марченко? Ребята? Какого чёрта вы здесь делаете?

— Игорь Сергеевич, где он? — жёстко отрезал Матвей.

— Девочка моя… А ты возмужала. Бороду вон отрастила. Но я тебе скажу, что женщина с бородой смотрится не очень, спроси Цыганкову, она кучу денег потратила на лезвия. Вы какого хера тут забыли?

— Где он? — не унимался Матвей.

— Кто, душенька моя? Раскалов? Нет его больше. Я за него. Повышение у меня. Но мне гораздо интересней послушать, где были вы. Почему в самый тяжёлый для нашей организации момент нарисовались несколько предателей, которых, кстати, я до последнего отстаивал перед Раскаловым?

— В смысле — «нет больше»? — спросил Марченко.

— Смотрите, кто заговорил, — Кашалотов отклонился на спинку своего кресла. — А что непонятного в словосочетании «нет больше»? Раскалов умер четыре месяца назад. Нашего солнцеликого свалила острая пневмония. Да и возраст. Ну, так что? Может, всё-таки расскажете, где вас носило?

Егор наклонился к уху Матвея.

— Надо валить отсюда, — прошептал он.

— Охрана! — неожиданно для всех крикнул Кашалотов. — Охрана!

Он приподнялся и нажал небольшую кнопку на стене за своей спиной. Моментально сработала сигнализация. Отвратительным писком она обозначала вторжение или чрезвычайную ситуацию. Матвей, запаниковав, достал из кобуры пистолет и направил дуло на Кашалотова.

— Нет уж, Игорь Сергеевич. Кто-то должен ответить.

— Ну, стреляй, — спокойно сказал Кашалотов. — Только чего ты этим добьёшься?

— СКАР не должна существовать в том виде, в котором она есть сейчас.

— Так а её в целом не существует. Забыл? Ты мне вот что скажи: это ваших рук дело? По одному ломали нам пальцы. Хотели насолить Раскалову, поди, а он, сукин сын, легко отделался. И теперь это дерьмо разгребаю я. Тогда уж стреляй, красотка. На хер всё это. Задолбали.

— Матвей, сюда идут! — констатировал Петренко.

— Вы, — обратился Фёдоров к агентам ИСАР, — охраняйте вход. Никого не впускать. При попытке прорваться — открыть огонь.

Матвей повернулся обратно к Кашалотову.

— А вы, значит, дорогой Игорь Сергеевич, продолжаете дело Раскалова?

— Ты как до этого докатился, дружок? Решил обидеться на весь мир? Отомстить? Вместо того чтобы работать, как все, жить достойно, ты обогатился за наш счёт и решил порядок навести?

За дверью послышались несколько выстрелов. Андрей выглянул в коридор — агенты ИСАР застрелили троих охранников. Сигнализацию Игорь Сергеевич отключил.

— И что дальше? — спросил он. — Вот мы с тобой и твоими подружками тусуемся в кабинете босса. Чего ты хочешь?

— Справедливости.

— Справедливости? — Кашалотов поднял от удивления брови. — У нас? Ты серьёзно? Ты как никто должен знать тонкости этой работы. Неужели папочка не рассказывал тебе, как они ради удовольствия отправлялись в другие объекты и устраивали там геноцид? Госперевороты? Или, по приколу, мотались порезвиться с девчулями за счёт организации? Частенько против их воли. — Он уселся поудобнее в кресле. — Или ты, наивная душа, думаешь, что все эти сценарии введены просто так? Этой справедливости никогда не будет. Её нет, Матвей. Ты стараешься добиться некого абстрактного честного решения. Здесь, в этом мире, это невозможно.

— Но мне это удалось, Игорь Сергеевич, — сказал Матвей и подошёл ближе, не опуская пистолет, — я создал организацию, где все равны. Где каждый имеет право голоса. И каждый в любой момент может уйти. Я сделал то, чего ни Раскалов, ни вы, ни мой отец не могли сделать десятилетиями. А нужно-то всего лишь относиться к людям по-людски. Вы этого не хотели, — оперативник покрутил шеей, раздался хруст.

— Напомните мне, Игорь Сергеевич, что вы ответили, когда я попросил вас помочь перевезти двадцать три человека из объекта К7-217? Двадцать три человека, которых мы использовали ради выполнения задания. Которые погибли в муках. В том числе дети.

Кашалотов сразу понял, о чём говорит Матвей.

— Вы спросили, не совсем ли я охерел. Потом сказали, что вы этой просьбы не слышали, помните? Зад мне прикрыть решили. Спасибо. Только теперь они мертвы. Из-за меня? Да, отчасти. Но я хотел им помочь. Они мертвы из-за этой чёртовой системы! Из-за вас!

Матвей выстрелил.

Пуля вошла Кашалотову в лоб, и его массивное тело склонилось над столом. Рука Матвея дрожала. Он медленно опустил пистолет и повернулся к своим соратникам. Ему было плевать, поймут его или нет. Он отомстил за Просветление. За Элину.Её мёртвое и умиротворённое лицо будет преследовать его до конца дней.

— Андрей, Аня, — обратился Матвей, — возьмите ребят и пройдите по коридорам. Кого считаете нужным — приглашайте к нам. Обещайте условия. Всё, что хотите. Кого считаете ненужным — убирайте. Вас никто не осудит. Вам никто ничего не скажет. Даю слово.

Оперативники кивнули и вышли из кабинета. Марченко достал из кармана плаща портсигар, покрутил в руках одну из самокруток, постучал ей о тыльную сторону ладони и закурил.

— Не успели мы, — сказал он. — Это должен быть Раскалов.

— Сколько существует реальностей, Егор, где этот урод ещё жив? Где он продолжает править такими, как мы, а может, даже и нами? Где из-за таких вот гибнут невинные люди? Здесь не успели, ты прав. Но работы у нас ещё очень много.

Матвей посмотрел на бездыханное тело Кашалотова, бросил ему на стол пистолет и вышел из кабинета. После вышла Маша, так и не проронившая ни слова. Егор поправил шляпу, сделал глубокую затяжку, подмигнул трупу Игоря Сергеевича и вышел последним.

***

В момент, когда человек делает выбор — как ему кажется, единственно верный — происходит сепарация вселенной. Каждую секунду рождаются тысячи новых миров, и даже малейшее решение меняет ход истории. Человеку кажется, что путь один, но в других реальностях он живёт другой жизнью, сталкиваясь с последствиями выбора.

Матвей знал, что в десятках, сотнях миров существуют Раскаловы, каждый день отправляющие людей, таких, как он, на смерть. Его задача, пока есть силы, — остановить этот порядок.

За несколько месяцев сотрудники «Альтерверс» выработали чёткий алгоритм: экономическое ослабление, ликвидация верхушки, набор сторонников. Матвей сбился со счёта, сколько раз видел в разных мирах Раскалова — испуганного, бледного, просящего пощады. И каждый раз нажимал на курок. Без сожаления. Неделю за неделей.

Всё изменилось, когда из одного дружественного объекта пришло сообщение: их разыскивают неизвестные. Профессионалы. Возможно, бывшие оперативники. Матвей ждал, что рано или поздно это случится. Глупо верить, что их выходки останутся незамеченными. Так появилась новая структура: одна группа занималась экономикой, другая — ликвидацией, третья — вербовала сторонников.

Случались и казусы. Несколько дубликатов попали в организацию. Матвей старался максимально их развести, однако находились умельцы, которые встречали свои копии и старались сдружиться, а иногда — попасть в одну группу. Тогда Матвей принял решение, по возможности, не брать дубликатов. Это могло навредить делу, да и двоих Марченко он бы не вынес.

Организация «Альтерверс» росла. Присоединялись новые люди, росло количество мобильных штабов. Через полтора месяца после реструктуризации удавалось решать вопросы с пятью-шестью службами в месяц. Торговые связи укреплялись. Особое значение по-прежнему имел объект К10-11. Без поддержки Елизаветы и Императорской службы этого роста не случилось бы.

Но в тот день всё изменилось.

Они работали как обычно. Очередные торговые партнёры отказались от сотрудничества со СКАР, но спустя какое-то время их отношения восстановились. Причину понять никто не мог, но давить снова на объекты было бы неэффективно, и тогда Матвей решил, что пора навестить Раскалова лично.

Вместе с Марченко, Цыганковой и четырьмя оперативниками «Альтерверс» они совершили переход в актовый зал здания НИИ. К их удивлению, зал был отремонтирован, всё выглядело свежим: новые сиденья, поднятая сцена — блеск и порядок.

Коридоры те же, люди так же засматривались, но один человек бросился в глаза Матвею. Невысокого роста, молодой, с взъерошенными волосами и в очках. Арсений Сапрыкин. Живой. Матвей замер. Хотел подойти, но его поторопил Марченко.

Фёдоров открыл металлическую дверь кабинета и, не говоря ни слова, нацелился в Раскалова. Тот же кабинет. Та же поза. Тот же страх на лице.

Но что-то не так.

Неуловимо, почти на уровне инстинкта.

— Подождите, не стреляйте, — попросил Раскалов и закрыл лицо руками.

От мощного, властного мужчины не осталось и следа — перед ними сидел жалкий, испуганный старик.

— Зачем вы это делаете?

— Анатолий Эдуардович, вы меня не узнаёте? — разочарованно спросил Матвей.

— Наверное, я и правда сильно изменился.

— Кто вы? — спросил Раскалов. — И почему это делаете? Уничтожаете одну службу за другой…

Внутри Матвея словно разорвался снаряд. Как он узнал? Они заметали следы, строя сложные маршруты перемещений. Неужели ловушка?

— Вы — первый из ваших многочисленных дубликатов, кто спросил меня об этом. Обычно молят не убивать. Взывают к милосердию.

— Вы всё равно меня убьёте. В этом сомнений нет, — голос Раскалова стал спокойным, он перестал закрывать лицо. — Но перед смертью я хочу понять вас. Зачем вы это делаете?

Анатолий Эдуардович присмотрелся к бородатому мужчине с длинными волосами. Он заглянул в его уставшие глаза и от того, что обнаружил там, окоченел.

— Я ожидал кого угодно, но не тебя.

— Почему? — спросил Матвей.

— Потому что ты — оперативник СКАР, а не предатель! — раздался знакомый голос.

За дверью послышались выстрелы. Матвей отвлёкся на них, Марченко выглянул в коридор. Их людей убили. Несколько пуль просвистели над головой Егора.

— Вы в ловушке! — крикнул голос. — Опустите оружие и поднимите руки!

— Ну, точно! — крикнул Матвей и выстрелил Раскалову в голову.

Тут же раздалась автоматная очередь. Оперативники спрятались за столом директора СКАР.

— Врубай КТП! — крикнул Егор. — Это засада!

— Как? — спросила Анна. — Как такое возможно?

— Это СКАР, — ответил Матвей. — Тут всё возможно! Чёрт!

Небольшой аппарат выпал у него из рук. Кабинет набился охранниками. Бежать было некуда. Матвей ловким движением поднял портативный КТП и наставил пистолет на одного из местных.

Гладко выбрит. Аккуратная, модная стрижка. Новая, дорогая одежда известных брендов.

Моментально узнаваемые нос, подбородок, скулы, глаза. Карие глаза.

В него целился Матвей Фёдоров.

Переходите к главе 5.