Альтерверс

Глава 4в.

Время в столице близилось к полуночи. После долгой пешей прогулки от скопища небоскрёбов Москва-Сити до Воробьёвых гор в животе Матвея заурчало, будто кто-то скребётся изнутри. Тело оперативника наливалось ватной слабостью, в горле стоял пустой сухой вкус. На ночь наедаться Матвею не хотелось — куда приятнее показался горячий шоколад. Не доходя до станции метрополитена метров двести, между деревьями, у стоянки прокатных велосипедов, пустующей из-за несезона, одиноко выделялась палатка с вывеской «Кофе 24/7». Продавщица, опёршись на локоть, дремала за закрытым стеклянным окошком. Матвей подошёл к палатке, изучил панель-меню позади продавщицы и прокашлялся, чтобы разбудить уставшую женщину.

— Доброй ночи, — сонным голосом поприветствовала она, потирая глаза. — Что для вас?

— Горячий шоколад есть?

— Только то, что в меню, — строго отрезала женщина, но через мгновение сменила гнев на милость: — возьмите какао?

— Какао — отлично, — обрадовался оперативник. — Можно с дополнительным сахаром?

Женщина кивнула и отточенным, быстрым движением приготовила напиток.

Домой идти пешком не тянуло — Матвей прикинул, что успевает на последний поезд, и поднялся на мостовую платформу Сокольнической линии метро. Состав подъехал через полторы минуты, оперативник зашёл в пустой вагон, садиться не стал, прислонился к стеклянной двери напротив, наблюдая за тёплыми огоньками фонарей на набережной с редким вкраплением разноцветного неона проплывающих мимо крытых речных трамвайчиков.

Через семь минут он вышел на «Проспекте Вернадского». Ветер холодным потоком выбил из головы лишние мысли. Наверное, стоило бы согласиться на поручение директора службы, но мысль о прямом подчинении человеку, который легко принёс в жертву жизнь сотрудника, вызвала у Матвея отторжение на физическом уровне. Молодой человек свернул на улицу Кравченко, до дома оставалось минут пятнадцать. В любом другом случае отказ Раскалову мог привести к негативным последствиям, но в К26-77 — его дубликат. Никто не сможет выполнить задание так, как Матвей. Он перешёл Ленинский, пренебрегая красным светом светофора, нырнул в арку жилого дома. Поднимаясь в лифте на последний этаж, острая иголка сомнения ткнула Матвея в сердце, он зажмурил глаза, досчитал до пяти. Открывая входную дверь квартиры, ещё раз напомнил себе, что причина отказа Раскалову более чем логична.

Следующим утром оперативник первым делом набрал номер директора службы.

— Анатолий Эдуардович, приветствую вас. Прошу прощения за ранний звонок.

— Всё в порядке, Матвей, здравствуйте, — голос Раскалова показался оперативнику даже ласковым. — Рад вас слышать.

— Анатолий Эдуардович, я по поводу вашего поручения.

— Ну, — протянул Раскалов, — это скорее личная просьба, нежели поручение.

— Да, — Матвей безмолвно застыл, подбирая слова. — Я бы хотел поблагодарить вас за оказанное доверие, но в К26-77 разворачиваются события, напрямую угрожающие стабильности нашей структуры. Уверяю вас, в других обстоятельствах я бы без колебаний принял ваше предложение. Как вы знаете, в К26-77 — мой дубликат.

— Да, я в курсе.

— Согласитесь, моя замена ему — наилучший и кратчайший путь достижения цели. Другому оперативнику потребуется не меньше года на адаптацию и внедрение. За это время события могут выйти из-под контроля.

— С вами сложно не согласиться, Матвей, — ответил Раскалов. — Пусть будет так. Я ценю вашу прямоту и преданность организации.

— Спасибо за понимание.

— Совершенно не за что. Поговорим с вами по возвращении. Уверен, что смогу найти для вас другие, не менее важные поручения. Успехов, Матвей. Пусть всё пройдёт по сценарию.

Раскалов отключился.

Матвей стоял на небольшой кухне, взволнованный и удовлетворённый исходом разговора, — он только что весьма филигранно отказал Анатолию Эдуардовичу Раскалову. Довольный собой, оперативник, пританцовывая, отправился принимать душ.

***

Центр физической подготовки организации находился в здании колледжа на «Алексеевской». На протяжении нескольких недель Матвею приходилось вставать каждый день в пять пятнадцать утра, ехать на другой конец Москвы к персональному тренеру Алексею Никитину, соблюдать строгую белковую диету и забыть на это время о случайных сладостях. Алексей оказался для Матвея приятным сюрпризом. Мастер спорта по боевым искусствам и бодибилдер в прошлом преподавал физподготовку в академии у младших курсов. С тех пор тренер немного постарел, но сохранил беззаботную улыбку.

Современный спортивный зал походил на отсек корабля из космической оперы семидесятых годов. Обычно Матвей занимался с тренером один, что снимало чувство стеснения перед более спортивными посетителями зала. Никитин подавал тренировку как квест, который необходимо выполнить для получения достижения, и Матвей достаточно быстро вошёл в нужный режим. Первые результаты работы оперативник увидел в зеркале душевой кабины через четыре недели; полного сходства с дубликатом, за исключением шрама на левой щеке и шее, удалось достичь к весне. Матвею предстояло лечь в служебный госпиталь, где лучшие столичные хирурги в точности воссоздадут шрам.

Воздух в городе наполнялся запахом проснувшейся от спячки природы. Во дворах жилых домов таял последний снег, образуя неровные ручейки, снег сменился дождями — ещё холодными, дарящими свежесть.

Матвей ехал в жёлтом такси по Большой Дорогомиловской к современному трёхэтажному зданию, в котором под вывеской платной клиники скрывался госпиталь СКАР. От волнения оперативник потирал указательный палец правой руки — Матвей ложился под нож впервые. В день госпитализации он позвонил отцу, поделился переживаниями. Фёдоров-старший успокоил сына и заверил, что врачи в госпитале — настоящие волшебники, а потом рассказал, что как-то раз потерял на задании ухо, и пластические хирурги под руководством профессора Берковича не только полностью восстановили ушную раковину, но и не оставили ни единого шрама. Тревога Матвея немного отпустила, но лёгкое волнение преследовало оперативника до кабинета Берковича.

Внутри клиники не пахло больницей — наоборот, всюду стоял запах сирени. Матвей встретил не больше десятка пациентов. Кто-то с перевязанной рукой, кто-то — с головой, один — с повязкой на глазу. Все — оперативники. Все пострадали на задании, и служба делает всё, чтобы восстановить здоровье своих сотрудников. Такое складывалось впечатление.

Профессор Беркович, высокий, сутулый седой мужчина, поприветствовал Матвея в огромном холле госпиталя и расплылся в улыбке. Под белым халатом — дорогой костюм-тройка, сменная обувь стоила явно дороже всего гардероба Матвея.

— Ну что же, — улыбнулся профессор, — вы, вероятно, волнуетесь, молодой человек?

— Немного, — ответил Матвей. — Мне никогда не делали операций.

— И слава богу, — голос Берковича стал мягче. — Надеюсь, что эта будет вашей первой, а последующая корректировка — последней.

Он взял Матвея за локоть и проводил в предоперационную палату.

— Что сказать? Ваша работа… Она никогда не сможет измеряться деньгами. Только почести! Такая самоотдача, как у вас, молодой человек, — выше всяких похвал! Вы — наше будущее. Я всё время говорю это своим ученикам. Ленивые увальни! Проходите сюда, прошу вас.

В палате их встретила медсестра лет двадцати пяти. Её чуть пышную фигуру закрывали голубая блуза с небольшим зелёным крестом на груди и строгие брюки; поверх — белоснежный халат до колен. Она улыбнулась Матвею, не сказав ни слова, что-то ввела на одном из медицинских приборов и вышла из палаты.

— Ну что ж, располагайтесь, Матвей Евгеньевич, — по-отечески пригласил Беркович. — Операция назначена на завтра, восемь утра. Она продлится около четырёх часов. В первый час мы будем аккуратно создавать надрезы, остальное время займёт ускоренное заживление и коррекция.

— Да, сложно представить, что такое возможно, — искренне удивился оперативник.

— Понимаю, — согласился профессор. — Знания, которые мы получаем благодаря дружественным объектам, бесценны. Жаль, мы не можем использовать их в общей врачебной практике. Представляете, сколько людей мы могли бы спасти?

Матвей задумался над словами Берковича. Организация владеет технологиями, которые превосходят существующие в несколько раз. Почему не использовать их в благих целях? Кому нужна эта игра в секретность? Почему в некоторых объектах возможность перехода между реальностями используется во благо, а в его родном — только для избранных? Какова причина?

Профессор пожелал оперативнику хорошего вечера и вышел. Матвей, всё ещё немного взволнованный, осмотрелся, затем сел на кровать, сразу отметив удобный ортопедический матрас. Из мебели в палате только необходимое — кровать, тумбочка, несколько медицинских приборов. Матвей смог распознать только тонометр. Напротив — шкафчик, маленький холодильник и телевизор, прикреплённый к стене, чтобы смотреть лёжа. За большим окном гудела улица, её шум поглощали специальные стёкла.

Через несколько минут без стука зашла медсестра. Она показалась Матвею симпатичной, он засмотрелся на неё, представляя, как она выглядит без халата и формы. Девушку это не смутило, она положила комплект постельного белья на край кровати.

— Здравствуйте, — неловко поздоровался Матвей.

— Здравствуйте. Как ваше самочувствие?

— Спасибо, вроде нормально.

— Я зайду к вам через пару часов, возьмём кровь и померяем давление.

— Хорошо. А чем тут можно заняться, пока я… жду вас?

— А вот, телевизор посмотрите, — предложила медсестра, выходя из палаты.

Матвей проводил девушку взглядом, нашёл пульт от телевизора и включил новостной канал.

***

Ночью Матвей просыпался несколько раз, кошмары рассыпались в памяти, как только он открывал глаза. Около четырёх утра он нажал на кнопку вызова медсестры у изголовья кровати. Немного заспанная, без белого халата, оставленного, видимо, в ординаторской, она появилась через минуту.

— Всё в порядке, Матвей Евгеньевич? Вам плохо? — спросила девушка.

— Кошмары мучают. Простите, вы, наверное, спали, я вас разбудил.

— Ничего страшного, я на дежурстве, — улыбнулась медсестра, очаровывая оперативника. — Давайте я вам дам успокоительное? Могу дать немного снотворного, но у вас завтра наркоз.

— Да нет, спасибо, просто… — Матвей потёр глаза. — Вы знаете, чем мы занимаемся?

— Конечно, — девушка села на кровать возле ног Матвея. — Я, как и все сотрудники госпиталя, обучалась в академии при службе.

— Забавно, я даже не подозревал, какая у нас огромная структура.

— Огромная — не то слово, — девушка чуть опустила голову, — нас, к сожалению, замечают только тогда, когда получают ранение или необходимо медицинское вмешательство. До этого мы — часть чего-то далёкого, что никогда не понадобится, по мнению многих оперативников.

Матвей поймал себя на мысли, что практически никогда не оценивал риски своей работы. Оказаться на больничной койке или на том свете он мог около дюжины раз.

— Нам нужно чаще напоминать себе, что мы в первую очередь люди, — после недолгой паузы сказал Матвей.

— По крайней мере, в этой вселенной. — Девушка подмигнула, заботливо подоткнула одеяло под ноги Матвея и спросила: — Ну, так что? Успокоительное?

— Нет, спасибо. Думаю, после разговора с вами мне удастся заснуть.

— Рада слышать, — сказала она и направилась к двери.

Глядя ей вслед, оперативник невольно задержал взгляд на изгибе бёдер. В голове мелькнула лёгкая, почти наивная мысль пригласить девушку в ресторан или прогуляться по вечернему парку, когда его задание закончится.

***

Утром следующего дня его отвезли в операционную на каталке, хотя Матвей настаивал, что дойдёт сам. Он не выспался: те несколько часов, которые удалось урвать после разговора с медсестрой, исчезли со звуком будильника, будто их и не было. Посреди светлой операционной Беркович что-то проверял на одном из неизвестных оперативнику приборов. Профессор поднимал чудаковатые медицинские инструменты, внимательно рассматривал и аккуратно клал на место.

Зашли двое — анестезиолог и медсестра, успокоившая своим появлением ночью Матвея. Оперативника переложили на операционный стол. Перед тем как анестезиолог поднесла маску с усыпляющим газом к носу Матвея, он взглянул на медсестру и спросил:

— Простите, мне очень стыдно, что не спросил раньше, как вас зовут?

— Ничего страшного, — улыбнулась она в ответ. — Елена.

— Елена, давайте сходим куда-нибудь поужинать после всего этого?

Девушка смутилась, но не от того, что Матвей предложил ей пойти на свидание, а скорее от того, что он сделал это при всех.

— Возвращайтесь с вашего задания, Матвей Евгеньевич, — ласково произнесла девушка и погладила оперативника по голове, — обязательно сходим.

В маску подали газ. Матвей начал считать про себя от десяти до нуля, добраться смог только до семи. Он провалился в мир, созданный его воображением, о котором он, когда проснётся, не вспомнит.

***

— Просыпайтесь, — слышался голос сквозь туман где-то в подсознании Матвея, — Матвей Евгеньевич, просыпайтесь.

Он открыл глаза, круглая лампа на потолке в палате ударила белым светом. На её фоне виднелся расплывчатый силуэт.

— Всё прошло замечательно, — откуда-то издалека говорил он, — профессор сделал ювелирную работу.

— Это ты, — прошептал сухими губами Матвей. — Прости меня, пожалуйста… Эля… Я скучал…

— Матвей Евгеньевич, просыпайтесь.

Реальность ударила резко, вернув Матвея в сознание. Расплывчатый силуэт оказался Еленой, поправлявшей постель оперативника.

— Вы отлично справились, — задорно сказала девушка.

— Спасибо, — поблагодарил Матвей. — Лена, вы позволите? Можно мне зеркало?

— Конечно, — медсестра достала небольшое зеркальце из кармана халата.

Матвей с опаской поднёс зеркальце к лицу. Две неглубокие полосы на щеке обнимали третью, которая тянулась до шеи, прерываясь в районе челюсти. Припухшие порезы практически зажили — два-три дня, и отличить оперативника от его дубликата в К26-77 будет невозможно.

***

Матвей склонился над лэптопом в гостиной комнате квартиры на Ленинском, третий день изучая особенности двадцать шестой классификации и биографии своего дубликата. Разведчики Службы несколько лет собирали самые мелкие детали истории лидера повстанцев, начиная с его детства. Оперативнику иногда казалось, что он читает вымышленный рассказ про себя, изредка осознавая, что в параллельной вселенной К26-77 история жизни дубликата — реальность.

Дубликат Матвея Фёдорова родился в стране без названия, образованной после распада Советского Союза в 1991 году. Правящие политики пытались привить на территории государства в границах РСФСР непривыкшим к свободному рынку людям капитализм, что привело к росту олигархата. Частные промышленные, энергетические и ИТ-структуры воспользовались отсутствием правовой системы и слабостью центра. Вместо демократизации началась корпоративная приватизация суверенитета. Меньше чем за полгода образовались новые мега-корпорации: московская «Мега-Тех», приволжская «Нано», сибирская «Медведь», якутская «Сияние», «Метро Мануфактура» из Владивостока и екатеринбургский «Урал». Каждая обладала независимостью в поле деятельности и частными военными подразделениями. Гонка за первенство привела к началу гражданской корпоративной войны в 1992 году и продлилась долгих четыре года, навсегда изменивших контур границ бывшего РСФСР. Осознав к 1997 году, что торговля лучше войны, лидеры корпораций подписали договор о прекращении огня, ненападении в течение шестидесяти лет и признании территорий — зон влияния. В 1998 году образовалась Трироссийская Республика, вытянутая от Чёрного моря до Карелии, названная Третьим Государством Российским. Тогда, в девяносто восьмом, лидеры «Мега-Тех» удовлетворённо потирали руки — им достался выгодно расположенный регион. Соседство с Белоруссией, Украиной и Латвией позволяло беспрепятственно импортировать продукцию на Запад, а дружественный «Нано», контролирующий половину бывшего Центрального округа, весь Северо-Запад и Поволжье, обеспечивал безопасность от враждебно настроенных корпораций.

Сыграла злую шутку индустриализация. Природных ресурсов в Трироссийской Республике практически не было, оставалось только наращивать производственные мощности, что неизбежно привело к загрязнению окружающей среды. За годы работы сотен тысяч заводов некогда процветающие зелёные города превратились в свои собственные, покрытые пылью и плесенью тени. Страны, образованные в Азиатском регионе бывшего РСФСР, наращивали торговые обороты с соседним Китаем, планомерно склоняя на свою сторону тех, чьё влияние распространялось на географический центр бывшего СССР. К 2014 году многие корпорации развернулись на восток, включая дружественный «Нано», поддержка которого со временем сильно ослабела. Совет директоров «Мега-Тех» и марионеточное правительство Трироссийской Республики стали заложниками собственной недальновидности. Создали мир, в котором бедность шла рука об руку с разработкой новых технологий.

Появились первые недовольные.

Несколько десятков тысяч работяг с заводов впервые после распада Союза вышли на улицы в крупных городах, чтобы заявить о некомпетентности правления корпорации. Топ-менеджеры, испугавшись переворота, приняли новые репрессивные законы, наращивали структуры безопасности для обеспечения порядка, заваливая силовиков деньгами. Во многих городах ввели комендантский час, но вместо покорного исполнения правящие столкнулись с новыми повстанческими организациями, которые заявляли своей целью свержение Совета директоров корпорации и формирование новых торговых отношений с соседними конгломератами.

Дубликат Матвея рос в Сочи — столице Трироссийской Республики. Совет директоров «Мега-Тех» перенёс столицу из Москвы по окончании корпоративной войны — из-за тёплого климата, удалённости от прежней политической элиты и доступа к черноморским логистическим узлам. Москва осталась крупным поселением-производителем, застроенным множеством заводов и жилых небоскрёбов-ульев для приезжей рабочей силы. Отца дубликат не знал, мать погибла, когда тому Матвею было тринадцать. Из архивных записей силовых структур известно, что женщина не подчинилась прямому приказу сотрудника правопорядка, за что была ликвидирована на месте. Дубликата воспитали переулки нижнего уровня Сочи. Жестокие, управляемые силовиками и олигархатом, со своей неповторимой культурой и правилами жизни. В подростковом возрасте дубликат толкал запрещённые препараты и софт, порой промышлял лёгкими видами боевого оружия. Ему не светило получить престижную должность в корпорации — даже низкооплачиваемые позиции столбились за «своими». Кто эти «свои», переулки Сочи не знали — приходилось выживать. Бороться. Доказывать каждый день, что Матвей из К26-77 имеет право ходить по улицам столицы Трироссийской Республики, дышать её грязным воздухом. Тогда в юноше сформировалась идея. Мысль, которая с каждым годом становилась навязчивее. «Новый век». Организация — полная противоположность устаревшим, людоедским корпоративным устоям. Олицетворение свободы.

Матвей из К26-77 не модифицировал своё тело имплантами, несмотря на возможность сделать это безвозмездно. Инженерные гении, пропадавшие сутками в лабораториях «Мега-Тех», проникались идеями «Нового века», готовы были усилить тело Матвея списанным хромом отличного качества, но лидер повстанцев верил, что рождён таким по причине: ему не нужны вставки из металла, чтобы одержать победу над корпоративным монстром. Его главное оружие не заменить — разум, вера, мысль.

В 2016 году количество последователей «Нового века» разрослось до полутора тысяч, что привлекло внимание корпорации. Дубликата Матвея оказалось несложно вычислить, на него совершили покушение. Борясь за жизнь в палате реанимации подпольной клиники нижнего уровня столицы, лидеру повстанцев были видения о пустоте Совета директоров. Придя в себя, он укрепился в вере, привлёк новых последователей. Шрам на лице дубликата стал напоминанием о стоимости достижения поставленной цели.

С 2017 года и по сегодняшний день «Новый век» периодически совершает диверсионные атаки на ключевые инфраструктурные объекты «Мега-Тех», принося убытки не только корпорации, но и организациям-партнёрам, одной из которых является СКАР.

Записи о дубликате закончились. Матвей отклонился на спинку дивана, скрестил руки на затылке и громко выдохнул. «Мега-Тех» держали в секрете существование альтернативных реальностей. Дружественные корпорации почти отвалились, западные компании не обеспечивали необходимого торгового оборота. Корпорация держалась на плаву все эти годы за счёт появления в их мире технологии квантового туннельного перехода и торговли с другими объектами. Спасительная пилюля. Служба, помимо прямой торговли, выступала посредником в торговле с другими объектами. Сотрудничество, которого Раскалов никогда не захочет лишиться.

Оперативник открыл на рабочем столе лэптопа папку с десятками текстовых файлов — сценарии. Аналитики просчитали сотни вариантов развития событий, сценаристы разработали множество возможностей достижения цели в разные сроки, всё равно в груди Матвея нарастал электрический шарик волнения, будто он что-то упустил, не мог понять, что именно.

Внимание молодого человека привлёк появившийся портрет отца на экране мобильного телефона.

— Привет, пап, — ответил на вызов Матвей.

— Сынок, дорогой, прости, что только сейчас звоню!

Матвей поймал себя на мысли, что отец не позвонил после операции, да и сам он не сообщил, что в порядке.

— Как всё прошло? — спросил Евгений Николаевич и откашлялся.

— Да как? Положили, чиркнули, разбудили. Надеюсь, эту хреновину уберут потом.

— Не волнуйся, я же рассказывал тебе про ухо? Беркович — гений.

— Помню. Да и ты прости, что я сразу не отзвонился. После наркоза отходил.

— Да ну, перестань, я всё равно был недоступен.

— Уезжал куда?

— Да, по делам, — сильный кашель напал на Евгения Николаевича. — Сегодня вернулся и сразу набрал тебя.

— Спасибо. Всё супер, правда. А ты как? Приболел?

— Да нет, что-то в груди спёрло. Готов к заданию?

— Думаю, да. Но ты же знаешь, сценарий сценарием…

— …а импровизацию никто не отменял, — задорно закончил фразу Фёдоров-старший. — Всё получится, сынок.

— Я тоже так думаю, — Матвей сделал паузу. — Хотя знаешь, я всё-таки волнуюсь.

— Это хорошо. Я бы запереживал, если бы ты не волновался. Чрезмерная уверенность в своих силах не приводит ни к чему хорошему. Тонкость нашей работы. Волнение заставляет думать, взвешивать свои действия, просчитывать последствия. Даже если в сценарии всё расписано.

— Точняк. Спасибо, пап. Спасибо за поддержку. Люблю тебя.

— И я тебя, сынок, — в динамике телефона слышалась хриплая одышка Фёдорова-старшего. — Пусть всё пройдёт по сценарию.

Вызов закончился, Матвей отложил телефон. В тот вечер он слышал голос отца в последний раз.

***

На следующий день Матвея забрали двое сотрудников службы в строгих костюмах. Неразговорчивые, сосредоточенные, сопроводили оперативника к чёрному автомобилю немецкой марки с тонированными стёклами и дипломатическими номерами. За выходом Матвея наблюдала в дверной глазок соседка из квартиры напротив — Мария Ильинична, женщина с партийным прошлым, блюдущая порядок лестничной клетки, — не смогла разглядеть скрытого капюшоном худи лица оперативника.

Матвей вышел из подъезда, быстро прыгнул на заднее сиденье автомобиля, за ним тут же закрыли дверь. В машине его встретил Нестор Павлович Тищенко, рослый мужчина лет пятидесяти, один из главных специалистов службы по двадцать шестой классификации. Он вызвался сопроводить Матвея до перехода лично. «Человек особых принципов» — так характеризовали Тищенко сослуживцы. Никогда не позволял себе повышать голос, говорил только то, что думает, за что не все в организации ему симпатизировали, однако Нестора Павловича это не особо беспокоило. За пятнадцать лет карьеры Тищенко пересидел на своей должности многих недоброжелателей.

— Надеюсь, вам удалось подготовиться к делу? — не здороваясь, спросил он.

— Да, Нестор Павлович, — Матвей снял капюшон, обнажив созданный искусственно шрам, — как видите.

— Хорошо. Едем во Внуково-2. Там отдельная полоса и самолёт, уже готовый к вылету в Сочи.

— А я всё гадал, как быстро меня отправят к месту перехода.

— Бюджет позволяет.

Тищенко повернулся к водителю и дал команду трогаться.

До аэропорта ехать минут тридцать, Матвей решил потратить время в дороге на последние приготовления. Нестор Павлович молчал, только изредка просил водителя прибавить газу или, наоборот, притормозить. Водитель выполнял команды беспрекословно. С Киевского шоссе они свернули в сторону аэропорта и съехали на незаметный дублёр. Матвей поймал себя на мысли, что ранее не замечал этого дублёра — прямая дорога до взлётно-посадочной полосы упиралась в сетчатые металлические ворота, за которыми виднелся новенький Эмбраер Феном Триста.

Уставший солдат проверил номера автомобиля и документы водителя, не особо вчитываясь в их содержание, нажал на кнопку в небольшой будке, запуская механизм открытия ворот. Автомобиль проехал несколько сотен метров до трапа, остановился, двое сотрудников службы у самолёта открыли Матвею дверь и сопроводили в салон.

Первый и второй пилоты уже находились в кабине воздушного судна, ожидая команды запуска двигателей. Матвей оглядел роскошный салон Эмбраера и от удивления присвистнул, на довольном лице Тищенко появилась ухмылка удовлетворения. Со стороны хвоста к ним подошли двое стюардесс в наглаженной форме без опознавательных знаков.

Неужели тоже наши? — подумал Матвей. Хотя не удивлюсь.

Они разместились в комфортных широких креслах, пристегнули ремни, учтивые стюардессы предложили напитки. Матвей взял колу со льдом, Нестор Павлович — односолодовый виски. Минут через пять капитан сообщил о готовности к взлёту из динамиков под потолком.

Матвей решил, что закрыл глаза всего на секунду. То ли кресло оказалось слишком комфортным, то ли сказалась усталость последних недель, — он провалился в глубокий сон и проснулся, когда самолёт совершил посадку в международном аэропорту Сочи.

***

Весна в курортном городе ощущалась по-другому. Солоноватый запах с моря расстилался на километры от воды, на фоне жары с духотой казался близким спасением. Матвей вдохнул этот запах полной грудью. Ему захотелось плюнуть на всё и нырнуть в холодное море, слиться с волнами, плыть как можно дальше к линии горизонта. Вместо этого он сел в немецкий автомобиль, похожий на тот, что встретил его у подъезда, и они отправились к точке перехода.

— Куда едем? — спросил Матвей.

— В тридцать восьмой район. На берегу Мацесты есть тихий пролесок, переход совершишь там. В городе перейти не удастся.

— Ну, переход в лесах мне не впервой.

Тищенко не отреагировал на заявление оперативника.

Из Адлера автомобиль выехал на шоссе вдоль моря. Матвей открыл окно, чтобы насладиться видом бесконечной воды, уходящей за горизонт. Перед ним появился образ родителей, которые привозили девятилетнего мальчика купаться летом. Мама всё время переживала, что он заплывёт слишком далеко, а отец брал с собой на рыбалку ранним утром. По груди растеклось тепло от воспоминаний. Он решил, что по приезду возьмёт отпуск, заберёт отца с Лизой и обязательно свозит на рыбалку.

Через двадцать минут автомобиль выехал на просёлочную дорогу, уходящую прямиком к границе леса. Там их ожидал загорелый мужчина в льняной рубашке с коротким рукавом и шортах. Он поприветствовал гостей и пригласил проследовать за ним в лес, где, как он заверил, всё уже подготовлено.

Лучи весеннего солнца пробивались сквозь хвойные деревья, между которыми расположился переносной штаб. Квантовый туннельный переход был открыт, вокруг хаотично носились несколько работников службы. Внимание Матвея привлёк высокий мужчина с необычно широкими плечами. Его тело скрывал длинный плащ, рыжая борода на солнце казалась огненной, на обритой под ноль голове красовалась татуировка в виде неровных полос, похожих на соединения микросхем. Только подойдя вплотную к верзиле, Матвей понял, что это не татуировки, а реальные металлические схемы, ведущие в черепную коробку. Левый глаз рыжебородого тоже выглядел непривычно — отдавал голубым оттенком, словно это не глаз, а небольшая камера.

— Наш лидер, — громко сказал рыжебородый. — Чёрт, прям вылитый.

— Меня зовут Матвей, — оперативник протянул руку и опешил.

В ответ громила протянул механическую руку, отлитую из серого металла. Каждый палец, каждая фаланга выглядели настолько реалистичными, что, если бы не отражение солнца и цвет, Матвей не догадался бы, что это — биомеханическая рука.

— Рыжий, — представился верзила. — Ха, я обожаю смотреть на реакцию ваших. В первый раз, что ли?

Его улыбка вызвала удивление не меньше: зубами у Рыжего служили неровные титановые вставки.

— В первый, — растерянно ответил Матвей.

— О, брат, тебе понравится! Блин, как же ты на него похож, — Рыжий повернулся к Тищенко. — Ну что, босс, мы погнали?

Нестор Павлович кивнул.

Рыжий скинул с себя длинный плащ, открывая мускулистое тело и биомеханические руки со вставками на груди и лопатках. Они переливались в солнечном свете неестественным серым, ослепляя окружающих.

— Хе-хе! — посмеялся он. — Давай переодевайся и погнали!

Матвей надел рваные джинсы, серую футболку с оторванными рукавами, кирзовые сапоги чёрного цвета и кожаный жилет с кучей разноцветных нашивок, одна из которых выделялась размером: «Novum saeculum». «Новый век» на латыни.

Рыжий в шутку небрежно поклонился коллегам и исчез за голубоватой пеленой квантового туннельного перехода. Матвей посмотрел на Нестора Павловича, подмигнул правым глазом и последовал за громилой с биомеханическими руками.

***

Один шаг из квантового туннельного перехода перенёс Матвея в новый пейзаж. Вместо деревьев и кустарников, за которыми располагался одноэтажный Сочи с редкими высотными отелями на берегу моря, — нагромождение небоскрёбов цвета грязного серого металла. Танец неестественной геометрии зданий, проткнувших шпилями и антеннами тёмное пыльное небо. Отражение в дымке неоновых вывесок потускневших оттенков белого, красного, синего и розового. Уловимый металлический запах в воздухе.

— Что? — ухмыльнулся Рыжий. — Завораживает видок, а?

— Завораживает… — ответил ошарашенный Матвей.

— То-то же. Ну, пойдём, тут недалеко моя тачка.

Ленты дорог на высоте нескольких сотен метров обвивали небоскрёбы с разных сторон. Разноцветные автомобили с жёлтым и красным цветами фар сливались в единую иллюзию быстротечной реки. Матвей опомнился, когда стоял на небольшом холмике в полном одиночестве, фигура Рыжего превратилась в отдаляющийся силуэт.

Догнав громилу с биомеханическими руками, оперативник спросил:

— Ты живёшь в Сочи?

— На нижнем уровне, — Рыжий пожал плечами, раздался звук запустившего действие механизма, — как и все мы. Как и ты.

— Я читал, что классовое неравенство в вашем объекте — серьёзная проблема.

— Классовое неравенство? — Рыжий недовольно выдохнул и шмыгнул носом. — Что есть классовое неравенство? У вас такое же классовое неравенство. Зачем вообще цепляться за это словосочетание? Каждый живёт и крутится как может. В меру своей смекалки и харизмы.

— Да, но у нас нет такого жёсткого разделения. У вас тем, кто родился на нижнем уровне, никогда не подняться на верхний. В нашей реальности многие рождённые в бедности добиваются успехов.

— Да что ты говоришь? — Рыжий поднял левую бровь. — То есть ты хочешь сказать, что у вас нет жёсткого разделения? Хорошо, золотой мальчик, скажи-ка мне: многие бедняки или обычные работяги становятся политиками, бизнесменами, олигархами? Наверное, каждая корпорация в вашем объекте встречает человека с улицы с распростёртыми объятиями, а?

— Нет, не каждая. Нужно многому учиться, чтобы подняться вверх по карьерной лестнице. Но это возможно. Не каждый сможет, не у каждого хватит терпения, но случаи есть и не один. Многие крупные бизнесмены из нашего объекта начинали в гаражах своих родителей.

— Забавно, до знакомства с вашими я не знал такого термина — «кумовство». Тебе-то он, поди, знаком? — Рыжий явно знал, чем задеть. — Слушай, не осуждаю. Более того, я даже за. Но в нашем объекте дела обстоят немного иначе. «Мега-Тех» — не среднестатистическая компания по организации детских утренников. «Мега-Тех» — в первую очередь залог нашей жизни. Возможности дышать. Работать. Питаться. Проблема нашего объекта в том, что немногие готовы пахать ради своего будущего. И как ни странно, неготовые эти живут на нижнем уровне.

— Ну, а ты?

— А что я? — Рыжий словно ждал вопроса. — Я хочу пробиться наверх. Кто знает, может, когда-нибудь стану исключением из правил и буду первым выходцем из нижнего, кто займёт должность на верхнем уровне. Не грёбаный контракт, а именно должность! С правом проживания.

В глубине сплетения хрома и вещества в мозгу громилы жил Сергей Лапшин, инженер одного из дочерних предприятий «Мега-Тех». Мотивированный анти-примером своего отца, который в перерывах между подходами к бутылке работал уборщиком в логистическом отделе корпорации, Сергей пообещал себе, что однажды забудет никчёмное существование на нижнем уровне, станет полноправным сотрудником «Мега-Тех», там, наверху. С первого контракта на верхнем уровне, увидев, как живут те, кто ближе к солнцу, в Сергее день за днём, месяц за месяцем, год за годом формировалось непреодолимое желание вырваться из круговорота нижнего уровня. С каждым оформлением одноразового пропуска наверх, с каждой блокировкой встроенного в тело датчика Джи-Пи-Эс и видеорегистратора Лапшин откладывал в мозгу зрительный образ увиденной роскоши верхнего уровня. Мимолётное прикосновение к мечте.

Нижний уровень Сочи разделён на зоны влияния нескольких преступных группировок, представители некоторых хорошо знали рыжеватого инженера, обращались к нему за новыми модификациями имплантов или перепрошивкой софта.

Связь с бандами, несмотря на риск физического урона здоровью, была осознанным. Очередной верзила, лёжа на операционном столе под пентоталом натрия в качестве наркоза, выбалтывал сокровенные планы и секреты боссов своей банды — ценная информация для силовиков с верхнего уровня.

Когда инженер понял, что знает и передаёт слишком много, вопрос безопасности навис тяжёлым, неотвратимым облаком. Сергей разработал для себя несколько имплантов, ускоряющих реакцию, усиливающих выносливость и увеличивающих физическую силу. Он хотел, чтобы один его вид заставлял потенциального нападавшего подумать дважды, и в дополнение разработал биомеханические руки. Инженерное произведение искусства, уникальная разработка, выточенная из множества аналогов. В день операции Сергей Лапшин умер, сотая доля его личности сохранилась в глубине сплетения хрома и вещества. На свет появился Рыжий — гигант с длинной бородой и стальными руками, позволяющими легко расколоть кокос, смять металлический лист как бумажный или размозжить лёгким прикосновением голову преданного ассистента, который его оперировал. Рыжий получил не только силу, но и ювелирную точность в исполнении сложных операций. Меньше чем через месяц он смог затмить большинство высококвалифицированных инженеров нижнего уровня Сочи.

Сверху преобразование Рыжего встретили с интересом. В один из дней в его небольшую клинику, расположенную между баром с сомнительной репутацией и одним из сотен борделей, зашёл мужчина в длинном плаще и шляпе на манер пятидесятых. Мужчину Рыжий видел впервые, но сразу подметил импланты глазных яблок от «Мега-Тех Видение». Московский филиал корпорации специализировался на создании уникальных разработок в области зрительных нервов и оболочек, со всеми смежными технологиями. Он поймал себя тогда на мысли, что готов отдать многое за один такой глазной имплант.

Мужчина был вежлив, представился Агентом и попросил Рыжего проследовать за ним в главный офис корпорации для личной аудиенции с Виктором Вега. Инженер рассмеялся в ответ и велел мужчине убираться подобру-поздорову, однако тот оказался настойчив и достал из внутреннего кармана пиджака смартфон, на котором включил видеообращение директора «Мега-Тех» по торговле с внешними представителями. Виктор Вега, обладавший неестественными женскими чертами лица, говорил спокойно, даже немного утомлённо. Он отметил заслуги Рыжего и, ожидая, что инженер не поверит в происходящее, пригласил его ещё раз лично.

Рыжий разнервничался. У него не было подходящей для встречи одежды, обуви, ему хотелось произвести хорошее впечатление. В шкафу он откопал чистую чёрную футболку из синтетики и старый пиджак, которому оторвал рукава, так как биомеханические руки не влезали. Вид получился не особо корпоративный, но приемлемый.

Агент жестом показал Рыжему садиться на заднее сиденье автомобиля производства «Мега-Тех Авто» ледяного белого цвета без опознавательных номеров. Через вереницу запутанных улиц они подъехали к вратам в центре города — единственному легальному контрольно-пропускному пункту на второй уровень. Автомобиль пропустили без досмотра.

Верхний уровень озарил глаза Рыжего яркой иллюзией солнечного света, незаметного снаружи геодезического купола, скрывающего за собой серость и пыль реального неба над городом. Чистые, аккуратные улицы с идеально ровным, будто пластиковым, асфальтом. Продолжения зданий с нижнего уровня сияли чистотой и первозданностью металла, словно внизу другое измерение того же города, более мрачное и бедное. По улицам вальяжно прогуливались эффектные девушки и женщины в дорогих нарядах с имплантатами, подобных которым Рыжему не доводилось встречать ранее, улыбчивые семьи с довольными малышами в колясках, словно с рекламных постеров, занятые, спешащие куда-то бизнесмены на ходу вели переговоры по встроенным в ушные импланты микротелефонам. Желание Рыжего жить на верхнем уровне переросло в навязчивую идею. Он пообещал себе, что согласится на всё, что предложит ему Виктор Вега.

Директор по внешней торговле принял инженера в своём гигантском кабинете, за огромным витринным окном море уходило за горизонт. Тихим, надменным голосом он повторил, что Рыжий отлично зарекомендовал себя в качестве информатора, что его заметили и готовы поручить сложное, ответственное задание, которое будет достойно вознаграждено. Рыжий слышал что-то про «Новый век» и повстанца Матвея Фёдорова, но лично не пересекался ни с ним, ни с членами его банды. Внедрить вражеской группировке агента корпорации или кого-то с верхнего уровня слишком рискованно, это сразу бы насторожило. А вот местный, жестокий и, к тому же, сообразительный — куда более удобная фигура. Рыжий согласился без раздумий. В тот вечер он сделал ещё один шаг к своей цели.

В течение долгих полутора лет инженер методично проникал в ряды «Нового века», аккуратно собирая информацию и постепенно завоёвывая репутацию надёжного бойца группировки. Вместе с этим росло и доверие к Рыжему со стороны «Мега-Тех», ему открылась тайна существования альтернативной реальности — отсталой в техническом развитии, но богатой ресурсами. Он понял, насколько критична торговля с этим объектом, и что для «Мега-Тех» утрата такого партнёра равносильна приговору.

По счастливому стечению обстоятельств — а может, это злая шутка мироздания — в той самой альтернативной реальности, с которой «Мега-Тех» вёл торговлю, существовала точная копия лидера «Нового века». Он работал оперативником и подчинялся приказам тех, кто курировал контакты между объектами. Совет директоров корпорации обратился за помощью в организацию, и те, разумеется, не отказали. За время сбора информации Рыжий сблизился с Матвеем Фёдоровым, узнал его повадки, личные привычки, даже некоторые тайны. Инженер стал тем, кто должен помочь дубликату лидера достичь главной цели — уничтожить группировку изнутри, без масштабного кровопролития.

— Значит, добудем тебе право проживания.

— Корпорация — гарант качественной жизни, — задумчиво произнёс Рыжий, — «Новый век» сильно подпортил верхний уровень. Внёс хаос, непонятно по какому праву. Нельзя допустить краха «Мега-Тех». Просто нельзя.

Несколько метров спустя они зашли в небольшую деревеньку со старыми деревянными домами, куда технология толком не добралась. В ангаре на одном из участков Рыжий припрятал свой автомобиль — «девятка» с несколькими апгрейдами. Они не сильно бросались в глаза, однако гигантский спойлер и несколько антенн на крыше трудно было не заметить. Матвей рассматривал машину как новую игрушку. Больше всего ему понравилась большая задняя фара по ширине кузова, которая красными светодиодами отображала слово «РЫЖИЙ», а при нажатии педали тормоза оно менялось на «СТОП». Когда водитель сдавал назад, на этом «табло» белым цветом высвечивалась надпись «ЗАДНИЙ ХОД».

Деревня не имела названия и расположения на карте. Официально поселение не было прикреплено к Сочи, но и самостоятельным не являлось, потому несколько проживающих там семей приравнивались к бродягам. Деревянные дома, выкрашенные в синий и зелёный цвета, латали металлическими листами, и никто особо не заморачивался, чтобы это выглядело эстетично.

Матвей поймал на себе взгляд. Оперативник оглянулся по сторонам и увидел старичка, который годился оперативнику в деды. Старичок сидел на лавке возле своего дома, закинув ногу на ногу, и качал ею. При каждом качке раздавался неприятный металлический скрежет, биомеханические ноги давно требовали смазки. Старик смотрел на Матвея, затягиваясь самокруткой, и периодически сплёвывал на землю.

— Не смотри на него так, — быстро сказал Рыжий.

— Как «так»?

— Никак не смотри. Это он с виду такой дряблый. У него импланты ещё при советах делались. Он тебя ушатает и глазом не моргнёт.

Матвей тут же отвёл взгляд и забрался в машину, старичок громко харкнул. Рыжий сел за руль, щёлкнул тумблер зажигания, затем несколько кнопок и вдавил в пол педаль газа. Автомобиль выехал с просёлочной дороги на трассу в сторону нижнего уровня Сочи.

На ста семидесяти семи километрах города высотные здания ютились друг возле друга без единого просвета. Верхние этажи не рассмотреть. Неширокие улицы освещены разноцветными неоновыми вывесками на русском, английском и китайском языках. Дорога на высоте пары сотен метров между зданиями отделяла верхний уровень от нижнего, едва пропуская лучи искусственного солнца, будто закрывая нижний уровень крышкой с длинными полосами люминесцентных ламп. Горы мусора на узких тротуарах источали неприятный запах, вокруг толкались бездомные в поисках чего-нибудь съестного. На перекрёстках скопились проститутки, улыбались, подчёркивали свою нестандартную внешность ярким макияжем, пластиковыми имплантами и неестественного цвета париками. Откровенные наряды девушек открывали перед прохожими как прелести утончённых фигур, так и хромированные изъяны.

— Эй, Рыжик, — кричали они вслед автомобилю, — зайди ко мне! Ты хочешь меня, я знаю!

Матвей рассмотрел одну из проституток, пока они стояли на светофоре. Худая, бледная кожа, ярко-розовые волосы небрежно спадают на лицо. Торс обнажён под жёлтой пластиковой прозрачной курткой, юбка короткая настолько, что больше напоминает широкий ремень, обтягивающий улучшенные стараниями хирургов бёдра.

— Дорогое удовольствие? — спросил верзилу Матвей.

Рыжий пожал плечами.

— Ладно, — не отставал оперативник, — куда ты меня везёшь?

— В штаб, куда ж ещё? — саркастично ответил Рыжий. — Или тебя сразу в местный бордель?

— Смешно, — отрезал Матвей. — А что там мой дубликат?

— Он доверял мне, — Рыжий начал обгонять другие машины. — Зря. Я попросил его помочь с одной услугой, в общем, не парься. Этот вопрос я уладил.

— Он жив?

— Это имеет значение? Мешать не будет.

— Вообще-то имеет, — возмутился Матвей, — я рискую своей шкурой и хочу быть в курсе всех деталей операции. Тем более когда это касается моего дубликата.

— Да ладно-ладно, не кипятись, — Рыжий улыбнулся, обнажив титановые вставки, — он у меня. Я ввёл его в состояние искусственной комы. Парня нужно допросить. Наверняка мы не знаем всего. Хотел сделать это сам и принести тебе на блюдечке, но раз уж ты рискуешь своей шкурой, — эта фраза прозвучала издевательски, — то давай допросим вместе?

— Хорошо, — строго ответил Матвей, — вези.

Рыжий резко вывернул руль вправо и, подрезав несколько автомобилей, скрылся в переулке.

***

Он открыл глаза и увидел незнакомый потолок. Зрение постепенно фокусировалось, размытые чёрные полосы вместе с пятном светильника обретали понятные очертания. Где-то справа доносился прерывающийся писк. Сколько он пробыл в отключке?

— Ага, — слышался знакомый голос. — Приходишь в себя? Ну, хорошо-хорошо.

Он знал этот голос. Вспомнил. Захотелось встать, но ноги не слушались. Руки тоже. Он не был прикован, но пошевелиться не мог — слишком слаб. Захотелось пить.

— Воды, — в голове голос казался поставленным, на деле губы еле шевельнулись.

— Ща всё будет, — сказал голос и дёрнул какой-то рычаг.

Он почувствовал, как тёплая, приятная жидкость растекалась от точки в локтевой впадине вверх к голове, к другой руке, затем к груди и ниже, к животу и ногам. В кончиках пальцев мелкой дробью посыпалось покалывание, он смог пошевелить безымянным и мизинцем на правой руке. Попробовал повернуть голову. Громила с длинной рыжей бородой и биомеханическими руками что-то переключал на аппарате возле кровати. Он узнал взявшего его в плен. Злиться смысла не было, но лидер «Нового века» всё равно проклинал себя за доверчивость. Мог ли он предположить, что один из верных ему людей окажется предателем?

Тогда их было всего несколько сотен. Идейные люди, сплочённые общей целью — изменить раз и навсегда свои жизни. Их не слышали, как и других жителей нижнего уровня. С ними не считались, им бросали крохи со стола, чтобы поддерживать в рабочем состоянии, а раз в два-три года корпорация устраивала грандиозный праздник — отвлечение от бытовой серости.

Сначала недовольные пытались митинговать, но силовые структуры, спонсируемые корпорацией, жёстко пресекали любые подобные действия. Одетые в кевларовые защитные костюмы и пуленепробиваемые шлемы офицеры избивали людей до полусмерти, ломали импланты, отрывали биомеханические конечности. Те, кому не повезло оказаться арестованными, навсегда потеряли право посменно работать на верхнем уровне. После нескольких подобных акций митинги прекратились.

Затем люди пытались бастовать. Это казалось логичным решением: кто будет убираться в туалетах верхнего уровня? Чистить улицы? Мыть дорогие автомобили? Более полутора тысяч работяг не вышли на смены. Корпорация решила, что идти на поводу у бунтарей означает проиграть им, и тогда они перестали подавать в нижний уровень воду и электричество. Если пережить отсутствие электроэнергии помогали генераторы, то пережить отсутствие фильтрованной воды оказалось невозможным. Спустя полгода забастовщики сдались. Они вернулись на рабочие места за оклад вдвое меньший, чем полагался им до забастовки.

Некоторые пытались уехать, перебраться ближе к Москве и Санкт-Петербургу, чтобы попытать счастья и заработать на пропитание семей. Кто-то даже пытался перебраться в соседние страны, контролируемые другими корпорациями, но границы охранялись слишком хорошо с обеих сторон.

Тогда он создал «Новый век». Организацию, лидер которой не боялся говорить. Который выстроил тайную схему по снабжению нижнего уровня необходимыми фильтрами для воды, провизией и генераторами нового поколения. Он верил, что спасение — захват верхнего уровня. Их будут давить: обычных работяг, домохозяек, больных, детей, стариков. Они нужны корпорации только как дешёвая рабочая сила, холопы, барином которых является непобедимый верхний уровень. Им нужно было заявить о себе. Показать, что верхний уровень тоже имеет слабые места.

Более двухсот человек, работающих на самых низких должностях, в один день единовременно испортили систему очистки воды верхнего уровня и перенаправили канализационные потоки в краны домов. Тысячи достопочтенных горожан Сочи наблюдали в тот день, как из их кранов вместо очищенной, прозрачной воды лились фекалии и моча. Характерный запах навис над верхним уровнем, началась паника. «Мега-Тех» в течение трёх дней исправлял последствия выходки. Многие лишились рабочих мест и ещё больше людей — свободы.

Ответ корпорации не заставил ждать. Силовики врывались в дома, забирали мужчин и юношей, отправляли их куда-то в подвалы гигантского небоскрёба «Мега-Тех». Пытали. Для «Нового века» ответ корпорации стал мотивацией для вооружения.

На нижнем уровне полилась кровь. Много крови. Страх растворился в телах жителей, они примыкали к повстанцам. Как грибы после дождя выросли баррикады. Появились военные штабы. Силовиков не пускали на нижний, атакуя единственный легальный проход миномётами. Девяносто дней нижний уровень держал оборону. Девяносто дней с обеих сторон гибли люди. Девяносто дней верхний уровень находился под угрозой постоянных вооружённых нападений.

И тогда он спустился к ним. Один. Без охраны. Лицо осунулось, будто время решило пролистать вперёд лишнюю декаду, в волосах проступила сетка серебра. Дорогой костюм бликовал тусклыми сальными разводами, выдавая в нём человека, давно забывшего, что такое порядок.

Лазарь Кант. Генеральный директор и сын основателя «Мега-Тех».

Он спустился как ангел с небес к простым смертным с одним вопросом: «Чего вы хотите?». Ответом стала пуля из револьвера, выпущенная точно в висок пожилому мужчине.

Началась война.

Из Москвы, Санкт-Петербурга и Астрахани пришло подкрепление. Силовики, походившие уже на военную организацию, за несколько дней смели охранные посты «Нового века». Они стреляли без предупреждения, вне зависимости от того, исходит ли опасность от жертв или нет. Меньше чем за неделю на нижнем уровне обнулили большинство бойцов «Нового века». Корпорация ввела комендантский час, тысячи вооружённых силовиков патрулировали каждую узкую улочку нижнего уровня.

Выживших принудили к работе. Бесплатно. Те, кто когда-то получал гроши за неблагодарную работу, теперь выполняли свои обязанности за двести граммов риса и литр чистой воды в день. Выжившие повстанцы залегли на дно, вынашивая новый план. Более жёсткий, более искусный, скрытный.

Матвей Фёдоров сумел собрать «Новый век» из осколков. Члены организации встречались глубоко в подвалах, под страхом разоблачения. Другого выхода не было, им оставалось только одно: уничтожить совет директоров одним рывком.

Тогда их услышат.

Без совета силовики будут вынуждены отступить, им некого будет защищать. Уничтожив раз и навсегда совет директоров «Мега-Тех», «Новый век» сможет самостоятельно выстраивать отношения с деловыми партнёрами и соседними странами-корпорациями. Это их шанс. Либо они получат всё, либо пропадут и погибнут за свою свободу.

— Мне не следовало тебе доверять, — грустно признал Матвей.

— Это точно, — согласился Рыжий.

— Зачем?

— Какой же ты дебил, Матвей! — крикнул громила. — Считаешь, что вокруг тебя вертится мир, но это не так. Ты — шестерёнка в механизме, приятель. Прыщ, который корпорация выдавит и забудет. Жалкий революционер, считающий себя бессмертным.

— О нет, — тихо сказал Матвей, — я не считаю себя бессмертным. Но у меня есть за что умирать, в отличие от тебя, мой друг. Нас не остановить, и ты это знаешь. Когда свершится правосудие над тобой и такими, как ты, когда свершится правосудие над толстосумами сверху — Трироссийская республика заживёт другой жизнью. Честной, светлой, новой…

— Закрой рот! — Рыжий ударил биомеханической рукой по столу и сломал его на несколько частей. — Ни хера ты не знаешь! Реально думаешь, что совет позволит тебе добраться до них хотя бы на расстояние километра? Каким образом? Вы уже пытались. Сам помнишь, чем это закончилось. Вас сотрут с лица земли, а на ваши места поставят людей посговорчивей!

— Забавно, Рыжий. Раньше ты верил в нашу идею. Что изменилось?

— А с чего ты взял, что что-то изменилось? Я всегда тебя презирал. Всегда был солдатом «Мега-Тех». Разведчиком. И мне нужно от тебя ещё кое-что.

— Я ничего тебе не скажу, Рыжий, так что просто убей меня.

— Конечно скажешь. То, что я вколол тебе, и то, от чего ты стал чувствовать себя лучше, — амитал-натрий. Запоёшь как соловей.

— Сука, — пытался крикнуть Матвей. — Это запрещено!

— Кому? Идёт война, на войне все средства хороши.

Рыжий подвинулся вплотную к обездвиженному Матвею.

— Я знаю, что вы что-то задумали. Ты не обсуждал это с нашими. Не доверял? Как видишь — правильно. Но ты давно прорабатывал захват власти. Как? У вас нет сил и нет должного оснащения. Расскажи мне.

— Силовики, — голос Матвея казался задорным из-за действия препарата, но говорил он не спеша, — мы нашли единомышленников в рядах силовиков. Многие недовольны корпорацией так же, как и мы. У них есть жалование, но нет никаких гарантий. Ты удивишься, как много таких, как мы. На нижнем, на верхнем. Они среди них. Ждут команды. И тогда настанет час расплаты.

— Ты сумел вбить в их головы свои идиотские идеи, потрясающе!

— Ты идиот, Рыжий. Груда бесполезного металла. Я дал им надежду. И веру.

— Веру во что?

— В новый век. Ты наверняка думал только о своей заднице и даже не предполагал, скольких силовиков ужимает корпорация. Как они рискуют своими шеями ради прихотей властных толстосумов. А у них дети. Жёны. Матери. Какое существование у них при текущем правлении? Жалкие гонорары да выходное пособие, если доживут. А если нет — их семьи окажутся в нищете на задворках нижнего уровня.

Матвей посмотрел куда-то сквозь потолок.

— Кто ваш человек? Мне нужны имена.

— Роман Елистратов, лидер сопротивления с их стороны. Его дочь погибла из-за корпорации. Девочке отказали в страховке, и она умерла. Как ты думаешь, тупой ты выродок, сколько тех, кто пострадал от действий «Мега-Тех»?

— Сколько?

— Больше двух тысяч. Больше двух тысяч вооружённых, озлобленных силовиков ждут команды, чтобы начать штурм.

Рыжий отклонился на табурете.

— Можно я тебя кое о чём спрошу? — Матвей, превозмогая действие препарата, едва повернул голову. — Почему ты за этих ублюдков? Зачем тебе это?

— Ты не видишь дальше своего носа, лидер, — Рыжий улыбнулся титановыми вставками, — я предпочитаю быть на стороне победителей. Знал ли ты о существовании альтернативных реальностей? Других миров, не похожих на наш?

— Что за глупости? — искренне удивился Матвей.

— Это основной заработок «Мега-Тех». Есть одна параллельная вселенная, мы с ними торгуем. Они дают нам золото, платину, ресурсы, а мы им технологии. Всё просто как дважды два. Рабочий как дорогие часы механизм. Ты хочешь вынести всю верхушку корпорации к чёртовой бабушке, многие пострадают. Не только в нашей реальности.

— Тебя коротнуло, и ты сошёл с ума.

— Отчего же?

Рыжий отодвинулся в сторону, лидер «Нового века» увидел, как открывается входная дверь и в комнату заходит мужчина. Чем ближе мужчина приближался к Матвею, тем больше расширялись от удивления его глаза. Перед ним стоял он сам. Рост, телосложение, форма лица, шрам — перед Матвеем Фёдоровым стояла точная его копия.

— Как? — выдавил из себя Матвей.

— Тебя это волновать не должно, — ответил Рыжий, — нового века не будет, друг мой. Ты думал как мелкая сошка, не задавшись вопросом: какая истинная цель корпорации? И это твоя ошибка. Ты попёр войной на тех, у кого влияние и весомая поддержка. Мне жаль тебя по-своему. Но это уже не твоя проблема.

Рыжий поднялся с табурета и положил биомеханическую руку обездвиженному Матвею на лицо. Одно лёгкое движение металлических пальцев — и голова лидера «Нового века» лопнула под ними, запачкав Рыжего и стены кровью.

— Это было необходимо? — возмутился оперативник. — Зачем вот так?

— Ты чего такой нервный? — спросил в ответ Рыжий и улыбнулся, вытирая металлическую руку замызганной тряпкой. — Ты хотел оставить его в живых? Нет, брат, указания чёткие: допросить, обнулить, а ты займёшь его место.

Громила встал и начал заворачивать тело в заранее подготовленный полиэтилен.

— Ты только представь, — продолжил он, — что могло случиться, если бы мы его в живых оставили? Рисковать нельзя.

— В сценарии про убийство ничего не сказано…

— Каком сценарии?

— Не важно. Что теперь?

— Теперь ты — это он. А товарища мы сейчас кремируем, и поминай, как звали.

— Роман Елистратов, — протянул Матвей. — Нужно с ним встретиться. Обговорить детали восстания. Понять, насколько им можно манипулировать.

— Или убрать следом. Без лидера силовики, точнее предатели, не смогут ничего сделать.

— Или, наоборот, озлобятся ещё сильней.

Рыжий закинул завёрнутое тело на плечо, свободной рукой прихватил красную канистру и направился к выходу во внутренний двор многоквартирного дома. Матвей следовал за ним.

— Озлобятся? — спросил громила. — Ну, не знаю. Нет, ты, конечно, прав. Могут.

Рыжий сделал несколько шагов к металлическому мусорному контейнеру, осмотрелся по сторонам и, убедившись, что в небольшом дворе они одни, скинул тело внутрь.

— Могут, — согласился Матвей, — а значит, в любой момент отдадут приказ на штурм. Нет, здесь нужно быть хитрее. Каким-то образом убедить их.

— А как ты их убедишь? Этот же сказал, что у них мотивация. И всё тут.

Неповоротливым движением Рыжий открыл канистру и вылил горючую смесь в контейнер.

— Это главный вопрос, — Матвей задумался, не заметив, как почёсывает указательный палец. — Саботаж тоже не решение. Нужно разговаривать с директорами «Мега-Тех». Подумать, что они могут предложить оскорблённым силовикам, но самое логичное — деньги. Подкупить тех, кто согласится сотрудничать, остальных уже убирать. Необязательно убивать. Можно переправить в другие города. Или закрыть.

— Да. Необязательно.

Рыжий достал из кармана брюк бензиновую зажигалку, чиркнул ей и бросил в контейнер.

***

В чужом мире, среди чужих лиц, оперативник один. Замена собственного дубликата — не очередное задание, а чужая жизнь, прожитая с точностью до вздоха. Вокруг — те, кто считают его своим. Наблюдают, следуют, изучают. Матвей знал: одна ошибка в имени — и миссия провалена, одна неточность в произношении — и оперативник подпишет себе смертный приговор. Он заучивал всё — лица, голоса, жесты. Готовился стать тем, кем никогда не был.

Рыжий. Верный товарищ Матвея, мечтающий о новой жизни. Поддержал идеи «Нового века», хорош в бою, но не всегда отличается расторопным умом.

Арти Догилев. Главный инженер «Нового века». Невысокого роста, щуплый, его глаза заменены на ярко-голубые импланты, позволяющие стократно увеличивать изображение, что помогает работать с микросхемами. Родился на нижнем уровне, не знает своих родителей. Одним из первых присоединился к сопротивлению.

Алексей Косточкин, по прозвищу Дрын. Специалист по оружию, контрабандист в прошлом. Его связи с другими городами позволили обеспечить «Новый век» вооружением. Небольшая команда из семи человек работает как служба экстренного реагирования. Практически всё его тело покрыто усиливающими физическую силу имплантами. Арти часто шутит, что Дрын и на хозяйство нацепил парочку.

Роберт Божко. Высокий, худощавый юноша. Один из лучших хакеров Трироссийской республики. За Божко объявлена награда в нескольких странах, он же четыре года как скрывается под носом у «Мега-Тех». Социопат. Интроверт. На запястье — татуировка: перевёрнутый крест из микросхем.

Юля Хрусталёва. Единственный дипломированный медик в «Новом веке». За её спиной десятки сложных операций и спасённых жизней. Миниатюрная девушка двадцати четырёх лет, стройная, спортивного телосложения. Чёрные глаза свели с ума полгруппировки, но она держится обособленно, не подпуская дальше безобидного флирта. Живёт с бабушкой в старом районе нижнего уровня и, несмотря на местный контингент, не собирается оттуда съезжать. Держит небольшой медицинский кабинет.

Женька Гипс. Получил прозвище потому, что постоянно ломает биомеханическую кисть, которую чинить сложно любому инженеру. Среднего роста, подкачанный паренёк, борется за идею нового мира, где все равны. Старый друг Роберта, периодически помогает ему в облавах на «Мега-Тех». Придерживается старых традиций, женат, растит дочку.

А ещё десятки других, верных «Новому веку», чьи биографии Матвей повторял про себя вновь и вновь. Оперативник знал, кто они, что пережили, но тревога не отпускала. С ними предстояло вести дружеские беседы, весело шутить, сочувствовать, обдумывать планы. Чем ближе они с Рыжим подъезжали к штабу «Нового века», тем больше Матвея бросало в жар. Возле бара «Денди» на пересечении Семнадцатой улицы и Третьей параллели трое бездомных спали на картонных листах возле пустых банок для подаяния, ещё один пытался пройти внутрь — его не пускал огромный охранник, чьё тело полностью состояло из металлических пластин. Над верхним уровнем опустилась имитация солнца, нижний заметил это через небольшие расщелины в дороге.

Ближе к полуночи к бару подтянулись проститутки. Ночные феи дежурили всю ночь: в «Денди» подают отличную, насколько это возможно, самогонку — значит, уставшие после работы служащие, весь день отмывающие верхний уровень от дерьма, придут пропустить по стаканчику в кредит или в обмен на пятьдесят граммов риса. Если им повезёт, ночные бабочки одарят служащих любовными утехами в обмен на двести—триста граммов чистой воды.

«Девятка» Рыжего заехала в небольшой переулок позади бара. Он вышел из машины первым, осмотрелся и, дождавшись, когда выйдет Матвей, накрыл автомобиль чёрным брезентом. На вопросительный взгляд Матвея громила ответил:

— Поверь, так лучше.

В «Денди» они зашли через чёрный вход, плохо заметный среди мусорных баков. Коридор, освещённый красным неоном, вёл в кабинет директора бара, через него можно пройти в сам бар. Директор заведения не заметил, как мимо него бесшумно прошли двое. С довольной ухмылкой он сидел в очках виртуальной реальности за своим столом среди груды жёстких дисков и флешек.

Виртуальный мир объекта К26-77 — неотъемлемая часть жизни нижнего уровня. Попытка убежать в место, где каждый мог выбрать себе альтер эго и жить совершенно другой жизнью. Кто-то становился успешным бизнесменом, кто-то строил дом и быт с несуществующей семьёй, но большинство проводили время в виртуальных борделях, где самая экзотическая фантазия обретала форму и доставляла клиенту максимальное наслаждение.

Оформление бара понравилось Матвею. Стойка выполнена из подручных средств: моторы, глушители, крышки дорожных люков. Неоновые полосы красного цвета обвивались вокруг, сливаясь под столешницей. Металлическая поверхность задекорирована большими заклёпками, между которыми наполнялись стаканы посетителей. Позади висело гигантское зеркало — самая дорогостоящая часть декора. Идеально гладкое, с несколькими чёрными точками, оно визуально увеличивало площадь заведения. За стойкой бармен с меняющими цвет глазами оперативно обслуживал клиентов. Его биомеханические до локтя руки позволяли очень быстро смешивать коктейли, заодно выполняя замысловатые трюки на радость скучающим гостям. За несколькими высокими столиками стояли уставшие работяги. Они перекрикивали громкую музыку, о чём-то спорили и заказывали ещё выпивки.

Матвей, проталкиваясь сквозь людей, заметил у стойки Дрына и Юлю. По описанию это были они, но чтобы не рисковать, он спросил Рыжего — тот одобрительно кивнул. Дрын заметил лидера и поднял вверх руку, приглашая Матвея присоединиться. Юля даже не повернулась.

— Шеф, — крикнул Косточкин. — Давай выпьем! Сегодня отличный день!

— У тебя каждый день отличный, когда сопрёшь пару ящиков оружия, — голос Юли звучал раздражённо. — Пора придумать новый повод напиваться за счёт заведения.

— А как прошёл твой день? — Матвей посмотрел на медика.

Вопрос девушку удивил, но ей стало приятно, что лидер «Нового века» интересуется её жизнью.

— Как обычно, — девушка пожала плечами. — Латала бандитов, силовиков и даже одного бойца Дрына. За это наш герой решил угостить меня халявным пойлом.

— Да ладно тебе, пойло, — обиделся Дрын. — Чего ты хочешь?

— Я вот хочу самогона, — вмешался Рыжий, расталкивая окружающих от стойки. — Есть самогон?

Бармен, не отвлекаясь от приготовления коктейля, кивнул и сверкнул глазами.

— А что ты будешь, шеф? — спросил Дрын.

— Я... — Матвей замялся на долю секунды, но выкрутился: — Мне как обычно.

Бармен быстро наполнил бокалы разными напитками, и здесь Матвея ждал неприятный сюрприз. «Как обычно» оказалось анисовой настойкой, которую оперативник на дух не переносил. Не переносил настолько, что иногда даже от запаха напитка испытывал рвотные позывы. Мысль о том, что его могут раскрыть из-за такой глупости, привела оперативника в ярость. Он выдохнул и одним быстрым глотком закинул в себя сладкую горючую жидкость. Затем ещё раз выдохнул и громко поставил стопку на стойку.

— Повторим? — радостно крикнул Дрын.

— Я пас, — отказался Матвей. — Мне нужна трезвая голова.

— Забавно, — сказала Юля и немного сощурила глаза. — Мне кажется, я вообще никогда не видела тебя выпившим.

— Что поделать? — улыбнулся Матвей. — Так однозначно лучше для нашего общего дела.

— Ну, не знаю, — Рыжий потянулся и чуть не задел зеваку рядом биомеханической рукой. — Мне, пожалуй, просто необходимо накидаться.

— А мне поспать, — подытожил Матвей.

Юля, уже с тремя бокалами местных коктейлей внутри, не стесняясь своих собратьев, длинными элегантными пальцами дотронулась до подбородка Матвея и слегка повернула его голову, чтобы получше рассмотреть шрам.

— Ты знаешь, я ведь могу это исправить, — сказала она. — У меня нет новых технологий, чтобы убрать полностью, но я могу превратить это в тоненькие линии.

— Да ты что! — воскликнул Дрын. — Это же настоящий шедевр! Напоминание. Не, шеф, убирать нельзя. Ты — лицо сопротивления! А шрам — напоминание о вероломстве ублюдков из «Мега-Тех».

— Не ори, Дрын, — попросил Рыжий. — Здесь могут быть шпионы.

— Да ну, — Косточкин махнул рукой. — В жопу шпионов. Давайте пить!

— Отдыхайте, — сказал Матвей и повернулся к Рыжему. — Ты мне нужен на две минуты.

Оперативник отошёл от стойки, Рыжий последовал за ним.

— Мне наверх? — спросил Матвей.

— Ага, — улыбнулся громила. — Там лестница, третья дверь слева. Номера на ней нет.

— Как и было написано. Просто уточнил.

— Это правильно. Добро пожаловать, лидер «Нового века». Выспись. Завтра тяжёлый день.

— Не сидите долго.

— Не будем.

Рыжий вернулся к весёлой компании, Матвей проследовал к комнате своего дубликата.

В коридоре на втором этаже горела одна-единственная полоса сине-белого цвета. Разглядеть что-то при таком освещении практически невозможно, оперативник чуть ли не на ощупь набирал код от двери, который учил пару дней. На замке загорелся синий огонёк, тяжёлый замок в металлической двери отворился с характерным звуком.

Матвей прошёл в небольшую квартирку. По данным службы, лидер «Нового века» проживал здесь последние два года. Отсутствие полноценного дневного света компенсировали люминесцентные лампы по периметру комнат. Гостиная совмещена с кухней: гарнитур с несколькими ящиками и полками, две конфорки для готовки, которыми никогда не пользовались, столик, пара стульев. В гостиной зоне — низкий журнальный столик и небольшой диван. В комнате, примыкающей к гостиной, — двуспальная кровать и шкаф. Ничего лишнего. На диване небрежно раскинуты несколько книг, авторы которых не известны Матвею. Оперативник медленно прошёл по комнате, изучая каждый сантиметр и сравнивая, насколько описание в досье соответствует реальности. За окном слышались недовольные крики проституток, шум автомобилей и смех подвыпивших работяг. Под эту какофонию Матвей скинул с себя верх и улёгся на кровать. В голове появился образ с лёгкостью убитого дубликата. Сегодня он видел собственную смерть.

***

Ночь прошла тяжело. Первым появился Марченко, они сидели за столиком, накрытым старой клеёнкой, в кафе у Олега. Егор ловко схватил кружку нефильтрованного, сделал глоток.

— Эх, хорошо! — рассмеялся он.

Что-то изменилось: на лице Марченко появились новые морщины. Он сделал ещё глоток.

— Хорошо!

Матвей открыл рот, чтобы предупредить бывшего напарника, но не смог издать звука.

— Хорошо, хорошо! — после очередного глотка волосы Егора покрылись сединой.

Матвей попытался отобрать у друга нефильтрованное, Марченко пил, не замечая оперативника.

— Ох, хорошо!

Перед Матвеем сидел старик, чем-то отдалённо напоминающий Егора. Его зубы высыпались на стол, он смахнул их и немощной, трясущейся рукой поднёс бокал к губам. Рука отвалилась, упала на стол и рассыпалась в труху. Марченко посмотрел на Матвея глазами, полными тоски, попытался встать из-за стола, споткнулся и упал на пол, превратившись в гору пепла.

Кафе Олега исчезло вслед за бывшим напарником Матвея. Оперативник стоял в полной темноте, ощущая только жёсткий пол под ногами.

— Сынок! Вот и ты! Сынок, — послышался голос Евгения Николаевича позади.

Матвей обернулся, увидел молодого, жизнерадостного отца — как на фотографиях времён его службы.

— Ты не расстраивайся, сынок, так бывает, — приближаясь, говорил Евгений Николаевич. — Это же работа, в конце концов. А ты молодец! Молодец! Не грусти, я тебя прошу.

Слева от отца из темноты появилась женщина, оперативник не сразу узнал её. Элегантное синее платье, чёрные туфли на каблучке, волосы завиты, большой цветастый платок закрывал плечи.

— Мама, — прошептал Матвей.

— Ну чего ты к парню пристал? — улыбнулась женщина, обращаясь к Евгению Николаевичу. — Не мешай, пойдём лучше.

Она обошла Фёдорова-старшего, положила руки на плечи и сладко рассмеялась. Матвей соскучился по смеху матери.

— Давай, Жень, сколько можно? Пойдём.

Женщина поцеловала мужа в щёку, взяла под руку и повела в туман, пока они не растворились в синеватой дымке.

Потом пришла Элина. Кудрявые волосы растрёпаны, вместо голубых глаз — две тёмные впадины. Губы потрескались, на лице и руках проступали трупные пятна. Она молча смотрела на Матвея, ожидая ответа. Оперативник решил, что ему необходимо закричать, чтобы проснуться. Он напряг голосовые связки, но не издал ни звука. Элина наклонила голову влево, заинтересованная жалкой попыткой. Матвей безуспешно старался кричать громче. Девушка сделала к нему маленький шажок. Ещё один. И ещё.

Он проснулся.

Простыня намокла от пота. Матвей протёр глаза, встал с кровати, захотелось умыться ледяной водой. Он прошёл в ванную, открыл кран — полилась тонкая струйка плотной бежевой жидкости. Закрыв воду, Матвей зашёл в кухонную зону, в холодильнике увидел несколько полулитровых пластиковых бутылок, одну из которых сразу вылил себе на голову. Вместе с ледяными уколами воды пришла ясность.

После утренних процедур оперативник спустился в бар. Аппарат по уборке, похожий на старый пылесос с несколькими датчиками, одиноко ездил по периметру помещения, очищая последствия вчерашнего вечера. Рыжий громко храпел на стуле, уткнувшись огромной головой в барную стойку. Бармен поймал взгляд Матвея, молча кивнул в знак приветствия и налил ему большую чашку кофе.

Оперативник аккуратно подсел к громиле. Несколько минут он смотрел на механизм его рук. В расщелинах между металлическими пластинами виднелись микросхемы, огоньки и механизмы, приводящие руки в действие. Технологии, до которых его родному объекту ещё расти.

Рыжий буркнул что-то под нос и поднял голову.

— О! Шеф, — от громилы разило перегаром. — Доброе утро. А можно мне тоже кофе?

— Как прошла ночь, Рыжий? — спросил Матвей.

— Ща-ща, кофеёк — и жизнь налажена.

После трёх чашек Рыжий изменился в лице. Мешки под глазами уменьшились, неприятное дыхание сменилось запахом кофе, в голосе появились нотки бодрости. Они вышли на улицу, где вовсю кипела жизнь. Рыжий, хрустнув шеей, достал из кармана мятную жвачку.

— Будешь? — спросил он.

Матвей покачал головой.

— Ну как хочешь, — громила закинул пару пластинок в рот. — Елистратов. Роман. Надо с ним встретиться. Мне твой двойник не рассказывал о планах с силовиками. Видимо, никому не рассказывал.

— Не доверял. Если он похож на меня характером, я бы точно не доверял. Нам нужно выйти на связь с этим Елистратовым. Наверняка они использовали какой-то позывной. Не могли же они созваниваться у всех на виду?

— И то верно. Хм-м… Дай подумать. — Рыжий уже знал, как выйти на связь с силовиком, но хотел впечатлить гостя. — Надо ехать к Роберту.

— Хакер? Логично.

Рыжий самодовольно улыбнулся. Они прошли в переулок, где громила оставил машину, проверили, всё ли с ней в порядке, и отправились к одному из лучших хакеров Трироссийской Республики.

***

Роберт Божко жил в скромной квартире на последнем этаже под сводом дороги на пересечении Пятой параллели и Одиннадцатой улицы. Он скрылся у всех на виду, редко выходил из дома, питался коктейлями-заменителями пищи, требуя курьеров оставлять необходимое у входа.

На просторах виртуальной реальности Роберта знали под ником Рафаэль. В биографии он описал себя как импозантного мужчину, любящего бордели и компьютерные игры, зарабатывал на жизнь успешными ставками на киберспорт и ежедневным трейдингом. Профиль, не привлекающий внимания силовиков. За ширмой прикрытия Роберт взламывал крепости данных и финансовые алгоритмы различных структур «Мега-Тех». Отправить пожилой женщине холодильник за счёт корпорации или назначить пособие мальчику с инвалидностью с годами стало для хакера обыденностью. Он всегда заметал следы, всегда оставался инкогнито, пока не познакомился с лидером «Нового века». На одном из форумов Роберт наткнулся на молодого человека, активно призывающего бороться с устоями, навязанными корпорацией и верхним уровнем. Идеи молодого человека зацепили хакера своей смелостью, он решил, что его навыки будут полезны в борьбе с корпоратами. Так началась история дружбы на удалёнке.

Дом, в котором жил Божко, ничем не отличался от других многоквартирников нижнего уровня. Серый металл, маленькие окна, единственный вход. На высоте семнадцатого этажа ему оставалось совсем немного, чтобы дотянуться до обратной стороны, разделяющей уровни дороги.

Матвей с Рыжим припарковали машину у входа в здание, прошли внутрь, на лифте поднялись на нужный этаж. Оперативник не переставал удивляться, как разграничены уровни. Дом, где проживал Роберт, как и большинство других, был в несколько десятков этажей, однако конструкция этих домов не позволяла жителям нижнего уровня попасть наверх.

Дверь открылась автоматически, как только они подошли к квартире, — хакер таким образом пригласил их внутрь. Он сидел посередине комнаты в удобном кресле, в очках виртуальной реальности, окутанный множеством проводов, словно паутиной. Вокруг разбросаны покрытые слоем серой пыли бутылки из-под питательных коктейлей, в нос бросился затхлый запах сырости.

— Неожиданно приятный сюрприз, — сказал Роберт, не снимая очков. — Что-то случилось?

— Привет, дружище. Нет, ничего такого, — Матвей подошёл ближе. — Мне нужно встретиться с Елистратовым.

— Снова? — в голосе хакера промелькнула нотка удивления. — Ты хочешь сказать, что время пришло?

— Пока я ничего не хочу сказать, — Матвей посмотрел на Рыжего, тот поднял большой палец вверх. — Мне нужно с ним поговорить.

— Хорошо.

Послышался металлический звук. Очки виртуальной реальности аккуратно отъехали от лица хакера и поднялись вверх. Под ними скрывались красные от усталости и напряжения глаза, окружённые синяками. Роберт повернул голову вправо и достал из-за кресла кабель с патч-кордом. Свободной рукой он поправил сальные волосы, вставил кабель себе за ухо в специальный разъём. Рыжий как ни в чём не бывало ковырялся в титановых вставках, Матвей скрестил руки на груди и с интересом наблюдал за происходящим.

— Он на связи, — произнёс Роберт. — Сегодня в 21:00. «Переулок дьявола».

— Спасибо, — поблагодарил хакера Матвей. — Будем на связи.

— А как иначе? — улыбнулся Роберт. — Хорошего дня, господа.

Оперативник развернулся и последовал к выходу, Рыжий поспешил за ним. Очки виртуальной реальности медленно опустились и вновь прильнули к лицу хакера.

***

В царящем полумраке легко перепутать день с ночью. Рыжий вилял по узким улицам Сочи, обгоняя зазевавшихся водителей, пока Матвей прокручивал в голове, что он скажет силовику, выбравшему оппозиционную сторону.

«Переулок дьявола» получил своё название во времена, когда нижним уровнем правили банды. Самая кровожадная из них, «Диаболо», славилась отпетыми негодяями по всей Трироссийской республике. Убийство для них было скромным развлечением, гораздо больший интерес у членов банды вызывали пытки, издевательства и насилие. Ходили слухи, что их предводитель продал душу дьяволу и стал его самым любимым подданным.

Корпорация впервые за долгое время вмешалась в жизнь нижнего уровня — банду уничтожили за сутки, испепелив огнемётами шесть кварталов города. С тех пор стены домов на улицах, принадлежавших когда-то «Диаболо», покрыты чёрной сажей, запах сгоревшей плоти чувствуется по сей день. «Мега-Тех» раз и навсегда показала другим бандам, что страной правят они. Большинство жителей нижнего уровня благодарили корпорацию, но часть людей считала такие действия негуманными.

Немногие последователи сделали из переулка, где находился штаб банды, место паломничества, приносили поминальные подарки. Со временем «Диаболо» стала городской легендой, а переулок — единственным напоминанием о существовании группировки.

Роман Елистратов докуривал четвёртую сигарету за пятнадцать минут. Дома его ждала жена, которую он любил всем сердцем, но она не разговаривала с ним. Она не разговаривала ни с кем. В тот страшный день, когда их маленькое сокровище сделало последний выдох, она замолчала. Её мир перестал существовать, как перестал существовать и Роман, потому что являлся частью этого мира. Она не ела, редко выпивала стакан воды и всё время сидела возле небольшой кроватки, погружённая в воспоминания. Елистратов потерял не только единственного ребёнка, но и жену. Он дал себе слово обнулить каждую мразь, которая находилась в комиссии по рассмотрению выплат на лечение. Каждого топ-менеджера. Каждого бюрократа. Любого, кто причастен к его трагедии.

Таких, как он, людей в форме, пострадавших от бездействия «Мега-Тех», оказалось больше, чем он думал. Корпорация использовала их как пушечное мясо, не интересуясь семьями, здоровьем, социальным обеспечением. Такие, как Роман Елистратов, хотели за чёртову неблагодарную работу достойного обращения к себе и своим близким.

Роман выкинул окурок, поправил воротник кожаной куртки, посмотрел на электронные часы на запястье — Матвей опаздывал на двадцать минут. Промелькнула мысль, что что-то пошло не так, лидер «Нового века» не позволял себе опаздывать на встречи.

— Прошу прощения, — Матвей подошёл к высокому силовику и протянул руку.

— У меня десять минут, — жёстко отрезал тот. — Что хотел?

— Нам нужно больше времени.

— Что? — Елистратов вскинул брови. — В каком смысле — больше времени?

— Не кипятись, Роман. Возникли осложнения.

— Ты говорил: две недели! — силовик брызнул слюной от злости. — Прошло уже две с половиной — и теперь ты приходишь, чтобы сказать, что вам нужно ещё?

— План оказался рискованнее, чем мы думали. Мы нашли слабое место — нужно его учесть, всё пересчитать.

— Пересчитать?.. Ты в своём уме? — Елистратов сжал кулаки. — Весь риск на нас. Мы штурмуем здание корпорации, открываем вам путь наверх, ваши — в воздухе. В чём проблема? Лётчики передумали?

— Нет, но сейчас выступать нельзя. Меня схватили трое суток назад.

— Не может быть… — Елистратов изменился в лице. — Кто? Что ты им сказал?

— Ушёл до того, как силовые структуры успели накачать меня амитал-натрием. Спасибо Рыжему.

— Это были не мои.

— Знаю.

— Ты прав. Сейчас — не время. Но и ждать тоже нельзя. О воздушной поддержке можешь забыть — после твоего побега они перекроют небо.Он достал из кармана мятую пачку сигарет, чиркнул зажигалкой и глубоко затянулся.

— Всё пересчитать…

— Мне нужно затаиться. Тебе тоже лучше не высовываться. Подождём, пока всё уляжется. А как только исчезнем с радаров — нанесём удар.

— Чёрт, Матвей, я хер знает, насколько хватит моих парней. Завтра нас посылают зачищать деревню возле города. Каких-то староверов признали террористической организацией, приказ — арестовать, при сопротивлении — обнулить.

— Понимаю, но начнём сейчас — погибнем. И тогда всё напрасно.

— Чёрт! — крикнул Елистратов. — Суки! Суки! Ладно. Своим передам. На сколько залечь?

— Полгода.

— Полгода?!

— Я понимаю, что это долго, но…

— …ни хера ты не понимаешь, лидер «Нового века». Ты грезишь завоеванием, пока мы гниём изнутри.

Елистратов бросил окурок под ноги Матвею и ушёл из переулка. Рыжий посмотрел на оперативника и развёл руками.

— По-моему, прошло отлично!

***

Рапорт Матвея порадовал Нестора Павловича на следующий день, как и через неделю, и через три с половиной месяца. Каждый вторник Матвей заворачивал в полиэтилен несколько вырванных из блокнота листов с подробным описанием процесса выполнения поставленной задачи, затем будил Рыжего с утра пораньше и напарники отправлялись к точке перехода, где курьер из родного объекта оперативника забирал свёрток, чтобы передать руководству.

В отчётах Матвей указывал, какой конкретно сценарий используется на момент составления рапорта, анализировал вероятности раскрытия его персоны, которые стремились к нулю, и прогнозировал дальнейшие действия, исходя из сложившейся ситуации. Для стопроцентного выполнения задачи необходимо реализовать ещё ряд действий, раскрыть причастных, оповестить совет директоров корпорации. В то же время сделки между «Мега-Тех» и СКАР возобновились в привычном для организаций темпе.

Не указывал в отчётах оперативник того, что каждого из ближайшего окружения дубликата он узнал лучше. За каждым стояла история — уникальная и непохожая, проникающая в сердце Матвея. Просыпаясь, оперативник напоминал себе, что он — Матвей Фёдоров, на задании, выполняет важную миссию, порученную службой. Работу. Тень лидера повстанцев преследовала оперативника по пятам, вопросы, которыми задавался дубликат, невольно всплывали в голове Фёдорова-младшего. Жители нижнего уровня тянулись к нему — точнее, не к нему, а к тому, кого они считали спасителем. Пожилая женщина с семилетней внучкой не побоялась прийти в бар, попросить лишнюю порцию очищенной воды; хакер подросткового возраста не мог позволить себе отправить весточку отцу в другой город; тучная женщина в выцветшем пластиковом плаще не могла наскрести на легальный вывоз больной матери в Астрахань, к сестре. Им и десяткам других помогли люди Матвея.

Напряжение силовиков росло. Подчинение ненавистной системе открывало в душах смесь ярости и отчаяния, будто перегруженная электрическая линия вот-вот приведёт к короткому замыканию и взрыву. Елистратов редко выходил на связь, но в тот вечер объявился первым. Роберт Божко передал Матвею время и место встречи.

В «Переулке» мигал один-единственный фонарь, подчёркивающий уродливость чёрных от сажи разрушенных стен. Елистратов нервничал, Рыжий на всякий случай встал позади оперативника.

— Сколько можно? — кричал силовик. — Ты понимаешь, что каждый новый день для парней — ад. Для меня — ад!

— Мы всё обсудили, Рома, мне нечего добавить, — спокойно ответил Матвей.

— Ах нечего, блин? Ну хорошо, тогда слушай: моя бригада только что вернулась с зачистки. Знаешь, как это работает? Корпораты обозначают цель. Всё. Ни объяснений, ни инструктажа. Нас отправили в деревеньку возле Туапсе, вроде ничего такого, но корпы решили, что некоторые жители промышляют контрабандой по Чёрному морю. Для них это, видишь ли, опасность! Опасность, сука. Что там отправлять-то? Нефть? Технологии? Хром? Ну, бред же! Вода, вещи тёплые, лекарства — вот и всё. Вокруг Сочи, Краснодара и Ростова-на-Дону поселения, на которые всем насрать. «Мега-Тех» — так точно. Вот люди чем могут, тем и помогают. Угроза, Матвей, понимаешь? Для них это, блин, угроза! Корпорация не приемлет теневого товарооборота. Какого на хер товарооборота? Ладно, пёс с ним. Мы думали, приедем, а там головорезы какие-нибудь или вояки бывшие. Знаешь, кого мы встретили?

Матвей заинтересованно наклонил голову влево.

— Стариков! Я даже не скажу тебе, сколько им лет. Две бабульки, три дедуськи. Замаскировали свой катерок под рыбацкий и возили необходимое туда-сюда. Ну какая, к чёртовой матери, угроза для «Мега-Тех»? Я тебе скажу: возили то, что не производит корпорация. Запрещено же! Скотская монополия, вот и надо урок преподать, чтобы не повадно было. Арестовать. Мне стыдно было им в глаза смотреть. Передо мной деды с бабками, а я им: вы арестованы, оставаться на местах. Позорище какое-то. А они с яйцами оказались — встали напротив нас и молчат. Хер, мол, а не сдадимся. Стреляйте, если надо. И вот что мне делать? Себя компрометировать и тех, кто подо мной, или следовать приказу?

Матвей слушал, не перебивая, скрестил руки на груди. Рыжий позади оперативника зевнул, лязгая титановыми вставками.

— Я их умолял, — продолжил Елистратов. — Просил сдаться спокойно, а там, может, колония-поселение на небольшой срок. Они — ни в какую. Один дедок ко мне подходит и говорит так, по-отечески: ну ты чего, сынок? Мы ж не воруем, не убиваем.

Елистратов сделал несколько шагов туда-обратно, прикрывая кулаком рот.

— Его сразу расстреляли. Один из моих посчитал угрозой — вот и… Двое бежать — женщина и мужичок. В мужичка попали, а дамочка, слава богу, скрылась. Как-то ловко в воду нырнула — и её след простыл. Искали-искали — не нашли. Может, имплант лёгких какой, или ещё что. Осталась пара — дед лет семидесяти и бабка чуть помоложе. Взялись за руки и рухнули на колени. У меня приказ, понимаешь? Старик этот обнимает жену свою, хоть как-то защитить пытается. А я огонь должен открыть. Они сопротивление оказывают — и это все видят. Какое, на хер, сопротивление? — крикнул силовик. — Они? Нам? И вот ситуация: мне либо отдать приказ огонь открыть, либо развернуться и отступить, но тогда меня сдадут те из моей бригады, кто не в теме. Верные людоеды «Мега-Тех». Сдадут — и хана нам всем, понимаешь?

Матвей кивнул.

— Я забрало опустил, чтобы мои слёз не видели, и открыл рот отдать приказ, а тут слышу — Лёшка Иванов: «Стойте!» — кричит. Зелёный ещё, и года у нас не отработал. Классный. На язык острый, красивый, с башкой дружит. Выходит ко мне и говорит: «Не надо стрелять в них. Что они могут сделать? Мы же не убийцы». Кто-то из бригады крикнул, что он придурок и предателей поддерживает. Лёшка — из наших. Я ему: «Отставить!» — а он вопросами закидывает: как же так, Роман Игнатьевич, мы же… Я опять: «Отставить!» — он злится. Не соображает, что приговор себе подписывает. Старики, обнявшись, слушают — статья семьдесят два, редакция четыре: контрабанда. Статья восемь, редакция шестнадцать: оказание сопротивления при аресте и нападение на представителя силовой структуры.

Елистратов достал сигарету, закурил.

— Лёшка кричит: «Не позволю!» — и становится между автоматами и стариками. Его один урод крысой назвал, целится. Я прошу: отойди ты, мол, не надо сейчас. Сука, — силовик сделал глубокую затяжку и выпустил дым вверх. — Помеха работе силовой структуры и саботаж операции. Статья двадцать первая, редакция шесть. Расстрел на месте. Лёшка испугался сильно, осознал, походу. А что делать теперь? С рук не сойдёт — ни мне, ни ему…

— Ты отдал приказ? — спросил Матвей.

Елистратов кивнул.

— Ты не виноват. Парень сам на рожон полез.

— Нет его больше. И стариков этих нет.

— Он не понимал всей ответственности нашего дела.

— Всё он понимал, — Елистратов бросил окурок на асфальт. — Это ты, похоже, не понимаешь. Всё, время вышло. Те, кто в теме, задаются вопросом, почему я это допустил. Те, кто со стороны корпоратов — подозревают, что со мной что-то неладное. В общем, мы ставим ультиматум. Ты либо с нами, либо нет.

— Рома, без нашей поддержки у вас ничего не получится, ты же знаешь. Как и у нас — без вашей. Дай время, прошу. Нужно подготовиться.

— Ты кормишь завтраками, великий лидер, а я кормлю своих. Так больше не работает, Матвей. Мне нужен точный срок.

— Пара месяцев. Дайте ещё пару месяцев. Интерес ко мне остывает, нам нужно больше оружия и больше хрома.

— Мне кажется, вам нужна мотивация, — Елистратов скривился в жуткой улыбке. — Если у вас её нет, то у нас она очевидная. Два месяца. Последний срок. Сольёшься — я положу тебя рядом с выродками из «Мега-Тех».

— Ты б полегче на поворотах, силовичок, — неожиданно встрял Рыжий. — Это лидер «Нового века». Если он говорит, что не время — значит, не время. Ты слушай его, а не ной, может, чему-нибудь научишься.

Елистратов в ответ показал громиле средний палец и направился в сторону улицы.

***

В следующий вторник Матвей указал в рапорте, что ему необходима встреча с кем-то из совета директоров корпорации. Просьбу удовлетворили через три дня. В «Денди» пришла одна из проституток, передала оперативнику флешку с подробными инструкциями.

Той же ночью Матвей надел спортивную куртку и штаны, незаметно прошмыгнул через заднюю дверь бара и прошёл три квартала на север к одному из припаркованных старых автомобилей. Задняя дверь открылась, приглашая Матвея сесть внутрь. Его встретила девушка лет тридцати в строгом корпоративном костюме, кисть её элегантной биомеханической руки до локтя отливала золотом в луче светильника под потолком автомобиля. Дверь закрылась, через несколько минут оперативника доставили к одной из неофициальных точек подъёма на верхний уровень. Заброшенная стройка охранялась несколькими турелями по периметру, один из трёх кранов на территории служил лифтом наверх.

Матвей впервые воочию увидел то, о чём слышал из рассказов Рыжего последние полгода и о чём читал в досье, когда готовился к заданию. Искусственное звёздное небо геодезического купола заревом отражало множество ярких неоновых вывесок на фасадах верхушек знакомых зданий. Проезжая по дорожному покрытию из серого пластика, оперативник ловил взгляды разнообразных, одетых в роскошные наряды мужчин и женщин. В очередях на вход в клубы и бары люди что-то громко обсуждали, жестикулировали, их биомеханические конечности радужным сиянием отражали свет фонарей.

Автомобиль плавно объезжал дорогостоящие машины, разработанные «Мега-Тех Авто» специально для элитной прослойки населения. Марки таких машин не встретить на нижнем уровне. Как и не встретить таких фасадов, заведений, технологий, света, образа жизни, к которому так стремился Рыжий. Повернув на главную улицу, автомобиль подъехал к главному входу здания корпорации. Высотка тянулась на несколько сотен этажей вверх, подсвечивалась со всех сторон лучами прожекторов тёплого жёлтого цвета, наверху сияла неоновым золотом голографическая эмблема «Мега-Тех». Оперативник со своей спутницей вышли из машины и по мраморным плитам прошли к огромной стеклянной двери, которую перед ними открыл автоматический механизм.

— Добро пожаловать в «Мега-Тех»! — поприветствовал приятный женский голос из динамика.

Через гигантский холл, отделанный чёрными плитами, они проследовали к скоростным лифтам. Двери центрального лифта были покрыты золотом, он выделялся на фоне остальных.

— Матвей Евгеньевич, — обратилась к оперативнику девушка, — совет примет вас не в полном составе. К сожалению, Аристотель Вознесенский и Лука Петриашвили отъехали в Москву. Они приносят свои глубочайшие извинения. Марианна Леви, Виктор Вега и Александр Арт здесь и ожидают вас в главной переговорной.

— Благодарю, — спокойно ответил Матвей и зашёл в лифт с позолоченными дверями.

Незаметно для оперативника кабина поднялась на последний этаж. Двери неторопливо разъехались, и он увидел перед собой длинный вытянутый стол, за которым расположились директора, а за ними в витринном окне открывался вид на верхний уровень ночной столицы.

— Добро пожаловать, Матвей Евгеньевич, — поприветствовал оперативника тучный мужчина среднего возраста в фиолетовом костюме-тройке, — меня зовут Александр Арт. Прошу, садитесь. Располагайтесь.

— Благодарю, — ответил Матвей. — Вы наверняка догадываетесь, зачем я здесь.

— Несомненно, — сказала худощавая женщина с длинными светлыми волосами в облегающем платье в пол. — Я Марианна Леви, это Виктор Вега. Если я правильно понимаю, вас беспокоит потенциальная проблема с силовиками?

— А вас она не беспокоит? — спросил Матвей. — Если я правильно понимаю, то сотрудники организации, которую я представляю, передавали вам мои рапорты. Значит, вы в курсе, что среди силовиков есть немалое количество повстанцев.

— Да, — голос Виктора Веги звучал отрешённо, — но почему это должно волновать вас? Силовые структуры Сочи, как и любого другого города Трироссийской республики, под контролем «Мега-Тех». Вам стоит уделять больше внимания этой бандитской шайке, имеющей наглость оспаривать нерушимость корпорации.

— Часть силовиков — члены «Нового века». Среди них растёт количество недовольных, для корпорации этот недосмотр может оказаться смертельным. Как вы знаете, я не первый день работаю оперативником, у меня есть опыт ведения подобных дел. И я понимаю, что бунт силовиков может оказаться угрозой гораздо большей, нежели нападение «Нового века». Мы оказались в ситуации, когда вам необходимо мыслить глубже и попробовать посмотреть на сложившиеся обстоятельства под другим углом.

— Что вы имеете в виду, позвольте осведомиться? — Александр Арт приподнял от удивления седую бровь.

— Я не знаю точного количества, но несколько сотен силовиков недовольны своим положением. Без поддержки силовых структур «Новому веку» не удастся совершить переворот, который планировал мой дубликат, потому логичным решением кажется естественное отделение структур от повстанцев. Вы управляете силовиками и можете сделать так, чтобы они не были заинтересованы в союзе с «Новым веком». Часть можно перераспределить и направить в другие города. Часть мотивировать финансово, а часть, — Матвей развёл руками, — что ж, придётся арестовать за дезертирство. Тогда вы сможете обойтись малой кровью, а у «Нового века» пропадёт мотивация.

— Невероятно! — раздражённо воскликнула Марианна Леви. — Просто невероятно! Простите, Матвей Евгеньевич, вы действительно думаете, что это наш первый бунт? Что вам даёт право приходить сюда и рассказывать нам, как мы должны вести себя со своими подчинёнными? Заплатить им? Поверьте, им всегда будет мало.

— Моя коллега права, — продолжил Александр Арт, — поймите, если мы пойдём на уступки сотрудникам — останемся ни с чем. Силовики — полностью наша юрисдикция, Матвей Евгеньевич. Ваша — «Новый век». Давайте каждый займётся своей зоной ответственности?

— Ребята, вы, кажется, кое-что забываете, — Матвей облокотился на стол и посмотрел на каждого из присутствующих членов совета директоров. — Я не ваш мальчик на побегушках. Я представляю объект, в торговле с которым вы заинтересованы. Для того чтобы наше сотрудничество оставалось продуктивным, а самое главное — долгосрочным, нам необходимо решать вопросы совместно. В конце концов, если «Мега-Тех» падёт, от этого проиграют обе стороны. Зачем рисковать?

— Матвей Евгеньевич, мы ни в коем случае не хотели вас оскорбить, — учтиво сказал Александр Арт, — мы всего лишь говорим вам, что беспокоиться не о чем. Нас действительно волнует обстановка в «Новом веке», но поверьте, вопрос с силовиками мы урегулируем без проблем.

— Что ж, — оперативник встал из-за стола. — Я на это очень рассчитываю. Именно об этом и доложу в рапорте. Всего доброго.

Матвей был взбешён. Всю дорогу обратно он прокручивал слова совета и до конца не мог поверить, насколько они самоуверенны.

Сборище самодовольных кретинов, — думал он. Неудивительно, что нижний уровень готовит бунт. Ведь они даже к своим относятся как к куску дерьма.

Подходя к бару, оперативник заметил дым, у входа нет привычных бездомных и проституток. Вывеска «Денди» валялась на асфальте, рядом с осколками стекла и кусками раскуроченного металла. Сам бар опечатан силовиками, Елистратова нигде не было видно, на вызов приехала другая бригада. В переулке за домом стояла единственная карета скорой помощи, возле которой Юля кричала на врачей. Матвей подбежал к ним.

— Что случилось?

— Где ты был?! — крикнула Юля. Её очаровательное лицо и одежда запачканы кровью. — Бар расстреляли и кинули внутрь гранаты!

— Что?!

— Они знали! Знали, понимаешь? Скорая не приезжала больше часа! Ублюдки! Почему вы не приезжали так долго?!

Двое врачей даже не попытались сделать вид, что им есть дело.

— Где ты был? — злобно спросила девушка.

— Мне нужно было отъехать.

— Отъехать? Десятки наших погибли. Гипс и Арти мертвы. Дрын в тяжёлом состоянии. «Денди» полностью разрушен.

— Послушай, я не…

— Где Рыжий? Он не с тобой?

— Нет. Чёрт! Юля, езжай в больницу с Дрыном, сообщи его ребятам, я пока поеду искать Рыжего, найду его, и мы подъедем в госпиталь, хорошо?

— Хорошо, — на глазах девушки появились слёзы, — найди его, ладно?

— Ладно, — пообещал Матвей и отправился к единственному человеку, который сможет помочь ему найти громилу.

***

Матвей бежал к дому Роберта Божко изо всех сил. В голове мысли летали из стороны в сторону. Кто устроил диверсию, зачем? Основным сценарием выполнения задания был мирный, но в тот момент, когда он близок к цели, штаб «Нового века» уничтожают вместе с людьми, на которых в группировке завязаны многие важные процессы. Корпорация перешла к наступлению? Служба передавала рапорты оперативника «Мега-Тех», хакер также под прицелом, главное — успеть.

Оперативник влетел в подъезд и поднялся на последний этаж. Дверь квартиры Божко открыта, свет освещал жёлтым пятном пол и стены коридора полукругом. Матвей тихо подошёл к двери, прислонился к стене, быстрым движением заглянул внутрь и увидел огромный силуэт.

— Рыжий, какого чёрта ты здесь делаешь? — спросил Матвей, заходя внутрь.

Громила шагнул в сторону, развернувшись к Матвею. Тело Роберта обмякло в кресле. Голова хакера была неправильной формы с отпечатками биомеханических рук Рыжего, очки виртуальной реальности сломаны, разбиты, вжаты в черепную коробку. Кровь окрасила красным белоснежную футболку, шорты-карго и пол под хакером.

— Шеф, — улыбнулся Рыжий. — Чёрт, не успел закончить подарок до твоего возвращения!

— Это ты. — Матвей старался держаться спокойно. — «Денди» твоя работа?

— Конечно! Как только ты свистнул в «Мега-Тех», мне дали зелёный свет. Я долго ждал этого момента, шеф, ох, долго. Теперь у меня одна дорога — наверх.

— Ты убрал их. Всех, кто опасен для корпорации.

— Ну, почти всех. Дело за малым.

— Силовиков возьмёт на себя корпорация. Дрын в тяжёлом состоянии. Юля с ним.

— Да, — грустно протянул Рыжий, — её жалко больше всего. Хорошая девчонка. Что поделать? Цена свободы.

— Цена свободы, — повторил Матвей. — В госпиталь нельзя, там полно народу. Да и отсюда нужно, по-хорошему, сваливать.

— Дело говоришь.

— Заводи машину, я сейчас.

Громила вышел из квартиры, Матвей остался один на один с телом Роберта. Убедившись, что Рыжий спустился, Матвей начал обыскивать небольшую квартирку хакера. Роберт был слишком умён, чтобы не задумываться о своей безопасности. Ждал ли он предательства Рыжего? Вряд ли. Мог ли представить, что Матвей — самозванец? Точно нет. Под раковиной оперативник обнаружил пистолет и патроны к нему.

— Спасибо, приятель, — поблагодарил Матвей тело Роберта, — прости.

Он спрятал пистолет в джинсы за спину и спустился к Рыжему. Тот ожидал оперативника в машине у входа в дом.

— Бар разрушен, — Матвей сел на пассажирское сиденье, — моя квартира тоже. Где можно перекантоваться?

— У меня, — пожал плечами громила и завёл мотор.

— Я думал, ты живёшь в баре.

— Скажем так, я не люблю гостей. И дома оставаться не люблю.

Квартира Рыжего располагалась в нескольких минутах езды от дома Роберта. Такое же серое здание, такой же подъезд, такой же внутренний двор. В небольшой квартире полный бардак, за который Рыжий даже не думал извиняться. Куча шмоток и пустых банок из-под пива валялись на полу, на одинокой софе жирные пятна и высохший неровный орнамент подтёков.

— Чувствуй себя как дома, — буркнул громила, открывая холодильник. — А знаешь, сегодня чудесный день!

Матвей вопросительно посмотрел на Рыжего.

— Не всех дожали, конечно, но ничего, и этих дожмём.

Слова верзилы отозвались в Матвее возмущением и злостью.

— Скажи мне, — оперативник опустил голову и посмотрел на грязные ногти, — ты не думал, что «Мега-Тех» тебя используют? Как наши.

— Конечно, используют! — громко гаркнул громила и сделал смачный глоток воды из алюминиевой банки. — Но благодаря им у меня есть пища и вода. Даже немного деньжат. Но это мелочи. У меня есть цель, и я к ней очень близок.

— А если тебя кинут?

— Кто? — удивился Рыжий. — Корпорация? Ваши? Да нет, брат, я нужен. Я гарант того, что ты выполнишь работу. Тем более мы почти закончили! Основные горлопаны «Века» либо мертвы, либо в больнице. Ты же, дорогой мой, выйдешь на связь с Елистратовым и замочишь его. Ну, или я замочу. Не важно. Всё. Тёпленькое место на верхнем уровне у меня в кармане.

Рыжий поставил банку воды на стол и начал постукивать по тыльной стороне ладони биомеханической руки.

— Что-то не так с контактами, зараза, — грустно констатировал он, — не проходит сигнал в мозг. Иногда совершенно её не чувствую. Надо бы заняться вопросом, да деталей нормальных не достать. Здесь. А вот там…

— Ты столько времени провёл с ними. Неужели не испытываешь жалости? Гипс, Арти, Роберт, Юля…

— Испытываю, Матвей. Конечно, испытываю. Был бы способ сделать всё иначе… — он выдохнул. — Нет его, знаешь лучше меня. Ты не сильно от меня отличаешься. Притворяешься кем-то, чтобы достичь цели. Какие они, эти цели?

— Это другое, Рыжий, — Матвей подошёл к замызганному окну, — я работаю и получаю за это деньги.

— Да, но ты можешь себе позволить жить там, где хочешь? Делать то, что хочешь? Спать с кем хочешь? Есть то, что хочешь? Я — нет.

Матвей засмотрелся на неоновую вывеску напротив. Обнажённая девушка, созданная из множества зелёных линий, подмигивала ему, приглашая зайти в бордель. В этом образе ему привиделась знакомая, давно ушедшая из его жизни.

— И я нет, — оперативник выхватил пистолет Роберта и нацелился Рыжему в лоб. — Знаешь в чём моя ошибка? Я слишком долго жил чужими выгодами. Кураторы, начальники, Кашалотов, отец, вся эта грёбаная служба. Я ничем не лучше тех, кого ты убил сегодня. Люди всегда хотят лучшего для себя и своих детей — ты тоже. Но ты так и не понял главного: как бы старательно ты не вылизывал задницы корпоративным шишкам, ты никогда не станешь одним из них. В их дорогих глазных имплантах ты — просто ещё одна машина для убийства с нижнего уровня. Очередной идиот, который проглотит любую наживку. Ослик, слепо идущий за морковкой.

— Э, приятель, — Рыжий поднял руки и немного отошёл назад. — Ты чего? Ты чего?! Ты что, этих защищаешь? На кой хер? У тебя задание, так давай его выполним?

— Поздно. Ты своей выходкой лишний раз подтвердил верность моих убеждений. Ты не слышал тех несчастных, которые приходили ко мне за помощью.

— Не к тебе, Матвей. Дубликат, помнишь?

— Ты как будто не слышал историю Елистратова, — оперативник проигнорировал комментарий Рыжего. — Ты — эгоист, что хорошо. Человек должен думать о себе. Мечтать, ставить и достигать цели. Но той дорогой, которой пошёл ты… Приятель, это людоедство.

— Так, и что?! — рявкнул Рыжий. — Завалишь меня? Бунт поднимешь? Да очнись ты, дурень! Это не твоя война. Ты сдохнешь, понял? Сдохнешь! Не лезь под каток корпорации, Матвей, здесь другие правила. Сколько ты у нас? Полгода? И вдруг возомнил, что всё понял? Да ни хера ты не понял!

— Да, я тут недолго. Но понял, мне кажется, достаточно.

Матвей спустил курок пистолета, свинцовая пуля проткнула лоб громилы. Рыжий, ослеплённый своей целью, не мог предположить, что погибнет от руки соратника. Как не могли предположить жертвы Рыжего.

Массивное тело опустилось на колени и с грохотом рухнуло лицом вниз. Вокруг головы ореолом растеклась багровая кровь. Матвей опустил руку, ощущая странную смесь эйфории с безвозвратностью и осознавая последствия своих действий. Грустная улыбка скользнула по лицу — он больше не выйдет на связь со службой, не услышит голоса друзей, не увидит отца и Лизу. Никогда не вернётся домой. Теперь его мир — этот. Мир, который за короткие полгода стал ближе, чем родной. Люди, мечтающие о свободе. Вера, которую исповедовал его дубликат. Однажды он уже бросил тех, кто был ему дорог. Бросил Элину. На этот раз он не повторит ошибку. Единственный на нижнем уровне, кто знал, что он — самозванец из альтернативной реальности, лежал перед ним в луже крови.

Теперь это его война.

***

Матвей закрыл входную дверь квартиры, спустился на первый этаж, осмотрелся и запрыгнул в автомобиль Рыжего. Оперативник неплохо выучил нижний уровень, добраться до больницы не составило ему труда.

Госпиталь был переполнен больными, ранеными, травмированными людьми. Они покорно ожидали своей очереди на приём, иногда могли просидеть несколько часов. В городскую клинику персонал выделяла корпорация, его катастрофически не хватало.

За стойкой в приёмном отделении стояла тучная дама, на месте глаз у неё располагались окуляры, сгорбленный нос, тонкие, еле заметные губы, накрашенные красным, и взъерошенное каре делали её похожей на сову. Она не обращала внимания на стоны пациентов и столпившуюся возле стойки очередь.

— Простите? — крикнул Матвей, пробираясь сквозь группу людей.

— Куда ты прёшь? — крикнул старичок, также ищущий внимания дамы за стойкой.

— Что ты орёшь, старый? — крикнула женщина с другой стороны. — Это Матвей Фёдоров. Он помог моему сыну три недели назад. А ну-ка пропусти его! Пропустите его! — Она повернулась к оперативнику: — Вы здесь из-за взрыва, да?

— Да, — ответил Матвей и повернулся к даме за стойкой. — Дрын… ой… Алексей Косточкин. Как он? В какой палате?

— В шестьдесят второй, — не отвлекаясь, ответила дама.

Матвей поблагодарил её и вступившуюся за него женщину, протиснулся через людей к лифту и поднялся на шестой этаж. Силуэт Юли в другом конце коридора он узнал сразу. Стройная спортивная фигура, подчёркнутая формой медицинского работника, русые волосы слегка растрёпаны, спадают на плечи неровным водопадом.

Она была истощена. Четыре часа Юля собирала на операционном столе Дрына, каждый имплант аккуратно вставляла на место, каждое сухожилие сращивала скрепляющим лучом, каждую рану обеззараживала и регенерировала. Если бы она не прогнула главного врача госпиталя на проведение операции под её наблюдением, то Дрын не дожил бы до утра. Взамен главврач попросил её отдежурить неделю в больнице сверхурочно.

— Как он? — спросил Матвей.

Юля обрадовалась и обняла оперативника.

— Хорошо. Скоро придёт в себя.

— А ты как?

— Вымотана.

— Это был Рыжий. — Матвей опустил голову.

Юля отклонилась в сторону и закрыла ладонью рот.

— Что? — тихо спросила она.

— С самого начала это был он. Ублюдок сливал информацию корпорации несколько лет. Ночная выходка — это подарок. Обнуление главных лиц «Нового века». Мне тупо повезло не оказаться в баре, когда…

— Но как? — Мысль о предательстве громилы не укладывалась в голове девушки. — Зачем?

— Всю свою осознанную жизнь он хотел жить на верхнем уровне. Мы для него лишь метод достижения цели, не более того.

— Ты его видел? Где он?

— Я застал его в квартире Роберта. — Матвей прислонился спиной к стене. — Он убил его, Юля. Зверски… Я проследил за ним до его квартиры… Там он и останется.

Юля расплакалась. То ли от злости, то ли от обиды.

— Прости, что…

— Не за что извиняться! — прикрикнула девушка. — Просто… Чёрт! Не хочу в это верить. Представляю, каково тебе.

— Уже светает, — Матвей посмотрел на электронные часы на стене, — вечером нужно встретиться с Елистратовым. Время пришло. Другого шанса у нас не будет. Я, правда, пока не знаю, как с ним связаться.

— Я закончила здесь, только переоденусь. Сегодня можешь остаться у меня.

— Да нет, — засмущался Матвей, — я…

— А где? — девушка улыбнулась. — Четыре утра, твоя квартира полностью разрушена, а мне, если честно, не помешала бы выпивка и приятная компания.

— Спасибо, — обрадовался Матвей. Спать на улице — это так себе перспектива.

— А как же твоя бабушка? Я не помешаю?

— Не переживай, — ответила девушка, — она встанет через полчаса и отправится обсуждать со своими подружками былые времена до самого обеда. Да и потом, для неё будет честью принимать нашего лидера.

***

Квартира Юли и её бабушки была небольшой, но очень уютной. Один из самых первых небоскрёбов Сочи, построенный «Мега-Тех», находился в двух шагах от пляжа, отгороженного забором из сетки-рабицы. Жители нижнего уровня могли насладиться видом на море только издалека, тогда как на верхнем уровне располагались специальные смотровые площадки и несколько лифтов на пляж. Каждый день работяги наблюдали, как развлекается в воде молодёжь и прогуливается по берегу пожилая элита верхнего уровня.

В квартире — две комнаты, кухня и небольшой коридор. Старая планировка, к которой привыкли жители дома, но никак не гости. Матвею обстановка чем-то напомнила дом.

Они зашли внутрь, Юля бросила ключ-карточку на круглый деревянный столик и предложила Матвею располагаться. На стенах, оклеенных незамысловатыми обоями, висели картины, написанные ещё до корпоративной войны.

— На кухне небольшой диван, — сказала Юля. — Можешь лечь там. Выпьешь?

— С удовольствием, — согласился оперативник. — У вас очень мило.

— Спасибо, — обрадовалась девушка и достала из холодильника самогон. — Бабушке дали эту квартиру как первой переселенке. Она работала в «Мега-Тех» уборщицей. Страшно представить, сколько лет. Забавно, — задумалась она. — Ведь она искренне верит, что у нас всё хорошо.

— Дай угадаю. Стабильно?

— Да. Стабильно. Она не видит ужаса, который видим мы.

— Её можно понять. Наверное, для неё всё действительно замечательно.

Матвей достал стопки из шкафчика над раковиной и разлил по ним самогон.

— Значит, пора? — Юля опустила глаза.

— У нас нет выбора. Я не знаю, что Рыжий наговорил директорам «Мега-Тех». Но терять времени больше нельзя. Мы не получим должной поддержки, но если не сделаем шаг сейчас — нас просто сотрут с лица земли.

Юля положила острый подбородок на изящную ладонь, проводя указательным пальцем другой руки по краю полной стопки.

— Я давно готовилась к этому. Правда. Но мне почему-то всегда казалось, что этот момент никогда не наступит. Мы так долго готовимся, столько сделали. А они одним ударом вынесли лучших из нас.

— Давай за них? — предложил Матвей. — За наших ребят. Теперь мы ответственны не только перед собой, но и перед ними.

Они выпили. Самогон оказался приятным на вкус, отдавал карамелью, но на чём он был настоян, оперативник решил не уточнять.

— Вечером я встречусь с Романом. Он ждёт команды. Но, чёрт, я — лидер «Нового века» и не знаю, как с ним связаться! Глупо как-то. Роберт был нашим связным, а теперь…

— Хм-м, — промычала Юля. — Он живёт на нижнем, так?

— Насколько мне известно, да.

— Его адрес наверняка есть в единой базе клиник города. Им же… ну… отказали… тогда, — сказала она очень тихо. — Я смогу проверить. У меня есть доступ.

— Юля, ты гений! — обрадовался Матвей и налил ещё. — Волшебница!

— Да нет, я просто знаю, чем могу быть полезна.

Они выпили ещё. Потом — ещё. Немного посмеялись. За окном совсем рассвело, послышались первые звуки улицы. После нескольких стопок самогона Юля расслабилась и рассказала Матвею о детстве. О том, как росла в этом районе. Как её воспитывали родители, а когда их не стало — бабушка. Почему выбрала профессию медика. А потом она почувствовала, как ей хочется обнять его. Страстно поцеловать. Взять за руку и отвести за собой в небольшую комнатку — и там, под шум утреннего города и моря, забыться на какое-то время. Дать волю желанию.

Она разделяла работу и личное — чувства могли навредить положению дел в «Новом веке», но какое это имеет значение, если скоро всё закончится? Вдруг больше не будет возможности поцеловать его? Она наверняка будет жалеть об упущенном мгновении.

Девушка встала из-за стола, положила руку на шею и потянулась, разминая затёкшие мышцы. Матвей не сразу уловил её намерение. Скользнув по ней взглядом, он ощутил непреодолимое желание. Она стянула резинку для волос, повернулась к Матвею и взяла за руку. Он поднялся, покорно проследовал за ней в её комнату. Аккуратную, с небольшим окном, выходящим на море за бесконечной сеткой-рабицей. Под шум улицы и моря они поцеловались. Матвей нежными движениями гладил её спину, а она — его шею. Юля плавно стянула футболку, обнажая изящные изгибы, следом отправила на пол джинсы, запачканные после рабочего дня, легла на кровать, взглядом приглашая Матвея присоединиться. В то утро они впервые занялись любовью, но чувствовали друг друга, словно вместе уже много лет.

***

Кабинет-приёмная Юли находился недалеко от центра Сочи. Девушка неплохо зарабатывала на приёме больных, когда больницы были перегружены, слава о её профессионализме дошла и до верхнего уровня. Иногда к ней на приём записывались топ-менеджеры «Мега-Тех», представляясь другими именами, но она с лёгкостью их вычисляла.

С Матвеем Фёдоровым она познакомилась несколько лет назад, когда его соратника ранили в потасовке. Случайная встреча, так как её кабинет находился недалеко от места столкновения, а в тот вечер она задержалась, чтобы внести все данные в базу. Молодой человек буквально ворвался, держа на плечах раненого паренька. Юля без лишних вопросов положила юношу на стол, обследовала и зашила рваную рану. Матвей поблагодарил девушку и спросил, что может сделать. Он понял, что девушка узнала его, и единственное, что она попросила взамен, — помочь достать лекарства в кабинет и заодно для её бабушки. Лидер «Нового века» выполнил просьбу через четыре дня.

Несколько раз она приходила в «Денди», где познакомилась с Дрыном, Арти, Рыжим и другими завсегдатаями бара-штаба. Очаровательная девушка с глазами, чёрными как космос, привлекла к себе внимание, но сразу дала понять, что она — не очередная фанатка «Нового века», а серьёзный работник медицины, который просто необходим группировке.

Она сбилась со счёта, сколько раз выручала «Новый век». Юля, иногда с помощницей, постоянно принимала обычных граждан нижнего уровня бесплатно, помогала в местной больнице, когда было необходимо, зашивала бойцов «Нового века». Постоянными клиентами стали Дрын и его люди. Контрабандисты постоянно ходят под прицелом, попасть в передрягу для них — обычное дело. Она не просила еды или денег за работу, но Матвей и другие всегда благодарили девушку кто чем может.

Юля знала, что грядут перемены. Понимала, что строй, который навязан «Мега-Тех», рано или поздно не выдержит натиска. Её идеалы совпали с идеалами «Нового века», ей хотелось равноправия для всех, честной оплаты труда, помощи нуждающимся. Со временем она стала активисткой, при этом держалась в тени, чтобы добывать информацию о клиентах с верхнего уровня.

Предательство Рыжего и смерть соратников ударили по ней. Она не скажет об этом Матвею или кому-либо ещё, но ей хотелось кричать. Реветь в подушку целый день из-за той несправедливости, которая на них обрушилась. Но поддаваться эмоциям нельзя. Она должна сфокусироваться на следующих шагах, чтобы отомстить за своих.

Утром они вели себя как пара, которая вместе всю жизнь. Молоды, красивы, им интересно друг с другом. Единственный вопрос, который возник в голове у девушки: почему она не сделала этого раньше? Потом успокоила себя тем, что, видимо, время было неподходящее.

Бабушка Юли, пожилая женщина, повидавшая жизнь из разных углов, застала их на кухне. Они пили чай и над чем-то смеялись. Её украшенное морщинами лицо засияло улыбкой, когда она увидела Матвея. Красивый, подтянутый, вежливый. Чем не отличная пара для её золотка?

Попрощавшись с бабушкой, Юля и Матвей вышли из квартиры. До кабинета-приёмной они добрались быстро, но Юля отказалась садиться в машину Рыжего и настояла ехать на своей. Маленький электроавтомобиль с трудом выжимал шестьдесят километров в час — девушке этого вполне хватало.

Матвей поймал себя на мысли, что в её кабинете уютно, как дома. Видимо, человек делает место, а не место — человека. Пока она что-то вбивала в старенький компьютер, он ходил и рассматривал напечатанные на бумаге постеры к фильмам, концертам и мюзиклам, которые никогда не проходили в Трироссийской республике. Ему показался забавным тот факт, что некоторые лица были узнаваемы и имели популярность и в его родном объекте.

— Готово, — победно заявила девушка. — Елистратов Роман Игнатьевич. Восьмая улица, дом четырнадцать.

— Спасибо, родная, — он подошёл к девушке и поцеловал её в макушку. — Едем.

Район, где проживал Елистратов, называли «частный сектор» — территория Сочи, расположенная достаточно далеко от центра и небоскрёбов. Практически всех силовиков из нижнего уровня старались селить на окраинах города, ведь силовик — это работник «Мега-Тех», обеспечивающий порядок. Жителям не нужно дружить с силовиком, добрососедствовать с ним, знать жён и детей. Елистратовы жили в скромном одноэтажном домике, обшитом старым сайдингом. Перед домом — участок, не больше сотки, аккуратная дорожка из гравия, ведущая ко входу.

Матвей попросил Юлю остаться в машине, а сам подошёл к невысокому заборчику из сетки-рабицы, позвонил в звонок и сделал два шага назад.

— Какого чёрта? — Роман явно не ожидал увидеть Матвея. — Ты сдурел?

— Роман… Я…

— Тихо! — скомандовал Елистратов, аккуратно закрыл дверь и подошёл к Матвею.

— Ты совсем с ума сошёл? Являться ко мне домой! Как ты меня нашёл?

— Это важно? Надо поговорить.

— Что тебе нужно? — от Елистратова слышался вчерашний запашок самогона.

— Пора, Рома.

Силовик выпрямился и скрестил руки на груди.

— Уверен? — решил удостовериться он.

— Ты слышал про бар?

— Да, — Елистратов опустил голову. — Сочувствую.

— Работа Рыжего. Он обнулил Роберта. Других. Он — корпоративная крыса, сдавал им каждый наш шаг.

Роман изменился в лице. Суровый силовик испугался, словно мальчишка.

— Они наверняка знают о тебе, — продолжил Матвей. — Вопрос времени. Так что, Рома, сейчас или никогда.

— А как же поддержка с воздуха?

— Её не будет. Думаю, её и не было бы. Рыжий наплёл всё это, чтобы дать нам больше уверенности.

— Сегодня сообщу своим по тайному каналу. Ночью встретимся в ангаре, в трёх километрах от Сочи. Выезд вам обеспечат мои ребята. Никому ни слова. Держитесь подальше от камер, старайтесь не привлекать внимания.

— Хорошо. Спасибо тебе.

— Не за что, лидер «Нового века». Не за что.

Елистратов развернулся и зашёл в дом. В ту долю секунды, когда Роман открывал дверь, Матвей разглядел сидящую в гостиной супругу силовика. Она смотрела в никуда, затем перевела мёртвый взгляд на оперативника. Матвею стало сильно не по себе.

***

Вечером того же дня Матвей и Юля выехали из города. Кордон силовиков пропустил их, не спросив ни документов, ни выездного назначения. Елистратов обещание выполнил.

Ангар находился на территории заброшенной фермы, не представляющей интереса для «Мега-Тех». Елистратов и его люди частенько выезжали туда пожарить мясо, пострелять и просто обсудить без лишних ушей сложившуюся ситуацию. Именно там силовик, в очередной раз услышав протестные настроения своих подчинённых, принял решение способствовать набирающему силу «Новому веку».

В ангаре их ожидали трое: Роман Елистратов, его главный помощник Аркадий и угрюмый тучный мужчина по имени Ростислав. Последних двух до того дня Роман не представлял.

— Нормально добрались? — спросил силовик.

— Да, спасибо, — ответил Матвей.

— Присаживайтесь, господа, — Елистратов посмотрел на Юлю, — и дама.

Они уселись за старым пластиковым столом. Роман достал несколько карт Сочи, планы здания «Мега-Тех» и ещё какие-то бумаги, чем вызвал недоумение Ростислава.

— Печатный формат? — тонким голосом спросил мужчина. — Серьёзно?

— Знакомьтесь, — Роман показал на своих компаньонов, — Ростислав. Наш хакер. Аркадий — мой помощник. А бумажный формат, Слава, — он повернулся к тучному мужчине, — потому что потом его можно сжечь.

На разъяснение начальника хакер закатил глаза.

— Мы начнём с северного прохода. Моя смена будет патрулировать восемь кварталов возле здания «Мега-Тех» с шести утра до шести вечера. Обычно совет директоров приходит в девять — девять тридцать утра. Они приезжают с охраной. Охранники провожают их до лифта, затем дежурят на этаже. Это полукиборги, поэтому валить их нужно чётко и быстро, прямым попаданием в голову. Промахнулись — пиши пропало. Как только последний из совета зайдёт в здание, мы объявим о чрезвычайной ситуации, которую должны обеспечить твои люди.

Он посмотрел на Матвея.

— Обеспечим, — ответил оперативник, — как только вы снимете кордон с врат на верхний уровень. Часть людей уже будет там. Уборщики, воспитатели, электрики. Все будут вооружены. Не так серьёзно, конечно, как ваши, но будут. Часть нашего склада пострадала при взрыве в баре. Хорошо, что мы вывезли половину в другое место. Они выйдут на улицы в сторону «Мега-Тех», будут скандировать лозунги, отвлекать.

— Тогда-то мы и подоспеем. Но вместо того чтобы крутить ваших, направимся в главное здание.

— Скорее всего, — добавил Матвей, — в Сочи введут чрезвычайное положение и запросят поддержку из близлежащих городов.

— Не запросят, — перебил Ярослав. — Я настрою приёмники таким образом, что все будут думать, что сигнал уходит, но принимать его никто не будет. То же самое с подкреплением. Ни один силовик, чей жетон находится в нашей базе, не будет оповещён о каких-то мероприятиях. Зато на связи будет Роман Игнатьевич.

— Это здорово, — одобрил Матвей. — Далее, захватив здание, мы поднимаемся на верхний этаж. Доступа на крышу у совета не будет, они окажутся в капкане. Я предложу капитуляцию в обмен на гарантию безопасности. Они смогут беспрепятственно покинуть Трироссийскую республику в течение шести часов, как только подпишут документы о передаче корпорации под наше управление. Если этого не произойдёт, то на документах окажутся их мозги.

— Зачем спасать их задницы? — удивился Елистратов. — Их опасно оставлять в живых.

— Это, скажем так, классический ход. Если их убить, то мы будем выглядеть террористами, захватившими власть. А если дать им возможность спастись, то покажем остальным, что мы милосердны. Что наша цель — не обнуление конкретных людей, а создание нового общества с абсолютно равными правами.

— Ну что ж, — Роман почесал подбородок. — Трезво. Давай так. Но имей в виду, что тебя они грохнут при первой возможности.

— В этом разница между нами, — Матвей крутил на столе листок А4 с поэтажным планом, — я, ты, Юля, остальные… Мы готовы дать второй шанс. Это нужно нижнему уровню. Это нужно всей стране. Верхний, увидев, что можно жить иначе, не будет сопротивляться.

Оперативник встал из-за стола и сделал несколько шагов вокруг.

— После того как совет вывезут, мы включим телерадиотрансляцию. Нас должно быть слышно и видно от Сочи до Выборга. Я объявлю о перераспределении ресурсов «Мега-Тех». О том, что старая вертикаль власти, та, в которой привыкли жить топ-менеджеры корпорации, уничтожена. Что наступает новое время. И бояться жителям больше нечего.

— Это в том случае, если у нас всё получится, — скептически сказал Ростислав. — Мы обеспечим всё необходимое с нашей стороны. Освещение переворота будет в формате «двадцать четыре на семь». Мы подготовили более трёх сотен дронов с камерами. «Мега-Тех» наверняка будет подключать экстренные каналы связи, но мы будем постоянно атаковать их и перенаправлять в никуда.

— Сколько людей ожидается с твоей стороны? — спросил Елистратов.

— Около трёх с половиной тысяч на верхнем уровне и ещё две — с нижнего.

— С нашими ребятами получится около десяти. Слабый шанс. Очень слабый.

— Да, но мы не начинаем масштабную войну. Достаточно, чтобы попасть в «Мега-Тех». А остальное… Этим уже займусь я.

Елистратов не ответил, в его глазах читалось сомнение. Присутствующие на встрече испытывали страх, но остановиться сейчас — означало предать собственные идеалы. На это Елистратов пойти не мог. Как и не мог Матвей. Теперь от него, необычного оперативника из альтернативной реальности, зависела судьба миллионов людей.

Обратно Матвей и Юля ехали молча. Матвей прокручивал в голове разговор с Елистратовым, события последних месяцев, вспоминал родной объект. Отец наверняка не одобрил бы его решения остаться здесь. Да и сам Матвей до конца не верил, что всё закрутилось вот так. Он рвался стать оперативником, путешествовать по мирам, выполнять сложные задания, а в итоге нашёл то, что искал, в шкуре собственного дубликата.

Перед ними открылся вид на Сочи. Разноцветный, высокий, властный город, который завтра окажется полем боя. На секунду в голове появился образ Юли. Открытой, откровенной, сладко стонущей от удовольствия. Он повернул к ней голову — она сидела на пассажирском сиденье, подпирая подбородок рукой. Её волосы трепал ветер, взгляд был направлен вдаль. Матвей положил руку чуть выше её колена. Девушка отвлеклась от мыслей и улыбнулась ему.

— Юль, если завтра всё пройдёт успешно… — Матвей сделал небольшую паузу, затем улыбнулся в ответ.

Она с интересом ждала, что ей скажет молодой человек.

— Я хочу избавиться от этого шрама.

Девушка обняла Матвея и поцеловала в щёку.

***

В 8:00 к вратам на верхний уровень подтягивались люди с разных концов нижнего. Силовики как ни в чём не бывало стояли в оцеплении в полной амуниции. Ожидали команды.

В 8:30 в седьмой и четвёртый силовые координационные центры поступил приказ о подготовке боевых автомобилей к плановой поездке. Проверить ходовую, как ведёт себя транспорт, чтобы внести в рапорт информацию о техническом состоянии машин.

В 9:00 заправщики автомобилей перестали обслуживать клиентов, воспитатели детских садов оставили классы с детьми, сантехники бросили текущие трубы как есть, уборщики побросали электрические собиратели грязи. Все как один вышли с рабочих мест и направились к главному зданию «Мега-Тех», оставляя в недоумении жителей верхнего уровня. К величественному зданию корпорации рекой стеклись несколько тысяч обычных работяг.

В 9:15 Матвей поцеловал Юлю. Страстно, как в первый раз, когда они остались ночевать в её маленькой уютной квартирке. Он попросил её быть на связи и помогать там, ведь она — достояние «Нового века». Незаметно он положил ей в карман сложенный в несколько раз листок из тетрадки.

В 9:45 один из силовиков в здании «Мега-Тех» сообщил, что совет директоров находится внутри в полном составе: Виктор Вега, Аристотель Вознесенский, Марианна Леви, Александр Арт, Лука Петриашвили. Они заперлись в огромной переговорной и попросили не беспокоить.

В 10:00 силовики, охраняющие врата на верхний уровень, расступились, пропуская жителей нижнего уровня. Те заполняли лифты по максимуму и поднимались, а встречающие наверху силовики показывали им путь к главному зданию корпорации.

В 10:30 перед зданием «Мега-Тех» собралось несколько тысяч человек, которые скандировали нецензурные выражения в адрес совета директоров. Шум от протестующих разогнал граждан верхнего уровня по домам. Они заперли двери и окна, наблюдая за происходящим по прямой трансляции на экранах телевизоров.

В 10:31 Елистратову пришёл приказ о разгоне митингующих у здания «Мега-Тех». Также в приказе сообщалось, что на верхнем уровне введено чрезвычайное положение и объявлен синий код. Синий код в терминологии «Мега-Тех» обозначал право на применение огнестрельного оружия.

В этот момент произошло то, чего совет директоров не мог предугадать даже в худших прогнозах. Несколько тысяч силовиков на боевых машинах отправились к месту проведения митинга, но вместо разгона демонстрантов оцепили протестующих и взяли под защиту. В передвижном штабе Ростислав с несколькими хакерами-помощниками заблокировал сигналы, поступающие из здания «Мега-Тех». Матвей появился у главного входа на одной из боевых машин с Елистратовым за спиной. Их встретили громкими овациями и одобрительным скандированием.

Напичканные имплантами охранники выскочили из здания. Снайперские выстрелы моментально снесли им головы, ещё троих добил Елистратов. Небоскрёб «Мега-Тех» был взят в кольцо, силовики «Нового века» выстроили баррикады из мешков и покрышек, ограждая доступ. Образовалось несколько мобильных контрольно-пропускных пунктов.

Матвей, охраняемый Елистратовым и его людьми, вошёл внутрь. Испуганные сотрудники корпорации, работавшие в лобби, упали на пол. Ростислав заблокировал все двери «Мега-Тех», не давая возможности работникам с других этажей перемещаться по зданию.

Ещё несколько охранников появились из ниоткуда. Один пальнул в Елистратова, попал в руку, но облажался — костюм силовика был оснащён защитой. После зачистки первого этажа Матвей и Роман прошли к лифту. Они поднялись на последний этаж за несколько секунд. Двери открылись — перед ними предстали испуганные лица тех, кто несколько десятков лет правил «Мега-Тех» и Трироссийской республикой. Тех, кто создал расслоение населения. Тех, кто раз и навсегда искупит грехи перед жителями Трироссийской республики.

— Встать! — скомандовал Елистратов. — К стене, живо! Руки держать на виду!

Все пятеро подчинились и выполнили указания силовика. На штанах Александра Арта появилось тёмное пятно.

— Вы наверняка знаете, как меня зовут, — сказал Матвей, — но вы не знаете, зачем я здесь. Многие годы вы наживались за счёт обычных людей. Вы построили государство, в котором только приближённые к вам имеют право на достойное существование. Сегодня это изменится.

— Ах ты, сукин сын! — крикнул Виктор Вега и сделал шаг вперёд. — Переиграть всё решил, мразь?!

Вместо ответа Матвей выстрелил Виктору в голову. Мозги члена совета директоров лёгкими микроскопическими уколами атаковали остальных четырёх.

— Я прошу вас не повторять ошибки вашего коллеги, — вежливо попросил Матвей. — Я подготовил для вас документ, где вы передаёте в собственность все активы «Мега-Тех» мне и Роману Елистратову. Документ вступает в силу с момента подписания. Вам будет предоставлено шесть часов, чтобы навсегда покинуть территорию Трироссийской республики. Если вы согласитесь, мы вас не тронем. Даю слово.

За панорамным окном раздался взрыв — один из дронов, снимающий происходящее, потерял управление и на полной скорости влетел в пуленепробиваемое окно. Роман спросил в наушник, что происходит, вместо ответа услышал помехи. Четверо оставшихся в живых членов совета директоров вытянули руки по швам и сделали шаг вперёд.

— Ах, юноша, — сказали одновременно четверо, — неужели вы думали, что всё будет так просто?

— Какого чёрта? — спросил Матвей, держа на прицеле каждого.

— Я слишком давно управляю «Мега-Тех» и предвидел подобное, — загробными голосами произнесли четверо. — Вы хотите их подписи о капитуляции? Этого не будет.

После этой фразы они упали замертво к ногам Матвея и Романа.

— Чёрт! — крикнул Елистратов. — Больно! Какого хрена?

Широкоформатный телевизионный экран на стене включился. Помехи на нём танцевали хаотичным танцем, постепенно приобретая еле различимые черты лица.

— Мне жаль, Матвей Евгеньевич, что произошло именно так, — сказал механический голос в телевизоре.

Свет неожиданно погас, в комнате осталось только естественное дневное освещение от искусственного солнца.

— Не могу пошевелиться, — испуганно произнёс Роман и, словно марионетка, развернулся к Матвею. — Это не я! Не я! Тело не слушается! Само! Как?

— Первое, что я сделал после перерождения, — вставил нейронные чипы в мозг каждому, кто работает на корпорацию. Силовикам — в первую очередь.

Роман сделал два выстрела. Первый раздробил Матвею коленную чашечку, и тот рухнул, второй превратил правую руку в месиво. Оперативник крикнул от боли, картинка перед глазами поплыла.

— О, нет-нет, — сказал голос в телевизоре, — не отключайся, прошу, лидер «Нового века». Объясни мне, дорогой Матвей. Ты выполнял свою часть сделки. Работу. Был гарантом, что бунта не состоится. Должен был успокоить своих подопечных от лица этого выскочки. Что пошло не так?

— Матвей, о чём он говорит? — сквозь неведомую силу спросил Елистратов. — Отпусти меня!

— Хорошо, — спокойно ответил голос.

Раздался неприятный писк, голова Елистратова разлетелась по всей комнате.

— Кто ты, чёрт возьми? — из последних сил спросил Матвей.

— Как беспардонно с моей стороны! — воскликнул электронный голос. — Разрешите представиться, Матвей Евгеньевич, меня зовут Лазарь Кант. Я сын основателя «Мега-Тех» и бессменный его руководитель.

Матвей чувствовал, что вот-вот потеряет сознание, приказывал себе не закрывать глаза.

— Это невозможно, — оперативник харкнул кровью.

— В твоей реальности — да. Я же, как бы тебе попроще объяснить? Цифровая копия мозга Лазаря Канта. Его суждения, желания, мечты. Я — это он. Мы — единое целое. Я всегда был мишенью, дорогой Матвей Евгеньевич. И когда спустился к ним и спросил: «Чем я могу помочь?», они ответили насилием. Убили. Ты защищал не тех, самозванец. Этим, внизу, нужно только нытьё и право обвинять кого-то в своей несостоятельности. Я дал им работу. Возможность развиваться. Но им это не нужно. Никогда не будет нужно.

— Не все такие, — прохрипел Матвей, захлёбываясь кровью.

— Именно! Потому лучшие — здесь. А те, кто вышел сегодня к моему дому, — заскучавшие неучи.

— Чтобы понять их, — оперативник закашлялся, — нужно быть человеком… А ты им не был даже при жизни…

Матвей сплюнул, бросил взгляд на экран. Мир перед глазами померк, словно кто-то медленно убавлял яркость. Он закрыл глаза — и его накрыло странное, умиротворяющее тепло. Где-то в глубине темноты мелькнул свет. Он разгорался, приближался, и вскоре из сияния шагнула фигура. Элегантное синее платье, чёрные туфли на каблуке, цветастый платок на плечах… Мама.

Матвей обнял её, вдыхая знакомый запах. Женщина молча протянула руку, приглашая следовать за ней. Он искренне, по-детски улыбнулся — и шагнул в ослепительный белый свет.

***

Юля сидела на заднем сиденье грузовика Дрына, глядя в сереющее небо. Сочи остался далеко позади. По старому контрабандистскому маршруту они двигались к Москве, где её ждала давняя подруга, обещавшая приют и место в одной из городских клиник.

Дрын молча вёл машину, не задавая вопросов. В такой момент спрашивать о её состоянии было бы просто глупо.

Восстание подавили жёстко. Силовики, защищавшие протестующих, открыли по ним огонь. Некоторые демонстранты сбежали на нижний уровень, души многих навсегда остались у главного входа в «Мега-Тех». В новостях объявили, что больше половины протестующих не являлись гражданами Трироссийской республики, — это проплаченные конкурирующими корпорациями агенты. Тела убитых сожгли. В Сочи ввели комендантский час и предложили солидное вознаграждение за тех, кто был причастен к восстанию. У Юли не оставалось выбора — бежать прочь, не оглядываясь.

Дрына и двоих его ребят она тайно вывезла из больницы, помогла долечиться. Бабушке сказала, что едет на стажировку в Европу, та поддержала внучку. Обе понимали, что свидеться им больше не предстоит.

Тело окутал холод, несмотря на зной за окном грузовика. Юля засунула руки в карманы куртки, в одном нащупала скомканную бумажку. Девушка достала её, аккуратно раскрыла, и слёзы, обжигая, подступили к глазам.

Привет, родная!

Мне нравится так тебя называть. За эти дни ты стала частью моей жизни — надеюсь, ты не против.

Честно говоря, я долго колебался, писать тебе или нет, но понял, что должен быть честен с тобой.

Меня зовут Матвей Фёдоров, но я не совсем тот человек, которого ты знала. Если напишу почему — ты либо решишь, что я над тобой подшучиваю, либо сочтёшь меня сумасшедшим.

Не так давно я совершил большую ошибку — ушёл от людей, которые стали мне дороги. Так же, как стали дороги ребята… и ты. Я уехал тогда, потому что моя миссия была окончена, но с тех пор не было дня, чтобы я не жалел о том решении. Ведь, по сути… я их бросил.

Судьба дала мне второй шанс. Я оказался рядом с тобой, в этом необычном городе, и испытал то, о чём забыл. Думал, что больше не испытаю. То, что случилось между нами, стало для меня глотком свежего воздуха. Впервые за долгое время я почувствовал себя живым.

И решил остаться.

Ты — удивительный человек, Юленька. Спасибо, что пустила меня в свою жизнь, что была рядом. Могу ли я написать в этих строках, что ты засела в моей голове и сердце? Будет ли это честно по отношению к тебе, если завтра у нас ничего не выйдет?

Наверное, нет.

Тогда давай поступим так… Если у нас всё получится — я признаюсь тебе. А если нет, и ты читаешь эти строки… Вспоминай меня иногда, но не оплакивай, потому что твоя жизнь должна продолжаться.

Ты достойна самого лучшего, потому что ты — светлый человек с огромным, ярким, добрым сердцем.

Спасибо тебе, родная. Береги себя.

Матвей.

Дрын почувствовал, что сзади что-то не так.

— Всё в порядке? — спросил он учтиво, глядя в зеркало заднего вида.

— Да, — ответила Юля и вытерла слёзы, — устала немного.

***

Евгений Николаевич минут десять пытался завязать непослушный галстук перед зеркалом. Накануне, около одиннадцати вечера, его жизнь разделилась на «до» и «после». Анатолий Эдуардович Раскалов позвонил старому приятелю лично, сообщил, что его сын погиб при исполнении. После слов соболезнования директор службы попросил легендарного оперативника придерживаться легенды для друзей, родственников и окружения: Матвей разбился в автокатастрофе.

Лиза подошла к Евгению Николаевичу, встала перед ним и помогла с галстуком.

— Спасибо, Лизонька, — поблагодарил он.

— Машина приехала.

— Уже?

— Да, дорогой.

Евгений Николаевич посмотрел на своё отражение, поправил воротник и спустился к присланному Раскаловым автомобилю.

Над Востряковским кладбищем пробилось солнце, заливая холодный мрамор могильных камней мягким светом. Матвей никогда не был привязан к какой-либо вере, потому семья решила не придерживаться религиозных традиций на церемонии прощания. Закрытый гроб объяснили последствиями аварии, но на самом деле он оставался пустым — последняя тайна, известная лишь немногим.

На прощании собралось около пятидесяти человек. Однокурсники из академии, пара одноклассников, Егор Марченко, не желающий верить в происходящее, Олег, владелец кафе на «Маяковской». Нашёл время приехать Анатолий Эдуардович — Евгений Николаевич жест оценил.

В душе отца Матвея бушевали гнев и обида. Он вновь и вновь задавался вопросом: зачем? Что подтолкнуло сына предать службу, возглавить восстание, пожертвовать собой ради другого объекта? Возможно, возвышенное чувство справедливости взяло верх? Вместо того чтобы вернуться и продолжить работу, он остался там, и теперь его тело обращено в пепел вместе с телами других протестующих.

Марченко показалось, что Евгений Николаевич ведёт себя слишком спокойно.

После церемонии погребения Евгений Николаевич стоял у могилы сына, сосредоточившись на своих мыслях. Народ расходился, Лиза стояла у оградки неподалёку. Марченко дождался, когда Фёдоров-старший останется один, и подошёл к легендарному оперативнику.

— Примите мои соболезнования, Евгений Николаевич. Матвей был отличным оперативником.

— Он предал нас, Егор, — ответил Фёдоров-старший, — и вот последствия.

— Предал? — удивился Марченко, но быстро сообразил, что к чему. — Да, но… при всём при этом он останется в нашей памяти как хороший оперативник.

— Останется, да. Но этот его выбор… Я не понимаю, что на него нашло. Он всегда принимал важные решения так, словно кто-то делал это за него, не задумываясь о последствиях.

— А если бы у вас была возможность, — Марченко подбирал слова, — пусть не решить за него, но хотя бы дать совет… Что бы вы ему сказали?

Евгений Николаевич поправил пиджак, провёл рукой по холодному дереву креста, на котором выбиты фамилия и годы жизни Матвея, затем медленно повернулся к Егору.

— Соглашайся на предложение Раскалова, сынок.

КОНЕЦ