Альтерверс

Глава 3б.

Холодный ночной ветерок пробился через открытое окно в спальню и беспардонно ударил Матвея в лицо. Резкий глоток свежести заставил юношу вылезти из тёплой постели и закрыть окно. Он бросил взгляд на электронные часы на комоде — до звонка будильника оставалось тридцать минут. Матвей решил, что ложиться, чтобы через полчаса проснуться ещё более разбитым, — бессмысленно.

Где-то за окном слышалось шарканье металла по асфальту. Звук, знакомый всем жителям города с детства: дворник убирает лопатой первый выпавший снег.

В Москве снег — всегда неожиданность, даже если выпадает тогда, когда должен. Водители выезжают на улицы города, не переобувшись в зимнюю резину, присоединяются к празднованию дня жестянщика. Студенты сетуют на замёрзшие ноги, решив, что в осенней обуви ещё нормально, да и что там — до метро добежать. Офисные клерки сокрушаются по поводу неизбежного наступления короткого светового дня. Всё циклично. Ночь растворится, как только наступит утро. Холодная зима сменится воскресающей весной, переходящей в дарящее надежду лето, которое капитулирует перед дождливой осенью. Человек не влияет на эти процессы. Человеку остаётся лишь каждый раз удивляться выпавшему в середине ноября снегу.

С этими мыслями Матвей отправился в душ. Ещё не проснувшись, он включил воду, засунул в рот зубную щётку и встал под горячие струйки. Моментально всплыл в голове вчерашний разговор с отцом. Следом в памяти промелькнуло новое задание от Кашалотова. Мозг потихоньку возвращал Матвея в реальность из полусонного состояния.

В холодильнике оказался только десяток яиц и просроченное молоко. Зато на столе осталось печенье, которое привёз Фёдоров-старший, — чем не отличный завтрак? Выпив кофе и закинув в рот пару печенек, Матвей решил не тянуть и набрал номер отца.

— Доброе утро, — послышался бодрый голос. — Как спалось?

— Привет, пап. Спасибо, отлично. Ты как?

— Сегодня спина что-то разболелась. Но Лиза за мной ухаживает. Тебе привет, кстати.

— Ей тоже, — Матвей сделал паузу. — Пап, по поводу нашего вчерашнего разговора…

Евгений Николаевич затих, ожидая новостей.

— Я тебя прошу, не обижайся, но помочь не смогу, — Матвей почувствовал, как потеют ладони. — Пойми, я — действующий оперативник. В академии каждый считал своим долгом напомнить, что я — сын легендарного Евгения Фёдорова. А потом — на службе. После К7-217 они поняли, что я чего-то стою. Откажусь от дела — на меня повесят клеймо мальчика на побегушках у папочки.

— Честно скажу, я ждал другого ответа. Ты на хорошем счету, и правда отлично справился с тем делом, но…

— Пап, — перебил Матвей, — я отправлюсь в десятую. Ты наверняка слышал о пакте.

— Да, мне доложили, — Евгений Николаевич сделал небольшую паузу. — Что ж, там будет Раскалов. С карьерной точки зрения — это мудрое решение. Ты действительно положительно зарекомендовал себя. Я немного расстроен, но пакт с К10-11 — большой шаг для организации. Я горжусь тобой, Матвей.

— Спасибо за понимание.

— О чём речь, сынок? Ты молодец. У тебя всё получится, — в голосе Евгения Николаевича не слышалось разочарования. — Береги себя.

Матвей нажал на кнопку завершения вызова. Вечером того же дня он должен на «Сапсане» доехать до Санкт-Петербурга. В северной столице его встретит машина, отвезёт в сторону Гатчины, где в одном из заброшенных строений совершится переход. Условие принимающей стороны.

В оставшееся до поезда время Матвей решил освежить воспоминания о десятой классификации и об объекте К10-11. Оперативник заварил чёрный кофе, добавил две ложки сахара, открыл рабочий ноутбук. В СКАР существовала структурированная база данных с описаниями классификаций и объектов, чтобы сотрудники могли удалённо изучить их тонкости, особенности, различия. Доступ к базе, естественно, сильно ограничен — взломать её или украсть данные не представлялось возможным по причине использования технологий из более развитой классификации. Матвей сделал глоток бодрящего напитка, на автомате вбил семнадцатизначный пароль. Система поприветствовала его и выдала меню, оперативник выбрал из списка классификаций десятую, затем нужный объект.

Эффектом Бабочки в К10-11 стало неудачное покушение на Франца Фердинанда в 1914-м. Он выступал активным противником агрессивной войны против Сербии и за преобразование Австро-Венгерской империи в «триединую монархию», где славянские народы получили бы больше автономии, что позволило снизить сепаратизм. Недопущение Первой мировой войны уберегло Османскую, Германскую и Российскую империи от распада, принудив к модернизации, федерализации и решению конфликтов дипломатическим путём. Без военного конфликта между Австро-Венгрией и Сербией Германия не оказалась вовлечена, и Российская империя не объявила мобилизацию. Миллионы людей спасли жизни, экономика России не истощилась, нехватки продовольствия не произошло, реформы Столыпина дали положительные результаты.В 1917-м, тем не менее, революционные настроения выросли за счёт пропаганды большевиков и подмены понятий, однако отречение от престола Николая Второго в пользу Цесаревича Алексея с регентом — двоюродным братом императора, великим князем Николаем Николаевичем, — позволило не допустить событий родного объекта Матвея. К 1930-м Российская империя реформировалась в конституционную монархию, сохранив самодержавие с парламентской системой. Император, по примеру Британской короны, стал символом нации.

Алексей Второй скончался в 1943-м от тяжёлой, мучившей его с детства болезни, не оставив наследника. Престол перешёл к младшей ветви Романовых. За время правления Алексея индустриализация происходила органично — без коллективизаций и репрессий, через государственно-капиталистические механизмы.

Сегодня, в 2018-м, Российская империя — мощная держава с основными границами от Средней Азии до Беларуси, оказывающая протекторат Монголии и Маньчжурии и предоставляющая статус доминионов Финляндии и Польше. Мировой лидер в тяжёлой промышленности, машиностроении, добыче ресурсов и сельском хозяйстве. Сохранив и приумножив интеллектуальную элиту, Россия активно развивает альтернативные технологии, авиацию и атомную энергетику.

Матвей мечтал попасть туда ещё учась в академии, рисуя в своём воображении образ по-настоящему успешного государства. Такой могла бы стать его родная вселенная, если бы не события 1917-го года.

Несколько часов оперативник рассматривал фотографии городов, достопримечательностей, изучал флаги, детали — всё, что касалось полюбившегося ему объекта. Разведчики хорошо постарались: не просто собрать такое количество информации в объекте, где присутствует схожая организация, но пакт о сотрудничестве не заключён.

Смарт-часы на руке Матвея пропиликали — пора начинать сборы. До поезда оставалось два с половиной часа, как раз хватит времени, чтобы кинуть пару футболок, брюки, свитер в небольшой чемодан и доехать на такси до Ленинградского вокзала.

Из тёмного неба, подсвеченного иллюминацией улиц, падал пушистый снег. Матвей сидел на заднем сиденье автомобиля, везущего его на вокзал по центральным улицам, и думал о том, как ему лучше начать задание. В его чемодане четырнадцать вариантов развития событий, все они прописаны сценаристами на основании аналитических данных, полученных разведчиками. Насколько детально можно предугадать попытку срыва такого важного события? Та сторона наверняка участвовала в разработке, может, и вовсе все сценарии составили специалисты десятой классификации, а Кашалотов присвоил своему отделу проделанную работу.

Такси притормозило у главного входа на вокзал. Матвей оставил щедрые чаевые, вытащил чемодан из багажника и зашёл в пассажирский терминал. В дорогу он купил воды без газа и пакетик сухариков со вкусом сыра — достаточно, чтобы за четыре часа не погрузиться в сон и изучить материалы. Билет до Петербурга ему купили в первый класс. Матвей разместился в комфортном мягком кресле, поблагодарил проводницу за вовремя подоспевший кофе, затем разложил на персональном столике сценарии. Все они оказались достаточно схожи, однако небольшие различия в ключевых моментах имелись — те самые возможности, которыми придётся воспользоваться, если что-то пойдёт не так. Встреча состоится чуть меньше чем через месяц, у Матвея будет время адаптироваться к особенностям объекта, да и классификации в целом. Он выбрал первый сценарий.

Дорога в «Сапсане» пролетела незаметно, и когда приятный женский голос сообщил о прибытии в Санкт-Петербург, Матвей даже немного удивился. На перроне его встретил мужчина лет тридцати, гладковыбритый, в тёмном пальто и кепке. Он держал табличку с надписью «Фёдоров-младший», что немного задело оперативника. Матвей подошёл к мужчине и представился.

— Здравствуйте, Матвей Евгеньевич, — поздоровался тот, — меня зовут Алексей. Как дорога?

— Спасибо, хорошо, — ответил молодой человек, — и прошу вас: зовите меня Матвей.

— Без проблем, Матвей. Машина подана. На месте нас ожидает группа отправки и ваш напарник.

Интересно, ч то ещё за напарник? — подумал Матвей. Агент из объекта. Наверняка будет относиться ко мне как к прилипшему банному листу. Хотя почему? В конце концов, я же тоже работаю. Отвечаю за успех сделки.

Алексей проводил Матвея до «Мерседеса» бизнес-класса, открыл заднюю пассажирскую дверь, жестом пригласил оперативника садиться. Сам же, захлопнув дверь, обошёл машину, сбросил снег с лобового стекла и сел за руль.

— Ехать час-полтора, — констатировал Алексей, — пробки.

Матвей кивнул.

В Петербурге снег ещё толком не выпал. Перед глазами проплывали величественные фасады зданий, подсвечиваемые тёплым жёлтым светом, пока автомобиль не вырулил на пригородное шоссе в Гатчину.

Недалеко от города располагался заброшенный кадетский корпус. Двухэтажное здание окружал обшарпанный металлический забор, и, несмотря на огороженную территорию, это место облюбовали хулиганы-бездельники. Они выбили стёкла, разрисовали стены, использовали потайные уголки учебных классов как туалет. Спустя время здание выкупил частный инвестор, планируя открыть небольшое производство, однако до дела не дошло. Здание лишилось своих единственных посетителей.

Кадетский корпус был выбран для перехода не случайно. В объекте К10-11 школа функционирует и выпускает лучших специалистов, параллельно являясь зданием аналога СКАР из десятой классификации.

Матвея встретили четверо сотрудников службы. Они не представились, но поздоровались и проводили его сквозь заросшую высокой травой тропинку к главному входу. Оказавшись внутри, Матвей удивился, насколько ложное впечатление может создавать фасад. Сделан косметический ремонт, висят камеры наблюдения, круглые сутки по периметру здания дежурит охрана. Нельзя сказать, что изнутри здание возродилось, но можно отметить, что его привели в более-менее надлежащий вид.

К Матвею подбежал невысокий мужчина, возрастом чуть моложе Евгения Николаевича. На нём весьма нелепо смотрелся синий костюм в клетку и очки в золотой оправе, тонкие усы и крупная залысина дополняли неряшливый образ. Матвей мужчину узнал: Валерий Александрович Эдермессер, главный специалист по десятой классификации, доктор исторических наук. Поговаривали, что он настолько влюблён в десятую, что вопреки запрету уставом организации прикупил квартирку в Санкт-Петербурге одного из объектов.

— Матвей Евгеньевич, дорогой, здравствуйте, — подбежав, сказал он. — Простите за такое место, сами понимаете, приходится идти на уступки.

— Валерий Александрович, приятно с вами познакомиться лично. Я использовал ваши труды для ознакомления с десятой, а в академии даже защищал реферат.

— Большая честь для меня, — обрадовался Эдермессер. — Большая честь! Вам удалось ознакомиться с материалами дела?

— Конечно, — ответил Матвей, — у меня было достаточно времени.

— Скоро прибудет ваш напарник, очень серьёзная птица в Императорской службе альтернативных реальностей. Это…

— …аналог СКАР, так полагаю?

— Совершенно верно, Матвей Евгеньевич, совершенно верно!

— Знаете, порой не укладывается в голове, что аналоги нашей службы существуют в других объектах.

— Я бы сказал, в голове не укладывается, что мы смогли наконец договориться со службой Императорского Величества! Для нас это огромный прорыв. Я курировал проект с этапа идеи, потому, дорогой Матвей Евгеньевич, вы понимаете, как этот пакт для меня важен.

— Понимаю, поверьте, я приложу все усилия, чтобы всё прошло по сценарию.— Чудно, — Эдермессер радостно хлопнул в ладоши. — Именно то, что нужно! Давайте поднимемся в актовый зал? — он указал на лестницу на второй этаж.

Огромное помещение актового зала размером практически во весь второй этаж, только уборная и пара кабинетов расположились в углах. На сцене, возвышающейся сантиметров на тридцать, за простенькими столиками сидели несколько молодых специалистов, настолько поглощённые расчётами, что не обратили внимания на появление их наставника. Одного из молодых людей Матвей узнал — Арсений Сапрыкин — аналитик, которого оперативник встретил перед первым походом к Кашалотову.

— Арсений, — позвал Матвей. — Арсений, привет!

Молодой человек отвёл взгляд от ноутбука и прищурил глаза, пытаясь узнать, кто его зовёт.

— Матвей! Здравствуйте, — он вышел из-за стола и протянул руку оперативнику.

— Вот это встреча! Не ожидал, что назначат вас.

— Я тоже, — улыбнулся Матвей.

— Господа, — Валерий Александрович жестом приказал Арсению вернуться на место, — туннель вот-вот откроется.

В середине актового зала появилась фиолетовая точка, затем ещё одна и ещё, образовывая равнобедренный треугольник, с вершиной на высоте метров двух с половиной. Из каждой точки равномерно растеклась неоново-фиолетовая пелена, образовывая квантовый туннельный переход. Как только весь треугольник заполнился, с той стороны в зал вошла девушка, лет на пять старше Матвея, за ней двое мужчин.

Матвей почему-то ожидал, что представители К10-11 будут выглядеть как слегка осовремененные люди из девятнадцатого века, но это оказалось заблуждением. Мужчины в классических строгих костюмах с широкими воротниками, девушка в коротком деловом пиджаке; юбка тёмно-синего цвета подчёркивала спортивную фигуру, на руке перекинуто длинное драповое пальто с меховым воротником. Матвей, разглядывая её, невольно улыбнулся уголком рта. Слегка вытянутое лицо, тонкий нос, зелёного цвета глаза. Прямые чёрные волосы девушка собрала в хвост, спадавший до поясницы.

— Добрый день, коллеги, — поздоровалась она.

Голос нежный, строгий. На долю секунды Матвей задумался, каково оказаться с ней в постели, но быстро выкинул эту мысль из головы.

— Елизавета Константиновна, добро пожаловать, — Эдермессер подлетел к девушке и поцеловал тыльную сторону ладони её руки. — Разрешите вам представить Матвея Евгеньевича Фёдорова. Ваш напарник.

Она моя напарница?! — воскликнул про себя Матвей. Вот это да!

— Очень приятно, — спокойно сказала девушка. — Вы прошли инструктаж, я так полагаю? Изучили сценарии?

— Да, — не своим голосом ответил Матвей, откашлялся и повторил: — Да. Конечно. Сделаю всё, что в моих силах.

Двое в костюмах переглянулись. Елизавета обвела Матвея холодным взглядом и отдала пальто одному из сопровождающих.

— Приятно слышать.

Словно хозяйка этого здания, она прошла чуть вперёд, оглядывая стены, сидящих на сцене и Эдермессера. Матвей её взгляда не удостоился.

— Детали обсудим после перехода. Если вы готовы — прошу, — изящным движением она взмахнула рукой в сторону фиолетового треугольника.

Матвей подмигнул Арсению, забрал у одного из столиков саквояж с одеждой и скрылся по ту сторону квантового туннельного перехода. Двое в костюмах проследовали за оперативником следом, Елизавета зашла в треугольник последней.

***

Рассвет окрашивал рельеф чёрного, постепенно обретающего краски Санкт-Петербурга. Столица Российской империи пробудет во сне ещё немного, поднимется, вскинет руки и потянется, поспешит на службу или учёбу, создавая на улицах столицы бесконечный людской поток.

Матвея проводили к автомобилю премиум-класса неизвестной марки, он сел назад, по обе стороны от него разместились сопровождающие. Елизавета поправила слегка покосившееся зеркало с водительской стороны, села за руль, пристегнулась и плавно нажала на педаль газа. Фёдоров-младший ехал молча, мужчины в костюмах и девушка тоже не отличились разговорчивостью. Вскоре перед оперативником открылся вид на невысокий город, вдали, над крышами домов возвышался шпиль Адмиралтейства. Грузовички с разноцветными логотипами на кузовах курсировали по пустым улицам, спешили доставить товары в торговые лавки. Доехав до Литейного проспекта, через пару километров автомобиль свернул во двор старого дома с обновлённым фасадом и остановился. Один из сопровождающих мужчин открыл Матвею дверь.

— Вас проводят в апартаменты, — сказала Елизавета вслед. — Поспите. Я заеду за вами в двенадцать.

Матвей вышел из машины, дверь за ним захлопнулась, и автомобиль устремился в центр города. Мужчина, сопровождающий оперативника, жестом велел следовать за ним.

Парадная четырёхэтажного дома нуждалась в ремонте, отколотая напольная плитка рассыпалась под каблуком ботинка Матвея с характерным треском. По широкой винтовой лестнице они поднялись на последний этаж, сопровождающий оперативника открыл входную дверь единственной квартиры на лестничной площадке, пропустил Матвея внутрь. Как только он переступил порог — дверь закрылась, ключ в замке сделал несколько оборотов, послышались громкие шаги по ступеням вниз.

Матвей включил свет в большом холле. Слева кухня-столовая, справа спальня, спереди санузел и кладовая. По ощущению, уборщица закончила мытьё квартиры только что — в углах помещений не было ни единой пылинки. По скрипучему паркету оперативник прошёл в кухню, открыл холодильник, беглым взглядом изучил содержимое: два запечатанных в пластиковый пакет бутерброда с индейкой и сыром, шоколадка «Эйнем», картофельная стружка в бумажном стаканчике и апельсиновый сок «Императорский». Матвей достал сок, выпил два стакана залпом, протёр глаза большими и указательными пальцами, прошёл в огромную спальню и, не раздеваясь, улёгся на королевского размера кровать. Перед тем как провалиться в дрёму, он пообещал себе дать пару минут отдохнуть глазам и разобрать саквояж.

Как Матвей оказался на Тверской, молодой человек не помнил. Не придал значения. Он держал за руку девушку, образ которой, как и образ Москвы, размывался. Они дурачились и смеялись, каждый раз, когда он смотрел на спутницу, она отворачивалась в сторону, заигрывая с ним.

— Посмотри на меня, — просил Матвей. — Посмотри на меня!

Девушка отпустила его руку, кружилась вокруг, он тщетно пытался схватить её. Сделав несколько шагов в сторону, постоянно отворачиваясь, она манила его за собой, смеялась над ним, игнорируя его просьбу остановиться. Матвей подловил момент, когда девушка окажется слева, резко повернулся и поймал её за предплечье.

Электрический разряд от касания поднялся вверх к сердцу. Девушка остановилась, сжала кулаки, размытые волосы медленно завивались в знакомую Матвею причёску. Черты лица его спутницы формировались будто из пластилина: нос, губы, подбородок, голубые глаза. Она посмотрела на него взглядом, полным разочарования, кроваво-красные капли слёз скатывались по щекам на платье девушки.

— Пошёл вон! — крикнула она. — Ты чёртов предатель! Я не желаю тебя знать!

Матвея схватила неведомая сила, подобно штормовому ветру оттолкнула его немного назад.

— Эля, прости меня, — просил он.

Она разжала кулаки и посмотрела на Матвея безразличным взглядом. Её зрачки побледнели, в глазах появился стеклянный, мёртвый блеск. Матвей пытался кричать, напрягал связки, у него не получалось. Девушка плавно отдалялась, постепенно превращаясь в серую пыль, пока не растворилась полностью.

Матвей дёрнулся и проснулся. Через щель между плотными шторами пробивался дневной свет. Настенные часы ударили гонгом одиннадцать раз, через час заедет Елизавета.

В детстве мама учила Матвея, что если приснился дурной сон или кошмар, нужно подойти к открытому окну и сказать: «Куда ночь, туда и сон», и тогда он из головы моментально вылетит. Не сработало, сон отпустил его только после контрастного душа.

***

Елизавета позвонила в дверь ровно в 12:00. К её приходу Матвей успел разобрать вещи из саквояжа: два костюма тёмно-синего и коричневого цвета, схожих по стилю с теми, что носили помощники его напарницы, пара туфель из бурой кожи, четыре белые сорочки, мобильный телефон, очевидно, разработанный в объекте, с гербом Российской империи на торце, ремень, пальто, шляпа-котелок и кошелёк с местными рублями. Оперативник выбрал коричневый костюм.

Елизавета открыла дверь и, увидев Матвея в холле, еле сдержала смех.

— Что? — удивлённо спросил он.

— Где ты нашёл это старьё? — с порога спросила девушка.

— Мне выдали у нас. Я думал, это ваши передали…

— Видимо, над тобой кто-то пошутил. Этот стиль вышел из моды лет пятнадцать назад. Это всё, что у тебя есть?

— Да, — озадаченно ответил Матвей, — но твои бугаи носили похожие!

— Нет, ну ты сравнил костюмы братьев Копенгейнер под старину и это. Ладно, поехали к портному. Здесь недалеко. Приоденем тебя. В таком виде нельзя показываться на улице.

Матвей накинул пальто и поспешил за спустившейся вниз Елизаветой.

— Ты одна? — спросил Матвей. — А где же двое из ларца?

— Здесь ты мне вряд ли навредишь, — на ходу ответила Елизавета, — а у вас… Кто знает, что там у вас.

— Тоже верно. Значит… Мы перешли на «ты»?

— Если не против, — улыбнулась девушка и поправила прядь закрученных волос.

Матвей поймал себя на мысли, что она сделала причёску, надела красивое платье, элегантно накрасилась. Юношеские мысли снова полезли в голову, но Матвей их мужественно отогнал.

Они сели в её персональный автомобиль, тоже неизвестной оперативнику марки, и двинулись в сторону центра по Литейному. По обе стороны красовались малоэтажные здания. У Матвея возникло ощущение, что он переместился в прошлое, где эти здания только что построили. Аккуратные, чистые, один фасад краше другого. Многие дома с колоннами, фресками, скульптурами. Не совсем тот Питер, к которому Матвей привык дома. Впечатляло всё: от указателей улиц — аккуратных металлических пластин с кованым орнаментом — до автобусных остановок, похожих на небольшие беседки.

Машин изрядно прибавилось. Они свернули на Симеоновский мост, известный Матвею как мост Белинского, проехали Фонтанку и припарковались у трёхэтажного дома с вывеской «Портной Д. Хайзенбергъ. Частный предприниматель».

Елизавета подошла к небольшому столбику и поднесла к нему мобильный телефон. Красная лампочка погасла, спустя пару секунд загорелась зелёная. На вопросительный взгляд Матвея она ответила:

— Оплатила парковку.

Господин Хайзенберг встретил Елизавету с распростёртыми объятиями. Невысокий худой мужчина говорил с сильным немецким акцентом, что придавало его образу изюминку. Он протянул руку Матвею и сразу понял, что от него требуется.

— Господин Хайзенберг, — сказала мягким тоном Елизавета, — вы же понимаете, как мне нужна ваша помощь.

— Конечно, meine liebe, конечно, один момент.

Он растворился среди множества манекенов, через минуту выскочил с кучей костюмов наперевес.

— Будем мерить! — торжественно заявил он.

Около часа Матвей примерял наряды, а Елизавета отметала их один за другим. Под конец Матвей жалостливым взглядом посмотрел на свою мучительницу, и её сердце смягчилось. Она выбрала тёмно-синий костюм с большим овальным воротником чёрного цвета.

— А ещё фрак, господин Хайзенберг. Того же размера.

— Фрак? — спросил Матвей.

— Фрак, — жёстко отрезала Елизавета.

Они вышли с фирменными пакетами Хайзенберга, Матвей неуверенно спросил:

— А фрак зачем?

— Для бала, — спокойно ответила Елизавета.

— Для бала?! В сценариях ничего не было про бал!

— В сценариях указаны рекомендации к исполнению, не более того. Когда они составлялись, о бале не было объявлено. Император устраивает благотворительный бал, где, скорее всего, будут и те, кто хочет сорвать сделку.

— Близкое окружение?

— Вероятнее всего. — Елизавета села за руль. — Именно поэтому мы и привлекли агента из вашего… как его? СКАР. Нам нужен человек извне.

Матвей обдумывал слова Елизаветы, пока девушка везла их в Императорскую службу альтернативных реальностей. Вполне может оказаться так, что желающая сорвать сделку организация имеет своего человека в их рядах. Это сильно усложняет дело, доверять нельзя никому.

— О чём задумался? — неожиданно спросила Елизавета, когда они остановились на светофоре, и широко улыбнулась. — Нравится тебе у нас пока?

— Не то слово, — ответил Матвей. — Но честно говоря, я обдумываю твои слова.

— Какие?

— Про человека извне. Логично предположить, что в вашей службе завёлся крот. Такое возможно?

— У нас работает более трёх тысяч человек. Обязательно найдётся тот, кто не поддерживает нынешнее правление. А так как мы публичная служба, которая обеспечивает две трети казны, подорвать наш авторитет означает опорочить императора.

— Подожди-подожди, — удивлённо произнёс Матвей, — вы публичная служба?

— Конечно. Ты не знал?

— У нас нет о вас практически никакой информации.

— Когда стало известно о существовании альтернативных вселенных, светлые умы империи потратили несколько десятков лет на их изучение. Риски, возможности и, как следствие, монетизация. У нас очень хорошо процветает туризм. Мы предлагаем экскурсии в альтернативные миры, зарабатывая на этом отличные деньги. Именно благодаря этому Российская империя меньше чем за тридцать лет полностью отреставрировала почти все города, сёла, деревни. На наши деньги построена железная дорога до Багдада, — она кокетливо склонила голову вправо, — я думала, у вас так же.

— Абсолютно нет. Наша служба — секретная организация, куда попасть с улицы практически невозможно. Я слышал о том, что кто-то из высокопоставленных лиц и олигархов периодически отправляется в туристические поездки, но для этого нужно отстегнуть огромную сумму денег или предоставить услугу за услугу.

— Почему вы держите существование параллельных вселенных в тайне? — искренне удивилась девушка.

— Мы не то чтобы держим. У нас есть масса произведений на эту тему, фантастических фильмов и тому подобное. Но то, что это реальность, остаётся тайной, потому как ровно в тот момент, когда об этом узнают, нам несдобровать. Обязательно найдутся те, кто захочет использовать наши технологии в личных целях. Или, что ещё хуже, у кого-то может появиться мысль о завоевании какой-нибудь вселенной с целью выкачки ресурсов, например.

— Хм… — промычала Елизавета. — Это действительно страшная перспектива.

— Но вы же как-то справляетесь с такой непростой задачей?

— У нас очень серьёзная пограничная служба. Переместиться или, как говорите вы, «совершить переход», возможно только с использованием наших технологий, а они отличаются от тех, что есть у вас или у других наших партнёров.

— То есть вы контролируете таким образом входящий поток.

— Да. Мы заключаем пакты только с теми мирами, где технологии развиты хуже, чем у нас.

— Разумно.

— А то.

— И какого же типа отношения будут у вас с нами?

— В первую очередь обмен опытом. Мы предоставим вам некоторые разработки, которые устарели у нас, но будут полезны вам. Насчёт туризма честно скажу — не знаю, но вероятность есть. У вас крайне интересная временная линия.

— Это уж точно.

— Возможностей много. Но мы тщательны в своём выборе, потому переговоры длились так долго. Ведь копии вашей вселенной разрастаются каждую секунду, как и нашей.

— Тем не менее, есть вероятность того, что среди ваших кто-то хочет подорвать всю выстроенную десятилетиями систему. И наша задача — понять, как глубоко уходят корни.

— Таков план. Мой командир расскажет подробнее.

— Твой командир?

— Генерал Абрамов. Отличный человек и верный подданный Его Величества.

— Ну что ж, познакомимся с твоим командиром.

— Уверяю, он тебе понравится.

Матвей не заметил, как Елизавета привезла их к Петропавловской крепости. Там, за высокими стенами и множеством контрольно-пропускных пунктов, в одном из зданий находился главный штаб Императорской службы альтернативных реальностей. Командование ИСАР выбрало странное место — комплекс зданий бывшей тюрьмы Трубецкого бастиона. Двухэтажная пятиугольная постройка своим монолитом вызвала у Матвея небольшой холодок, непонятный Елизавете.

Они прошли внутрь, где кипела жизнь. Работники службы сидели на телефонах, что-то горячо обсуждали, между ними, как мухи, метались курьеры и почтальоны.

Кабинет генерала Абрамова находился в одноэтажном здании во дворе пятиугольника. Их уже ожидали: сам генерал, его помощник-адъютант и секретарь. Увидев Абрамова, Матвей сразу распознал его военное прошлое. Подтянутый, с ровной осанкой, седой мужчина носил длинную бороду и немного подкрученные усы. Множество орденов на его кителе говорили о заслугах перед Отечеством.

— Добро пожаловать, господин Фёдоров, — поприветствовал он гостя. — Рады видеть вас в наших стенах.

— Благодарю, господин генерал, взаимно.

— Константин Иванович, — представился генерал.

— Матвей.

— Что ж, давайте тогда сразу, не откладывая. Елизавета ввела вас в курс дела? Я имею в виду то, что не могли рассказать ваши люди.

— Вы имеете в виду потенциального перебежчика?

— Крысу, сынок. Я имею в виду крысу, которая предаёт Отчизну. Именно поэтому мы тут узким кругом. Этим людям я могу доверять, — генерал скрестил руки на груди и пристально посмотрел на Матвея. — И так как вашей стороне эта сделка крайне выгодна, я надеюсь, что смогу доверять и вам.

— Несомненно. Я представляю организацию, которая очень дорожит отношениями с вашим объектом. Вы первые из классификации, именуемой в нашем мире десятой, кто согласился на диалог о сотрудничестве. Так что поверьте, мы заинтересованы, чтобы сделка прошла гладко.

— Ну, дай Бог. Николай, — обратился он к адъютанту, — поведай всё, что имеем.

— Есть, господин генерал, — кивнул молодой человек с виду не старше восемнадцати лет и повернулся к оперативнику. — В Российской империи есть несколько группировок, которые противятся воле Божьей в помазании царя нашего. Мы живём мирно внутри и с соседствующими государствами, а власть императора и парламента задевает интересы мелких закомплексованных революционеров, которые периодически пытаются устроить переворот. Они обещали народу равенство, социализм, подкуп, пропагандисты выставляли царскую семью тиранами, прости Господи, — адъютант перекрестился. — Мы успешно подавляли восстания. Раньше прибегали к силе, но со временем пришли к рублю. Благо экономика может себе позволить. Но тем самым мы ещё больше разозлили недовольных. Многие недоброжелатели спят и видят, как голова царя ложится на плаху.

Он достал из чехла планшет и показал на нём фотографию мужчины лет тридцати пяти, с усами подковой и родимым пятном на правой щеке.

— Пётр Емельянов — предводитель банды головорезов «Свобода и равноправие». Как вы понимаете, свободу и равноправие он обещает только на своих условиях. Основной идеей выставляет национализм, но по факту это очередной завистник, который когда-то прогорел в мануфактуре и мечтает свести счёты с императором. Дискредитировать Его Величество можно, только создав в империи невыносимые условия для жизни рабочему классу. Потому он и хочет ударить в самое сердце нашей экономики — альтернативные миры. Сорвав сделку, которая будет для нас уже седьмой, он покажет непрофессионализм власти и впоследствии сможет манипулировать мнением народа.

— Почему он хочет сорвать сделку именно с нами? — спросил Матвей.

— Ваш мир для нас совершенно новый сегмент. Неплохое развитие, интересное искусство, музыка. Сам я в восторге от вашего музыкального коллектива… Сейчас… Там три буквы… «ДДТ»! Точно! Пока это только эксперименты, но в будущем ваше уникальное искусство может стать хорошим фундаментом для торговых отношений, а может, им станет туризм. Не знаю, захотят ли наши люди отправляться к вам, но это перспективная возможность.

— «ДДТ» действительно отличная группа, — улыбнулся Матвей. — Касательно крота… Есть подозрение, кто это может быть?

— Мы отрабатываем несколько версий, но точно сказать не можем, — ответил Абрамов, — мы думаем, это кто-то из приближённых к императору. Человек, имеющий доступ к информации Его Императорского Величества. Вы, Матвей, поможете нам раскрыть личность этой крысы. И я с огромной радостью возведу парадный «Маузер» для расстрела.

— Елизавета сказала, что состоится бал, вероятнее всего, этот человек будет там.

— Всё верно, бал в субботу.

Матвей подошёл к окну, выглянул во внутренний двор, усыпанный снегом. Когда-то двор был местом прогулки заключённых.

— Я понимаю, что моя просьба может показаться вам странной… Могу ли я попросить аудиенцию у императора?

Присутствующие в кабинете удивились наглости гостя.

— Мне кажется, я знаю, как мы можем вычислить предателя. Но для этого нам нужна помощь императора.

***

— Да какая, к чёрту, аудиенция? Ты что, совсем осатанела?

Матвей, прогуливаясь во дворе пятиугольного здания, слышал, как орёт Абрамов. Его очень вежливо попросили выйти, чтобы обговорить предложение оперативника.

— Как я могу послать к императору неизвестно кого?! — продолжал кричать генерал. — Да ещё и на аудиенцию!

— Если он об этом просит, значит, на то есть причина, — защищала Матвея Елизавета. — Он прибыл из другого мира, для них эта сделка важна не меньше нашего, а на самом деле и больше!

— Лиза, нельзя просто так взять и отправиться в гости к царю! А если этот наш гость сболтнёт чего лишнего? Я ж на каторге окажусь в тот же день! А вы все следом!

— Я понимаю, господин генерал, но это наш шанс. Их служба работает много лет, наверняка у них есть опыт в подобных делах. Это риск, я согласна, но что нам остаётся делать? Как вы думаете, если мы не поймаем Емельянова и его подельников, мы на каторге не окажемся?

Матвей услышал, как хлопнула дверь кабинета Абрамова, и быстро сделал несколько шагов в сторону, насвистывая незамысловатую мелодию. Елизавета вышла, покрасневшая от злости, но постаралась взять себя в руки.

— Генерал сделает всё, что может, — спокойно сказала она.

— Спасибо. Это действительно важно для нашего общего дела.

Матвей, понимая, что девушка на взводе, попытался разрядить обстановку.

— Скажи, а где у вас можно вкусно поесть? Я так проголодался. Составишь мне компанию за обедом?

Елизавета несколько секунд смотрела на Матвея раздражённым взглядом, затем расслабилась.

— «У Марка». Приличный ресторан с французской кухней и отличной картой вин. Выпить мне бы не помешало. Я вызову извозчика.

Девушка достала смартфон, в приложении вызвала машину к воротам Петропавловской крепости. Дорога до ресторана, согласно прогнозу приложения, составит пятнадцать минут.

Заведение подкупило Матвея своей простотой и изыском одновременно. Небольшой зал на десять столиков, витринные окна, на которых замысловатым шрифтом под старину выведено название ресторана, слегка приглушённый свет и развешанные на стенах картины, которые незнающий человек примет за работы эпохи Возрождения, однако эти полотна — творения современных художников империи. Напарники сели за небольшой столик, накрытый белой скатертью, подоспевший официант зажёг длинную свечу и принял заказ, буквально через минуту им принесли бутылку красного полусухого.

— Предлагаю выпить за знакомство, — предложил Матвей.

— Давай, — согласилась девушка и осушила бокал до дна.

— Ого, — вырвалось у Матвея. — Наша работа открывает в нас уникальные способности.

— Прости. Просто всё это уже слишком затянулось. Каждый раз, когда мы оказываемся практически у самого решения, что-то мешает одержать победу. Словно третья сила противится нашим действиям.

— Мне это знакомо. Ты была во многих объектах?

— В нескольких, — ответила девушка и поправила прядь, спавшую ей на глаза.

Матвей смотрел на Елизавету, не переставая восхищаться её красотой. Мысли сами лезли в голову, он выкидывал их, говорил себе, что это непрофессионально, но не мог с собой ничего поделать, её нежный и страстный образ возникал в его мимолётных фантазиях снова и снова.

— Расскажи о самом интересном, — попросил он и долил вина.

— Самый интересный… Хм… — Елизавета задумалась, направив взгляд куда-то сквозь Матвея. — Интересным мне показался мир, где гендерный баланс смещён в сторону женщин. Я не имею в виду количество людей, я имею в виду положение в обществе. Женщины правят государствами, руководят компаниями, принимают решения. У нас, как и у вас, испокон веков патриархат. Нам с детства вдалбливают в головы, что женщина должна рожать, вести хозяйство, хранить семейный очаг и во всём держаться мужа. Ты не представляешь, сколько времени прошло, прежде чем меня стали воспринимать всерьёз. Там же… Там это само собой разумеющееся. Женщины правят миром.

— Забавно, — улыбнулся Матвей.

— Что в этом забавного? Ты считаешь это глупостью?

— Да нет, что ты. История насчитывает многих успешных женщин-правительниц. У нас в объекте сейчас это, к сожалению, не так. Более того, я пришёл к выводу, что нашим следующим правителем должна стать женщина. Знаешь, такая… заботливая мать.

— Мне кажется, ты лукавишь, — Елизавета рассмеялась, Матвей очаровался её белоснежной улыбкой. — Ладно, расскажи: как тебе работать в подобной организации?

— Интересно. Очень. Правда, если быть честным… это моё второе задание.

— Второе? — удивилась Елизавета. — То есть к нам отправили того, кого не жалко?

— С этой стороны я не смотрел, — попытался отшутиться Матвей, — может, и так. А может, отправили того, кто разобьётся, но выполнит задачу, потому что от этого зависит его карьера.

— Справедливо, — заметила девушка и осушила ещё один бокал.

Когда им принесли лягушачьи лапки под чесночным соусом, они допивали вторую бутылку. Матвей расслабился, делал комплименты Елизавете, она отвечала взаимной симпатией, хоть и сдержанно. После десерта, шикарных круассанов с заварным кремом, они решили, что заканчивать вечер сейчас — преступление.

— Поехали, — строго сказала Елизавета.

— Куда, позвольте осведомиться?

— Узнаешь, — она подмигнула.

Минут тридцать извозчик вёз их по заснеженному Петербургу. Спустя несколько перекрёстков они оказались в центре, на Невском проспекте, где возле дома Зингера спрятался театр-варьете, так гласила яркая вывеска.

— Вот это поворот, — сказал Матвей, выходя из машины.

— Тебе понравится! Пойдём.

Они вошли внутрь, гардеробщик принял у молодых людей верхнюю одежду, лакей проводил в главный зал. Обои красного цвета с незамысловатым орнаментом, вставки из тёмного дерева и освещение создавали атмосферу интима. Свободных мест практически не было. Статные мужчины и редкие дамы громко разговаривали, курили, переписывались в смартфонах под аккомпанемент уставшего пианиста. Они прошли в глубь большого зала и сели за свободный столик недалеко от помпезной сцены. Елизавета сразу же заказала вина.

— Никогда не был в подобных местах, — признался Матвей.

— А зря, — девушка разлила вино по бокалам. — Сейчас начнётся танец.

Спокойная джазовая музыка сменилась на канкан. На сцену выбежали с десяток специально подобранных очаровательных девушек, они задорно танцевали и задирали широкие юбки так, чтобы зритель мог оценить их формы. Яркие улыбки отражались в свете софитов. Девушки станцевали несложную партию и под громкие аплодисменты и одобрительные крики разбежались в зал.

— Как тебе? — спросила Елизавета.

— Ни одна из них по красоте не сравнится с тобой.

Девушка смущённо улыбнулась.

— Выбери себе одну из них. Угости вином и проведи с ней ночь. Отдохни.

— Серьёзно? — опешил Матвей.

— А что такого? — искренне удивилась Елизавета. — Куртизанки — абсолютно легальная и уважаемая профессия в Империи. Так что не стесняйся. Присмотри себе кого-нибудь. Себе я присмотрела вон ту рыженькую.

Она подмигнула, встала из-за стола и отправилась, немного пошатываясь, к рыжей симпатяшке в короткой юбке и с большим бюстом. Не успел Матвей понять, что к чему, как к нему за столик подсела очаровательная блондинка в красном облегающем платье, подчёркивающем её стройную, спортивную фигуру.

— Привет, красавчик, я Мари, — представилась куртизанка кокетливым голосом.

— Привет, Мари. Приятно познакомиться.

— Увидела тебя с другого конца зала. Тебе грустно от того, что подруга ушла? Хочешь, я составлю тебе компанию?

— Ты знаешь, Мари, — улыбнулся Матвей и положил руку ей на бедро, — я как раз подыскивал себе компанию!

***

Наутро голова Матвея гудела. Проснувшись, но ещё не открыв глаза, он попытался хоть немного привести мысли в порядок. Вчерашний вечер, особенно его окончание, устроили в сознании полный бардак. Вчетвером со своей новой знакомой, напарницей и рыженькой красоткой они выпили несколько бутылок вина, а после разделились. Елизавета с рыженькой красоткой отправились в отель недалеко от Невского, Матвей и Мари — в апартаменты, любезно предоставленные Императорской службой.

Утром в постели оперативник оказался один. Его ночная спутница, видимо, проснулась раньше, тихо взяла из кошелька необходимую сумму, оделась и испарилась, оставив Матвея досыпать.

Он с трудом открыл один глаз. Перьевая подушка никак не хотела отпускать, голова стала настолько тяжёлой, что поднять её у Матвея не хватало сил. Рукой он нащупал смартфон, кликнул на кнопку сбоку.

10:14.

Сегодня ему предстоит получить ответ от Абрамова по поводу аудиенции, и не самая лучшая идея — отправиться к императору в таком состоянии.

Матвей всего лишь моргнул, а когда открыл глаза во второй раз, часы уже показывали 13:50. Голова теперь гудела не так сильно, однако остаток вчерашнего вечера всё же ощущался. Он немного приподнялся с кровати и посмотрел в окно.

Рабочий класс столицы шёл на обед. Снега не было, хоть в небе нависли тяжёлые тучи. Решив, что единственное спасение — душ и крепкий кофе, Матвей очень аккуратно, чтобы не спугнуть приемлемое самочувствие, спустил с кровати сначала одну ногу, затем вторую.

В душе он прокручивал в голове сценарии своих действий, ведь те, что выдали ему, по сути, не подходили. Если ему одобрят аудиенцию, то есть шанс выйти на тех, кто так противится подписанию пакта, хоть он до конца ещё не обдумал, как правильнее преподнести информацию императору. А вот если ему откажут, то нужно продумать план действий. Главный вопрос: каким образом группа недоброжелателей может сорвать подписание? Само мероприятие будет проходить в Зимнем дворце, попасть туда практически невозможно. Однако на подписании, скорее всего, будет присутствовать крот, значит, список подозреваемых автоматически включает в себя тех, чьё присутствие назначено на тот день. Это может быть кто угодно. Скорее всего, кто-то из окружения императора, может, даже сам Абрамов. Слишком уж сильно он противился встрече Матвея с императором. Может, Елизавета? Матвею не хотелось думать о такой возможности, но отбрасывать этот вариант нельзя. Нужна аудиенция. Тогда он сможет понять, кто сливает данные Емельянову. Его пригласили оказать содействие Императорской службе, но получается, что содействие необходимо ему.

Пока оперативник раздумывал о дальнейших действиях в душе, Елизавета звонила ему дважды и, не дождавшись ответа, оставила голосовое сообщение:

Добрый день, коллега! — её голос явно отдавал сарказмом. — Надеюсь, что ночная операция прошла успешно. Не дозвонилась до тебя, выезжаю. Буду часам к трём. Пойдём обедать, я знаю отличное место с волшебной солянкой.

Без десяти три Елизавета подъехала к парадной дома на Литейном, вышла из машины и прислонилась к заднему крылу автомобиля. Матвей себя ждать не заставил — спустился к ней ровно в три.

— Как всё прошло? — спросила Елизавета, выруливая в сторону Васильевского острова.

— Мне у вас очень нравится, — усмехнулся Матвей. — А у тебя?

— Мило. Правда, голова трещит до сих пор.

— О да… От Абрамова вестей нет?

— Нет. Но если он сказал, что сообщит сегодня, значит, сообщит сегодня. Этот человек никогда не нарушает своего слова.

Удачный момент прощупать почву.

— Слушай, — начал он, — прости, если мой вопрос покажется некорректным. Как ты думаешь, ему можно доверять?

— На двести процентов. — Вопрос Матвея обидел Елизавету, но она старалась не показывать этого. — Он герой, понимаешь? Не знаю, как у вас обстоят дела с любовью к Отчизне, но здесь, если ты даёшь военную присягу, то следуешь ей до конца жизни.

— Опять же прости. Я просто подумал: крот — человек, приближённый к императору, так? Значит, он наверняка будет на подписании. Есть список тех, кто будет присутствовать?

Девушка задумалась.

— Списка нет, но я могу тебе сказать и так: Абрамов, ты его знаешь, Аркадий Колесников — гранд-министр экономики, Сергей Бородин — гранд-министр иностранных дел и Ульрик Ожешко, адвокат Его Величества. С вашей стороны, насколько мне известно, будут господин Раскалов, некто господин Фельдман и господин Эдермессер.

— Фельдман — личный помощник Раскалова, — объяснил Матвей. — Странно, что тебе не сообщили.

— Может, и сообщили. Я точно знаю, что это не Абрамов. Ты прав, предатель среди нас, но это может быть какой-нибудь пронырливый сотрудник нашей службы. Подслушал, увидел... — Елизавета громко выдохнула. — Не знаю. Список слишком велик.

— Каким образом Емельянов и его люди могут сорвать подписание? Мне приходит в голову теракт или что-то подобное, но я так полагаю, служба безопасности мухи не пропустит.

— Этого мы, к сожалению, не знаем. Потому так важно, чтобы мы нашли крота до подписания. Емельянов — страшный человек, Матвей. Он устраивал бунты от Кавказа до польских земель. Давить их с каждым годом становится сложнее. Его люди нападали на отделения службы в городах, расстреливали рабочих, взрывали штабы. Этот сукин сын всегда исчезал. За последние три года он превратился в фантома, который преследует нас по пятам и травит наши колодцы.

— Лиза, — Матвей повернулся к девушке, — почему ты так уверена насчёт Абрамова? Он единственный, кто имеет полный доступ к данным вашей службы.

— Я... — девушка смутилась, — может быть, не уверена на двести процентов. Но я много общаюсь с ним и наверняка бы заметила подозрительное поведение.

Она подъехала к обочине трёхэтажного дома с вывеской «Домашняя трапеза», заглушила мотор, нажав на небольшую квадратную кнопку, и отстегнула ремень безопасности.

— Абрамов — мой отец.

***

За обедом они практически не разговаривали.

Елизавета не обманула: солянка поразила вкусовые рецепторы Матвея, и по окончании обеда от похмелья не осталось и следа.

Они вышли в промозглый холод, которым так щедро наградил оперативника Санкт-Петербург. Елизавета сделала пару телефонных звонков и села в водительское кресло автомобиля неизвестной Матвею марки.

— Ты счастливчик, — сказала она, открыв пассажирское окно. — Аудиенция назначена на сегодня, на 20:00.

Фёдоров-младший улыбнулся. Всё идёт по плану.

За несколько часов до аудиенции оперативник ещё раз принял душ, побрился, уложил волосы. Елизавета чётко дала ему понять, что он должен говорить быстро и по делу, так как у Его Императорского Величества много дел, и то, что он сумел найти пару минут для встречи, — большая удача.

В половине восьмого солдат невысокого роста пропустил их на Дворцовую площадь, затем спешным шагом проводил в тронный зал. Помещение, где восседал император, заставило Матвея чувствовать себя муравьём в большой кастрюле.

Множество люстр, нависающих над залом, создавали тёплую, яркую иллюминацию, на стенах висели портреты императоров и императриц прошлого. Лакированные туфли оперативника скользили по блестящему паркету. Матвей потирал указательный палец правой руки, но, когда подошёл ближе и смог разглядеть императора, волнение улетучилось.

Пожилой мужчина сидел ровно, опершись на массивные поручни. Трон казался настолько объёмным, что император терялся на его фоне. Заприметив Матвея на другом конце зала, император встал, и множественные ордена и награды на голубом кителе с красной полосой наполнили помещение металлическим звоном. Седые волнистые волосы, собранные в конский хвост, неровной струёй спускались до лопаток, борода скрывала квадратный подбородок. Уставшие карие глаза были прикрыты овальными очками в золотистой оправе, с которыми Его Величество никогда не расставался.Матвей подошёл ближе. Шестеро охранников в чёрных костюмах стояли неподвижно по обе стороны от государя.

— Ваше Императорское Величество, добрый вечер, — поздоровался оперативник.

— Для меня большая честь оказаться перед Вами.

— Добро пожаловать в Российскую империю, — спокойно ответил император. — У меня немного времени, но дело, которое вы намерены обсудить со мной, крайне важно для монархии и парламента. Тем паче, что гость из другого мира всегда почётен на нашей земле. Вы просили аудиенции, господин Фёдоров, давайте пройдём в мой кабинет. Там нам никто не помешает.

Жестом он пригласил Матвея пройти за еле заметную дверь, замаскированную в стене. Кабинет оказался совсем небольшим: там умещались тёмно-коричневый массивный письменный стол с бархатным зелёным верхом, удобное антикварное кресло и электрокамин, создающий иллюзию горящих поленьев и заодно обогревающий комнату.

Император сел в кресло, Матвею присесть оказалось некуда.

— Господин Фёдоров, с чем вы пришли ко мне?

Матвей рассказал о своих подозрениях и теориях, которые родились у оперативника, пока он пребывал на объекте. Император слушал внимательно, не перебивал, только иногда мычал в знак согласия. Когда Матвей закончил, император встал, подошёл к единственному окну.

— Я сделаю то, о чём вы просите, господин Фёдоров. Ваша задача, как лица заинтересованного, — обеспечить безопасность подписания. Если то, о чём вы просите, поможет — пусть будет так. С Божьей помощью. Можете быть свободны, господин Фёдоров, аудиенция окончена.

— Благодарю вас. — Матвей склонил голову и поспешил выйти из кабинета.

Снаружи, на холоде, Елизавета дышала на сложенные в кулачки ладони. Когда Матвей вышел, от озноба внутри не осталось и следа.

— Ну что? — нетерпеливо спросила она.

— Мы идём с тобой на бал, — кокетливо ответил Матвей. — А там будем смотреть в оба.

***

Посвящать Елизавету во все детали своего плана Матвей не стал, чем задел напарницу. Весь вечер она пыталась выудить из него хоть какую-то информацию, злилась, просила, взывала к жалости, но Матвей не кололся. Он хотел верить ей, тем более помощь девушки могла пригодиться, но вычёркивать её из списка подозреваемых было рано.

Благотворительный бал императорской семьи был организован в помощь малоразвитому африканскому континенту. Император лично пригласил посла Объединённой Африканской Республики с семьёй, чтобы после мероприятия вручить собранные средства. Бал проходил в главном зале дворца в Петергофе. Организационная комиссия пригласила влиятельных и богатых подданных двух столиц

— Санкт-Петербурга и Москвы, но самой почётной гостьей стала императрица Австро-Венгрии Анжелика Бауская. Бальный зал украшали флаги ОАР, Российской и Австро-Венгерской империй. На мероприятие пришло более двух сотен гостей, между которыми ловко носились официанты, предлагая шампанское с личной винодельни цесаревича Эдуарда и лёгкие закуски: креветки в коктейльном соусе в широких бокалах и перепелиные яйца с фермы великой княжны Дарьи. Создавать музыкальное настроение принял за честь известный африканский джаз-бэнд «Билли Байда и компания», зарекомендовавший себя по всему миру.

Матвей впервые в жизни надел фрак. Ему казалось, что выглядит он как пингвин, однако Елизавета, хоть и сердилась на напарника, подбадривала и говорила комплименты.

Император с семьёй к гостям ещё не вышли. Трубачи и саксофонисты джаз-бэнда с новой силой заиграли танцевальный ритм, который подхватил остальной оркестр.

Елизавета взяла Матвея за руку и повела ближе к центру зала, где среди других пар они закружились в танце. Девушка улыбалась и всё время поправляла завитые чёрные локоны. Матвей, не особо талантливый в танцах, старался выдержать такт.

Неожиданно для гостей музыка сменилась на медленную. Билли Байда вышел немного вперёд, исполняя лирическую мелодию на саксофоне, оркестр тихо аккомпанировал, чтобы ни в коем случае не сбить маэстро.

Матвей положил руки Елизавете на талию, она в ответ обхватила его плечи. Они медленно двигались под музыку, растворившись среди других гостей.

— Когда выйдет император, — прошептал Матвей, — не своди с него глаз.

— Ты решил посвятить меня в курс дела? — саркастично спросила девушка.

— Самую малость, — улыбнулся он. — Следи за каждым его движением, хорошо? Кто к нему подходит, к кому он обращается. Договорились?

— Договорились, господин Фёдоров. Надеюсь, вы знаете, что делаете.

Саксофонист не сумел закончить свою мелодию — его прервал один из служителей царя, отвечающий за вечер, и из колонок зазвучал гимн «Боже, царя храни».

Танцующие пары и зевающие у стен гости уставили взоры на позолоченные двери посреди зала, пажи распахнули их отточенным движением. Император с супругой и тремя детьми вышли к гостям под бурные овации зала. Дождавшись, когда гимн закончится, он подошёл к невысокой стойке с гербом и спокойным голосом сказал:

— Простите, что прервал такую прекрасную композицию. Надеюсь, достопочтенный Билли Байда и его оркестр сыграют её на бис и не сочтут спонтанное появление старика неуважением к их творчеству.

Билли Байда, пожилой чернокожий старичок в золотистом костюме, снисходительно улыбнулся Его Императорскому Величеству и отошёл в сторону, убрав саксофон за спину.

— Дамы и господа, — обратился император к верноподданным. — Я рад приветствовать вас в нашем доме. Сегодня мы с вами совершаем богоугодное дело. Ведь не все дети имеют горячий ужин на столе. Не каждой женщине удаётся вспомнить, что она женщина, и сходить в салон. Не каждый мужчина получает достойное жалованье. В этом мире есть ещё земли, где люди страдают от голода, и наша с вами задача — им помочь. С помощью моей любимой сестры, императрицы Анжелики Бауской, и вас, дорогие мои, мы сотворим новую историю. Ваши пожертвования, дамы и господа, попадут в нужные руки. Главное — нам удастся спасти несколько жизней, а что может быть важнее?

Император красивым жестом пригласил к себе посла Объединённой Африканской Республики. Статный темнокожий мужчина, одетый в национальную тунику поверх дорогого костюма, подошёл к императору и поклонился ему и гостям.

— Господин Абидеми Бутанназиба! Примите сей дар от наших империй. Мы надеемся на долгую дружбу между нашими империями и Объединённой Африканской Республикой!

Зал снова огласился овациями. Император передал господину послу небольшой конверт с гербами Российской и Австро-Венгерской империй. Абидеми Бутанназиба достал из конверта золотую кредитную карту и под аплодисменты поклонился ещё раз.

— Но и это ещё не всё, — произнёс император. — Я рад сообщить вам, дорогие гости, что ровно через восемь недель в Кейптауне откроется первое посольство Российской империи!

Гости выкрикивали одобрительные лозунги, не жалея рук для оваций. Император едва склонил голову перед послом и императрицей Анжеликой Бауской, после чего жестом попросил оркестр продолжить играть. Зазвучала заводная музыка, и гости бала, поймав ритм, начали отплясывать задорный джаз.

Матвей не спускал глаз с императора. Они с Елизаветой разделились, чтобы не пропустить малейшего его движения. Его Императорское Величество прошёлся по гостям, обменялся рукопожатиями с представителями элитной интеллигенции, выслушав множество комплиментов в свой адрес, целовал руки их дамам, которые в знак приветствия исполняли реверанс. Императрица держалась возле мужа. Её белое бальное платье, расшитое золотыми нитями, и аккуратная накидка с замысловатым орнаментом вызывали зависть у женщин и восторг у мужчин.

Матвей заметил, как к императору подбежала молодая девушка, что-то прошептала. Он ей не ответил, только величественно кивнул. Оперативник решил, что это одна из организаторов бала, потому что после в зал внесли новые закуски и привезли несколько ящиков с шампанским.

Спустя минут десять император попытался незаметно покинуть зал. Он не любил длинных увеселительных мероприятий, да и возраст уже вносил поправки в его распорядок дня. Перед самыми дверями к нему подошёл мужчина лет шестидесяти, в парике и строгом костюме. Они немного побеседовали, после чего император удалился, а мужчина направился к выходу из бального зала.

— Ты видел? — Елизавета, запыхавшись, подбежала к Матвею.

— Кто этот дядька в парике?

— Ожешко! Может, он?.. — девушка осеклась, чтобы не обвинять адвоката Его Императорского Величества без доказательств.

— Наверняка не знаем, — ответил Матвей. — Нужно проследить за ним.

— Интересно, что император ему сказал?

— Что подписание пакта переносится в Москву. Если это действительно наш человек, он попытается связаться с Емельяновым и его подельниками. Пошли, нельзя его упускать.

Они вышли из бального зала вслед за адвокатом Его Величества. Танцующие под джаз Билли Байды и его оркестра не обратили внимания на исчезновение напарников.

***

— Ты видишь его? — расстроенно спросила Елизавета. — Чёрт, куда он делся?Матвей осмотрелся по сторонам на выходе из дворца.

— Вот он, — оперативник указал на адвоката, закуривающего трубку возле стойки парковщиков. — Наверняка ждёт извозчика.

— Я за машиной! Не теряй его из виду и не позволяй ему уехать! — Не дожидаясь согласия напарника, Елизавета побежала в сторону парковки.

Ожешко вёл себя спокойно, не оглядывался по сторонам в ожидании слежки и не смотрел на часы. Докурив трубку, он дождался такси, дал чаевые молодому парнишке-парковщику и плюхнулся всем весом на заднее сиденье автомобиля. Елизавета не заставила себя ждать. Как только такси Ожешко отъехало от стойки, она подъехала к Матвею, тот прыгнул к ней в машину.

— Отлично, — обрадовалась девушка, — теперь мы его точно не упустим.

Они выехали за территорию дворца. Держась на расстоянии двух машин от такси, следовали в сторону Васильевского острова, что немного насторожило Елизавету.

— Похоже, он едет домой, — предположила девушка.

— Может, он встретится с кем-то дома?

Елизавета поправила зеркало заднего вида. Она не ошиблась. Такси остановилось возле пятиэтажного дома на восьмой линии Васильевского острова, где на третьем этаже располагались апартаменты адвоката Его Императорского Величества.

— Чёрт, — расстроенно произнёс Матвей, — неужели он просто поехал домой?

— Подождём. Может, всё-таки к нему кто-то наведается.

Однако в первую ночь слежки ничего и не произошло. Через полчаса после прибытия на третьем этаже зажглись окна, можно было различить, как кто-то передвигается по дому, подходит к окну, но в ту ночь больше в пятиэтажный дом никто не заходил. Свет в окнах погас, напарники прождали до рассвета, а после отправились по домам.

Следующие два дня тоже не принесли результатов. Утром первого Ожешко вместе с женой и детьми отправился в церковь, затем на обед в ресторан «Кудасовъ», а после — домой. Ночью он не выходил. Разговаривал он с кем-то по телефону или нет — установить не удалось, но его разговоры записывались службой охраны императора, как и всех верноподданных, так что напарникам ещё предстояло изучить немногочисленные записи.

На второй день адвокат поехал на службу. Всё рабочее время Ульрик Ожешко просидел в своём кабинете в доме недалеко от Адмиралтейства. Не выходил, только дважды подходил к окну — видимо, передохнуть. Вечером на собственном автомобиле отправился домой, где провёл время с семьёй, а поздней ночью смотрел сериал в гостиной.

Матвей начал сомневаться в своём плане. Елизавета, изучив записи разговоров за два дня, не нашла ничего компрометирующего. Несколько звонков по работе, несколько — супруге, один — в службу интима по телефону, что девушка слушать не захотела.

На четвёртый день слежки агенты потеряли интерес к жизни Ульрика Ожешко окончательно.

— Значит, не он, — сказал Матвей и сделал глоток кофе из бумажного стаканчика.— Если бы он действительно в этом замешан, он давно бы сообщил подельникам.

— Нужно проверить, с кем ещё контактировал император, пока мы выслеживали Ожешко. Может, он сказал о переносе в Москву кому-то ещё? Мы сможем спросить у него?

— Странно, — задумчиво произнесла Елизавета.

— Что?

— Половина восьмого. Ожешко задерживается на работе только в самых крайних случаях — и то по личной просьбе императора.

— Может, с женой поссорился и не хочет домой. Нам нужно проработать другие варианты, времени остаётся всё меньше.

— Давай ещё подождём? Не нравится мне всё это.

Матвей пожал плечами.

Около полуночи Ожешко вышел из здания. Адвокат выглядел нервным, часто смотрел по сторонам. Через несколько минут прибыло такси.

— Он же приехал на машине? — неуверенно спросил Матвей.

— Значит, не хочет, чтобы его номера светились на камерах города. Едем за ним.

— А если он поехал в бордель?

— Значит, мы ошиблись, — Елизавета ехидно улыбнулась, — точнее, ты ошибся.

Такси Ожешко выехало в сторону Петроградского района. Елизавета держалась на расстоянии, но всё равно старалась максимально не попадать в поле зрения таксиста и тем более Ульрика Ожешко.

— Он точно едет не в бордель, — подытожила девушка.

— А куда? — спросил Матвей.

— Это становится интересно. Они выезжают на трассу в Кронштадт. Что нужно адвокату Его Императорского Величества в порту в такое время?

— Вот и узнаем, — улыбнулся Фёдоров-младший.

Такси Ожешко остановилось возле дома номер четыре на улице Соборной. Он расплатился с извозчиком наличкой и, оглядываясь, зашёл в парадную. Напарники, прихватив из бардачка автомобиля оружие, выскочили из машины, чтобы проследовать за ним. Через парадную Ульрик Ожешко прошёл во внутренний дворик здания. Дом оказался заброшенным: за ярким фасадом и хорошим ремонтом скрывалась нежилая постройка, служившая прикрытием чему-то. Адвокат остановился посередине двора, достал сигарету из портсигара, прикурив, уселся на обшарпанную лавочку. Матвей спрятался за ржавым мусорным баком недалеко от Ожешко, Елизавета нашла укрытие за полукруглой колонной напротив.

Около часа ночи в воздухе появились четыре неоново-голубые точки, из которых образовалась пелена, прекрасно знакомая Матвею. Квантовый туннельный переход. Ожешко резко подскочил, выбросил сигарету в кусты и потёр руки, выдавая волнение. Когда переход открылся, из него вышел мужчина, черты лица которого в темноте не рассмотреть.

— Всё переносится, — сказал Ожешко, — в Москву. Время и день тот же. Видимо, они хотят подстраховаться.

Силуэт сделал шаг вперёд, Матвей разглядел неизвестного: крупная залысина, очки, усы — тонкие, как шнурок. Из перехода вышел Валерий Александрович Эдермессер.

— Это может быть ловушка, — сказал он. — Наведи справки, почему перенесли место. Неужто сын Фёдорова до чего-то докопался?

— Вряд ли, — не согласился Ожешко, — он слишком занят развлечениями в местных борделях с дочерью Абрамова.

Терять нельзя ни минуты. Матвей ловким движением прыгнул на Эдермессера и повалил его на землю, пока Елизавета нацелила пистолет на Ожешко.

— Не двигаться! — приказала она.

— Ай-й! — крикнул не ожидавший удара Эдермессер. — Слезь с меня! Что происходит? Ты знаешь, кто я? Помогите!

Матвей достал пистолет и приставил к виску специалиста по десятой, затем посмотрел в открытый переход и крикнул:

— Если кто-то шевельнётся — пристрелю!

— Не надо, — испуганно сказал Валерий Александрович. — Прошу! Не надо. Я всё скажу. Всё. Только не стреляйте.

— Выйти сюда, — скомандовал Матвей. — Там, по ту сторону, выйти сюда!

Переход стал закрываться. Матвей не решился отпускать Эдермессера — улова ему хватало, чтобы выйти на Емельянова. Как только в этом деле оказался замешан Валерий Александрович? Этот вопрос гонгом прозвучал в голове Матвея.

Елизавета достала наручники и заковала Ульрика Ожешко, затем Эдермессера.

— Нам с вами, господа, предстоит серьёзный разговор, — сказала она и повела их, держа на мушке, к автомобилю.

***

Валерия Александровича Эдермессера, признанного специалиста по десятой классификации, и Ульрика Ожешко, адвоката при дворе Его Императорского Величества, доставили конвоем в штаб. Их посадили в разные комнаты допроса, несколько часов не давали пить. Почувствовав, что подозреваемые вымотаны, Матвей с Елизаветой вошли к последнему. Капли пота на лбу Ульрика Ожешко отражали белый свет люминесцентной лампы, адвокат ёрзал на стуле, желая сделать глоток холодной воды, и постоянно задавал себе вопрос: почему он не заметил слежку?

Ожешко не давал повода усомниться в своей верности царю, по крайней мере, ему так казалось, но где-то он оступился — и теперь ему предстоит заплатить большую цену. Может, если он расскажет правду, его помилуют. Хотя бы сошлют на каторгу — всё лучше, чем расстрел. Промелькнула мысль о супруге и детях. Такого позора они не выдержат, общество будет слишком жестоко к ним, единственным спасением станет эмиграция. Бабушка его жены переехала в Париж ещё в середине пятидесятых, может, старая карга примет их у себя. Хотя бы на первое время. Его жизнь окончена. Он опустил голову и тихо заплакал.

— Пан Ожешко, — обратилась девушка, — полно вам. Вы же высокопоставленный чиновник, а раскисаете, как барышня, лишённая мужской ласки.

— Это нервы, — хлюпая носом, ответил Ожешко. — Что вы от меня хотите?

— Признания, господин Ожешко. Полного признания. Тогда, возможно, вашу семью не будет ждать позор. Только представьте себе... — Елизавета задумчиво посмотрела вверх: — отец семейства Ожешко, адвокат Его Величества, стоял за попыткой переворота и срыва важнейшей сделки Российской империи за последние пять лет. Вас приставят к стенке, Ульрик. Вашей супруге навсегда будут закрыты двери в дома интеллигенции, без которых она не может жить. Ваших детей лишат возможности обучаться в университетах — причём не только здесь. Большой удачей будет, если ваша дочурка сможет устроиться в бордель где-нибудь в Смоленской губернии — на радость солдатам.

Ожешко обмяк на стуле. Выхода не оставалось, слишком красочно он представил такое будущее для семьи.

— Или, — произнесла Елизавета тихим, интригующим голосом, — вы умрёте как герой. Вы — тот, кто сообщил нам о готовящемся теракте, срыве, перевороте, что на уме у Емельянова. Вы оступились, но как истинный подданный царя и человек чести, вы не сможете пережить такой позор и пустите пулю себе в рот. Ваша смерть будет расценена как раскаяние, ваша жена будет плакать о вас, пока не найдёт себе жеребца помоложе, а дети будут вспоминать с гордостью ваши советы.

Она наклонилась к Ожешко и шепнула ему на ухо:

— Выбор за вами, пан.

Матвей не отрывал взгляда от адвоката. Тот вот-вот мог потерять сознание, но вместо этого, вытирая с уголков рта слюну и слёзы с щёк, посмотрел на оперативников.

— Я расскажу вам всё, что знаю, — произнёс он. — Вам понадобится бумага и ручка. Записать предстоит многое. Принесите воды. И сигарет.

Елизавета достала бумагу для чистосердечного, сняла колпачок с ручки и приготовилась записывать. Матвей принёс Ожешко стакан ледяной воды, через пару минут вошёл служащий с пачкой «Золотого якоря».

— Господин Эдермессер вышел на меня четыре года назад. Он представился своим именем, рассказал о том, что его мир уже давно планирует установить свои порядки на нашей земле. Рассказал, как в его вселенной в семнадцатом году произошла революция. Царя свергли, расстреляли вместе с семьёй. Власть захватила группа лиц, представляющих большинство. Так называемый рабоче-крестьянский класс. Работяги, получающие копейки за тяжёлую, неблагодарную работу. Вы же понимаете, что их большинство и сейчас?

Он сделал глоток, достал сигарету из пачки, но не закурил.

— Люди, которых ни царь, ни парламент не замечают в упор. Как можно знать, что творится в твоей стране, курсируя только между Санкт-Петербургом и Ялтой? — на лице Ожешко появилась саркастичная улыбка, он прикурил. — Сначала слова Эдермессера показались мне дикостью. Я начал проверять данные счётного отдела по продолжительности жизни, рождаемости, качеству жизни в регионах, — он посмотрел на Елизавету красными от слёз глазами. — Вы знали, что в год на территории Российской империи умирает больше одиннадцати тысяч младенцев? Просто потому, что их нечем кормить. Налоги растут как на дрожжах. Ставки у крестьян и мануфактурных рабочих не поднимали уже сколько лет? Пятнадцать? Господин Эдермессер рассказал, как могут жить обычные люди. Пособия нуждающимся. Бесплатная медицина и образование. Пенсии. Я представить не мог, что такое возможно — правительство выплачивает старикам денежные суммы, вне зависимости от статуса. Неслыханно! Поистине какой-то идеальный мир. Я долго думал. Не спал несколько ночей. И когда Эдермессер появился снова, я согласился. А хотите знать почему?

Напарники внимательно слушали.

— Да потому, что царь поддержал решение парламента по сбору налогов за рождение третьего ребёнка и дальше. Вместо того чтобы поддержать тех, кто приносит в этот мир новых подданных императорской семьи, и наградить их премиями, царь нашёл новый способ пополнить казну, — он тяжело вздохнул, сделал глоток воды и продолжил: — Нужен был символ. Тот, кто представит интересы рабоче-крестьянского класса, не боится говорить правду, чьё имя будет ассоциироваться с новым будущим. Тогда и родился образ Петра Емельянова. Революционера. Бескомпромиссного борца за правое дело.

— Что вы хотите сказать, пан Ожешко?

— Что никакого Емельянова никогда не существовало! Это страшилка для царя и его жирного окружения. И вы повелись! — он с усмешкой выпустил дым в сторону Елизаветы. — Все вы повелись! Эдермессеру надо отдать должное, он тщательно продумал детали. Наверняка использовал чей-то образ, но дьявол меня дери, как грамотно! Дальше вы знаете. Если бы подписание договора сорвалось, казна царя опустела бы в течение пары лет. И вот тогда народ бы взбунтовался по всей империи.

— Эдермессер. Каков его мотив? — спросил Матвей.

— Молодой человек, вы действительно не понимаете? Там у вас он жалкий работник коммерческой службы. Здесь он мог стать идолом. Повёл бы людей за собой.

— А вы стояли бы по правую руку? — удивилась Елизавета, а потом жёстким тоном добавила: — Ожешко, вас он расстрелял бы первым.

Адвокат своим молчанием подтвердил то, что не учёл такой очевидной закономерности. Он — человек, который всегда просчитывает на несколько шагов вперёд, — решил, что ему достанется кусок власти, который он заслужил.

— Ваших показаний будет достаточно, пан Ожешко. Ваш выбор невелик. Напишите всё в предсмертной записке, — с отвращением предложила девушка. — Тогда ваше имя не будет посрамлено, а жизнь наследников не будет разрушена.

После этих слов Елизавета вышла из комнаты допроса. Матвей бросил взгляд на трясущегося адвоката и вышел следом.

К Эдермессеру они зашли через несколько часов. Он спокойно сидел за столом, его руки были прикованы к специальному поручню. Пиджак он немного приспустил, чтобы дать спине немного обсохнуть. За время ожидания Эдермессер не просил воды или сигарет. Только улыбался. Его самодовольная улыбка могла сойти за улыбку помешавшегося. Матвей несколько минут смотрел на арестованного, стараясь не отводить взгляд от бешеных глаз Эдермессера.

— Чем вы так довольны, Валерий Александрович?

— С чего вы взяли, что я доволен, Матвей Евгеньевич? Я сижу в комнате допроса, прикованный к этой хреновине. Дома меня уже заждались. А вы, юноша, решили, что я — зло вселенского масштаба? Хотя честно вам признаюсь: я очень доволен. Доволен тем, что вашу наглую рожу попрут к чертям со службы, когда узнают, что вы пытались сорвать подписание пакта.

— Хорошая попытка, — улыбнулся Матвей, — да вот только Ожешко всё нам рассказал. И о ваших мотивах, и о ваших наполеоновских планах.

— Рассказал что, простите? Он, может, вообще больной человек.

— Скажите, переход, который вы совершили сегодня, был санкционирован? Ведь если нет — это жёсткое нарушение. Вы знаете лучше меня. Скажите, вы и правда рассчитывали стать в этом объекте правителем некой новой России? Или хотели создать подобие Советского Союза? Как вы вообще себе это представляли?

— Молодой человек, я не понимаю, о чём вы говорите. И не собираюсь продолжать этот цирк. Может, отпустите меня уже? Сделайте это сейчас, и я замолвлю словечко Раскалову. Переведётесь в архив. Может быть.

Он держался слишком спокойно, чувствовал свою безнаказанность. Матвей понимал, что без признания Эдермессера будет сложно что-либо доказать. Да, есть показания Ожешко, но они могут быть интерпретированы как ложное обвинение.

В комнату постучали. Служащий, видно новичок, приоткрыл дверь и извинился за беспокойство.

— Госпожа Абрамова, — обратился он дрожащим голосом к Елизавете, — здесь человек, он говорит, что это важно…

— Не сейчас, — рявкнула девушка.

— Похоже, это правда важно, — сказал новичок.

— Что там ещё? — раздражённо спросила Елизавета.

Дверь в комнату допроса открылась полностью. На пороге появился молодой человек с взъерошенными волосами в очках с толстой оправой. Матвей от удивления приоткрыл рот: перед ними стоял Арсений Сапрыкин, сотрудник отдела аналитики. Эдермессер поменялся в лице. Самодовольная ухмылка испарилась, вместо неё нарисовался звериный оскал.

— Здравствуйте, — поздоровался Арсений. — Если вы позволите, я расскажу, как всё было.

***

В комнате допроса стояла невыносимая духота, несмотря на пронизывающий холод за окном. Люминесцентная лампа, холодным освещением, создавала настроение полной безнадёжности. Матвей с напарницей сидели напротив Арсения, Елизавета достала мобильный телефон, включила аудиозапись и положила на стол.

— Представьтесь, — попросила она.

— Меня зовут Арсений Сапрыкин. Я аналитик в Службе контроля альтернативных реальностей.

— Как давно вы знакомы с Валерием Александровичем Эдермессером?

— С первого года обучения. Он преподавал нам особенности десятой классификации в академии. Тогда, я так полагаю, он меня и приметил. Он знал мою сложную семейную ситуацию и всячески помогал мне в получении стипендии, а также пообещал сразу после выпуска взять на стажировку.

— Когда вы поступили на стажировку?

— Около года назад, но фактически она началась гораздо раньше. Для своей выпускной работы мне необходимо было проделать анализ объекта одной из классификаций. Для диплома я выбрал ваш. Первый переход произошёл четыре года назад, когда разговоров о заключении пакта и в помине не было. Эдермессер поручил разведчикам раздобыть как можно больше информации о вашем объекте. На тот момент это была стандартная процедура. Мы всегда изучаем особенности объектов для пополнения наших баз и для потенциального сотрудничества. Слишком много нюансов, поэтому приходится собирать как можно больше информации. После возвращения разведчиков и моего анализа Эдермессер вызвал меня и ещё нескольких сотрудников, чьих имён я пока называть не буду, и рассказал о том, что в вашем объекте планируется революция. Он говорил, что она неизбежна, так как государственный строй устарел, а рабочий класс всё больше недоволен властью. Сложно представить, не так ли?

Елизавета кивнула.

— Мой следующий анализ был посвящён потенциальным союзникам, — продолжил Арсений. — Определить на основе полученных данных, кто из приближённых к императору окажет Эдермессеру посильную помощь. Идеальным кандидатом оказался Ульрик Ожешко. Поляк, обиженный в своё время императорской семьёй, имел зуб на него. Подробностей я сейчас не вспомню, но похоже, что цесаревич ухлёстывал за дочкой Ожешко.

— Подождите, — Елизавета немного опешила, — на тот момент дочери Ожешко было лет… девять.

— Всё верно, — грустно заметил Арсений. — В любом случае об этой ситуации умолчали. А Эдермессер получил козырь. После договорённости с Ожешко Валерий Александрович вынес на рассмотрение проект о заключении пакта о сотрудничестве с объектом К10-11. Параллельно он и Ульрик выстраивали свою организацию здесь. Искали единомышленников и финансирование. Эдермессер смог убедить руководителя нашей службы, что заключение пакта — выгода для всех. Мы сможем приобретать у вас различные товары, произведения искусства, литературы, а вы, в свою очередь, создадите новое туристическое направление. На самом же деле основной задачей Эдермессера был срыв этой сделки. Публичный. С резонансом на всю империю и близлежащие страны. На подписании вместе с Раскаловым должен был присутствовать киллер, рождённый в нашем объекте. Эдермессер сослался бы на болезнь и не приехал. Киллер совершает убийство императора или хотя бы покушение, дискредитируя тем самым власть.

— Каким образом? — спросила Елизавета. — Ведь если бы император остался жив, народ поддержал бы его.

— Народ ждёт его смерти, — ответил Арсений. — Я провёл слишком много времени, анализируя каждый регион вашей версии России. Император потерял доверие более чем у восьмидесяти процентов населения. Оставшиеся двадцать, как вы можете догадаться, проживают в Петербурге и Москве. Ровно в тот момент, когда планировалось объявить о смерти императора, в регионах люди вышли бы на улицу под предводительством поставленных Эдермессером людей. А сам Эдермессер появился бы в нужный момент, как идеолог. Тот, кто представляет интересы народа. Даст им новое будущее. Революционер. Он кричал бы о том, что император договорился о сотрудничестве с теми, кто убил его, или пытался убить. Что парламент не может отличить друзей от врагов. Согласитесь, серьёзное основание для свержения власти? Тем более для тех, кто никогда не пользовался вашими… эм… горячими турами в другие миры, зато пашут на полях, пополняя казну. Границы бы закрыли, империя, скорее всего, распалась бы, Эдермессер и его приближённые правили бы вашим государством.

— Слишком сложная схема, — подметил Матвей, — не верится, что она осуществима.

— Не стоит его недооценивать. Эдермессер — страшный человек и потрясающий манипулятор. Он узнаёт самые слабые места в человеке и настолько умело на них давит, что в итоге ты становишься заложником. Так произошло со мной. Моя мама больна уже много лет. Отец от нас ушёл, когда я был маленьким, денег в семье вечно не было. Мой дядя, сотрудник службы, замолвил за меня словечко и определил в академию. В первый семестр Эдермессер выплатил мне сумму, которой хватило на лечение, и оставалось сверху. Как вы думаете, семнадцатилетний подросток отказался бы от такой возможности? Нет, я понимаю, что совершил ошибку. Понимаю, что меня накажут за преступления, которые я совершил. Но я хочу официально заявить, что готов на любое сотрудничество.

Елизавета остановила запись.

— Лиза, прости, — сказал Матвей, — ты можешь дать нам пару минут?

Девушка одобрительно кивнула и вышла из комнаты допроса.

— Зачем? — спросил Фёдоров-младший. — Зачем ты в это влез?

— А разве теперь это имеет значение? Совершил ошибку, Матвей. И понял это слишком поздно. Может, мне дадут условный срок? Переведут в архив. Не поставят на мне крест?

— Не знаю. Твоих показаний вместе с показаниями Ожешко хватит, чтобы навсегда упечь Эдермессера. Но это не внутренняя разборка конторы. На карту слишком много поставлено.

— С другой стороны, есть другие объекты. Сильно схожие.

— Да, но этот первый из десятой, который согласился с нами сотрудничать.

— Я не хотел этого. Совершил глупость. Глупость.

— Ладно, — сказал Матвей. — Не торопи события. Завтра приедет Раскалов. Будет говорить с императором.

Арсений закивал головой. Матвей хотел его приободрить, но как можно приободрить человека в такой ситуации? Фраза «всё будет хорошо» в данном контексте очевидная ложь. Им оставалось ждать.

***

Матвей, Елизавета и Константин Иванович Абрамов встречали Анатолия Эдуардовича Раскалова в большом актовом зале здания недалеко от Гатчины. Матвей заметно нервничал, потирал указательный палец правой руки.

Переход открыл сотрудник Императорской службы, свет от треугольника заполнил комнату. Из фиолетовой пелены, отдающей неоном, вышел статный высокий мужчина лет шестидесяти. Лицо украшали морщины, верхнюю губу закрывали густые усы. Белоснежные волосы зачёсаны назад. Он шёл поставленным военным шагом, и казалось, что вот-вот перейдёт на строевой марш. Длинное чёрное пальто развевалось от сквозняка, гуляющего по залу.

— Анатолий Эдуардович, — поприветствовал директора СКАР Абрамов. — Добро пожаловать! Рад познакомиться с вами лично.

— Благодарю, — ответил хриплым голосом Раскалов. — Я прибыл один, по новой договорённости с императором. Если позволите, меня будет сопровождать Фёдоров. Вы его уже знаете. Моя должность, к сожалению, не позволяет мне в одиночку разгуливать по улицам города.

— Несомненно, — согласился Константин Иванович, — также вас сопроводит Абрамова, коллега Фёдорова по этому делу. Благодаря их действиям мы поймали заговорщиков.

— Хорошо, — Раскалов кивком поприветствовал напарников и проследовал за Абрамовым к машине.

Император ожидал гостя в Зимнем дворце, изучал бумаги по делу, которые предоставили из ИСАР, изредка делая перерыв на глоток чёрного чая.При входе во дворец Раскалова и Матвея обыскали, после попросили сдать оружие. Раскалов усмехнулся и вынул из кобуры именную «Беретту». Через тронный зал они прошли к замаскированной двери. Раскалов попросил Матвея и Елизавету ожидать и скрылся в кабинете императора.

Они разговаривали больше часа. Матвей переминался с ноги на ногу, Елизавета сильно пожалела, что надела туфли на высоком каблуке. Когда дверь кабинета императора открылась, они увидели улыбающегося царя, сидящего за своим столом, Раскалов махнул ему рукой на прощание.

— Идём, — скомандовал он Матвею, — у нас мало времени.

Ничего не понимающая Елизавета последовала за ними, но Раскалов повернулся к ней и вежливо произнёс:

— Благодарю вас за помощь, госпожа Абрамова, дальше мы сами.

Матвей также не понял, куда они направляются и зачем. Раскалов сел на заднее сиденье автомобиля, доставившего его во дворец, и пригласил сесть Матвея. Когда они тронулись, он чуть наклонился к оперативнику.

— Молодец, — сказал он, — хорошая работа. Сейчас поедешь к Эдермессеру с этим аналитиком и передашь их лично службе охраны царя. Подпишешь документы о передаче обвиняемых под юрисдикцию Российской империи.

— Простите, Анатолий Эдуардович, — смутился Матвей, — их будут судить здесь?

— Да. Остальных причастных с нашей стороны они оставили нам, — Раскалов посмотрел в окно. — Саныч, оказывается, та ещё сволочь. Прям у меня под носом. Сука.

— Анатолий Эдуардович, я могу понять передачу Эдермессера, он главный обвиняемый, но Сапрыкин? Если бы не Арсений, мы бы не смогли вывести Эдермессера на чистую воду. Показания Арсения очень важны для дела.

— Это условие императора. Если мы хотим начать торговые отношения с этим объектом, мы должны выдать им Эдермессера и его помощника из нашего мира.

— Но он всего лишь аналитик! Ничем толком не помогал. Анализировал данные. Анатолий Эдуардович, его же на каторгу отправят на всю жизнь.

Раскалов посмотрел на Матвея, и тот в его взгляде увидел чёткий ответ. Это цена подписания пакта о сотрудничестве, начала доверительных отношений между объектами. Многолетнее сотрудничество против одного оступившегося аналитика. Выбор очевиден.

***

Имя Фёдора Филипповича Караулова знала вся европейская юриспруденция. Сорокасемилетний судья известен как беспристрастный, честный человек, руководствующийся исключительно законом. В кулуарах его прозвали «кувалда», он дробил своих подсудимых как молот, не оставляя надежды на спасение. Также Фёдор Филиппович приходился дальним родственником императору, потому выбор его в качестве судьи над делом Ожешко, Эдермессера и Сапрыкина никого не удивил.

Заседание проходило в здании мэрии Санкт-Петербурга. Территорию, прилегающую к мэрии, оцепили с самого утра, так как на суде планировали присутствовать не только члены парламента, но и Его Императорское Величество собственной персоной.

Матвей приехал за сорок минут до начала заседания. Он надеялся хоть как-то выцепить Арсения и пообщаться с ним, аналитик даже не подозревал, что его отдали объекту К10-11. Он смотрел в обе стороны у главного входа в мэрию, но машины с заключённым нигде не было. Минут за десять до начала приехал кортеж из шести бронированных автомобилей, в одном из которых находился император. Охрана попросила Матвея пройти внутрь, он повиновался, оставив надежду увидеть Арсения раньше заседания суда.

В зале собрались члены парламента, представители обвинения, защиты, журналисты. Нашлось место и для нескольких десятков зевак, которыми скорее двигало желание засветиться перед императором, нежели интерес к данному процессу.

Матвей подсел к Елизавете, сегодня она выглядела немного иначе, чем в предыдущие дни. На ней отлично смотрелся дорогой рабочий костюм серого цвета, слегка растрёпанные волосы собраны в хвост. Эта лёгкая неряшливость придавала определённую изюминку её образу.

Из колонок, развешанных по периметру зала, заиграл гимн «Боже царя храни». Император под аплодисменты зала разместился в заранее подготовленном кресле, специально изготовленном для Его Величества. Он кивнул одному из помощников, и тот представил всем собравшимся судью.

Фёдор Филиппович, в белоснежном парике с завитыми под бигуди кудрями на манер судей восемнадцатого-девятнадцатого веков, в длинной чёрной мантии, поверх которой висел золотой кулон в виде слепой Фемиды с весами, неторопливо прошёл, поклонился императору, затем занял своё место за большой трибуной.

— Уважаемые дамы и господа, — начал Караулов, — Ваше Императорское Величество. Сегодня суд рассматривает дело «Российская империя и монархия против Валерия Эдермессера, Ульрика Ожешко и Арсения Сапрыкина». Они обвиняются в попытке подрыва власти, подготовке государственного переворота, а господин Ожешко, будучи подданным Российской империи, также обвиняется в измене. Введите обвиняемых.

В зал вошли шестеро конвоиров, между ними вяло брели Эдермессер и Сапрыкин.

— Где Ожешко? — спросил судья.

Моментально к нему подлетел один из помощников и что-то шепнул на ухо. Судья удивился сказанному, откашлялся и встал.

— Мне только что доложили, что суд состоится только над господином Эдермессером и господином Сапрыкиным. Ульрик Ожешко сегодня утром покончил с собой.

В зале раздались возгласы и охи. Император сидел как ни в чём не бывало.

— К порядку, — призвал Караулов. — К порядку! Обстоятельства данного происшествия будут изучены позже. А сейчас приступим к повестке. Господа, — он обратился к подсудимым, — вы являетесь резидентами другого мира, однако ввиду состава преступления и его тяжести вас передали под юрисдикцию Российской империи. Вас будут судить по законам Российской империи, здесь же будет исполнен приговор. Суд вызывает обвинение.

На протяжении полутора часов выступали люди, которых Матвей никогда раньше не видел. Члены парламента, свидетели, о которых он не подозревал, даже слуга императора, лет двенадцати от роду, — все высказывались против обвиняемых. Матвей не испытывал жалости к Эдермессеру, но Арсений, который явился с повинной, хотя мог этого и не делать, и благодаря которому выяснились ключевые моменты… Он не заслужил такой участи. Молодой человек тихо сидел на скамье подсудимых, изредка потирая нос.

Когда подошла очередь защиты, оказалось, что выступать некому. Матвея возмутило, что правосудие так однобоко смотрит на ситуацию. И он встал.

— Я прошу прощения, — громко крикнул он. — Если вы позволите, то со стороны защиты выступлю я.

Караулов приподнял бровь, посмотрел на императора. Его Императорское Величество с интересом наблюдал за Матвеем.

— Не надо, — шепнула Елизавета.

— Дамы и господа, господин судья, Ваше Императорское Величество. То, что пытался совершить Эдермессер — преступление. И не только у вас в мире. В нашем это такое же преступление. Я не собираюсь оправдывать его действия и полностью поддержу ваше решение относительно его наказания. Но здесь сидит и другой человек. Если позволите, я скажу о нём несколько слов. Арсений рос в неблагополучной семье. Он никогда не гнался за деньгами, но из-за болезни его матери он вынужден был искать источник дохода. Скажите, что может соображать юнец в шестнадцать лет?

— Я вступил на трон в пятнадцать, — величественно произнёс император.

— Он — совершенно другое дело, Ваше Императорское Величество. Его не обучали лучшие педагоги. Он жил и зарабатывал, как мог. Я прошу вас сосредоточить своё внимание не на помощнике, а на том, кто жёстко и эффективно манипулировал им, — Матвей показал пальцем на Эдермессера. — Этот человек воспользовался тяжёлой ситуацией Арсения. Навешал ему лапши на уши. И вот к чему это привело. Да, Сапрыкин мог не участвовать в этом, но он не понимал, чем это может для него обернуться. Всё, о чём он думал, — это здоровье его матери. Самого дорогого человека для него. Наши миры, они чем-то похожи. Да многим, на самом деле. В обоих мирах живут люди, у нас красная кровь, мы мечтаем о лучшем для своих семей и совершаем ошибки. В вашей власти сегодня осудить человека или помочь ему раз и навсегда усвоить важный урок. Дать второй шанс. Я прошу вас подумать. Просто рассмотреть возможность смягчения наказания для Арсения Сапрыкина. Он урок усвоил и раскаивается.

Зал молчал. В какой-то момент Матвей почувствовал, что ему удалось спасти коллегу. Караулов встал и посмотрел на императора.

— Слово предоставляется Его Императорскому Величеству, императору Российской империи. Прошу вас, Ваше Императорское Величество.

— Я прожил долгую жизнь и посвятил всю её не своим детям и не императрице. Я не посвятил её заработку или усладам. Я посвятил её Отчизне. Судьба Российской империи — единственное, о чём я думаю, просыпаясь и засыпая. То, что вы видите сегодня, — Божий промысел. Господь верит в великую Русь. И оберегает её от посягательства предателей, думающих только о себе. Эти люди не украли кусок хлеба на базаре и не угнали автомобиль извозчика. Они посягнули на монархию. Императора. И всё государство Российское! Моё решение… Казнить.

Зал одобрительно вскрикнул.

— И привести в исполнение приговор немедленно! Чтобы неповадно было супостатам из других миров строить здесь свои козни! И чтобы знал тот, кто соберётся посягнуть на наш суверенитет, что не отдастся Россия никогда и никому!

Загремели аплодисменты. Присутствующие поддержали императора, Караулов кивал головой.

— Суд принял решение, — сказал он. — Обвиняемые Валерий Эдермессер и Арсений Сапрыкин признаются виновными по всем статьям обвинения. Приговор: смертная казнь через расстрел! Приговор исполнить незамедлительно. Да простит вас Господь.

Матвей хотел кинуться освобождать Арсения, но Елизавета, почувствовав его рвение, крепко схватила его за руку. Оперативник понял, что если хотя бы рыпнется — встанет у стенки третьим.

Всё было подготовлено заранее. Заседавших в суде пригласили пройти во внутренний двор, где стояли четверо вооружённых винтовками солдат в императорской форме. Эдермессера и Сапрыкина поставили к стене, надели на головы мешки чёрного цвета.

— Готовься, — крикнул старшина. — Целься!

Матвей отвернулся от осуждённых и уткнулся Елизавете в плечо.

Раздались выстрелы. Под одобрительные овации два тела рухнули на землю.

***

Матвей напился в тот вечер до беспамятства. Елизавета хотела отвезти его в бордель, отвлечься, но оперативник отказался. Так много водки он выпил, наверное, впервые.

Наутро он проснулся рядом с Елизаветой. Одетый, с жуткой головной болью, он обнаружил себя в её постели. Елизавета сладко потянулась и повернулась к Матвею.

— Как самочувствие? — спросила она.

— Плохо, — выдавил Матвей.

— Ох, дорогой мой, — протянула девушка, — тебе просто необходимо почистить зубы.

Он засмеялся и прикрыл ладонью рот.

— Прости. Надеюсь, я хорошо себя вёл?

— В данных обстоятельствах ты был истинным джентльменом.

— А тазик на полу? Я...

— Нет. Это на всякий случай. Иди в душ, я приготовлю завтрак.

Пока Матвей приходил в себя под контрастным душем в маленькой ванной комнате Елизаветы, ей позвонил отец и сказал, что пакт будет подписан сегодня в три часа дня. Они должны присутствовать. Матвей эту новость никак не воспринял. Елизавета разогрела остатки вчерашнего супа, они перекусили и отправились в Зимний дворец.

Их встречала целая делегация. Люди, которых Матвей не знал, выстроились в тронном зале и аплодировали при их появлении. Император не заставил себя ждать, вместе с ним из его небольшого кабинета вышел Раскалов.

Когда аплодисменты стихли, император произнёс:

— Дорогие дамы и господа. Сегодня случилось великое событие. Я и Анатолий Эдуардович подписали пакт о сотрудничестве Императорской службы альтернативных реальностей и Службы контроля альтернативных реальностей!

Он выждал паузу, чтобы люди одобрительно отреагировали на его слова.

— Мы верим в то, что наши отношения с годами будут лишь крепнуть. Но этого могло не произойти! К сожалению, в наших мирах есть те, кто противится не только нашей дружбе, но и существованию Российской империи как таковой! И если бы не два человека, которые присутствуют сегодня здесь, не состоялось бы этого события. За их веру, любовь и уважение я хочу наградить их орденом Белого орла! Верноподданная Елизавета Константиновна Абрамова и Матвей Евгеньевич Фёдоров!

Под бурные аплодисменты напарники подошли к императору и склонили голову.

— Спасибо вам, дорогие мои. Храни вас Господь.

Под раскатистый гимн Российской империи император вручил награду сначала Елизавете, затем Матвею. Они поблагодарили Его Императорское Величество и вернулись в зал.

Матвей поймал взгляд довольного Раскалова, а потом задумался: стоило ли всё это человеческой жизни? Конечно, Арсений был виновен, но почему Раскалов не отвоевал его у императора, а пустил под пули вместе с Эдермессером? И ответ Матвей знал: ради достижения цели. Несмотря на то что изначально это был хитрый план Эдермессера, заполучить объект К10-11 в союзники — большое достижение для конторы. А значит, по мнению Раскалова, оно того стоило. В конце концов, что такое одна жизнь одного из аналитиков по сравнению с успешным многолетним сотрудничеством?

Цель достигнута.

После церемонии во дворце Матвей пригласил Елизавету на прощальный ужин, но с одним условием: никаких разговоров о работе. Девушка с радостью согласилась и предложила снова отправиться в ресторан «У Марка». Они выпили немного вина, съели говядину на пару с фасолью и весь вечер смеялись. Разговаривали честно и открыто, как старые верные друзья. В конце вечера Матвей поцеловал напарницу в щёку и крепко обнял.

— Спасибо тебе, Лиза, — сказал он, — я надеюсь, что мы когда-нибудь ещё встретимся.

— Я тоже, — ответила девушка, — ты всегда будешь дорогим гостем.

Он посмотрел, как она садится в машину и скрывается за поворотом. После всего произошедшего он ощущал радость, смешанную с горечью. Через несколько минут за ним приехала служебная машина и отвезла в кадетский корпус недалеко от Гатчины, где откроется переход домой.

***

По дороге в Москву, в «Сапсане», Матвей подготовил подробный отчёт об этом деле. Когда он дошёл до информации об Арсении, в его груди что-то защемило — смириться с гибелью аналитика оказалось сложнее, чем он думал. Мог ли Матвей осуждать решение Раскалова? Наверное, нет — как сотрудник службы. Но как обычный человек он считал, что парня просто закинули в механизм огромной машины, как закидывают уголь в топку парового двигателя.

Дома уже вовсю подступал Новый год. Москву украшало множество гирлянд разных цветов, дарящих предпраздничное настроение. На всех площадях стояли ёлки, по улицам носились не успевшие купить подарки родным жители и гости столицы.

Матвей переступил порог своей квартиры, скинул обувь, снял пальто. Он немного побродил по комнатам, не найдя себе места, достал мобильный и набрал номер Марченко.

— Алло? — послышался сонный голос.

— Привет, не разбудил?

— Да не, валяюсь.

— Хорошо, что я тебя застал. Ты дома?

— Ага. Тихий вечер наедине со своими мыслями.

— Не хочешь к Олегу поехать? С меня пиво.

— Слава богу! Я уж думал, так и проваляюсь сегодня на диване всю ночь. Выезжаю.

Матвей завершил звонок и вызвал такси.

До «Маяковской» добираться двадцать пять минут — огромный плюс ночных поездок по Москве. Он попросил таксиста остановить у одного из сталинских домов, расплатился и зашёл во двор, где возле одноэтажной постройки с сомнительной вывеской «Кафе» курил Егор.

— С возвращением!

— Да уж… С возвращением.

Они прошли внутрь. Олег жил прямо в кафе, потому быстренько подготовить столик и налить холодного пива не заняло много времени.

— Егор, ты же давно работаешь? — спросил Матвей, отхлёбывая нефильтрованное пиво.

— Прилично. А что?

— Со мной на задании произошёл странный случай…

— Только не говори, что опять влюбился!

— Не… Если только по-дружески, — перед глазами Матвея появилось лицо Елизаветы сегодня утром, в постели. — Ты же знаешь, зачем я ездил в десятую?

— Ну так, какой-то там пакт. Я не сильно интересуюсь другими классификациями, кроме седьмой, если честно. Как тебе, понравилось?

— Да, там здорово. Знаешь, такая вариация на тему: а что, если?.. Но я не к этому. Мы поймали плохих парней, одним из которых оказался…

— …Эдермессер. Да, уже все знают. Идиот. Или гений. Хер его знает.

— Так вот, одним из его помощников был паренёк немного младше меня. Парень виноват, помогал Эдермессеру, но у него на то были причины. Так вот, условиями заключения пакта выдвинули выдачу этого паренька вместе с Эдермессером.

— И?

— Их расстреляли. Обоих. И у меня нет ни капли жалости к Эдермессеру — он реально скотина, мечтавшая о мировом господстве. Но этот парень, блин… Им манипулировали. А Раскалов даже не попытался его спасти.

— Ты сейчас серьёзно? — спросил Егор с явным сарказмом. — Раскалов? Спасти? Да ему плевать. И на паренька твоего, и на меня, и на тебя. Раскалов потому и Раскалов. Он прёт как танк, понимаешь? Снесёт всё на своём пути, когда ему это нужно. А паренёк этот твой… Согласен, все ошибаются. Он, видимо, ошибся слишком серьёзно. Или оказался не в том месте, не в то время.

— То есть система превыше всего? К чёрту жизни, к чёрту правила — только система, ничего больше. А мы — винтики в ней, шестерёнки?

— Знаешь, почему я выбрал одну классификацию, а не ношусь по всем, как ты и многие другие?

Матвей помотал головой.

— В большинстве объектов седьмой всё мертво. Они туда никогда не сунутся. Раскалов, Кашалот — да почти все оперативники ненавидят седьмую. Грязь, радиация, кислотные дожди. Блин, я себе лет пятнадцать жизни убавил. Но именно потому, что они туда не суются, — я в седьмой чувствую себя по-настоящему свободным.

— А если было бы не так?

— В смысле?

— Если бы во главе всего стояла не система, а люди?

— Такие времена были, но прошли. Твой отец за каждого оперативника вставал грудью. А когда он ушёл… Давай честно, к нам и раньше-то относились как к солдатам, а сейчас и вовсе мы стали пушечным мясом.

— Ты хотел бы это изменить?

— А как это изменишь? Можно попробовать уйти, но это ж игла. Да и из конторы просто так не уходят, ты же знаешь. Твой отец в отставке только потому, что у него в кармане политики, которые могут пригодиться службе. Может, компромат какой на Раскалова — не знаю. Посуди сам: много наших в отставку вышло? Погибший на задании оперативник официально сгорает в пожаре или тонет по пьяни. Ни тебе почестей, ни тебе выплат семье. Нас не существует, Матвей. В нашем мире мы — призраки.

— А если я скажу, что изменить это возможно?

— То я скажу, что тебе хватит пить. Это наша работа, приятель. Мы выбрали этот путь и следуем ему. Даже если нам это не нравится, — он сделал паузу и глотнул пива. — Что, не учили такому в академии?

— Да уж, — вздохнул Матвей. — Не учили.

***

После задания Матвей отгулял положенную неделю и приехал в НИИ на Профсоюзной. Он поздоровался с охраной на КПП, спустился на нижний этаж, который неосведомлённые сотрудники научно-исследовательского института привыкли считать опечатанным подвалом. Пройдя до конца коридора, оперативник подошёл к небольшому окошку с решёткой.

— Здравствуйте. Фёдоров.

Строгая на вид женщина с ярким макияжем по ту сторону окошка, не произнеся ни слова, протянула Матвею красную папку с новым заданием.

По ставшим родными коридорам он прошёл к кабинету с массивной дубовой дверью, за которой старался скрыться от мира Игорь Сергеевич Кашалотов. Матвей постучал и, не дожидаясь приглашения, зашёл ровно в 10:00.

— Какие люди! — раскатистым басом воскликнул Кашалотов. — Я не верю своему счастью! Ну, проходи, Фёдоров, садись. С чем пожаловал?

— Вот, — Матвей протянул Игорю Сергеевичу папку, на которой каллиграфическим почерком выведено: «Дело № 26.04/77. Рекомендуемый исполнитель: Фёдоров М. Е.»

— Так, ну, посмотрим-посмотрим. О! Девочка моя, да ты куш сорвал! К26-77. Не каждому так повезёт. Знаешь, что за объект?

— Да, Игорь Сергеевич, — Матвей томно выдохнул. — Объект К26-77 относится к двадцать шестой классификации. Единственная классификация объектов, которую мы привыкли считать парадоксальной, так как технологии там сильно скакнули вперёд, как и производство, что в итоге привело к мощному техническому прогрессу, а заодно и к тотальному загрязнению окружающей среды. В конкретном...

— Ладно-ладно, — Кашалотов жестом велел Матвею замолчать, — матчасть ты выучил. Умничка. Давай по делу. В К26-77 мы уже лет десять как закупаем оружие, некоторые технологии и другие полезные вещи, о которых тебе лучше не знать. В их версии столица альтернативного государства — Сочи, и именно там может начаться никому не нужная гражданская война. По невероятному стечению обстоятельств, твой дубликат в объекте руководит группировкой повстанцев, которые борются против корпорации «Мега-Тех», а мы с корпорацией успешно торгуем и терять такого партнёра не хотим. Твоя задача, Матвей, — занять место лидера группировки, устроить внутреннюю диверсию и не допустить начала войны с «Мега-Техом».

— Простите, как я заменю своего дубликата там? Мне его что, убить?

Кашалотов задумчиво посмотрел в потолок и закурил сигарету.

— Игорь Сергеевич?

— Да нет-нет, конечно, нет. Это было бы странно. Тебя там встретит наш человек. Прозвище — Рыжий. Он поможет.

— Хорошо. Сколько сценариев?

— Двадцать один. Но почему у меня такое ощущение, что ты не особо будешь им следовать?

— Почему же. Буду. Ровно до тех пор, пока не придётся импровизировать.

— А, вот ещё что, — Кашалотов потёр ладонью затылок. — У твоего дубликата шрам на левой щеке и шее. Их придётся воссоздать. Но не волнуйся — как только ты вернёшься обратно, наши пластические хирурги быстро всё исправят. Будешь как новенький.

— Замечательно. Просто замечательно, — Матвею идея быть порезанным ради дела не слишком импонировала.

— Кстати, воссоздадут благодаря технологии, которую мы закупаем в К26-77. Так что у тебя прямой интерес!

Кашалотов громко рассмеялся.

— Ладно, иди. Отправляешься после Нового года. На подготовку к заданию у тебя два месяца. Начинай ходить в зал — тамошний Матвей Фёдоров понакачанней будет. Пусть всё пройдёт по сценарию.

Матвей поблагодарил Кашалотова саркастичным тоном и вышел.

Конечно, пойти в зал Матвею не мешало — скинуть пару-тройку лишних килограммов, набрать мышечной массы. Но вот отправляться в двадцать шестую классификацию, да ещё чтобы заменить свой дубликат… Что, если он проколется на какой-нибудь глупости? Например, возьмёт ручку не той рукой. Объект К26-77 интересен Матвею, но он предпочёл бы увидеть его как турист, а не оказаться в гуще событий. Место, где технология и нищета идут рука об руку. Где люди предпочитают заменять свои конечности на металлические, биологические органы — на искусственные. Где миром правят не президенты стран и парламенты, а президенты корпораций и советы директоров.

Он собрался вызвать такси, чтобы заехать навестить отца. Впереди Новый год — было бы здорово рассказать ему, как прошло задание, узнать, что там с деликатной просьбой — удалось, не удалось… Может, посоветоваться насчёт нового.

Как только он достал из кармана телефон, ему позвонили с неизвестного номера.

— Слушаю вас, — ответил на вызов Матвей.

— Матвей Евгеньевич, здравствуйте, это Анатолий Эдуардович. Я надеюсь, вы не сердитесь, что я звоню вот так. Женя дал мне ваш номер.

Матвей на секунду растерялся — не каждый день ему звонит директор СКАР Раскалов.

— Нет, что вы, — пробормотал оперативник. — Я как раз вышел из НИИ, получил новое задание.

— Прекрасно-прекрасно, — Раскалов дал понять, что эта информация ему не интересна. — Вы не могли бы подъехать ко мне? Я сейчас в Москва-Сити, в ресторане на восемьдесят пятом этаже.

— Конечно, Анатолий Эдуардович. Скоро буду.

— Благодарю вас. — Раскалов закончил звонок.

Матвей вызвал такси, не обращая внимания на повышенный коэффициент стоимости. До Сити удалось добраться минут за двадцать — спасибо выделенным полосам, так бы потратил в два раза больше времени.

Он зашёл в башню «Око», на скоростном лифте поднялся на нужный этаж и через несколько коридоров прошёл в ресторан. Атмосферу внутри можно назвать уютной — с лёгкой поправкой на современность. С одной стороны — барная стойка, стилизованная под русскую печь, с другой — панорамный вид на Москву. Раскалов был единственным гостем ресторана. Мог себе позволить выкупить на час-полтора всё заведение, чтобы пообедать в одиночестве или провести встречу. Матвей подошёл к директору и попросил разрешения сесть. Анатолий Эдуардович жестом пригласил оперативника присоединиться к обеду.

Молоденькая официантка, явно студентка, которой повезло устроиться в респектабельный ресторан на подработку, спросила молодого человека, что он желает. Матвей заказал чашку кофе и стакан воды.

— Вы не голодны? — заботливо спросил Раскалов, черпая борщ серебряной ложкой.

— Нет, благодарю, — старался держаться спокойно Матвей.

— А зря. Сейчас время обеда. И вам, как молодому оперативнику, просто необходимо поддерживать себя в тонусе. — Он ещё раз зачерпнул борщ. — Я хотел поблагодарить вас, Матвей. Вы прекрасно справились в К10-11.

— Спасибо, Анатолий Эдуардович. Выполнял свою работу.

— Именно, — от радости он поднял ложку вверх, и капли борща попали на скатерть соседнего столика. — Как же приятно видеть, что среди молодых сотрудников есть преданные работе люди. А не то что идеалисты, вроде этого… как его? Сапрыкина.

Оперативник внешне проигнорировал пренебрежительное отношение директора к подчинённому.

— Матвей, у меня к вам будет персональное поручение. Скажу честно: прежде чем обратиться к вам, я навёл о вас справки. Попросил дать рекомендацию Кашалотова, Митрошина, даже Николаева.

— Рустема Гурьевича?

— Его самого. Кто, как не ректор академии СКАР, даст верную информацию о наших студентах? У вас потрясающий послужной список. Вы — лучший выпускник академии, выполнили несколько блестящих заданий средней сложности и два — повышенной. Пусть и с небольшими оговорками. Вы — человек, которому дирекция и правление службы может довериться. По крайней мере, мы хотим в это верить.

— Спасибо за тёплые слова. Чем я могу быть полезен, Анатолий Эдуардович?

— Дело конфиденциальное, Матвей. В нескольких дружественных объектах периодически возникают ситуации, требующие нашего немедленного вмешательства. Как вы думаете, молодой человек, со сколькими объектами мы сотрудничаем?

Оперативник выдержал паузу.

— Не отвечайте. Всех всё равно не сосчитать. А если учитывать постоянное деление мультивселенной… В общем, много. На протяжении тридцати лет мы аккуратно налаживаем контакты. Наши разведчики работают в местах, которые невозможно представить, и только два процента объектов подходят нам в плане сотрудничества. Два процента, Матвей! Мы крайне дорожим этими двумя процентами.

— Он сделал глоток воды и продолжил: — Один из объектов весьма спорен. Немногие в организации понимают, насколько он важен для нас, и требуют закрыть с ним границы, прекратить длительные торговые отношения. Я, конечно же, говорю о шестнадцатой классификации. Объект К16-41. Вы знаете его, верно?

— Конечно, — Матвей неодобрительно отвёл глаза и уставился на пустой, кристально чистый стакан. — Не могу сказать, что я фанат этого места.

— Я понимаю, понимаю, дорогой мой, — голос Раскалова звучал спокойно и уважительно, — но тем не менее работа есть работа. Один из, скажем так, приближённых к местному правлению аналога нашей службы стал слишком опасен для нас. Герман Хаас. Их контора занимается тем же, что и мы, долгое время наши рабочие отношения можно было назвать эффективными. Однако не так давно они подняли стоимость на свои товары в два с половиной раза. Последние несколько сделок оказались под угрозой срыва из-за халатности этого человека. Халатность, как мы с вами понимаем, — это предлог. По моим данным, чёртов змей планирует избавиться от директора их службы и навсегда расторгнуть отношения с нашим объектом.

— Зачем ему это? — спросил Матвей. — Товарооборот между нашими службами — внушительный источник дохода.

— Идеология, дорогой Матвей. Мы долго решали, торговать ли с объектом, где правит рейх. Историческая память и боль плотно засели в нескольких поколениях. Мой отец — фронтовик. Мне, как и многим в нашем объекте, сложно представить их обыденность реальностью. Для нас это — страх перед произошедшим, сущий кошмар. В К16-41 — ровно такая же ситуация. Мы не принимаем их реалий, они не принимают наших. Такова судьба наших параллелей. Вопрос в том, понимаете ли вы, что отношения между нашими объектами — исключительно рабочие, взаимовыгодные для сторон?

— Даже если так, — Матвей понимал, к чему идёт разговор, но решил уточнить, — что именно требуется от меня в этом задании?

— Давайте применим термин «просьба директора, сравнимая по серьёзности с заданием»? Мне нужно, Матвей, чтобы этот человек не мешал нам. Но он идеалист и вряд ли откажется добровольно.

Матвей задумался о предложении Раскалова. Отправляться в объект, где половиной континентов правит рейх, — для Матвея сильное испытание. Да и сама просьба сложна в исполнении. Просит не кто-то, а Раскалов. Значит, степень доверия к Матвею выросла — по сравнению с остальными-то уж точно. Выполнение задания повысит его рейтинг в глазах дирекции и даст мощный толчок карьере. Сможет ли он выполнить то, о чём его просят? И что будет, если он откажет?

— Анатолий Эдуардович, я буду с вами честен, вы позволите?

— Конечно-конечно, — Раскалов сделал глоток кристально чистой воды и, немного нахмурившись, взглянул Матвею в глаза.

— Для меня большая честь, что вы обратились ко мне. Но я не уверен, что справлюсь.

— А вы подумайте, Матвей. Взвесьте все за и против. Не буду настаивать, добавлю только, что я выписал вам годовой бонус в размере двадцати четырёх окладов. Считайте это премией за успешно выполненное задание в К10-11. Если вы выполните моё поручение, то получите второй бонус. Такой же. Не торопитесь с ответом, дорогой Матвей. Буду ждать вашего решения.

Матвей поблагодарил Раскалова за кофе, к которому не притронулся, и вышел на морозный воздух. Голова гудела, сдавленная невидимыми тисками, сердцебиение увеличилось, руки вспотели. Глубоко вдохнув и медленно выдохнув, Матвей перебежал дорогу к Пресненской набережной. Покрытая льдинами Москва-река успокаивала Матвея, давая возможность обдумать предложение Раскалова и задание от Кашалотова. Через несколько часов прогулки вдоль набережной и окончательно замёрзнув, Матвей принял решение…

Если вы считаете, что Матвей должен выполнить задание СКАР, переходите к главе 4в.

Если вы считаете, что Матвей должен выполнить поручение Раскалова, переходите к главе 4г.