Алло, милиция? Часть 3

Глава 1

К 10 ноября Элеонора расстаралась. Приготовила праздничный стол к Дню советской милиции, да такой, что, наверно, не снился даже шефу полиции Нью-Йорка по случаю юбилея его департамента. Накрасилась и оделась. Не так, чтобы шлюшно, в традициях прежнего «Вераса», но ярко, со вкусом. Соблазнительно до чёртиков.

Не упрекнула Егора, что задержался на пару часов. Лейтенант первого года службы в райотделе внутренних дел, он в каждой дырке затычка. Опоздания к ужину составляли скорее норму, чем исключение.

— Прости, дорогая! — он снял фуражку и очень осторожно поцеловал подругу самыми кончиками губ, чтоб не размазать дорогую помаду, легонько приобнял, не прижимая к сырой шинели. — Ты восхитительна! Аж робею. Не смею и думать, чтоб тебя облапать-потискать, не говоря уж о помять.

— Будешь хорошо себя вести, позволю и помять!

Лейтенант стянул с шеи белый шарфик, атрибут парадной формы по поводу главного милицейского праздника года, и, накинув его на Элеонору, притянул к себе.

— Что понимается под хорошим поведением?

— Съесть и скушать всё, что я тебе наготовила! Ух ты… Не пахнет спиртным!

— Да, дорогая. Как всегда, разрушаю коллектив. Не остался на бурную пьянку с коллегами по ментовскому цеху.

В туфлях с высоченными каблуками Элеонора была выше партнёра в обычных ботинках, напоминавших милицейские, но только от германской фирмы «Саламандер». Знала, что Егор не комплексует. Скорее, это его заводит.

— Небось, уже напихался салатиков оливье, что настрогали жёны ментов?

Посмеиваясь, новоиспечённый следователь скинул форму и переоблачился в адидасовский спортивный костюм. Приобняв Элеонору за спину, неожиданно перехватил второй рукой под бёдра, поднял и закружил.

— На тебя и на твои салатики сил хватит!

От резкого движения задрался подол шикарного тёмно-синего вечернего платья, оголив коленки в дорогих чулках. Элеонора, девочка понятливая, тут же обвила парня руками, заодно облегчив ему ношу: при её гренадёрском росте она кое-что весила.

Егор не стал демонстрировать физическую мощь и опустился на стул, усадив девушку на колени. Та не разжала объятий и вонзилась ему в губы, совершенно не сберегая идеальный помадный рисунок. Всё равно её нужно удалить салфеткой перед едой и интимной частью праздника, а теперь ещё и с лица своего друга, с удовольствием перепачкавшегося.

Потом они ужинали при свечах. Элеонора хотела запустить праздничный концерт по телевизору, но по двум каналам транслировалась скукотища, по первому — одно лишь «Лебединое озеро». Поэтому щёлкнула клавишей магнитофона, привезённого из гастролей с «Песнярами» по Никарагуа. Столовая наполнилась голосом Джо Дассена.

— Не будет концерта, — прокомментировал Егор, поднимая бокал с шампанским. — Выпьем, не чокаясь.

— Кто умер? Неужели сам Джо Дассен?

— Он тоже. Но давно, пару лет назад. И из-за него точно не гоняли бы «Лебединое озеро», — он выдержал паузу и обрушил главную новость: — Брежнев ушёл на покой в загробное Политбюро. Завтра сообщат.

— Твои друзья из КГБ…

Егор не стал уточнять, что гораздо раньше сам просветил «друга» Сазонова о грядущей кончине генсека. Сейчас прогноз сбылся. Но Элеонора, как и все остальные в 1982 году, была не в курсе про попаданца из 2022 года.

— У нас длинные уши, всё слышат. И длинные руки. К сожалению, дарлинг, для нас с тобой это плохая новость. Многое придётся менять.

— Что?! — она так и не выпила за упокой души Брежнева.

— Схему в «Верасе». И вообще, тебе предстоит перевод в другой торг. На более ответственную работу. Но! Дела переносятся на завтра. Как и всенародный траур. М-м-м… Как вкусно! Ты — моя прелесть.

Элеонора, естественно, не читала Толкина, но даже если бы слышала про «Властелина колец», пропустила бы «моя прелесть» мимо ушей. От кандидатки в любовницы богача, с неизбежным мордобоем по выходным, она совершила головокружительную карьеру до респектабельной торговой дамы. Понятное дело, девушка привыкла к положению и совершенно не желала его менять. Соответственно, сидела в напряжении — прямая, словно проглотила ручку от швабры.

— Его-ор… Что с нами будет?

— Как что? Будем жить честно. На зарплату. И делать куда более серьёзные деньги. С нищебродством пора кончать. Я всё подготовил в общих чертах. Осталось реализовать.

— Когда это успел?

Он промокнул рот салфеткой и довольно потянулся.

— Завёл полезные связи в Грузии на гастролях с «Песнярами». Пару недель назад, ты помнишь, исчезал на выходные, прилетел с гранатами, мандаринами и новой кожаной курткой.

— Думала, обычную взятку получил…

— Ну что ты, моё сокровище. Должность лейтенантская, маленькая для взяток. Нет, летал рейсом Минск-Тбилиси и на следующий день обратно. Анекдот знаешь? Летит Ту-154, встаёт пассажир с автоматом, говорит: «самолёт поворачивает в Стамбул», исчезает в пилотской кабине. За ним топает грузин и тут же возвращается, вытирая окровавленный кинжал. «Вах, какой Стамбул, слушай! У меня гваздыки вянут!» Короче, тот, из анекдота, абсолютно прав, со скоропортом не связываемся. А по джинсе и коже увеличиваем оборот. «Верас» мал для таких дел. Пойдешь заведующей в салон «Счастье» на Ленинском проспекте.

Перевод в двухэтажный промтоварный магазин, к тому же снабжаемый сверхдефицитными шмотками и ювелиркой для новобрачных, для сотрудницы «Вераса» был что для моряка — с портового буксира на капитанский мостик крейсера. Для приличия Элеонора попыталась показать характер.

— Всё сам решил, у меня не спросил?

— Дарлинг! Мы же договорились. Сегодня — праздник, День милиции. Его и следователи отмечают, имеющие к милиции боковое отношение. И даже вы, товарищи торгаши, празднуете, хоть милиция обязана сажать. Траур и дела — завтра, завтра.

За это время отзвучал «Люксембургский сад», заиграло «Если б не было тебя». Егор отодвинул тарелку и шагнул к барышне, протянув руку.

— Сейчас даже смущён, что не в костюме и не при галстуке, моя королева. Но, поверь, галстук уже надоел в милицейской форме. Позволишь пригласить тебя на танец?

Он сластолюбиво заглянул в разрез платья, вверху доходящий едва ли не до развилки и, перебивая Дассена, промурлыкал:

Всё ещё ошарашенная грядущей неизвестностью, Элеонора повиновалась. Положила пальцы на плечо Егора, прижалась и принялась покачиваться с ним в такт музыке.

Столовая, объединённая из двух комнат и кухни, вместила бы десяток танцующих дуэтов. Новый хозяин максимально следовал принципу — никаких клетушек, только большие пространства, оттого ремонт обошёлся дороже — из-за сноса несущих стен и переделки опор кровли. Никаких ковров, гарнитуров-стенок с хрустальными витринами, только компактные полки и встроенные шкафчики. Аккуратный дощатый пол натурального цвета был покрыт импортным яхтенным лаком — подарок «Песнярам» из Риги. Оттого вместо кухоньки да смежных комнатёнок пара получила обширный зал, где прекрасно чувствовала себя и вдвоём, без приглашения посторонних.

— Хорошо быть с мужчиной, который сам принимает решения и за них отвечает. Я — вся твоя, мой господин!

Двигаясь, она принялась тереться о кавалера, ощущая его предсказуемую реакцию. А потом наступило ожидаемое и желаемое продолжение. За полгода общения, в том числе — месяцы постоянной совместной жизни, острота ощущений не притупилась. Егор просто ревел от восторга и страсти, в то же время старался быть предупредительным и нежным, понимая, что накачанными лапищами спортсмена запросто оставит синяки на нежном теле. А утром, каким бы уставшим не казался с вечера, поднимался затемно и убегал в ноябрьские сумерки, нарезая круги по Сельхозпосёлку. Хотя бы пару раз в неделю отправлялся на «Динамо», возвращаясь с ссадинами и кровоподтёками, но вполне довольный. Что парадоксально, после тренировок бывал ещё более страстным и настойчивым в постели, искренне расстраиваясь, когда начинались «красные дни», и он засыпал, всего лишь крепко обняв большое тело подруги…

Элеонора спрашивала себя: любит ли её Егор?

Голову на отсечение, абсолютное большинство мужиков говорит своим женщинам «люблю», не испытывая подобных чувств и, тем более, не проявляя столько заботы и нежности.

Спросить напрямую не считала возможным.

Во всяком случае, при Егоре у неё ни разу не возникало поползновений вспомнить «шлюшные» годы в нархозе, где слыла девочкой без комплексов.

Разумеется, обещание перемен взволновало. Но уверенный тон и явная продуманность дальнейших действий несколько успокоили.

«Что не делается, то всё делается к лучшему», — сказала Элеонора сама и себе и уснула, чувствуя крепкую мужскую ладонь на левой груди.

Она не знала, что в прежнем теле образца 2022 года московский студент Евстигнеев среднего достатка и мечтать не мог оказаться в койке со столь роскошной женщиной. «Кадиллака», смокинга и солидного банковского счёта не имел. Юзаная отцовская «Хонда» уже не особо котировалась как крутая тачка, здесь унылая жигулёвская «пятёрка» производила куда большее впечатление. Пусть прошло больше десяти месяцев с попаданства в прошлое, ничего не забыл и не переставал ценить плюсы нового для себя существования.

Запланированные перемены наталкивались на чрезвычайную занятость. Точь-в-точь как корабль в шторм о рифы. Начальник отделения Сахарец, словно в отместку, завалил уголовными делами по самое немогу. В производстве следователя Евстигнеева их скопилось двадцать четыре: квартирные кражи, кражи из подвалов, запасных колёс и магнитол в стоящих «без присмотра» автомобилей, как будто хозяева денно и нощно, не отвлекаясь, обязаны были сторожить свою собственность, чтобы покусившиеся на неё не могли создать новых проблем милиции.

Примерно треть из них составляли дела об укрытых преступлениях, возбуждённые прокуратурой Первомайского района с отменой сыщицкого постановления об отказе в возбуждении уголовного дела.

— Пан капитан! Спорим, вам не хватит фантазии для работы в уголовном розыске.

Вильнёв, его сосед по 57-му кабинету на третьем этаже здания РОВД на Инструментальном переулке, по должности — заместитель начальника отделения, с интересом вскинул голову, оторвавшись от своей писанины. На «слабо» он ловился с изумительной лёгкостью.

— Трави!

— Лёха Давидович отличился. Знаете остатки деревеньки напротив «Востока-1»?

Из прежней жизни, после 2000-го года, Егор смутно помнил показанное ему минчанами помпезное здание Национальной библиотеки. Там — ресторан, буфеты, обзорная площадка, зрительный зал, конференц-зал, огромные холлы. Возможно, даже книжки какие-то имеются. В этой реальности место, резервированное под будущий памятник величия незалежной Беларуси, занимал запущенный яблоневый сад, подпираемый остатками деревни, предназначенной под снос. По этой причине дома не ремонтировались, а сюда приезжали съёмочные группы «Беларусьфильма», благо недалеко, снимать на натуре быт белорусских селян под «панскiм прыгнётам», потому что за сотню лет мало что поменялось. Важно было только отогнать ржавого «Москвича» подальше да чтоб в кадр не попали телеантенны на крышах.

Естественно, Вильнёв прекрасно знал этот музей под открытым небом.

— Короче, поступило заявление о краже гусей. Рядом протекает канал. Лёха Давидович приложил к материалам проверки географическую справку. Читаю: «Канал впадает в реку Свислочь, Свислочь — в реку Березину, Березина — в Днепр, тот — в Чёрное море. Учитывая, что принятыми мерами розыска обнаружить гусей, сплывших по течению в Чёрное море, не представилось возможным, в возбуждении уголовного дела отказать». Шеф! А если бы нашли гусей, то возбудились бы? Зоофилы…

— Нашёл чем удивить, — буркнул Вильнёв, стараясь сдержать улыбку. — Ты бы знал, что в сельских местностях творится. Там стандартная формулировка, что на стенах сараев или досках забора обнаружены следы зубов диких зверей. Корова пропала? Значит, волк унёс.

М-да. Наверно, если сопрут авиалайнер, сыщик, обслуживающий аэропорт, выведет недрогнувшей рукой: «Так как самолёт, самопроизвольно улетевший на автопилоте в неизвестном направлении, принятыми мерами розыска обнаружить не представилось возможным…»

— Оперативная группа, на выезд! — прервал фантазии голос из потолочного матюгальника. Так репродуктор называли все без исключения сотрудники, потому что звучащий по нему голос из дежурной части, даже если сообщал что-то нейтральное, обретал интонацию «ппц тебе, салага».

— Первое самостоятельное дежурство? — вспомнил Вильнёв. — Ну, гляди. Надежуришь очередной глухарь — Сахарец тебе же его торжественно вручит. Да, не забудь: по любому вопросу, даже самому дебильному, немедленно набирай меня. Никакой самодеятельности. Вкурил?

— Так точно, пан капитан.

Егор прихватил папку с заботливо заготовленными бланками процессуальных документов и, одевшись, потрусил вниз к дежурке, оказавшись первым, потому что эксперт и сыщик на пару минут опоздали.

— Егорушка! — медовым голосом начал майор, восседающий за стеклом в «аквариуме». — Вижу, ты на своей ласточке приехал. Скатай на Калиновского, а? В УАЗе совсем бензина мало.

— У меня тоже, — с аналогичной интонацией ответил умудрённый опытом лейтенант. — В баке — только впритык до дома доехать, там канистра припасена. Дай талон на десять литров, едем. Или проще на троллейбусе?

Эксперт из оперативно-технического отделения громко засопел в усы. В отличие от следователя с тонкой папкой бумаг и опера Васи-Трамвая с цыплячьими кулачками в карманах, этому старлею приходилось тащить чемодан с фотоаппаратурой, оснастку для поиска отпечатков пальцев и другие принадлежности, создававшие видимость тщательного осмотра места происшествия. Понимая, что эксперт не замедлит настучать куда надо, оперативный дежурный тяжко вздохнул и велел водителю выдвигаться.

Ехали недолго — в противоположную от «Вераса» часть улицы Калиновского, к хрущёвкам-пятиэтажкам у кинотеатра «Вильнюс», не имеющего, впрочем, к Прибалтике серьёзного отношения.

— Егор! Ты парень непростой, я знаю. Но зелёный. Банальная квартирная. Не надо инициативы, хорошо? Это же твоё первое самостоятельное? — осторожно начал Вася-Трамвай.

— Думаешь, я каждый раз ломаю руки и стреляю из чужого ствола… Хорошая же у меня репутация в РОВД.

Эксперт, сидевший на переднем сиденье УАЗа как старший по возрасту, обернулся.

— Точно, Егор. Репутация отморозка. Забьюсь, что сыщики дежурство с тобой будут считать наказанием.

— Расслабься, фотокорреспондент! Ты-то со мной будешь ездить каждый раз.

— Переведусь в ГАИ…

Время настало послеобеденное. Естественно, для успевших пообедать. Для остальных — вторая половина дня.

У означенного дома уже кружились стайки любопытных.

— Егорка! Метнись мухой. Тебе понятые на осмотр понадобятся, — попытался дедовать Василий.

— Рамсы попутал? Следователь — старший в оперативной группе. Я поднимусь в квартиру, а ты сам метнись мухой, поспрашай зевак. Заодно выбери двоих — протокол осмотра подписать.

Всем своим видом выражая, в какое отверстие человеческого организма он готов послать «старшего в оперативной группе», сыщик вылез из жёлто-синего лимузина и потопал к оживлённо болтающим пенсионерам.

Егор поднялся на третий этаж. Хозяева обнесённой квартиры молча и печально подпирали стену на лестничной площадке. Участковый, неуловимо напоминающий покойного Гаврилыча, только лет на пятнадцать моложе, застыл в проёме двери, никого не пуская внутрь.

Дверь, кстати, была не стандартная, против «честных», а усиленная из деревянного массива. В двухтысячных годах по телеку любили показывать «маски-шоу», когда СОБР или прочий ОМОН вышибал дверь специальным тараном, а потом мальчики в чёрных шапочках до подбородка вламывались внутрь, укладывая обитателей жилища мордой в пол. Здесь справился ординарный советский домушник.

— Внутрь заходили? — поинтересовался Егор. — Что украдено?

— Не заходили, — всхлипнула баба в цветастом платке, лет пятьдесят на вид, значит — не больше сорока. — Книжки Чергинца вашего читали. Нельзя заходить, следы замараются.

— Но через проём видно — телевизора нет. Цветной «Рубин-714», между прочим! — сердито добавил муж. — Восемьсот рублей отдал, между прочим.

Этот же предмет мещанской гордости, не сумевший показать праздничный концерт на 10 ноября, стоял и в доме Егора, обошёлся около семисот рублей. Но то — через знакомых Кабушкиной. Нормально, если мужик сотку накинул сверху, за дефицит. Ненормально, что домашнего любимца унесли. Как бы между прочим.

Тем временем Вася, настойчиво подталкивая в спину, препроводил на третий этаж пару любопытных пенсионеров, согласившихся на роль понятых, и, похоже, счёл свои задачи выполненными. Поквартирный обход дома он закроет у себя в кабинете, накалякав стандартный рапорт «не представилось возможным». В болоньевой куртке и очень скромного роста, он вообще мало напоминал милиционера, в отличие от Егора и эксперта в форменных шинелях.

— Уважаемый коллега! Потерпевшие утверждают, что украден цветной телевизор. Это килограмм тридцать веса. Без машины не увезти.

— Тридцать пять. Одному не унести, — меланхолично уточнил опер.

Действительно, для его телосложения, нет — теловычитания, это неподъёмно.

— Будьте любезны поинтересоваться у жильцов, останавливалась ли у подъезда какая-то машина, что в неё грузили…

— Обязательно! — вмешалась понятая, энергичная бабулька, непрерывно лузгавшая семечки и интеллигентно сплёвывающая шелуху прямо под ноги — на пол в прихожей. — «Запорожец» такой. Старый. Сине-белый. Его ещё горбатым кличут.

«А теперь — Горбатый! Я сказал — Горбатый!»

Егор, хоть убей, не мог вспомнить, когда в первый раз показывали сериал «Место встречи изменить нельзя», поэтому предпочёл не цитировать вслух.

— Эта модель называется ЗАЗ-965, — с видом знатока прокомментировал эксперт. — Не автомобиль, а именно модель автомобиля. Иногда — действующая.

Запустив старлея первым в квартиру — фотографировать хаос после гестаповского обыска и снимать отпечатки пальцев, с вероятностью девяносто девять и девять в периоде принадлежащих хозяевам, Егор схватился за трубку телефона, набрав Лёху.

— Ты с Васькой бережнее на выезде, — отозвался тот. — Напарник мне дорог. Как память.

— Зубоскалить позже будешь. Лучше скажи: есть ли свидетельские показания об использовании горбатого «запора» при квартирных кражах в Первомайском?

— А чо?

— Благодаря личному сыску и недюжинной смекалке твоего дорогого как память напарника установлено, что похищенный из последней квартиры цветной телек увезён именно на таком мустанге. Сине-белой масти. Записывай телефон, — Егор продиктовал цифры, начертанные на бумажке внизу телефонного аппарата. — Найдёшь — звони.

— Чёт ты раскомандовался… следователь уголовного розыска.

— Лёха! Скажи как на духу, хоть одна моя инициатива стрельнула мимо кассы?

— Стреляешь ты лихо. Папаныч до сих пор помнит. И про «свиноматку» тоже.

— Короче — жду.

Он кинул трубку. Заполнение протокола осмотра, протокола заявления, постановления о признании потерпевшим, протокола получения отпечатков пальцев и прочая бюрократия заняли часа полтора. Кроме телевизора, злодеи подмыли золотые украшения, деньги и прочую ценную мелочь, на фоне которой «Рубин» возвышался горой. К тому же хозяин отыскал паспорт пропажи с гарантийным талоном.

— Видите? Без отметок. Между прочим, не ломался наш красавец… Вы же найдёте его?

— Конечно! — радостно брякнул Трамвай.

— Примем максимально возможные усилия, — начал Егор, но тут его прервал телефонный звонок.

Это мог быть кто угодно из знакомых потерпевших. Но из трубки прозвучал голос Лёхи.

— Слыш, Шерлок Холмс. Две кражи есть. Первая — Восток-1, ещё Уручье, слева от проспекта, где нет КПП. Очевидцы что-то мямлили про старый «Запорожец». Но, мать твою, обе раскрыты. Их на себя взял московский гастролёр. Городское управление розыска его кололо.

Егор почувствовал: тепло. Даже ладони вспотели.

— Лёха! Ты — детективный гений. Представь карту. Калиновского, 57, где мы сейчас пасёмся, Восток-1 и Уручье. Прикинь, что находится точно посерёдке этого треугольника.

— Гаражи у Московского кладбища! Егор, они тебе словно мёдом намазаны.

— Это ты там развёл криминальное гнездо. Звони дежурному по гаражам… Нет, не нужно. Предупредит — спугнём. За полчаса доедешь до гаражей?

— Мне тут Папаныч заданье нарисовал, — заныл Давилович, прекрасно знающий, во что обходятся эскапады в компании с бесшабашным «следователем уголовного розыска».

— Тебе двадцать минут на его выполнение. Потом выходи на крыльцо РОВД, мы сейчас подъедем.

— Но я…

— Не ссы. Обещаю пригласить на новогоднюю вечеринку с продавщицами «Вераса».

— И меня! — подскочил Трамвай.

У РОВД Егор пересел в свои «Жигули», вместившие обоих оперов. Сдать материалы в дежурку для регистрации и доложиться Вильнёву было недосуг.

— Тебя полюбят по самые гланды, — предупредил Вася. — Вдруг поступит вызов на злодейскую кражу кошелька или велосипеда. А ты сам с дежурства слинял и опера дежурного увёз. А я что — не при делах. В оперативной группе следователь за главного.

Если где-то и когда-то прозвучало больше ехидства, чем в последней фразе сыскаря, Егор такого не слышал.

Он прекрасно осознавал, что в бесчисленный раз за 1982 год зряшно рискует. Но его охватил азарт. А это не лечится.