Алая роза для дикаря

Глава 3. Вторая жена

Следующие пару дней я проводила в компании мужа, всюду следуя за ним хвостиком. То ли он привык, то ли вообще не имел ничего против, но в итоге я сидела на диване в его кабинете, читала и слушала редкие возмущения супруга всеобщей тупостью, ожидая момента, когда можно блеснуть умом и попросить какую-нибудь не очень сложную, но не скучную работу. От мысли, что мне всю жизнь придется ничего не делать, становилось по-настоящему дурно.

День всегда начинался одинаково. Я просыпалась, когда мужа уже не было в спальне, принимала ванную, приводила себя в порядок и шла к нему в кабинет. Там я завтракала, он обедал, мы немного говорили о разном, постепенно узнавая друг друга. Например, оказалось, что Джаррак на удивление любит сладкое. Считается, что десерты это женская слабость, но мой мужественный супруг, едва ли не краснея признался, что любит сладости. С того дня я просила приносить мне побольше десертов и кормила дикаря ими втайне от его подданных, чтобы ни в коем случае не умалить авторитет князя. А потом мы либо целовались, что естественно перерастало в большее, либо расходились в разные стороны, чтобы не начать целоваться, потому что у Вальраса скопилось слишком много дел.

Я как раз шла в кабинет супруга, улыбаясь зимнему солнцу и кивая на поклоны встречных людей, когда меня окликнул храмовник, попросив остановиться.

— Вы здесь человек новый, — улыбнулся упитанный старик. — Я же хранитель традиций. Хотел вам рассказать об одном упущении…

— Разумеется, — внутренне напрягшись, кивнула я. — Всегда рада помощи знающего человека.

— Дело в том, что в наших краях, в отличие от ваших, действует два очень важных института. Первый — право первой ночи. Князь имеет право взять любую девушку, чтобы ее ребенок был более сильным и выносливым. А наш князь отказывается выполнять эту свою обязанность.

— Вы сказали, что это "право". Насколько я знаю "право" и "обязанность" довольно разные вещи. Вы так не думаете?

— Разумеется, — снисходительно согласился духовник. — Но ведь из права всегда вытекает обязанность.

— Из права одного человека вытекает обязанность другого. И если у моего супруга есть право получить первую ночь любой девушки, то все девушки обязаны согласиться с его решением на этот счет. В любом случае я не собираюсь обсуждать с вами своего супруга. Это он здесь повелитель, ему решать, чью первую ночь он хочет получить. Что там по второму пункту?

— По второму… Это право второго мужчины. Слышали о таком?

— К счастью, нет.

— Для того, чтобы ваш ребенок был более умным, высшее духовное лицо княжества имеет право и даже обязанность напитать его своим семенем, — мужчина взял меня за руку и погладил ладонь большим пальцем. — Понимаете, о чем я?

— Понимаю, — я вырвала руку из чужой потной ладони. — Думаю, этот вопрос вам тоже нужно обсудить с моим супругом. Если Князь решит, что нашему ребенку будет необходимо ваше семя, пусть скажет мне об этом лично. А теперь мне пора идти. Всего доброго, "высшее духовное лицо княжества".

До кабинета я почти бежала, стараясь не оглядываться и не слишком показывать, как я зла.

Мне удалось не показать своему дикарю, что между мной и его храмовником случился такой разговор. Устраивать конфликт между духовной и светской властью было бы не самой лучшей идеей, так что я просто продолжала узнавать мужа, аккуратно готовить его к необходимости дать мне какое-то задание.

На третий день после встречи с Визиром я, наконец, решила, что могу попробовать предложить Джарраку свою помощь сегодня, после уже привычного перерыва на "обед", о котором, кажется, весь дворец был в курсе… Но моим планам не суждено было сбыться!

Я дочитала книгу, отложила ее в сторону, собиралась начать соблазнение собственного мужа, когда в кабинет вошел мой любимый столичный храмовник, без стука, разрешения и даже без извинений. Джаррак отчетливо скрипнул зубами, но замечания не сделал. Только посмотрел на визитера так, что даже мне страшно стало. А в кабинет продолжили заходить. Полуголые девицы, с распущенными волосами. На самом деле они были одеты, но платья оказались такими тонкими, что все просвечивало. Я встала с дивана и зашла за спину супруга, игнорируя насмешливый взгляд местного интригана.

То, что меня ждут проблемы, я поняла сразу. Буквально в первую секунду. Видимо, он все-таки дурак, раз решил продолжить свои странные игры.

— Ветер донес до меня твои слова о том, что ты отказался выбирать вторую жену, Князь. Не объяснишь, почему ты решил идти наперекор традиции? Женился на чужачке и подчинился чужому закону?

— Традиция дает мне право взять вторую жену, но не дает такую обязанность, — спокойно ответил Вальрас, практически дословно повторив мою реплику. Визир бросил на меня испуганный взгляд, наверняка подумав, что я рассказала о нашей встрече в коридоре мужу. — Моя жена чужачка, но она подчинилась нашим законам. Так что не стоит говорить о том, что чужой закон правит мной.

— Твоя жена живет в твоей спальне. Тогда как традиция предписывает, что ты должен сам решать, когда навестишь ее.

— Мне нужен наследник. Я работаю над этим вопросом. Зачем ты пришел, Визир? Я сказал, что не стану брать вторую жену и пользоваться правом первой ночи. Что еще тебе нужно?

— Властью, данной мне Яррисом, я сам назначаю отбор для твоей второй жены, — усмехнулся храмовник, Джаррак поддался вперед, сжимая лежащие на столе руки в кулаки. Я успокаивающе погладила его плечи, стараясь не давать ему забыть о своем обещании. — Каждая из присутствующих может претендовать на место твоей второй жены.

— Ты даже кандидаток отобрал?

— Конечно. Все критерии соблюдены, — весомо кивнул будущий труп. Если его Джаррак не прибьет, то я отправлю крысиным ядом, чтобы не лез в дела моей семьи!

— Каковы критерии? — холодно спросила я, зная, что имею на это право. Мы уже обсудили с Джарраком, как мне можно себя вести. И на самом деле спектр прав пусть был не настолько широким, как дома, но достаточным для нормальной жизни. Никто не заставлял меня смотреть в пол и бесконечно кланяться. Разумеется, главным образом, потому что я Княгиня.

— Невеста Князя не должна быть женой другому мужчине. У нее не должно быть детей. Она должна принадлежать высокому роду. И иметь достаточно денег, чтобы заплатить сбор.

— А кандидаток только вы можете выдвигать?

— Нет, еще сам Князь и его Старшая жена.

Я улыбнулась и кивнула, продолжая массировать шею супруга.

— Тогда я выдвигаю свою кандидатуру, потому что соответствую всем названным условиям для участия!

— Вы не можете! — возразил Визит, смешно подпрыгивая на месте.

— Я жена Князя, но не другого мужчины. У меня пока нет детей. Я принадлежу его роду, соответственно мой род достаточно высокий. И денег для взноса у меня хватит. А если вдруг он окажется неподъемно большим, я всегда могу попросить у мужа. Кроме того, я имею право выбирать девушек для участия. И я выбираю себя. Почему я не могу участвовать?

Полуголые-одетые дамы ахнули, храмовник посмотрел на меня со злостью, а Джаррак… Обернулся, одним жестом выгнал всех из кабинета, посадил меня к себе на колени и взяв за руку посмотрел в глаза. И все это в тишине.

— Ты понимаешь, что я могу просто отказаться?

— "Просто" не можешь, — возразила я. — Если откажешься, то Визир может использовать это, чтобы настроить народ против тебя. Он и так этим занимается, а отказ от второй жены — хороший повод для скандала. Я понимаю это, но не могу тебя с кем-то делить. Поэтому получить статус твоей второй жены для меня шанс устроить нашу жизнь по вашим законам, но с поправкой на мое отношение к ним.

— Чего ты хочешь? — вдруг спросил Джаррак. — Я могу подарить тебе что угодно. Только попроси.

— Я так не умею. Хочешь что-то подарить — придумай сам. Но задаривать меня не нужно. Я не была бедной, Джаррак. До переезда сюда у меня было три дома в разных частях страны, конюшня с самыми породистыми скакунами, псарня на пятьдесят голов, ферма, полностью обеспечивающая мои нужды и нужды всех слуг, прислуга в количестве шестидесяти человек. Платья, украшения, магические безделицы. Я знаю им цену, Джаррак. Если тебе хочется меня порадовать, мне будет приятно получить что-то. Но заказывать гарнитур, скакуна или новое платье из самой дорогой ткани я не стану. Сами по себе они мне не нужны. Понимаешь?

Вальрас кивнул, обнял ладонями мое лицо и нежно коснулся губ. Сердце в очередной раз забилось заполошно, дыхание сбилось. Я села удобнее, вновь оседлав супруга, и обняла его. Поцелуй был медленный и тягучий. Так обычно пьют дорогое вино — неторопливо, перекатывая на языке и наслаждаясь вкусом и послевкусием. Мой дикарь был напряжен, мышцы под моими пальцами бугрились и перекатывались от каждого его движения.

— У нас за дверью высшее духовное лицо Хельрисса, — улыбнулась я в губы супруга. — Мне кажется, нам нужно остановиться.

— Ты не представляешь, как мне хочется это высшее лицо разбить, — проворчал мой варвар, прислонившись лбом к моему лбу. — С самого окончания войны плетет какие-то интриги, а сделать я с этим ничего не могу.

— Почему?

— Духовная власть никак не зависит от светской. Они собирают отдельный налог, сами. Они обеспечивают себя, тоже сами. У меня нет рычагов воздействия.

— У меня есть парочка идей, — новый легкий поцелуй. — Вечером расскажу.

Из кабинета супруга я вернулась не поздним вечером, как обычно, а еще до ужина. Позвала свою служанку Алли, которая все эти дни боялась со мной разговаривать и даже глаз не поднимала. Я попросила ее принести мне местный чай с целым букетом трав и какой-нибудь десерт, а сама погрузилась в чтение священного писания — Белой Книги Ярриса.

Когда мне было шестнадцать, мама настояла, чтобы я пожила в одном монастыре в глухой деревне. Тогда это показалось крайне странным, потому что моя родительница не отличалась слишком большой любовью к соблюдению правил и уж тем более никогда не была набожным человеком. Все встало на свои места, когда я познакомилась с Эмилией Гарнат, или, как ее называли все послушницы, матушкой Эм. Женщина лет сорока, но уже с паунтинкой седых волос, которые не красила принципиально, считая опыт своим главным достоинством, стала для меня кем-то вроде наставницы.

"Когда Его Величество вспомнит о существовании своей дочери, ты должна быть готова!"

И я была готова. Готова к официальному заявлению, выбору супруга из числа "отцовских" прихвостней, к жизни во дворце с постоянными интригами, развратом и даже убийствами. Меня готовили к этому. Сначала в храме, потом дома, потом в Лицее, где преподавала мамина подруга — Гельна. Они трое в свое время всколыхнули всю столицу. Маме пришлось срочно выходить замуж, Эмилия ушла в монастырь, а Гельна сумела играюче повернуть ситуацию себе на пользу. Вот и получилось, что мама меня учила общим правилам поведения. Матушка Эм — как общаться с мужчиной, который достался в мужья, а Гель рассказывала об интригах королевского двора, какие только были у нас и у соседей за всю историю, учила направлять людей, заставлять их думать так, как тебе это нужно. И вот именно от нее я слышала историю о том, как в соседнем королевстве священник захотел захватить власть. Там все закончилось печально, но священнику уже было все равно. Люди монарха докопались до самых мерзких тайн этого человека, вытащили их наружу и просто дали народу совершить справедливое наказание.

"У храмов всегда белый фасад, — улыбнулась тогда белокурая красавица, которая до сих пор кружит мужчинам головы. — Но внутри тьмы больше, чем в обычных домах, потому что там мало окон. Чем больше запрещать человеку, тем сильнее его внутреннее желание получить этот запретный плод."

Я открыла одну из своих книг, отодвинула заслонку на корешке и достала из тайника длинный и тонкий сосуд, в котором хранился кристаллизованное алкогольное зелье. Многие называли его эликсиром правды, но мне эффект больше напоминал опьянение. Кристаллики были крупные, но и хватало двух на взрослого мужчину. Мне же предстояло разговорить служанку.

Алли вернулась быстро, накрыла на стол и встала у стены, так же глядя в пол. Я тоже умела смотреть так: в монастыре научилась. Матушка Эм настаивала, чтобы я развивала периферийное зрение и замечала возможности незаметно наблюдать за людьми через отражающие поверхности. Так что я прекрасно знала, что девушка не зря заняла место у стены: так она могла смотреть в зеркало, что я делаю.

Я налила себе чай, сделала глоточек и шепнула под нос заклинание.

Со звоном распахнулось окно! Я не рассчитала силу, и удар створкой о стену получился слишком сильным. Алли вздрогнула и отвлеклась, а я бросила кристаллик во вторую чашку.

— Ох! Просто сквозняк, — я улыбнулась, пытаясь подбодрить испуганную девушку. — Прекрати дрожать, иди лучше чаю выпей.

Уговаривать ее на удивление не пришлось.

Нервничая, девушка уселась за стол, взяла в подрагивающие руки чашку и стала пить маленькими глотками, постоянно оглядываясь по сторонам, будто в комнате кто-то был.

— Чего ты так боишься?

— Злой Ветер, — шепнула она, снова оглядываясь. — Он приходит в женские покои ночью, вымораживает душу и делает женщину бесчувственной, полумертвой.

Угу, ветер женщину делает холодной, а не муж, у которого кроме тебя полно женщин. Вот это я понимаю, вот это логика. Железобетонная просто!

— Это комнаты Князя, — я постаралась улыбнуться, отпила еще отвара и лукаво взглянула на собеседницу. — Моего сурового супруга даже Злой Ветер испугается.

Девушка хихикнула и кивнула даже, мол, что правда, то правда, Князь у нас суровый и сильный. Она немного расслабилась, стала спокойно пить свой алкогольный чай, внимательно при этом наблюдая за мной. Нужно было раньше выяснить, от кого служанка, а не проводить все время со своим мужем. Хотя времяпровождение с ним было куда более приятным и довольно полезным. Может, станет мне доверять, будет вести себя хотя бы чуточку демократичнее?

— Злой Ветер никого не боится, он мертвый и других делает мертвыми. Обычно он приходит к самым красивым женам под личиной их мужей, говорит сладкие слова. Он нежен с ними, обещает горы подарков. Женщина верит. Мы ведь не смотрим в глаза мужчины, а только по глазам можно отличить Ветер от человека. Тогда он остается на ночь у жены и забирает у нее все тепло, — Алли посмотрела на дверь и понизила голос до шепота. — Говорят, старая Княгиня была первой женой Злого Ветра. Служанки, которые ее видели, говорят, что она быстро старела. Даже не могла связно говорить к сорока, хотя другие еще очень сильны и иногда даже рожают. Ходят слухи, что это наш Князь убил мать, потому что она пыталась убить младшего сына, Княжичу тогда минуло тринадцать зим, он спал в своей кровати, когда она пришла с ножом. Кто-то считает, что княжич — сын Злого Ветра. А кто-то говорит, что это Князь его потомок…

— И кто же так считает? Я слышала, Князь очень похож на отца.

— Конечно, похож. Злой Ветер ведь приходил с его лицом. На кого еще сыну быть похожим? — Со знанием дела немного заплетающимся языком спросила Алли. — Многие говорят. Мне Визир по секрету сказал, что у Князя сильная магия. У отца его такой не было, у матери тоже. А откуда у сына то, чего не было у родителей?

О законе приумножения магической энергии тут, видимо, даже не слышали. Варвары!

— А что еще говорит Визир? Он не любит Князя, да? Потому что он суровый? Или потому что не верит, что он Князь по крови?

— Я не знаю, почему, — девушка нахмурилась. — Просто в Хельриссе творится много всякого, а Визир считает, что это по вине Князя. Это мужские дела, я в них не лезу. Вижу только, что Визир постоянно с Княжичем в ссоре. Они всегда спорят после Срединной службы.

Срединная служба проходит на четвертый день недели ровно в полдень. Сегодня Третий, значит завтра можно наблюдать их ссору.

— А о чем ссорятся?

— Обвиняют друг друга. Княжич хотел взять себе жену из чужачек, еще до того, как Князь решил. Но Визир сказал, что это позор, что так нельзя. Княжеская кровь не должна мешаться с… Грязью. И он отказался проводить обряд. Ну Князя это не остановило, он вас в Первый Храм отвел. А Княжич не догадался, теперь не может найти ту девушку. Она уехала и не возвращается.

— Значит, Княжич винит Визира в том, что его невеста сбежала?

Алли кивнула и свернула с темы. Стала говорить о шторах, о мармеладе, о разных ценах на один чай. О чем угодно рассуждала служанка, кроме нужного мне. А через полчаса вообще уснула. Пришлось оттаскивать ее в соседнюю комнату, рискуя при этом быть замеченной. Представляю, какие слухи пойдут о Княгине.

Я села за столик и налила себе остывшего чая.

Значит, Княжич? Вот кто мне нужен. Обиженный мужчина, который постоянно ругается с Визиром, может знать какие-то его тайны.

Супруг вернулся поздней ночью, уставший и даже немного злой. Ушел в "баню", молча, даже не предложив пойти с ним. Но мы не гордые, нас звать необязательно, потому что матушка Эм учила показывать мужчине его определенную зависимость от тебя, чтобы он знал, что отгородившись от своей женщины, он теряет тепло, заботу и ласку, какой свет не видывал. Потому я просто разделась, заперла дверь в спальню и пошла за ним, стараясь не струсить.

Он стоял спиной к выходу, обнаженный, напряженный, сильный. Воплощение мужественности и силы. Его плечи, кажется, могли бы удержать на себе даже небосвод, если бы тот вдруг решил рухнуть, а за широкой расцарапанной спиной я могла бы спрятаться от чего угодно, будь то новая война или "отцовский" гнев.

Я подошла к Джарраку почти вплотную, аккуратно забрала у него ковшик, облила его спину теплой водой и, вернув посудину, стала намыливать мужа. Массировала плечи, стараясь добиться расслабления, спускалась по спине ниже.

— Я не звал тебя, — хрипло произнес Вальрас, когда мои ладони спустились к позвоночнику и крепкому заду.

— Но и не прогнал, — я улыбнулась хотя он этого видеть не мог. Присела на корточки, чтобы намылить ноги мужа. Размяла мышцы легким массажем, поднимаясь от икр к бедрам, уже замечая, что супруг не остался равнодушным к моей инициативе. — Развернись, пожалуйста?

Послушался. Повернулся лицом ко мне и замер с закрытыми глазами. Я встала, скользнув по пути грудью по бедрам и животу Князя. У самой уже все скручивалось в животе и ныла грудь от предвкушения, сердце билось как заполошное, а дыхание ровным будто и не было никогда. Но я налила в ладони еще мыла и огладила плечи Джаррака, оставаясь стоять при этом так близко, что он упирался мне в живот твердым и горячим индикатором своего желания. Пальчики намылили шею, спустились по груди, немного поигрались с рельефным животом и добрались до самого интересного. Выдох сквозь зубы, похожий на стон, муж сдержать не смог.

Я закрепила эффект, слегка сжав у основания и проведя рукой по всей длине. Джаррак распахнул глаза! Они полыхнули желтым! А в следующую секунду меня подхватили сильные руки, усадили на полок-лежак.

— Сама напросилась, — прорычали мне в губы и, кажется, наказали терзающим поцелуем. Ладони мужа заскользили по моей коже, не так нежно, как мои, но более страстно. Я чувствовала, что он едва сдерживает себя, чтобы просто не взять меня, как ему удобно и привычно.

— Джаррак! — то ли шепот, то ли стон вырвался сам собой, когда его пальцы сжали вершинки груди, а губы прихватили мочку уха. Я впилась в его плечи пальцами, но из-за мыла они соскользнули. Варвар только рассмеялся на мою просьбу смыть дурацкое мыло.

Тогда ковшик взлетел сам, набрал теплой воды из бочки и тонкой струей аккуратно стал поливать моего дикаря. Джаррак улыбался, целуя меня, его руки бережно и настойчиво ласкали меня всюду, куда могли бы дотянуться. Мне оставалось только принимать эти поцелуи и ласки, стонать, почти умоляя о большем, цепляться за мужа и шептать его имя. Было душно, жарко и до головокружения приятно.

Я даже не испугалась, когда ладонь Вальраса легла на мое горло и слегка сдавила его, заставила меня лечь на лопатки. Дикарь раздвинул мои ноги, поглаживая огрубевшими руками бедра и приближаясь к тому, о чем приличные дамы не думают.

— Пожалуйста! — простонала я хриплым голосом после того, как Джаррак поцеловал низ моего живота. — Хватит мучать!

— Разве это мучения? — Вальрас самодовольно усмехнулся. — Если бы это были они, ты бы не выгибалась от удовольствия каждый раз, когда я касаюсь тебя. Верно?

И он снова коснулся. Там. Бесстыдно, нагло, напористо. По-варварски. Именно так, как мне было нужно в этот момент.

Я уже не стонала, а вскрикивала, поддаваясь навстречу движениям, зажмурившись и надеясь, что супруг даст мне возможность почувствовать себя полностью. Он отстранился на пару секунд, отошел на несколько шагов, чтобы посмотреть на меня. Представляю, что он увидел.

Благовоспитанная леди, которая жила некоторое время при монастыре, сохранила свою невинность до свадьбы, несмотря на все модные веяния, и вдруг лежит, раздвинув ноги, бесстыдно стонет и умоляет дикаря-насильника взять ее по-настоящему… Высший свет бы мне не простил такого ужасного, вопиющего поведения!

А Джаррак смотрел с восхищением. Настоящим мужским восторгом, какой я еще нигде и никогда не замечала. Он будто старался запомнить каждый мой стон, будто заряжался от меня естественной, древней силой, которая и делает мужчину мужчиной. Разве можно так смотреть на многих женщин? Разве можно получить столько чувств от нескольких жен?

— Будь только моим, — прошептала я, приподнимаясь на локтях. — Будь только моим, и я сделаю все, чтобы ты был счастлив!

Джаррак кивнул, вновь подошел ко мне и, наконец, дал то, о чем я так долго его просила. Я смотрела прямо в глаза, не отрываясь, не отводя взгляда. На этот раз не потому что так учила матушка Эм, а потому что в его желтоватых карих глазах отражалась я. Не такая, какой вижу себя сама. А та, кого видит он. Бесконечно красивая, страстная, настоящая. Единственная.