Агония

ГЛАВА 31 Дремлющая сила

В ранний предрассветный час, когда Мика и его родители мирно спали в своих постелях, за тысячи километров от их дома, на борту космической станции Мэл Горман сидел в своем кабинете. Подперев голову рукой, он вглядывался в монитор компьютера. Горман понятия не имел, который сейчас час; он знал только, что ужин давно закончился, и его дворецкий Ральф отправился спать. В кабинете было темно, единственным источником света была Земля. Ее чистое голубое сияние просачивалось сквозь большой круглый иллюминатор и монитор компьютера, который тускло светился на столе перед Горманом.

Ученый, занимавшийся сканированием памяти Мики, оказался прав: изображение было настолько темным и расплывчатым, что Горману пришлось несколько раз прокручивать запись, чтобы рассмотреть хоть что-нибудь. Однако смысла большинства картинок он так и не понял. Перед Горманом мелькали какие-то неясные тени; время от времени возникали статичные образы — нечто вроде праздничного пирога со свечками, новогодняя елка — словом, ничего существенного, обычные детские фантазий. Горману пришлось потратить не один час, вновь и вновь запуская пленку в надежде увидеть что-нибудь более-менее важное. И вдруг, на последних кадрах, он наконец увидел то, что так долго искал. Воспоминание было настолько ярким, что даже Мика не смог подавить его, и точно так же, как в свое время оно испугало и поразило самого Мику, возникшая на мониторе картинка испугала и поразила Мэла Гормана. Он не верил собственным глазам. Горман снова и снова пересматривал запись, как будто от бесконечных повторов она могла стать более четкой. Затаившись в глубине какого-то черного пространства, где стены и потолок, казалось, давили друг на друга, сидел странный человек: вместо головы у него на плечах был надет телевизор. Мимолетное видение проскальзывало между двумя другими невнятными образами, и от него становилось не по себе. Человек-телевизор производил жуткое впечатление — его худое лицо с выступающими скулами светилось на выпуклом черно-белом экране; пустые остановившиеся глаза смотрели в пространство, как будто он ничего не видел и не чувствовал, как будто у него вообще не было души. Человек-телевизор сидел на полу; вытянув вперед свою костлявую руку, он сжимал в кулаке маленькую птичку, птица слабо трепыхалась в тщетной попытке вырваться из его кулака. Однако отнюдь не страдания несчастной птички произвели на Гормана столь пугающее впечатление и не мертвые глаза человека, затаившегося в черном пространстве. Его поразил сам факт, что этим уродом с головой-телевизором был он сам — Мэл Горман. Откуда в сознании ребенка, выросшего в городе для беженцев, среди серых бетонных стен и черных гнилых каналов, мог появиться его, Мэла Гормана, образ, да еще в виде отвратительного монстра с мертвыми глазами?!

Он нажал кнопку вызова, разбудил дворецкого и велел приготовить чашку горячего шоколада. У явившегося в кабинет Ральфа был заспанный вид, его седые волосы топорщились в разные стороны, он запахивал накинутый на пижаму халат и щурил глаза.

— Доброй ночи, сэр, — старый слуга вежливо поздоровался с хозяином и поставил на стол маленький серебряный поднос. — Что-нибудь еще, мистер Горман?

— Да, — проворчал Горман. — Взгляни-ка на это. — Он отпихнул в сторону поднос и ткнул пальцем в монитор компьютера, в очередной раз запустив запись воспоминаний Мики.

Ральф уставился на экран.

— Ну, это чудовище похоже на меня?

— Мм… да, некоторое сходство есть, — промямлил Ральф, не глядя на хозяина.

— Но как такое возможно?! — немедленно взорвался Горман. — Откуда в голове у мальчишки мог взяться этот образ? Он же никогда не видел меня! Оборванец, паршивый щенок, да как он смеет представлять меня монстром с телевизором вместо башки?!

Горман хотел сделать глоток шоколада, но его рука ходила ходуном, так что он даже не мог поднести чашку к губам. В результате Горману пришлось сдаться и поставить чашку обратно на блюдце.

— Ну, в таком случае, это какой-то другой человек, похожий на вас, сэр, — высказал осторожное предположение дворецкий. — Иначе и быть не может, раз вы говорите, что никогда не встречались с мальчиком. В самом деле, сэр, я сейчас пригляделся повнимательнее и ясно вижу, что у этого человека и нос подлиннее вашего, и губы потоньше.

— Правда? — с надеждой спросил Горман. — Ты действительно так считаешь?

— Конечно, сэр, — соврал Ральф.

Дворецкий забрал поднос и ушел спать. Горман поднялся из-за стола и, подойдя к иллюминатору, уставился на плывущую вдалеке Землю — небольшой шарик, подернутый голубой дымкой. Горман задумался — он и сам не знал, почему его так пугают неясные образы, случайно возникающие в голове двенадцатилетнего подростка.

«Это чудовище совсем не похоже на меня, — успокаивал себя Горман. — Но, возможно, мне все же следует избавиться от мальчишки. На всякий случай. Хм, однако они говорят, что парень один из лучших».

Но как работать с ребенком, у которого в голове возникают подобные картинки? И все же без него не обойтись. Горману нужны эти особые дети, потому что только они способны сделать то, что он задумал. Правда, Горман предполагал, что дети будут бояться его, а не наоборот. А теперь что? Как он сможет контролировать мальчика, которого сам боится? Это все равно что положить в карман бомбу с часовым механизмом, заранее зная, что она может взорваться в любой момент. Горману до сих пор становилось не по себе при воспоминании о том, что произошло на палубе полицейского катера. Тогда горящий взгляд Элли, которая смотрела на него из глубины гроба, едва не остановил его сердце. Но какой бы сверхъестественной силой ни обладали эти дети, они всего лишь дети, напомнил себе Горман, и до тех пор, пока Мике Смиту не скажут, на что он способен, мальчишка никогда не догадается, какой силой наделила его природа.

«Я — Мэл Горман, и этот парень будет бояться меня!»