Агония

ГЛАВА 22 Странная игра

В белой комнате собрались все участники соревнования — им велели сесть на расставленные вдоль стен стулья и ждать, когда их позовут. Одри увели первой; услышав свое имя, она встала, к ней подошел мужчина в форме КОРДа и жестом приказал следовать за ним. Уходя, Одри обернулась и бросила на Мику озабоченный взгляд. Когда дверь за Одри закрылась, у Мики тоскливо заныло внутри, он вдруг ясно осознал, что они больше не являются членами одной команды, отныне каждый из них сражается сам за себя. Мика оглянулся по сторонам. Ему показалось, что комнату окутал зловещий мрак, словно его ночные кошмары ожили и вторглись в реальность дня. Он слышал приглушенное бормотание телеголовастиков, они пристально разглядывали Мику, обсуждая, в каком виде им лучше сожрать противного мальчишку.

Мика обрадовался, когда вошедший в комнату мужчина назвал его имя. Они вышли в залитый солнцем сад и двинулись по песчаной дорожке вдоль аккуратно подстриженных миртовых кустов. Дорожка упиралась в большие железные ворота, верхняя часть ворот была опутана колючей проволокой.

— После тебя. — Мужчина сделал приглашающий жест рукой, и створки ворот разъехались в стороны.

Мужчина положил руку на плечо Мики и слегка подтолкнул вперед. Они подошли к длинному приземистому зданию; гладкие белые стены сверкали на солнце, в зеркальных окнах отражались пальмы и голубое небо. У белого здания был серьезный и загадочный вид, внутри стоял специфический запах больницы. Мужчина оставил Мику в небольшой комнате, похожей на приемную в больнице Барфорд-Норда, только здесь на стенах не было пятен сырости, а новенькая мебель сияла чистотой и белизной.

В комнате находилось двое людей, мужчина и женщина, оба были одеты в белые халаты. Они не поздоровались и не представились. Женщина подошла к Мике и без всяких объяснений надела ему на запястье желтый металлический браслет с выгравированным на нем пятизначным номером. Затем мужчина велел Мике встать в стеклянную кабину, похожую на кабинку душа, и Мика послушно повиновался. Раздалось слабое гудение, на задней стене кабины вспыхнул яркий белый луч, который двинулся сверху вниз вдоль спины Мики. Луч не причинял боли, но Мика чувствовал, как этот острый и горячий поток света насквозь пронзает его тело. После сканирования Мике велели помочиться в баночку, на выполнение этого задания у него ушла уйма времени. Мика слышал, как мужчина и женщина нетерпеливо меряют шагами коридор, но никак не мог заставить себя пописать; ему даже пришлось представить текущую из крана воду и бьющую в небо мощную струю фонтана.

Когда с анализом было покончено и пронумерованная баночка с мочой отправилась в холодильник, мужчина и женщина приступили к осмотру ног Мики; особенно их заинтересовали перепонки между пальцами. Мика лежал на железной кровати и смотрел в потолок, мужчина и женщина возбужденно перешептывались, разглядывая его ступни. Это оказалось даже более унизительным, чем необходимость написать в баночку. К тому моменту, когда совещание окончилось, на экране компьютера вращалась трехмерная модель перепончатых ног Мики.

— Это все? Я могу идти? — раздраженно спросил Мика, когда оба отошли от кровати и, с треском стянув резиновые перчатки, швырнули их в мусорное ведро.

— Нет, — сказала женщина. — Подожди пока.

Мужчина и женщина вышли из комнаты. Когда они открыли дверь, в комнату проскользнула Авен, собака Ловко тяпнула женщину за толстый зад и тут же растворилась в воздухе. Однако Мика слышал, как Авен фыркает носом и громко цокает когтями по полу, бегая кругами по комнате, словно пытается отыскать что-то. Мика сидел на краю кровати, поглядывал на свои босые ступни и недоумевал, с чего это вдруг люди из КОРДа так заинтересовались его перепонками. Ведь эта незначительная мутация — сущая ерунда по сравнению с зубами Лары, похожими на гигантские зерна кукурузы, или полным отсутствием глаз у Одри. Однажды Мика слышал, как мама рассказывала о женщине, которая лежала с ней в одной палате в роддоме, так вот у той женщины родилась девочка, покрытая такой густой шерстью, что малышку пришлось побрить, прежде чем удалось определить ее пол.

Авен чихнула и, подбежав к Мике, ткнулась своим влажным носом ему в ногу.

В комнату вошел мужчина.

— Иди за мной, — сказал он.

Мика послушно двинулся вслед за мужчиной. Они прошли по длинному коридору, завернули за угол и вошли в полутемную комнату. Посредине комнаты стояло высокое кресло, похожее на кресло дантиста, но у этого приспособления, обтянутого черной кожей, на подлокотниках болтались широкие ремни с металлическими пряжками. При виде кресла Мику бросило в пот, он в нерешительности замер на пороге комнаты. От стены отделился еще один человек в белом халате и шагнул навстречу Мике.

— Привет, Мика, — ласково произнес он, — Расслабься. Тебе совершенно нечего бояться.

Ага, конечно, совсем нечего, подумал Мика, косясь на страшное кресло с ремнями. Интересно, что сказали бы родители, узнай они, что делают с их сыном. Наверное, мама и папа сейчас загорают на пляже, пьют коктейли и думают, что Мика тоже развлекается в игровом зале. Странную, однако, игру придумал для них КОРД.

— Мика, — обратился к нему человек в белом халате, — я хочу, чтобы ты лег в кресло и постарался расслабиться.

Мика забрался в кресло, но о том, чтобы расслабиться, не могло быть и речи: от страха у него одеревенели мышцы и свело шею.

«Элли, я делаю это ради тебя, — думал Мика, — Надеюсь, когда-нибудь ты оценишь мой подвиг».

— Ну же, расслабься, — сказал мужчина, видя перепуганное лицо Мики. — Ничего страшного с тобой не случится.

Мика сделал глубокий вдох, пытаясь успокоиться, но снова напрягся, как только руки мужчины коснулись его лба.

— Я собираюсь прикрепить к твоей голове несколько датчиков, — пояснил он, — Это совсем не больно. Сиди спокойно. Хорошо?

— Хорошо, — сказал Мика, с трудом подавляя в себе желание содрать с головы холодные металлические пластины, выскочить из кресла и бежать без оглядки как можно дальше отсюда.

— Так, отлично. — Мужчина отступил на шаг назад и, склонив голову набок, полюбовался своей работой.

Мика видел болтающиеся пред глазами разноцветные провода. Мужчина отвел их в стороны так, чтобы провода не мешали Мике смотреть на экран, вмонтированный в потолок комнаты.

— А теперь я пристегну тебя ремнями, — сказал мужчина, — Не волнуйся, это для того, чтобы ты случайно не сдвинулся с места, и наши приборы могли четко фиксировать твой взгляд.

Ему стянули голову плотным ремнем, прикрутили к креслу запястья и лодыжки, а напоследок накинули на грудь еще один ремень.

— Не слишком туго? — заботливо поинтересовался мужчина. — Дышать можешь?

— Могу, — испуганно пискнул Мика.

Мика вспомнил, как в ночном кошмаре он точно так же, парализованный, лежал на кровати, окруженный монстрами с квадратными головами-телевизорами, и беспомощно ждал, когда его сожрут.

— А сейчас я покажу тебе небольшой фильм, — сказал мужчина. — Как в кинотеатре, только без попкорна и колы.

Мика хотел сказать что-нибудь остроумное, вроде: «О, замечательно, обожаю кино» или «Надеюсь, я не видел его раньше», — но не смог выдавить ни слова. Он проглотил застрявший в горле ком и уставился в потолок, стараясь не обращать внимания на бешено колотящееся сердце. Мужчина направился к выходу, Мика хотел взглянуть ему вслед, но не смог пошелохнуться, голова была накрепко примотана к подголовнику кресла. Через минуту мужчина вернулся со шприцем в руке.

— Что это? — спросил Мика.

— Я сделаю тебе укол, — сказал мужчина. — Ты почувствуешь легкое пощипывание, но не беспокойся, это не причинит тебе вреда.

Прежде чем Мика успел раскрыть рот, он почувствовал, как игла проткнула кожу на руке. По телу пробежала волна тошнотворного холода, как будто кровь в жилах вдруг превратилась в лед. Рука онемела, холод поднимался все выше и выше, и вскоре Мика перестал чувствовать плечо и шею. На глаза навернулись слезы, Мика замер, охваченный паническим ужасом.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил мужчина.

— Отлично, — соврал Мика.

— Готов смотреть фильм?

— Да.

— Хорошо. Сейчас я тебя оставлю. Кино начнется через минуту.

Мужчина ушел, мягко закрыв за собой дверь. Раздался щелчок, экран над головой Мики ожил, и фильм начался. Вначале Мике казалось, что он видит обрывки чужих воспоминаний. Кадры на экране мелькали, как изображение в клипах: детский праздник, воздушные шарики, бегущие по траве дети. Затем на экране по очереди появлялись: стадо антилоп, бредущее по выжженной солнцем равнине; мужчина и женщина, разрезающие высокий свадебный торт; младенец в коляске, укрытой пластиковым чехлом от дождя; серая бетонная стена, густо размалеванная картинками-граффити; длинный ряд картонных коробок с сухим молоком, выстроившихся на полке супермаркета; женщина, разрезающая кусок мяса на разделочной доске. Кадры мелькали все быстрее и быстрее, они перемешивались, превращаясь в бессмысленное нагромождение образов. Мика снова увидел играющих в саду детей, но на этот раз в центре лужайки возникла большая лохматая собака с оскаленной пастью и налитыми кровью глазами. Тонкая женская рука счищает кожуру с сочного апельсина, апельсин разваливается на дольки и становятся видны копошащиеся внутри жирные белые черви. Стройный парусник скользит по волнам на фоне заходящего солнца, Мика не сразу заметил, что на воде возле парусника покачивается кверху брюхом дохлая рыба. Маленький ребенок неловко шагает по дорожке, он падает на четвереньки, поднимается, в руке у него зажат большой черный пистолет, ребенок смеется и размахивает пистолетом. Образы становились все более и более неприятными, они вызывали страх и отвращение; скорость показа тоже нарастала, так что мозг отказывался воспринимать картинки. Мика хотел закрыть глаза, но обнаружил, что не может двигать веками. Кадры завертелись с бешеной скоростью, и вскоре Мика уже не успевал следить за ними. Изображение утратило смысл, но Мика точно знал, что ему показывают ужасные вещи, которых он не хочет видеть. Сердце рвалось из груди, он начал задыхаться. Мика попытался вырваться из своих оков — бесполезно, ремни крепко стягивали руки и ноги. Он вынужден был досмотреть фильм до конца. Наконец экран погас, мужчина вернулся в комнату и склонился над Микой.

— Отлично, молодец, — сказал он.

— Развяжите меня, — безжизненным голосом попросил Мика.

— Да-да, конечно. — Мужчина взялся за ремни. Пока он развязывал их, на его лице играла довольная улыбка.

— Я могу идти? — спросил Мика.

— Да, возвращайся на пляж, там тебя ждет отличное барбекю.

— Сколько сейчас времени? — спросил Мика.

— Шесть часов, — ответил мужчина.

— Сколько я здесь нахожусь?

— Часа три-четыре, — неопределенно ответил мужчина, — Время пробежало незаметно, да?

— Да, — согласился Мика.

Его вдруг охватила паника: что за опыты над ним проводят? Они залезли ему в мозги. Что им удалось выведать? Знают ли они об истинных намерениях Мики и о том, какие подозрения мучают его последние месяцы? От страха ноги у Мики сделались ватными, он с трудом выбрался из кресла.

— С тобой все в порядке? — спросил мужчина. — Как ты себя чувствуешь?

Он пристально вглядывался в лицо Мики.

— Усталым, — сказал Мика, старясь не встречаться взглядом со своим мучителем.

— Ничего страшного, скоро пройдет, — успокоил Мику мужчина. — Наш сотрудник проводит тебя обратно в кафе, там тебя ждет твоя подружка, а потом вы пойдете на пляж, к родителям. Но, прежде чем ты уйдешь, я хочу, чтобы ты пообещал мне кое-что.

— Что? — насторожился Мика.

— Ты скажешь своим родителям, что вы играли в пазлы. Хорошо?

— Хорошо.

— Завтра мы проведем еще один тест, — продолжил мужчина. — Наш сотрудник зайдет за тобой после завтрака. И не забудь, ты должен сказать родителям, что играл в пазлы.

— Не забуду, — кивнул Мика.

— Вот и хорошо. До свидания. Приятного отдыха.

Мика вернулся в кафе. Шагая по дорожке рядом с охранником, он был почти уверен, что с минуты на минуту из лаборатории выскочат люди в белых халатах и бросятся за ними вдогонку, потому что, рассмотрев результаты теста, они обнаружили в голове Мики подозрительные мысли. Горячее солнце, далекий шум моря, покачивающиеся на ветру пальмы — вся эта красота наполняла сердце Мики почти мистическим ужасом. Он почувствовал облегчение, когда, войдя в кафе, увидел сидевшую за столом Одри.

Она пила апельсиновый сок из высокого стакана, в котором плавали маленькие пластмассовые рыбки; стоило Одри потянуть сок через соломинку, как рыбки начинали метаться по дну стакана. Они обменялись взглядами, в которых стоял ужас от того, что им пришлось пережить за эти несколько часов. Однако ни Одри, ни Мика ни обмолвились ни словом. Кругом было полно людей в униформе КОРДа, один из сотрудников даже настоял на том, чтобы проводить их до пляжа, хотя вдоль дорожки были установлены большие красные стрелки-указатели с надписью «ПЛЯЖ».

Широкая дорожка была посыпана мелким белым песком, красноватые лучи вечернего солнца, словно языки угасающего пламени, просачивались сквозь листву деревьев. Одри и Мика сняли сандалии и пошли босиком по песку. Впервые за время их знакомства Одри увидела перепончатые ступни Мики.

— А-а, так ты мутант, — улыбнулась Одри.

— Ага, урод с лягушачьими лапами, — сказал Мика. — По крайней мере так называет меня Рубен.

— Очень мило. Интересно, как он называет меня?

— Волчьи глаза, — сказал Мика. При упоминании имени Рубена Снайта его лицо помрачнело.

Глаза Одри блеснули зеленым огнем — видимо, она пыталась понять, нравится ли ей это прозвище. В конце концов Одри пожала плечами и улыбнулась.

— Что ж, хорошее прозвище, мне нравится, — сказала она.

— Мне тоже, — признался Мика. — Оно тебе подходит.

Они двинулись по пляжу, высматривая своих родителей. Веселый Болванщик оказался прав, «Мир Карибского моря» действительно был райским уголком: чистый белый песок, прозрачное море цвета сапфира, окруженное широкой дугой пляжа; аккуратные домики с тростниковыми крышами, качающиеся на ветру пальмы и идеально ровные кусты вдоль выложенных плиткой дорожек. Официанты ходили по пляжу среди отдыхающих, наполняя коктейлями быстро пустеющие стаканы. Мика увидел своих родителей — Аша лежала в шезлонге, рядом на низкой скамеечке сидела девушка, склонившись над рукой Аши, и делала ей маникюр. Впервые с тех пор, как исчезла Элли, Мика видел маму и папу такими счастливыми.

— Ты как раз вовремя, мясо почти готово, — воскликнул Дэвид, поднимая бокал с шампанским в знак приветствия. — Меня назначили шеф-поваром, — Дэвид хлопотал возле жаровни в шортах и бейсболке, лихо надетой задом наперед, — Чем вы занимались? — спросил он.

— Играли в пазлы, — сказал Мика, отводя глаза в сторону.

— У тебя усталый вид, — заметила Аша.

— Да, игра была трудная.

— Ничего, зато теперь можно расслабиться, — улыбнулся Дэвид. — Если хочешь, можешь помочь. Доставай посуду, там в корзинке.

— Ладно. — Мика потупился, чувствуя себя виноватым. Он не любил врать родителям, особенно противно это было сейчас, когда мама и папа выглядели такими счастливыми.

Маникюрша закончила свою работу, собрала инструменты и ушла.

— Смотрите! — Аша вытянула вперед руку и растопырила пальцы: на каждом ногте была нарисована изящная пальмовая веточка.

— Обалдеть, — расплылся в улыбке Мика.

— Кошмар, правда? — рассмеялась Аша. — Я хотела что-нибудь менее претенциозное, но маникюрша сказала, что может сделать только пальмовую ветку, попугая или кокосовый орех. Мне стало жаль бедняжку, и я согласилась на пальму. Но все равно, приятно, когда вокруг тебя суетятся и стараются угодить. — Аша откинулась в шезлонге и закрыла глаза. — Поверить не могу, Мика, ты выиграл путевку к морю. — Аша вздохнула. — Мне кажется, я попала в рай.

Аша показала Мике отведенный им домик, он оказался просторным и удобным. Пока искусственное солнце медленно сползало за горизонт, а Дэвид возился возле жаровни, Мика решил искупаться. Он нырял раз за разом, пытаясь как можно дольше продержаться под водой, пока легкие не начинали разрываться от нехватки кислорода. Только находясь на глубине, он чувствовал себя в относительной безопасности. Еще днем Мика заметил укрепленные на пальмах камеры и теперь боялся, что наблюдавшие за ними люди прочтут его мысли. Мика видел, как у кромки моря появилась одинокая фигура Одри, она бродила по пляжу с таким видом, словно хотела о чем-то поговорить с ним. Но Мика не стал выходить на берег. Да и что он мог сказать ей? То, что происходило с ними, было слишком непонятным, чтобы обсуждать это.

Когда совсем стемнело, Мика вернулся к домику. Они с родителями поужинали, устроившись в шезлонгах под пальмами. Ночь была великолепна, на деревьях зажглись маленькие разноцветные фонарики, в высоком черном небе мерцали звезды. Легкий ветерок шелестел листвой, повсюду были слышны веселые голоса и взрывы беззаботного смеха. Все вокруг дышало миром и спокойствием, но сквозь ароматы тропической ночи и сладковатый дым жаровен до Мики доносился другой запах — запах опасности, словно позади их уютного домика лежала куча гниющих отходов.