Агни

Глава 7

Любопытство, в котором она призналась, заставило Аню искать подходы к человеку, замолчавшему начисто и тем самым невольно напомнившим о том, что ей о нём говорили. О его молчании, которое оказалось не совсем молчанием. Может, все решили, что он молчит, потому что он вообще немногословен?.. И он и правда вызывал интерес. А потому Аня первой прервала затянувшуюся паузу, хотя она явно не тяготила его. Ну и её тоже. С ним рядом сидеть было… уютно в этой ночи, в этом громадном пустом пространстве между небом и водой.

- Меня научили плавать братья. Но до недавнего времени я боялась, что они будут смеяться над тем, как я барахтаюсь в воде. – Договорив, она прислушалась к себе: вроде убедительно объяснила. Значит, можно задать простой вопрос, который заставит его ответить: - А кто научил тебя? Ты плаваешь быстро и сильно.

Сначала сама удивлялась себе: так легко говорить с незнакомым, в сущности, мужчиной, да ещё будучи в чужом мире, обычаи и законы которого понимала через пень-колоду – и лишь в рамках «собственного поместья»! Но ближе к этому вопросу, логичному в беседе, которая ни к чему вроде как не обязывает, Аня ощутила странную лёгкость, когда посматривала на тяжёлую мужскую фигуру, застывшую рядом. Дожидаясь его ответа, она даже успела объяснить себе эту лёгкость. Кто она ему? Ему – никто. Соседка по поместью дяди. Так – по слухам, вдова погибшего мага, с сомнительным наследством («О, какая я деловая»!). Кто он ей? Никто, разве что по положению – сосед. И то – то ли будет здесь жить, то ли уедет ещё… Отсутствие светских и родственных обязательств по отношению друг к другу да ещё ночь – вместе дали причину им обоим не загружать разговор излишними дневными церемониями и сразу перейти на закономерное «ты». Всё правильно. В темноте все кошки серы. Ну и… коты тоже…

Правда, этот мужчина на кота не похож. Он больше видится одиноким дельфином, который приплыл на такой же одинокий огонёк… А ещё… Аня начала подозревать, что в доме его дяди не знают о странных пристрастиях племянника – о ночных плаваниях, например. И мотнула головой: если уж думаешь о себе, как о деловой, будь последовательна! В доме дяди наверняка всё знают, а ещё, несмотря на все его странности, наверняка у него есть любовница! Так что… на чужой каравай роток не разевай!.. Но она и не разевает… Здесь наверняка смотрят на возраст. А по их меркам Аня… э-э… в матримониальном качестве перестарок. Ведь Агни около тридцати, и Ане – тоже… Пусть дину Таегану больше тех же тридцати, но…

Вскоре она начала думать, что не получит ответа даже на такой простенький вопрос с толикой заинтересованности: он смотрел куда-то вдаль, на воду, притаившуюся под высоким, уже безоблачным ночным небом. Но дин Таеган зашевелился. Деловито отжал край рубахи от воды и пожал плечами:

- В поместье моих родителей не было водоёмов. Но мы жили недалеко от дяди, а он любит гостей. Особенно, если их можно чем-то удивить. Или чему-то научить… Вот и…

Сначала он говорил медленно, не договаривая фразы, и пару раз Ане хотелось понукнуть его: «Ну! Ну! Давай быстрей!» Но позже она заметила, поглядывая на него сбоку, то секундные паузы Таеган делает, прежде чем произнести слово. Причём он морщится и даже, кажется, сердится на это слово, будто долго искал его или вспоминал. И это наводило на тревожную мысль, что он и правда слишком много молчит… Однако дальше она так привыкла к его размеренной, время от времени спотыкающейся речи, что не замечала неприятных и даже раздражающих поначалу осечек в его речи.

И стала задавать уточняющие вопросы, когда, внутренне вспыхнув от волнения жаркой волной, сообразила: ей привалило огромное счастье и огромная удача в лице Таегана! Ведь, рассказывая о себе и о детстве, он открывал перед ней мир, в который она неожиданно попала и в котором только-только начала осваиваться. Однобоко, конечно, открывал. Но даже частичка его мира давала Ане представление о том, что тут и как.

Она даже, извинившись, сбегала в купальную беседку и принесла Таегану старый купальный халат своего мужа. Вещичку использовал старший брат, переодеваясь после купания. Ведь сосед мог замёрзнуть, сидя в мокрой, а потому холодной рубахе, и сбежать домой греться. Аня же в этом случае могла лишиться такого… симпатичного источника информации!

К великому облегчению Ани, Таеган не обиделся на её наивный порыв великодушия и, продолжив рассказ, без брезгливости принял чужую, ношеную и довольно ветхую вещь. Краснея от стыда (слава Богу, темно, а ещё на соседе она не заметила каких-либо штучек, типа её украшений, а значит – он-то, как нормальный человек, её смущения не видел), сообразив, что она наделала, Аня даже затихла на первое время после паузы, устроенной ею. Но Таеган снова остановил свой рассказ и обернулся к ней. На его лице она увидела тревогу и вопрошание: кажется, он решил, что дальнейшее в его истории ей неинтересно. Догадавшись, что он не заметил её неприемлемой в свете неловкой заботливости с халатом или не обратил на это внимания, она поспешно задала вопрос, которого он явно ожидал, чтобы удостовериться: ей нравится его слушать. Успокоившись, сосед вздохнул и продолжил своё повествование.

Итак, Аня узнала, что находится в мире, довольно-таки развитом. А потому в повествовании соседа с изумлением ловила знакомые понятия и названия знакомых предметов. Здесь уже перемещались с помощью пароходов и паровозов, а в столице появились первые автомобили, росли фабрики и заводы…

Все эти факты только мелькали в его рассказе. И, чтобы подробней узнать о здешней жизни, Аня то и дело просила рассказать о каком-то моменте более пространно, на что Таеган охотно откликался. А она, объясняя своё неведение, терпеливо повторяла через каждые два-три своих вопроса, напоминая ему, что родилась в глуши, что о многих технических чудесах знает лишь понаслышке или черпает информацию из дамских журналов… Странно, но чем дальше рассказывал Таеган, тем отчётливей перед глазами вставало начало российского девятнадцатого века, приправленного магией, – начало, отличительной особенностью которого в основном было ещё и наличие чужих, то бишь иностранных, имён. Школу-то она с отличием закончила. Историю знала.

Здешний мир в её воображении обрастал такими подробностями, что Аня переставала думать о нём, только как о поместье, по краям границ которого находится нечто неопределённое и смазанное. Хотя те же дамские журналы годичной давности тоже постепенно вводили её в курс дела. Но то было… картинкой. А здесь о мире рассказывал живой человек. И ему верилось больше.

Таегана она готова была слушать всю ночь. Он нашёл в ней внимательную слушательницу, а потому оказался заинтересованным рассказчиком. Ему явно нравилось говорить о том, что интересно самому, но что, наверное, уже наскучило его близким.

Но, когда он начал говорить о своей службе, с которой ему пришлось уйти, что-то изменилось. К этому времени небо на востоке начало недвусмысленно светлеть, и Таеган, вроде разговорившийся, начал вдруг заикаться, а то и вовсе угрюмо молчать, из-за чего паузы, когда он обычно подыскивал слово, затягивались всё больше. Вскоре он замолчал напрочь. И больше не поворачивался к своей терпеливой слушательнице, но и не уходил, а только смотрел на небо, уже не тёмно-синее, а синевато-серое…

Аня покусала нижнюю губу – и решилась. Она потрогала Таегана за руку, чтобы он посмотрел на неё. Посмотрел. Заметно было, как блеснул в его глазах сердитый огонёк. Кажется, он заранее злился, что она вот-вот спросит его о чём-то, а он не сумеет озвучить ответ. Но Аня улыбнулась.

- Ты придёшь завтра?

Сначала он очень удивился. Она легко считала его изумление по приподнятым бровям, до этого мгновения хмуро сошедшимся к переносице. Потом его лицо посветлело – это она снова улыбнулась ему, подтверждая своё желание увидеть его. И – закивал…

Сбросив с плеч старый халат Никаса, Таеган мягко, почти без всплеска съехал с края мостков в воду. Здесь озеро ему было по грудь. Не оглядываясь и мощно раздвигая волны, он сделал, наверное, всего пару шагов, а затем погрузился в воду и широкими гребками в секунды оказался на середине озера.

Глядя ему вслед и восстанавливая в памяти его последние слова, Аня покачала головой. Ничего себе – военачальник! Он назвал себя военным магом-искателем. В её же мире его специализацию назвали бы… ну, возможно, сапёрным делом.

Здесь, в этом мире, а конкретней – в этом государстве, чаще велись магические войны. А ещё чаще велись они исподтишка. Соседи могли устраивать магические ловушки в тех местах, которые им нравились в качестве военной добычи. Чаще. А так могли соорудить эти ловушки в любых местах, лишь бы досадить соседу. Если обычные воины пытались отбивать эти места, часто уже объявленные противником, как свои, они беспомощно погибали в невидимой войне с невидимым противником. Порой не сразу, а спустя время. А потому первым делом в подозрительные или внаглую присвоенные места шли команды военных магов, которые анализировали магические ловушки и пытались их нейтрализовать. Дин Таеган был командиром одной из таких групп. В последнее время ловушек было мало – и все были довольно известными по структуре, так что, когда местные приграничные маги обнаружили аномалию в заброшенном храме и вызвали военных магов, на место явилась группа дина Таегана. И всё бы ничего, но в его команде было много новичков. И один самоуверенно полез в самое пекло, когда все остальные только готовились к последовательному «разминированию» ловушки – пусть долгому, но надёжному делу. Кто за своих подчинённых в ответе? Командир. И дин Таеган бросился следом. Неразумного подчинённого вытащил – того магической ловушкой почти не задело. Зато командир получил по полной, оставшись «пустым». Не магом, а обычным человеком. А спустя время обнаружил, что, будучи обычным, получил ещё и заклятие молчанием, проявившее себя не сразу.

И ещё кое-что промелькнуло для Ани в этом воспоминании. Как-то нехотя и почти намёком Таеган проговорился, что родители давно уехали куда-то в другое место. А он приехал к дяде – не потому, что тот всегда встречал его с распростёртыми объятиями, а потому, что Таеган надеялся на мужа Агни, не зная, что тот погиб. Надеялся, что тот снимет с него полученное проклятие, созданное чужими магами.

… Аня поднялась с мостков, потрясла ногами, которыми до сих пор так и болтала в воде, и медленно пошла к дому. Жаль, что сбежала вчера… Могли бы уже тогда поболтать… Оказывается, он шёл следом за ней до потайной дверцы, чтобы извиниться за то, что нечаянно напугал её.

Она открыла эту дверцу и, зайдя вовнутрь, замерла. С сожалением улыбнулась: он очень симпатичный! Жаль, что у него любовница есть!.. Она так поверила в эту любовницу, что неведомая женщина стала для неё виртуальным забором между Таеганом и ею… Бредя по коридорам дома, Аня пожала плечами. «Тем лучше. Меньше буду думать не о том, о чём надо. Проблем и без Таегана хватает… Нет, я, конечно, буду с ним болтать по ночам, но – никаких чувств! У меня есть братья и сёстры. Есть дом, который нуждается в уходе. Так что днём все мысли должны быть направлены на домашних!»

Часы в нижней гостиной напомнили о времени. Подойдя ближе, хмыкнула: четвёртый час. Значит, проклятие Таегана срабатывает в три ночи?

И опять глупая мысль: а знает ли любовница, что Таеган по ночам купается в озере? А если… А если она поймает их за беседой? Поймёт ли она, что между ними…

Аня снова хмыкнула. Может, и правда начать писать любовный роман?

И старательно сосредоточилась на времени. Спать совершенно не хотелось, а мысли о Таегане одолевали. Она видела его то сидящим рядом, на мостках, то спускающим с плеч халат Никаса. И… ой, какие это плечи… Настоящие мужские…

- А-а-а… - Аня шёпотом изобразила негодующий вопль и решительно развернулась к кухне. Пора отмыть ещё одну партию посуды, которую она заприметила ранее!

С посудной полкой она управилась за полчаса, старательно деря её мочалкой (из какого-то дерева – липа?) с содой.

Когда поняла, что сна опять-таки ни в одном глазу, добралась до своей комнаты и дошила куклу Тильду. Ещё полчаса – и кукла «оделась». Насупленная, Аня огляделась… Через час она обнимала подушку, а под кроватью, на коврике для ног, валялся примитивный детский рюкзачок с нашитой заячьей мордашкой.

Последняя картинка перед закрытыми глазами: счастливая Лисса, отведя от себя куклу, чтобы лучше видеть её целиком, ошарашенно разглядывает её, а потом изумлённо рассматривает рюкзачок и тут же запихивает в него все свои детские сокровища. Последняя мысль, перед тем как заснуть: «А от того платья надо будет отпороть нижнее кружево – ну, то, что пущено по низу подола. Пойдёт как отделка на платье Кристал. Кружево серебристое, платье бледно-голубое – смотреться будет классно!» Последней плохо осознаваемой тенью в преддверии сна промелькнула понурая мужская фигура, сидящая совсем рядом…

… Наутро, после завтрака, выяснилось, что сегодняшний день – выходной. Братья собрались в нижней гостиной и о чём-то зашушукались-загудели, рассматривая что-то мелкое – деньги, как чуть позже оказалось.

Кристал, заметив невольный интерес Ани, мимоходом объяснила:

- Считают деньги, чтобы посмотреть, хватит ли на мясной рынок.

Вот как? Аня мысленно пожала плечами. Замечательно, что мужчины думают об этом. Кому, как не добытчикам, ходить на охоту, пусть даже такую? Со своим списком, с перечнем долгоиграющих продуктов, придётся подождать. Во-первых, они идут покупать на остатки денег. Во-вторых, неплохо бы самой посмотреть на тот рынок… Интересно, а здешние дамы ходят по торговым рядам, выбирая продукты?..Надо будет попросить Никаса однажды взять её с собой, чтобы приглядеться, как тут у них всё устроено – в этой немаловажной области жизни.

И, успокоенная этими хозяйственными мыслями, поднялась на второй этаж. Пора выкладывать Тильду и радовать малышку Лиссу.

Как Лисса приседала, заставляя куклу приседать в ответ! Как ходила, держа куклу за талию и важно разговаривая, как истинная леди, о погоде! И как они обе смотрели друг на друга: одна – с восхищённой улыбкой, другая – с задорной и слегка снисходительной ухмылкой!

И как, открыв рот, смотрела на них Кристал! И не выдержала, потрясённо обернулась к старшей сестре:

- Агни! А мне?!

- Следующая будет для тебя! – пообещала Аня. – Эту я сшила в первый раз – попробовать, получится, нет ли. Так что теперь знаю, как шить другие, и сошью тебе быстро. – И быстро добавила, заметив, как плаксиво скривились губы сестры: - Ты хочешь куклу в платье или в штанах?

Через минуту обе старшие, опираясь локтями на столик, увлечённо обсуждали, какую именно куклу будет шить для Кристал Аня. Всполошённо оглянувшись на притихшую Лиссу, сёстры увидели, как малышка сосредоточенно набивает кармашки рюкзачка всякими лоскутками и пуговками.

- Лисса, зачем?! – удивилась Кристал.

- Чтобы было! – пыхтя, ответила малышка, заталкивая в центральный кармашек распоротый рукав от следующего платья, которое Аня определила на пошив следующих игрушек или того, что вспомнится из интересного.

Сёстры переглянулись. Понятно. Игрушек больше нет. А в рюкзак так хочется что-то положить!

- Вытащи, - велела Аня, усмехаясь. – Всё вытащи. Мы твоей кукле нашьём всяких вещей – и тогда у тебя будет что-то нужное, что ты можешь носить в сумочке.

- Но я не хочу с пусто-ой! – заныла Лисса.

Кристал бросилась к ней уговаривать потерпеть…

«Кстати, о сумочках, - мелькнуло в мыслях Ани, когда она зацепилась взглядом за поясок от распоротого платья, а на нём – за пряжку из красивых металлических штучек. Может, после куклы для Кристал нашить сумочек для мелочей, типа – косметичек?»

- Что это? – поразился Никас, после вежливого стука появившийся на пороге Аниной комнаты. После его кивка на Лиссу Кристал гордо объяснила, что куклу Аня сшила за пару дней, начитавшись о таком шитье в дамских журналах.

Ожидая одобрения, Аня заметила странное движение старшего брата то ли на своё плечо, то ли на руку. Не сразу поняла, в чём дело, но всё же догадалась. Распоротый шов? Или грубо прошитая дыра? Вздохнула тихонько, но решила заняться новым делом чуть позже – когда братья вернутся с рынка. С сельскохозяйственного, насколько она поняла.

А Никас снова загляделся на Лиссу – и внезапно спросил:

- Девочки, а можно – мы заберём Лиссу с собой?

- Почему ты спрашиваешь? – удивилась Кристал. – Вы же всегда берёте её на рынок! Пусть едет!

- А почему вы её берёте? – удивилась Аня.

Кристал снисходительно покосилась на неё.

- Когда Лисса с братьями, торговцы снижают цену, - объяснила она.

- А уж когда она в таком платьице да с такой куклой… - пробормотал Никас, во все глаза продолжая любоваться малышкой. – Лисса, поедешь с нами?

Малышка серьёзно отнеслась к предложению старшего брата. Она прижала к себе куклу и поджала губы, а потом выпятила их. Аня, стоявшая рядом, быстро и незаметно выдрала из рюкзачкового кармашка рукав от платья и бросила его подальше. А затем помогла Лиссе правильно надеть его

- Ладно уж, - громко вздохнула малышка. – Поеду!

Все засмеялись, а Кристал покачала головой:

- Скажи ей раньше, она бы ни за что не стала думать, а теперь…

Лисса вприпрыжку побежала в коридор. Радостный Никас распрощался с сёстрами и вышел. Аня же посмотрела на Кристал и кивнула.

- Теперь, когда не надо смотреть за Лиссой, времени у нас много! Успеем столько всего сделать! Не буду обещать, что кукла будет готова к вечеру, но, надеюсь, долго с ней возиться не буду. Пойдём провожать братьев и Лиссу?

- Пойдём! А ты мне такую сумочку на лямках сошьёшь?

- Сошью!

- Такая тоже есть в журналах?

- Нет, эту я сама придумала, - соврала Аня. – Там есть кое-какие схемы всяких сумочек, но они слишком сложные для меня. Но допридумать что-то, что похоже, хоть чуть-чуть отличается, нетрудно.

Они проводили братьев с младшенькой до ворот и вернулись в дом.

День пошёл по накатанной: помощь в умывании неподвижной Оноре (Кристал уже знала о ней) и её кормление: главное – в рот впихнуть по чуть-чуть, а женщина уж сглатывала (кстати, ей, как сначала Ане почудилось, явно столько же лет, сколько самой Ане, если та даже не младше). Затем совместные полив и прополка огорода, потом кухня, где драили посуду в четыре руки. Затем Аня послала Кристал в комнаты братьев, чтобы та перебрала их одежду и принесла в комнату старшей сестры всё, что нуждается в починке, – взгляд Никаса, надеялась Аня, она поняла правильно: мол, занимается чем ни попадя, а в доме для работающих мужчин приличной одежды не осталось. А уж сама Аня в это время быстро приготовила всё, что будет необходимо для ремонта одежды…

Игла так и летала-клевала вещи, приносимые Кристал. В конце концов, девочка, глядя на целеустремлённую работу старшей сестры, тоже заинтересовалась ручным шитьём. Скорей всего – решила Аня, сестрёнка просто сообразила: чем быстрей закончит старшая сестра с ремонтом одежды, тем быстрей примется за вожделенную куклу. Через пару законченных вещичек Кристал запомнила основные ручные швы для восстановления порванной одежды. И в первую очередь «дамы» занялись починкой летней одежды братьев, решив остальное чинить по мере наступления иных времён года. В давно найденной рабочей шкатулке Агни нашлось много чего. Судя по некоторых обмолвкам Кристал, сестра после смерти мужа пыталась увлечься вышиванием, а потому накупила, пока были деньги, всё, что помогало бы ей в рукоделии. Отсюда в большой шкатулке и многочисленные шпульки разноцветных ниток, и наборы игл и крючков, и даже ножницы в трёх экземплярах – от самых маленьких до больших швейных, и другие мелочи, считая напёрсток и прочее…

Аня, как всегда внимательно и даже напряжённо слушавшая Кристал, не позволяла беседе за мелкой починкой затихнуть. Ловко, сама удивившись этому, перевела вроде никчёмный разговор на Онору – так, упомянув, что и ей скоро понадобится одежда…

- Не только одежда, - ответила девочка. – Надо будет выделить ей комнату. Хотя комната уже есть, только надо её удобней обустроить.

- Она будет жить у нас? – поразилась Аня и тут же испугалась: а вдруг задала вопрос, который не должна задавать Агни?

- Всё зависит от тебя! – тоже удивилась Кристал. – Ты же сначала не хотела её даже пускать в дом! Ещё бы! Она незаконная дочь твоего мужа! Забыла? Если бы ты не заболела от колдовской отравы, ты даже не поговорила бы с ней!

- Значит, это я её пригласила всё-таки? – медленно уточнила Аня.

- Нет, не ты. Ты уже лежала в постели, потому что встать не могла. И Никас привёл Онору к тебе. И тогда ты сказала, чтобы он нашёл ей комнату, потому что она старалась тебя вылечить и даже начала готовить ритуал для снятия проклятия, и тебе стало стыдно, что ты её даже не допускала к себе, и тогда…

- Подожди-ка немножко, - попросила Аня.

Бедная голова начинала побаливать от новых открытий. Ведь Аня решила, что Онора – местная жительница, мастер по магии (или как там это называется?), который промышляет тем, что уничтожает действие, созданное чужим заклинанием – или, как Кристал говорит, колдовской отравой. А тут… Дочь? Незаконная? То есть… То есть Онора Агни приходится… падчерицей? Но тогда…

- Я совсем запуталась, - откровенно сказала она и потёрла ноющий от боли висок. – Так Онора младше меня?

- Намного, - озадаченно сказала Кристал. – А ты думала… А! Я поняла! Ты забыла её лицо из-за болезни! Да и она сейчас выглядит просто ужасно! Подожди. Вот придёт Онора в себя, поправится – тогда увидишь, какая она!

- И насколько она меня младше?

- Намного, - уверила девочка, старательно складывая край очередной дыры в камзоле и край лоскутка для латки. – Она училась в магической академической школе, когда ты вышла замуж за дина Хармона.

И тут Аню проняло.

Странная композиция сложилась. Правда, не хватает ещё одного факта.

- Кристал, а в нашем городе есть ещё маги-мастера, которые умеют снять… - она замялась, не зная, как назвать действие колдовской отравы.

- Нет, в нашем – дин Хармон был единственным.

- Но Онора… - нерешительно сказала Аня и, поморщившись, снова потёрла висок. – Она умеет снимать?

- Она же его дочь! – отозвалась Кристал и замолчала, явно считая, что этого достаточно для ответа. А потом, подумав, добавила: – Правда, Онора очень сильно торопится, ну и... очень самоуверенная. Поэтому иногда может, как с тобой получилось, неправильно снимать заклятие с человека.

- Из твоих слов, - улыбнулась Аня, надеясь, что её лёгкий тон не заставит Кристал вникать в её вопрос слишком вдумчиво, - следует, что только дети могут наследовать магию родителей.

- Наверное, я не так сказала. – Кристал схватила напёрсток и начала сильно давить иглу на слишком толстом слое заплатки. Аня отобрала у неё камзол и быстро разобралась с проблемой, пока девочка не сломала иглу. Девочка критически осмотрела место латания и даже засмеялась: - И как это я раньше не поняла!.. А Онора… Дин Хармон до твоего появления сам воспитывал её. И сам уловил в её талантах зачатки мастера, расплетающего заклятия. И до её поступления в академию обучал Онору сам.

- Он любил её?

- Конечно! – возмутилась Кристал. – Она же его дочь! Но как-то… по-своему.

- А… кто была её мать?

- Не знаю, - покачала головой девочка. – Слышала только, что она родила Онору, а потом бросила её на дина Хармона и вышла замуж за простого, но богатого человека. Поэтому я думаю, что она тоже была магом.

«За простого, но богатого»? Значит, этот человек взял её замуж из корысти? Ну, что если она маг, то поможет, скажем так, нарастить имеющееся богатство ещё больше?

- А Онора упомянута в завещании? – Аня больше не осторожничала. Надо знать всё, чтобы предполагать, чего ожидать от девушки (теперь она не женщина, хотя глубокие морщины помнились отчётливо), которая была в близком родстве с её мужем.

- Нет, - категорично сказала Кристал. – Я слышала разговор Никаса с нею. Она сказала, что знает, что не включена в завещание. И что это её не волнует, потому что отец знал, какая она сильная. – И секунды спустя вздохнула. – Сильная – может быть, но она наделала ошибок, как слабый маг. Хорошо, что ты всё-таки выбралась…

- А если я выбралась именно благодаря её работе? – чуть улыбнулась Аня.

Иголка в руках девочки замерла. Аня с интересом наблюдала, как Кристал морщится, хмурится и вздыхает. Наконец, она подняла глаза и покивала:

- Я точно не знаю, но думаю, ты права. Онора столько сил тебе отдала!.. Хотя…

И она снова принялась – с тем же озабоченным выражением лица – за починку одежды… И так была занята то ли этим мелким ремонтом, то ли мыслями об Оноре, что Аня не удержалась и спросила:

- А ты когда поступишь в школу или в академию?

- У меня нет явного магического дара, - откликнулась Кристал. – А чтобы развить тот, который может оказаться… - Она поискала слово, не нашла и огорчённо уставилась на Аню. – Ну, этот… Никас говорил – что-то вроде… доми?..

- Доминирующим? – помогла Аня.

- Да, домини… ну, в общем – самым сильным, нужен мастер до академии. Ведь туда поступают на определённую специализацию. Осенью я пойду в обычную школу – мне осталось учиться ещё два года, ну а потом… - Она пожала плечами. – Потом посмотрим, что будет. Наверное, буду дома сидеть. Агни… Я заметила, как ты не решаешься сразу спрашивать. Не бойся. Я отвечу на все вопросы. Я же обещала!

- Спасибо, Кристал, - пробормотала Аня.

- А ещё Никас сказал, что Онора нам выгодна, если останется в доме. Она же только-только начала как практикующий маг, а значит, мы сможем спокойно прожить в этом доме все последние девять лет, если она станет настоящим магом и будет практиковать в нашем городе. Ну а когда не сможем платить на него налоги, тогда придётся переезжать.

- А дин Хармон много со мной занимался? – догадалась спросить Аня.

- Никас сказал – много. Но ты после его смерти перестала учиться. И даже не говорила нам, в чём твоя специализация.

Девочка снова насупилась на не поддающийся игле жёсткий шов, а Аня задумалась. Так значит… Кольца и другие украшения – это не просто помогающая магия, но что-то из разряда специализации? Но в чём же её доминирующая способность? Что она должна уметь делать? Ведь, судя по всему, и она могла бы приносить пользу в этом доме, особенно учитывая, что семья ходит либо в обносках, либо в постоянно (она посмотрела на неуверенные и грубые стежки на обрабатываемом манжете камзола) чинённых вещах. Не говоря уже о нормальной пище. Так. Как бы выяснить, в чём её магическая специализация?