Агентство потерянных душ

Глава 7: Ошибка выжившего

Этой ночью Маше приснился странный сон.

Будто бы завела она с Гектором щенка по имени Квинт - маленького, пушистого, рыжеватого с чёрной мордочкой и белыми кончиками лапок. Беспородного, но красивого - с умными глазами и пропеллером-хвостом.

Прожил щенок с Машей целый год, да никак не может она с ним общий язык найти - к улице приучиться никак не может, грызёт кресла и ножки кровати, на людей бросается... Отчаялась Маша и решила обратиться к знаменитому ветеринару, у которого была чудо-собака: собака эта умела по-человечески говорить и собакам сообщать то, что люди никак сказать не могли.

Пришла она к этому собачьему Айболиту, а с ним рядом собака лежит на коврике - то ли мопс, то ли бульдог. Пришла, рассказывает о своей проблеме, а мопс-бульдог и говорит ей человеческим голосом:

- Ничем мы не сможем вам помочь, гражданочка. Глупая собака у вас. Что человек с ней, что собака говори - толку ни будет никакого.

- Да как же это так - глупая? Нет уж, не глупая, извольте перевести мои слова ей - она поймёт, что я хочу.

- Что ж, как скажете, - поднял тощий зад мопс-бульдог и на кривых лапках проковылял к ней ближе, после чего опять неуклюже плюхнулся на пятую точку, - что вы хотите сказать своей собаке?

- Хочу я объяснить Квинтику, что правильное место делать лужи - улица. Он делает это сразу после! А делать это надо на улице! Я ясно выражаюсь?

- Достаточно, - буркнул мопс-бульдог, повернул морду к Машиному псу, то и дело порыкивающему на ветеринара, и протявкал ему с завываниями и рыками довольно длинную сентенцию.

Машин пёс ощерился и прорычал что-то в ответ.

- Он говорит, что ему весело.

- Он имеет в виду, что он не признаёт, что дом - наша собственность, и...

- Гражданочка, он ничего не имеет в виду - для этого мозги нужны. Ему весело. И это всё, словами это говори или языком вылизывай. Не стоит дополнять ваше объяснение теориями взаимоотношений людей и животных или смыслом одомашнивания волков. Он глупый, понимаете?

- Ну нет, - Маша никак не могла принять слова говорящей собаки, глядя в умные глаза своей, - тогда объясните ему хотя бы, что люди вокруг - не враги, от них нет никакой реальной опасности. Не нужно лаять на них, как только они появляются в поле зрения!

- Хорошо, - будто бы пожал плечами мопс-бульдог, - скажу.

Он снова произвёл серию рыков, сопровождавшихся скулежом и подвыванием.

Машин пёс ответил коротко и ясно.

- Он говорит, что он злится.

- Зачем?

- Низачем. Просто. Для ответа на вопрос "зачем" нужен некоторый интеллект.

- Послушайте, - Маша пыталась удержать последние рубежи, - но ведь Вы - тоже собака! Значит, собаки тоже умеют думать! Посмотрите, какие у Квинтика умные глаза!

- Гражданочка, послушайте собаку, - вдруг сказал свои первые в этой беседе слова доктор, - вы должны понять...

- Что? Что человек - это не собака?

- Что человек - не собака, понимает даже собака. Вы должны понять, что человек может стать собакой, а вот собака человеком - нет.

- Р-р-рав! - оглушительно рявкнул мопс-бульдог, и Маша со слабым вскриком проснулась.

- Боже, ну и приснится же... - пробормотала она, - Щенок Квинт...

Гектор проснулся тоже. Он перевернулся на другой бок, обнял Машу рукой и сонно проговорил:

- Что там? Опять Квинт тебе покоя не даёт?

- Причём довольно экстравагантно. Послушай, ты знал, что человек может стать собакой, а собака человеком - нет?

- Едят ли мошки кошек? - сквозь сон ответил Гектор и снова заснул.

Маша же ещё полчаса лежала и смотрела в тёмный потолок. Она искала причину, которая подтолкнула бы её ставшее вдруг слабовольным тельце выйти из своего кабинета в БИМПе, спуститься на лифте, сделать трансфер в Лунный БИМП, пройти в ангар с меморизатором и прожить ещё раз... Трудно пережить расставание с любимым и разбитый нос. А смерть всех и каждого пережить просто невозможно. Даже в памяти. Даже понарошку.

А Маша знала, что ей нужно было посмотреть на эту изнанку жизни, но плотность, концентрация болезненной эмоции и бесконечной боли в её памяти была столь высока, что казалась стальной стеной, которую нужно было расковырять пальцем насквозь. Механизмы разума срабатывали на выживание и не пускали в эту клоаку ни мысль, ни внимание - иначе любой человек сошёл бы с ума даже на далёких подступах к бастионам трагедии.

И Маша это знала. Поэтому она должна была зайти в свои воспоминания задолго до финала трагедии и погибать долго, постепенно и всё более интенсивно - пока не станет понятно, кто виноват и что делать.

А она боялась. Никак не могла себя заставить - и искала причины, по которым ей нужно это сделать не через неделю или год, а прямо сейчас. Может быть, и дурацкие сны со щенками Квинтами тащила в свою голову именно она?

Но причина нашлась совсем в другом.

По протекции Маши и Онассиса-Квинта Гектора взяли на работу в Лунный БИМП - он уволился со своего завода и теперь был учеником на должность ответственного за лицензирование добровольных трансферов. Должность эта была в Бюро испокон веков, но была упразднена на последние десятилетия Квинтом: Бюро исследовало группы поселенцев, которые имели возможность и желание выходить из носителей по собственному желанию, а не в момент их поломки, и выдавало таким индивидуумам своего рода визу на свободное перемещение по планете или вне её. Онассис начал постепенную волну возвращения к уставным ценностям и смыслу существования БИМПа, а также возврату планете её основных функций лаборатории.

- Представляешь, что вчера прочитал? - сказал вдруг Гектор, одеваясь вместе с Машей на работу (попадал он в Лунный БИМП через Машино отделение, поэтому им было по пути), - Помнишь сериал был знаменитый, "Богатые тоже плачут"? Там была актриса, которая исполняла главную роль, забыл как зовут. Так вот, представляешь, её на съёмках где-то в середине сериала случайно то ли софитом ударили, то ли упало на неё что-то... Короче, померла она прямо там. Продюсеры в шоке - весь сериал коту под хвост. А один режиссёр был знаком с БИМПовцем - брат он его был, что ли. Так тот взмолился - помоги! И представляешь, дошло это аж до верхов земного БИМПа, и помогли! Изготовили новый носитель - старый уже негодный был, - и посадили актрису в него без каких-либо обработок - мол, доигрывай давай, и молчок. И вот - доиграла. Хотели доставать потом, да так сериал понравился кому-то, что и оставили. Живёт теперь где-то в этом же сменном носителе.

Маша улыбнулась.

- Таких историй - вагон и маленькая тележка, на несколько сериалов хватит. Вот взять хоть нас, спиритиоников - знаешь, что сотворил в своё время Вильгельм Гордон? Из книг по спиритионике этого не узнаешь, а вот архивов БИМПа - запросто. В исследованиях по покиданию носителя он выследил путь иммигрантов до цехов БИМПа по чипированию личностных единиц, описал всю механику программирования на продолжение проживания, вычленил все направления программирования и разработал все методики по снятию этого контроля. В итоге, если бы мы использовали эти методики, мы как личностные единицы стали бы свободнее и способнее, чем любой земной иммигрант, потому что любые навязанные ограничения подразумевают и снижение потенциала. Но...

- Что но? - Они уже, хрустя первым ломким ледком на тротуаре, шли по улице, и Гектор заглядывал Маше в лицо,сгорая от любопытства.

- Но Вильгельм Гордон засекретил исследования и наметил несколько критериев, которых должно достигнуть земное и галактическое сообщество людей, чтобы эти работы были рассекречены, и их можно было использовать без опасности для спиритионика. Потому что если бы кто-то из спиритиоников это сделал, он мгновенно загремел бы в электронную тюрьму - это при Квинте, или был выдворен с планеты как бунтарь... В любом случае, вместо увеличения свободы он получил бы её уменьшение. Поэтому спиритионики...

Маша вдруг остановилась на полуслове как вкопанная - Гектор аж вылетел на метр вперёд от неожиданности.

- Ты чего? - с тревогой спросил он, вернувшись.

- Гек... Я только что поняла: это была ошибка кого-то из них, из нас - из спиритиоников! Именно эти люди - те, что сейчас живут на Земле, или те, кто сейчас восстанавливаются на Крайоне, или те, кто развил подобие спиритионики на других планетах, - именно они сделали фатальную ошибку! Кто-то из них. Круг поисков - не вся Вселенная понимаешь?

Гектор знал, что надо делать в такие минуты - просто с умным видом кивать головой. Именно это он и стал делать, ведя Машу под руку дальше, в сторону офиса.

- Получается, я нашла шаг "Б", который будет после шага "А", который я...

И Маша впервые за несколько дней почувствовала, что ноги её будто отрываются от асфальта, а за спиной выросли крылья.

- Который я сделаю сегодня - более того, сейчас!

И теперь Гектора потащила к офису уже Маша.

Через двадцать минут оба были уже в Лунном БИМПе, у меморизатора.

- Скажи всем , что я на некоторое время отключусь от мира и побуду здесь, - попросила Маша Гектора, поцеловала на прощание, и тот пошёл по своим делам, а Маша со вздохом, но решительно всунула лицо в маску аппарата. Нога в содружестве с шестым чувством разума крутнула колёсико именно на столько, на сколько нужно, и Маша очутилась там, где закончила своё путешествие в прошлый раз.

Цесса почувствовала, что носитель вошёл в норму, и открыла его глаза. Через секунду она мысленно постучалась к Максиму и, не получив ответа (Максима больше не было, не вовремя вспомнила она), просто появилась в том же месте, откуда ушла в последний раз.

Носитель Максима, предположительно с самим Максимом внутри, всё ещё был там - он лежал на кровати и слушал какой-то реликт (Маша сначала не поняла, что это, но затем впитала в себя дух момента. Реликты были чем-то вроде земных телепередач, распространявшихся по реликтовому полю вселенной мгновенно для каждого воспринимающего, но были подобны памяти - трёхмерные, с осязательными, обонятельными и иными ощущениями. Люди, что писали для других такие произведения искусства, назывались реликтантами. В обиходе говорили, что реликт слушают, но фактически его воспринимали всеми органами чувств).

- Я хочу расследовать эту ситуацию и присоединиться к группе, которую ты указал.

- К сожалению, Мелисса не сможет, - ответил Макс, - её, наконец, утвердили на проект по Грации. И она, естественно, забрала Светика.

- А Паблито?

- А Паблито весь твой.

- Хорошо. Спасибо.

- За что, Цесса? - улыбнулся Максим, которого не было, - За неравнодушие? Это тебе спасибо - за желание и готовность помочь.

Цесса только кивнула, за долю секунды нащупала Паблито и переместилась к нему. Над её головой мгновенно расцвела красная звезда вполнеба и бордовый скальный горизонт. Паблито стоял на коленях и, отогнав поискового робота, сам раскапывал какой-то завиток.

Цесса подошла к нему и положила руку на плечо. Паблито это не застало врасплох, он даже не повернул головы, но занятие своё отложил.

- Рад тебе, Цесса.

Они просто посидели рядом, смотря на горизонт из зазубренных пиков. Их души вибрировали, сливаясь в одну, и ни одно плотское наслаждение Земли не могло конкурировать с единством, стерильно-чистым родством двух сущностей.

Маша чуть не отпустила пластинки меморизатора, пытаясь пропустить через себя хоть частично то наслаждение близостью, при которой взаимопроникали не бионосители, а сами люди. Она была проводником для этого тока, однако она была плохим проводником: в её духовном багаже было достаточно много мусора типа старых мелких пакостей или затаённых обид, что время вылечить не смогло. Ток энергии симпатии, наталкиваясь на эти спайки грязи, взрывал их - и это отражалось болью во всём теле.

Старая физическая боль, рубцы которой хранились в разуме миллионы лет, мучения от потерь любимых людей, моменты жуткого страха - всё это до сих пор лежало на дороге времени, словно мусор, выброшенный из окон машин на обочину оживлённой трассы, и не убиралось никогда и никем. И теперь, когда поток энергии любви и нежности устремлялся по всем клеточкам духовного естества, этот мусор, казалось бы забытый, причинял те же мучения.

Маша невзначай открыла для себя ещё и эту истину - ранит не любовь, любовь это не боль. Любовь - это величайшее счастье мира, она несёт радость, величайшее наслаждение. Она, фактически, - единственное стоящее наслаждение, которое встроено в живое существо... Боль причиняет не она, а те комки грязи... Кто оставил их на дороге? Сначала Маше казалось, что это другие люди замусорили её душу шлаком, которого с течением времени накопились высокие горы. Но вскоре она призналась себе - другие люди не в силах наплевать в её душу. Жизнь просто шла, во всеми своими неурядицами и проблемами, а мусор в собственной душе оставляла себе родимой только она сама.

А вот у Цессы этого шлака не было. Движимая жутким интересом к анатомии любви, она отвлеклась, начала вникать, проявлять истину Цессы в свою собственную - и увидела, что та уже родилась с отсутствием препятствий для такого потока. А это состояние, судя по всему, общее для всех людей того времени, было результатом работы проекта Леттуа Гири. И это... Одно только это оправдывало его существование.

Как жаль, что люди нашего мира, забитые страстями, не могут оценить всю силу этого дара собственной природы, называя любовь злом, болезнью, химической реакцией! Маша же была счастлива сейчас хотя бы оттого, что такое наслаждение станет доступно ей и другим в будущем. И будущее должно быть продолжено только для того, чтобы иметь возможность чувствовать это...

Наконец, она нашла в себе силы оторваться от этого живительного источника силы и вернуться в собственную память. Цесса посидела с Паблито ещё пару минут и, ни слова ни говоря, встала.

- У нас впереди много дел, - сказала она, - надо найти, кто совершил ошибку, и исправить её. Иначе скоро пропадёт всё, а не только Максим.

- Я думал о том, что нужно сделать. Ждал только тебя. Мы не знаем, кто и когда сделал эту ошибку, зато знаем, какие последствия это может давать. Таких людей уже достаточно много, и на примете у меня есть один парень - я заметил его вчера, когда возвращался с раскопок Нарнии. Парень не из наших, это вендор (вендорами в ту эпоху называли людей, в основном молодых, которые хотели найти путь в жизни и слонялись по разным частям галактики, пробуя то и сё, пока не находили свой жизненный ориентир). Даже не знаю, что он там делал. Но я видел его носитель в одной из пещер - и не видел его самого.

У пещеры они очутились через несколько секунд. Вендор будто ждал их - он сидел на камне у входа с беспечным видом, болтал ногами и не делал совершенно ничего. Это был мальчишка - лет двенадцать, не более. У Цессы снова немного качнулось в глазах от отсутствия жизни, но она уже начала привыкать.

- Позволь нам забрать немного твоего времени, вендор, - слегка поклонился ему Паблито, и тот кивнул головой. Маша отметила, что никакого сюсюкания или покровительственного отношения к вендору у Паблито не было и в помине - нам всем бессчётное количество миллиардов лет, и то, что в именно этой временной точке носитель Паблито оказался старше, было сущей произвольностью. Через какие-нибудь пару сотен лет вендор будет старцем, а Паблито - младенцем, а их реальные возрасты останутся точно такими же, какие есть сейчас. Что получится, если к вечности прибавить единичку?

- Не случалось ли с тобой некоторое время назад чего-то странного - будоражащего, шокирующего, выводящего из равновесия?

- Пожалуй, случалось, - кивнул тот, - Именно поэтому я нахожусь здесь. Я потерял своё имя.

- Расскажи нам. Мы спрашиваем не из праздного интереса - с человеческим родом происходят странные вещи.

- Я расскажу вам, - кивнул вендор, - Много-много лет тому назад, когда был исход - вы помните исход? - я не имел собственного имени. Как, собственно, и многие другие. Идея витала в воздухе - никто в здравом уме не хотел, чтобы его называли именем бионосителя подобно тому, как никто не хотел бы, чтобы его называли "синяя рубашка" или "галстук в крапинку". Я тоже хотел подчеркнуть свою индивидуальность.

Однако взятие имени налагало ответственность.

Если ты брал его, то надолго, и оно отражало твою направленность интересов. И оно было скелетом, к которому, как внутренности у носителя, крепились твои привычки, навыки, цели и мечты! Это вам не ерунда!

Имя порабощало - оно навязывало себя. Подобно тому, как пилот лайнера, называя себя пилотом, стремится вывести стальную птицу в полёт, так и человек, назвавший себя "Звёздным странником", не будет привязывать себя к одному месту надолго. Это несвобода, и несвобода самая отвратительная - ты не устроишь революцию и не свергнешь тирана, если тиран - ты сам.

С другой стороны, если позволить себе менять имена часто и по желанию, ты ничем не станешь отличаться от себя прошлого, называвшегося по-разному каждые семьдесят или восемьдесят лет. Кто ты? Чего ты хочешь? Стремительно меняя имена, человек запутывается в своих устремлениях, теряет уверенность в собственных желаниях и талантах, и в результате теряет возможность довольно долго придерживаться какой-то одной линии поведения. А огромное количество достижений человека проистекает именно из того, что он может закреплять своё внимание на одном объекте и планомерно добиваться своего!

Я, как и многие в то время, незрелые и не умеющие отличить истины от горшка, висел между этими крайностями и время от времени дёргался то туда, то сюда, пока случай не решил всё.

Однажды я участвовал в гонках на планете с буквенно-цифровым названием 7ПР-7889, которую, мы, естественно, так не называли, а называли просто "гонки" - "поедем на гонки", говорили мы. Сама планета была не примечательна ничем - нет кислородной атмосферы, полезных ископаемых, жизнеформ... Однако там было преимущество для нас, группы неформалов, какими мы себя считали: планета была гладкая, как бильярдный шар - ни морей, ни возвышенностей, ни русел рек, но по всей поверхности её струился лабиринт замысловатых в своём хитросплетении горных отрогов.

Между этими отрогами и предстояло гнаться к финишу. Использовали мы тогда АСПКшки, спейсеры которых были настроены на буквально миллиметровый трансфер.

- Спейсеры? АСПКшки? - Цесса ничего не поняла из последней сентенции вендора.

- О, вы жили тогда, вероятно, в совсем другой части вселенной, - ответил вендор, - АСПКшки были созданы и использовались не одну тысячу веков. АСПК - это сокращение от "аппарат стягивания пространственных координат" - собственно говоря, транспортное средство, телепортирующее человека из одной точки пространства в другую, имевшее и массу других интересных функций. Спейсер же - прибор, который и перемещает это транспортное средство в другую точку. Управлялись аппараты исключительно мысленными командами.

АСПКшки широко использовались, но были забыты - пришёл Леттуа Гири, и человек смог перемещаться в пространстве без приборов. Однако и в те времена, о которых я говорю, простое блуждание по вселенной горячим головам уже надоело. Мы хотели соревнований, а какие могут быть гонки при возможности мгновенных перемещений к финишу? Поэтому умельцы настраивали спейсеры так, чтобы гонщик мог кидать машину в пространство лишь на миллиметр или долю миллиметра вперёд от предыдущего местоположения. Если быстро кидать машину на миллиметр, потом ещё на миллиметр, потом ещё на миллиметр вперёд, то создаётся иллюзия движения. Но это, конечно, не так - АСПКшки не умели двигаться через пространство, они просто быстро спейсерились.

Но скорость и точность перемещения по планете была теперь уже делом искусства, а не техники - вот так и получались гонки. Впрочем, я отвлёкся. Травмировать бионоситель в таких гонках практически невозможно, но один парень на моих глазах это сделал. Он одновременно позволил проникать в пространство кабины частотам горных пород и поместил машину в скалу. В итоге парню разрезало руку до кости, кровь хлестнула и окрасила красным левую половину кабины.

Парень ничего не мог сделать - на много километров вокруг не было никого кроме меня, спейсер был настроен только на доли миллиметра, а не на прыжки до станции обслуживания носителей. Да и будь иначе - вряд ли он сделал бы это: парень был в шоке.

Я мгновенно, не думая что делаю, прервал гонку, рванул к спейсеру бедолаги, протаранил его внешнюю обшивку в районе кабины (частотные настройки сбились, и кабина была непроницаема), влез в образовавшийся пролом, кое-как стащил с парня шорты, использовал их как жгут и с силой перетянул руку гонщика повыше локтя, чтобы кровь перестала хлестать. Затем схватил его за подмышки, вытащил наружу и перетащил в свою "Легенду" (АСПК имели буквенно-цифровые серийные имена, но мы называли их по-своему, звучно и в соответствии с какими-то личными ассоциациями).

Не стоит и говорить, что мои действия выглядели странно. В те времена с носителями делали обычно три вещи: выкидывали и брали новый, если повреждение сильное; проводили через реставратор, если повреждение незначительное; просто жили дальше - что будет, то будет. Ну проиграл парень, бросил бы повреждённый организм, пошёл да взял новый. Так зачем я влез во всё это?

Распорядитель гонок, к которому я примчался, проявил понимание и сочувствие, перетащил парня в нормальный спейсер, и через мгновение тот был уже в реставраторе. Вокруг меня же столпились уже дошедшие до финиша участники гонок - возбуждённые, поражённые и восхищённые моим поступком, и именно тогда впервые из их уст впервые прозвучало:

- Лекарь...

- Возвращающий жизнь...

Это очень впечатлило меня, и с тех пор я принял имя "Лекарь", теперь уже забытое за ненадобностью. Выбранный путь увлекал и действительно интересовал меня, началась новая глава моей жизни. Я стал известен в своих кругах тем, что прибывал к людям, чей носитель был сильно повреждён, но по тем или иным причинам они не хотели его бросать - как, например, человек-собака.

Я вскрыл архивы многовековой давности о том, как люди в древности реставрировали свои тела, и поразился тому, насколько обширной была эта наука, насколько просто можно разрешить многие проблемы человеческого носителя - а мы такие носители просто выбрасывали! Существовала целая обширная каста людей или специализация - огромное количество! - которая занималась только исцелением носителей! Это поразило меня.

В некоторых культурах древности было нельзя самовольно уходить из носителя, не дождавшись, пока он сам не износится настолько, что сам рассыплется в прах. В некоторых здоровью и самим носителям придавалось такое значение, что их ценность становилась выше самой личностной единицы. В некоторых люди думали, что они и есть носители... На фоне этого лекарская наука цвела пышным цветом, и технологии поддержания носителя в рабочей форме были разработаны поистине удивительные.

Я разобрался в них, начал использовать на просящих - и стал в их глазах практически полубогом... Я был Лекарем, и мой триумф длился веками, рассказывать здесь особо нечего. Однако он закончился во мгновение ока, пока, - вендор улыбнулся, - пока я в одном из своих носителей не заболел. И не знал как вылечить носитель от болезни. Вся моя великая игра в Лекаря строилась на непогрешимости и уникальности. Да, я действительно хотел помочь людям, но в тот момент мне стало неизмеримо скучно. Я потерял интерес, стал тяжёл на подъём, и... в итоге в один прекрасный день, который случился месяц назад, я отказался от своего имени. Теперь я не Лекарь. Но кто? Я думаю и ищу свой новый путь в жизни.

Вендор закончил.

- Благодарим тебя, Вендор. Спасибо тебе за желание и готовность помочь.

Цесса и Паблито отошли в сторону и с удовольствием почувствовали кожей неласковый ветер гор.

- Ты что-нибудь понял? - спросила Цесса.

- Возникла одна мысль. Возможно, существует предрасположенность к началу падения человека. Для вендора это была, возможно, потеря цели и игры, которую он вёл тысячи лет. Но гипотеза требует проверки.

- Тогда давай найдём следующего пропавшего. У тебя есть кто-то на примете?

Паблито покачал головой. Он взял Цессу за руку, и они очутились в кухне, где Паблито заказал салат, через секунду его получил и стал жевать, раздумывая над чем-то. Цесса присоединилась и отщипнула пару кусочков какого-то неведомого ей овоща или фрукта. Рассказ вендора растормошил в ней совсем иную идею. После исчезновения Максима она словно вступила на новый путь, и, несмотря на то, что официально никогда не брала имени, оно уже некоторое время стучало в её голову, напоминая о себе и просясь войти. Это было только одно слово.

Ищущая.

И она чувствовала себя так плотно, основательно севшей в эту колею, как планета сидит на орбите у своей звезды миллионы лет.

Ищущая... Цесса попробовала имя на вкус. Оно давало надежду, оно сидело как влитое, оно ей нравилось.

Вот, значит, как... Ищущая. Что ж - она будет искать.

- Я знаю, как найти другого кандидата для расспроса. У падения вниз всегда несколько стадий. Это не обязательно потеря групповой принадлежности. Это может быть иная потеря человечности.

- Вон, Лекарь упоминал про человека-собаку, да и я слышал об этом чудике, - с ухмылкой сказал Паблито, - но это не то, что мы ищем. Он занял собачье тело и стал первой в мире говорящей собакой.

Машу в кресле меморизатора словно током прошибло - её недавний сон материализовался в её собственном будущем.

- Это то, Паблито. Я не шучу. Где этот человек?

- Ну хорошо. Он на... - Паблито несколько секунд поискал странного человека-собаку в жизненном пространстве мира, но вдруг его лицо приняло озабоченное и несколько потерянное выражение, - его нет. Он был - и его нет.

- Я тебе сказала - это он. Где он был?

- На Цирке, где же ещё.

- Уверена, его нет сейчас на Цирке, - ответила Цесса, - там миллионы людей каждый день, они сразу заметили бы, что его нет в носителе. А ни один человек не согласится служить пугалом огородным и смотреть, как люди в ужасе отскакивают от него. Но на Цирк зайти надо - возможно, мы узнаем, где он на самом деле.

Цесса чувствовала, как внутри неё крепнет и укрепляет своё положение этот стержень имени, которое она ощутила каждой клеточной своей бессмертной души. Ищущая... Кажется, одно только имя перестраивало её кирпичик за кирпичиком, создавая заново из тех же кусочков и создавая нечто качественно иное, создавая из неё инструмент для достижения цели. И теперь этот инструмент обрёл острый ум и нос ищейки.

Даже Паблито удивлённо оглянулся на неё - Цесса сказала свои слова настолько уверенно и как-то по-другому, что, казалось, в носителе сидит другой человек, а не тот, что был ещё вчера. Но нет - все его чувства говорили, что это была та же Цесса, его Цесса. Только тепёрь вёл не он - вела она.

- Да, как скажешь, - только и ответил он, - пошли.

Цирк был не учреждением и не планетой - он был целой солнечной системой из семнадцати планет, каждую из которых занимала только индустрия развлечений от энтузиастов со всех концов известной вселенной. Цесса и Паблито через мгновение очутились на главной планете, что служила входом.

"Ну, что-то общее с современным цирком здесь есть, - подумала Маша, просматривая память будущего, - арлекины и пираты, циркачи и акробаты". Очевидно, способность вытворять самые удивительные вещи со своим носителем были интересны человеческому сообществу до сих пор. На огромной площади размером во многие квадратные километры, в небе над которой постоянно взрывались и исходили светом причудливые и завораживающие фейерверки, неслась мажорная музыкальная тема. А на площади и над ней то там, то сям происходили представления, которые окружали толпы зрителей - так, впрочем, что со стороны было понятно, что происходит на сцене.

На самых ближних к Цессе и Паблито площадках показывали себя два артиста. Один демонстрировал чудеса эквилибристики, балансируя на двух шестах, поставленных один на торец другого. Вторых было двое: партнёры показывали имитацию какого-то причудливого вида единоборств, нанося виртуозные, за гранью понимания удары и столь же неуловимо от них уклоняясь.

Цесса и Паблито, однако, не стали отвлекаться, тем более что они всегда могли при желании попасть сюда во мгновение ока. Эта планета не подходила - им нужен был мир другой специализации - планета с животными. Наскоро проконсультировавшись у дронов, курсирующих рядом, они перенеслись с четвертой на одиннадцатую планету, больше похожей с первого взгляда на саванну, только с фиолетовой зеленью. У местного дрона Цесса спросила (мысленно, разумеется, - кто же разговаривает с дронами голосом) про удивительного человека-собаку, и тот вложил в её голову координаты его ассистента. В тот же миг Цесса с Паблито очутились у здания, стилизованного под собачью будку самого что ни на есть двадцатого века - Маша сразу её узнала и поразилась, почему именно двадцатый век - собаки были у человечества всегда. Цесса же не поразилась, потому что просто не помнила подобное собачье жилище - память у людей Леттуа Гири была пусть и великолепной, но не настолько, чтобы одновременно помнить все бесконечные миллиарды лет жизни. При надобности она могла бы выцепить это знание из огромного кладезя информации в разуме, но сейчас не было никаких причин делать это.

Консультант, что вышел навстречу, не был столь весел, как клоуны на Главной.

- Человек-собака пропал и не собирается никому демонстрировать себя, - сказал он, - я не чувствую его. Вероятно, он решил потеряться.

- С ним что-то случалось в последнее время, ассистент?

- Нет, всё в порядке. Я думаю, это часть представления. Собаки в прежние времена временами терялись, бродя по ландшафтам и разыскивая хозяев, и человек-собака просто показывает эту часть собачьей истории, пропуская её через себя.

Паблито и Цесса переглянулись, но ничего не сказали.

- Давно ли человек-собака стал таковым? - продолжила Цесса задавать наводящие вопросы.

- Да, пожалуй, скоро будет пять лет. Как раз после того как перестал быть человеком-слоном.

- Что?

- Я являюсь ассистентом человека-собаки уже около четырёхсот лет, и за это время он менял личины, исследуя братьев наших меньших. Основным постулатом его деятельности (выглядело так, что ассистент читал давно заготовленную лекцию для посетителей человека-собаки) является то, что нельзя понять жизнь низкого порядка, наблюдая за ней со стороны. Человек-собака раз за разом сознательно идёт на снижение уровня сознания, сопутствующее нахождению в низкоуровневом носителе. После жизни, проведённой в том или ином носителе, он тщательно систематизирует данные и приносит новое знание миру, в котором, казалось бы, известно уже всё. А я, его постоянный ассистент, присматриваю за человеком-собакой - или человеком-кем-то-иным - во время его научной работы в неподходящем человеку носителе.

Цесса чувствовала себя потрясённой.

- Но... Почему Цирк?

- Цирк - благоприятная площадка для безопасных и множественных контактов человека и животного, - ответил ассистент, - просто поэтому.

Паблито кивнул.

- Скажите, ассистент, - спросил Паблито, - а не было ли в работе человека-собаки моментов, что как-то особенно снизили его состояние сознания? Мы спрашиваем не из праздного любопытства, а расследуем странные случаи исчезновения людей, каких не было доселе.

- Что ж, - подумав секунду, сказал ассистент, - пожалуй, был такой случай около года назад. Но пройдёмте в будку, присядете.

Они прошли в будку, которая внутри представляла собой наполовину набор собачьих лежанок, поилок, игрушек, ошейников, а наполовину - хранилища каких-то продуктов питания и странные аппараты (синтезатор еды, медкапсула, собачий тренажёр мускулатуры - объяснил ассистент).

Ассистент посадил гостей на пуфик в форме собачьей лапы.

- Да, в тот период человек-собака был человеком-слоном на одной из планет, где устраиваются сафари. Был он им около пяти лет - сейчас поймёте, почему.

Ну, вы знаете, как это обычно делалось - слоны рождаются в своих носителях, растут в условиях дикой природы, чтобы набраться опыта и приноровиться к условиям сафари, включить все свои инстинкты самозащиты, чтобы иметь возможность конкурировать с людьми. Затем на планету запускают охотников, и те начинают охоту с оружием с обезболивающим эффектом. Затем убитых слонов собирают в приёмники слоновьих личностных единиц и отправляют обратно в зарождающиеся носители.

Так поступил и человек-собака. Заручившись разрешением распорядителей сафари, он вошёл в тело слонёнка и счастливо развивался в нём, делая описания слоновьего быта, записи органов чувств, разбираясь в их повадках, которые не разглядишь и не опишешь ниоткуда - только изнутри. Человеческое существо, заходя в носитель животного, теряет часть осознания - какую именно, зависит от типа носителя. Человек-собака предпринял однажды попытку прожить жизнь червя, зашёл в него и отключился до самой смерти. Разумеется, ни о каких записях и исследованиях тут речи не идёт, и способ, как их получить, человеком-собакой ещё не найден, он работает над этим. Но вот слон - другое дело, человек-собака... человек-слон чувствовал себя в этом носителе достаточно хорошо, чтобы осознавать себя и иметь возможность делать записи.

Человек-слон рос в своей семье пять лет - собственно, он ещё оставался ребёнком, - и за всё это время передал мне множество полезной и любопытной информации (я, разумеется, жил всё это время неподалёку). И тут настало время сафари. Слонов к этому никак не готовят. Неожиданно с неба падает капсула с охотниками, они выходят и начинают охоту. Оружие у всех не причиняет болевого шока и достаточно слабое - слона нужно бить несколько раз, чтобы он почувствовал усталость, и затем ещё несколько - чтобы он покинул носитель. Но в этом вся соль - сафари это игра, и она должна вестись на равных условиях.

Охотники высыпали на равнину и на ранцах с антигравами полетели в разные стороны. А надо сказать, что антигравы создают неслышимый звук некой частоты, который действует на животных не очень-то. Один из охотников подлетел к спокойно пасущимся матери и отцу человека-собаки... человека-слона, и сделал пару предупредительных выстрелов в родителей, чтобы раззадорить их.

Выстрелы в совокупности с излучением антиграва произвели эффект разорвавшейся бомбы. Железы человека-слона выбросили в кровь слона огромное количества гормона, соответствующего страху, и человек-слон закричал от первобытного ужаса, а затем вступили в действие гормоны гнева - и носитель человека-слона затрубил в атаку.

Обычные слоны в таких случаях оголтело бегут прочь, сминая всё на своём пути, или же, наоборот, бросаются в лоб на врага без какой-либо идеи о самозащите. Но не наш слон - потому что наш человек-слон был ещё и человеком.

Находясь под отравляющими организм гормонами, человек-слон сначала упал от неведомого внутреннего удара и краем глаза увидел, как падают под ударами оружия его отец и мать. Краем сознания ощутив, что ситуация вышла из-под контроля, человек-слон попытался выйти из носителя - и не смог этого сделать: зашкаливавшие эмоции вкупе с изрядно сниженным уровнем осознания сделали своё дело. Вместо этого он смешно поднялся на ноги, тут же свалился, смешно дрыгая ногами в воздухе.

Его настигла одна из обезболивающих пуль охотника, уже предвкушавшего победу. Но пуля сделала совсем другое: она опустила человека-слона до какой-то точки решения - неосознанного, странного, но мощного и мгновенного.

В одно мгновение он словно резко изнутри ударил по носителю силовым хлыстом. Раз - и все эмоции загнаны в самый угол трепещущего хвоста и забыты! Два - и разум - холодный, пронзительный, уже не человеческий или слоновий, а какой-то новый, слитый из предшествующих двух, спокойно и даже грациозно поднял тело и хладнокровно осмотрел поле боя. Других охотников уже не было видно, они разлетелись по разным сторонам в поисках других стай. А охотник, подстреливший родителей человека-слона, стоял неподалёку и поднимал на него ружьё.

Человек-слон рванулся вперёд и пулей полетел на обидчика, однако внимательный взгляд не затуманился яростью. Человек слон вовремя увидел, как начало дёргаться ружьё, только собравшееся послать дозвуковую пулю в его грудь, и со всего маху бухнулся наземь, несколько раз перекатившись кувырком вокруг своей оси и подняв тучу пыли.

Пуля прошла поверху. Пыль же несколько секунд была достаточно плотной для того, чтобы человек-слон встал на ноги и рванул в сторону охотника по траектории обхода. Как правильно просчитал новый разум, охотник, не видя жертву, выстрелил пару раз наугад туда, где висело пыльное облако. Человека-слона там, однако, уже не было. Он молчаливым локомотивом, который не остановит даже каменная стена, нёсся на охотника, больше не собираясь падать и увиливать.

Охотник успел выпустить в человека-слона одну пулю, пока человек-слон не врезался в него, отбросил мгновенно переставший функционировать носитель на двадцать метров, догнал его в полёте, прыгнул сверху и методично начал месить кашу из разорванных мясных волокон, крови и костей. Он продолжал танцевать свой победный танец, пока носитель охотника не превратился во влажную лужу.

Человек-слон подошёл к родителям и потыкал их хоботом: они оказались оглушены, но не при смерти, через несколько часов будут как новенькие. Но только в том случае, если не придут другие охотники. А они придут - им уже пришла информация о гибели носителя товарища, а жертва, что смогла обмануть охотника и сама стать охотником, - лакомый кусочек для игры.

Неподалёку стояла скала, оставшаяся на планете-саванне с незапамятных горообразующих времен, и никогда ни одному слону не пришло бы в голову забираться на нёе. Но человек-слон был не только слоном. Он вскарабкался по осыпи на высоту около пятидесяти метров - такую, выше которой летать антигравы охотников были не запрограммированы, а затем затаился в одной из расщелин.

Охотники не были столь умны - притащившись на своих чудо-машинках к скале, они даже не подумали искать слона в её складках, а в недоумении летали вокруг как сонные мухи. Человек-слон аккуратно и тихо подобрал с земли один из валявшихся рядом булыжников, выглянул, прицелился и кинул его хоботом в ближайшего охотника.

Промахнулся - но это было неважно: теперь охотники оглянулись на место падения камня. Совсем плохие охотники, не то что в древние времена - подсказали человеку-слону его гены.

Он быстро подобрал один из рядом лежащих камней и кинул его в сгустившуюся кучку охотников. Камень диаметром в двадцать сантиметров молнией сверкнул слюдяными гранями в воздухе и сшиб двух охотников сразу - одному оторвав голову, а другого задев так, что тот более даже не пытался подняться вверх.

Наконец, даже глупые охотники поняли, что смотреть надо в начало траектории камня. Их осталось шесть человек. Кучкой неторопливых мух они направились к скале - кто напрямую, а кто окружая её со всех сторон.

Человек-слон осторожно перелез в соседнюю трещину и схватил хоботом ещё один камень, но теперь охотники были готовы к этому. Они внимательно высматривали местность впереди, и человек-слон понял, что отстреляться ещё раз ему не дадут. Однако в его голове забрезжила ещё одна идея. Он выскочил из трещины и помчался вверх по наклонной скале на виду у охотников.

Они рванулись за ним, сразу рядом просвистело три пули, одна из них которых впилась в его зад. Пуля замедлила скорость человека-слона, но не слишком. Он приблизился к тому месту, где подошва горы переходила в ущелье, и побежал вверх по нему. Видно, когда-то здесь была река, а недалеко впереди виднелась насыпь камней - один из бывших её порогов.

Охотники пустились в ущелье за ним. Из последних сил человек-слон на подгибающихся ногах забрался на порог, получил в бок ещё одну пулю и стал прыгать на камнях, создав небольшую каменную лавину. Камни скакали вниз по ущелью, отталкиваясь от её дна и стенок как резиновые мячики - и нечаянным рикошетом сбили ещё двоих охотников, которым некуда было выскочить из ущелья из-за настроек антигравов.

Это был конец - человек-слон почти не мог двигаться и не мог больше ничего противопоставить охотникам. Однако он всё ещё был сверху. И тогда человек-слон прицелился и прыгнул с порога в сторону одного из охотников.

Тот успел увернуться от туши, однако человек-слон задел его в полёте хоботом, и тот полетел вместе с ним вниз, на острые камни. Там, тридцатью метрами ниже, носитель человека-слона перестал жить, и человек-слон, наконец, вышел наружу.

Я нашёл и подобрал его только с помощью машины, собирающей слонов из погибших носителей, после чего поместил в один из сменных человеческих аватаров - у меня не было указаний от человека-слона, какой носитель он должен занимать после слоновьего.

Он пришёл в себя, но стал исходить дурно пахнущим потом, его изводили судороги, носитель покрылся пятнами - я не видел такого никогда. После получаса таких проявлений я собрался уничтожить неисправный носитель и поместить человека-слона - теперь уже просто человека - в другой, исправный, но человек-уже-не-слон жестом показал мне - не трожь! И прошептал - это не носитель неисправен, это неисправен я. И попросил вызвать Лекаря.

Я нащупал в пространстве Лекаря и позвал его, тот появился и стал делать какие-то удивительные манипуляции с носителем человека-уже-не-слона. Через пару часов человек-уже-не-слон пришёл в норму и сразу же обратился в сообщество любителей сафари, продемонстрировав им собственные наблюдения и записи приборов, что записывали физические характеристики человека-слона. Благодаря человеку-слону мы впервые узнали, что отсутствие боли при охоте не означает её безобидность. В тот же день все сафари во вселенной были, естественно, прекращены.

Ну, а затем он стал человеком-собакой, а сейчас.. Пропал.

Цесса и Паблито не шелохнувшись прослушали рассказ ассистента, и несколько секунд сидели в молчании после того, как он закончил.

- Мы благодарны за рассказ, ассистент. Мы будем искать. Спасибо.

Они развернулись и оба под впечатлением услышанного исчезли с планеты, очутившись в спальне Паблито.

- Мне жаль человека-собаку, - произнёс Паблито.

- Но мы никуда не продвинулись.

И тут к ним пришли все те "звоночки", которые остались незамеченными во время рассказа ассистента. Человеческое море жизни бурлило - наконец, исчезновение людей стало всеобщим фактом и распространённым событием.

Цесса и Паблито прислушались - и узнали, что идёт какая-то безумная цепная реакция странностей - как исчезновений, так и других, - и чем дальше, тем они становятся всё более поразительными.

Люди Леттуа Гири узнали, что такое "лень" - они внезапно уставали и не хотели работать над своими проектами. Кто-то уходил из семьи, что было фактом доселе неведомым настолько, что даже не считалось возможным. Кто-то наносил оппонентам в споре физические увечья...

Цесса проанализировала свои чувства - около четырёх процентов сущей жизни было поражено неведомой душевной болезнью, и число это росло, медленно приближаясь к пяти процентам.

- У нас нет времени,- сказала Цесса, - и мы не можем искать вечность. Надо предпринимать что-то скорее. Человек-собака смог стать человеком год назад, но сейчас собака уже не сможет стать человеком. Сейчас лишь человек сможет стать собакой.

И она попала в резонанс. Машу за меморизатором пронзило мгновенное понимание.

- Ошибка выжившего! Цесса, пойми, пойми, пожалуйста, это ошибка выжившего! - закричала она, будто Цесса, она сама через много столетий, могла услышать её.

- Давай, девочка, давай, - запричитала Маша уже тише, - ты же родилась в Леттуа Гири, ты же должна быть умная! Давай, думай!

Но Паблито сказал:

- Значит, нужно скорее найти третьего. Мы сделаем триангуляцию, Цесса. У нас получится, давай. Смотри, мы выяснили, что дела у людей начинают идти к худшему, после того как они пережили переломное событие в своей жизни. Сейчас другие повсюду тоже начнут расследовать ситуацию - не одни же мы такие! И общее знание поможет нам решить проблему. Но сидеть на месте нельзя.

- Давай, - сказала Цесса, но в её голове не было уверенности, она чувствовала, что идёт словно овца на бойню, но ещё не могла сформулировать то, что ей не нравится на этом пути.

Паблито взял её за руку, и они появились у того, кто и отправил их на дорогу поиска - у Максима. Тот, вопреки своему плотному графику работ, лежал на кровати и слушал какой-то старинный реликт об Аталатисе.

- Макс, - начал Паблито, - мы хотим теперь опросить и тебя. Мы уверены, ты поможешь нам разобраться в ситуации. Расскажи, пожалуйста, происходило ли в твоей жизни недавно что-то экстраординарное, заставившее тебя встряхнуть свою жизнь, повлиявшее на ход событий? Что-то, что запомнилось?

- Почему бы и нет, - сказал Максим. Он сел на кровати, махнул рукой, отогнав реликт в сторону, и начал рассказ.

- Было тут одно такое дело. Всё из-за моей дочери, Цветочка. Она...

Цесса слушала Максима вполуха: Ищущая внутри неё вставала на дыбы. Что-то шло не так, и сейчас они теряли время. Ей вспомнился вдруг рассказ ассистента о человеке-слоне.

- Слушайте! - вдруг перебила она Максима, - Слушайте. Представьте, что мы бы пришли опрашивать охотников за слонами, каково это - охота на слона. Что бы они ответили?

- Ну... Они бы... Но ведь... Они бы ответили, что весело и азартно.

- Понятно? Вам понятно?

Паблито и Максим пока не уловили сути и сидели с непонимающими лицами.

- Неполная выборка информации, понимаете? Мы никогда не узнаем правды из их слов, потому что категория опрашиваемых, имеющая другую информацию, просто не может быть нами опрошена, понимаете? Они убиты - охотники и слоны!

Что касается нашего вопроса - мы опрашиваем сейчас в попытке узнать об некой таинственной ошибке людей, которые выжили! Мы - порождение Леттуа Гири! Я могу опрашивать хоть всю мою жизнь и слушать истории о превратностях судьбы, которые были успешно преодолены - но мы выжили! Мы выжили, поэтому мы в Леттуа Гири ничего не знаем об ошибке, ни один!

"Молодец, девочка", - прошептала, сидя за меморизатором, Маша.

А Цесса ждала - и через несколько секунд дождалась понимания от сидящих напротив мужчин.

- Логика в этом есть, - кивнул Максим, - а вывод?

- Нам нужно опросить кого-то, не затронутого проектом Леттуа Гири.

Повисло молчание.

- Кто у нас не затронут проектом Леттуа Гири? - спросил Максим в пустоту.

- Бабочки и инфузории-туфельки, - ответил так же в никуда Паблито.

- Нет, - возразила Цесса, в которой внюхивалась в стороны света Ищущая, - я найду вам человека, который не затронут проектом. Если его нет, значит, нет логики.

Все помолчали, но не обдумывая её слова, а прощупывая живое общество в поисках того, не знаю чего.

- Похоже, у нас слепое пятно в отношении всего, что не относится к проекту, - подытожил Паблито и, переглянувшись с Максимом (с его "отсутствием" в общем жизненном поле социума уже свыклись), продолжил:

- Цесса, я хочу тебе кое-что сказать. Теперь тебя тоже нет.

Но Цесса уже была готова. Она лишь кивнула головой и решительно молвила:

- Значит, пути назад нет, и нам надо поторопиться.

- Значит, я иду с тобой, - подытожил Паблито.

Он взял Цессу за руку, и они появились где-то жутко высоко над планетой, на смотровой площадке земного Эвереста.

- Найди мне самое грязное, гадкое, отвратительное место во вселенной, Паблито, - попросила Цесса, - Там и будет тот, кто не относится к проекту.

Паблито думал недолго.

- Свалка.

Цесса поморщилась. Свалка существовала ещё до Леттуа Гири. Она была устроена цивилизациями, жившими раньше проекта, и была настолько масштабна, что её оставили в покое и игнорировали. Существовали экстремалы, что устраивали на свалке свои странные дела, однако то была только окраина свалки.

Свалка не находилась на какой-то планете, потому что была больше какой-либо известной планеты. Она была космическим объектом сама по себе, и имела планеты-спутники и под внимательным отсутствием присмотра медленно превращалась в обособленную солнечную систему. Свалка была просто комом грязи размером в миллионы километров по всем направлениям, что валялся в пространстве без какой-либо ближайшей звезды.

- Идём.

- Нет, - ответил Паблито, - там нет атмосферы и пригодных условий для жизни. Возьмём "Цессу" (капсула была названа Паблито, разумеется, по имени подруги).

Они взяли капсулу, стоящую у Паблито в гараже (причём сам гараж находился в солнечной системе, название которой забыл и сам Паблито), и в аппарате очутились на окраине Свалки.

- Давай проницаемость для световых волн и непроницаемость для всего остального, и внутрь, - попросила Цесса, и Паблито, как хозяин "Цессы", исполнил просьбу. Серебряный шар капсулы, сильно усовершенствованная внучка старинных АСПК, привидением вплыла в грязь и поплыла дальше.

Цесса осматривалась вокруг. Свалка накопила множество комического мусора и грунта, поэтому перед взглядами Паблито и Цессы проплывали то тёмные массивы спрессованных остатков астероидов и комет, то очевидно рукотворные технологические остатки с уже непонятным назначением и непонятного авторства. Анализатор капсулы прилежно сообщал о состоянии окружающей среды - резких скачках температуры, сильных потоках радиации и подобных вещах. Все эти опасности были совершенно бессильны перед людьми: технически, капсула вообще здесь не находилась.

Но посреди этой кучи хлама даже рядом не было искомого: никто не мог бы существовать здесь. Паблито ускорил кажущийся бег капсулы до сотни километров в секунду и отдав власть в руки анализатора, остановившего бы аппарат при обнаружении чего-то необычного. Но следующие пять минут не произошло ровным счётом ничего. Вокруг была просто грязная грязь.

- Не думаю, что мы найдём здесь что-то, а тем более, кого-то, - сказал Паблито, но Цесса упрямо мотнула головой:

- Внутрь.

Так прошло несколько часов. "Цесса", бесплотной стрелой пронзая спрессованные органические залежи, сбитые в один ком части металлоконструкций, остатки погибших планет, плёнки сброса радиоактивных отходов и иные составляющие кома грязи в миллионы километров в диаметре, не находила ничего кроме отбросов.

Паблито безучастно сидел в кабине и последние три часа слушал какой-то реликт. Цесса, как Ищущая, с полуприкрытыми глазами смотрела вперёд.

Грязь.

- Как ты направляешь капсулу? - спросила она вдруг.

- По тем местам, где "Цесса" ещё не проходила, - ответил тот.

- Нет. Глубже. Ищи геометрический центр этой грязи.

- Думаю, мы там были.

- Паблито, я приняла имя. Теперь я Ищущая. Внутри меня что-то поменялось. Видел, как железные опилки обретают общий рисунок при воздействии магнитного поля? Вот так поменялось. И теперь я чувствую, что мы идём в верном направлении. Иди в самый центр.

Паблито кивнул. "Цессе" потребовались доли секунды, чтобы высчитать центр и переместиться в него. Но это ничего не поменяло. Вокруг была грязь.

Цесса нахмурилась и посмотрела на Паблито. Тот вопросительно, но без малейшего осуждения глянул на неё. Цесса снова посмотрела опять вперёд, к какую-то раскалённую докрасна горную породу за стеклом, и помолчала.

- Скажи мне, Паблито, есть ли место во вселенной ещё грязнее, чем Свалка?

Паблито покачал головой.

- Тогда давай поспим. Носителю требуется полчаса отдыха.

- Тогда я посижу с тобой, хорошо? Не хочу отойти от тебя, а потом не найти снова.

Цесса с благодарностью взяла руку Паблито и была готова снова ощутить то благодатное, бесконечно нежное чувство близости и совместной гармонии... Но его не возникло. Цессы не было. Если не было тебя самого, как могло быть что-то ещё? Цесса всей своей нематериальной плотью ощутила своё будущее - как с неё, один за другим, как лепестки засыхающего цветка, начнут осыпаться все общечеловеческие способности, черты, ценности, желания... Пока она не опустится до животного уровня, до уровня бактерий, до уровня... Цесса не могла представить, как называется то, что было ниже, но это состояние легко откликалось на словосочетание "вечная смерть".

- Я пропала... - прошептала Цесса, и на её глазах заблестели слёзы, - прости, милый... Я больше не могу любить тебя...

- Не беспокойся, родная, - лишь ответил Паблито, - я люблю тебя за обоих и не брошу. Отдыхай.

Они уже были у кровати Цессы. Цесса положила носитель на кровать и усыпила его, а сама задумалась. Был просчёт. Она рассчитывала найти не принадлежащего Леттуа Гири индивидуума в самой грязи, но это оказалось не так. Либо это не самая грязь, либо...

В её разуме крутилось слово "грязь", и она чувствовала, что это правда. Но что может быть грязнее Свалки?

Грязь... Что-то мерзкое, отвратительное, нечеловеческое... Нечто такое, что противно до дрожи, настолько гадкое, что никому не хочется видеть и осязать. Нечто...

Внимание Цессы соскользнуло в недавно испытанный ею шок - когда она впервые увидела Тото Пино, человека, которого нет. Вот, что такое грязь. И истерика, когда она поняла, что нет и Максима - трудно представить себе что-то ужасней этого чувства одиночества. А ведь она уже почти привыкла к этому! И это - отвратительней всего.

А что чувствовал человек-собака, когда началось сафари? Нечто невообразимое ужасное, раз его еле выходил Лекарь...

Где находится эта грязь? Где средоточие всей этой мерзости?

И понимание пришло.

- Я проснулась, - рывком вытащила из состояния сна свой бионоситель Цесса, - Мы идём в лаборатории Леттуа Гири.

- Что мы там забыли? - удивился Паблито, сам только что положивший свой носитель отдохнуть рядом с кроватью Цессы.

- Помнишь, мы на собраниях нашей группы разбирались с целителями Гранто - которые были кем-то типа нашего Лекаря? Помнишь, как они проводили своё лечение, разрезая ножами кожу организма, отрезая части органов бионосителей, скрепляя нитями разрезы? А остатки этих органов кидая в выгребные ямы?

- Там они ещё вроде как собакам их кидали, - кивнул Паблито.

- Да. Ну, неважно. Так вот, исследователи Леттуа Гири делают свои манипуляции с самой человеческой сутью, рождая в ней самое лучшее, великое и светлое. Вопрос в том, что они выбрасывают в свои выгребные ямы, а?

- Это совсем другое!

- Нет, не совсем. Остаётся грязь, а грязь нужно куда девать или во что-то преобразовывать.

- Хорошо, давай рассмотрим это. Пошли, - и он подал ей руку.

- Нет, не так. С помощью "Цессы".

Паблито за несколько секунд сгонял в гараж, через десять секунд "Цесса" стояла на траве у порога спальни нашей героини, и ещё через минуту они висели над одной из лабораторных планет проекта. Паблито поставил режим полной невидимости, и капсула стала спускаться вниз.

На поверхности планеты был обычный для бескислородных планет бесплодный ландшафт со следами метеоритных ударов, но лаборатории были не на поверхности. Капсула нырнула сквозь поверхность вниз.

Ни Цесса, ни Паблито никогда не были в лабораториях проекта и, если честно, даже не представляли, как они выглядят. Воображению представлялись разные сложные аппараты или конвейеры, но какие конвейеры будут уместны там, где работа идёт с чем-то бесплотным?

Единственное, что в итоге соответствовало ожиданиям - это то, что в лабораториях были помещения. "Цесса" проплыла через длинный ряд огромных цехов. Некоторые из них казались просто пустыми - огромные стерильные коробки с белыми стенами и без единого предмета. Некоторые были с разноцветными стенами. Некоторые не в форме параллелепипеда. Были помещения с зеркальными стенами в форме шаров.

Были помещения, в которых было что-то типа тренажёров для носителей. Были с кислородной, метановой, азотной атмосферой, атмосферами из паров ртути и других металлов, а также вовсе без атмосферы.

Были помещения, которые рассекали молнии. Были помещения, в которых текли реки. Были помещения, в которых в антигравитационном поле висели различные предметы. Были различные другие помещения - но все они были одинаковы в двух вещах: во-первых, ни Цесса, ни Паблито понятия не имели, для чего всё это нужно; во вторых, ничто из этого не имело отношения к грязи.

И за полчаса путешествия - ни единого техника в носителе. Однако оба чувствовали, что жизнь была: странное жизненное поле пронизывало всю лабораторию.

- Не здесь, - отозвалась, наконец, Цесса, - давай глубже к центру планеты.

Ниже к центру помещения продолжались. Затем лабораторные помещения закончились, и еле заметно мимо промелькнул одноэтажный административный уровень. Паблито тормознул "Цессу", и они с Цессой увидели долгожданных исследователей в носителях, которые действительно полностью соответствовали своему образу - одетые в униформу, отдающие мысленные команды базам данных или ещё каким-нибудь аппаратам.

- Давай ниже, - попросила Цесса.

Капсула пошла ниже, но ниже не было ничего - горная порода на несколько километров.

- Что дальше? - спросил Паблито.

- Вниз, - шёпотом проговорила Цесса.

Капсула пролетела вниз ещё несколько десятков километров, и только Цесса подумала, что снова ошиблась, как "Цесса" выпала в абсолютно пустое пространство внутри планеты. Судя по анализатору, это было не очередное помещение - вся планета внутри была полой, и только в её центре, где не было особой силы тяжести, висела ещё одна планета. Планета внутри планеты, и обе имели один общий центр. Удивительная конструкция, судя по всему, плавала в течение многих лет стабильно, и внутренняя планета никогда не сдвигалась с равновесия силы тяжести.

Капсула скользнула вниз и через несколько секунд была на поверхности. Никакое солнце никогда не освещало внутреннюю часть, и если здесь не существовало внутренней иллюминации, мир покоился в вечной и абсолютной мгле.

Анализатор вдруг переслал в головы Цессы и Паблито любопытную информацию - при силе тяжести в одну третью стандартной здесь была также стандартная кислородная атмосфера, а температура воздуха - чуть больше нормы, около сорока градусов по Цельсию. То есть... Формально Цесса и Паблито могли выйти наружу и без приспособлений.

Но они этого не сделали. Не рискнув включать свет в царстве вечной ночи, Паблито включил в капсуле эхолокатор, и они медленно и осторожно двинулись вперёд.

Цесса сказала бы, что вокруг растёт лес - лес растений, которые могут расти и растут без солнечного света. Есть ли здесь животная жизнь? Капсула ползла дальше, а Цесса и Паблито прилипли к расстелившемуся перед ними в пространстве трёхмерному экрану.

Лес закончился, и впереди распростёрлась равнина, среди которой торчали небольшие столбики. А через несколько мгновений они увидели это.

Это двигалось наперерез капсуле. Сгорбленная фигура на четырёх ногах тащилась через пустыню не обращая внимания на капсулу (естественно, капсула была настроена на транзит всех видов волн и абсолютно невидима). Из спины фигуры вырастало что-то объёмное, но не стояло торчком, а тащилось по каменной степи за владельцем подобно слишком длинному плащу. Путь существа проходил мимо капсулы, и как только оно подошло к "Цессе" на пару метров, оно вдруг остановилось, будто принюхиваясь, потрясло головой - человеческой головой! - и вдруг в голове Паблито и Цессы отпечатались мысль:

- Гости... Давно, очень давно здесь не было гостей - и очень давно я не чувствовал этого шаблона мыслеформ... Внешние, счастливенькие, да? Ну что, будете молчать или ответите что-то старому Пегасу, а?

Пару секунд Цесса и Паблито сидели, застыв в оцепенении.

- Ну, ясно. Что напыжились, головки слишком чистые? Не хотите Пегасиком пачкаться? Ну-ну. Давайте, бейте, я готов сдохнуть. Да с удовольствием, между прочим. Или валите отсюда, раз по ошибке забрели. Пока.

- Нет, стойте, уважаемый Пегас! - очнулась вдруг Цесса и послала мысленный сигнал собеседнику, - Простите нас, мы просто не ожидали, что кто-то сможет уловить и прочитать нашу мысль! Мы прибыли сюда именно ради вас!

- Да не кричи ты так, я прекрасно тебя слышу, - откликнулся Пегас, - Уважаемый, гляди-ка. Первый раз такое слышу. И чем тебе, девочка, приглянулась моя персона?

- Уважаемый Пегас, мы в поиске. В наш мир пришла беда, и я ищу причину происходящего. Могу ли побеседовать с Вами?

- В их мир пришла беда, глянь-ка, - ухмыльнулся Пегас мысленно, - эка невидаль. Ну, вылезай сюда из своей колымаги, жить тут можно. Тогда и потолкуем.

- Цесса, - предупредительно сказал Паблито, и положил ей руку на локоть.

- Сними блокировки, Паблито, ответила Цесса, - Мы всё равно потенциально мертвы, поздно уже бояться чего-то.

"Цесса" проявилась в пространстве, Цесса вышла из неё и нащупала ногами твердь планеты. Липкая влага облепила её кожу, а в нос ударил лёгкий запах грибов.

- Я могу включить прожекторы аппарата? - спросила она мысленно.

- Свет... - раздался вдруг надтреснутый, но вполне различимый голос существа (переводчик капсулы переводил всё на лингорский язык, родной для Цессы, однако сохранял все интонации говорившего), - Я полжизни бы отдал только за то, чтобы ещё раз увидеть луч света... Но нет, девочка. Боюсь, свет убьёт меня. А я бы еще немного пожил, пусть и незачем.

- Паблито, не включай, - попросила Цесса, - оставь только эхолокатор, чтобы я видела Пегаса.

- Вот-вот, - отозвалось существо, - ну, садись вот куда захочешь. Тогда и поговорим по-человечески, голосами.

Цесса не нашла ничего более умного, чем усесться в позе лотоса на пустынную твердь.

- Уважаемый Пегас, - начала она, - Что-то происходит с миром: люди начинают терять свои лучшие качества. Это происходит со всё большим и большим количеством жителей сообщества во всей вселенной, и мы пытаемся найти причину. Очевидно, что была совершена некая ошибка, и найти её, а затем исправить можно только вне проекта Леттуа Гири.

- Ну, флаг вам в руки, - сделало заключение существо.

- Вы не являетесь продуктом Леттуа Гири. Можете ли вы рассказать нам, кто Вы и как здесь появились.

- Во даёт! - хрипло захохотал Пегас, - дамочка, да ты совсем рехнулась! Это кто - я-то не являюсь продуктом Леттуа Гири? Да я самый что ни на есть продукт Леттуа Гири, чтоб ты знала!

- Но... - опешила Цесса, - Ведь Вы же... - Она не знала, как это сказать.

- Выродок, да? Не похож на тебя, маленькая идеальная аристократка? Ну да, не похож. Ты что, на самом деле думаешь, что у проекта Леттуа Гири есть только положительные результаты? Если так, то мне вас там жаль. Или не жаль.

Существо почесало задней драконьей ногой своё вполне человеческое ухо.

- Положительные р-результаты? - безжизненным эхом откликнулась Цесса.

- Вырастили идиотов, ей-богу, - прокомментировал Пегас, - Ну да, позвольте представиться: отрицательный результат проекта Леттуа Гири, зовут Пегас, род и вид свой собственный. Раньше был человеком, как и ты.

Новая реальность навалилась на Цессу, её горло сжалось и не хотело выпускать ни единого звука, кроме невнятного хрипа.

- Если ты искала какую-то ошибку, то пожалуйста, - вот он я. Самая что ни на есть ошибка. Правда, самого проекта, а не вне его.

- Как же так получилось? - тихо спросила Цесса.

- Как-как. Да очень просто, как и во всех проектах мира с незапамятных времён и до сего момента! Берётся подопытный организм, с ним делается эксперимент. Ой,не получилось! Организм или сдох, или в мусор его. Берётся следующий организм. Ой, опять не получилось! В мусор его! И так на пятисотый раз что-то умное и получится. Теперь и погордиться можно - смотри, какое я произведение искусства, мол, создал. А куча мусора - про неё молчат, детка: ею погордиться нельзя. Ты думаешь, что это у меня на спине растёт и за мной волочится?

Цесса пожала плечами, она так и не смогла идентифицировать объект.

- Заплечный мешок? Одеяло?

- Умнее ничего не придумала? Одеяло в такой жаре? Это крылья, детка! Крылья! Крылышки хотели вам дать, чтобы летать вы могли, аки птички! Да только смотрю я на тебя и вижу, что нет у тебя крылышек. Передумали, стало быть, или не продумали ещё до конца. А я - вот он. Упс, ошибочка вышла. Ну и иди ты, Пегасик, живи в болото навеки!

Тон разговора задевал Цессу - она хорошо чувствовала, насколько существо обижено пусть и не на саму Цессу, а на "выживших" обитателей Леттуа Гири. Однако она в глубине души понимала, что обязана Пегасу - не как Цесса, а как успешный представитель расы людей представителю той расы, что подставила свою спину, чтобы помочь подняться другим, а затем из-за этого упала в грязь.

- Пегас, это странно - ведь Леттуа Гири работал и до сих пор работает не над бионосителями, а над самой человеческой сутью! При чём здесь крылья?

- Хотя, наверное, вас тоже можно пожалеть, - ответил ей Пегас, - девочкой ты выглядишь глупой, но доброй, так что я тебе расскажу. Правда, я сомневаюсь, что тебе это поможет, но всё же. Да и собеседника здесь днём с огнём не сыщешь.

Вы, типа такие идеальные высокоразвитые существа, думаете, что вы типа венец творения природы, а Леттуа Гири - типа такие добрые волшебники, что на блюдечке с голубой каёмочкой преподнесли вам счастье навеки. Да? Так вот чёрта с два.

Я сразу с лёту вижу минимум два предательства, которые совершили по отношению к вам тузы из Леттуа Гири.

Номер раз - вам урезали эту вашу чуйку. Вы там чувствуете только своих сотоварищей, да? Чувствуете этот жалкий кусочек жизни, своё элитное типа общество людей, пуп земли, а другую часть - нет. Да даже я с необрезанной чуйкой чувствую твоего друга в машине! А он меня - нет, не так ли? И рыбок вы не чувствуете, и кошечек. Они, типа, не элитная жизнь, не достойны. А их - в сотни или тысячи раз больше, чем вас! И нас вы не чувствуете - а нас, обломков вашего счастья, тоже куда больше чем вас, счастливчиков!

Цесса сидела, опустив голову. Ей было стыдно и неловко. Её мир переворачивался. Пегас методично, предложение за предложением, окунал её в грязь, тыкал носом в неприглядные факты. Вот она, грязь... Но Цесса терпела. Она Ищущая, и она ищет.

- Так вот, это был номер раз. А вот и номер два - вас отгородили от настоящей информации. Вы не знаете даже самых азов - например, того, как именно проводятся эксперименты. А проводятся они, например, так: они научились сшивать между собой личностные единицы. Они берут - расскажу за себя - личность коня, личность дракона и личность человека, и сшивают их определённым образом. И в итоге получается смесь личностей. Ты тоже так сделана, детка, что смотришь? Только коня в тебе нет. Да, наверное, почти и не осталось сейчас изначальных людей-то.

Так вот, затем берут они эту мешанину личностей и сажают в неопределённый бионоситель, комок биомассы, а затем так или иначе начинают тебя размножать. И что интересно, каждая личность тянет одеяло на себя и пытается вырастить из биомассы носитель, привычный именно для себя. Ну и через несколько поколений получается что-то среднее. Они смотрят - не, ерунда получилась, брак. На свалку. Знаешь, сколько таких свалок по вселенной?

Лишь изредка получается что-то достойное, какая-нибудь радужная птичка, что хорошо поёт. Ну и её тогда выпускают в мир - мол, смотрите, какие мы в Леттуа Гири молодцы!

Что, девочка, приуныла?

Цесса опустила голову на ладони. Это было слишком. Это переворачивало всё. Но внезапно кусочки мозаики стали складываться между собой так, что эта новая гармония завораживала своей кристальной ясностью и простотой.

- Уважаемый Пегас, Вы правы, отсутствие основополагающей информации недопустимо. Однако теперь стало ясным происходящее сейчас в мире. К сожалению, мы не можем чувствовать жизнь в других проявлениях. Мы считали, что беда постигла индивидов Леттуа Гири, хотя на самом деле ошибки продолжались и продолжаются, множатся и множатся в той части жизни, которая нам не видна.

Мы оглядываем наше почти идеальное общество и не видим, в чём беда - но мы слепы! Мы, элита Леттуа Гири, словно здоровая рука бионосителя, в желудке которого бурно разрастаются злокачественные раковые клетки. В самой руке беды нет, но через месяц она умрёт вместе со всем организмом, так и не поняв, что произошло...

Вот только есть одна вещь, которая не даёт мне покоя. Вы являетесь ошибкой экспериментов, однако, если мы поможем Вам, мы мало что поменяем. Мы не сможем изменить ситуацию, даже если поможем исправить всех жертв экспериментов. Я нашла неправильную ошибку, к сожалению. Вы - часть Леттуа Гири, а значит, мне нужно искать дальше.

- Девочка, ты начинаешь мне нравиться, - хохотнул Пегас, - Ну, я скажу тебе так. Во-первых, ты сама не менее жертва эксперимента, чем я. Просто живёшь в более красивом домике. А во-вторых - я тебе легко скажу, где найти человека, не являющегося частью проекта Леттуа Гири. Это вообще не секрет - для меня и других нас. Это только вы там живёте на жёсткой диете из дезинформации. Совершенно не является частью Леттуа Гири, например, главный инженер проекта, Цун Гум.

- То есть как это, - опешила Цесса, - он ведь, наверное, один из исследователей!

- Вот-вот, он один из исследователей. А исследователи, по их внутренним правилам, не должны быть частью проекта Леттуа Гири - чтобы не вляпаться вместе со своими созданиями в одну и ту же грязь. Они должны контролировать проект - но не быть его частью. Ты этого не знала?

Голова у Цессы шла кругом. Цун Гум? Исследователи - не часть проекта? Цессе казалось, что её мир перевернулся, она жила во сне и не была уверена, стоит ли просыпаться.

- Пегас... Вы не представляете, насколько помогли нам... Всему миру...

- Чего это не представляю? Очень даже представляю. Вам со мной повезло, знаете ли - я не плотоядный. Это во мне от коня, наверное. Если б питание было от дракона - сожрал бы уж давно ко всем чертям. Но вот те...

Цесса, до сих пор сидящая в полной темноте, поняла, что он обвёл лапой по кругу.

- Вот те несколько сотен, что сидят на расстоянии одного прыжка от вас, - они очень даже плотоядны! И не сожрали они вас несколько минут назад только потому, что я им сказал, что вы можете посветить на них фонариком. Как я говорил, нас куда больше, чем вас. Да, тупые вы всё-таки создания, тупые и...

- Хватит! - услышала она вдруг за спиной выкрик Паблито, и в то же мгновение темноту пробил луч прожектора "Цессы". И направлен он был прямо на Пегаса.

Пегас заорал благим матом и весь пошёл судорогами под лучом света.

- Паблито, - завизжала Цесса, тоже временно ослепшая с непривычки, - убери! Ты же его убьёшь!

- Быстро в машину! Бегом!

Паблито выскочил, схватил Цессу за руку и как куклу втянул в капсулу.

А Пегас, наконец, отмучился - его бездыханное тело, дымясь, лежало под мощным лучом света как куча тряпок.

В ту же секунду "Цесса" исчезла с планеты-лаборатории и очутилась в гараже Паблито.

- Ты убил его ! Ты его убил! Зачем ты его убил? - рыдала Цесса, стуча по плечу друга кулачками.

- Эту тварь? С него хватит. Слушать эти обвинения и молчать в ответ? Пусть оскорбляет своих сородичей в этой выгребной яме! Я же терпеть это был больше не намерен.

И в этот момент Цесса мгновенно успокоилась.

Она поняла - Паблито изменился. Не так, как она или Максим, но по-другому.

- Я хочу побыть одна, - совершенно спокойным голосом сказала она Паблито и исчезла. Она знала - её ведь больше нет, поэтому Паблито больше её не почувствует и не найдёт. И не сделает её своей следующей жертвой.

Не домой. Не в зал собраний единомышленников. Не к Максиму. Куда? Где её не будут искать? Где ей хотелось бы быть? Решение созрело за долю секунды.

Родители Цессы могли бы быть в тех телах, что дали старт её собственному, ещё много лет. Однако их интересы простирались в области геологии новооткрываемых планет, а полвека назад случилось эпохальное событие: был открыт пузырь Цейсса-Минь, огромная область вселенной, невидимая ранее из-за временных искажений стенок пузыря.

Нельзя сказать, что временные искажения были чем-то новым в науке Леттуа Гири: когда ты имеешь возможность быть где угодно и перемещаться мгновенно в любую точку пространства, наблюдать обычные искажения пространственно-временного поля довольно просто. Гравитация, пространство, энергия, время - всё это оказалось понятиями настолько близкими друг другу, что плавно перетекали одно в другое и часто являлись просто одним и тем же, только рассматриваемым с разных сторон.

Однако пузырь Цейсса-Минь оказался принципиально новым явлением: он показал, что многие области пространства и жизни в нём могут быть заблокированы и недоступны ни наблюдению, ни обнаружению - а значит, это были новые области для Леттуа Гири. А поскольку все живые существа неразрывно взаимосвязаны друг с другом, это открывало прямые возможности для дальнейшей эволюции обитателей уже известных территорий.

Для исследований внутренностей пузыря, скрывавшего в себе, фактически, несметное множество галактик (это ещё непонятно - они были в пузыре или мы, говорили родители Цессы), требовалось очень много людей в принципиально других, не человеческих носителях - работающих при других условиях, имеющих принципиально другое строение. И исследования эти должны были длиться не годами, а поколениями.

Поэтому, когда через несколько лет такие носители были созданы, родители Цессы выбросили свои прежние человеческие носители, переместились в новые и отбыли в пузырь.

Понятное дело, что они были живы, однако специфика пузыря не давала возможности командировок домой или общения, и родители были для Цессы потеряны почти что навсегда. Таким образом, родными людьми они для Цессы так и не стали. Да и сколько родителей она сменила на своём пути - все они были живы, все где-то жили в каких-то носителях, все имели множество каких-то иных детей... Концепция семьи в условиях возможности помнить жизнь в своих предыдущих носителях сильно изменилась по сравнению с семейными устоями древнейшего времени.

Однако человек, которого Цесса могла бы посчитать своей семьёй, был. Именно он повлиял на её долголетнее увлечение исторической наукой, именно от него она переняла своё хобби - моделирование техники прошлых веков. Даже музыка ей нравилась та же.

Исчезнув от Паблито, Цесса появилась в своей альма-матер - академии, которую посещала до девяти лет и в которой воспитывалась.

Помещения были пусты - на планете была ночь. Цесса прошла сквозь залы различных направлений науки - биологии, химии, трансференции, геометрии и других, что изучались малышами. Академия напоминала им то, что они и так знали, и сообщала новое и неизведанное. Однако Гаранта в залах не было.

"Опять в архивах прозябает", - подумала Цесса и пошла в историческое крыло: трансфер в стенах академии был не принят.

Она нашла Гаранта там, где и предполагала: в артефактной.

Её наставник, теперь уже седой, но как всегда статный и моложавый, внимательно осматривал что-то на стеллажах.

- Рад видеть тебя, Принцесса! - даже не обернувшись, поприветствовал её Гарант (он всегда называл её полным именем), - посмотри-ка, что пришло из пузыря!

- Что, уже? - восхитилась Цесса и чуть не бегом поспешила к стеллажам, - какая это эпоха?

- Это уже седьмая партия. Совсем от науки отбилась, бестолковка! - хохотнул Гарант и пустил её к стеллажу. Цесса с пылом начала ощупывать предметы разной формы и цвета, автоматически схватила щёточку и только начала исследовать некую полусферическую конструкцию, захватившую всё её внимание, как вспомнила, чего ради пришла. Медленно положила щёточку на место.

- Учитель, ты чувствуешь меня? Меня больше нет...

Гарант грустно покачал головой.

- Я в курсе всех происходящих событий, Принцесса. Сообщество бурлит, этого нельзя не знать... Семнадцать процентов падших было в последний раз, когда я считал.

Впервые Цесса услышала слово, которое правильно характеризовало её состояние. Падшая... Падшая Ищущая...

Гарант снова прислушался к чему-то внутри себя:

- Тридцать три процента, Принцесса. Похоже, наступают последние дни мира, который мы знаем, не так ли?

- Я должна всё вам рассказать, учитель.

И она рассказала учителю всё с самого начала, - как узнала о беде, как потеряла Максима, как стала Ищущей, как с Паблито искала причину проблемы, как нашла Пегаса и была ошарашена информацией о реальном положении дел в Леттуа Гири, как потеряла Паблито.

Учитель выслушал всё, не перебивая, лишь однажды, не прервав рассказа, встал и принёс обоим сока.

- Большое дело сделала, девочка, молодец.

- Ничего я не сделала, - вдруг не смогла сдержаться Цесса и разревелась, как в детстве, - я нашла область настоящей ошибки, но её нельзя исправить! Она совершена бог знает когда! Её нельзя исправить сейчас - всё уже сделано! Мутации личностной единицы разошлись и дали плоды по всей вселенной!

- Ты не понимаешь Принцесса, ошибка...

- Это ты не понимаешь, учитель! Даже если сейчас исправить то, что сделали исследователи, вернуть изначальную человеческую единицу, изменения не смогут идти с той же скоростью, с которой они идут сейчас! Точка невозврата пройдена! А если даже мы каким-то чудом сможем запустить новую, положительную цепную реакцию, то у нас на пути встанут те, кто запустил отрицательную!

Она снова залилась слезами, в этот раз учитель решил её не прерывать.

- И самое ужасное, - исторгла Цесса очередной заряд слёз, - что это вообще не ошибка, ты понимаешь? Это вообще не ошибка, это намерение исследователей, и они не дадут нам исправить то, что было сделано, понимаешь? Мы прошляпили свой шанс на жизнь, и теперь мы все обречены стать... пчёлками... амёбами..

Гарант переждал очередной приступ плача.

- Ну как, ты закончила? - спросил он, наконец.

Цесса просто положила голову на ладони и всхлипывала.

- Глупая Принцесса, - Гарант встал и ласково погладил Цессу по голове, - Ты же сама сказала, что нужно сделать, чтобы исправить ситуацию.

Зарёванная Цесса подняла на него непонимающие глаза.

- Иди сюда, - сказал Гарант, подвёл её к одному из стеллажей и показал ей один из артефактов из пузыря, некий винтовой предмет неизвестного материала и назначения, - как думаешь, что это?

Цесса осмотрела предмет со всех сторон.

- Понятия не имею, - покачала она головой.

- Я тоже, - сказал Гарант, - но я знаю, из какой он эпохи. Из эпохи, которая будет через примерно сто семьдесят тысяч лет.

- Как это? - округлила глаза Цесса. Слёзы на её щеках мгновенно высохли.

- Не знаю, - ответил Гарант, - но над этим последние несколько месяцев бьются все математики мира. Природа стенок пузыря, их форма и кривизна - что-то из этого даёт эффект смещения времени. Фактически, сейчас идёт оформление принципов смещения времени, и можно даже вести речь о создании аппарата, который на этих принципах сможет предсказуемо и точно перемещать предметы и людей во времени.

- Машина времени! - ахнула Цесса в восторге, но тут же восторг сменился горечью, - Но они не успеют.

- Вот такой парадокс, - согласился Гарант, - Но у меня есть одна мысль. Этот предмет сместился на сто семьдесят тысяч лет в прошлое при перемещении из пузыря к нам.

- А на сколько сместились те, кто переместились в пузырь отсюда?

- Никто не знает - не с чем сравнить.

Цесса помолчала.

- А что за мысль?

- Кинуть тебя в прошлое, Принцесса. Там разберёшься.

Цесса опешила.

- Куда именно в прошлое? - проговорила она.

- Неважно, родная, потому что всё равно рассчитать не смогу. Вообще ничего рассчитать не смогу. Машина времени ещё не изобретена. Куда-то наудачу. Главное, чтобы по времени это получилось до проекта Леттуа Гири. Понимаешь?

- И тогда я смогу не допустить того, чтобы проект сделал то, что сделал! Да!!! - слёз у Цессы как не бывало, - Учитель, ты гений!

- Только... Я совсем не уверен, что ты доберёшься туда целой, Принцесса. Вот эта штука вернулась, - он показал на спираль из будущего, - вот в таком виде, но я вовсе не уверен, что она в том же виде оттуда уходила. Но я уверен в одном, - что бы ни произошло с твоим носителем, ты сама останешься невредима, возьмёшь подходящий носитель и доделаешь свою работу до конца. Ты останешься Принцессой, и ты останешься Ищущей.

- Тогда надо отослать в прошлое как можно больше нас таких хороших!

- Каких хороших, например, - как Паблито?

Цесса осеклась и помолчала.

- Он хороший, - наконец, сказала она.

- Он хороший, - кивнул ей в ответ Гарант, - На самом деле, все хорошие. Но отправлю я тебя одну, Ищущая.

- Что надо делать, учитель? Надо поторопиться, пока я... Ещё как-то не изменилась. Да и сумею ли я скользнуть в прошлое?

- Чтобы сделать что-то тяп-ляп, как мы и собираемся, к сожалению, особо уметь что-то не нужно. Мы вообще об этом ничего не знаем. Единственное, что надо, это попасть в Пузырь и выкинуть тебя оттуда.

- То есть я...

- Сделай трансфер на автоматическую баржу из пузыря. И всё.

- Тогда прощай, учитель...

- Стой!

Гарант подбежал к Цессе и обнял её.

- Прощай, Принцесса... - прошептал он, - Я хочу... Хочу на мгновение закрыть глаза, а открыть их в новом, лучшем мире.

Ищущая обняла учителя, постояла несколько секунд, прогоняя жизнь, летящую перед её глазами, вздохнула, и... исчезла.

Через мгновение трансфер пошёл.

И теперь Маша, сидящая за меморизатором, поняла, во что она влипла в этот момент. Она хотела вскочить с кресла меморизатора, оторвав руки от пластин, но не успела.

И тогда на Машу обрушилась боль.

И тогда Маша сделала единственное, что ещё могла сделать - заверещала тонким тонким голосом, непохожим на человеческий, и забилась в кресле подобно пойманной птице со сломанным крылом.

И она всё видела - всё, что видела Цесса. А Цесса удивилась - ранее трансфер всегда был мгновенным, а теперь внутрь пузыря мгновенно пройти не получилось. И трансфер этот был не только через пространство, а и через время. И пока Цесса в носителе атом за атомом перемещалась через стенку пузыря, она увидела всё, что случилось с её вселенной и с Леттуа Гири после того, как она её покинула.

Через четыре дня накалившаяся остановка привела к тому, что человеческое общество, что полагало себя общим и неделимым, разбилось на мириады осколков-индивидуальностей, которые знать друг друга не знали и знать не хотели.

Через шесть дней осколки не поделили что-то окончательно, и над миром взметнулись красивые радуги взрывов плазменных бомб - радуги, которые выметали из солнечных систем целые горсти планет.

Через одиннадцать дней победители настолько потеряли в разумности, что перешли черту осознанного контроля носителей. Цесса и Маша, скованные ужасом - они получали не только видеовпечатления, а и все остальные восприятия происходящего, - увидели города и поля, где на улицах и ухоженных газонах копошились белые черви человеческих бионосителей. Бионосители в порванной одежде или вовсе без одежды ползали по мостовых, бессмысленно шарили руками по траве, пытались жевать что-то, попавшее в рот - щепочки, траву, пальцы и части одежды других людей... Их глаза - ясные, но бессмысленные, как у новорождённого, беспомощно блуждали по сторонам и не могли ни на чём сосредоточиться. Из тысяч ртов извергались булькающие отрывистые звуки, сливавшиеся в наводящий дрожь шум.

Через четырнадцать дней все человеческие носители, существовавшие во вселенной, были мертвы. Вокруг оставалась лишь природа и пустые индустриальные пейзажи.

Через сорок пять дней природа увяла и почернела, начав превращаться в прах: жизнь потеряла в интеллекте и способности контролировать материальную вселенную настолько, что не смогла более поддерживать функционирование жучков, червячков, ёлочек и травинок.

Через девяносто восемь дней... Жизнь продолжала падать и пересекла черту, когда она... Здесь и Цесса, и Маша узнали одну очень интересную особенность: жизнь, пока жива, постоянно, каждое мгновение создаёт материальную вселенную вокруг себя. Планеты, солнца, галактики и туманности - какими бы ни были они огромными - всё это время существовали только потому, что существовала жизнь.

В этот момент через девяносто восемь дней вселенную выключили. Как телевизор.

И в этот момент Цесса узнала, что самая большая боль, которую невозможно даже представить - это боль пустоты. И от неё нельзя потерять сознание, потому что вы уже без сознания. И от неё нельзя умереть, потому что вы уже умерли. Её можно только пропускать через себя и терпеть - теперь уже вечно...

И несколько мгновений этой боли почти свело Цессу с ума. Её спасло только то, что она очутилась на барже, направляющейся прочь из пузыря. Через мгновение бионоситель Цессы разлетелся на элементарные частицы, а сама она исчезла из Леттуа Гири и затерялась где-то в глубине древних времён.

А Маша выпала из кресла меморизатора и без чувств упала на холодный бетонный пол.

Нашедший Машу через два часа Гектор вытащил её на руках из ангара с меморизатором и бегом потащил в медотсек. Маша была в коме.