Агент Их Величеств, часть вторая

Глава 4

Очнувшись от сумбурного сна, в котором он пытался изловить вампира в какой-то пещере, Фигаро некоторое время не мог понять, где он вообще находится, настолько место, в котором он очутился, не было похоже ни на что, с чем можно было бы провести мгновенную ассоциацию. Хотя, в целом, картина вырисовывалась довольно приятная: под следователем находился диван, верхняя одежда Фигаро была аккуратно сложена (правда, она, почему-то, лежала на столе, но это были сущие пустяки), а на тумбочке в изголовье стоял большой стакан воды, две жёлтые пилюли-горошины и записка.

«Фигаро, — прочёл следователь, зевая и потягиваясь, — это вам на утро. В таблетках алхимический детоксикант; глотайте сразу обе, и через пятнадцать минут забудете о похмелье. Ваши ботинки под креслом. А. Ю.»

Следователь сграбастал таблетки, бросил их в рот, проглотил, запив водой, и, громко выдохнув, попытался понять, где же он, всё-таки, очутился.

«Это, должно быть, та комната, которую я вчера снял у Юска. Однако, ничего себе — комната! Это больше похоже на… на…»

Но с ходу придумать, на что похоже помещение, в котором следователь проснулся, у него не получилось.

Во-первых, «комната» была ни разу не комнатой, а, скорее, огромным залом, размером куда больше самой большой аудитории в Академии Других наук и даже, пожалуй, больше тренировочного зала в Особом Отделе, где агенты оттачивали мастерство боевого колдовства на деревянных чурках, манекенах и суровых инструкторах (которые, откровенно говоря, сами могли отточить что угодно на ком угодно, скрутив в бараний рог даже колдуна уровня Стефана Целесты). Высокие зарешеченные окна (судя по коричневатому оттенку проникавшего через них света, оконные стёкла были прозрачными лишь изнутри), высокие потолки, высокие лампы на штативах, высокие двери; короче говоря, высоким здесь было решительно всё.

А вот обстановка «комнаты» заставила затылок следователя покрыться тяжёлыми каплями холодного пота — уж слишком сюрреалистически-жуткой она оказалась.

Четыре зубоврачебных кресла у стены, (при одном взгляде на них у Фигаро сводило челюсть), вызывали однозначные ассоциации с допросными комнатами в редутах Инквизиции или ОО; к тому же вокруг кресел в изобилии присутствовали самые разнообразные орудия пыток — на любой вкус. Бормашины — как новейшие электрические «Гейнеры», так и древние «Стилы» с ножным приводом, стеклянные столики, где на сверкающих стерильной чистотой полках зловеще поблескивали клещи, пинцеты, ножницы, щупы и прочая всячина, которую суют в рот беззащитным гражданам, бессовестно там орудуют, а после ещё и выставляют полубессознательным пациентам астрономические счета, хирургические светильники, плевательницы, шприцы, вата в коробках и склянки с разнообразными загадочными жидкостями и порошками.

Однако это были ещё мелочи, потому что другая половина комнаты была переоборудована в удобную и по-своему уютную операционную.

Ну как — «операционную»…

Стальные столы для вскрытий, чёрные змеи шлангов, решётки в кафельном полу, железные шкафы, стенды с пилами, электрическими резаками, скальпелями, винтами, расширителями и другим железом, назначение которого Фигаро было неизвестно, но, в целом, понятно: всем этим разделывали на части бренные человеческие останки разной степени кондиции. Здесь же у стены расположился небольшой ледник на четыре отсека, а чуть дальше, в углу, красовалась большая печь для уничтожения биологических материалов.

Оставшаяся часть комнаты — всё равно немалая, учитывая общий размер помещения — являла собой средоточие уюта: большая кровать (на которой сейчас сидел, схватившись за голову, следователь ДДД Александр Фигаро), два широких письменных стола, на которых, помимо красивых старинных ламп в зелёных абажурах, лежали в бюварах стопки писчей бумаги, громоздкие, но удобные на вид кресла с широкими спинками, два платяных шкафа, несколько тумбочек, пуф, журнальный столик, торшер и коврик, на котором стоял высокий кальян с синей колбой. Еще возле стола стоял скелет на подставке; судя по всему, учебный макет из белёного дерева, но на вид почти как настоящий.

Короче говоря, приехав в Верхний Тудым, Фигаро умудрился снять стоматологический кабинет, жилую комнату и морг одновременно, причём весьма органично совмещенные между собой.

— Твою. В душу. Мать. — Тихо пробормотал следователь, прикрывая глаза ладонями. — А я-то, дурень, думал, что после комнаты в борделе мадам Жанин меня уже ничем не удивить… Зато, с другой стороны, тут всё под рукой: можно допрашивать подозреваемых и тут же вскрывать жмуриков — красота! Куратор Ноктус был бы в восторге… Однако же, пилюли Юска, похоже, работают.

И верно: серая похмельная муть в голове постепенно растворялась, сходя на нет. Желудок следователя тоже передумал безобразничать, и Фигаро с удивлением понял, что он в состоянии не только что-нибудь съесть, но даже поработать.

«Хотя поесть тут не дают, об этом Юск ещё вчера предупреждал. Придётся искать ресторацию или, хотя бы, какую-нибудь тётку с пирожками и чаем. А лучше, конечно, с кофе… Так, стоп: опять ты за старое! С утра, будьте любезны, нормально позавтракать, господин Фигаро!‥ А вообще, у меня ведь и день уже, можно сказать, распланирован: завтрак и поездка к господину Фолту — не думаю, что найти его усадьбу будет сложно…»

Фигаро со вздохом откинул в сторону одеяло, свесил ноги с кровати, потянулся и сделал руками серию быстрых движений напоминающих взмахи, что, очевидно, должно было символизировать утреннюю зарядку, после чего отправился на поиски носков.

Носки обнаружились в ботинках, которые, как и указал в записке Юск, нашлись под одним из кресел. Саквояж стоял на письменном столе (хотя саквояж в принципе не мог потеряться; это обеспечивали специальные заклятья, которые — Фигаро давно об этом думал — стоило бы накладывать как раз на носки), и даже аккуратно снятый галстук лежал на филигранно сложенном костюме.

В общем, всё было на месте, и, одевшись, следователь решил сразу закрыть несколько важных вопросов.

Во-первых, комната: заклинания слежения, заклинания защиты от прослушивания, заклинания защиты от Других, заклинания обнаружения враждебного колдовства — полный пакет. Это заняло у Фигаро минут сорок, и вызвало ощутимую «эфирную усталость», но следователь не унывал: еще полгода назад подобный набор заклятий закончился бы для него эфирной контузией. Что ни говори, а постоянная практика, как часто говаривал Седрик Бруне, в конечном итоге всегда превозмогает любой талант.

«Человека от бога отделяет только одно — лень», вспомнил следователь любимую фразочку древнего склочника, негодяя, вора времени и ВРИО Песочного Человека Академии Других Наук. Что-что, а грех лени Бруне изжил ещё в юном возрасте, что позволило ему преспокойно дожить до наших дней и, после событий, получивших известность как «Большой эфирный кризис на Дальней Хляби», исчезнуть где-то в недрах Особого Отдела.

Фигаро совершенно не удивился бы, узнай он, что сейчас Бруне — Скрытый Директор ОО. У старого колдуна упорства и знаний вполне хватило бы.

— Да? — На физиономии куратора Ноктуса слегка искажённой хрустальным шаром-проектором застыло плохо скрываемое нетерпение. — Вы уже на месте? Что это за камера пыток у вас на заднем плане? Вы нашли Роберта Фолта?

— Ого. — Следователь только покачал головой. — Столько вопросов, шеф. На вас это не похоже.

— У меня сегодня не день, а сплошная экстремальная гимнастика, — пожаловался куратор, — в основном, стояние на ушах и бег с бумагами на скорость. Поэтому не тяните.

— Я на месте, — Фигаро принялся загибать пальцы, — камера пыток, которую вы имеете возможность лицезреть — комната, которую я снял в Верхнем Тудыме у одного милого старичка-дантиста, а Роберта Фолта я пока не нашёл, но уже имею представление, где его искать. У него есть какая-то загородная усадьба, и, с высокой долей вероятности, он сейчас там.

— Да, есть. Усадьба «Зелёный кров» в двадцати верстах от города, всё верно. Вы сейчас туда направляетесь, верно?

— Именно. Поэтому прошу вас взять меня «на ниточку», дабы этот Фолт меня случайно не угробил. А то мало ли, какой в нём демон.

— Если в нём засел кто-то из Могуществ «Малого Ключа», то вам всё равно каюк, — утешил следователя Ноктус. — Но, скорее всего, это какая-то мелочь, так что вашего штатного арсенала должно хватить. А вообще вы молодец, потому что на этот раз удосужились известить меня о своих планах. И да, «на ниточку» я вас возьму. Точнее, вас возьмёт глава Второго ударного отряда господин Бургот, так что на задании вы будете в полной безопасности… Ну, всё, я побежал. Больше вопросов нет?

— Только один. — Фигаро с трудом подавил злорадство; Ноктус очень любил отвлекать всех вокруг, дёргая своих агентов по делу и без дела, но жутко не любил, когда такое вытворяли с ним. — Скажите, куратор: существуют ли в природе ритуалы, способные похитить у человека его талант? Ну, способности, знания, или врождённые…

— Я понял, не держите меня за идиота. — Ноктус, конечно же, немедленно надулся. — Нет таких ритуалов. Не существует, и никогда не было.

— Хм… Ладно, а как насчёт Других? Может ли Другое существо провернуть подобный номер?

— Другие много чего могут. Но то, о чём вы говорите… Разве что, какой-нибудь высший Другой. Думаю, не ниже оверлорда.

— А Астратот?

— Ась? Кто? Астратот, говорите? Вы не путаете…

— Нет, я не путаю его с Астаротом, Великим Герцогом. Вы меня тоже за дурачка не держите, пожалуйста. Я слышал это имя на курсах по прикладной демонологии, но не помню подробностей.

— А… Ищите в «Почти что легендах» Круассо. Это распространённая книжка, найдёте легко. Ну, я побежал. Удачи.

Куратор взмахнул рукой, и картинка проецируемая шаром погасла.

…Книга «Почти что легенды» Аристана Круассо была хорошо известна Фиагро, но не как учебный материал, а, скорее, как сборник сказок, мифов и легенд, которые объединяло активное участие в них Других сил. По сути, это и был сборник сказок, о чём его автор, балагур и весельчак Круассо прямо предупреждал в коротком прологе.

«Нет никаких оснований полагать, — писал британский граф, решивший на склоне лет заняться писательством (и, надо сказать, небезуспешно) — что записанные мною истории вообще имели место быть. Но, если хорошенько подумать, то нет также и повода считать их сказками. Поэтому моим юным читателям я желаю приятно провести время, а господам из академических кругов — ни в коем случае не воспринимать собранный мною фольклорный материал как нечто серьёзное. Но если очень хочется — воспринимайте. Я разрешаю»

Книга графа Круассо нашлась на полке одного из шкафов спрятавшихся за ширмой у самого выхода; «Почти что легенды» торчали между «Сказками двух бардов» и «Котом в шляпе» (этими книгами, похоже, занимали самых юных пациентов доктора Юска, ожидающих своей очереди на приём). Фигаро немного подумал, и сунул «Легенды…» в саквояж, рассчитывая прочесть интересующий его рассказ по дороге к усадьбе Фолта.

Конечно же, у следователя имелась подробнейшая карта города и окрестностей, на которой дорога к усадьбе «Зелёный кров» была отмечена жёлтым цветом, а также цифрами «2» и «8» — «дорога грунтовая, проходимая без спецсредств, рекомендуемый транспорт — любой». Вот только усадьба была частным владением, и мотофургоны туда не ходили.

Да, Юск, разумеется, предлагал отвезти Фигаро в обитель Роберта Фолта на своём личном авто, вот только следователь совершенно не представлял, где искать старого дантиста в этот полуденный час.

«Сидит, небось, в какой-нибудь ресторации, и лопает солянку. Или картошку с грибами. Или томлёных в молочном соусе карасиков. Или… Так, стоп. Отставить гастрономические фантазии. Сейчас что-нибудь перехвачу на скорую руку, а потом, в крайнем случае, поймаю извозчика, дам ему пару империалов, и тот меня хоть в Столицу отвезёт. Главное, не переедать, а то ну как придётся с демоном тягаться; на полный желудок колдуется хорошо, а вот бегается и прыгается — не очень…»

…Как ни крути, размышлял Фигаро, с удовольствием дожёвывая бутерброд, везение в мелочах — тоже везение, и очень часто то, что мы, ничтоже сумняшеся, считаем брошенной вскользь улыбкой Судьбы, на самом деле только что избавило нас от её же куда более крутого загиба, просто мы этого не знаем. Например, неожиданный завтрак, столь удачно наложившийся на решение логистических проблем — разве плохо? Да замечательно, вот только следователя немного волновало внезапное появление у него почти-что-собственного моторвагена.

Случилось вот что: выйдя из дома Адама Юска, который, похоже, одновременно служил стоматологу ещё и личной клиникой (во всяком случае, на табличке «Дантист, круглосуточно» помимо фамилии Юска красовалось ещё с десяток других), Фигаро решил сразу же отправиться по направлению к вокзалу, где наверняка можно было как чего-нибудь поесть, так и поймать извозчика.

У моста, того самого, на котором вчера они с Юском «прятались» от жандарма, следователь увидел огромный плакат в виде алой стрелки, с которого аршинными буквами гремело:

ПРОКАТ МОТОРВАГЕНОВ ДЛЯ ЧАСТНЫХ ЛИЦ И ОРГАНИЗАЦИЙ!

ГОРЯЧАЯ ЕДА!

ЗАПЧАСТИ И РЕМОНТНИКИ!

Чуть ниже с плаката улыбался аляповато нарисованный шофёр, пылящий по просёлочной дороге на новеньком «Мерседес-SL-22» и жующий крендель с маком.

— Хм! — сказал Фигаро. — Нет, даже не «хм», а хм-м-м-м-м!

Вопрос горячей еды закрывался сам собой, но теперь следователю не давала покоя идея моторвагена напрокат. Она буквально колючкой засела в мозгу, вызывая приятный зуд, окружённый разноцветными сполохами всевозможных «почему бы и нет?»

Водить Фигаро умел; это входило в программу общей подготовки Особого Отдела. В теории, он, наверное, смог бы управлять даже дирижаблем (хотя далеко не факт, что приземлил бы оный дирижабль одним куском), поездом и пароходом (с той же поправкой), однако, на практике уверенно поехал бы только на автомобиле (этим словом уже привычно называли любое транспортное средство с двигателем внутреннего сгорания, а к «моторвагенам» относили вообще всё, что имеет колёса и способно передвигаться не на гужевой тяге).

«Ты не привязан к расписаниям, ты можешь ехать куда пожелаешь, и у тебя появляется крыша над головой. А, да: не забывай про багажник, в который можно напихать куда больше, чем в саквояж. По-моему, выбор очевиден»

Фигаро прислушался ко второму внутреннему голосу, который он привык считать голосом рассудка, но, похоже, сегодня все внутренние голоса следователя сговорились, слившись в решительном консенсусе.

«Если тебе мало аргументов, — Рациональный Фигаро фыркнул, — то подумай вот о чём: у тебя столько денег, что ты можешь купить себе не автомобиль, а завод по их производству. Но вместо этого ты занимаешься вообще не пойми чем. Самой дорогой покупкой в этом году было что? Правильно, вот этот плащ, который сейчас на тебе. И тот ты купил после пинка тётушки Марты и куратора Ноктуса. Возьми авто напрокат. А домой вернёшься уже на своём личном, а? Каково?! Утрёшь пару не в меру длинных носов, да ещё и обзаведёшься своими колёсами. Что, кстати, нужно было сделать ещё давным-давно»

«Тьфу на вас, — подумал следователь, — надоели. Ладно, идём, шут с вами. Хоть пожрём»

Следователю уже доводилось видеть авторынки: пять-шесть обшарпанных автомобилей, боязливо ютящихся у площадки для обката, и терриконы запчастей: кузова, двигатели, насосы, тросы, трубки, подшипники, и тому подобная дребедень, в которую, в конечном счёте, обратится любой моторваген, и из которой он же, при должном умении механиков, восстанет, подобно Фениксу, воскресающему из пепла. И, конечно же, неизменные ларьки и шатры со всяческой снедью, которая почему-то именно в таких местах была диво как хороша, и где даже невзрачный пирожок с капустой таил в себе некую загадку вкуса; так жаркое, что готовится в огромном казане под навесом, где весело потрескивают угли в каменке в тысячу раз вкуснее любого жаркого из домашней печи, и уж тем более, со сковородки на керогазе.

Ларьки с едой тут, к счастью, имелись. Была и автомастерская — низкое кирпичное здание, вокруг которого громоздились целые баррикады покрышек, а вот бесконечных рядов с автозапчастями не было. Вместо них на отгороженных друг от друга старыми ящиками пятачках вытоптанной земли, здесь стояли ряды автомобилей.

Фигаро очень быстро понял, что к чему: несмотря на разнообразие авто настоящих хозяев всего этого добра было всего двое: парочка низеньких толстячков в серых плащах, скромно кушавших суп у ларька неподалёку и время от времени подающая всем остальным старательно изображающим хозяев «бегункам» легко читаемые знаки: «вон того дожимай», «дороже», «можно скинуть» и «дохлый номер». Этот процесс, по сути, ничем не отличался от торговли лошадьми в Нижнем Тудыме.

Следователь с усмешкой кивнул толстячкам, шутливо приподнял котелок, и, протиснувшись между ними к ларьку, принялся демонстративно изучать меню.

Серые плащи переглянулись, вздохнули, и один из них — бородатый господин с родинкой на кончике носа — вежливо поинтересовался, чего, собственно, Фигаро желает.

Фигаро, для начала, желал бутерброд. Поскольку следователь помнил о том, что желудок перегружать нельзя, он решил ограничиться кофе и чем-нибудь лёгким.

Кофе принесли сразу же, а вот с бутербродом пришлось повозиться: обычная котлета зажатая между двумя кусками хлеба никак не тянула на лёгкий завтрак, скорее уж, на незначительный перекус. Поэтому Фигаро попросил добавить к котлете пару сосисок, жареных грибочков, квашеной капусты, солёных огурчиков, говяжью отбивную, небольшой кусочек бекона и совсем маленький отрез сала. Конечно же, всё это требовалось полить томатным соусом, горчицей и слегка посыпать мелко нарезанной морковкой.

Пока бутерброд готовили, следователь с важным видом прогуливался между автомобилями, выбирая себе машину на ближайшие несколько дней (он уже решил, что будет привыкать к новому транспортному средству здесь, на дорогах Верхнего Тудыма, разбитость которых просто не позволяла набрать опасную для жизни и здоровья скорость.

Сразу же отшив усатого молодчика, который прижимая руку к сердцу, клятвенно заверял, что его кое-как покрашенная зелёной краской «Ландо «Калина» это на самом деле «Форинг-Бейта 3», Фигаро обратил внимание на небольшой серебристый «Рейхсваген Соккер» пятой модели. Авто не блистало внешними данными: простая керосиновая коробка о четырёх колёсах и трёх фарах на плоской морде, но зато было маленьким — как раз идеально для узких местных дорожек — имело большое непромокаемое отделение сзади, а также складывающуюся крышу модели «летучая мышь». Не особо новый автомобиль, не особо модный — простая рабочая лошадка, коренастая и крепко сбитая. Следователю «Рейхсваген» сразу понравился.

Условия аренды тоже оказались вполне либеральны: сто империалов залога плюс двадцать в неделю. С одной стороны, Фигаро подозревал, что империалов за двести он вполне мог бы купить «Рейхсвагена» с потрохами; однако как для ознакомления с первым в жизни личным авто вариант был вполне подходящим.

Он внёс залог, дал усачу в шофёрских «консервах» переписать номер личного удостоверения, тут же получил расписку и страховку, (по её условиям выходило, что, разбей Фигаро машину, её хозяева мгновенно уйдут в зелёный плюс и смогут купить себе два точно таких же «Рейхсвагена», только новых), а также техпаспорт и два одинаковых ключа на разных брелоках («это если один посеете, господин следователь; тогда с вас ещё два серебряка). Собственно, на этом ритуал оформления аренды закончился.

Некоторые время следователь потирал нос, рассеяно глядя на серебристые бока автомобиля. Он никак не мог переварить мысль, что он, Фигаро, теперь является владельцем машины — пусть даже и временно. Это просто не укладывалось в голове: старший следователь ДДД Фигаро на своём автомобиле!

«Да даже если и не на своём. Пусть на арендованном — не суть. Ты и верхом-то ездить боишься; куда тебе за баранку?»

Из состояния лёгкой дезориентации следователя вывел бутерброд — его, наконец-то, приготовили. Правда, результат больше напоминал хлебно-мясной кубик, на ширину которого с трудом открывался рот, зато это уже с натяжкой смахивало на какой-никакой завтрак.

Кофе и еда оказали на Фигаро самое благоприятное воздействие: дожевав бутерброд, он вытер руки салфеткой, небрежным жестом распахнул дверцу автомобиля и, вскарабкавшись по хромированной подножке, плюхнулся на водительское сиденье.

Он покрутил ручку магнето, вставил ключ в замок зажигания, отключил рычаг сцепления, и, выжав от себя барабан стартера, повернул ключ вправо.

«Рейхсваген» взрыкнул, чихнул, стрельнул мотором, и заворчал: спокойно и мерно, слегка подрагивая всеми своими стальными сочленениями. Запахло керосином, но запах тут же исчез, унесённый холодным осенним вестром. Фигаро обернулся: из выхлопной трубы не валили клубы чёрного дыма, и не текла вода.

Это было хорошим признаком: похоже, двигатель машины не собирался заклинивать прямо здесь и сейчас. Дёрнув рычаг коробки передач на нейтралку, следователь отрегулировал сиденье под свой рост и, давая мотору прогреться, достал из саквояжа томик «Почти что легенд».

«Астратот, — думал Фигаро, — что я вообще знаю об Астратоте? Его имя часто встречается в формулах Запирающих и Открывающих, а также в разных защитных заговорах. Мелкий демон, мост между Внешними Сферами и землёй. В сказках он то карлик, живущий в глухом лесу и награждающих смекалистых путешественников, то великан-лесоруб, забирающий у людей сердца. Не злой и не добрый, скрытный, но иногда любящий потрепать языком, слабый, но в силу этой своей слабости свободный и не зависящий от собственного Имени. Его нельзя привязать, но можно случайно встретить… Блин, не демон, а какой-то цветок папоротника, право слово… Ага, а вот и история, которую я ищу…»

История, если подумать, была довольна мрачная, однако Аристан Круассо сумел таки в своей неподражаемой манере сделать из трагедии балаган (Фигаро в который раз мысленно отдал честь литературному гению ехидного британца). В рассказе, который в «Легендах» назывался «Разделить по-братски» речь шла о двух братьях-плотогонах, сплавлявших лес по реке и имевших с того свой небольшой барыш. Правда, ну совсем уж небольшой, потому что когда у младшего брата заболела жена, то даже их объединенных накоплений не хватило на лекарство. Зато старший вспомнил одну легенду, которую как-то рассказал ему отец: если ночью отправиться в Самую Дремучую Чащу Чёрного Леса, и не побояться заночевать там у старого дуба, то можно повстречать лично господина Астратота, а дальше — как повезёт; судя по рассказу покойного папаши братьев, дальнейшая судьба храбреца во многом зависела от настроения демона.

Так или иначе, от безысходности братья решили рискнуть: прихватив с собой на всякий случай рогатины и дубины, они отправились прямиком в вышеупомянутую Чащу, где и заночевали у дуба. В полночь к ним заявилась стая волков, которую братьям удалось обхитрить (они забрались в нору под корнями, и стали реветь как медведи), потом, понятное дело, на звуки пришёл медведь, которому братья заболтали уши, притворившись вендиго, но когда к дубу явился, собственно, вендиго, братья поняли, что их способности к быстрому тактическому планированию исчерпались.

Тогда старший брат вышел к Хозяину Леса и сказал: «Дедушка, прошу, съешь меня, а брата моего не трогай; он худой, да ещё и костлявый, на кой он тебе сдался?» В ответ на это вендиго рассмеялся, и сказал, что братья, сами того не подозревая, прошли три испытания: храбрости, хитрости и верности, а посему могут просить у него, Владыки Астратота, всё, что им заблагорассудится. Но только для самих себя, поскольку лечить болезных женщин не входило в компетенцию демона.

Братья крепко задумались: по уму, понятно, просить нужно было либо денег, либо лекарство, а лучше всего и то, и другое — у них ведь было по желанию на каждого. Но они знали, что деньги у бедняков быстро заканчиваются, а лекарство могло помочь жене младшего лишь единожды (похоже, та была весьма хрупкой женщиной с исключительно слабым здоровьем). Поэтому старший брат попросил у Астратота способность всегда выигрывать в любой азартной игре: хоть в карты, хоть в кости, хоть в кольца (для Фигаро, кстати, стало открытием, что игра в кольца некогда относилась к категории азартных).

«Хорошо, — сказал демон, — будь по-твоему. А чего попросишь ты, второй храбрец?»

«Что ж, — сказал младший, — если мой брат всегда будет выигрывать, а, стало быть, в его карманах никогда не переведётся золото, так пусть же будет так, что в моих карманах всегда будет ровно столько же денег, сколько и у него!»

Что и было исполнено, и с тех пор у братьев пошла не жизнь, а сплошная малина: старший брат стал самым удачливым игроком в городе, ну а младший тоже не бедствовал, ведь если в карманах у его брата звенело сто золотых, то в карманах младшего всегда находилась аналогичная сумма — сколько бы он оттуда не достал. Жену он, понятное дело, вылечил, оба брата отгрохали себе по новому дому, и довольно долго всё шло как нельзя лучше.

Время шло, и братья постепенно отдалялись друг от друга: старший, получивший прозвище Счастливчик Джек, гремел по городам и весям как лучший на свете игрок, чья слава привлекала в их захолустье картёжников со всей Британии, а младший, теперь именуемый Скрягой Джоном, давал деньги в рост, и вскоре так разбогател, что скупил в городе всё, что только мог, даже церковь, уличные фонари и соловьёв, что пели ночами в ветвях деревьев. Вот только теперь Счастливчика Джека не любили потому, что всякий подозревал его в жульничестве (ещё больше всех бесило то, что уличить Джека ни у кого не получалось), а Скрягу Джона ненавидели за скупость.

И вот случилось так — в сказках ведь чего только не случается! — что проезжала через город, в котором жили братья, местная графиня. Конечно же, знатная леди остановилась на лучшем постоялом дворе в городе, где как раз именно тогда старший брат резался в баре в карты, а младший хвастался перед всеми своим новым дорогущим платьем («…дороже, чем у самого короля!», пыжился Скряга Джон). Заприметив братьев, графиня сказала: «я слышала, что ты, Джек, никогда не проигрываешь, а ты, Джон, — самый богатый человек в королевстве. Предлагаю спор: если ты, Джон, обыграешь Джека, то я стану твоей женой, а если случится наоборот, то моим мужем станет Счастливчик!»

Графиня была на диво хороша собой, а свою несчастную жену младший брат давно свёл в могилу невообразимой жадностью и отвратительным характером, который с годами становился только хуже, поэтому оба согласились, не особо раздумывая. Точнее, не особо раздумывал старший, а вот Скряга Джон, памятуя о колдовском договоре с Астратотом, решил пойти на хитрость.

«И в какую же игру ты хочешь обыграть меня, брат?», спросил Скряга, ехидно скалясь.

«В любую! — Тут же ответил Джек. — Выбирай любую игру; я всё равно разделаю тебя под орех!»

Эта-то хвастливая фраза и оказалась фатальной ошибкой для Счастливчика, ибо его брат тут же сказал, что играть они будут в «Забери всё» — широко известную и по сей день вариацию подкидного дурачка, где банк забирает тот, кто в конце набирает больше всего карт, то есть, по сути, проигрывает.

Дар Астратота позволял выиграть в любой игре. На игру суть которой — продуть, он оказался не рассчитан.

Партия за партией оставалась за Скрягой Джоном, который ехидно посмеивался в предвкушении, и вот его загребущие руки уже рассовывали по карманам последнее золото Джека. Графиня, увидев это, захлопала в ладоши.

«Прекрасно, великолепно! — воскликнула она. — Но разве родной брат не даст Джеку шанс отыграться?»

«И верно, — взбешённый Счастливчик, которого только что выставили дураком перед кучей народа взревел раненым зверем, — я требую свою законную последнюю партию! Дай же мне столько денег, сколько пожелаешь, брат, и мы решим этот спор раз и навсегда!»

Скряга только пожал плечами: он знал законы картёжного мира. Поэтому он молча полез в карман за деньгами, но… Да-да, совершенно верно: в его карманах теперь было ровно столько же золота, сколько и в карманах его брата, а именно — нисколько вообще.

Все зрители, явившиеся поглазеть на невиданную дуэль разинули рты, когда Скряга Джон, краснея, вывернул пустые карманы. Но это было невозможно, ведь только что на виду у всего зала он запихивал себе в карманы целые горсти золотых монет!

Потерявший ум от злости, Счастливчик Джек выхватил нож, Скряга Джон тоже схватился за заточку… и вот уже двое братьев хладными трупами лежали на полу в лужах крови.

И тогда графиня грустно рассмеялась, обратилась в Астратота (коим, собственно, и была), склонилась над братьями и вырвала их сердца из груди, тут же заменив сердцами из холодного и чистого стекла. А когда братья на глазах застывшей от ужаса толпы встали, демон, схватив их за ноги, со смехом уволок обоих к себе в подземное логово. Но иногда, как говаривают местные старожилы, Астратот с гиканьем летает по небу, разбрасывая осколки сердец своих слуг, что стали, в конце концов, такими же чёрными, как и их души, а людям кажется, будто с небосклона падают звёзды…

В общем, это была обычная история о демоническом коварстве, которое никогда бы не сработало без дрянства человеческой натуры, и то, что в конце не помер вообще весь город, позволяло отнести данную конкретную историю к разряду «с хорошим концом». Но зато теперь Фигаро окончательно вспомнил, кто такой Астратот.

Безумный Сказочник, Великан-лесоруб, Подземный стеклодув — упоминаний об этом существе было море. Другой жил то в пещерах под корнями лесных деревьев, то просто в чаще леса, а то и просто в обычном доме где-нибудь на отшибе. Но занимался Астратот, помимо древесно-стекольного промысла, человеческими сердцами: покупал у тех, кто победнее и продавал тем, кто побогаче. Зачем? Чтобы старые скупердяи тоже могли порадоваться жизни, ощутить давно забытый вкус молодости и, конечно же, заполучить чужие таланты. Беднякам же, продавшим свои сердца, вставлял демон на их место сердце из волшебного стекла — полностью функциональное, но холодное и безрадостное.

Короче говоря, всё было вполне себе по сказочным канонам, но Фигаро больше интересовало другое: существовал ли Астратот на самом деле?

«То есть, понятное дело, — думал Фигаро, осторожно отпуская сцепление и на самой малой скорости выруливая на городские улицы,— сам демон, без сомнения, существует. Раз уж упоминается в таком количестве колдовских формул, значит, точно существует, тут к бабке не ходи. Но передать таланты одного человека другому невозможно, в том числе, и способности к колдовству. Куратор Ноктус был, конечно, въедливой задницей, однако дезинформировать следователя он бы точно не стал. Тогда откуда это «Дети Астратота»? Может, кто-то, всё же… Да нет, чушь»

«Ты, действительно, думаешь, — ехидный голосок Рационального Фигаро (которого следователь, впрочем, чаще называл «Выдуманным Артуром») заскрежетал в голове, — что нечто является невозможным сегодня лишь потому, что это было невозможно вчера? Идиотская идея. Хуже не придумаешь. Хотя нет, придумаешь: я всё никак не могу забыть твой моцион по болотам, когда мы вели прошлое дело. Ну, помнишь, ты…»

«Так, стоп! Кто старое помянет… Сейчас мне не хватает отнюдь не фантазии — она-то, как раз, разыгралась не на шутку. Мне не хватает информации. Вот я и еду в гости к Роберту Фолту за этой самой информацией. И если в Фолте сидит демоноид, то я просто разрублю этот узел «Лезвием Мерлина», на чём все загадки и закончатся. А если там демон… ну, тогда я постою в сторонке, наслаждаясь зрелищем: не каждый день увидишь, как Ударный отряд Особого Отдела кого-то мутузит… Однако, чёрт побери, как же хороша эта машинка! Послушная, шустрая и тихая, а кресло! В таком я, наверное, даже смог бы выспаться при необходимости… О, а это что? Рычаг, поднимающий крышу? Проверим…»

Что-то музыкально щёлкнуло, зашелестело нал головой следователя, и маленький «Рейхсваген «Соккер» обзавёлся тентом, что раскрылся над ним подобно большому бордовому зонтику. Низкое серое небо, очевидно, поняло намёк, и по натянутой клеёнке крыши глухо забарабанили капли холодного осеннего дождя. Звук был очень домашний, очень уютный и вкрадчивый, словно небо кошкой бродило над головой Фигаро, осторожно трогая автомобиль большой мокрой лапой.

На улицах почти никого не было; погода явно не располагала к прогулкам, к тому же сегодня был вторник — день рабочий. Поэтому следователь, немного подумав, чуть придавил педаль газа, доведя скорость «Соккера» до приятных десяти с хвостиком миль в час. Спидометр был размечен до шестидесяти, но Фигаро не думал, что старичок-«Рейхсваген» способен на подобный подвиг.

«И ладно, — подумал он, — плевать. Я же не гонки с перестрелками устраивать собираюсь. Куда мне шестьдесят миль в час, я ж не гепард… А ну-ка, как в поворот войдёт? Интересно… Ух ты, как по маслу! Ничего себе, однако. Даже не качнуло… Так, а вот и граница города. Ладно, придавлю ещё чу-у-у-у-уть чуть, и хватит…»

Если бы какой-нибудь воздухоплаватель взглянул на Нижний Тудым с высоты птичьего полёта (хотя решительно непонятно, зачем гипотетическому воздухоплавателю это могло понадобиться), то он бы, вероятнее всего, сравнил этот город с песчаным замком, который строили два разных ребёнка: деревенский простачок-добряк, и городской хулиган, уже успевший воспитать в себе основы человеконенавистничества: милые уютные домики, что как бы жались к земле, щедро рассыпанные по окраинам избы, и среди всей этой пасторали — хмурые серые коробки заводов и фабрик, мерно пыхтящие нацеленными в небеса дальнобойными орудиями труб.

Тудым Верхний появился несколько позже своего Нижнего собрата: поначалу как маленькая деревенька, вцепившаяся в участок плодородной земли в том месте, где протекавшая через Нижний Тудым река Зловонка впадала в несколько более полноводную Синьку, но впоследствии, когда оба города затронул промышленный бум, Верхний Тудым разросся куда как сильнее, чем его старший собрат. Заводских корпусов здесь уж точно было больше; сказывались два фактора: вокзал в городской черте и река, становившаяся в этом месте более-менее судоходной (по крайней мере, маленькие паровые буксиры днём и ночью таскали по Синьке грузовые платформы). Однако все заводы Верхнего Тудыма были сдвинуты вниз по течению реки, поэтому город даже на картах чем-то напоминал высокого тощего господина в широких расклешённых штанах.

Усадьба «Зелёный кров» располагалась у самой границы леса к западу от города. В этом направлении не было ни деревень, ни даже одиноких домишек, в которых обычно жили охотники и лесорубы, и Фигаро, кативший по дороге ведущей к обиталищу Роберта Фолта (она оказалась на удивление хорошей, если это слово вообще применимо к дорогам Королевства), довольно быстро понял, почему: местный рельеф был невероятно живописен, но очень непрактичен — пологие глинистые холмы, за вершины которых цеплялись хлипкие деревца, заполненные водой низины, заросшие ряской и осокой, и изредка встречающиеся острые скалы, торчащие из земли, словно сломанные зубы когда-то почившего здесь дракона.

Зато всё это было невероятно красиво, и следователь, слушая усыпляющий шорох дождя по крыше, с наслаждением подставлял ноги и бока под тёплый воздух, который печка «Соккера» гнала через хитрую систему заслонок. Ехать в автомобиле было так же уютно, как и сидеть дома у камина, и в какой-то момент Фигаро с удивлением заметил, что стрелка спидометра уже подрагивает рядом с цифрой «25». Он понятия не имел, когда умудрился так разогнаться; скорость практически не ощущалась.

Машина съедала мили просто-таки с невероятной скоростью, словно её временный хозяин — горячие пирожки. И Фигаро даже не сразу понял, что он уже приехал: под колёсами застучала аккуратно уложенная брусчатка; два покатых холма, похожих на застывшие волны, раздвинулись в стороны, подобно занавесу, и впереди, крепко вросшая в широкую каменную площадку на берегу небольшого озера, показалась усадьба: серый прямоугольник, сложенный из дикого камня, по черепичной крыше которого стекала, журча в водосточных трубах дождевая вода. Ограды, как таковой, не было; когда-то давно здесь поставили несколько секций из широких железных прутьев, да и забросили.

Фигаро потянул за видимую лишь ему колдовскую «ниточку», подавая сигнал Дюку Бурготу, командиру Второго Ударного отряда Особого Отдела, сбавил скорость и, аккуратно остановив «Рейхсваген» на крытой площадке у главного входа (под навесом уже стоял новенький сверкающий «Мерседес Жаклин-SS» — четыре пассажирских сиденья, бензиновый двигатель нового поколения и гидравлическое усиление рулевой системы), заглушил мотор.

«Ну-с, — подумал следователь, — вот сейчас и посмотрим, что за демоны водятся в Верхнем Тудыме и на его окраинах. А то Астратоты, стеклянные сердца… Мистическая ерунда сплошняком во все поля, тьфуй…»

Он выбрался из автомобиля, не забыв предварительно вытащить ключи из замка, и, притопывая, двинулся к широкой двустворчатой двери — старый благородный дуб и дверные ручки с полустёртыми вензелями. При этом следователь прищёлкивал пальцами, и напевал:

— Что-то страшное в вашем подвале? Вы случайно кого-то призвали? Вы ночами от страха не спите? И кому вы тогда позвоните? Эй! Четыре экзорциста едут к вам! Четыре экзорциста — и это не обман!

Фигаро не просто так дурачился, напевая головную тему из старого, но всё ещё популярного мюзикла; следователю, всё же, было немного страшновато.