Агент Их Величеств, часть вторая

Глава 3

Агент Их Величеств Александр Фигаро был в отчаянии.

В Нижнем Тудыме для того, чтобы доехать до вокзала, нужно было дождаться извозчика, заплатить извозчику, доехать до станции, узнать, что расписание поездов изменилось буквально пару часов назад, поругаться с билетёром в кассовой будке, поменять, наконец, чёртов билет, скоротать время в вокзальном буфете, где не подавали ничего, кроме жидкого чая и хлеба, и лишь вечером, возможно, занять своё место в вагоне. Поэтому для того, чтобы попасть в Верхний Тудым, жители Тудыма Нижнего либо брали перекладных (это был вариант для тех, кто побогаче), либо покупали место в мотофургоне — воняющей керосином тесной фанерной будке, где багаж ехал на крыше, а в салоне пассажиры лежали друг у друга на головах (иногда буквально).

Фигаро, недолго думая, решил ехать на поезде; трястись на перекладных в карете с разбитыми рессорами по дороге, которую осенняя распутица превратила в реку грязи, ему совершенно не улыбалось.

Поначалу всё шло как по маслу: до вокзала его доставили вовремя; извозчик оказался его бывшим клиентом, наотрез отказавшимся брать деньги со «спасителя нашего господина следователя, пусть Эфир ему добра насыплет полные карманы, а здоровья — полные штаны» (около месяца назад Фигаро избавил жену извозчика от довольно крупного Ночного Летуна).

Дальше — больше: поезд прибыл точно по расписанию, а в купейном вагоне класса «Б» оказалось чисто и даже не особо воняло бельём и сигаретами. К тому же до самого Верхнего Тудыма следователю предстояло ехать в полном одиночестве, что очень его обрадовало.

Более того: поезд прибыл точно в срок, а именно — ровно в полдень, когда часы на главной башне городской управы пыхтя и скрежеща играли гимн Королевства.

А вот дальше всё пошло наперекосяк. Дело в том, что вокзал в Верхнем Тудыме располагался не как обычно, то бишь, на окраине города (Столица, в этом смысле, конечно, была исключением, но в Столице только пассажирских вокзалов было двадцать три), а прямо в центре, на площади, которая, понятное дело, и называлась соответственно: «Вокзальная».

Это было сердце города, живое, громкое, испускающее дым и чад изо всех своих клапанов, шипевшее паровозным паром, пылающее вывесками сотен ларьков и открытых харчевен, хлопающее дверями магазинов и магазинчиков, кричавшее голосами продавцов, что торговали прямо с земли, предлагая абсолютно всё, начиная от шурупов на развес и заканчивая лошадьми, воняющее дымом десятков фабрик, мануфакторий и заводиков, свистевшее жандармскими свистками, ругающееся, толкающееся, наступающее на ноги, бросающееся в глаза и уши, шумное и разноцветное.

Следователь проверил защитные заклятья на саквояже, поплотнее запахнулся в плащ (чёрный, приталенный, от мадам Воронцовой, сезон «осень-зима» этого года), зажёг над головой маленький колдовской огонёк, а саквояж заставил лететь за собой на невидимой эфирной привязи. Все эти манипуляции имели единственное, но крайне важное практическое значение: продемонстрировать вокзальным щипачам, коих в Верхнем Тудыме было больше, чем на собаке блох, что перед ними колдун и что лезть к Фигаро не стоит во избежание неожиданного превращения в пепел. Понятное дело, никого следователь в пепел обращать не собирался, но наложенные на его бумажник и документы заклятья Особого Отдела могли иметь в этом плане свои собственные соображения.

Но, как оказалось, карманники были наименее коварной публикой Верхнего Тудыма.

— Чебуреки! — кричал рослый детина из открытого деревянного ларька, где в кипящем масле на глазах покрывались корочкой цвета старого золота чебуреки и пирожки совершенно невероятных размеров, — а вот кому чебуреки?! С сосисками, с мясом, с сыром и с грибами! Новинка — Царь-Чебурек! Вся начинка в одном куске теста, и можем добавить сметаны!

— Пи-и-и-и-ро-о-о-о-ожк-и-и-и-и! — заливисто тянула трель дородная мадам в цветастом платье и белом фартуке сомнительной свежести, — печёные пирожки! Вишня! Картошка с луком! Грибы! Час назад из печки достала!

— Плов! Уха! Борщ! Всё, что нужно усталому и голодному! Котлеты по столичному! Пиво! Три сорта на кранах, бутылочное — в ассортименте! Для посетителей с детьми есть молочные коктейли — делаем при вас! — Господин с подкрученными усиками и великолепной сверкающей лысиной разглагольствовал в дверях заведения под вывеской «Кожа да кости», покуривая маленькую трубочку в которой, судя по запаху, был вовсе не табак. — Через полчаса будем подавать плов! И это я ещё даже треть меню не перечислил! Заходите, заходите, сударь колдун, голодным и трезвым не выйдете, даю слово!

Отчаяние Фигаро зашкалило за все мыслимые пределы; сейчас следователь искренне жалел, что не осилил в своё время высший метамаг, и не может расщепить себя в эфире на три независимых потока, дабы вкусить всего и сразу. Желудок Фигаро протестующе взревел, ругательски ругая хозяина, умудрившегося с утра съесть всего-то один хлипенький железнодорожный бутерброд с рыбой-шпротой и запить его чаем, что больше походил на слегка подкрашенный хной кипяток.

Однако же на то и дана человеку смекалка, дабы превозмогать житейские трудности. Поэтому следователь, немного подумав, купил в ларьке самый большой чебурек с начинкой «всё-и-сразу», взял у мадам в фартуке парочку пирожков с мясом, после чего с чистой совестью отправился в призывно распахнутые двери «Кожи да костей», где, заказав себе бокал пива и тарелку плова, удобно расположился на протёртом до дыр, но от этого не менее уютном диванчике у окна, принявшись уминать чебурек.

«Кожа да кости», конечно, не дотягивали до уровня ресторации, однако же, просторное помещение было чисто убрано (причём в воздухе явно чувствовался аромат далеко не самого дешёвого моющего средства), ярко освещено мощными электрическими лампами, а в углу, облокотившись на бочку, дремал крепкий мужик в кожаном жилете поверх белоснежной рубахи — вышибала. Это явно было заведение для приличных людей того достатка, с которым ещё не сходишь в «Локомотив» или «Алые паруса», но и в подвальную разливочную уже идти как-то не с руки. Фигаро увидел двух прилично одетых джентльменов за столиком у стены (судя по намертво въевшимся в кончики их пальцев химическим чернилам, джентльмены были либо младшими фабричными инженерами, либо принадлежали к вездесущей касте конторских служащих), стайку студенток, что, сдвинув несколько столиков вместе, шумно что-то отмечали, налегая на сухое красное и бисквиты, и старичка в белом пальто, что, попивая чай, читал «Столбец» — газету, в которой печатали исключительно курсы акций, финансовые прогнозы и объявления о банкротствах.

Перехватив взгляд следователя, старичок улыбнулся в усы, сложил газету, сунул её подмышку и, подхватив свой чай, направился к столику Фигаро. Тот, в общем, не возражал; он явно где-то встречал этого окладистого господина, вот только совершенно не мог вспомнить, где и когда.

— Добрый день, господин Фигаро, — с усмешкой сказал старичок, усаживаясь напротив следователя. — Добро пожаловать в Верхний Тудым. Какими судьбами, если не секрет? Неужели на какой-то из наших фабрик очередной случай промышленного шпионажа со смертельным исходом?

— А! — Следователь хлопнул себя по лбу, — Вот теперь я вас вспомнил! Вы — Адам Юск, коронер специальной комиссии при Патентном бюро. Мы встречались, когда на Тудымской Пружинной грохнули Винсента Смайла. Я верно говорю?

— Совершенно верно, — старичок благожелательно кивнул, — но, вообще-то, большую часть времени я обычный дантист. У меня свой кабинет здесь, в городе, и, поверьте, лечение зубов приносит мне гораздо больше золотых монет, чем исследование внутренностей покойников, угодивших под гидравлический пресс. Так что если вы к нам с очередным жмуриком, то я на пенсии. Но если вы хотите золотую коронку, или у вас, допустим, заболел зуб, то я всегда готов вас принять по адресу Аптечная, двенадцатый номер. Там весь первый этаж мой, не пропустите.

— О, благодарю. — Фигаро усмехнулся. — С зубами у меня, к счастью, порядок… Хотя мне всегда хотелось узнать: скажите, пожалуйста, зачем нужны все эти зубные протезы, если…

-… если существует алхимический тоник зубного роста, который позволяет за неделю вырастить живой зуб даже у столетнего старца? Тут много вариантов, но, если коротко, то далеко не все, как бы странно это ни звучало, любят живые зубы. Бандиты, например, обожают золотые коронки, у боксёров есть традиция вставлять себе сталь, но даже не в этом дело. Понимаете, искусственные зубы не болят. Вы наверное знаете, что это такое: проснуться среди ночи с зубной болью и обнаружить, что у вас разнесло щёку, да так, что она теперь больше похожа на арбуз?

Следователь, содрогнувшись, кивнул.

— Ну вот. Заспанный дежурный врач, настойка опия, щипцы, марля, хруст в челюсти — и вот ваш любимый зуб лежит в луже крови и слюны, а вам показывают счёт, который действует на вас не хуже нашатыря. Зачем? Зачем, скажите на милость, все эти ужасы, особенно тем, у кого зубы от природы постоянно портятся и болят?‥ Кстати, вы, я слышал, заказали плов? Да? Ну и прекрасно. Тогда давайте, может, по пятьдесят за знакомство?

— Я бы с радостью, — Фигаро развёл руками, — но боюсь. Я только что приехал и мне ещё нужно найти гостиницу, а это лучше всего сделать, пока я трезвый.

— Гостиницу? В Верхнем Тудыме?! Эфир вас сохрани, оставьте эти мысли! Здесь вы снимете комнату за серебряк в день и эта комната будет так ужасна, что вы сбежите оттуда посреди ночи. Клопы, вонючее постельное бельё, тонкие как фанера стенки, совершенно исключающие приватность, и, простите за скабрезные подробности, общий туалет на всех. То бишь, на этаж.

— Ужас. А альтернатива?

— Альтернатива — роскошь. В «Шервуде» вы сняли бы великолепную комнату с не менее великолепным обслуживанием, но это заведение сейчас полностью выкуплено. На первом этаже, как всегда, бандиты, на втором — приезжие фабриканты, ну а третий этаж и оба люкса занимают эти бездельники из «Детей Астратота», будь они неладны…

— Как-как? — Фигаро глаза полезли на лоб. — Дети Астратота, говорите?

— Ах, бросьте, — Юск, ухмыльнувшись, махнул рукой, — это просто бесящиеся с жиру мальчишки из нашей «золотой молодёжи», не более того. Вот если бы они назывались «Пушистые котятки», тогда стоило бы начинать волноваться, а так — пустое, поверьте.

— Хм. Да, тут вы, пожалуй, правы… Что, кстати, всё равно никак не отменяет того, о чём мы с вами говорили ранее: вашему покорному слуге нужно отыскать себе жильё.

Адам Юск дёрнул себя за аккуратно подстриженную бородку, хмыкнул, что-то пробормотал, очевидно, проводя в голове некие лишь ему ведомые калькуляции, и, наконец, спросил:

— На сколько вам нужна комната?

— На месяц. Это максимум; скорее всего, я съеду гораздо раньше.

— Двадцать империалов в неделю. С меня постельное бельё, а также служанка, которая будет ежедневно выдраивать всё до блеска, и заниматься стиркой. А вот кормёжки не обещаю. Сам я завтракаю у господина Джуса, моего старого приятеля, а обедаю и ужинаю где придётся. Сегодня, например, здесь. Так что? Согласны?

— М-м-м-м… Это комната?

— Это огромная комната, которую с января по март и с июля по август я использую для обучения практикантов. Преподавательство не то чтобы приносит много денег, но мне нравится процесс. К тому же, я искренне считаю, что любой специалист, достигший в своём деле изрядной степени профессионализма, обязательно должен передать свои знания молодым поколениям. Писать я не люблю — не хватает усидчивости, а вот лично, так сказать, — почему нет?

— Вы обучаете стоматологии или судебной экспертизе?

— Всего понемногу. Студентам из медицинского колледжа я, само собой, преподаю основы анатомии и медицинской криминалистики, а дети моих друзей учатся у меня зубному ремеслу. Комната на первом этаже, в центре, как раз напротив жандармерии, с камином, великолепной кроватью, печным отоплением, крайне предупредительным и ответственным домовым, да к тому же всего-то в пяти минутах от остановки рейсового мотофургона. Короче говоря, все условия.

— Хм… — Фигаро поскрёб подбородок, с неудовольствием отметив, что тот уже зарос колючей жёсткой щетиной и вопиял о помазке с бритвой. — Ну, хорошо, цена вполне разумная. И центр — это удобно. По рукам.

— Деньги вперёд. — Юск ухмыльнулся и потёр пальцем о палец. — И закажите выпить — любую сделку, как известно, надо обмыть.

Следователь крякнул, старикашка был — палец в рот не клади. Двадцать империалов за неделю это, на минуточку, цена комнаты в гостинице классом сильно выше среднего. С другой стороны, не придётся расписываться в гостевой книге и попадаться на глаза гостиничным шпикам, которые, как известно, берут на карандашик всех приезжих просто для того, чтобы сдать месячный отчёт в жандармерию.

«И потом, — подумал он, — давай начистоту: тебе просто невероятно лениво искать приличную комнату в приличной гостинице. Ты хочешь без лишней суеты упасть на диван и проспать до полудня завтрашнего дня, потому что сегодня тебе пришлось вставать в половине шестого и ты голоден и зол… Ну ладно, допустим, уже почти не голоден. А после стопки-другой улетучится и злость…»

— Что вы будете пить? — Фигаро отсчитал двадцать монет, и пальцем подвинул их через стол к Юску. — Коньяк? Наливку?

— В подобных заведениях я всегда пью водку. — Старичок жестом фокусника смахнул со столешницы деньги, и невинно улыбнулся. — Тут отличные повара, но спиртным везде, кроме больших рестораций, торгуют без лицензии, так что лучше не рисковать, а то отведаете грешным делом какой-нибудь настойки резины на антифризе… Карл! Бутылку «Столичной», будьте так любезны! И этих ваших маленьких огурчиков.

— Ух-х-х… — Фигаро салфеткой вытер выступивший на лбу пот и, сыто хмыкнув, откинулся на спинку стула. — Великолепный плов, просто отменный. И огурчики как раз такие, как я люблю: хрустящие, сочные… А до которого часу ходит мотофургон?

— Понятия не имею, — Адам Юск пожал плечами, наполняя из запотевшей бутыли маленькие стопки, — я на своих колёсах. Видели, небось, снаружи «Фродо-Эс-Три»? Так вот это мой.

— Эс третий? — Следователь присвистнул. — Однако. Хотя да, вы же дантист. Стоматология всегда была сделана из золота.

— Скорее уж, — старичок усмехнулся, — из золота обвалянного в бриллиантах, которые до этого обваляли в платине. И протезисты, я сам скажу, чувствуют себя не хуже… Однако вы так и не рассказали, что привело вас в наш мелкий, но чрезвычайно шумный городишко. Работа?

— Можно сказать и так. — Следователь пожал плечами. — У вас тут живёт колдун, сильно просрочивший лицензию. Обычно, Департамент на такие вещи смотрит сквозь пальцы; вздумай все колдуны Королевства продлевать свои лицензии каждый год — ну, как положено, то административная машина ДДД просто захлебнулась бы в бумажной работе. Но ваш колдун… как бы это сказать… мокрушник-с.

— Ого! — Юск аккуратно расправил усы и подмигнул Фигаро. — Грохнул, стало быть, кого-то? А скажите, любезный Фигаро, если это, конечно, не секрет, как зовут недавно преставившегося? Часом, не Рене Корфер? Он же Косой Рене, бандит и безобразник?

— Кхм! От вас чёрта с два что-то утаишь, любезный.

— Бросьте, — дантист легкомысленно махнул рукой, — не валяйте дурака. Это же не Столица, а Верхний Тудым; тут убийства с помощью колдовства — большущая редкость. О них потом говорят месяцами, о них пишут в газетах, о них шепчутся дамочки в салонах и, само собой, мои клиенты тоже любят поболтать. Роберт Фолт — колдун! Ха! Обычно люди вроде Фолта кичатся своими способностями ровно так же, как своими мотоповозками, любовницами и шикарными домами. А тут… — Юск покачал головой. — Кто бы мог подумать.

— Так вы знаете эту историю?

— Фигаро! Её знает каждая дворовая собака! И, разумеется, жандармы с газетчиками, что означает — вообще все. Жандармы своё слово уже сказали: самозащита. Инквизиция Фолта не задерживала, стало быть, у Оливковой Ветви к нему претензий тоже нет. Остаётся Департамент. Но я так и думал, что ДДД пошлёт сюда своего представителя с какой-нибудь ерундой, вроде просроченной лицензии. Поэтому совершенно не удивился, увидев вас.

— Да вы, однако, горазды в применении дедуктивного метода! — Следователь рассмеялся. Они чокнулись и выпили, тут же закусив огурчиками и Фигаро почувствовал, что центр его душевного равновесия, наконец, сместился в центр желудка, где ему было самое место. — Что вам вообще известно про этого Фолта? Он, насколько я знаю, фабрикант?

— Папаша его был фабрикант. — Дантист достал из кармана стеклянную баночку с зубочистками, ловко вытряхнул одну и воткнул себе между передних резцов. — А сам Фолт живёт на дивиденды; у него пай в концерне Леммов. Шахты-то он давно продал, а что про контрабанду говорят — не верьте. Здесь не Чернополынь и не Визовице; местные контрабандисты товар гоняют эшелонами и при этом они — вполне себе уважаемые люди, входящие в высший столичный свет. В Верхнем Тудыме они даже не живут. Но Фолт богатый человек, факт. Его отец настолько выгодно продал своё дело, что теперь ни самому Роберту, ни его сынишке работать не придётся до глубокой старости. Если, конечно, и первый и второй до этой самой старости дотянут.

— А что-то может помешать? Или, — Фигаро чуть наклонил голову, — кто-то?

— Вы про Косого Рене? Пф-ф-ф-ф! Наплюйте. Тот сам балбес, каких мало: ну, дал бы Фолту по морде прямо там, в «Трёх Медведях», да и всё. Но нет, нужно было соглашаться на весь этот балаган с дракой за городом. Сейчас родичи Рене поделят его наследство, а коллеги по цеху — сферы влияния в банде, так Фолту ещё и подарки пришлют, помяните моё слово… Нет, дело в гоноре. Сам-то Фолт в своё время был тот ещё сорвиголова: постоянно совал нос куда собака хвост не суёт, был для любой бочки затычка и всем доказывал какой он, понимаете ли, крутой. Его за это били, били крепко и, в результате, воспитательные процедуры дали свой результат: Фолт поумнел, остепенился и больше на рожон не лез… Разве что вот так, по пьяной лавочке. Но вот его сынок — это папаша в молодости. Только ещё хуже. То вступит в мотоколёсную банду, то решит, что дать жандарму в рыло — неплохая идея, а теперь ещё эти… дети Астратота. Вампиры, то бишь.

— Почему вампиры?

— Потому что оборотни вышли из моды в прошлом году.

— М-м-м… логично. А что такое мотоколёсная банда?

— Да вот как раз то, что следует из названия: покупают старые керосиновые брички, максимально их облегчают, снимая большую часть кузова, и гоняют по ночам, стреляя моторами под окнами честных граждан. Тридцать миль в час — можете себе такое представить?! Жандармы бы их за жабры взяли, конечно, да только связываться с папашами этих… хм… сорванцов — себе дороже. Зато придумали вот чего: попросили у инквизиторов зачаровать кирпичи и закопали эти кирпичи прямо посреди дорог, по которым эти ночные мотобандиты носились. А к кирпичу привязан мелкий гремлин. Если скорость не больше десятки в час, так он и не балует, а вот если превышает какой лихач, так гремлин ему сразу в двигатель — шасть! Только гайки во все стороны, хе-хе-хе!

— Ловко. — Фигаро достал из кармана трубку и кисет, подвинул к себе пепельницу и принялся вычищать добротно прокуренную чашку из вишневого дерева. — Но всё же, почему вдруг вампиры? И откуда это название — «дети Астратота»? Оборотней я помню: наряжалась молодёжь в волчьи шкуры, носилась ночью по полям и лопала сырое мясо. Тут всё понятно: кровь играет, кипит — молодость! А вампиры? Они что, кровь пьют?

— Говорят, — Юск покосился по сторонам и чуть нагнулся к следователю, перейдя на полушёпот, — что да, таки кровь, и да, таки пьют, но дело не в этом. Они, видите ли, думают, что умеют проводить какой-то древний ритуал, с помощью которого через жертвенную кровь можно взять себе силу донора. Представляете, если бы это было правдой, а? Выпил крови силача, и вот у тебя уже мускулы как у быка, выпил из какого-нибудь Роберта Греффа, и вот ты играешь на скрипке не хуже, чем он, выпил из математика… Хотя вряд ли. Мозги у молодёжи не в почёте, так что математиков бы не трогали. Но сама идея, конечно, на миллион империалов.

— Чушь. — Фигаро зевнул, и стал забивать трубку. — Не существует таких ритуалов. И никогда не существовало.

— Да уж понятно! — Дантист ехидно ухмыльнулся, обновляя содержимое рюмок. — Если бы было такое колдовство, то на кой ляд тогда все эти колледжи с техникумами, где толпе юных остолопов пытаются запихнуть в головы разумное-доброе-вечное? А сильные мира сего? Уж они-то точно ходили бы эдакими сверхчеловеками: горы мышц, красавцы и все как на подбор гении. Да только взгляните на того же Форинта: не сильно-то на Аполлона тянет, а? И министры наши, скажем прямо, далеко не гении.

— Ох, это вы верно подметили. — Следователь загрустил. — Хитрых среди них полно, ну так хитрость ещё не ум… Точнее, хитрость-то, понятно, от ума, да только уж очень, так сказать, от ума шкурного: где урвать да как потом не попасться… И всё же: почему, блин, «дети Астратота»? Какое отношение Астратот, не к ночи будь помянут, имеет к вампирам? У вампиров вообще нет личного Хозяина во Внешних Сферах; они просто кровососы с псионическими способностями. Это если вампиры вообще выжили. Инквизиция, вон, хвастается, что всех их извела ещё сто лет назад.

— Ага, как и кикимор. — Юск хихикнул. — Да только любой пастух в наших краях знает, что чушь всё это… Я вам так скажу: перебесятся. Ну, представьте себе: наряжаются юноши бледные и юницы тонкой натуры в чёрные плащи, тянут из бокалов вино, шепчутся по углам, напускают таинственности. Мы, мол, короли мира, тайные его хозяева и вообще. А как «синей пыли» нюхнут, так там и дракон прилетит, сами понимаете. Не они первые, не они последние, но, думается мне, пусть уж лучше сидят в «Шервуде», а не гоняют на мотоповозках как сумасшедшие, или корчат из себя каких-нибудь огнепоклонников. У нас такие были пару лет назад, так что бы вы думали? — спалили два газетных киоска и общественный клозет. Во славу демонов огня, надо понимать. А если вам с Фолтом повидаться нужно, так он осенью сидит у себя в усадьбе за городом. Красивая усадьба, на берегу озера. Дорога туда вполне терпимая, да и ехать недалеко. Если хотите, я вас завтра отвезу — один чёрт делать нечего. Но — после завтрака, а завтракаю я в полдень.

— Значит, мы с вами живём в одном режиме. — Фигаро, улыбнувшись, закурил, и поднял наполненную рюмку. — Кто рано встаёт — тот всех достаёт, а если меня достаёт — то в рот ему пароход. За что и выпьем.

Они выпили, и разговор как-то сам собой опять перешёл на всякие странности и загадочности. Следователь был, в общем, не в претензии; он понимал, что в присутствии представителя Департамента Других Дел всякие чуда дивные — тема, как бы, сама собой разумеющаяся.

— Кровососок-то, — слышали? — у нас в этом году вообще ни одной не видели. — Юск, уже успевший слегка нагрузиться, трепал языком без умолку, и успел заказать себе к водке целую розетку маринованных шампиньонов. — В деревеньках вокруг не нарадуются: не трогает Другая тварь скотину ни в поле, ни в хлеву. Но это что — говорят, главный жандарм, господин Хорт, снюхался чуть ли не с демоном каким, потому что — раз! — купил себе новое мотоландо от Жаклин Мерседес! С откидной крышей! С каких таких средств, спрашивается? Хромать на левую ногу, наконец, перестал — два! Скажете, медицина? Алхимики да припарки? Допустим, так почему ж эти припарки его до сих пор не брали? Хорт ещё в молодости пулю в бедро получил — бра-а-а-а-авый был служака! Потом-то, оно, конечно, распробовал, как оно начальству живётся, пригрелся, сел, так сказать, на старые схемы да денежные потоки. Но ходил всё время с тросточкой, а теперь, видите ли, без. А что с фабрик Леммов в нашу Синьку сливают? Что сливают, я вас спрашиваю? Вода ночами светится, а запах как в цирюльне. И рыба: караси, все как один — пузом кверху, а сомы — в три обхвата! Во-о-о-о-от такенные сомы! Только есть их нельзя, потому как алхимией какой-то воняют. Зато пиявки все передохли. Ну, те, которые Другие пиявки… Хм… Я вот думаю: может, и кровососки потому откинулись? Из-за алхимических отходов?

— Очень может быть. — Фигаро, закурив, понимающе кивнул. — Кровососка тоже ведь на больную скотину никогда не нападает, а если у вас тут в корове больше купороса, чем говядины, то и результат, сами понимаете, предсказуем… Вот так вот и происходит вытеснение Других из городов: сперва амулетами и колдовством, а потом заводами да фабриками. И это мы про Королевство говорим, где большая часть территорий это огромные необжитые пространства, а в Рейхе или, допустим, в Лютеции, так и домовой уже редкость. А вы говорите — вампиры… Да будь я вампиром, так поселился бы где-нибудь на Дальней Хляби: аккуратная усадебка, чистый воздух, чистая вода, утренние пробежки, питательная кровушка трапперов и старателей — красота же! Как говорил Великий Иссохший Иван Кащей из Верхоянска: физкультура — залог бессмертия… Кстати, о физкультуре: давайте-ка ещё по одной… А, бутылка закончилась? Ну так я ещё одну возьму… О, вы уже заказали! А я и не заметил. Вот что значит, светило медицины: зрите на три шага вперёд.

— Э, куда вы хватили: светило! Я хирург-то, мягко говоря, средней руки. Коронер, Фигаро, это такой человек, который руки перед операцией не моет, потому как его пациентам чистота уже без надобности. Но зубы я вам такие сделаю: закачаетесь! Проволоку стальную будете перекусывать! Баюна в бою загрызёте! С такими зубами — хоть на медведя!

— Баюна нельзя, баюны ядовитые… Но я вам обещаю: если вдруг чего мне по зубному делу понадобится, то только к вам, господин Юск… Ага, а вот и водка. А к водке надобно что?

— Грибочки!

— Огурцы!

— Так можно того и того ещё взять, чего мелочиться?‥ Смотрите: вечереет. Сюда к вечеру много народу набивается, весело будет. Хорошо, что мы столик заранее заняли, эх, хорошо!‥

-…господин Юск, а вы уверены, что это… хм… безопасно?

— Тс-с-с-с! Тихо! У нас жандармы о-о-о-о-очень не любят, когда кто-то за баранку выпимши садится!

— Так мы разве выпимши? Мы так, едва душком веет…

— Вот и рас… х-х-хи-и-и-ик! Расскажете потом дорожному, чем и откуда у вас веет… Ага, а вот и магнето… Завелась, родимая!‥ Дьявол, ну какой баран придумал, чтоб сразу фары включаюлись?! А если день? Вот чего мне днём батарею палить? Ох уж эти немцы: изобретут что-то, а потом…х-х-хи-и-ик!‥ а потом война. Или вот такие вот, с позволения сказать, моторвагены.

— Аккуратнее, там бочка!

— Да вижу, вижу, не орите… Вот, объехали. А вы боялись…

— Ещё одна бочка!

— Да, блин, вижу же, говорю!‥ Ой. Не объехали… Ну, ничего, бывает.

— А кто это тут бочек с песком понаставил? На кой чёрт они вообще сдались посреди улицы?

— Так это чтобы дорогу разграничить: где проезжая часть, а где тротуар. Мы, вот, сейчас спокойненько едем себе там, где положено, никого не трогаем… Темно только.

— Так вы фары включите.

— Нельзя, жандарм заметит.

— А с выключенными, стало быть, не заметит?

— Хм. Да, глупо получается: он нас видит, а мы его нет. Сейчас… А вы знаете, так намного лучше. Только, пожалуй, сброшу скорость… Вот так. Едем, едем, никого не трогаем, ничего не нарушаем…

— Фу! Чем это так…

— Воняет? Это хорошо, это значит, что вы уже возле Первой фабрики Лемма. Скоро будет мостик, а там и поворот к центру. У нас городишко-то разросся в последнее время, особенно окраины. Вот там и чёрт ногу сломит, а старый центр, как видите, место чистое, культурное… Брусчатка, вон… Деревья. Они, правда, засохли давно, но всё равно создают… это… антураж, во как.

— Тихо! Притормозите ещё, там жандарм.

— Да это не дорожный, успокойтесь. У дорожных эти… полосатые палочки. И синяя шишка на каске. А этот просто по мосту шатается. Пьяных, значит, ищет. Таких, что будут от вокзала добираться до центра… Кормится, подлец! Треснуть бы его по башке, да ходу…

— Так нечем. Не стартером же.

— Да, стартер лёгкий, даже шлем с поганца не слетит… О, а вот и Аптечная улица. Сороковой номер, во как. Это мы, чтоб вы понимали, на неё с другого конца заехали… Ага, а вот и мой дом виднеется.

— Окошко горит.

— Это я Каролину, служанку мою, прошу свет не гасить. От воров. Там, конечно, система сигнализации от Фродо, но жандармы ж пока приедут… Так, а теперь попробуем во двор… Чёрт, какие же узкие ворота…

— Может, оставить авто во дворе? Кто его угонит? Тут же размыкатель нового типа; без ключа не сдвинется.

— Эх, плохо вы знаете наших воров, выпускников Технического колледжа! У них всё сдвинется… Но вы правы, Фигаро; чего-то я в ворота не вписываюсь. Пусть тут стоит, чёрт с ней… Так, а где ключи? А вот ключи, отлично. Сейчас покажу вам вашу комнату…